В нашей студии был настоятель храма Ризоположения в Леонове протоиерей Андрей Рахновский.

Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресение, о празднике Сретения Господня, а также о днях памяти святителей Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова, святителя Николая Японского и преподобного Кирилла Новоезерского.

Ведущая: Марина Борисова

---

Марина Борисова:

— Добрый вечер, дорогие друзья! В эфире Радио ВЕРА — наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — настоятель Храма Ризоположения в Леонове, протоирей Андрей Рахновский.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Здравствуйте! Добрый день!

Марина Борисова:

— С его помощью мы постараемся разобраться, что ждёт нас в церкви завтра, в 36-е воскресенье после Пятидесятницы и на наступающей неделе. Как всегда, по традиции попробуем понять смысл наступающего воскресенья, исходя из тех отрывков из апостольских посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра в храме за Божественной Литургией. Мы услышим отрывок из второго послания апостола Павла к Коринфянам. Отрывок начинается с 16 стиха 6 главы и заканчивается 1-м стихом 7-й главы. Отрывочек очень небольшой, позволю себе его прочитать. «Какая совместность храма Божия с идолами! Ибо вы — храм Бога Живого, и, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них, буду их Богом, и они будут моим народом. И потому выйдите из среды их, и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому. И Я приму вас, и буду вам Отец, и вы будете моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель. Итак, возлюбленные, имея такие обетования, очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божьем». Ну, что касается последней фразы, тут, по-моему, всё понятно. А вот что касается среды, из которой нужно выйти, вот если совершенно отстранённо от контекста прочесть первый раз этот текст, возникает ощущение, что нас призывают к какому-то сектантству, то есть нужно от всего отойти, ни с кем не общаться, отринуть, и тогда вот будет всё замечательно. Но ведь речь, наверное, всё-таки не об этом.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Апостол Павел, видите, как он же даже в своих посланиях это пытается пояснить. Когда он говорит, что не общайтесь с блудниками, он говорит, что невозможно не общаться, иначе вам пришлось бы вообще из мира уйти. А с тем, кто называет себя братом, продолжает пребывать в смертном грехе. Поэтому, конечно, здесь говорится прежде всего о церкви, о новой церкви. То есть слова, которые в Ветхом Завете здесь относятся к ветхозаветному Израилю: «вы мой народ». Теперь этот народ — церковь. И вот внутри церкви, конечно, должна быть полная отделенность от мира в плане... Апостол Павел неоднократно детализирует это, в плане поступков, прежде всего. Вот в первом послании к Коринфянам он же говорит, обличает их, что вот они друг с другом судятся между собой из-за имущества христианин с христианином. Апостол Павел считает это позором как бы для них там. Еще на ряд таких тяжелых нравственных падений указывает, сейчас пока, скажем, без подробностей, и поэтому получается, что вы вроде как отделились от мира, но внутри христианской общины такие же, получается, обычаи, которые иногда и в миру не встретишь. Он прямо это говорит. У вас, говорит, такое грехопадение, такое блудодеяние стало известно, которое между язычниками даже редкость. Поэтому апостол Павел говорит прежде всего о внутренней такой этической отделённости.

Марина Борисова:

— Но мне кажется, что если переносить это на вопросы актуальные сейчас, возможно, тут есть о чём подумать, потому что всё-таки апостол Павел говорил своим современникам, людям, у которых общины были очень маленькие, поэтому, конечно, если христианин судился с христианином в маленькой общене, это как в семье. Это также, в общем, даже сейчас, может быть, неверующим человеком воспринимается как-то неприятно, когда ты видишь, что люди, например, близкие, родные люди судятся из-за наследства, из-за квартиры. Это всё что-то такое, что претит нормальному человеку. А здесь ведь мы начинаем это всё применять к себе, а сейчас-то мы... Даже вот один приход — это несколько сотен человек в Москве. И как тут избежать определённых мирских связок во взаимоотношениях внутри прихода?

Протоирей Андрей Рахновский:

— Ну, наверное, это невозможно, и как бы история церкви христианской, она показывает, что чем больше христианство распространяется, тем, скажем так, общий знаменатель, общая планка духовной жизни, она падает. И церковь, она, наверное, всю историю и находилась, и будет находиться вот в этом противоречии, да, то есть это некая, скажем, ограниченность, вплоть до сектантской, некая такая отделенность, но преизбранность, да, и при этом, в общем-то, высокий духовный уровень и открытость миру для принятия, скажем так, новых членов христианской церкви и, как следствие этого, общая температура, да, по больнице, она уже совсем, совсем другая. И, не знаю, до конца истории, мне кажется, из этого противоречия не выйдешь. И вот так вот мы болтаемся между... В общем-то, куда? В пустыню, да? Или в империю? Вот куда? Что должно быть?

Марина Борисова:

— Ну, попробуем теперь понять смысл отрывка из Евангелия от Матфея, из 15 главы, стихи 21-го по 28-й. Это, я думаю, хорошо известная многим нашим радиослушателям история, как Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские, и там Ему навстречу вышла женщина хананеянка, то есть язычница, начала ему кричать: «Помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется». И дальше начинается удивительное и абсолютно непохожее на привычные нам истории о встречах такого рода Спасителя. Он идет, как будто ее не замечает, хотя Он вот кровоточивую даже в толпе заметил, прикоснувшуюся к нему, и откликнулся на её призыв немой. А здесь вот, казалось бы, идёт женщина и кричит, и даже уже ученики говорят, что «отпусти Ты её, потому что кричит за нами». И дальше идут слова, удивительно искусительные для очень многих современных людей. Иисус говорит: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева». Дальше еще страшнее. Он говорит: «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам». И вот на этих словах я знаю человека, который закрыл Евангелие и сказал: «Ну раз тут черным по белому написано, что это к погибшим овцам дома Израилева, значит, это не ко мне, и, значит, ко мне ваше Евангелие не имеет никакого отношения». Вот чтобы не быть так дурно понятым, этому тексту нужно толкование.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Вы знаете, на самом деле можно только зафиксировать то, что в евангельском повествовании встречаются абсолютно две ну, скажем, не то, что противоположные, две тенденции. С одной стороны, Христос почему-то неоднократно подчеркивает, что, да, я послан к погибшим, да, к погибающим израильтянам, еврейскому народу, и, в общем-то, апостолов, когда посылает проповедовать еще во время Своей земной жизни, да, Он говорит, на дорогу, ведущую в языческие селения, не ходите, да, и к самарянам тоже не ходите, только идите к израильтянам. А с другой стороны, там, исцеление слуги сотника, вот эти слова Христа, что многие придут от востока и запада, то есть язычники и возлягут с Авраамом.

Марина Борисова:

— А беседа с самарянкой?

Протоирей Андрей Рахновский:

— Да, беседа с самарянкой. То есть можно просто вот зафиксировать. То есть очевидно, вот как-то в зависимости от ситуации Господь вынужден был подчеркивать то одну, то другую сторону своего служения. Возможно, какая-то этапность в этом есть, да? То есть сначала нужно призвать к покаянию тех, кто сам должен, по идее, принять Мессию и другим людям о нём рассказывать, а потом уже идти к язычникам. Апостольская проповедь то же самое. Идут проповедовать в синагоге, из синагог изгоняют, идут проповедовать язычникам. То есть как-то так. Вот я могу пока просто обратить на это внимание. Объяснить до конца я это не могу. Но всё-таки евангельский текст, он смягчает несколько разговор Христа с этой женщиной. Для меня загадка, почему в тексте в синодальном переводе, равно как и в славянском переводе, почему перевели псы? Там всё-таки щенки.

Марина Борисова:

— А насколько я помню, у Сергея Сергеевича Аверинцева, он обращал на это внимание, он подчёркивал, что там собачки.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Щенки. Просто щенки. Щенята, да. То есть прям перевод прямой этих слов. Щенята. То есть даже не собачка, взрослая там какая-нибудь маленькая, да, а именно щенки. Ну то есть такая картина, что вот детки там, щенки играют, да, и вот не надо вот хлеб-то, надо деток накормить, а потом уже щенят. Да, тоже, опять-таки, идея отделения иудеев израильтян от других народов, она здесь метафорически присутствует. Но все-таки это не то же самое, что собак.

Марина Борисова:

— Вообще, что касается переводов, насколько я понимаю, за последние несколько десятилетий появилось несколько вариантов переводов евангельских текстов. Но как к ним относиться? Мы привыкли, что всё-таки синодальный перевод, он освящен опытом церкви, и, собственно, начинали мы знакомиться с евангельскими текстами только по нему, и основной свод богословских трудов, ссылающихся на тексты, опираются на синодальный перевод. Масса проповедей и толкований опираются на синодальный перевод. Но как нам-то сориентироваться в этом?

Протоирей Андрей Рахновский:

— Ну, мне кажется, тут достаточно просто. Во-первых, можно читать разные переводы. Это абсолютно нормально. Чем больше хороших переводов, тем лучше. С другой стороны, такой общецерковный перевод на русский язык у нас только один, синодальный, новый так и не был рождён, хотя попытки были. Ну, например, католическая церковь новый перевод свой церковный делала 20 лет. Да, у нас были робкие попытки, скажем так, это сделать, но которые ни к чему не привели, потому что возникает масса вопросов, то есть не то, что нет людей, которые могли взять и перевести, да, а нужно сначала прийти к некому консенсусу методики, да, то есть соответствия, определиться, как мы будем переводить соответствующие термины, там, знаете, даже до смешного, казалось бы, да, но название, название растений, плодов, животных, вот даже на таком уровне, у нас сначала надо договориться в какой парадигме, с помощью какие словари мы будем ориентироваться, когда будем делать перевод. Потому что словари соответствий, понимаете, это не значит, что какое-то слово вот сейчас так воспринимается, оно то же самое тогда значило. Поэтому это очень много мелких вопросов. Я уже не говорю о богословской концепции перевода, в которую всё упирается. Поэтому это сложно. Надо читать, делать упор, может быть, на толкование. Синодальный перевод удобен именно тем, что даже если ты с ним не согласен, к нему есть вопросы, ты можешь от него отталкиваться, как некой точки отсчёта, и говорить: а вот здесь вот, может быть, вот так вот нужно было. Вот в этом его удобство. Ну или учить греческий язык.

Марина Борисова:

— Ну, в общем, есть какая-то перспектива в нашей жизни.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Да, есть, есть, да.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям сегодня, как всегда, по субботам в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма Ризоположения в Леонове протоирей Андрей Рахновский. Эта неделя у нас начинается с такого праздника, очень популярного ещё сто лет назад, может быть, даже пятьдесят. Это праздник трёх святителей. Даже московская топонимика говорит о том, что для москвичей, по крайней мере, это был очень важный праздник, поскольку есть трёхпрудные переулки и площади, и понятно, что были храмы на этих переулках и на этих площадях. И вопрос-то, собственно, всегда возникает один и тот же. Во-первых, почему их мы празднуем вместе, если мы примерно в то же время празднуем их каждого по отдельности? Потому что у каждого из этих трёх святителей — Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого — есть свои дни памяти. В эти дни Церковь особо их упоминает и на службе, и вспоминает их житие. Почему понадобилось их соединить, и вообще, что это была за странная эпоха, когда это стало необходимым? Мне кажется, что мы как-то совершенно забываем о каких-то очень важных смысловых аспектах исторического контекста, потому что очень похожие вещи происходили много столетий назад. Скажем, когда жили все эти три великих святителя, так уж получилось, что окончательно уходила в историю эпоха античности, и окончательно воцарялась византийская цивилизация, которая на много веков вперёд определила развитие западной части цивилизованного мира той поры. И, как всегда, когда такие отправные вещи меняются в головах огромного количества людей, наступает состояние полного смятения умов. Мы проходили очень похожие времена вот в конце прошлого тысячелетия, в девяностые годы, когда, если кто-то еще из наших радиослушателей помнит, все как с ума посходили. С одной стороны, было очень популярна, как сейчас говорят, в тренде Русская православная церковь, а с другой стороны, безумное количество каких-то полуграмотных проповедников, непонятно куда зовущих, какие-то секты, какие-то экстрасенсы, какие-то восточные медитации, все это вместе, все это на улицах, даже в Москве, в огромных помещениях, во дворце молодежи собирались какие-то безумные проповедники и огромное количество людей, совершенно искренне металась между всех этих предложенных путей. Вот что-то похожее, насколько я понимаю, происходило в те времена, потому что иначе не потребовалось бы собирать Второй Вселенский Собор из-за того, что Церковь захлебывалась от ересей.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Понятно, что объединение их памяти произошло, по-моему, в XI веке. И неудивительно, что монахи, которые слушали за богослужением, а по уставу, ну вот конкретно я не могу сказать, так ли это было, допустим, вот в студийской традиции, где вот эта память появилась, да? Но традиционно за богослужением читались всегда поучения. И в уставные поучения входили поучения всегда Иоанна Златоуста, святителя Григория Богослова. А Василий Великий, понятно, для монашества был одним из основателей монашеского устава. Поэтому неудивительно, что в монашеской традиции произошло соединение этих трёх памятей. Вы хорошо, кстати, сказали про эпоху, сравнили слом эпох. Поэтому для меня очень важно, что эти святители, прежде всего Василий Великий и Григорий Богослов, они, не знаю, воцерковили что ли учёность, вообще сам идеал образования гуманитарного, такого всестороннего, они его воцерковили. Что стоит знаменитое Слово к юношам Василия Великого о пользе языческих наук. И вот они сами как-то смогли это воплотить. И для меня, вот лично для меня, очень важен пример христианской учёности, поставленной, конечно, не во главу, потому что во главе у нас Христос, но на очень высокий уровень. То, что там святитель Иоанн Златоуст говорит, что с рукоположением не даётся дар слова, его надо в себе тренировать. Вы знаете, святитель Григорий Богослов писал, что какая книга, с которой никогда не расставался, всегда её с собой возил, и это не Евангелие, а учебник риторики, например. При этом это были глубоко церковные люди с очень разными характерами. Очень разными. Извините, я, может быть, немножечко сейчас кого-то это, может быть, смутит. Иоанн Златоуст — единственный ребёнок в семье.

Марина Борисова:

— Маменькин сынок.

Протоирей Андрей Рахновский:

— У мамочки, да. Вот, Григорий Богослов, вы знаете, вот читаешь его письма, ну он такой вот там, ну нытик такой, да, вот-вот-вот, ну как же вот там всё вот, ой, там вот в пустыне мы были, есть там Василий Великий, наоборот, он такой, знаете, такой горячий.

Марина Борисова:

— Энергичный.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Энергичный. Здесь такой брутальный, там, вот так, как бы там подвижничали, ой, да если бы там не моя мама, там, или не твоя, там, нас не спасла, там, не знаю, что бы с нами там было, то есть очень разные люди по характеру, по фактуре своей, да, и при этом люди, это люди церкви, на которых я вот не побоюсь, это камертоны нашего богословия. Кто хочет узнать, что такое вообще православие, пожалуйста, вот, да, надо немножко отойти от формата коротких видео, шотов и, скажем так, смсок и погрузиться в это. Вот вы узнаете... Православие откроется с совершенно другой стороны.

Марина Борисова:

— Но там вся история борьбы с арианством — это вообще, мне кажется, совершенно непрочитанная книга, потому что там очень много параллелей с дальнейшими сложными временами в истории Церкви, которые периодически возникали. Ведь на самом деле сейчас берёшь учебник, и там написано, что арианство — это ересь. Но как, если глава церкви был арианином, император был арианином, и люди, которые вполне по их жизнеописанию похожи на наших христианских святых, они тоже были ариане и глубоко убеждённые, и готовы были идти за свои убеждения в ссылку, в изгнание, претерпевать всевозможные неприятности. И это всё одновременно, и в этом невозможно разобраться. Но я говорю, что если бы это было просто, то не потребовалось бы собирать Вселенский собор.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Ну, конечно, но всё-таки арианством занимались два Вселенских собора, Первый и Второй, да, и это очень интересная эпоха Церкви. Почему? Потому что, как вам сказать, весь IV век стоял вот в вопрос к богословам церкви. Ты просто как бы представитель старой богословской школы, и ты выражаешься просто старым богословским языком. А язык православия был новым богословским языком того времени. Или ты действительно арианин? Вот понимаете, вот почему, скажем так, при всем том, что это период такой большой церковной смуты, все-таки многое перемешано. И как вы совершенно верно сказали, примеры есть в жизни людей, которые, в общем-то, очень достойны, вроде как формально принадлежали к арианской партии. Это очень сложный вопрос. Вообще вопрос отделения: язык или смысл? Потому что может быть разный язык, а смысл один и тот же. Это один из таких важнейших богословских вопросов 4 века. Вопрос о смыслах. Не только о формулировках, но и о смыслах.

Марина Борисова:

— Но, если бы это был только теоретический спор, это бы ещё, ладно, это одно дело, но весь этот спор приводил буквально к братоубийству, потому что, не находя аргументов, чтобы переубедить своих оппонентов, люди начинали их не просто даже не отправлять в изгнание, а просто убивать. И когда читаешь об этом до сих пор, во-первых, оторопь берёт, а во-вторых, начинаешь невольно выстраивать мостики с современностью, потому что наши периодически возникающие бурные споры по поводу каких-то богословских вопросов иногда заставляют задуматься, а мы вообще кто сами-то?

Протоирей Андрей Рахновский:

— Да, и, вы знаете, империя вроде как стала становиться христианской, Римская империя, Византийская империя, но методы взаимодействия прежние остались. Это как, знаете, там, при всём уважении, скажем так, к нашим, скажем так, тем, кто блюдёт нашу безопасность — это как КГБ во славу Божию, да, кто-то сказал, да? И методы такие же, поэтому это было очень непросто, и соблазн был у христиан. Вот император стал арианствующий, сочувствующий. Ох, сейчас мы вдарим по этой партии, да, вот это такое было.

Марина Борисова:

— Но почему нам до сих пор важно их всех втроём вспоминать? Собственно говоря, споры никуда не ушли, страсти никуда не улеглись. И помолиться за нас, не очень умных продолжателей, кроме как великим святителям некому.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Но очень хочется, чтобы мы не только молились. Вот проблема-то. Молиться-то молятся, хотя и не так часто, кстати. Читайте. Вот они столько всего оставили нам, чтобы мы читали. Не хотят читать. Что делать с этим? Я не знаю.

Марина Борисова:

— Ну будем надеяться, что наши радиослушатели, возбуждённые нашей беседой, непременно обратятся к творениям этих великих святых отцов. В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове, протоирей Андрей Рахновский. Мы ненадолго прервёмся, вернёмся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

Марина Борисова:

— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья, продолжаем нашу еженедельную субботнюю программу «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. У микрофона Марина Борисова, настоятель храма Ризоположения в Леонове, протоирей Андрей Рахновский. У нас неделя, конечно, праздничная, и она вся проходит под знаком великого двунадесятого праздника Сретения Господня, 15 февраля. Ну и, как водится, вслед за ним, 16 февраля собор память праведных Симеона Богоприимца и пророчицы Анны. Вот само появление отдельного праздника Сретения, ведь он очень поздно появился, ну сравнительно поздно по сравнению с другими частями зимнего цикла праздничного, вот был один великий праздник Богоявления, потом со временем от него отделился и стал отдельным праздником Рождество Христово. Но по логике вещей, Сретение должно было быть посередине, ну, если так, логика повествования. А почему-то Сретение появляется в феврале, и почему-то оно появляется очень поздно. Почему так важен вдруг стал этот момент евангельской истории для христиан, уже сильно отдалившихся от евангельских времён?

Протоирей Андрей Рахновский:

— То, что вот эти наши, скажем так, сведения о празднике, когда появился, когда стал праздноваться, это же сведения, которые известны нам из каких-то письменных исторических источников. К сожалению, церковная действительность, повседневная церковная действительность, при, казалось бы, ну, относительном изобилии источников нам не всегда известна очень хорошо. Мы не знаем, какая была практика церкви, да, вот как-то зафиксирована особым образом, да, в каких-то документах, что вот там с 6 века там особенно стало праздноваться. То есть, как бы не надо думать, что вот вдруг ни с того ни с сего: а давайте-ка мы попразднуем, да, вот. Такого, конечно, не было. Но, тем не менее, как мне кажется, вектор развития богослужебной практики в церкви, он хорошо виден. То есть осмысление и большая детализация каждого отдельного евангельского события в качестве праздника. Ну, это естественно. Со временем как-то осознаётся, осмысляется, появляется потребность. Мне кажется, это нормально.

Марина Борисова:

— Ну уж раз мы заговорили о смысле, как всегда, по традиции попробуем заглянуть в чтения, которые прозвучат на праздничной Литургии в храме. Там прозвучит отрывок из послания апостола Павла к Евреям из 7-й главы стихи с 7-го по 17-й, и совершенно непонятно очень многим современным христианам, этот отрывок, он настолько, как сказать, узконаправлен, что ли? Там всё время говорится о Мельхиседеке, про которого мы ничего, ну, я не скажу за всех, конечно, но огромное количество современных христиан очень плохо себе представляет, кто такой Мельхиседек, и почему апостол Павел так упорно и много о нём говорит.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Ну, вообще Послание к Евреям, да, это христианское новозаветное осмысление Ветхого Завета. Вот такой вот общий знаменатель подвести, достаточно просто. Почему образ Мельхиседека? Потому что, понятно, Христа приносят в храм на 40-й день, как закон повелевал совершать с младенцем мужского пола. Христос является первосвященником. В этом же послании Христос неоднократно называется первосвященником. Именно по чину Милхиседека. Почему? Потому что еврейский народ жил в реалиях наследственного священства.

Марина Борисова:

— Как и в Российской империи.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Да. То есть это как бы сословие. Там неважно, какие у тебя дарования, ты вот родился — как бы будешь священник. А Мильхиседек, вот в чём его знаменательность фигуры, это как бы такой священник не в силу династии, а вот в силу избранничества, личных качеств и решения Божия, то есть на основании некоего своего дарования, так можно сказать, да, вот переводя это на какие-то современные понятия. Поэтому Мельхиседек, он не в чину вот Ааронова священства наследственного, а такой уникальный, неповторимый, избранный Господом. И Христос, Он не принадлежал к священническому роду, но Он священник по своей сути, да, потому что Он Господь и Владыка. Вот противопоставление двух священств, там как бы работа и служение, мне кажется, поэтому.

Марина Борисова:

— Ну и, естественно, отрывок из Евангелия от Луки, из 2-й главы стихи из 22-го по 40-й, которые описывают непосредственно это событие. Мне кажется, что там очень много всегда говорится о том, как принесли, как Симеон Богоприимец встретил, кто такой Симеон Богоприимец. Всё это важно и нужно, но об этом очень много говорится. Но мне хотелось бы обратить внимание на последние стихи из этого отрывка, где говорится о Матери Божьей, где говорится, что «И благословил их Симеон, и сказал Марии, Матери Его: Сей лежит сей на падение и на восстание многих в Израиле, и в предмет пререканий, и тебе самой оружие пройдет душу, да откроются помышления многих сердец». Очень красиво, а когда очень красиво, не хочется сильно копаться в смысле. Но мне кажется, что это было бы полезно, потому что через Матерь Божью это же обращение к нам, мне так кажется, я могу ошибаться.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Ну, конечно, это, во-первых, и личное было предсказание Богородице, та душевная боль, которую она испытывала в виде Сына, страдающего, во-первых, Его отделение от семьи, когда Он стал проповедовать, как бы родственники все ушли на задний план. Такой момент важный. Я уж не говорю про испытание в детстве, бегство в Египет, да, и вот страдание видеть своего собственного Сына незаконно судимым и распятым. Вот кто читал, помните канон, который читается на Повечерии, когда происходит Погребение, вынос Плащаницы в Великую Пятницу. И мне кажется, этот канон, который читается на Повечерие, там прям вот вся вот душевная боль Богородицы, она просто вот максимальным образом как-то так вот выражена. И почитайте даже, кто-то может на Сретение почитать, посмотрите, что значит, действительно, оружие пронзило душу, меч пронзил душу Богородицы, да. С другой стороны, Христос, предмет, как там сказать, там ведь сказано, предмет скандала, в греческом в тексте, то есть дословно камень, о который вечно спотыкается. Он неудобно как-то лежит, да? Очень неудобно. И равнодушным он точно, скажем так, не оставляет, да? Потому что, действительно, для многих, и тогда для иудеев это вопрос, образ Христа для них не совсем приемлем по ряду параметров, да? Для язычников тоже вопросы ко Христу, да и сейчас тоже.

Марина Борисова:

— И вот когда Симеон Богоприимец говорит: «Да откроются помышления многих сердец». То есть оружие пройдёт душу Богородицы, но откроются помышления многих сердец. Через что? Через её страдания?

Протоирей Андрей Рахновский:

— Наверное, через пришествие Христа, в свете той истины, которую Он принесёт. Люди еще более явно себя увидят в своем подлинном состоянии, в бедственном состоянии. Для кого-то это станет поводом к тому, чтобы обратиться ко Христу за избавлением, а кто-то, может быть, закроется от Него.

Марина Борисова:

— Но там во время этого события присутствуют два человека, о которых... Ну, о Симеоне Богоприимце говорится много, но, мне кажется, там упускается один нюанс. Во всех толкованиях, касающихся Симеона Богоприимца, очень много символики, а мы воспринимаем её часто очень в лоб. Когда говорится, что он прожил 360 лет, то есть не подразумевается, что он 4 века жил, мне кажется. Мне кажется, что это всё-таки символ полноты дней.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Из Евангелия известно только то, что он жил очень долго. Господь ему сказал: «Не умрёшь, пока не увидишь пришедшего Христа». Откуда такая связь? Вот эта вот легенда, именно легенда, что он был переводчиком пророка Исайи. Да, пророка Исайи, а вроде как, поскольку при Птолемее Филадельфе переводили в III веке до Рождества Христова, вот он столько и жил. Но при Птолемее Филадельфе, как мы знаем из письма Аристея, что переводили закон, еврейский закон, то есть это Пятикнижие, а остальные книги, они на греческий переводились, но потом, на протяжении какого-то времени. Так что он переводчиком мог он быть? Мог быть, но не обязательно 300 лет, потому что, говорю, книга пророка Исайи переводилась позже, скорее всего, не тогда, когда вот был знаменитый перевод 70-ти толковников, да.

Марина Борисова:

— И второй человек, о котором говорится очень мало и почти ничего не написано — это пророчица Анна. Мы знаем, что Ветхий Завет не богат пророчицами, хотя они там встречаются, но очень редко. Также, наверное, как равноапостольные жены в христианской истории, их всего пять. Вот понять роль, зачем она там нужна, почему она там оказалась?

Протоирей Андрей Рахновский:

— А вот давайте как-то вот сейчас попытаемся это представить более как бы фактурно, да? Слова Евангелия. Девушку 14-15 лет выдают замуж. Семь лет она живёт с мужем, как там сказано. Семь лет прожила с мужем от девства своего, да? Ей где-то 22 года. Муж умирает. Она остаётся одна. И в этом возрасте она всю себя посвящает служению Господу, постоянно пребывает в храме, в молитве. Просто представьте, перенесите это сейчас... Ну сейчас, конечно, другой возраст у нас вступления в брак, да? Ну хорошо, в 18 лет вышла замуж, в 25 потеряла мужа, детей нет, служит Господу. И вот до старости она не разочаровалась, так сказать, не выгорела. И вот в этом состоянии она пребывает. И она сподобилась Духа пророчества. Такая святая женщина. Да, и вот её Господь тоже как бы, ну, сделал ей такую милость, она тоже стала вот... Вроде как, обещано было Симеону, а она как бы присоседилась, да, здесь. Даже вот не надо ничего комментировать, да, просто вот почувствовать.

Марина Борисова:

— Ну да, присоседившуюся пророчицу почувствовать можно, конечно. Но важность этого праздника для нас. Мне кажется, что он эмоционально, я сейчас очень себе большую вольность позволю, да простят меня радиослушатели, эмоционально он обижен, потому что весь эмоциональный заряд праздничный расходуется на Рождественско-Крещенском цикле. И когда мы доходим до Сретения, во-первых, он, как правило, этот праздник выпадает на будние рабочие дни, и он проходит как бы вскользь, и это ужасно жалко.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Ну, вы понимаете, жалко даже не только поэтому, а потому что, понимаете, чтобы понять смысл праздника Сретения, надо читать Священное Писание, хорошо его знать и как бы болеть вот теми проблемами, которые там выражены. Это вот ожидание, напряженное ожидание евреями пришествия Спасителя, вообще ветхозаветным человечеством. И вот если ты это не прочувствовал, не увидел это в Ветхом Завете, ты не поймешь праздник Сретения. Понимаете, это вот... Аналогия, кстати, праздника Сретения, вот вы правильно сказали, что он как бы обижен, она какая? Второе пришествие Христа. Вот с тем напряжением, с каким мы ждем Второго пришествия Христа, который, наконец-то, избавит нас от этого мирового зла и смерти, и страдания человечества. А вот точно с таким же напряжением люди ждали пришествия Спасителя. Вот радость Симеона Богоприимца, Анны Пророчицы, ее не понять, если ты как-то умом и сердцем не включен в библейский контекст.

Марина Борисова:

— Я думаю, что тут включённость не только в библейский контекст. Мне кажется, что мы очень часто, проговаривая Символ веры, перестаём относиться к нему внутренне заинтересованно, и его окончание — «чаю воскресения мертвых». Почему слово «чаю воскресения мертвых»? Не просто я его сижу и жду, я его жажду.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Жажду. Хорошо. Жажду воскресенья мертвых.

Марина Борисова:

— Ну как? Мы же так не чувствуем. Это же лукавство. Во-первых, мы так не чувствуем. Мы его боимся. Мы боимся, потому что перед ним будет ещё и суд, и вообще Бог знает что, и нам страшна неизвестность. И так, можно ждать встречи со Спасителем как Симеон Богоприимец, наверное, когда ты Его только представляешь, что Он должен быть, но ты Его не видел. Почему, мне кажется, здесь такой мостик поколения, пришедшее в церковь в конце Советского Союза, когда она была ещё под запретом, когда это был ещё очень важный, сильный индивидуальный выбор. Потому что люди как бы перекраивали свою жизнь иногда полностью. Вот они, может быть, могли бы объяснить, что такое Сретение, когда ты вот вчера был абсолютно бессмысленным, абсолютно неверующим, как бы даже не столько неверующим, сколько арелигиозным человеком. И вдруг, вот именно вдруг, потому что, сколько я знаю людей, очень у многих это ощущение, что это происходило моментально. То есть был какой-то поиск, были какие-то размышления, но сам момент, когда ты встречался, это был момент, когда тебя буквально ударили в сердце, и дальше уже не было вопросов. Может быть, это как-то коррелирует с тем, что мы вспоминаем во время Сретения?

Протоирей Андрей Рахновский:

— Да, да, жажда очень хорошее слово, потому что... И мне как-то попалось недавно вроде как одно из предсказаний отца Иоанна Крестьянкина, ну, просто, знаете, тупил в интернете, ну иногда натыкаешься, и он говорит, что будет время духовного голода, хотя, скажем так, духовности будет в изобилии. Там книжки, монастыри, храмы, всё вот, пожалуйста, всё, как бы всё есть, а жажды нет. То есть объективно-то есть, а субъективного ощущения жажды и голода нет.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям: в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове протоирей Андрей Рахновский. На этой неделе у нас будет повод вспомнить 16 февраля человека, который, на мой взгляд, очень наглядно иллюстрирует очень многие апостольские и евангельские чтения, которые мы сегодня вспоминали. Я имею в виду святителя Николая Японского. Это человек, который как раз отправился к мало того, что к язычникам, но и к людям, которые вплоть до XX века буквально под страхом смертной казни запрещали христианскую проповедь у себя в Японии. И вот удивительная история этого, ну... человека, в принципе, ну, такого вот обыкновенного российского священника, который захотел стать миссионером. 150 верст пешком, пока он прошёл до того места, где можно было на пароход сесть.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Причём он стал миссионером по объявлению. Будучи студентом Академии, по объявлению, висело объявление: «Требуются миссионеры в Японию».

Марина Борисова:

— Восемь лет учил язык. И вообще учился до последнего. Постоянно, то есть минимум четыре часа в день тратил на то, чтобы с помощью каких-то людей, погруженных в японскую культуру, переводить богослужебные тексты на японский, чтобы они были более-менее адекватны, как мы с вами говорили о переводах Священного Писания на русский язык. Вот представьте себе, какова была задача: перевести это всё на японский, найти какие-то понятные местным жителям аллюзии, да ещё в ситуации, когда против себя все, включая власти.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Да, удивительно. Но вы понимаете, как у нас, может быть, мы так представляем себе, вот приехал и там, миссионерство правильно упомянули, 8 лет он просто жил, просто был иеромонахом при посольской церкви. То есть все это настолько медленными поступательными шагами, упорством, упорством и огромным трудом. Никаких таких, скажем так, скачкообразных, волнообразных успехов не было. И вот очень важно, мне кажется, почитать его дневники, вот его повседневность. И вы знаете, создается такое ощущение, ну, ему было очень непросто, очень тяжело. Постоянно какие-то трудности, постоянно бедствия. Даже когда уже церковь японская стала такой более-менее развитой структурой, вот в этой общине катехизатор ну никуда не годится, но другого нету, только весь народ разогнал. Никто не хочет туда ходить. В этой общине, значит, храм сгорел. Ну храм, деревянный дом обычный японский, деревянно-бумажный, да. Вот. То там какие-то жрецы, значит, против него. Кстати, он ни разу не писал, что там кто-то у него колдует. Никакой магии там, значит, он... Вот. А потом... Ну и, конечно, вы знаете, может быть, не очень духовно, но мне вспоминается один очень интересный эпизод. Он в дневниках неоднократно пишет, что его раздражало, когда он едет служить на какой-то приход, ну, едет там на коляске, соответственно, да, то японцы православные выбегали за несколько километров, встречали его, и он ехал в коляске, ну, потому что он уже пожилой был человек, они рядом бежали несколько километров, вот жутко его раздражало, он чувствовал себя неловко, неудобно, что, ну, ты едешь на коляске, рядом человек, значит, несколько человек просто тебя пешком несколько минут сопровождают до места прибытия. Вот. Ну и, знаете, на характеристики иногда он очень был жёсткий, не скупился. Мне вот так нравятся его дневники, своей естественностью, вот как отца Иоанна Кронштадтского дневники. Это удивительно, конечно.

Марина Борисова:

— Но что ж тут удивляться такой реакции? Япония вообще страна, в которую человек европейской культуры попадает и чувствует себя на Марсе. То есть это какие-то инопланетяне. Это настолько не похоже на западноевропейское общество, да, наверное, не похоже и на ближневосточные общества в том виде, в котором мы их знаем. Японская культура — это книга за семью печатями, понять, что у японцев в голове, ну, как вот после миссии святителя Николая сохранилось какое-то количество православных японцев. Но удивительно, очень часто говорится о том, что вот всё-таки семя было брошено в плодородную почву, но нужно понять, что это ещё и общество, где опыт предков в семье — это святыня. Японский дом начинается с того, что ты вместо... вот ты входишь в него вместо передней, ты видишь алтарь, алтарь семейный со всякими палочками, там курительницами, это вот память предков, которые почитается просто вот.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Ну, с другой стороны, в дневниках Николай Японский очень жалуется, что современная японская молодёжь вообще просто не почитает родителей, значит, драчлива, пьёт там и так далее. То есть... Ну, мы понимаем это сетование на молодёжь. Интересно, насколько они... А всё равно при этом мы воспринимаем общество как общество очень традиционное даже сейчас.

Марина Борисова:

— Но молодёжь ведь она проходит какой-то возрастной рубеж и вливается вот в эту корпоративную общую культуру, которая диктует всё вот по уставу инструкций, ходить по определённой линии, вести себя так, а не иначе. Это настолько не похоже на всё, что мы знаем, что до сих пор это просто вот сразу бьет в глаза, и ты испытываешь оторопь. Это вот мое впечатление от посещения Японии. Причем мы туда ездили не в туристическую поездку, это был организованный японским МИДом пресс-тур. Две недели нас возили по всей стране, мы общались с абсолютно разными людьми из разных сред обитания, и чем больше это происходило, тем больше оторопь брала, потому что это очень трудно. Я представила себе: вот миссия в такой среде, это, наверное, очень похоже на то, что испытывали апостолы, когда их посылали в абсолютно языческие места, и где ты не знаешь, за что и как тебя в результате распнут тут, потому что ты просто не чувствуешь местные ограничители, которые для населения этих территорий абсолютно естественные, и они только так и воспринимают и окружающий мир, и тебя, пришельца. Конечно, подвиг наших миссионеров, что Иннокентия Московского, что Николая Японского — это просто, ну, не знаю, пример, может быть, для того, как нам внутри себя, внутри нашего общества нынешнего жить, потому что практически внутри одного государства мы перемещаемся из одной среды обитания в другую, причём иногда они совершенно не похожи и не хотят контактировать. И как в этой ситуации исповедовать себя христианином, и не просто на словах, но и быть им — это вот не знаешь, у кого лучше учиться. Может быть, как раз у великих миссионеров прошлого века. Но мы 17 февраля в конце недели будем вспоминать ещё одного удивительного подвижника, преподобного Кирилла Новоезерского. И в связи с этим, это подвижники того века, который считается расцветом русского монашества. Это век преподобного Сергия, его учеников, его последователей, и удивительно, как не раз случалось в истории Русской Православной Церкви, когда, казалось бы, духовная жизнь вообще вся вытоптана в силу всевозможных исторических причин. И вот как бы на этой вытоптанной почве, вдруг откуда ни возьмись, возникают очаги вот этого духовного возрождения. Как случилось, что в XIV веке в России возникла вот эта перекличка с древними исихастами и возрождение умной молитвы там, казалось бы, где уже невозможно это.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Вот я прошу прощения, а можно я вот не отвечу прямо на ваш вопрос, потому что времени не так много, но с памятью Кирилла Новоезерского у меня связан один очень случай, который, может быть, и будет ответом на этот вопрос. Несколько лет назад, посещая тюрьму, я там встретился с человеком, которого несколько раз приходил, навещал, исповедовал, который совершил очень тяжелые преступления, грабежи, убийства и так далее. Ну, это все эхо 90-х. Он не выдержал, в конце концов, и, имея уже семью, дочку и жену, и вроде как ничего не предвещало беды, как-то он как-то сумел лечь на дно, как говорят, да? Но он пошел и сам сдался. Просто совесть не выдержала. В конце концов ему дали срок 23 года. Он попал в колонию, которая находится в бывшем Белозерском монастыре.

Марина Борисова:

— Вологодский пятак.

Протоирей Андрей Рахновский:

— Да, совершенно верно. Где особо строгого режима. И он написал тут письмо. Я, когда читал письмо, я плакал. Потому что он писал о том, конечно, ему было тяжело, что и семья, и дочь, и такой огромный срок. Он надеялся, что все-таки за чистосердечное ему что-то поменьше как бы дадут. И вот он пишет, что его душа обрела покой. Вот вы знаете, какой такой благоразумный разбойник. Прямо обрел покой на этом озере, и его греет душу то, что он по справедливости получил за те злодеяния, которые он творил, по справедливости, и его душа пришла, получив это наказание, его душа пришла в покой. Поэтому вот как? Выжженная пустыня, человек — бандит девяностых годов. Откуда вот это покаяние, сердце тронуло человека, откуда оно взялось? Пошел сам сдался, принял все, что ему, все это возмездие. Поэтому вот Дух дышит, где хочет, и я думаю, что какие бы тяжелые периоды Церковь ни переживала, Господь вот может возродить вдруг у людей и покаяние, и жажду желания подвигов, и оживотворить, казалось бы, мертвое.

Марина Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу. Вы слушали программу «Седмица». С вами были Марина Борисова и настоятель храма Ризоположения в Леонове протоирей Андрей Рахновский. Слушайте нас каждую субботу. До свидания.

Протоирей Андрей Рахновский:

— До свидания.

---

Все выпуски программы Седмица

• «Вербное воскресенье. Страстная седмица». Прот. Федор Бородин
• «Пятое воскресенье Великого поста: память преподобной Марии Египетской. Лазарева суббота и другие праздники следующей недели». Прот. Федор Бородин
• «Четвертое воскресенье Великого поста: память преподобного Иоанна Лествичника. Мариино стояние. Похвала Пресвятой Богородицы». Прот. Максим Первозванский