Закладка Павла Крючкова. Виктор Голявкин «Мой добрый папа». - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Закладка Павла Крючкова. Виктор Голявкин «Мой добрый папа».

* Поделиться

moy_dobryy_papa«…Мы все сели за стол – я, папа, мама, Боба. Мы с Бобой были в восторге! Мороженое течёт по лицу, по рубахам. У нас такой добрый папа! Он столько купил мороженого! Что теперь нам не скоро захочется… Двадцать деревьев посадил папа на нашей улице. Сейчас они выросли. Огромное дерево перед балконом. Если я потянусь, я достану ветку. Я жду папу. Сейчас он появится. Мне трудно глядеть сквозь ветки. Они закрывают улицу. Но я нагибаюсь и вижу всю улицу».

Фрагмент из повести ленинградского писателя Виктора Голявкина «Мой добрый папа» читал заслуженный артист России Вадим Яковлев.
В моём детстве прозы Голявкина, увы, не было, и я об этом очень жалею.

Не было «Моего доброго папы». Некоторые друзья Виктора Владимировича (писателя не стало в 2001-м) говорили, что обаяние этого сочинения – в «неправильностях». А все неправильности, думаю, в том, что повествование идет от лица шестилетнего мальчика, это было редкостью в тогдашней литературе: ребячий язык, детское мышление, постижение Божьего мира – ребенком.
Бесконечно грустная и высветляющая душу повесть. Почти автобиографическая.
Отец Голявкина, как и отец героя – музыкант и дирижер, он тоже воевал в чапаевской дивизии, но он – в отличие от того доброго папы – в Отечественной войне – уцелел, и преподавал в послевоенном Баку музыку.

…Увы, я не часто размышляю о том, что это такое: учиться платить по счетам родительской любви. Иногда об этом помогает думать какая-то деталь, зрительный образ, врезавшийся в детскую память. Он тащит за собой мысли, распутывает как клубок что-то самое главное в твоей сыновьей судьбе.

…Вот как это мороженое, целый таз которого отец из повести Виктора Голявкина купил своим маленьким сыновьям. Как эти посаженые папой деревья. Как балкон дома, на котором малыш ждет своего отца с работы, и с которого машет ему, уходящему на фронт, в сумерках затемненного города. Этот балкон появится и в конце повести: стоя на нем, глядя сквозь ветви бывших саженцев, маленький и стремительно повзрослевший Петя, думает, что раньше он ничего не понимал о войне, и только сейчас, когда из-за неё не стало его доброго папы, он начал что-то понимать. Даже не о ней. О себе.

Вернемся на тот самый бакинский балкон, к деревьям, посаженным отцом героя.

«Мне казалось, война – это что-то такое, где палят пушки, и мчатся танки, и падают бомбы, и ничего не случается. Просто пушки палят, танки мчатся, бомбы падают, и ничего не случается. Кричат “ура” и побеждают.

Я стою на балконе. Гляжу сквозь ветви на улицу. Вижу снег, и людей, и машины, и мне кажется, я жду папу… Вот сейчас выйдет он из-за угла…

Но мой папа убит.
Папа мой похоронен.
Я ухожу с балкона. Тревога. Воет сирена.
Мама, Боба и я идём в бомбоубежище».

Если когда-нибудь вы окажетесь в пригородном поселке Комарово, и заглянете на местное кладбище – поклониться могилам Дмитрия Лихачева, Ивана Ефремова или Сергея Курёхина, – загляните и к Голявкину. Его надгробие – у сетчатой ограды, метров двадцать от могилы Анны Ахматовой, наискосок за крестом.

На низком камне – имя, фамилия, даты жизни и смерти. А – ниже – это название, этот пароль (ну как ещё назвать?) …это невероятно простое сочетание трех самых обычных слов. Они обессмертили имя писателя, создавшего совершенно новый, не забываемый литературный язык, одарившего лично меня каким совершенно новым зрением. Словно бы вспомнилось что-то необходимое, забытое, ускользнувшее. Слова такие: «мой добрый папа».

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем