«15-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов

В нашей студии был клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов.

Разговор шел о смыслах и особенностях богослужения и Евангельского (Лк., 17 зач., V, 1-11) и Апостольского (2 Кор., 176 зач., IV, 6-15) чтений в 15-е воскресенье по Пятидесятнице, о днях памяти преподобного Сергия Радонежского, святителя Тихона, патриарха Московского и всея Руси, священномученика Петра, митрополита Крутицкого.

---

Марина Борисова

— Добрый вечер, дорогие друзья! В эфире Радио ВЕРА — наша еженедельная субботняя программа «Седмица». В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов.

Священник Николай Конюхов

— Здравствуйте!

Марина Борисова

— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждёт нас в церкви завтра, в 15-е воскресенье после Пятидесятницы, и на наступающей неделе. По сложившейся традиции посмотрим, что прозвучит завтра в храме за Божественной литургией, какие отрывки из апостольских посланий и Евангелия, и, исходя из этого, попробуем докопаться до смысла. Мы услышим завтра отрывок из второго послания апостола Павла к Коринфянам, из 4 главы, стихи с 6 по 15. И, как всегда с посланиями апостола Павла, когда читаешь не целиком послание и ещё без специального комментария, который тебя погружает в атмосферу, когда это послание было написано, возникает масса недоумений. И данный отрывок не исключение, потому что здесь есть слова, которые отдельно от контекста воспринимаются с большим трудом. Апостол Павел пишет, что «потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божьей в лице Иисуса Христа, но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам». Оставим это одним первым вопросом: что имеется в виду? Второй вопрос у меня вызывает отрывок чуть ниже. «Все мы носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем. Ибо мы, живые, непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей. Так что смерть действует в нас, а жизнь — в вас». Вот это последнее: «А жизнь в вас» приводит меня в полное недоумение, потому что ещё я могу напрячь свой скудный мозг, чтобы понять, что было сказано в начале, но вот это вот противопоставление полностью все мои мозговые выкладки нивелирует. Итак, сначала про глиняные сосуды и преизбыточную силу.

Священник Николай Конюхов

— Тут не совсем про керамику идёт речь, хотя, конечно, это всё замечательно, и сосуды вылепливать. У нас дети занимаются, у нас есть гончарный круг, и они лепят такие красивые горшочки. Здесь речь идёт, конечно, о нашей немощной человеческой природе, в которую вмещаются величайшие откровения от Бога и благодать Божья. У апостола Павла в другом месте есть знаменитое выражение, что «сила Божия в немощи совершается». Потому что одно дело, когда человек супер каким-то потрясающим инструментом, который стоит там 300 тысяч, вот он взял и на нем сыграл, причем у него таланта особо нету, он не очень умеет это всё, но из-за того, что инструмент ещё и самонастраивающийся, а ещё и какая-то хорошая, он пропускается через какую-то специальную программу, и она выравнивает все шероховатости. И вот он сыграл эту музыку. Но пришло пять человек. А есть человек, который берёт какую-то ну просто захудалую гитарку с порванной струной, но так играет, что вокруг него толпа огромная стоит. Талант. И вот немощь, некая наша человеческая слабость, кажется, что вот это такая гитара с порванной струной, что на ней можно вообще сыграть? И мы увидим, как сила Божья проявляется даже через человеческую немощь, насколько человек способен при условии вдохновения от Бога совершить просто величайшие дела. Ну, как сам апостол Павел, он же про себя, как обычно люди говорят про себя, он же считал себя человеком, укорял себя очень сильно за то, что он когда-то гнал христиан, как некого изверга почитал себя. И какие дела у него там? Четыре миссионерских путешествия, огромное количество основанных церквей, сколько он посланий написал. То есть, вот эта сила Божия совершается через немощь. Ну, в том числе, немощь физическую, потому что апостол Павел болел, и он ощущал вот эту немощь, и вот как-то так через эту немощь Господь совершает великие дела. И он говорит, вот эти глиняные сосуды подчёркивают, что это не только заслуга человеческая, как мы обычно любим немножко по тщеславию всё приписывать себе, а тут наоборот. Господь — это Его сила совершается через мою немощь. А про жизнь и мертвенность апостол Павел часто вообще употребляет такие слова, как бы особо показывает такое единство и такое трогательное, может быть, даже возвышенное учение о том, что вот Христос, он говорит, и жизнь моя Христос, и смерть приобретение, что всё Христос. И для нас действительно, мы в себе носим смерть Христову, но в том плане, что для нас вот это то, что Господь принес в жертву, мы пользуемся плодами этой жертвы. И для апостолов в конце он пишет про смерть, но в том числе он говорит, что мы идём путём. Когда мы идём за Христом, Он же сказал: если Меня слушали, вас будут слушать. Если Меня выгоняли, вас будут выгонять. И если Христа убили, то есть он прошёл через смерть, то и апостолы, они прекрасно понимали, что будут большинство убиты. И сам апостол Павел, он был усекнут мечом как римский гражданин. И для тех людей, кому он пишет послание, для них вот эта смерть апостолов, она как бы была жизнью. Ну то есть это отдавало жизнь их вере, потому что они видели пример учеников Христа, которые не боялись пострадать, и для них это тоже как бы являлось жизнью, новым вдохновением, вдохновительным образом апостолов.

Марина Борисова

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Луки, 5 глава, стихи с 1 по 11. Это, я думаю, большинству наших радиослушателей хорошо известная сцена чудесной рыбной ловли, когда у Генисаретского озера две лодки, рыбаки забросили сети, ничего поймать не могут, и Христос говорит Симону: «Отплыви на глубину и закиньте сети свои для лова». Те говорят, что мы тут целую ночь сидели, ловили-ловили, ничего не поймали. Но когда они делают по слову Спасителя, они вытаскивают столько рыбы, что лодки начинают тонуть. И дальше идёт: «Вот ужас объял его и всех бывших с ним, и сказал Симону Иисус: не бойся, отныне будешь ловить человеков. И вытащив обе лодки на берег, оставили всё и последовали за ним». А участники этой чудесной рыбной ловли были ещё два брата, Иаков и Иоанн Зеведеевы. Вот почему так важно? Ну, аллегорию с рыбой можно понять, но вот это вот «станешь ловцом человеков» и почему это альтернатива? То есть вот есть какие-то нюансы, которые в очень знакомом тексте евангельском всегда ты цепляешься за них, ты спотыкаешься, ты начинаешь думать: а почему, а как?

Священник Николай Конюхов

— Вообще, тут, конечно, очень красивые аналогии, красивые образы. И мне само по себе нравится то, что приходит Иисус, Он же Сам был плотником, то есть Он не был рыбаком. А тут ребята, которые профессиональные рыбаки, они прекрасно знают, когда бывает ловля, когда не бывает, всё, и там, когда вот утром пораньше нужно выйти, или там какую прикормку кинуть. И они вот действительно профессионалы. Тут приходит Иисус, которого они уже знали, но еще не были его учениками, в том плане, постоянно за ним не ходили. И Он просто говорит им: а ты попробуй вот так. Ну, то есть я профессионал, я уже всё пробовал, Господи. Я уже и туда ходил, и то. Там приходит человек, вот я хочу там бросить пьянство, или не хочу курить, или хочу прекратить осуждать, или ещё что-то хочу сделать, ничего не получил, я всё пробовал. Я вот и тут попробовал, а вот может быть, помолиться, или пробовал молиться, а может быть, там в святое место, или в святое место пробовал, и всё-всё. И нам кажется, что нет вариантов, у нас возникает какая-то вот такая апатия. Но мы забываем самое главное. Мы забыли спросить у Христа. Нам кажется по гордости, что мы лучше знаем. Мы же рыбаки, мы профессионалы. А Он, может быть, и не всё знает в нашей жизни. Поэтому мы вот с упорством сначала сами пытаемся лбом пробить стену. У нас не получается, и мы уходим в депрессию. Начинаем таблетки пить. А вместо того, чтобы подумать, а вот, может, Христос знает? А Он-то точно знает. И Он даже там, где нам казалось пусто, и вообще, что ничего нету, если ты пошёл по пути послушания, ты можешь поймать и 100, и 50, и 3. То есть ты такой... Ничего себе, сколько всего. Но мне ещё нравится очень то, что действительно, для них рыба, это их хлеб, в прямом смысле этого слова, они это продавали, покупали, содержали на эти деньги семью, для них вот там такой чудесный улов, это вообще два года может быть, ну там год они могут вообще себе ни в чем не отказывать, спокойно жить. Они всё это бросают. Огромное количество рыбы. Ну, нужно было хотя бы в холодильник отнести. Ну, что ж, им уже это не важно. Потому что Господь открыл что-то вообще для них новое. Он для них по-новому открылся, что это Тот, кто имеет глаголы жизни вечной. Зачем вообще рыба уже теперь, когда есть Христос? Вот это нам большой вопрос. Пришёл человек, там, клянчил, клянчил у Господа, вот там, нужно квартиру, там, о, Господи, пошли мне это, пошли мне то. И Господь тебе уже дал всё это, и ты понимаешь, что тебе всё уже не нужно. Типа, вроде просто хочется за Ним пойти и послушать, что Он ещё скажет. Вот это мне кажется очень важно. А «ловцами человеков» — это такой красивый образ, то, что да, действительно, они будут уловлять людей от погибели. То есть люди будут бежать к пропасти, не будут видеть, что это пропасть, и вот как те самые дорожники выставляют, знаки, осторожно, обрыв, там, стоят с такими палками, вот, вот они будут уловлять людей, вот, или есть другой образ, как птицеловы, которые уловляют птиц, чтобы там выпустить их потом на волю настоящую.

Марина Борисова

— Очень популярен был в моём поколении образ Сэлинджера «Над пропастью во ржи».

Священник Николай Конюхов

— Да-да-да, абсолютно. Очень хороший образ, я всегда его тоже привожу, потому что он хотел детей спасать, которые играются во ржи, чтобы они не упали. Вот они ловцы людей, да, уловляют для Царствия Божия. Это уже совсем другое дело.

Марина Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня, как всегда, по субботам в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве, священник Николай Конюхов. Ну дату 8 октября знают, я думаю, ну, может быть, за редким исключением все наши радиослушатели, потому что это память преподобного Сергия Радонежского. И вот сколько ни говори, сколько ни читай о преподобном Сергии, все равно это всегда хочется делать, как очень всегда хочется съездить в Лавру. Это у нас такая шутка, поскольку у меня друзья все очень взрослые люди, так скажем, и тут и болезни, и невозможности, и там болит, и тут колет, и вот разговоры по телефону. Ну как, опять хочется съездить, съездить в Лавру, да, мне с прошлого года всё хочется съездить в Лавру. На самом деле Лавра преподобного Сергия — это удивительное место, где, мне кажется, с любым человеком, даже неверующим, происходит что-то странное. Себя не буду приводить в пример, потому что даже и писала об этом. Первые посещения Лавры — это было такое потрясение, которое помнится до сих пор. Но потом было много лет постоянных приездов туда по разным поводам, и всё равно в каком бы состоянии... Иногда бывает, знаете, ну абсолютно деревянный, вот едешь, никаких ни эмоций, ни мыслей, а просто вот какое-то дело, которое тебя туда влечёт, но в любом состоянии, войдя в святые ворота, выходишь ты потом совершенно другим человеком из них. Что такое Сергий Радонежский?

Священник Николай Конюхов

— Это феномен русской духовной истории, русское такое явление на небосводе нашей отечественная истории. И безусловно, вот как сказали, что люди едут в Троице-Сергиеву Лавру, они очень часто едут с одним, а уезжают с другим. То есть у нас, понятное дело, что двигатель и основной мотиватор людей — это какие-то житейские трудности, какие-то неурядицы, и все это понятно. И знаете, там периодически мы батюшки, конечно, там своими бородами немножко трясем по поводу того, что вот все-таки, как Иоанн Дамаскин в свое время говорил: нехорошо прийти к царю и попросить у него мешок грязи. Как-то не соответственно, он тебе может полцарства дать, свободу, а ты просишь у него земли. То есть мы, понятное дело, когда совсем приходим к Богу с какими-то совсем бытовыми вещами, вроде как это не очень благоговейно. С другой стороны, это путь. И многие люди через вот эти такие вполне себе обычные житейские земные просьбы, они потихонечку переходят к осознанию того, что Господь может дать гораздо больше, и что ты там просил себе решение каких-то вот таких вот вопросов бытовых, думая, что именно они мешают тебе в духовной жизни, вообще в жизни, чтобы быть счастливым. Оказывается, совсем не так. И вот монашеская культура, в том числе духовная традиция, основанная преподобным Сергием Радонежским, она как раз показывает, где и как можно получить истинное счастье. Что, оказывается, можно жить в лесу, в деревянной избе, в каком-то там очень скромных каких-то условиях и быть абсолютно счастливым человеком, духовно наполненным настолько, что вот к преподобному Сергию люди приходили из вообще абсолютно разных мест и просто начинали селиться, хотя он ушел в лес. Он искал уединения, в итоге все равно вокруг него люди собрались. Почему? Ощущали вот эту духовную полноту.

Марина Борисова

— Но таких подвижников и таких мест на Руси было достаточно, и они и сейчас остаются. Но преподобный Сергий совершенно особо стоит, хотя бы то, что его учениками было основано 40 монастырей. Причем по всей стране. Это и Дальний Север, и Заволжье, и Центральная Россия. Совершенно разные, казалось бы, духовные школы. То есть вот этот последующий спор между нестяжателями и последователями Иосифа Волоцкого, они же все ученики преподобного Сергия или ученики его учеников. И мало того, что вокруг преподобного там сначала слободы начали строиться, потом монастырь возник, ведь он ходил к своим ученикам пешком, навещал их, беседовал с ними. И это же не просто прогулка для моциона, там по этим лесам и буеракам пойди, дойди там сколько там, сто километров. И это была норма какой-то совершенно какой-то другой жизни.

Священник Николай Конюхов

— Не просто жизни, отношения. То есть преподобный Сергий, он понимал, что... Ну, какой-то своей ответственности он хотел... Вот знаете, как мы всё время читаем апостола Павла, который вот ходил по церквям, тоже же ему было тяжело в одну зайти, там, к Коринфскую общину, потом в Малую Азию поехать, там побыть, тех навестить, этим послание написать. Но он это все делал, понимая, насколько у него некая пастырская ответственность, потому что пастырь добрый душу свою полагает за чада своя, а наемник бежит, потому что наемник есть. И вот преподобный Сергий, он действительно относился к своим ученикам как к своим самым близким, вот таким детям, которых ему Господь поручил. И вот тот импульс, который он дал, вот вы сказали, 40 обителей на Руси, это даже больше, потому что это вот ученики, а потом были ученики учеников, и это всё пошло по Руси вот именно такой волной духовного возрождения. И это случилось в том числе благодаря личному благочестию преподобного Сергия, и умению быть примером. То есть он вставал в ряды своих учеников, вместе с ними пилил брёвна. Его часто путали с обычным монахом. То есть приходили в монастырь и смотрят, монах какой-то трудится вместе со всеми. Он ничем не отличался, не было каких-то особых там одежд, наоборот, такая старая ряса, непонятная там подрясник в заплатках. И вот такое отношение, то есть он по воспоминаниям современников был достаточно строгим игуменом, с одной стороны, а с другой стороны, вот невероятная доброта, любовь и такое внимание к своим духовным детям. Всё вместе это показало, что не просто «может собственных Невтонов и быстрых разумом Платонов российская земля рождать», но она может рождать вот такие духовные феномены. Вот этот монгольский период, период раздробленности, период, когда очень непросто было нашему государству. И тем не менее вот в таких стеснённых условиях появляется такой удивительный святой. Это же прошло всего пару столетий после крещения Руси. И уже насколько глубоко утвердилась вера Христова, что появились такие родители, как Кирилл и Мария благочестивые, у которых родился ребенок, которого знает вся Россия. Это просто один из тех образов, которые даже не нуждаются в представлении.

Марина Борисова

— Но ведь помимо того, что благочестивые там крестьяне и... Как тогда назывался? Благочестивые крестьяне и простолюдины собирались вокруг преподобного Сергия, но ведь вокруг него собирались и дети княжеские.

Священник Николай Конюхов

— Элита.

Марина Борисова

— Потому что у того же Дмитрия Донского и будущей Ефросиньи Московской половину детей крестил преподобный Сергий. А что такое? Мы же знаем, что это такой крестный отец. А если тебя крестил преподобный Сергий Радонежский, и всю жизнь за тебя молится, как вы думаете, каким человек должен вырасти при этом? Это как-то всё очень... При том, что и распри, и раздробленности, и ссоры, и люди не становились святыми от того, что прикоснулись к святости другого человека, но что-то вот менялось, причём менялось не в мгновение, не в какой-то момент, а мне кажется, что менялось... Ну сейчас меня могут обвинить в ереси, но это пусть будет мой образ, моё образное мышление, мне так видится, что это записывалось в генах, потому что я наблюдала абсолютно нерелигиозных людей, которые жили в Советском Союзе, у которых понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо, оставались христианскими, несмотря на то, что советская власть сделала всё от неё зависящее, чтобы перевернуть у них в головах всё кверх ногами. Это записано вот где-то, где-то записано.

Священник Николай Конюхов

— Это духовное влияние, или, как хочется верить, духовное преемство, которое сохраняется из поколения в поколение, и действительно некая память, которая живёт в человеке, и которая, ну, знаете, как наследство, которое можно взять и пойти потратить, вот как блудный сын с любодейцами, с пьяницами. А можно это наследство употребить для того, чтобы реализовать, как в притче о талантах, взять и приобрести ещё 10 талантов. Вот это уже вопрос к нашему русскому народу, потому что мы, конечно, и радуемся, и в хорошем плане гордимся такими предками, такими праведниками земли русской. Но это возлагает огромную ответственность, потому что то, что родится человек, который жил в другом месте, где не было таких святых, с него будет спроса меньше. А вот с нас как раз будет спрос очень большой, имея таких праведников, имея такие образы, имея такую память. Что мы, собственно, в своей жизни меняем? Как у нас это реализуется? Достойные ли мы наследники преподобного Сергия? И у меня иногда такой возникает вопрос вот так. Придет сейчас отец Сергий в храм. Что он скажет? Что вот в той же самой обители Троице- Сергиевой Лавры он там вот лежит своими, да, останками, мощами. Вот. Ну так вот он может периодически посмотреть, таким строгим своим взором посмотреть, чем там люди занимаются, что там христиане, что они там в интернетах своих пишут. Это, знаете, вот иногда очень бодрит в том плане, что хотим мы быть наследниками великой Святой Руси, но нужно начать с себя, чтобы не посрамить. А то вот так получится, что мы вот сказали и дискредитировали само это название своим поведением.

Марина Борисова

— Но всё, что связано с преподобным Сергием, как говорилось в «Алисе стране чудес» — всё чудесатее и чудесатее, потому что история с его мощами в XX веке — это тоже удивительное чудо, потому что голову удивительным образом спасли от поругания и помещения в лучшем случае в музей. И несколько десятилетий с риском для жизни, в прямом смысле этого слова, сохраняли для того, чтобы только после Великой Отечественной войны иметь возможность вернуть её в раку с мощами, причём тоже потихоньку, потому что, чтобы эту главу сохранить, её отделили и заменили главой, по-моему, князя Шаховского.

Священник Николай Конюхов

— Да, это очень такая детективная история.

Марина Борисова

— Детективная история, причём захватывающая. Если кто-то... Можно в интернете найти достаточно подробное описание людей, которые непосредственные родственники тех, кто спасал эту главу. Я думаю, что это достаточно интересное и поучительное чтение. В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». С вами Марина Борисова и клирик храма Живоначальная Троица у Салтыкова моста в Москве, священник Николай Конюхов. Мы ненадолго прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

Марина Борисова

— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! Продолжаем программу «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. У микрофона Марина Борисова и клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов. Вот наступающая неделя — это неделя очень для меня важных, знаковых воспоминаний. 9 октября Церковь вспоминает патриарха Тихона. И вот всё, что связано с восстановлением патриаршества и того момента, когда оно было восстановлено, и личностью первого патриарха. И то, как всё, что связано было с патриархом Тихоном и советской властью, развивалось абсолютно парадоксально. То есть советская власть имела возможность, ну, отдельного человека, любого, как она неоднократно доказывала, если не уничтожить морально, то уничтожить физически. И она ничего не смогла сделать с патриархом Тихоном. И это само по себе, на мой взгляд, уже чудо. Хотя чудом было даже его избрание по жребию, потому что митрополит Антоний Храповицкий... Ну, это удивительная... Это удивительная личность, которая, собственно... Ну, может быть, не он один, но он сделал максимум возможного для того, чтобы патриаршество было восстановлено. И это был такой вот харизматический лидер, как бы мы сейчас сказали. И было совершенно очевидно, что он должен победить в этом голосовании. А победил по жребию совершенно другого склада человек.

Священник Николай Конюхов

— Господь видит, когда, в какой период нужен именно вот тот человек, который, может быть, не очевиден.

Марина Борисова

— Казалось бы, наоборот, потому что революция, смута, непонятно что, и чтобы удержать церковь, чтобы она не развалилась, казалось бы, нужен именно харизматик, должен крепкий такой человек, который будет всё держать в своих руках, всем руководить, и вдруг...

Священник Николай Конюхов

— Но святителя Тихона недооценили, потому что он при всей своей внешней такой скромности, такой доброте, у него глаза, вот если посмотришь на картины того времени, у него такой открытый, широкий взгляд такой, улыбающиеся глаза такие, удивительные. И, конечно, может быть, даже светские власти обрадовались, что для них это более удобный вариант, но оказалось совсем по-другому. Вот, потому что Господь знает, Он промышляет, и тут в этом было очень много таких чаяний религиозных, самих участников Поместного собора, я там читал вот эти акты, они тоже как-то переживали, думали, как вот это всё. И действительно большинство голосов было за митрополита Антония Храповицкого. Получилось, что трёх кандидатов, за кого больше всего голосов было, решили отдать на волю Божью, вызвали старца Алексия Зосимовского, знаменитого. И вот он положил... Там была Литургия, все три записочки лежали. Попросили его, подвели, попросили вытащить. Он открыл эту записку и прочел имя тогда митрополита Тихона. И вот это, конечно, стало новостью удивительной. Я думаю, для самого будущего Святейшего Тихона это стало удивительной новостью. Но, как оказалось потом, совершенно несгибаемая воля, мудрость. И именно такой человек мог в тех тяжелейших условиях сохранить сам институт церкви. Потом же будут святителя Тихона обвинять, много всяких... Там же даже будет внутри церкви определенный раскол непоминающих патриарха Тихона, которые считали его каким-то не таким. Там какие-то катакомбники, еще кто-то там уходил в подполье. Вот, я уж не говорю про обновленцев. И в итоге, причём Святитель Тихон в ранних своих посланиях очень жёстко обличал советскую власть, чуть ли не анафематствовал, потом понимая, что любое его слово, любое его слово, влечет за собой репрессии среди духовенства, что там нужно вести более такую серьезную, вдумчивую политику в отношениях с властью советского государства, которая имела своей целью уничтожить церковь. А у святителя Тихона было поручение от Бога её сохранить. И вот как это сделать, с одной стороны, не идя по самым главным принципиальным вопросам на компромиссы, а с другой стороны, умея выстраивать систему церковного управления в тех условиях, которые есть, не убегая из государства, не подставляя лишний раз под удар духовенство, вверенное Святейшему, и это прямо очень непросто. Я сам, когда вот читал и думал вот в максимально тяжелые условия, в которых может человек очутиться, и только вот помощь Божья и верность людей вокруг Святейшего Патриарха, такие как священномученик Илларион Троицкий, другие деятели нашей церкви, которые поддерживали Святейшего Патриарха. Это все сыграло свою роль. И, конечно, для нас это же был первый патриарх после Синодального периода. Это вот стал такой пример, высокая планка патриарха, заботящегося о своей вверенной поместной церкви, о духовенстве, о народе. Это, конечно, очень высокая планка.

Марина Борисова

— Для меня всегда было удивительным, как колоссальный административный ресурс, потраченный на то, что мы бы сейчас назвали чёрным пиаром, то есть у власти была возможность, было желание, и всё, что они могли, они делали для того, чтобы полностью нивелировать даже просто обыкновенное уважение людей к патриарху. Но почему я говорю, что вся жизнь по законам парадокса? Потому что если в начале, там, шестнадцатый-семнадцатый год, когда полный хаос в головах, в государстве, в отношениях, ведь люди на полном серьёзе занимались то, что мы бы сейчас назвали богоборчеством, просто в состоянии какого-то духовного опьянения.

Священник Николай Конюхов

— Ну... Знаете, как Владыка Тихон Шевкунов, вот недавно он как раз на эту тему рассуждал, он сказал, это массовый психоз. Просто очень точно выражает.

Марина Борисова

— Но как быстро он прошёл, причём прошёл именно тогда, когда начались официальные государственные гонения на церковь, потому что уже начало 20-х годов обратная волна, то есть народ стал возвращаться, стали возвращаться те, кто уклонились в обновленческую церковь, стали возвращаться те, кто были возмущены какими-то первыми действиями патриарха. И хотя бы вот эта удивительная совершенно сцена, когда его после первой тюрьмы выпустили, он вышел на свободу в день, когда хоронили отца Алексея Мечева. И он поехал на кладбище, чтобы поучаствовать в литии. Народ выпряг лошадей, и его практически вот коляску, в которой он сидел, руками привезли на кладбище.

Священник Николай Конюхов

— Да, Тучков потом писал в ужасе и говорит, его уже... Говорит, он не видел такого религиозного подъёма у людей, его уже почитают, как мученика. То есть они пытаются... Они хотели нейтрализовать, запереть, как-то не дать возможности писать послания и так далее, и сделали наоборот ровно противоположное. Они прославили ещё при жизни святителя Тихона так, что люди просто его действительно почитали, как святого.

Марина Борисова

— Несколько покушений. Жизнь совершенно взаперти, в непонятном статусе. Потом начались вот эти обновленческие лишения сана, лишения монашества, там Бог знает что. И не действовало ничего, действовало всё наоборот. Это удивительно. Я не знаю, конечно, есть много житий святых, которые рассказывают о незаслуженных притеснениях, всевозможных испытаниях, которые люди проходили, но это настолько, но когда вся государственная машина против тебя работает.

Священник Николай Конюхов

— Да, но зато на твоей стороне правда. Поэтому когда люди имеют свою целью какую-то они выбирают предприятие, нечестивое, используя любые средства, у них всё это не получается. Особенно если там правда Божья. Против правды Божьей можно пытаться там что-то сделать, как советское государство, оно же очень так основательно подошло к этому делу, особенно в 1920-е годы, потом еще раз в 1937 году. Но мы в свое время, когда изучали этот вопрос, там же Сталин проводил потом перепись, где вдруг обнаружилось, что более 50% людей отметили себя как православные, как верующие. Это ещё при том, что очень многие испугались, которые реально исполняли обряды, всё. То есть это, видимо, тоже как-то сыграло роль. Потому что, несмотря на все вот эти гонения, несмотря на всю эту историю, люди... Настолько укоренилась в них вот эта православная составляющая, православный компонент нашего культурного кода, если хотите, что его так просто было не изжить. Тем более, что люди, которые страдали за веру, святитель Тихон, которого арестовывали, они знали, за что их арестовывают. То есть, они знали, что они исповедуют Господа Бога нашего Распятого, Воскресшего и Вознесшегося на небо. А вот те люди, которые злобствуют, вот ради чего они это делают? Что они? Ради каких-то идей светлого будущего? Ради того, чтобы устранить конкурентов или что? Что они делают? То есть вот это, когда ты знаешь, что за тобой правда, ты уверен и чувствуешь этого прям душой, всем сердцем своим, так что еще святитель Тихон других вдохновлял, ведь его как предстоятеля хотели сломить, чтобы сломились все остальные, но благодаря тому, что он все переносил и оставался верен и писал письма и духовенству, и мирянам, это положительно абсолютно влияло и на высший состав иерархии, то что и другие владыки, смотря на своего предстоятеля вдохновлялись и, конечно же, священнослужители и миряне они все по примеру своего предстоятеля старались и в своей жизни реализовать.

Марина Борисова

— Напоминаю нашим радиослушателям в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве священник Николай Конюхов. Ну, так уж получилось, что эта неделя, она такая очень цельная, поскольку мы только что говорили о Патриархе Тихоне, а на следующий день Церковь вспоминает священномученика Петра Полянского, митрополита Крутицкого. Вот очень много среди новомучеников удивительных совершенно личностей, о которых, когда читаешь, ну, просто эпитеты невозможно подобрать. Но для меня лично святитель Пётр — это уникальный из уникальных примеров. То есть человек даже не монах был. Он был избран в участники собора, но он был просто преподаватель. Ну, хорошо, он был членом учебного комитета Синода, дослужился до вполне таких приличных чинов, но он был светский человек, хоть и благочестивый. И вот представьте себе, как должен себя чувствовать в этой революции. Все вообще пришло в полное смятение, непонятно, что будет там даже не завтра, а через несколько часов. И к тебе новоизбранный патриарх подходит и просто говорит, что ты ему нужен.

Священник Николай Конюхов

— Причём это не просто, знаете, как сейчас, может быть, кто-то обрадовался бы, ну, как возможность карьеру построить. Но только тогда Святейший Патриарх звал не просто на какую-то сладкую должность. Ну, понятное дело, что когда ты входишь в церковную структуру, в первую очередь, у тебя должна быть мысль послужить церкви. Но, опять же, послужить церкви в период сейчас, как бы, относительно благоденствия и конструктивных отношений государства и церкви. А другое дело, когда тебя зовут послужить церкви в период гонений.

Марина Борисова

— Ну и сам ответ родным, когда он рассказывал об этом своим родным, будущий митрополит Пётр, он же... фраза эта осталась в воспоминаниях. «Я не могу отказаться. Если я откажусь, то я буду предателем церкви. Но когда соглашусь, я знаю, я подпишу сам себе смертный приговор». Причём это не смертный приговор не то, что тебя подведут к стенке и расстреляют в одно мгновение, а это смертный приговор, который будет осуществляться несколько десятилетий. И человек знал, что он идёт на это с открытыми глазами. Это какая-то полная фантастика.

Священник Николай Конюхов

— Быть избранным Патриаршим местоблюстителем, и ни разу даже не... Ну, то есть он должен был стать следующим претендентом на патриарха, и там по Уставу, скорее всего, за него проголосовали, но он даже не смог приступить к своим обязанностям.

Марина Борисова

— Но удивительно то, что он свои обязанности духовные исполнял тем, что он жил, тем, что он мешал одним своим существованием.

Священник Николай Конюхов

— Более того, тем, что он говорил на допросах, как он себя вёл. В таких условиях я вообще не представляю, там по рассказам его же помещали в помещение, где не было солнечного света. Ему не давали, ну вот то, что привычно для, просто для нас людей необходимо является, помимо еды, это общение. Его не допускали ни к кому. Единственное, что он там какие-то послания, какие-то пытался распоряжения давать. Но вот своей фигурой, своей несгибаемостью и упорством в плане того, чтобы не дать власти развалить церковь. Они же использовали смерть Патриарха Тихона как очередной повод к тому, чтобы окончательно решить, как писали в то время, религиозный вопрос путем как раз...

Марина Борисова

— Это, знаете, очень перекликается с окончательным решением еврейского вопроса фашистской Германией.

Священник Николай Конюхов

— Да. Ну, тут тоже вот речь шла о чём-то подобном. Страшно вот эти... Когда всё неугодное духовенство просто арестовывалось, а подчас истреблялось, вот эти гонения, они были просто невероятными. У меня же мой прапрадед, отец Митрофан, как раз тоже в ту волну попал, и страшно, конечно, становится, как вот так вот человек мог находиться в таком месте, и как это могло его не сломить. Это только человек действительно очень сильный, очень последовательный, который знал, на что он идёт, когда он давал согласие патриарху Тихону, он в том числе давал согласие на исповедничество.

Марина Борисова

— Но мы, когда говорим об этом, мы, конечно, испытываем и уважение, и трепет, но мы всё время забываем, что это живые люди из плоти и крови, и причём не очень молодые. Когда митрополит Пётр узнал о декларации митрополита Сергия Страгородского, у него был инсульт. Но невозможно, человек же пропускает всё равно через нервную систему, через свой организм. Он всё равно не может не участвовать. Он не просто какой-то бесчувственный там один сплошной дух и никакого тела. Страдание чудовищное. И потом вот после инсульта... Его же не восстанавливали в специальной больнице. Уж как восстановился, так и восстановился. А где его потом держали? Его держали в тюрьме, где выводили во внутренний дворик, прогулка положена. Внутренний дворик, в который выходят окна из отхожих мест. На первой прогулке у него был обморок. Для меня почему это потрясающий пример? Вся государственная машина, вся отстроенная машина подавления направлена на одного больного, физически немощного человека, и ничего не может с ним сделать. Потому что, ну, до такой степени расписаться в собственной беспомощности, что в 36-м году официально объявить, что он умер. Он жил ещё год и потребовался ещё специально сфабрикованный судебный процесс, чтобы его в 1937 году расстрелять. То есть, вот один человек, который вот эту вот непрошибаемую государственную машину заставил прогнуться практически.

Священник Николай Конюхов

— Да, он оказался той фигурой, которая не позволила тогда уже начавшейся, пошли трещины внутри церкви, уже светские власти, они же прекрасно знают этот принцип дьявольский: разделяй и властвуй, то есть нужно было... там и так уже две трети приходов отдали обновленцам, уже массово пошли репрессии, и в том числе и на высшую церковную власть, там митрополит Сергий Страгородский, который был заместителем местоблюстителя, на неё тоже колоссальное было давление. И всё. И вот тоже они сказали, пока жив митрополит Пётр, никаких других законных местоблюстителей не может быть, потому что это такой порядок церковный. Порядок церковный — это не светский порядок. Они так у вас захотели, что-то поменяли. Вот это каноническое преемство, каноническое устройство — это то, что позволяет церкви не терять преемство апостольское и не терять вот такой чистоты веры и истинности. Поэтому такой важный вопрос, когда сейчас идут какие-то дискуссии по поводу украинской православной церкви, каких-то раскольнических действий, там все прекрасно знают, что такое быть вне канонического поля, как вот стать, отделиться от церкви, уйти в какой-то раскол. Это же страшно. Люди реально понимают, что вот мне рассказывал один священник с Украины, что у нас, говорит, к нам приходят из ПЦУ священники крестить своих детей в Украинской православной церкви. Потому что вот, понимаете, сами священники приходят у нас крестить детей. О чём это говорит? Поэтому чтобы остаться внутри канонического поля, чтобы не предать вот это устройство церковное, конечно, святитель Пётр прекрасно это понимал, и то мужество, которое он проявил, и стойкость веры, и в итоге вроде как власти истребили его, но своей цели они не достигли. Более того, после этого пошёл откат обратный, и храмы начали обратно отдавать, а потом уже в военный период, и после военного мы знаем, что происходило.

Марина Борисова

— Но каждый раз, когда речь заходит о новомучениках и исповедниках наших XX века, мы, как это ни печально, сталкиваемся с непониманием их значения. Я не хочу сказать, что это поголовное явление, но очень часто люди... Но это как-то через запятую. Вот «мученики и исповедники», запятая дальше там. То есть это как... Ну вот мы почитаем 40 мучеников Севастийских, но мы по именам их не знаем и, в общем, отдельно каждого не вспоминаем. Ну так как-то всех вместе соборно. Но ведь здесь другая история, здесь осталось колоссальное количество документов, воспоминаний, и это, пожалуйста, благодаря интернету в доступе не нужно даже особых усилий предпринимать, чтобы об этих людях узнать.

Священник Николай Конюхов

— Знаете, Мариночка, вы правильно говорите о том, насколько это важно для Русской Церкви. Но я могу сказать, что у нас есть, по благословению Святейшего Патриарха Кирилла, создана целая комиссия по увековечиванию памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской. Комиссия действует, и вот были рекомендации, допустим, в тех храмах, где служили когда-то новомученики, несли свой подвиг, как-то связаны с этим местом, чтобы были памятные таблички. Сейчас пишутся иконы вот этим новомученикам. В местах, где они родились, в домах, где они жили, устраиваются музеи. Есть знаменитый музей священномученика Серафима, епископа Дмитровского, прямо рядом с Дмитровским Кремлем, недалеко, где жил Владыка Серафим и ходил пешком на службу. И вот такие дома, где есть и экспозиции, и документы. Вы правильно сказали, есть же вот эти дела, которые сейчас уже по запросу выдаются, и в архивах лежат, расстрельные дела. Вот я, когда разбирал расстрельное дело как раз священномученика Серафима Звездинского, у него же в графе: преступление, за что, собственно, его приговорили в 1937 году к высшей мере. Сказано было, что он вёл, ну, как всегда, контрреволюционную деятельность и дальше среди людей слыл за святого. Это было в историческом документе. В расстрельном деле написано, за что владыку расстреляли, потому что он среди людей слыл за святого. Это вот прямо, знаете, такое историческое подтверждение святости человека. И это действительно очень важно, и Святейший всегда на эту тему говорит, что это нужно не просто формально сделать, чтобы просто вот какая-то у нас была мемориальная доска, а это живой опыт вот этих людей, которые жили не так давно от нас, проявили свои самые лучшие качества, в тяжелейших условиях показали себя как истинный воины Христовы. И нам очень интересно, потому что я, когда читал тоже о жизни некоторых священников, они тоже очень такие, эти, их жития живые, наполнены разными эпизодами, и там очень порой интересно просто, потому что по времени ближе к нам, там тех же самых древних святых мы знаем, изучаем, а это вот гораздо ближе к нам, тем более это наши соотечественники, поэтому, конечно, их подвиг должен быть достойно оценен и, конечно, применен в том числе и к нашей современной церковной и духовной жизни.

Марина Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. Вы слушали программу «Седмица». С вами была Марина Борисова и клирик храма Живоначальной Троицы у Салтыкова моста в Москве, священник Николай Конюхов. Слушайте нас каждую субботу. До свидания.

Священник Николай Конюхов

— До новых встреч. До свидания.

---

Все выпуски программы Седмица

• «21-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов
• «20-е воскресенье по Пятидесятнице». о. Николай Конюхов
• «19-е воскресенье по Пятидесятнице». Прот. Федор Бородин