«Воспоминания ветерана ВОВ». Светлый вечер с Владимиром Сергованцевым (21.11.2017)

У нас в гостях был доктор технических наук, ветеран Великой Отечественной Войны Владимир Сергованцев.

Мы говорили об отношении к смерти на войне, о жертвенной любви и об ощущении близости Бога в сложных ситуациях.

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья! В студии Константин Мацан. У нас сегодня в гостях уникальный человек — доктор технических наук Владимир Трофимович Сергованцев. Добрый вечер, Владимир Трофимович!

В. Сергованцев

— Добрый вечер!

К. Мацан

— Владимир Трофимович — ветеран Великой Отечественной войны. И сразу скажу нашим слушателям, что год рождения нашего гостя — 1922-й. Вам 95 лет в этом году. Мы Вас поздравляем с прошедшим юбилеем и желаем крепости и сил, и Божьей помощи, и здоровья, и всего сопутствующего!

В. Сергованцев

— Спасибо!

К. Мацан

— конечно, невозможно не начать разговор с ветераном войны с этой темы. Сегодня вообще часто обсуждается, в основном людьми моего поколения, моего возраста, каково это — говорить о войне, нужно ли говорить о войне. А вот Вам, человеку, прошедшему войну, насколько тяжело или не тяжело об этом вспоминать?

В. Сергованцев

— По-разному. Иногда тяжелые мысли бывают. Тяжелые моменты были в войне и так далее. А иногда — просто как-то о прошлом, которое ушло далеко. Вот, по-разному вспоминать.

К. Мацан

— Вы вступили в войну совсем молодым человеком. Вам было сколько? 18 лет?

В. Сергованцев

— Нет, 19 уже исполнилось.

К. Мацан

— Как это было?

В. Сергованцев

— Учился в Тихоокеанском высшем военно-морском училище, перешел на второй курс. И добровольцем... Нам разрешили добровольцем пойти на фронт. Был зачислен в 70-ю Морскую стрелковую бригаду. Это из Владивостока мы поездом были направлены под Омск, под Омском формировались вот эти морские бригады. Вот я и попал. Вначале я был определен командиром отделения противотанковых ружей. Вот я и воевал — не воевал, а был — в 1941-1942 годах вот в такой должности. А потом, когда руководство узнало, что я знаю радиотехнику (в школе я занимался радиолюбительством), меня перевели в радисты. И всю остальную войну я прошел радистом. Вот так началась моя военная эпопея.

К. Мацан

— А День Победы где Вы встретили, Вы помните?

В. Сергованцев

— День Победы... День Победы — мы еще воевали. Мы закончили военные действия 13 мая. Бандеровцы и власовцы не сдавались. Это леса в Чехословакии — примерно 100 километров от Праги. Вот там они — перестрелки были, и до 13-го числа пришлось сражаться. Поэтому День Победы как-то мы и не заметили. Ну, конечно, радостно было все это, но до 13-го еще приходилось терять людей.

К. Мацан

— То есть Вы дошли до Европы в войне? До Чехословакии, получается, да?

В. Сергованцев

— Ну, первые военные действия на фронте... 70-я Морская бригада была направлена... Когда нас передислоцировали под Москву, бригада предназначалась для защиты Москвы. Но получилось так, что не пошла она в бой — вместо нашей бригады пошла в бой другая, 69-я, по-моему. Она выполнила задание, но перестала существовать. А нас направили на Карельский фронт. И мы заняли оборону по Свири — северный берег у противника, у нас южный берег. И вот так мы стояли — 1942 год, 1943 год. Что такое оборона? Это перестрелки, разведки. Каждый день кого-то убивают, кого-то в госпиталь отправляют. Так что оборона тоже с потерями идет. А вот в 1944 году нашу бригаду сняли с переднего края, отвели в тыл, погрузили на плавсостав и по Ладожскому озеру переправили на 70 километров вглубь противника. Ну, а на стороне нашего противника финны воевали и какие-то части немцев. В основном, финны были. Вот там мы, на этом пятачке около устья Тулоксы (такая река), трое суток. Мы посчитали — 53 атаки с двух сторон было. Дело в том, что бригада перерезала и шоссейную дорогу, и железную дорогу, которая снабжала все Свирское направление. По существу, бригада отрезала от тыла вот это все направление. И, конечно, колоссальные были атаки. Ну, выдержала. Правда, на помощь нам еще послали и 3-ю Морскую стрелковую бригаду. Руководство нашей бригады уже провело совещание, и хотели уходить в леса, в болота. Но подоспела 3-я бригада, и мы выдержали. Для финнов это было тяжелое состояние. Технику им пришлось бросить всю, и отходили они, остатки, уже по болотистым дорогам, бросая технику. Вот так было начало первой операции. Конечно, после первой операции потери были, конечно, большие.

К. Мацан

— А каково это? Ведь людям моего поколения, не воевавшим никогда, очень трудно, может быть, даже себе просто представить — каково это, находиться вот так вот лицом к лицу с...

В. Сергованцев

— ...со смертью.

К. Мацан

— ...со смертью, конечно.

В. Сергованцев

— Вы поймите правильно. Человеческая сущность — извините, так это слово применяю... Человек привыкает к той обстановке, в которой он находится, адаптирует. Мы не чувствовали напряженность... Вернее, напряженность чувствовали, а вот опасность — как-то она уходила. Вот даже рядом убивают человека — воспринимаешь, как будто бы это уже в порядке вещей. Правда, тяжело было вот смотреть, когда умирает женщина, девушка. Вот там на пятачке у нас убило повара. Вместо повара радистку поставили, которая была в моем расчете, чтобы готовила еду. Мина разорвалась, и ей оторвало обе ноги. И вот она на наших глазах умирала — девушка в расцвете лет. И видят, как уходит человек, причем, уходит не спокойно, а без ног. Вот это было страшно смотреть. Ну, а с тем, что мужчины умирали, как-то уже атрофировались вот эти чувства — страх и так далее. Это все человеческая сущность, она такова.

К. Мацан

— А Вам кажется, что именно атрофировались чувства, или как-то, может быть, это просто самозащита психики? Ну иначе можно с ума сойти, если каждую такую ситуацию переживать совсем уж глубоко. Иначе как дальше жить?

В. Сергованцев

— А давайте подумаем. Ведь человек может быть в очень тяжелейших условиях. Не только фронт, но и жизнь бывает очень тяжелая. И защитная реакция в человеческом организме, человеческой сущности — это адаптация, привыкать к этому. Даже возьмите глаз — он тоже привыкает к тому свету, который попадает в глаза. Это естественно. Поэтому такого страха не было. А вот когда бригада проходила Тихвин... Мы пешими шли от Москвы до Ладожского озера и проходили только что освобожденный Тихвин. Это 31 декабря 1941 года, последний день 1941 года. Мороз, трупы штабелями уложены — там и немцы, и воины, и гражданские. Вот там было мне, в первый раз увидевшему смерть, конечно, жутко — жутко видеть столько трупов. А потом привык. Так и все остальные.

К. Мацан

— У нас сегодня в гостях в студии Владимир Трофимович Сергованцев, ветеран Великой Отечественной войны, доктор технических наук. Мы начали говорить о войне, об этом очень — даже трудно слово подобрать — совершенно неописуемом для нас, сегодняшних людей, опыте соприкосновения с какими-то самыми страшными вещами в жизни. Вы рассказали о том, как было страшно и как было тяжело воспринимать какие-то вещи. Но Вы через это прошли, Вы это все-таки преодолели и дальше прожили большую, длинную жизнь. До сих пор Вы активны. Какой, может быть, главный опыт, главный урок Вы для себя по жизни вынесли из этого опыта войны?

В. Сергованцев

— Какие уроки? Что такое жизнь и что такое смерть. Это урок. К этим явлениям приходить абсолютно спокойно. Бояться смерти... Действительно, в человеческой сущности есть автомат, биологический автомат, инстинкт — бояться смерти. А ведь люди шли на смерть — как их понять? Они что, не хотели жить? Так вот эти инстинкты, эти биоавтоматы разум подавлял.

К. Мацан

— Была идея жертвы, готовности собой пожертвовать ради другого, ради ближнего, ради каких-то высших целей.

В. Сергованцев

— Абсолютно. Это высшие цели. Это самый главный фактор, определяющий, любит ли человек или не любит объект любви.

К. Мацан

— Готовность жертвовать собой.

В. Сергованцев

— Да. Вот когда мужчина говорит девушке: «Я тебя люблю», а вот готов он пожертвовать? Вот у меня недавно один рассказ я рассказывал... то есть повесть одну. Человек любящий, молодой человек — это там, повесть — готов пойти на смерть ради своей девушки. «Освободите ее, возьмите меня!» Вот это фактор. Как и на войне — мы не чувствовали страх перед смертью. Ну чем отличалось состояние на войне от работы в любом гражданском состоянии? Только одним: рядом была смерть. Мы ее и чувствовали, но перед ней не кланялись. Вот единственное. Ну, что такое радист? Мы не стреляли, мы не убивали, мы не целились, но обеспечивали связь, по которой, с помощью которой артиллерия убивала людей, противника. Вот участие радистов.

К. Мацан

— А среди Ваших сослуживцев, среди тех, кого Вы видели глазами своими на войне, были эти примеры вот этой жертвенности, которые Вас как-то поразили?

В. Сергованцев

— Нет. Таких вот явных атак, где можно было бы лечь под амбразуру, не было. Но мне, как радисту, пришлось однажды участвовать в атаке. Вот я ходил в атаку, слышал свист пуль, которые мимо головы пролетали. Но опять такое состояние было — добежать. А так вот тоже был у меня сибиряк, педагог — Мельников. Мы с ним утром попили чай, позавтракали, и он пошел — радист — на свой пост, я остался, скажем, там. И через пять минут, то есть через полчаса, прибегает наш радист: «Мельникова убили!». Вот какие были. Баянист у нас был — тоже упал, сраженный. Вот. А больше всего все-таки вот так как-то рядом...

К. Мацан

— Сегодня есть, существует очень яркое такое общественное явление, как акция «Бессмертный полк». Каждое 9 Мая люди, потомки ветеранов, тех, кто в войне участвовал, выходят на улицы с фотографиями своих бабушек, дедушек, родителей и тем самым как бы возобновляют, создают память об этом. Вот как Вы к этому явлению относитесь, к «Бессмертному полку»?

В. Сергованцев

— Я считаю, что это великое изобретение или открытие нашего народа. Это самая лучшая память о тех событиях, о тех жертвах, которые перенес наш народ. И шапочку нужно снять перед теми, кто сумел изобрести вот это вот великое явление. Это очень важно. Это память народа, независимо от того, как к этому явлению относится даже и правительство, и другие, и либералы, и так далее. Это очень важное. Это настолько важная вещь! И, конечно, очень здорово, что оно у нас возникло.

К. Мацан

— Владимир Трофимович Сергованцев, ветеран Великой Отечественной войны, доктор технических наук сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Мы через нашего сегодняшнего гостя можем прикоснуться к живой истории, погрузиться по-настоящему в те события, посмотреть на них как будто глазами очевидца. И мы этот разговор продолжим после маленькой паузы. Я напомню, в студии Светлого радио сегодня Константин Мацан. Не переключайтесь, мы прервемся буквально на минуту.

«Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В студии Константин Мацан. У нас сегодня в гостях Владимир Трофимович Сергованцев, доктор технических наук, ветеран Великой Отечественной войны, который в этом году отпраздновал свое 95-летие. Вы знаете, я, разговаривая с Вами, вспоминаю свою прабабушку. Она дожила до, кажется, 93 лет, родилась в 1905 году, а умерла, кажется, в 1997-м. Ну, чуть-чуть могу даты напутать, но разброс такой. И я смотрю на это поколение — вот на ее, на Ваше — в принципе, одно поколение, — и поражаюсь, откуда Ваше поколение черпает силы на такую длинную жизнью. Ведь именно на Вас, на годы, в общем-то, Вашего расцвета и молодости пришлось все самое страшное, все самое тяжелое. Где черпать силы для того, чтобы так долго сохранять вот эту силу духа, силу жизни и бодрости?

В. Сергованцев

— Откуда такая сила? Ну, трудно сказать. У каждого человека своя судьба.

К. Мацан

— А у Вас откуда такая сила? Где Вы черпаете силы?

В. Сергованцев

— Ну, во-первых, родом я-то ведь из Сибири. Говорят, сибиряки — более крепкий народ и так далее. Мне кажется, обыкновенный народ. Вот то, что сибиряков отличает, это то, что они более выносливые, неприхотливые, вот это, так сказать. Южные народы, конечно, они более активные, более интенсивные. А это более северные, это, может быть... Ну, а больше — что я могу сказать? В детстве я пух с голода, был такой период. Семья, в которой я... моя семья была раскулачена. Но семья была большая — четыре мужика. Отец и сестры были. Хорошая крестьянская семья, мы жили достаточно. Это переселенцы из Украины — в свое время, в начале ХХ века переселились в Сибирь. По матери... Вся семья по матери переехала в Сибирь. Каждая семья имела свой участок — ну, и эти участки были рядом, примерно 3-4 километра от станции Московенка Омской области. Мы все, потому что мы нормально жили, были раскулачены. Но семья разбежалась, осталась мать с двумя детьми. Мне что-то около 8 лет было, 7-8, сестра — на три года моложе, то есть старше. Вот нас не сослали, поскольку все остальные в семье уже разбежались. А всех остальных сослали. Участь сославших, конечно, тяжелая — вывозили в тайгу, разгружали. Даже спичек у некоторых... некоторых (нрзб.). И вот эти люди выживали — питались травой, а потом образовали деревни и так далее. Вот это детство было. Затем фронт. Это тоже тяжелый период был. Там и всякие болячки были, и так далее. Потом голодные годы студенческие. Так что обыкновенная среднестатистическая жизнь. Ну, занимался гимнастикой. То есть гимнастику я не покидал все время. Ну, дожил до 95 лет. И самое — не то, что печальное... Вот нам, кто дожил до этого времени, нас, фронтовиков, конечно, осталось мало. И вот нам приходится отчитываться за всех ушедших ветеранов.

К. Мацан

— А в каком смысле — отчитываться?

В. Сергованцев

— Ну вот сейчас вызвали на собеседование в студию. Это тоже, в какой-то степени, надо рассказывать, надо напрягаться в памяти и так далее, все это. Награждали вот в 95 лет. Тоже приходилось быть перед людьми и что-то говорить, и так далее. И много других мероприятий, которые приходится выполнять. И вспоминать всех остальных.

К. Мацан

— Но это все-таки, наверное, важное, такое важное дело. Вот, например, насколько я знаю, сейчас Вы участвовали в таком специальном проекте — фотопроекте, где фотографировали ветеранов, ветеранов разных войн. Этот проект называется «Герои России, которыми их не видел никто». И, кстати, сейчас, вот в эти дни, с 20 ноября по 10 декабря в парке «Музеон» эти фотографии выставлены. Это все осуществил Фонд «Память поколений», фонд поддержки ветеранов. И, как рассказывают авторы этой задумки, цель — ну, и то, что можно, в принципе, в этих фотографиях и даже без рассказов авторов просто это ощутить, — увидеть ветеранов людьми, которых, что называется, не нужно жалеть. Они сильные, они статные. Они не какие-то такие вот люди, которые вызывают чувство жалости, а люди, которые вызывают чувство гордости в хорошем смысле слова за то, что такие люди есть и они столько всего прошли. И там Ваша фотография тоже есть. Вот как Вам кажется, все-таки ветераны — их и вправду?.. Вам не хочется, чтобы Вас жалели?

В. Сергованцев

— Конечно, очень не хочется. Причем, нам приписывают — вот когда поздравляют, как-то выставляют, — нам приписывают многие такие вещи, которых, ну, нет у нас. Я опять повторю: мы — обычные среднестатистические люди. Но смотрите: все мероприятия, которые проводит наш университет, это Московская сельскохозяйственная Академия...

К. Мацан

— Агроинженерный университет?

В. Сергованцев

— Нет, нет.

К. Мацан

— Или другое?

В. Сергованцев

— Агроинженерный университет — он был объединен с Академией, и мы теперь в Московской сельскохозяйственной Академии.

К. Мацан

— Так...

В. Сергованцев

— Так вот из ветеранов, по существу, остались только два — я и еще один. Но поскольку я еще хожу, больше всего используют меня. На всех встречах, на всех мероприятиях вызывают, и приходится выступать, что-то говорить. А говорить нужно все-таки что-то такое, ну, складное, хотя бы. Вот у меня был товарищ — семьями дружили — Рунов Борис Александрович, Герой Советского Союза. Мы с ним вместе кончали вуз, вместе поступали в аспирантуру, и так вместе и прошли. Вот он недавно ушел из жизни. Сколько ему приходилось по каждому поводу выступать на всяких совещаниях и так далее! Я ему завидовал. Я говорю: «Борис, как ты можешь по каждому поводу находить слова и говорить?». Поэтому участь вот тех ветеранов, которые еще остались, ну, все-таки нелегкая — приходится выступать, говорить, объяснять молодежи, что такое война, почему люди друг друга убивают. Даже в животном мире нет того, чтобы убивать себе подобных. Вот были сведения: сошел снег там, где была Сталинградская битва, — два трупа, немец и русский. Они одновременно друг в друга воткнули штыки и оба мертвыми пали. Они друг друга даже не знали. Вот вопрос: зачем человек убивает себе подобных? Зачем? Даже в животном мире этого нет. Два волка вцепились в схватку за самку — у слабого начинают дрожать лапы, и он подставляет свое горло, чтобы сильный перегрыз ему. А тот отскакивает и убегает с криком победы. Вот видите, получается, какие выкрутасы! Почему человечество до сих пор не может освободиться от этого зла? Так что — откуда сила? Это обстановка заставляет быть сильным. Ну, и, в какой-то степени, что дано человеку с его рождением. Человек в условиях экстремальных, в зависимости от его характера, может стать или трусом, или героем. Все зависит от самого человека — как он в этих экстремальных условиях себя ведет. Ну, а о русском народе что можно сказать? Он все-таки выносливый, сильный духом и все-таки бесшабашный.

К. Мацан

— Вы сказали — «сильный духом». А что такое сила духа?

В. Сергованцев

— Что такое сила духа? Понимаете, могут быть физически слабые люди, а сила вот духовная... Ну, есть физическая сила и есть духовная сила. Это разум, который обладает и хранит вот эту силу. Поэтому духовная сила — это сила человеческой сущности, сила его информационной составляющей, сила его «я». А физическая сила, простите, это «домик», в котором живет дух, душа. И даже вот сейчас, посмотрите, вот ученые доказывают, что основа человека — это его разум, а не тело. Тело должно быть нормальным, здоровым, и это тело зависит опять от самого разума человека, от его духовности — как он свое тело содержит, заботится ли о теле, не заботится, пьет, применяет наркотики... Вот это, опять-таки, не физическая, а духовная сила. То есть сколько людей, страдающих запоями, наркотиками! Почему они не могут прекратить вот это ненормальное состояние жизни? Значит, разум, дух у них слабый, хотя, может быть сила физическая достаточно большой. Поэтому что здесь важно, в человеческой сущности? Физическое тело, физические потребности или духовные, психологические потребности? Вот и получается: что в человеке превалирует. Или его психологические потребности, или физические потребности.

К. Мацан

— Владимир Трофимович Сергованцев, доктор технических наук, ветеран Великой Отечественной войны, отпраздновавший в этом году 95-летие, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Помимо Вашего военного опыта, конечно, очень интересен Ваш опыт научный. Вы, как мы только что сказали, и доктор технических наук, Вы занимались и сельским хозяйством, и электроэнергетикой, и газом, и в Ваших биографиях можно найти такие регалии, как «отличник газовой отрасли» и «отличник хозяйственной отрасли». Но вот мне что интересно: Вы же, как преподаватель, как сотрудник высшего учебного заведения, организовали семинар под названием «Проблемы миропонимания». Семинар научный, семинар в техническом вузе, в инженерном вузе, в сельскохозяйственном вузе. Тем не менее, семинар с таким мировоззренческим направлением — «Проблемы миропонимания». Какую роль вот те темы, о которых Вы сейчас сказали — мировоззрение, дух, может быть, религия, — играют в этих вопросах, вот даже для ученого?

В. Сергованцев

— Ну, во многих вузах такие семинары существуют. Ну вот, скажем, взять технический Бауманский университет. Я тогда ходил тоже на семинар «Homo sapiens». В МГУ... Во многих — семинары. А вот как у нас в Агроинженерном (бывшем, правда) вузе возник... 1993 год, системы политобразования не существует, ее нет. Но вот собрались три профессора: «Давайте мы будем собираться, обсуждать всякие интересные вещи — общественные, научные, — и обмениваться своими мнениями». Вот так и возник этот семинар. Ну, с 1953 года, ну вот даже по последний семинар, 273 семинара мы провели.

К. Мацан

— В одном Вашем интервью Вы сказали, что среди тем, которые на семинаре обсуждались, было такое некое направление — наука о духе, религии, и даже обсуждение Священного Писания. Вот почему возникла необходимость обращаться, например, к Священному Писанию в техническом вузе, на таком семинаре, как «Проблемы миропонимания»? Как Вы к этому обращались?

В. Сергованцев

— А что такое технический вуз? Ведь мы, как и другие специалисты, живем в человечестве. Поэтому мы должны понимать, знать, чувствовать, представлять, что такое человек. А Священное Писание описывает ту часть сущности человечества, которую нельзя ни потрогать, ни померить и так далее. Чем характерен атеист? Чем? Ну, во ту меня был сотрудник, тоже ученый — чистейший атеист: «Если я не попробую, если я не посмотрю на прибор, что этого нет, для меня это не существует». А ведь сколько фактов, что, кроме нашей физической сущности, есть и другая сущность! Уже многие ученые пришли к тому, что существует и другой мир. Вот был доктор физматнаук Акимов, у него книга о торсионных полях. Он мироздание, физику, вернее, представляет из двух частей — реальную физику из четырех частей (газ, жидкость, твердое и плазма) и субфизику, духовную, он тоже представляет в трех частях (Нечто — он не называет, что это Бог, Божественная сила, а просто называет «Нечто», поле сознания и физический вакуум). Поэтому приходится людям, которые хотят понимать, кто мы такие, зачем техника, зачем то, что существует, понимать, — это приходится изучать ту часть мира, от которой мы, физическая наша сущность, зависим. А это — религия. Религия дана через различных пророков как знание о том мире, которого мы не знаем.

К. Мацан

— А Вы себя можете назвать человеком верующим?

В. Сергованцев

— Вы знаете, мои родители относились к молоканам. Это или секта, или как угодно можно назвать.

К. Мацан

— Да, это секта внутри христианства.

В. Сергованцев

— Да, внутри именно христианства. Это, в основном, христианская вера. И долгое время я считал, нельзя предавать религию своих родителей. А вот когда начал вести семинар, начал понимать, что такое мир, я пришел в православию и принял крещение. Это уже было мне что-нибудь за 60 лет. Вот. И считаю себя человеком верующим. А ведь сколько фактов, что молитва помогает человеку! Можно сказать — это нечаянно, спонтанно и так далее. А много книг, в том числе и священников, которые показывают, какая сила того мира. Вот одну из последних работ я обозначил «Техника повествует о существовании Высшего Разума». Используя технику, не прибегая к религиозным текстам, я стараюсь показать (или доказать даже, но, считаю, не истина, а как гипотеза), доказать без обращения к религии, что есть Высший Разум. Ведь сами посудите: мы, инженеры, в технике создаем машины. Эти машины мы автоматизируем. То есть мы, наш разум создает технические автоматы. Ученые добывают знания и их откладывают в компьютере или в книгах. А книга — это создано тоже техникой. А современный наш разум пытается создать искусственный интеллект, то есть искусственный разум, то есть технический разум. Вот мы наш разум, смотрите, создает технике разум, автоматы и знания. А ведь посмотрите на нас самих. У нас разум есть, мы напичканы биоавтоматами, и мы откладываем в нашем разуме автоматы. То же самое — мы копируем живую природу. Более того, если наш разум создает в технике вот эти три части, то и наши три части, возникает мысль, тоже созданы каким-то Высшим Разумом. Ну, я не называю «Творец», «Бог» и так далее, чтобы не беспокоить атеистов, я называю «Высший Разум». Вот это та часть, к которой принадлежит и наша духовная психологическая часть.

К. Мацан

— Фактически, Вы говорите о том, что, в общем-то, весь окружающий мир — это, в каком-то смысле, некий отблеск существования Творца этого мира, образ и подобие Бога, если угодно, В каком-то смысле, если мы сейчас не будем бояться смутить атеистов.

В. Сергованцев

— Да вот я и говорю: мы технику создаем по образу и подобию своему. Что такое «по образу»? Структура человека, который работает, как система управления, и структура технической системы управления — одна и та же. Это образ. Это структура. Это система. А теперь посмотрите: части, из которых состоит этот образ, функции их — одни и те же. В технике — датчики, у человека — глаза. В технике — двигатель, у человека — мышцы. И так все остальные вещи. Вот так и получается, что мы создаем свой образ и подобие в технике. Значит, и нас — возникает мысль — и нас...

К. Мацан

— ...кто-то создал.

В. Сергованцев

— ...кто-то, Высший Разум, создал.

К. Мацан

— Вы сказали, что Вы приняли крещение и приняли православие уже когда Вам было за 60. Обычно говорят, что в этом возрасте человеку очень трудно меняться — все жизненные привычки уже сформированы. Но Вы, в каком-то смысле, на такой шаг решились. Это не было тяжело?

В. Сергованцев

— Ну, я скажу, что, видимо, в какой-то степени, я и до принятия православия старался не нарушать заповеди православия.

К. Мацан

— Есть такая фраза, которую говорят о войне обычно, в разговорах о войне — что «в окопах атеистов не бывает».

В. Сергованцев

— Так?

К. Мацан

— Вы с этим согласны?

В. Сергованцев

— Конечно. Не только согласен — я на своей шкуре все это испытал, на своих боевых товарищах. Действительно, мы как-то прибегали к Богу, чтобы Вас Бог спас.

К. Мацан

— Ну а для Вас война стала тем опытом, который каким-то образом, если угодно, заставил, грубо говоря, больше думать о Боге?

В. Сергованцев

— В какой-то степени, да. Но здесь даже больше не о Боге, а о том, что такое жизнь. Вот эти мысли меня и привели к тому состоянию, которое уже в пожилом возрасте я стал испытывать.

К. Мацан

— И приняли крещение после этого?

В. Сергованцев

— И принял крещение, да.

К. Мацан

— Спасибо огромное за эту беседу! Потрясающее прикосновение к живой истории и к опыту человека, который почти ровесник века. Наш сегодняшний гость — Владимир Трофимович Сергованцев, доктор технических наук и ветеран Великой Отечественной войны, который в этом году отпраздновал 95-летие свое. Мы Вас еще раз поздравляем с юбилеем! Спасибо, что пришли, что нашли силы сегодня с нами пообщаться. Это было для нас всех очень важно. Мы Вам желаем и дальнейших сил, и чтобы помощь Божья и ангел-хранитель Вам сопутствовали во всех Ваших делах.

В. Сергованцев

— Спасибо! Хотелось бы, чтобы нас, наше поколение заменило молодое поколение. Мы очень хотим, чтобы молодежь восприняла тот духовный потенциал, который был в нашем поколении. Ведь мы не только войну выиграли, наше поколение, но и после войны вывели страну на мировой уровень. Спасибо Вам!

К. Мацан

— А я напомню, что с 20 ноября по 10 декабря в парке «Музеон» проходит выставка, фотопроект представлен под названием «Герои России, какими их не видел никто» — это фотографии ветеранов разных войн, фотографии, которыми можно вдохновиться, и это все делает Фонд памяти поколений. Вот все, кто нашей сегодняшней беседой с нашим сегодняшним гостем вдохновился, может пойти, посмотреть и увидеть этих ветеранов, которых не нужно жалеть, потому что их нужно любить и ими гордиться. Спасибо еще раз огромное! Это был «Светлый вечер» на радио «Вера». В студии был Константин Мацан. До свидания, до новых встреч в эфире.