Из воспоминаний Анны Достоевской, супруги писателя Фёдора Достоевского.

1872 год.

Фёдор Михайлович отправился к Ивану Мартыновичу Барчу, главному врачу Максимилиановской лечебницы. Когда случилось несчастье с ручкой нашей Любочки, мы хотели обратиться к Барчу, но лечивший ручку хирург представил нам происшедший случай таким незначительным вывихом, что обращаться к знаменитости, какою был тогда Барч, как-то было и неловко. Фёдор Михайлович горько упрекал себя и никогда не мог простить себе и мне этой «нашей небрежности». Барч прямо объявил, что кость срослась неправильно.

Настал для нас тяжелый, полный сомнений день. Мы приехали в лечебницу, и к нам вскоре присоединился Аполлон Николаевич Майков, крёстный отец нашей дочки.

Было решено, что девочку станут хлороформировать. Мы перекрестили несколько раз нашу девочку, поцеловали её, и так как, под влиянием хлороформа, она начала засыпать, то Барч взял её из моих рук и бережно положил на постель. Мы с мужем вышли из комнаты, со смертью в душе, не предполагая больше увидеть нашу дочку в живых. Слуга повёл нас в отдалённую комнату и оставил одних. Фёдор Михайлович был бледен, как платок, руки его тряслись; я тоже от волнения едва держалась на ногах.

— Аня, будем молиться, просить помощи Божией, Господь нам поможет! — прерывающимся голосом сказал мне муж, и мы опустились на колени и никогда, может быть, не молились так горячо, как в эти минуты!

Боже, как мы с мужем были безумно счастливы, когда все кончилось, доктора ушли, и мы остались наедине с нашей милой крошкой. Трудно описать то чувство радости и успокоения, которое овладело нами.