«…Юра вгляделся в ту сторону и понял, что это то место на монастырской земле, где тогда бушевала вьюга, измененное новыми постройками.
Юра шел один, быстрой ходьбой опережая остальных, изредка останавливаясь и их поджидая. В ответ на опустошение, произведенное смертью в этом медленно шагавшем сзади обществе, ему с непреодолимостью, с какою вода, крутя воронки, устремляется в глубину, хотелось мечтать и думать, трудиться над формами, производить красоту. Сейчас, как никогда, ему было ясно, что искусство всегда, не переставая, занято двумя вещами. Оно неотступно размышляет о смерти и неотступно творит этим жизнь. Большое, истинное искусство, то, которое называется Откровением Иоанна, и то, которое его дописывает».
Это был фрагмент из романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго», сцена, когда главный герой книги, русский врач и литератор, возвращается домой, к письменному столу, – после отпевания родного ему человека.
Читал заслуженный артист России Алексей Борзунов.
Я положил свою закладку именно в это место, потому что здесь, как, впрочем, и во многих других эпизодах, да и во всем строе этого особенного сочинения в нашей литературе прошлого века, во всей его музыке, интонации, необыкновенной поэтической атмосфере – присутствует то, чего напрочь не было и казалось, быть не могло в так называемой литературе советской.
«Доктор Живаго» – единственное произведение тех лет, насквозь пропитанное христианством. Само зарождение внутри послевоенного времени книги Бориса Пастернака, этой, говоря пушкинским слогом, «беззаконной кометы в кругу расчисленных светил» – непостижимо.
Но писатель заплатил за свой роман – жизнью.
Он умер, затравленный государственной машиной и несчастными коллегами-собратьями по перу. Но умер Борис Леонидович – не в поражении, а в победе. Безмерно уставший от пошлости мира сего, он все-таки верил, что книга всё равно будет когда-нибудь доступна его соотечественникам, что преображенная в художественную ткань его исповедь, поможет, пусть и не сразу, обратиться к Спасителю, к Богу Живому – тому, которого исповедовал мятущийся, грешный, поэтичный герой этого христианского сочинения о Божьей воле. Русский интеллигент с говорящей фамилией.
Заглянем в финал. Герой – умер. День прощания. Домовина – на том же письменном столе, за которым он переписывал в тетрадь свои боговдохновенные «Стихотворения Юрия Живаго». Всё как и в переделкинском доме автора, ушедшего вослед герою, благоухающие цветы в его последний день на земле тоже окажутся заменой недостающего пения…
«…Среди вышедших из гряд цветочных всходов сосредоточены, может быть, тайны превращения и загадки жизни, над которыми мы бьемся. Вышедшего из гроба Иисуса Мария не узнала в первую минуту и приняла за идущего по погосту садовника. (Она же, мнящи, яко вертоградарь есть…)».
Ну, и самый-самый конец романа. Годы спустя, одноклассники Юрия Андреевича листают у окна тетрадь его писаний, половину которых знают наизусть, листают, поглядывая на Москву в бесконечном предвестии свободы:
«Состарившимся друзьям у окна казалось, что эта свобода души пришла, что именно в этот вечер будущее расположилось ощутимо внизу на улицах, что сами они вступили в это будущее и отныне в нем находятся. Счастливое, умиленное спокойствие за этот святой город и за всю землю, за доживших до этого вечера участников этой истории и их детей проникало их и охватывало неслышною музыкой счастья, разлившейся далеко кругом. И книжка в их руках как бы знала все это и давала их чувствам поддержку и подтверждение».
«Доктор Живаго», завершившийся книжкой-тетрадью гениальных стихов и сегодня дает волнующую поддержку нашим чувствам. Царствие Небесное его автору, свершившему свой литературный и человеческий подвиг за несколько поколений русских интеллигентов, «за всю среду», говоря его словами.
«Донорство крови и костного мозга». Алена Фирсова, Наталья Быстрова, священник Дмитрий Гуров
У нас в гостях были ведущий специалист Национального медицинского исследовательского центра гематологии Алена Фирсова, звонарь московского храма Спаса Нерукотворного на Сетуни Наталья Быстрова и руководитель информационного отдела Тульской духовной семинарии священник Дмитрий Гуров.
Наши гости рассказали, какие виды донорства бывают, как можно стать донором, а также какие опасения и вопросы могут возникать у желающих сдать кровь — и как на них можно ответить.
Храм в честь святых царственных Страстотерпцев в Сарове
Семья Святых Царственных Страстотерпцев на многие века стала для русской истории, для каждого человека, живущего на нашей земле, примером веры, любви, верности и служения. Каждый храм, построенный в их честь, в воспоминание их подвига, несет в себе эту высоту и святость. Все, кто приобщаются к их памяти, незримо вступают под их покров и защиту. Храм, созданный в Сарове, стал для города, где куется ядерный щит России, местом соединения в одну большую русскую семью всех самых лучших и сокровенных наших надежд и чаяний. Он стал семейным для многих жителей города Сарова, и для всех тех людей, кто захочет мысленно войти под его своды, созданные с большой любовью к семье последнего российского императора Государя Николая II. Здесь делается так много, чтобы последующие поколения, наши дети, обрели сильную веру, идеалы чистоты и милосердия, выросли настоящими православными тружениками на ниве созидания будущего нашего Отечества.
Купятицкая икона Божией Матери
Купятицкая икона Божией Матери представляет собой равноконечный медный крест двенадцать на двенадцать сантиметров. На одной его стороне изображена Пречистая Дева с Младенцем на руках, на другой — Распятый Христос. Так неизвестный автор произведения подчеркнул причастность Богородицы к Крестному подвигу Спасителя. Округлые концы Распятия украшены медальонами с изображением ангелов.
Необычная реликвия была явлена в двенадцатом веке в белорусском селе Купятичи. Оно находится в Брестской области, в десяти километрах от города Пинска. Согласно преданию, образ обрела в лесной чаще крестьянская девочка Анна. Икона, укреплённая на дереве среди ветвей, источала яркое сияние. Отроковица принесла находку домой и спрятала в сундук. Но утром креста на месте не оказалось! Девочка вновь нашла его в лесу, на том же самом дереве. Возвращение образа повторилось трижды. Анна рассказала о происшествии взрослым, и жители Купятич построили на месте явления церковь, посвящённую Божией Матери.
Этот храм сгорел во время монголо-татарского нашествия в середине тринадцатого века. Купятицкая икона уцелела в огне. Её нашел на пепелище в конце пятнадцатого столетия странник-богомолец по имени Иоаким. Образ крестным ходом перенесли в церковь, построенную на новом месте. Для святыни изготовили позолоченную оправу из серебра.
В семнадцатом веке при храме в Купятичах был основан православный монастырь. В 1655 году в обители произошёл конфликт между православными и сторонниками объединения с католиками. Несколько монахов переселились в Киев и перенесли с собой Купятицкую икону Божией Матери. Они записали историю явления чудотворного образа и издали её в типографии Киево-Печерской лавры. Образ Пресвятой Богородицы, найденный в двенадцатом веке в белорусском лесу, стал широко почитаем. Про этот медный крест говорили, что он мал размером, но велик чудесами.
До двадцатого века Купятицкая икона пребывала в Киевском соборе Святой Софии. После революции 1917 года реликвия была утрачена. В селе Купятичи сохранилась деревянная копия древней реликвии, изготовленная в семнадцатом столетии. Как и первообраз, этот список Купятицкой иконы Божией Матери почитается чудотворным. Помолиться перед ним в маленькое белорусское село ежегодно приезжают тысячи паломников.
Все выпуски программы Небесная Заступница