Второй век нашей эры. В языческом Риме идут массовые казни христиан. Толпы горожан ходят смотреть на них так же, как ходят смотреть бои гладиаторов. В те жестокие времена это было одним из привычных развлечений толпы. Но в этот день даже самые жестокосердные люди были потрясены. В Риме казнили трех девочек. При этом рядом стояла их мать, которая ни словом, ни жестом не молила о пощаде. Многим казалось, что у нее нет сердца.
Торговка:
Ах! О, боги!
Язычница:
Ну что ей стоило отречься от этой своей веры?!! Это же дети, дети!
Торговка:
Она ужасная мать! Они все, эти христиане, звери, звери, а не люди!
Люди и тогда не понимали поведения матери, многие не понимают и сейчас. Когда мучают твое дитя, всякая мать отречется от любой веры, идеологии, принадлежности к конфессии - так считают многие. Но София опровергла это. Она любила своих дочерей, ей было невероятно тяжело, но она выдержала это испытание. Что же ею двигало, что ее держало? Какая же сила веры должна быть, чтобы выдержать такое?!
Богатая женщина, патрицианка, она назвала своих дочерей-погодок именами христианских добродетелей веры, надежды и любви. Ее вера удивляла и пугала ее родных и близких, ведь христианство было запрещено! Ну пусть бы она продолжала при этом чтить других римских богов, но нет, никто не видел ее в языческих храмах.
А мудрая София понимала, что христианский Бог вовсе не один из многих богов римского пантеона, это единственный подлинный Бог, Творец всего сущего на земле. Она верила в то, что душа не умирает со смертью, а значит, надо заботиться о том, куда душа попадет после смерти. А потому она была тверда в своей вере и так же воспитывала и своих дочерей.
Они не проповедовали свою веру, не навязывали ее никому, они просто жили в соответствии с ней. Но тучи сгущались и над ними. Слух о том, что София исповедует «неправильную», запрещенную религию, и более того, воспитывает в ней своих детей, дошел до императора Адриана.
Император любил изображать справедливый суд. Он вызвал Софию и ее дочерей к себе для разговора, призывая их для начала отречься от веры. Он обещал за это им прощение и жизнь. София отвечала – нет, никогда. Он напирал на ее материнские чувства, убеждал, уговаривал – София не поддавалась.
Адриан был удивлен, восхищен ее стойкостью, он отправил мать с детьми домой, призывая подумать. Адриан даже послал к ним одну из своих приближенных женщин, чтобы та попыталась переубедить их. Однако все доводы и красноречие языческой наставницы оказались напрасны.
Император:
Ну, что?
Язычница:
Бесполезно!
Император:
Ты говорила ей, что если они не отрекутся, то ее детей казнят?
Язычница:
Да!
Император:
И что?
Язычница:
Она боится, я видела! Она их обнимает, целует, она прощается с ними! Она знает, что их казнят и все равно твердит про своего Бога! Единственного!
Софию с дочерьми снова привели к императору. На этот раз он даже не требовал с них никаких клятв и слов, нужно было просто принести жертву Артемиде. Казалось бы, что в этом такого, «просто» бросить несколько зернышек на алтарь чужого бога и дети будут жить! Но нет, и мать и дочери отказываются это делать! Они молятся Христу и предают свою судьбу в его руки. "У нас есть Бог Небесный!" — отвечают они. "Его детьми мы и желаем остаться, нет никаких других Богов!"
Тогда начал действовать палач. На глазах у матери и сестер он мучает старшую - Веру. Ее бьют, она молчит. Ее положили на раскаленную решетку, но силой Божией огонь не причиняет ей вреда. Тогда обезумевший от жестокости император приказал бросить девочку в котел с кипящей смолой. Но по воле Господней котел охладился. И Вере отрубили голову.
Толпа :
Ах!
Потом точно так же мучали и умертвили среднюю - Надежду, потом младшую - Любовь. Любовь привязали к колесу и били палками, пока тело ее не превратилось в сплошную кровавую рану. Мать убеждала каждую терпеть страдания. Но вот и последняя девочка мертва.
Торговка:
Бедные дети, бедные дети!
Язычница:
Я говорила ей, что дочерей казнят, она в ответ мне все про вечную жизнь! Где ее вечная жизнь?
Язычницам было не понять логику матери. Они видели сегодняшнее страдание. Но они не понимали самого простого – как краток миг этих страданий по отношению к вечности. А мудрая София понимала. Она понимала, что принеся жертву Артемиде, она спасет своих детей в этой жизни, но навсегда закажет им путь к вечному блаженству и уготовит вечные адские мучения. Гораздо страшнее было предать веру и остаться в живых!
Но материнское сердце все равно мучилось. Она уже ждала своей смерти как избавления, однако император не дал ей такого простого выхода. Ей выдали останки дочерей, и она, сложив в телегу страшные, раздробленные их тела, сама должна была отвезти их на кладбище и похоронить. Обливаясь слезами, она сделала это, а потом осталась сидеть на могиле, потому что некуда и не зачем ей было идти. На третий день Господь послал ей тихую кончину и принял ее многострадальную душу.
Святая София вместе с дочерьми причислена Церковью к лику святых. Пострадали они в 137 году нашей эры. Вере тогда было 12 лет, Надежде - 10, а Любови - всего лишь 9 лет. Сегодня мы обращаемся к святым мученицам Вере, Надежде и Любови и матери их Софии со своими молитвами в трудный час, во время испытаний. Они помогают нам укрепиться в вере, сохранить надежду, не растерять любовь и обрести мудрость.
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Люди как деревья»
Золотая осень. Субботним утром я иду по дорожке парка, усыпанной листвой, и любуюсь деревьями, «одетыми в багрянец и золото». Вот пронзительно красные рябины. Вот дубы со светло-коричневыми листьями. Вот жёлто-золотистые берёзки. А вот сверкают на солнце ярко-зелёные иголки соснЫ. Небольшой ветерок, слегка колыхающий кроны деревьев, создаёт приятный шум. Деревья словно разговаривают друг с другом и обращаются к проходящим мимо людям.
А людей этим утром немного. Вот улыбаясь идёт девушка. Её длинные волосы оттенка мёда и платины будто сливаются с золотой листвой берёз. Да и сама девушка стройна, как берёзка. Навстречу девушке идёт юноша с ярко-красными волосами. В наушниках у него играет музыка, и он покачивается ей в такт. Юноша похож на рябину, такой же рубиновый, и качается как это дерево, только рябинка от ветра, а он под звуки музыки. Немного поодаль вышагивает крепкий широкоплечий мужчина. Невольно я сравниваю его с массивной сосной, мимо которой он проходит. Мужчина излучает уверенность и надёжность, он такой же сильный, как это дерево.
Я подумал, что люди, как деревья, разных цветов и оттенков. Они не похожи друг на друга, но в целом образуют красоту и гармонию. Как же прекрасен этот мир, созданный Богом!
Все выпуски программы Утро в прозе
19 апреля. О грехе уныния
В 17-й главе Книги притчей Соломоновых есть слова: «Весёлое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости».
О грехе уныния, — протоиерей Максим Первозванский.