Однажды к известному пейзажисту Александру Киселёву пришёл гость. Внимательно рассматривая развешенные по стенам полотна, он остановился перед картиной художника ПрЯнишникова «Воробьи», завороженно ахнул и весь вечер не отходил от шедевра. Перед уходом гость, неловко теребя в руках шляпу, попросил хозяина продать ему «Воробьёв». Киселёв наотрез отказался: «Пока жив, со мной картина будет», – ответил он.

Этим восхищённым гостем был Иван Евменьевич Цветков – банкир и большой ценитель искусства. Его коллекция живописи и графики вполне могла поспорить со знаменитым собранием Павла Третьякова, однако тактичный Цветков отзывался о ней скромно: «У Третьякова – дивное исследование по истории искусства, а у меня – только конспект», – говорил он.

Иван Евменьевич родился в одном из сёл Алатырского уезда, в семье бедного сельского священника. В возрасте одиннадцати лет он поступил в духовное училище, намереваясь пойти по стопам не только отца, но и деда, и прадеда. «Мои предки в пяти поколениях были православные священники, люди умные, честные», – вспоминал Иван Евменьевич. Однако по окончании училища Иван сделал выбор в пользу светской службы, и поступил в Московский Императорский университет на факультет математики. Учился он успешно, и сразу же по окончании института нашёл место бухгалтера в одном из московских банков. Прошло немного времени, и способный, трудолюбивый работник высоко поднялся по карьерной лестнице: Иван Цветков был избран председателем Оценочной комиссии Земельного банка.

В полной мере оценил Иван Евменьевич и культурные возможности Москвы: с увлечением он чуть ли не каждый день ходил в театр, посещал музеи и выставки. Разумеется, не обошёл стороной и Третьяковскую галерею. Первый же визит туда стал переломным моментом в жизни Цветкова: он словно побывал в другом, удивительном и волшебном мире, где каждый художник создает свою реальность, непостижимым образом вдыхая жизнь в хаотичные на первый взгляд мазки. Из Третьяковки Иван Евменьевич вышел, потрясённый. Именно тогда и решил он собирать собственную коллекцию картин.

Первым в его собрании стало полотно Василия Поленова «Сказитель Никита Богданов». С каждым годом коллекция росла – стены цветковского дома украшали картины знаменитых ныне художников Брюллова, Маковского, Репина, Ярошенко, Васнецова. Вкус и художественное чутьё Цветкова были безупречными: именно он открыл широкой публике талант тогда еще никому не известных Тропинина и Венецианова. В коллекционировании Иван Евменьевич не придерживался какого-то определенного принципа. Он приобретал то, что поражало и захватывало его воображение, и мог сколь угодно долго охотиться за понравившейся картиной.

К примеру, тех самых «Воробьёв» художника ПрЯнишникова Цветков безуспешно пытался выторговать на протяжении целых двадцати лет, и только после смерти владельца вдова согласилась продать ему картину.

Когда коллекция перестала умещаться в особняке Цветкова, он решил построить для неё отдельное здание. На Пречистенской набережной, неподалёку от храма Христа Спасителя, он возвёл чудо-терем по проекту своего друга, художника Виктора Васнецова. Туда и была перенесена бесценная цветковская коллекция. А через несколько лет Иван Евменьевич целиком преподнёс её, вместе с домом, в дар городу. Так в Москве появилась Цветковская галерея, в которой были выставлены четыреста пятьдесят картин, полторы тысячи рисунков и тридцать шесть скульптур. До конца своих дней Иван Цветков оставался главным хранителем этого, теперь уже народного, культурного и духовного богатства.

Ивана Евменьевич ушёл из жизни в феврале тысяча девятьсот семнадцатого. В своём завещании он оставлял проценты с собственного капитала на учреждение гимназических стипендий. Однако на дворе, увы, было уже совсем другое время, и это благое начинание не осуществилось. Но дело всей жизни Цветкова – его галерея – к счастью, пережила все трудности и невзгоды времени. В первые советские годы бОльшая её часть была передана в столь любимую Иваном Евменьевичем Третьяковку, остальные картины попали в Государственный музейный фонд, и разошлись по региональным музеям. В «тереме» на Пречистенке теперь посольство Франции. Но под французским флагом – мемориальная доска в честь великого русского мецената.