Безвинными страдальцами называли российских священнослужителей, гонимых за веру после революции. Без вины виноватыми были и их жёны. Но они умели переносить страдания. Их поддерживала любовь. «Любовь, которая никогда не отпадает», - как писал священномученик Василий Надеждин в своём последнем письме к жене Елене Борисоглебской.

Познакомились они во время Первой мировой войны на благотворительном концерте. Юный семинарист Василий обратил внимание на прелестную барышню – Леночку Борисоглебскую, игравшую на рояле. Она была дочерью артиста Большого театра и училась в консерватории. Игра талантливой пианистки поразила Василия. После концерта юноша подарил Лене розу и передал ей полное восхищения письмо. Так начиналась их любовь.

«Чувствую большую симпатию к Василию Фёдоровичу. Вчера получила от него милые стихи. Так нежно, радостно на душе», - записывала в дневнике Лена. И после обручения: «Сегодня ночью не спалось и вдруг особенно ярко почувствовала нашу связь, как таинство. Символ его – кольца на наших руках. Мы связаны, обручены». Это было в самом начале 1918-ого. Свадьбу отложили на год. Василий был вынужден уехать из Москвы в Пензенскую губернию. Оттуда он писал своей Элиньке: «Я вполне сознаю, что недостоин тебя, и не стою тебя и не знаю, когда установится между нами равновесие. Кажется мне, что ты больше обогатила меня своим "невестием", чем я тебя - своим "жениховством". Семейное равновесие установилось в апреле 19-ого. Василий и Елена обвенчались. Через год у них родился первый сын.

Происходящее в стране разбивало сердце Василия. Закрывались храмы, их имущество разворовывалось, в школах запрещалось преподавание Закона Божия. «Мне больно и жутко не за себя, не за тебя, но за многих русских людей, губящих свои души», - говорил Василий жене. Он - выпускник Духовной Академии – не мог закрывать на это глаза: «Пора нам, Элинька, решиться на подвиг. При первой возможности я принимаю сан священника».

Возможность представилась в 1921 году. Василий был рукоположен во диакона, а потом во иерея в Никольском храме, где он и служил до своего ареста. Отец Василий проповедовал, занимался образованием молодых прихожан, организовал из них хор, в котором аккомпаниатором была Елена Сергеевна, учил детей Закону Божию. Власти сделали священнику первое предупреждение, выгнав его с беременной женой и четырьмя детьми из церковного дома. Надеждиным пришлось снимать комнату, больше похожую на чулан. Это было незадолго до ареста отца Василия и его отправки на Соловки. Но до них батюшка не доехал. Тяжело заболев, он умер в Кеми.

Елена Сергеевна, когда муж оказался в лагерной больнице, добилась разрешения приехать к нему. Измученная горем, она писала домой: «Хожу вдоль забора с проволокой наверху и дохожу до лазарета, где лежит мое кроткое угасающее солнышко. Вижу часть окна и посылаю привет и молюсь». Несмотря на ожидание самого худшего Елена Сергеевна была счастлива тем, что находится подле мужа. Он умер в феврале 30-ого года. Жена всю ночь молилась у тела супруга. Потом ей разрешили похоронить его.

Отец Василий предчувствовал свою смерть. Успел написать прощальное письмо жене. «Моя дорогая, любимая, единственная Элинька! Как ярко вспоминаю я наш светлый мир, наше семейное счастье, тобою созданное и украшенное! Десять лет безоблачного счастья! Благодарю тебя! За твою музыку, за музыку души твоей, которую я услышал. Прости, родная! Люблю тебя навсегда, вечно».

Елена Сергеевна нашла в себе силы перенести своё личное горе. У неё остались малыши, нужно было думать о них. Но спустя три года арестовали и её. На долгих восемь лет Елену Сергеевну сослали в Каширу. Её сердце разрывалось от разлуки с детьми, но она не потеряла главного - Веры. И уже вернувшись из ссылки писала: «За все благодарю Бога. Страдания очистили меня». Она не унывала, об этом просил покойный муж в своём последнем письме и жила строчками из него: «Мы дождёмся радостного свидания в светлом царстве любви и радости, где уже никто не сможет разлучить нас».