«Вавилонская башня». Светлый вечер с прот. Дмитрием Кувырталовым (14.03.2018) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Вавилонская башня». Светлый вечер с прот. Дмитрием Кувырталовым (14.03.2018)

* Поделиться

У нас в гостях был настоятель храма Архангела Михаила в Летово протоиерей Дмитрий Кувырталов.

Разговор шел о ветхозаветной истории строительства Вавилонской башни, чем эта история может быть полезна современному человеку, а также о том, почему кажется, что Бог сегодня так явно не участвует в жизни человека, как это было во времена Ветхого Завета.


А. Пичугин

— В студии светлого радио приветствуем вас мы: Алла Митрофанова…

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Сегодня в нашей студии вместе с нами и с вами этот «Светлый вечер» проведет протоиерей Димитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летове, Новая Москва. Здравствуйте, отец Димитрий.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Добрый светлый вечер.

А. Пичугин

— На этой неделе Великим постом очень много ветхозаветного мы слышим на богослужениях. И вот сейчас в эти дни, конкретно завтра, будет чтение из Книги Бытия, в котором будет рассказываться, наверное, один из самых известных ветхозаветных сюжетов — это история Вавилона, Вавилонской башни. Можно не знать Ветхий Завет, можно его не читать, можно вообще плохо себе представлять, что такое Библия, но Вавилон — отдельно от библейских историй существующий термин, он применяется на протяжении тысячелетий к огромному количеству разных проявлений в истории человечества — обычно эти проявления носят негативный оттенок. С одной стороны, наверное, в последние столетия укоренилось название Вавилона за большими городами — такое противостояние провинции, периферии и большого города, который часто называют современным Вавилоном. Это и применительно к Москве, к Нью-Йорку, к Лондону, к чему угодно.

Прот. Димитрий Кувырталов

— К Тель-Авиву.

А. Пичугин

— Да, к любому большому городу. Иногда эти какие-то политические оттенки, иногда это просто символ такого большого города, как центра порока, центра чего-то такого плохого по отношению к провинции, тихой, спокойной, скромной, очень порядочной. Это с одной стороны. С другой стороны, мы помним историю Вавилонской башни. Я думаю, мы сегодня в нашей программе библейскую сторону этого вопроса будем затрагивать. Но давайте вспомним, что нам про это говорят историки. Небольшой, краткий исторический экскурс в современную историю Вавилона: он находится в Ираке, руины Вавилона находятся в Ираке недалеко от Багдада. Но что такое Вавилонская башня, долгое время многие ученые спорили. Считается, что Вавилонская башня это один из зиккуратов — башен-храмов, которые строились в разных концах Месопотамии, их руины периодически находят археологи. И самый высокий из найденных зиккуратов — высотой 91 метр. Прообраз Вавилонской башни — это зиккурат, который назывался Этеменанки, находился он в Вавилоне. 91 метр. У нас Шуховская башня в Москве выше, Останкинская башня еще в несколько раз выше. По меркам XXI века это высота относительно небольшого, по московским даже меркам, здания в центре города. И вот, самый большой из зиккуратов, ныне найденных в Вавилоне, считают Вавилонской башней. А вот здесь я уже предлагаю обратиться к библейской истории — люди строили башню до неба, у них всех был один язык, чтобы добраться до Бога. Но Бог нарушил их планы, башню уничтожил, разрушил, и языки у людей стали разными.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Само имя Вавилон этимологически происходит от слова «смешение». И можно сказать, что любой торгово-развлекательный центр может быть назван Вавилоном — по сути, это центр развлечения и соединения всех ради какой-то одной цели. Но часто цель бывает у человека приземленная — редко люди объединяются ради высоких целей. Обычно это монашеские общины. Но мы знаем, что в монашеских общинах люди стремятся к уединению, то есть это как раз не объединение, а разъединение. Вот парадокс — стремление быть всем вместе или быть всем поодиночке, порознь. Исторически, если смотреть на научное исследование проблемы Вавилонской башни, то мы понимаем, что она тоже возникла не на пустом месте. Это не какой-то отдельно взятый народ, вдруг ему что-то в голову взбрело. Царь Нимрод — это потомок Хама. Хам ушел на юг. Если говорить об Арарате, горе, где пристал Ноев ковчег, откуда началось послепотопное расселение народа, то юг — это долина реки Евфрата, где возник этот будущий город Вавилон. Начали они обжигать кирпичи, да в таком количестве их обожгли, что такое перепроизводство возникло — а давайте-ка мы сложим башню до небес. Зачем эта башня нужна была? Библейский текст говорит, чтобы «сделать себе имя, чтобы мы не рассеялись по всей земле». То есть должен был быть такой стягивающий центр всех народов, произошедших от царя Нимрода, его маленькая такая империя — центр силы, стержень такой. А с другой стороны, сама башня — это же просто наблюдение во всей округе: всех видно, кто куда отправляется, зачем и так далее. Центр контроля над всеми народами, над всеми людьми. Но если говорить более мистически, то эта башня, которую решили построить до небес — под небесами имеется в виду Сам Бог, то есть башня до Бога, или врата к Богу. Вот эта попытка человека всегда достигнуть Бога без Бога, или достигнуть некоего состояния, построить рай на земле, или какое-то сугубое общение, установить это общение с Богом — это всегда такая подсознательная, богоборческая попытка человечества. Так скажем, в самых ярких проявлениях, она, как у ребенка, имея творческую силу, наивные какие-то идеи приобретает. У древних народов вроде бы такая нелепая мысль, с нашей стороны, построить башню до Бога, до небес — она приобретает совершенно конкретные физические формы, архитектурные. И она действительно начинает строиться. И самое удивительное, что Бог снисходит и смотрит на всё это, и говорит: «Не до́лжно такому быть». Эта дерзкая мысль человека не может быть реализована. Опять же, не потому, что Бог вдруг не захотел с нами общаться или вдруг решил какую-то дистанцию от нас держать. Он просто понял, что гордостное начало человека приведет не к соединению с Богом, а к утверждению человекобожия. То есть человек сам себя сделает богом, и это фактически будет еще один Люцифер, еще один падший ангел, только уже в лице человека. Поэтому Бог для блага человека воспрепятствовал этому строительству. И воспрепятствовал не каким-то землетрясением, где могло бы погибнуть множество людей, а очень кротко — по Божественной любви просто смешивает их языки, понятия, символы и знаки так, что люди перестают понимать друг друга.

А. Митрофанова

— Миллион вопросов, отец Димитрий, сразу возникает в голове после вашего обширного экскурса. Вот вы сейчас истолковали этот текст в христианской традиции. И совершенно понятно, о чем здесь идет речь. Но если читать его просто как текст, то здесь возникает сразу же вопрос. Бог посмотрел на то, что делают люди, решил, что так быть не должно, иначе они дотянутся до небес, и решил, что нужно это разрушить, нужно им помешать. Помните, в детстве мы читали книжку «Легенды и мифы Древней Греции»? Но не те легенды и мифы Древней Греции, которые были во всей полноте богатых смыслов представлены — там же невероятные сокровища, а в той краткой редакции, которая была… Кун, по-моему, автора звали. Это очень хорошо, это как детские сказки проходит прекрасно, но к мифам Древней Греции отношения имеет очень мало. Но тем не менее, там читаешь и видишь, что боги там себя ведут, как не самые хорошие люди: они все время выясняют отношения, они все время там спорят, они пытаются доказать, что я круче всех. Для этого они готовы друг друга испепелить и уничтожить…

Прот. Димитрий Кувырталов

— Похищения, коварные заговоры.

А. Митрофанова

— Да, подставы все время какие-то, простите за выражение. Гера, которая мстит своему мужу, первая феминистка такая. И так далее. И всё это вместе производит впечатление, что у них там на Олимпе на самом деле всё то же самое, что и у нас здесь на земле. И на этом фоне, конечно, Бог Ветхого Завета…

Прот. Димитрий Кувырталов

— Библейский.

А. Митрофанова

— Это нечто принципиально иное. И вот, читаешь историю о том, как Господь посмотрел на Вавилонскую башню. Знаете, здесь вполне может возникнуть такой вопрос: а чем это принципиально отличается от того?..

Прот. Димитрий Кувырталов

— Олимпа.

А. Митрофанова

— Да. Понимаете, такое же точно поведение: не до́лжно человеку дорастать до небес, мы ему помешаем. Каким образом? Ну вот, примерно так же: они все друг друга понимали, сейчас они перестанут друг друга понимать. И смешались языки.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Ветхозаветное библейское богословие, или знание Бога, оно, конечно, принципиально отличается от языческого и тем более олимпийского мифологического знания. Дело в том, что на Олимпе боги, действительно не отличающиеся от людей именно своей страстностью, они все время находятся в этом состоянии — состоянии «разборок». Хотим мы того или не хотим, это такая калька с человеческих отношений, которая переложена туда. Богословски — это падшие ангелы, которые между собой всегда спорят за первенство. Да, у них есть некое уважение к старшему среди них, но при этом они меж собой все время находятся в склоке, там нет мира. И Божественное Откровение Ветхого Завета говорит о единственном Едином Боге, который не просто Творец всей Вселенной, а Отец каждому из здесь живущих. Он по-отечески, по-отцовски, без всякой зависти или какой-то страсти, вмешивается в человеческую жизнь. Вопрос: зачем? Главный вопрос: зачем Богу вмешиваться в нашу жизнь? С самого начала, после изгнания Адама из рая, эти вмешательства Бога в человеческую жизнь носят, во-первых, характер Богооткровения о Боге о самом. То есть человек вдруг вспоминает Бога и становится лицом к лицу с Ним. Да, иногда в страшных обстоятельствах житейских, как Каин, убивший Авеля, — он все-таки говорил с Богом, а Бог говорил с ним. И Ной говорил с Богом, и Хам говорил с Богом. То есть даже дурные отпрыски этого колена адамова, человеческого рода, они все Бога знали, потому что Бог в буквальном смысле встряхивал их — брал за шкирку и вставал перед их лицом. И они немножко встрепенулись. И в данном случае, это снисхождение Бога к человеческой истории, к человеческой личности как соборной личности, чтобы человек не перестал быть человеком, чтобы не превратился в животное, в демона, в прах, в пепел, чтобы он не перестал быть как образ Божий. Вот как зайчиков солнечных мы пускаем друг другу в глаза, вдруг видим: а, вон в том здании с девятого этажа кто-то мне светит в лицо. (Смеется.) Так же и Господь — иногда человека одергивает: «Я тут. Посмотри на себя: на кого ты стал похож?»

А. Пичугин

— Получается, что на земле все равно жило гораздо больше людей, чем один народ, в истории жизни которого постоянно участвовал Бог непосредственно, о чем мы читаем в Ветхом Завете. А остальные люди? Они не оставили об этом никаких известий? В их жизни Бог не участвовал? Мы можем сейчас что-то об этом говорить, или это навсегда останется тайной?

Прот. Димитрий Кувырталов

— Во-первых, не навсегда останется тайной. Есть вещи, которые откроются в меру нашего взыскующего сердца. И, в конце концов, когда будет полнота Откровения, Божественной любви к человеку, когда все будет ясно и открыто — на Страшном Суде, или сразу после или перед ним, — так или иначе уже в апокалиптические времена. А с другой стороны, некую тайну нам тоже полезно сохранить, некоторую недосказанность. Я, может быть, крамольную мысль скажу: Библия не является историческим документом, учебником по истории, и никогда не являлась. Это — икона, икона Богооткровения. И, как в иконе проявляются главнейшие смыслы, хотя иногда вопреки исторической последовательности, или даже… Например, икона Крещения Христа: по идее, на первом плане должен стоять Иоанн Креститель, как на картине Иванова «Явление Христа народу», а Христос где-то далеко. Нет, на иконе Богоявления, Крещения — Христос на первом плане. И везде, в любой иконе, всегда на первом плане как бы стержень, виновник этого события, а все остальные уже вокруг образуются. Так и в Библии — есть Бог, есть человек. И человек, как соборная личность, человечество — и к нему обращается Бог. И эти события, они выпукло всегда описываются, угадываются. Причем иногда со столетними промежутками, а то и с тысячелетними: мы не знаем, сколько времени прошло от Вавилонской башни до Авраама.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня протоиерей Димитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летове. Мы говорим о ветхозаветном чтении, которое будет завтра в храмах звучать, — о Вавилонской башне. И пытаемся разобраться, что это за явление такое, и о чем такими радикальными способами Господь говорит человеку. Отец Димитрий, вы говорите о том, что Господь вмешивается в жизнь своего народа, человечества. И когда посмотришь на ветхозаветные примеры того, как экстремально происходит такое вмешательство, то как-то немножко становится не по себе: то потоп, то сожжение Содома и Гоморры, разрушение Вавилонской башни… Но вы говорите, что здесь деликатно, по сравнению с другими методами, более суровыми. Здесь просто смешались языки и люди перестали друг друга понимать. Хотя последствия этого, мне кажется, еще и сегодня — не только потому, что мы на разных языках говорим. Мы зачастую друг друга, говоря на одном языке, не слышим, не понимаем. Вопрос возникает: а почему, зачем так жестоко? Неужели нет других способов для всемогущего Бога воздействовать на нас? Если переводить это на наше время, пожалуйста: мировые войны, оружие массового поражения, страдающие от болезней дети, вообще ужас и кошмар.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Парадоксальным образом человек видит… Очень узкий у нас спектр зрения: мы не видим в перспективе, в истории, в глубине смысл значений исторических событий. Сейчас вы затронули тему — страдания детей, войны, всякие страшные события. Ведь это же человек породил подобного рода явления. Мы часто недоумеваем: а почему Бог сейчас не вмешивается? Что, Он не может остановить? — вот несчастный ребенок страдает, Бог не может террориста наказать и так далее. Так вот, если отмотать пленочку на несколько тысячелетий назад, то человечество дошло до более остервенелого состояния тогда, и поэтому вмешательство Бога было уже крайней мерой. Бог действительно долго терпит, но больно бьет. И долготерпение Божие иногда Ему же в вину и ставится. Хотя если Бог будет человека наказывать сразу, то надо было просто сразу уничтожить самого Адама, а лучше вообще его не творить, если уж на то пошло. Но Господь сотворил Адама себе на голову, что называется, на плечи взяв крест, и понес его на Голгофу, эту вину Адама. Не самого Адама, а чтобы Адама спасти, выковырять его из ада, из этого состояния. И Адам был Богу благодарен. Как в одном замечательном песнопении на Великую Субботу говорится, что Господь пришел на землю отыскать Адама и не нашел его здесь, потому что Адам ушел из рая. Увидев Бога, он спрятался от Бога и оказался на земле. Бог пошел дальше на землю искать Адама. И здесь Он его не нашел. Тогда Он спустился в ад и нашел там Адама, и Адам там обрадовался, увидев Бога. Если в раю он испугался, то тут дошло до Адама, что Бог — это радость, что Бог — это полнота счастья. Так вот, приходится человека встряхивать в крайних обстоятельствах, в крайней нужде. И всегда промыслительно, с перспективой его вразумления — даже это смешение языков для человека оказалось спасительным. Во-первых, сама сумма понятий, которыми тогда жило человечество, приводила в прямом смысле к богоборчеству — как строительство этой Вавилонской башни и так далее. А дальше Содом и Гоморра и так далее. Только один-единственный человек и от него произошедшее племя, которое было Богом намеренно отделено от всего человечества — племя Авраама — оно сохранило единое богоопознание. Во всех остальных народах, которые говорили на разных языках, были одни понятия: богоборческие, языческие, страстные, эгоистические, корыстные, какие угодно, — всегда попытка договориться. И здесь приходим к такому страшному моменту, к такому историческому явлению как магия. Это действительно попытка договориться с некими потусторонними силами о том, что я — тебе, ты — мне. Эти силы потусторонние, которые, по сути, являются падшими ангелами, то есть демонами, бесами, они, безусловно, с удовольствием идут на контакт с человеком, потому что для них это отмщение Богу, это некая власть над всем творением. Вспомним искушение Христа в пустыне, когда дьявол говорит Ему: «Поклонись, и Тебе все дам, все сокровища мира. Только знай, кто я и почитай меня как владыку». И это внедрение в человеческое общение демонического мира на самом деле было страшным событием — явлением, которое стало причиной Всемирного потопа. Потом, дальше уже Господь пытался удержать человека от каких-то гордостных соображений. Тут мы вспомнили про Авраама, очень важно тут сказать — царь Нимрод говорит: «Построим башню до небес, чтобы сделать себе имя». Авраам, видя Бога-Троицу, идущего к нему, говорит: «Владыка, если я имею благоволение в глазах Твоих, не пройди мимо меня». То есть это совершенно два разных диалога с Богом, один говорит: «Я сделаю себе», — а другой говорит: «Господи, не пройди мимо меня, если я имею благоволение в очах Твоих». Вот смирение и гордость — это два удивительных полюса, между которыми пребывает нынешнее, современное человечество.

А. Митрофанова

— А вообще эта формулировка «сделать себе имя» — цель, которую поставили себе люди, когда задумали строительство Вавилонской башни. Леша великолепный экскурс нам сделал в начале: она ниже Шуховской башни была по размеру, не такая уж и высокая.

А. Пичугин

— Приземистые строения всегда были в Месопотамии.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Два этажа, редко там строились большие дома.

А. Митрофанова

— «Сделать себе имя» — цель, которую они себе поставили. А что это значит? Что в этом плохого? Почему, что не так?

Прот. Димитрий Кувырталов

— Прославление в потомках и означивание себя как некий столп, как некое знаковое место, куда придут люди поклоняться. С именем, действительно, связано духовное наименование личности. Неслучайно Бог впервые Моисею открывает Свое имя, и тоже таинственнейшим образом, это имя до сих пор толкуется так или иначе, некой формулой оно было запрещено к произношению, потому что имя — это всегда отклик личности. И мне кажется, глубокая есть интуиция, что человеческое имя, оно по образу и подобию Божьему. Эта попытка «сделать себе имя», стать наравне с Богом или стать богом для других людей — вот та самая люциферная жажда, желание, чтобы ему поклонялись, чтобы его почитали как бога. Мне кажется, что в глубине этой попытки «сделать себе имя», во-первых, есть самость такая законченная, совершенная. И есть попытка стать богом — понятно, что Бог мне не нужен, — просто стать другим богом: богом для других людей, для окружающих, но стать исключительным человеком, стать исключительной личностью. Чтобы воспрепятствовать любой попытке кого бы то ни было, при каких бы то ни было дарованиях становиться еще одним богом, Бог вмешивается и уничтожает эти планы, разрушает, разоряет их.

А. Пичугин

— Даже в Ветхом Завете мы встречаем разные описания того, как человек пытался постичь Бога.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Постичь Бога или стать богом — это разные вещи.

А. Пичугин

— Но понятно же, по крайней мере, нам, людям сегодняшнего времени, что они бы не добрались до Бога все равно, построив башню хоть в 90 метров, хоть в 1000…

Прот. Димитрий Кувырталов

— Мы сейчас в большинстве своем агностики, мы столько выстрадали в последние десятилетия и столетия, нас сложно чем бы то ни было удивить: для нас мистический мир сейчас очень отдалился, мы стали очень приземленными. Поэтому нам это понятно не потому, что это очевидно, что до Бога добраться нельзя. Раньше существовало огромное количество мистических практик, которые достигали неких пограничных состояний. То есть это тайное знание раньше было не совсем тайным — были посвященные люди. Я к тому, что мы сейчас слишком стали материальными, материалистичными: мы циники, и мы высокомерно смотрим на смешные, детские попытки построить башню до небес. А на самом деле там были достаточно жесткие обоснования того, как это нужно строить, я думаю, не 91 метр, а гораздо выше. Более того, если даже и 91 метр, то мера длин и высот была иной, и в нее тоже был заложен символический, мистический смысл.

А. Пичугин

— Давайте продолжим через минуту. Напомним, что протоиерей Димитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летове сегодня в программе «Светлый вечер», здесь, на светлом радио.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я, Алла Митрофанова. И с удовольствием напоминаю, что у нас в гостях протоиерей Димитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летове. Мы говорим о Вавилонской башне, как о ней будет ветхозаветное чтение завтра, 15 марта. Отец Димитрий, вы сейчас рассуждали в предыдущей части программы про подлинную высоту Вавилонской башни, что там и как. Смотрите, в нашем мире такое количество небоскребов в мегаполисах. Опять же, как Леша говорил, каждый большой город можно назвать сегодня при тех или иных обстоятельствах Вавилоном.

Прот. Димитрий Кувырталов

— В Санкт-Петербурге «кукуруза» знаменитая — все-таки ее построили.

А. Митрофанова

— «Кукуруза»… Тут масса всего: остров из небоскребов в Москве, города, которые целиком и полностью из небоскребов состоят.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Эмираты, Дубай.

А. Митрофанова

— Дубай, конечно, Нью-Йорк и так далее — то есть примеров масса, масса. И они, даже с учетом других мер высоты, длины, ширины, глубины, которые имели место в ветхозаветные времена, во времена строительства Вавилонской башни, все равно они, наверное, выше, чем она. То есть мы еще выше забираемся! Вот там Господь решил, что нет, не годится: надо помешать человеку. Здесь — мы строим и строим, быстрее, выше, сильнее.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Да, как во́йны — они все более жестокие, все более коварные, все более разрушительные. Хотя мы сегодня смотрим на римские когорты, легионы или рыцарство средневековое — это романтика. Не говоря уж об индейцах и ковбоях.

А. Пичугин

— Ну, если это изучать, там так себе романтика получается.

Прот. Димитрий Кувырталов

— По сравнению с Первой и Второй мировыми войнами — это благородство, рыцарство. Даже Отечественная война 1812 года, и там красота — кавалергарды…

А. Митрофанова

— Штыковые атаки, а не бомбы, которые сбрасывают на город.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Конечно, там столько всего было… При том, что у Лермонтова страшное описание: и кровь человеческая, груда тел, но при этом мы все равно понимаем, что это несопоставимо с нынешними трагедиями.

А. Пичугин

— Лермонтов даже Первую мировую не видел.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Поэтому, конечно, ни о какой военной романтике сейчас речи быть не может. И военная профессия, хотя и остается почетной и уважаемой, но уже, мягко говоря, не романтичная.

А. Митрофанова

— Это очень страшно, у меня сжимается всё внутри.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Бойцы, из Сирии пришедшие, приехавшие из командировки разведчики, которые работают там на передовой, их первое было пожелание (был праздник в одной дивизии, и мы вместе сидели за столом), они говорили: «Только бы не было войны. Нет ничего страшнее войны — это грязная и страшная вещь».

А. Пичугин

— Кто-то находит для себя в этом романтику, к сожалению.

Прот. Димитрий Кувырталов

— А я могу сказать. Кстати, возвращаясь к Вавилонской башне и к башням нынешним, к нынешним «Вавилонам»…

А. Митрофанова

— И к вопросу: почему Бог все это допускает.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Золотой телец, коммерция. Там, где возникла новая цель: жажда обогащения, комфорта и роскоши — там появляются совершенно другой полюс человеческий. Там человек строит себе рай без Бога — все эти торгово-развлекательные центры. В чем, как мне кажется, основная привлекательность этих центров? Можно зайти в любой магазин, потрогать, померить всё, что ты хочешь, не покупать, просто зайти, — вседозволенность. Тебе предоставляется максимальный спектр удовлетворять собственные страсти: ты ходишь, бродишь, шопинг, когда можно целые дни проводить в этих магазинах. Но ты уходишь опустошенный совершенно, ты никакой, выпотрошенный напрочь этими эмоциями, этими страстями своими, потому что ты не можешь удовлетворить жажду Бога в себе, которая есть. А внешне — пожалуйста, это предоставляется. Это другой полюс или другое направление человеческой цивилизации, которое всегда стремится от Бога, или без Бога построить себе здесь благополучное существование, забывая, что человек находится здесь в изгнании — это не наш дом, это не наше отечество. Наше отечество иное, и мы должны туда стремиться, конечно, но совершенно иными средствами, иными путями — не так, как вавилонский царь или современные народы. И попытки сейчас построить эти башни — это, конечно, некий вызов и некая попытка «сделать себе имя». Бог не вмешивается сейчас. И не вмешивается, мне кажется, только, во-первых, по Его великой кротости и долготерпению, человеколюбию. А с другой стороны, есть Евангелие — уже всё сказано. Бог Сам пришел и всё нам сказал, и пришел не со властью, не с гневом, не с попыткой всё правильно устроить, как Петр I в Питере: проспекты с прямыми, 90 градусов, пересечениями, — а в кротости и в терпении, в бедности, в простоте. Потому что потом «следующее Мое явление будет уже в славе и силе». Вот этот промежуток временной может длиться сколь угодно долго. Как сказано в Апокалипсисе: «Праведник пусть еще освящается добрыми делами, а грешник пусть еще сквернится своими поступками. Но время скоро, время близ». Вот это ощущение напряжения между приходом Христа, евангельским благовестием, и этой цивилизацией, которая сейчас пытается, вопреки этому благовестию, вопреки логике, вопреки человеческим житейским отношениям — этот глобализм и так далее — он разрушает человеческие семьи, разрушает родовые племенные традиции. Он, фактически внедряясь в человеческий род, человека делает потребителем, и, в конце концов, просто животным, а не человеком уже. Вот это напряжение — оно длится, и конец, конечно, скоро. Но когда — Господь знает, «Своей властью положил сроки и времена». Как Бог говорит в Книге Премудрости Соломона: «За беззаконие убавлю, а за покаяние прибавлю». То есть этот срок не определен до сегодняшнего дня — он зависит от нас, от нашего усердия этим Великим постом. Насколько мы будем тщательно и внимательно к своей совести относиться, к близким своим относиться и так далее. Искренне потрудимся этим постом, значит, Господь продлевает дни нашей жизни. Наоборот: будем лукавить, изворачиваться, изощряться и получать удовольствия от застолий, общений, телевизоров и компьютеров: я в этом буду поститься, а в этом не буду — соответственно, время сокращается: и наше личное, и время человечества.

А. Пичугин

— Но все-таки, если мы говорим… В конце прошлой части программы вы упомянули, что нам сейчас, в том состоянии, в котором мы находимся, довольно сложно, и даже, скорее, забавно смотреть на попытки людей древних построить такую башню. Насколько эта история может быть поучительная для нас нынешних? Если мы другие, если мы ставим другие цели и задачи — ценности у нас другие. Религиозное сознание у нас находится даже не на периферии — я не соглашаюсь обычно, когда говорят, что оно на периферии — оно другое, оно изменилось согласно своему времени. И чему нас эта история может научить? Мы не строим башен до Бога, мы где-то внутри себя хотим Его познать. Для этого мы прочитываем какие-то книги, задаем вопросы, ищем на них ответы. Причем в разных религиозных традициях. Но мы не делаем именно так, как делали это в древнем Вавилоне.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Мы делаем это именно так, как делали в древнем Вавилоне. Потому что даже в самом вопросе: и о современном религиозном сознании, и о попытке познать Бога, достичь Бога — есть попытка пройти некий путь или что-то построить. Или, поднявшись над самим собой или над обстоятельствами жизненными, сделать некую площадку, где мы увидим Бога или сможем с Богом общаться. Религиозный опыт говорит о том, что нет такой точки временно́й или такой площадки, где мы могли бы начать общаться с Богом, если мы это не начнем прямо сейчас — в наличном нашем состоянии. Бог настолько близок к нам, как Иоанн Златоуст говорит: «Бог к нам ближе, чем воздух в легких». Вот это ощущение богоприсутствия — оно вполне достижимо и реально без посредства всяких башен, всяких усилий и так далее.

А. Митрофанова

— Знаете, мне кажется, что Лешин вопрос, невероятно важный вопрос, имеет еще такое измерение. Мы сегодня очень часто эту фундаментальную, главную проблему, которую на протяжении веков человечество решало через Бога — проблему смерти — пытаемся сегодня решить ее иначе: мы в бессмертие с черного хода заходим. И в этом смысле…

Прот. Димитрий Кувырталов

— А как это?

А. Митрофанова

— А очень легко. Пожалуйста: продление молодости, какие-то пластические операции безумные…

Прот. Димитрий Кувырталов

— Есть такое страшное слово — трансгуманизм. Это действительно прямая попытка, даже не попытка, а уже технологическое решение…

А. Митрофанова

— Замораживание, какие-то прививки от старости, которой мы панически боимся, потому что следом за ней…

Прот. Димитрий Кувырталов

— Перепрограммируется человеческий мозг через компьютер, и таким образом пересаживается в другое тело. Или человек, как робот, или как некий конструктор может быть собран, и так может быть продлено его существование.

А. Митрофанова

— Пожилые люди, мудрые (есть такое выражение, оно мне очень нравится — исполненные жизнью), которые пребывают в состоянии полноты и счастья, они благословляют это свое время. Понятно, что там есть и немощь, но вокруг них такие удивительные плоды их жизни: их дети, внуки, правнуки. Моя бабушка, ей 89 лет, у нее каблук 5 см, потому что уже возраст (раньше был 7 см). Она просто сама по себе такая, она никаких пластических операций не делала, ничего. Но она настолько любит жизнь! У нее старший сын живет в Прибалтике, у нее там внуки и правнуки, она туда к ним ездит постоянно. Ей для этого надо шенгенскую визу, что-то еще — ей 89 лет! Потом она вскопает огород, у нее там любимая клубника… И всё это с радостью какой-то невероятной и с жизнелюбием. Мне кажется, это более правильное отношение.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Согласен. Кстати, было исследование по поводу долгожительства и выяснили, что все долгожители, наличествующие сейчас на земле, общая одна черта у них всех есть: они никогда не уезжали с того места, где родились. То есть они просто сидят там, где они родились, и земля их кормит.

А. Пичугин

— Я знаю другие примеры. Особенно это касается эмигрантов, которые переезжали в 20-е годы. Есть буквально несколько, и даже в церкви. Я вспоминаю одного священника, он очень старенький, живет в Тульской области, архимандрит, я, к сожалению, запамятовал его имя, он бо́льшую часть жизни прожил за пределами России. Он вернулся сюда уже на старости лет.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Я архимандрита Анастасия вспомнил — в Сан-Франциско был такой замечательный батюшка: русский, попавший во время войны в плен к немцам. А когда освобождали лагеря, он оказался в Аргентине после каких-то перипетий. И там он был рукоположен, сначала в монашество пострижен…

А. Пичугин

— По-моему, я про него и говорю.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Боюсь, что нет. Он в Сан-Франциско был, я потерял с ним связь года два назад, А так, мы в течение 15 лет общались. После 81 года он начал ездить в Россию ежегодно. И я его спрашиваю: «Как вы?» — «Совершенно нормально». Он крепкий старик, жизнерадостный. Ему было уже 98 лет, а он все еще ездил, так же как и 80-летним старцем.

А. Митрофанова

— Вот эта исполненность жизнью — она про что-то другое, она не про уколы, не про пластические операции, не про…

А. Пичугин

— Кстати, я про него и говорю — он просто переехал из Сан-Франциско в Тульскую область.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Как раз два года, как я потерял с ним связь. Когда он в Сан-Франциско был, я с ним общался, а когда в Туле… (Смеется.)

А. Пичугин

— Живет в монастыре — в городе Одоеве Тульской области. 102 года ему.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Один из тренеров по физкультуре, или как сейчас говорят, фитнес-инструктор, очень известный в 70-е годы (я вспомню имя), он говорил так: «Я знаю, как продлить жизнь до 100 лет, только не знаю, зачем?» (Смеются.) Главная задача у человека — смыслы. Вот эти смыслы были перемешаны в Вавилоне, и они были нивелированы до самых элементарных потребностей животных. Поэтому Вавилон — это зло, символ утилитарных задач и целей, которые человек ставит себе, то есть принижение человеческого достоинства, богочеловеческого достоинства. Там никакой религиозной жизни, взыскания Бога уже нет, кроме гордости, самости такой. Поэтому когда что-то называют «Золотой Вавилон» — меня всегда это отваживает туда ходить, отворачивает даже голову, когда реклама подобного рода возникает. Это символ греха — Вавилон. Хотя сам по себе город, как и любой другой город, он имеет право на существование.

А. Пичугин

— А еще это неотъемлемый символ хиппи-культуры, кстати. Уж сколько мы знаем американских песен — у Элтона Джона, например, можно очень долго перечислять. И у наших музыкантов, которые воспринимали эту культуру. У «Аквариума», у Бориса Борисовича Гребенщикова я навскидку насчитаю песен пять, где упоминается Вавилон, или в названии Вавилон, или в тексте.

Прот. Димитрий Кувырталов

— К достоинству наших песнотворцев все-таки надо сказать, что это остается именно негативным смыслом.

А. Пичугин

— Не у всех негативным остается.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Имеется в виду, что эта хиппи-культура отталкивается от негативного смысла? Наверное, да. Я не очень погружен в эту субкультуру. В любом случае это негативный смысл, негативный знак. Если человек привлекается этим золотым тельцом, Вавилоном, вседозволенностью, это говорит о том, что его жизненные векторы находятся, мягко говоря, в противоположном направлении от созидания, он рано или поздно разрушает себя. Мы видим, что огромное количество людей съезжается в города, тем самым отрываясь от своих корней. Они здесь находятся в панической тревоге, большинство из них. Мало людей, которые оседают здесь, будучи счастливы. Для этого понадобится, может быть, не одно поколение, даже если человек имел внутренний мир, внутреннюю гармонию. А вот первое поколение переселенцев — это всегда война, это всегда противостояние, это всегда борьба за существование, за жизнь. Это, конечно, некий пафос, тут и романтика, какие-то высокие цели — ради будущего на земле, своих поколений. Но это проходит через такую войну, грязь и внутреннюю смуту с самим собою — не знаю, стоят ли такой жертвы эти цели, которые человек перед собой ставит.

А. Митрофанова

— Отец Димитрий, вы очень живописно обо всем этом говорите. Но давайте будем реалистами — мы люди XXI века. Представьте себе, что если сейчас у нас забрать эти наши торговые центры, отключить интернет, многие смотрят телевизор — телевизор отключить? Отключить радио? Остаться в каком-то смысле в таком вакууме? Мне кажется, что очень у многих людей, может быть, хотя бы первое время будут депрессия и нервные срывы. Даже когда вы про шопинг говорили — ведь многие женщины на шопинг ходят не потому, что они хотят как-то свои страсти пощекотать, а потому, что это способ избежать стресса. Я, например, к счастью или к сожалению, не владею этим навыком, я не выдерживаю больше полутора магазинов. Но для женщины увидеть себя в новом, красивом платье, это настолько важно — просто почувствовать себя женщиной, потому что мы же часто забываем об этом в своем состоянии, о том, что мы призваны красоту какую-то нести.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Конечно, с одной стороны, надо всё закрыть, от всего отключиться…

А. Митрофанова

— Вот, у нас пост, и всем привет горячий.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Попробовать. А почему бы и нет? Вот мне даже интересно: если человек переступит этот порог внутреннего страха — перед собственной депрессией, перед пустотой. Почему там пустота? — это первый вопрос, которым надо задаться. А что такого в этой тишине, если я рано или поздно все равно опыт тишины буду иметь — порог смертный. Церковь просто предлагает заранее его испытать, попробовать — оказаться лицом к лицу к Богу. А с другой стороны, как терапия, как некое лекарство от депрессии и так далее — почему нет? Просто мы становимся от этого зависимы, мы теряем свободу. Если человек свободно приходит в магазин, имея цель приобрести что-то, находит он это или не находит, он уходит. Или он зависает в этом магазине? Или в интернете зависает — давай посмотрю новости. И одна, другая, пятая, восьмидесятая, и там уже далеко не новости, там уже игры и всё что угодно. И уже часа четыре прошло, а я не успел то-то и то-то сделать. Понятно, что человек становится рабом вещей. Вот этого допустить нельзя. И Церковь, может быть, даже резкими, как сейчас кажется, резкими упражнениями поста и воздержания требует от человека этого отрезвления внутреннего. Но по большому счету, человеку не может повредить внешнее. То, о чем мы говорили в начале: Вавилонская башня — это попытка внешне достигнуть Бога, что в принципе невозможно. Можно достичь только внутренним состоянием сердца. А это наличествующее наше состояние сейчас — Бог знает нас лучше, чем мы сами себя знаем. Мы вообще себя не знаем. «Надо познать себя, тогда познаешь Бога», — как Исаак Сирин говорил. То есть через познание себя — своей глубины и пустоты, своих потенциальных возможностей — можно встать перед Богом. Поэтому тут не надо ничего строить, не надо никуда ехать, не надо ни от чего закрываться. Находясь даже в сердцевине этого шопинга, каких-то рекламных акций, распродаж, стоя в очереди за очередной парой модных ботинок или носков, можно себя, скажем, поставить перед Богом в это мгновение, — можно оказаться внутри сердца своего вместе с этой вечностью, вместе с этим светом, вместе с этой радостью богоприсутствия здесь и сейчас. Это вполне возможно. Был такой комичный случай, может быть, я уже рассказывал: я стоял на переходе в центре Москвы, на Лубянке. А там длинный такой светофор, пока машины с трех перекрестков проедут. И один папа, в форме майора, с сыночком восьмилетним шел и не успел на этот зеленый светофор пешеходный. И я рядом с ним останавливаюсь перед красным светом. Машины поехали, и он в сердцах говорит: «Ну вот, теперь стоять до второго пришествия». (Смеется.) И я подумал: а вдруг не успеет светофор зажечься, и мы окажемся уже перед Богом все вместе. Очень отрезвляющая оказалась реплика. Мне кажется, что любой человек вполне может себя отрезвлять в любых обстоятельствах. И не надо никаких башен строить, потому что сердце человеческое — это единственное место, созданное Богом для Него самого. И там — есть всё.

А. Пичугин

— Протоиерей Димитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летове в программе «Светлый вечер» на светлом радио. Почему Великим постом мы слушаем именно этот отрывок про Вавилонскую башню? Мы об этом говорили уже, о том, почему Великим постом мы так много читаем ветхозаветных текстов. Наверное, не грех напомнить, потому что кто-то в течение всего поста, а пост уже перевалил за вторую половину, не приходил в храм, а теперь он пришел, столкнулся с этим не очень понятным явлением — что огромное количество текстов, которые не слишком понятны.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Действительно, читаются они еще на церковнославянском, в немногих храмах читаются они по-русски, и такое есть. Совет просто: если человек пришел на богослужение и хочет вникнуть, то все-таки дома надо готовиться — прочитать эти тексты или потом после службы прийти, узнать, что читалось в храме сейчас, чтобы быть в курсе этих основных смыслов богослужебных и дня сегодняшнего. Вообще, Ветхий Завет это икона Божия до пришествия Христова, и по сути своей это наше наличное состояние всего человечества сегодня. Хоть мы и называем себя новозаветным человечеством, но кроме того, что мы прочитали Евангелие и знаем тексты и какие-то обстоятельства евангельской истории, мы к Богу не ближе, чем ветхозаветные люди. Более того, праведники ветхозаветные считаются христианами до Христа — они гораздо ближе к Богу и выше по жизни, чем мы. Это иллюзия, что мы это переросли, и нам это уже не актуально. Что нам надо читать другие книги и к другим высотам стремиться — конечно, это иллюзия. И Великий пост погружает нас в эту стихию Ветхого Завета: приготовления к встрече с Богом, приготовления к воскресению из мертвых — главной победе Христа над смертью. И поэтому в Ветхом Завете очень много основных сюжетов, которые человека встряхивают, отрезвляют его, делают самим собой и ставят перед главной реальностью — перед Богом. Действительно, современный человек, человек XXI века — человек иной религиозности, иных мировоззренческих парадигм — этот человек такой же человек, как и ветхий человек, только без Бога. Ветхий и современный человек, если он без Бога, он превращается в этот внутренний хаос, раздергиваемый тысячами этих «медвежат» — своих страстей, которые его рвут на части. Феофан Затворник говорил: «В нас огромное количество ртов, который каждый кричит «хочу». Вот это «хочу» мы не знаем, как удовлетворить. И Ветхий Завет как раз об этом человеке говорит, и в это человеческое «хочу» вводит главное желание, главную жажду — жажду Бога, богообщения. Очень замечательная читается паремия из Премудростей Соломоновых — настолько они назидательны, наставительны, любвеобильны отеческим наставлением, что пройти мимо них тоже невозможно. Там по каждому аспекту человеческой жизни дается уникальный, изумительный, четкий, ясный ответ. Если человек прочитает Книгу Премудростей Соломона, притчи Соломоновы, или Екклесиаста, то он удивится простоте и ясности мироустройства, и своего собственного. И читается Книга Бытие с некоторыми эпизодами Книги Исход, где история последовательная: творения человека, изгнания из рая и первые его шаги по земле — напоминает нашу историю, историю моей личности, историю моего личного грехопадения, и попытку Бога вернуть к Себе свое творение, человека.

А. Митрофанова

— Возвращаясь к истории Вавилонской башни, и то, что в результате там получилось: смешались языки, люди перестали друг друга понимать, говорить на разных языках. Это повествование, мне кажется, можно и как метафору воспринимать. И в этом смысле оно применимо и к нашему времени, когда мы, даже зная несколько языков, помимо родного, это частое сейчас явление, во многих школах сейчас вполне достойно сейчас преподают языки. Может быть, в середине XX века ситуация с этим у нас в стране была не очень хорошая, сейчас, в начале XXI века, многие дети уже владеют разными языками. Это не значит, что мы друг друга понимаем. На каком-то бытовом уровне — да, возможно. Мы всегда знаем, как спросить «куда пройти» и так далее. Но дело же не в этом. Понимание человеком другого человека от чего-то другого зависит, не только от языка. Можно не знать языка и друг друга понимать, такое бывает. Почему это так? И, возвращаясь к истории с Вавилонской башней, там, где Господь смешивает языки: получается, что это Господь разделил людей? Может быть, и мы сейчас друг друга не понимаем, потому что тогда это разделение произошло? А может быть, мы друг друга не понимаем по какой-то другой причине?

Прот. Димитрий Кувырталов

— Антитеза или противоположное событие вавилонскому смешению — это событие Пятидесятницы, то есть схождения Духа Святого на апостолов, когда каждый из пришедших из разных стран слышал свой собственный язык. Не думаю, что среди апостолов вдруг нашлись переводчики или знатоки-толмачи, которые говорили на других языках специально для других людей. Нет, они говорили на некоем одном языке — языке Божественной благодати, который понимали все. Это понимание, опять же, это дело Божие. Не надо забывать, что учить можно хоть все языки на свете — я знаю людей, которые десятки иностранных языков знают, совершено свободно оперируют ими, но это не приближает их к Богу, к тому главному языку, который является языком богообщения. Я вспоминаю замечательный эпизод, происшедший со старцем Варсонофием, архимандритом оптинским. Был такой монах Климент (Зедергольм) в Оптиной пустыни. И приехала его супруга, с которой он развелся. Он был немец, а супруга была русская. Он, когда приехал вместе с ней сюда, она его бросила, и он ушел в монастырь, в Оптину пустынь, и там подвизался, кстати, как переводчик и Аввы Дорофея, и многих других святоотеческих книг. И вот, когда он скончался, его похоронили в Оптиной пустыни, в скиту, куда доступ женщинам был возбранен. Она требовала туда пройти, побыть на могилке. С ней разговаривал старец Варсонофий. Она была женщина ученая, говорит: «Я знаю пять языков, а вы, монахи, вы меня не пускаете. Кто вы такие?» А Варсонофий ей сказал: «Ну да, пять языков-то ты знаешь, но одного главного, ангельского, ты так и не выучила». И так кротко с ней расстался. А она все обещала, что она пожалуется, напишет куда-то. А он говорит: «Приходи к нам. Ты в любом случае сюда вернешься, мы с тобой пообщаемся уже по-другому». Через год она пришла и просила благословения стать монахиней в Шамординском монастыре.

А. Митрофанова

— Потрясающе.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Да, там такая перемена внутренняя произошла. Выучить язык ангельский не так сложно, язык богообщения — просто нужно иметь некоторое намерение. И Господь иногда посещает человека скорбями или каким-то чрезвычайными житейскими обстоятельствами, чтобы как раз напомнить о необходимости учить именно этот, самый главный язык — язык вечности, язык любви, язык благодати, которым нас понимают все люди на свете. У меня не очень большой опыт церковной жизни относительно, может быть, XIX века, когда люди рождались в Православии и умирали в Православии. Но встречая православного человека, искреннего, благочестивого, если не святого, из Америки, из Европы, с Дальнего Востока, мы видим всегда родного человека в глаза. И нам не нужно много слов, чтобы друг друга понять. Мы можем молча сидеть и пить чай, наслаждаясь беседой, общением. У отца Павла (Груздева) приведен рассказ, как два пустынника встретились друг с другом и разговорились так, что дня два не могли насладиться этим общением. Приготовили они еду, яишенку, и она так и была теплой — то есть она ждала, когда наговорятся эти два подвижника. (Смеются.)

А. Митрофанова

— Как трогательно.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Время останавливается, когда встречаются два родных человека по душе. И они общаются друг с другом тем самым языком благодати.

А. Пичугин

— И, завершая уже нашу программу, наверное, стоит сделать еще один небольшой исторический экскурс. В общем-то, иудеи довольно поздно познакомились с Вавилоном, с его историей. Вавилонское пленение иудеев — известно, что это VI-VII века до нашей эры, относительно незадолго до прихода Спасителя, всего за пятьсот лет. Это несколько позднее тех событий, которые указываются в Книге Бытия. Но вот после разрушения Иерусалимского храма, после пленения достаточного количества знати, именно образованной части иудеев, вывезенных в Вавилон, конечно, для них образ этого огромного города, образ города порока, куда их насильно переселили, конечно, был настолько трагичен, что, видимо, и отсюда и пошла эта сама идея Вавилона как места порока.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Нет. Если говорить более исторически, то само повествование о Вавилонской башне принадлежит Моисею, то есть тому, кто изначально является автором Книги Бытия. То есть за тысячу лет до Вавилонского пленения евреи знали, что есть Вавилон, что есть Вавилонская башня и так далее. И смыслы уже были расставлены тогда.

А. Пичугин

— Но вот с городом так непосредственно близко, такую печальную «экскурсию» они совершили как раз тогда.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Да. «И если забуду тебя, Иерусалиме, забвена буди десница моя». То есть они действительно страшно переживали свое отчуждение от родины, от родной земли. И она стала таким трамплином для иудейского народа — возвращением к себе, к своим истокам. В этом лежит причина, или, так скажем, исторический корень такого явления в иудейском народе, как фарисейство. Фарисеи понимали, что только соблюдение закона, строгого законного регламента, может их как народ сохранить и оставить их на этой земле, сделать наследниками Божественной земли обетованной. Они изо всех сил старались это сделать.

А. Пичугин

— Спасибо. Протоиерей Димитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летове был в гостях у программы «Светлый вечер». Также мы: Алла Митрофанова —

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Спасибо огромное. До новых встреч.

А. Митрофанова

— До свидания.

Прот. Димитрий Кувырталов

— Всего вам доброго. С Великим постом.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем