«Тенора XXI века». Светлый вечер с Дмитрием Сибирцевым (28.08.2017)

У нас в гостях был художественный руководитель арт-проекта «Тенора XXI века», директор театра «Новая опера» Дмитрий Сибирцев.

Мы говорили о музыке, о том, как классика может сочетаться с современной эстрадой, а также о музыкальном фестивале «Преображение».

---

А.Пичугин:

— «Светлый вечер» на светлом радио. Здравствуйте, дорогие слушатели! В этой студии мы вас приветствуем. Мы — это Алла Митрофанова...

А.Митрофанова:

— ...Алексей Пичугин.

А.Пичугин:

— И вместе с нами и с вами этот светлый вечер проведёт Дмитрий Сибирцев — художественный руководитель и продюсер арт-проекта «Тенора ХХI века», директор московского театра Новая опера. Здравствуйте!

Д.Сибирцев:

— Здравствуйте!

А.Пичугин:

— Сегодня будем говорить про проект «Тенора ХХI века» и про фестиваль «Преображение», который вот уже буквально завтра начнётся в Зале Церковных Соборов Храма Христа Спасителя. Ну, давайте, для начала, про арт-проект — как он правильно называется — «Тенора ХХI века». Вы его возглавляете, Вы — художественный руководитель, но, я так понимаю, что в этот проект входят — вот, я открываю сайт, вижу, что — очень много, очень много Ваших коллег. Расскажите, пожалуйста, про то, что это за проект. «Тенора ХХI века» — я так понимаю, что это, наверное, скорее всего, молодые исполнители, которые, ну, по крайней мере, не с середины ХХ века выступают на оперной сцене...

Д.Сибирцев:

— Ну, не с середины — это точно. Но проект взрослеет вместе с его создателями, вместе с теми ребятами, которые стояли у его истоков. Это, как мы говорили, была «великолепная пятёрка», которая, практически, уже 12 лет назад решила пуститься в самостоятельное плавание и работать вне зависимости от каких-то других организаций. И единственным обязательным условием всегда было, что каждый солист параллельно продолжает работу в оперном театре. То есть, у нас должны были работать обязательно солисты оперных театров. Это — театр Станиславского, Большой театр и Новая опера. Вот с того момента, конечно, состав проекта немножко пополнялся, через какое-то время пришли несколько молодых певцов — более молодых, так скажем. И сейчас, наверное, он находится в том самом состоянии и в том виде, в котором, наверное, в данный момент мне бы его хотелось наблюдать. Очень хороший состав. Он немножко большой — основной состав это 9 солистов. У нас есть возможность одновременно выступать на разных площадках, делясь на 4 и 5 человек — например, или оставляя кого-то в театрах. Потому что, если посмотреть на афишу выступлений наших солистов, то, естественно, мы делаем всё возможное для того, чтобы ни театры не мешали работе в проекте, ни проект не мешал работе в театрах. Потому что, конечно, для каждого оперного певца его выход на сцене в театре — это очень важно, это, наверное, самое главное — это то, чему его учили когда-то в консерватории, и к чему он стремился. Каждый, конечно, получил, наверное, какое-то своё определённое место в труппе. Мне об этом сейчас легче говорить, так как один из театров я возглавляю — театр Новая опера. И так счастливо сложилось, что несколько человек трудятся в этом театре, и мне, конечно, очень это приятно. Приятно, что эти ребята способны петь наряду с оперной музыкой и любую другую музыку, потому что это ещё одно важное условие нахождения в проекте — это умение с равным успехом исполнять музыку разных стилей, эпох, направлений и уметь как-то перевоплощаться и в песенном жанре, и... вот, очень неожиданные есть, конечно, у нас программы, которые раскрывали некоторых артистов совершенно по-новому и, более того, позволяли им добавить и популярности, и любви какой-то части зрителей, дополнительно к тому, что они делают в театре. Я очень много общаюсь с нашими зрителями, и они вот говорят, что каждого из артистов они, благодаря проекту, узнавали совершенно с другой стороны, и им сейчас интересно, что они делают в театрах, как живут. Раньше для... Ведь театр — это такая ситуация, достаточно для многих артистов сложная, когда они, как говорится, в общей массе выходят потом на финальные поклоны, и только тот человек, который пришёл в театр не случайно, а специально купил программку, заглянул в неё или, например, заранее купил...

А.Митрофанова:

— Но таких не мало!

Д.Сибирцев:

— Да... ну, или заранее купил билеты, исходя из состава исполнителей, он знает на кого и зачем он пришёл. А так — рядом с Борисом Годуновым вышел кто-то с бородой в образе Шуйского и незаметно ушёл, а рядом ещё был юродивый... Я сейчас, конечно, немножко шучу, но так часто бывает. И певцы... им всем очень хочется, всё-таки, быть узнаваемыми, и когда они выходят в наших программах, в концертах, публика имеет возможность каждого оценить, выбрать себе того, кто...

А.Митрофанова:

— Фаворита...

Д.Сибирцев:

— ... по душе, да — фаворита, и, так как мы...

А.Пичугин:

— Даже если его партия не была основной.

Д.Сибирцев:

— Ну, у нас... Вот здесь у нас...

А.Пичугин:

— Ну, то, о чём Вы говорите, да.

Д.Сибирцев:

— ... достаточно равноправная история, потому что концерты строятся по принципу... каждый обязательно сможет себя показать. Мы считаем достаточно для себя неприемлемым, когда нас пытаются назвать хором или ансамблем. Это неправильно совершенно, потому что люди, которые поют на одной высоте — они определённо хором быть не могут, они просто не умеют этого делать. Когда-то Пласидо Доминго, Лучано Паваротти и Хосе Каррерас смогли собраться вместе и...

А.Митрофанова:

— Как им это удалось? Я вот, знаете, ломаю голову. Это... это — продюсерская работа какая-то колоссальная?

Д.Сибирцев:

— Это надо большое спасибо сказать Марте Доминго, которая смогла уговорить, как я понимаю... кто кого уговаривал — не могу точно сказать, потому что была ещё фигура Тибора Рудаша, замечательного продюсера, но она... я знаю, что первый самый концерт эти выдающиеся певцы сделали совершенно бесплатным. То есть, это была промо...

А.Митрофанова:

— Фантастика!

Д.Сибирцев:

— ...промо-акция, которая потом, конечно, принесла огромные, в том числе, наверное, и финансовые дивиденды участникам этой акции. Но там была очень сложная ситуация, потому что Доминго и Паваротти были достаточно серьёзными соперниками по сцене, а Доминго и Каррерас были ещё и соперниками по внутрииспанской ситуации, потому что один — каталонец, второй — испанец, ну, в общем, это достаточно...

А.Митрофанова:

— ... нарядная история, но при этом — какие у них там трогательные отношения на сцене...

Д.Сибирцев:

— Вот, но...

А.Митрофанова:

— ... когда, там, Каррерас поёт, а Паваротти ему, по-моему, там, платочком вытирает пот со лба.

Д.Сибирцев:

— Но Вы же, наверное, помните, что это было ещё и приурочено не только к чемпионату Мира по футболу, который в 1990 году был в Италии, но это была и дань уважения возвращению Каррераса на сцену после тяжелейшей болезни. И вот именно вот это, наверное, сподвигло вот этих людей вот так не только соперничать, но и подружиться. При всём при том, что в этом концерте внутреннее соперничество тоже происходило — каждый старался быть лучше другого. И мы вот...

А.Митрофанова:

— А Вы это замечаете, да? Потому что я простой зритель, я этого не вижу.

Д.Сибирцев:

— Мы вот это взяли за основу. Я увидел. Потому что Пласидо Доминго никогда не был настолько собран, настолько... вот каждая нота, которую он брал на этом концерте и каждое произведение, которое он выбирал для программы этого концерта — я очень хорошо помню — это всё было абсолютно точно выверенная ситуация. Потому что он прекрасно понимал, что только те достоинства, которые у него есть, могут помочь ему в Италии быть так же любимым, как и Паваротти. Потому что Паворотти выходил... Паваротти — необыкновенно одарённый человек природой. Ему очень многое даётся — гораздо легче давалось, чем другим. Потому что, приложив к этой природе совершенно фантастическую школу, которую дал ему Этторе Кампогаллиани, замечательный педагог, он понял, что он может делать всё, что угодно. И...

А.Пичугин:

— Простите! Вот мне, всё-таки, очень интересно — а какая конкуренция, соперничество может быть между тенорами?

А.Митрофанова:

— Ха! Ха.

Д.Сибирцев:

— Ну, каждый хочет быть лучше. Всегда говорят, что тенор — это вообще достаточно сложная субстанция: человек, который хочет всем нравиться, в котором присутствует такой элемент самолюбования, эгоизма — жуткого совершенно. Мы же очень хорошо помним другие истории, когда, например, Франко Корелли, рост которого был под 2 метра, всегда хотел... Во-первых, борьба за то, кто выйдет на поклоны раньше, а кто выйдет последним. То есть, последним — либо выходила примадонна, либо должен был выходить тенор. И была знаменитая история, когда Франко Корелли встретился на одной сцене с баритоном, рост которого был на несколько сантиметров выше. С Франко случилась истерика, и он отказался петь...

А.Митрофанова:

— Ничего себе...

Д.Сибирцев:

— Вернее, он не отказался петь спектакль. Он заказал себе — сам обладая ростом под 2 метра — он заказал себе...

А.Митрофанова:

— Ботинки на высокой подошве?

Д.Сибирцев:

— ... сапоги на высоком каблуке, добавил, там, по-моему, сантиметров 6 или 8, на этих катушках вышел на сцену, а потом в истерике убежал, потому что баритон сделал то же самое. И, когда он увидел, что там то же самое, он просто вот... Вот ходит такая легенда. Поэтому дело собрать не то чтобы трёх теноров вместе, а вот собрать... вернее — даже трёх, пусть даже таких великих... но собрать вот ту компанию, которая есть у нас — это очень сложная история. Но у меня, слава Богу, был большой опыт совместного проживания и видения постоянно перед глазами как раз именно тенора, потому что мой отец — он тенор, и певший в Советском Союзе, в России на самых лучших сценах. Он совсем недавно окончательно завершил свою карьеру. И я всё время наблюдал вот это поведение, вот эти стрессы перед каждым спектаклем, потому что — ответит голос, не ответит голос, потому что я сам, не обладая... Например... Я ведь руковожу тенорами, но, всё-таки, мой голос — он находится где-то между тенором и баритоном, и я... в общем-то, всё, что я делаю в проекте, я делаю достаточно в таком — в спокойном режиме. Мне — проще. Я прекрасно понимаю, например, очень многих баритонов или басов, которым иногда вполне достаточно просто выйти и показать прекрасную тембральную окраску своего голоса. А тенор — он всегда, простите за такое слово, но он заточен на то, чтобы удивлять верхними нотами. Верхние ноты — они не каждый день у тенора бывают, и, если он чуть-чуть нездоров, если он какую-то лишнюю испытал физическую нагрузку, если он что-то не то съел, там, острое и так далее и так далее... У него начинаются вот эти преследующие его ужасы и кошмары, когда он, выходя на сцену, он не знает получится или не получится.

А.Пичугин:

— Вся карьера — это... непрерывная...

Д.Сибирцев:

— ... это сплошная борьба...

А.Пичугин:

— ... следить за собой...

Д.Сибирцев:

— Да, следить, следить за собой. При всём при том, что из-за этого, как раз, во многом... не только из-за того, что, как говорится, есть на что «опирать», как это говорят вокалисты, но и из-за того, что просто это постоянный стресс, очень многие певцы, которые поют тенором — они люди достаточно полные, тучные и так далее — это всё, ну, мы знаем, как это бывает.

А.Митрофанова:

— Вы нам сейчас приоткрыли некоторое закулисье того, что происходит на самом деле в жизни тенора, а это непростой путь. Давайте теперь послушаем, каков результат. Вы к нам же ведь пришли с музыкальными композициями. «Funiculi,funikula» у нас будет первой?

Д.Сибирцев:

— Да, это песня, которая, в общем-то, явилась одной из самых первых в нашем репертуаре. Нас попросили её исполнить на каком-то, достаточно серьёзном, мероприятии. И с тех пор очень часто наши концерты, в которых звучит итальянская музыка, мы начинаем именно с неё. Меняются составы, но песня остаётся. Поэтому... Вот эта — одна из последних версий записи этой песни. Давайте, послушаем.

А.Митрофанова:

— С удовольствием!

— ПЕСНЯ-

СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Мы напомним, что в гостях у радио «Веры» сегодня Дмитрий Сибирцев, художественный руководитель и продюсер арт-проекта «Тенора ХХI» века и директор московского театра Новая опера.

А.Митрофанова:

— А можно задать Вам вопрос по поводу внутренних отношений, продолжить немножечко эту тему? Если настолько непросто бывает даже трём выдающимся исполнителям на сцене, то каково внутри Вашего коллектива? И Вам, как руководителю, на какие приходится кнопочки нажимать, чтобы удерживать какой-то правильный баланс? Ведь вот это состояние ревности, конкуренции — то, что так свойственно бывает артисту, насколько это может помешать совместной работе? А у Вас, всё-таки, большой коллектив, и каждый — тенор.

Д.Сибирцев:

— Ну, тем, кому это очень сильно мешало, те в проекте не работают. Потому что, безусловно, в него хотели попасть очень многие. И — некоторых мы брали, и кто-то буквально через месяц понимал, что — невозможно. И мы пробовали и пробовали ребят и — и с самого начала, и чуть позже — в проекте постоянно находятся только те люди, которые способны, во-первых, подставлять друг другу плечо в любом случае. Они — да, они — в сольных песнях, они... Мы все хотим быть лучше другого. То есть, даже по выбору репертуара бывает всегда очень забавно, когда...

А.Пичугин:

— А кто репертуар выбирает?

Д.Сибирцев:

— Репертуар выбираю я, но каждый солист приходит и спрашивает, а что поёт вот, например, вот этот Саша — у нас четыре Саши, да. И один Саша говорит: «А вот что поёт он?»...

А.Митрофанова:

— Подковёрные интриги!

Д.Сибирцев:

— ... «Так. Тогда я буду петь вот это» — и тут начинаются какие-то определённые споры, но я иногда очень хорошо понимаю. Если я могу заменить то или иное произведение, если я считаю, что оно в исполнении этого певца будет звучать, например, абсолютно не хуже, чем то, что я бы хотел ему предложить. Самое главное не промахиваться с какими-то вещами, которые ну совершенно не подходят тому или иному артисту. Вот. Мы просто настолько много работаем, мы даём сейчас... если обычно мы давали где-то порядка 100 выступлений в год, 100 концертов, то...

А.Митрофанова:

— Серьёзно.

Д.Сибирцев:

— ...да... то в этом году мы... ужасную, наверное, вещь скажу, но такое впечатление, что мы выходим где-то на 160, на 170.

А.Пичугин:

— Я смотрю раздел афиш у вас на сайте — ну, вот из того, что уже было на днях... Это — Ярославль. Двадцать...

Д.Сибирцев:

— Ну, вот это с завтрашнего дня начинается, да.

А.Пичугин:

— Да, да... Нет. Это у вас фестиваль начнётся. А то, что уже было: Ярославль, на следующий день — Щёлково, на следующий день — Москва, на следующий день — другая Москва и так до бесконечности, практически без единого выходного. Это и Вы тоже участвуете? То есть, весь состав, все участники проекта «Тенора ХХI века» каждый день участвуют в этих концертах?

Д.Сибирцев:

— Ну, они каждый день участвуют в чём-либо. То есть, допустим, мне не на каждый концерт нужны все наши 9 человек. Потому что бывают программы более камерные, бывают программы, в которых, например, двое из девяти не могут участвовать, потому что, всё-таки, они существенно уступают по своим, там, стилистическим возможностям, возможностям чувства стиля другим ребятам. Например, есть у нас такая программа, которая называется «Золотой век советского танго», в которой поют только ребята, обладающие лирическими тенорами. Те, которые покрепче, в этой программе они гораздо труднее себя ощущают, и мы решили их просто в ней не задействовать. Бывают отдельные выступления, на маленьких площадках, где, например, на сцене больше 4 человек не умещаются. Бывают корпоративные выступления, которые никто не отменял, на которые тоже мы с каждым заказчиком оговариваем количество певцов на сцене, тот или иной репертуар. Ради трёх песен иногда не стоит все 9 человек задействовать. Они должны отдыхать. Потом, я очень хорошо понимаю, что, если тот или иной певец готовится к какой-то серьёзной оперной партии в тот или иной момент, то мы снижаем его нагрузку. И мы очень заинтересованы в том, чтобы он эту партию в своём театре спел хорошо и тем самым приносил пользу и себе, и проекту. Вот это очень важно. Некоторые ребята уезжают на месяц, на полтора, на два...

А.Пичугин:

— На свои собственные гастроли...

Д.Сибирцев:

— ... на постановки. Вот, только что, несколько, буквально, дней назад вернулся со своего контракта в Зальцбурге Максим Пастер. И вот сейчас он вливается опять с нами в работу. Поэтому — просто есть 9 человек, которые, как мы считаем, достойны работать в этом проекте. Есть несколько певцов, которые знают самые, такие, популярные песни нашего репертуара и способны иногда нам немножко помочь, за что мы им всегда говорим большое спасибо. Это наши друзья, тоже — и солисты Большого театра, и театра Геликон-оперы, и театра Новая опера. Вот. Есть, к сожалению, потери, которые происходят по объективным обстоятельствам. Потому что, например, 2 года назад человек, который стоял у истоков проекта и являлся одной из главных его звёзд, Михаил Урусов, уехал на постоянное место жительства в Соединённые Штаты Америки, наш украинский тенор Саша Островский уехал и работает по контракту в Польше и в Японии — его сейчас нет с нами, ну и, конечно, самая для нас ужасная потеря — это первая самая потеря — в 2010 году...

А.Пичугин:

— Эдуард Семёнов.

Д.Сибирцев:

— ... ушёл из жизни Эдик Семёнов, которого просто... ну... Это был человек, которого нам до сих пор недостаёт. И первые 5 лет, самые трудные, которые у нас были, он прошёл вместе с нами, и я всегда очень жалею, думаю о том, что вот... вот сейчас бы нам его. Сейчас и ему бы — ту ситуацию, в которой мы оказались. Потому что он, знаете, тянул... тянул достаточно трудную ношу. Он был единственный, кто прервал свои какие-то выступления на Западе ради проекта, и ему очень было трудно, приехав в Москву, постараться здесь как-то начать жить по-новому и так далее, и так далее. И поэтому, наверное, может быть, в чём-то его...

А.Пичугин:

— Он приехал с Дальнего Востока?

Д.Сибирцев:

— Он — уроженец Дальнего Востока. На мой взгляд, единственный певец на Дальнем Востоке, который является по-настоящему оперным артистом. Потому что мы все знаем ситуацию... там сейчас... Человек, который положил самые свои лучшие молодые годы на то, чтобы во Владивостоке появилась Опера. Но Опера появилась гораздо позже, когда его уже не было на свете, и появилась благодаря совершенно другим людям, пришлым из Санкт-Петербурга, поэтому... Вот, Эдик до этого, к сожалению, не дожил. Девять лет он работал в Италии, пел совершенно фантастические концерты. Причём, так получалось, что... Он, например, поёт концерт с мировой звездой оперной, с Катей Риччарелли. Концерт объявляется как её сольный концерт. Катя Риччарелли в этом концерте поёт три вещи, Эдуард поёт — двенадцать. А концерт — её. Вот такое тоже бывало, и его очень ценили. Он был очень скромным человеком, удивительно скромным. Он никогда, даже в нашем коллективе... Он говорит: «Ну, я... я последним выйду». То есть... И всегда переживал, всегда был готов, всегда был необыкновенно аккуратен, следил за тем, чтобы выглядеть достойно на сцене, всегда... как он костюм носил... Ну, в общем, это уникальный был человек — при всём при том, что ему было очень трудно, потому что он только-только готов был поступить в какой-то оперный театр, потому что вот первые годы он пытался работать только с нами — нам такой человек был очень нужен. Вот. Но так случилось, очень жаль... В начале сентября каждого года мы вспоминаем, что вот он... Причём, он — удивительная история — он ушёл из жизни в своём родном Владивостоке, поехав туда менять паспорт. Сошёл с самолёта — ему в самолёте стало нехорошо. Все помнят этот 2010 год...

А.Пичугин:

— Да, жаркий...

Д.Сибирцев:

— ... этот смог московский. Ему пришлось целый месяц здесь, на жаре, пробыть, дождаться того момента, когда он смог улететь, и он улетел, и, к сожалению, его матушка... она даже не смогла его живым увидеть — он в подъезде своего дома упал. Вот. Очень грустная история. И мы, когда с ним прощались — буквально за два дня до этого — мы совершенно не знали, что это будет его последнее выступление, что это будет... А трансляцию этого выступления дали именно через час после того, как мы узнали, что он ушёл из жизни. И вот — дают наше выступление из Лужников. На следующий день ему должно было исполниться 45 лет. Вот такая грустная, грустная история.

А.Митрофанова:

— Вы знаете...

А.Пичугин:

— Мы его помним, мы его вспомнили здесь тоже...

Д.Сибирцев:

— И мы всегда посвящаем его памяти одну песню в наших концертах. Это бывает либо песня «Notte» — «Ночь», которую он сам очень любил петь, и в которой он с нами записывался, либо... конечно, очень всегда соответствует этому песня «Памяти Карузо»...

А.Митрофанова:

— Карузо...

Д.Сибирцев:

— Вот... Если у нас есть возможность, мы можем её послушать.

А.Митрофанова:

— Да, давайте её послушаем.

А.Пичугин:

— Да, у нас как раз сейчас самое время послушать песню. Давайте, пусть будет «Памяти Карузо». И памяти Эдуарда Семёнова.

-ПЕСНЯ-

А.Митрофанова:

— Вот так бы и слушала! Такие музыкальные композиции... Спасибо Вам большое.

А.Пичугин:

— Да, спасибо! И мы напомним, что это была композиция «Памяти Карузо», которая не просто памяти Карузо, но в данном случае, в нашем эфире она ещё звучала в память о замечательном теноре, участнике арт-проекта «Тенора ХХI века» Эдуарде Семёнове. У нас в гостях Дмитрий Сибирцев, художественный руководитель и продюсер арт-проекта «Тенора ХХI века» и директор московского театра Новая опера. Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин — мы через минуту вернёмся.

СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР НА РАДИО «ВЕРА»

А.Митрофанова:

— Ещё раз — добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова, и напомню, что в гостях у нас сегодня Дмитрий Сибирцев — художественный руководитель и продюсер арт-проекта «Тенора ХХI века», директор московского театра Новая опера. Мы говорим о проекте «Тенора ХХI века» и о фестивале «Преображение», в котором вы принимаете участие, давайте теперь тоже немного поговорим. Что это за явление такое на московской, российской оперной сцене? Что это?

Д.Сибирцев:

— Ну, это явление, наверное, не совсем на оперной сцене. Потому, что все же прекрасно понимают, что участниками фестиваля становятся большие коллективы. Нам очутиться в компании с этими коллективами очень почётно. И, вот если посмотреть, например, афишу тех концертов, которые проходят в Зале Церковных Соборов Храма Христа Спасителя, то это и Хор имени Пятницкого, это и хор Сретенского монастыря. Это — великолепные коллективы, с которыми выступают и наши в том числе, и солисты театра, которым я руковожу. Сколько концертов наш замечательный тенор Лёша Татаринцев дал с хором Сретенского монастыря, например. Мы все это прекрасно знаем. Конечно...

А.Митрофанова:

— Это Вы знаете... Мы не все об этом знаем.

Д.Сибирцев:

— ... это ансамбль имени Александрова — для меня это особенно приятно, потому что у меня вся семья прошла через этот коллектив. Дед стоял у истоков этого ансамбля и был первым баяном этого ансамбля до начала 70-х годов. В этом ансамбле несколько лет проработал ещё тогда певший баритоном мой отец, и 20 лет проработал в хоре мой родной дядя — брат моей мамы. Поэтому мне... Более того — наш солист, нашего проекта, Александр Захаров, там служил и работал несколько лет. Так что, вот — то, что ансамбль возрождается, и мы всё время узнаём, что там происходит. Я знаю, что взяли очень хороший состав, очень сильных ребят. Я очень рад, что такие вещи происходят. И, конечно, очутиться в одной афише с такими коллективами — это почётно, это очень приятно и ответственно, потому что мы, конечно... мы не хотим, чтобы нас с кем-то сравнивали, и ни в коем случае... Вот я почему, может быть, и сказал, что мы, может быть, немножко особняком стоим в этой афише. Потому что, может быть, изначально организаторы фестиваля, всё-таки... Ну, это... у нас тоже, там — 9 человек, коллектив, что мы... но мы — мы, конечно, не хор. Естественно, мы не можем просто этого делать. У нас есть в концерте несколько песен, которые мы поём все вместе. А так — это попытка всегда показать каждого солиста с самой лучшей стороны.

А.Пичугин:

— А как можно, вообще, сообщество теноров назвать хором?

Д.Сибирцев:

— Не знаю — называют...

А.Пичугин:

— Называют?

Д.Сибирцев:

— Называют иногда, да. Это... Первым, кстати говоря, в такой какой-то, правда, шутливой форме это... такое слово сказал Владимир Вольфович Жириновский.

А.Пичугин:

— В шутливой форме. Не будем спорить с Владимиром Вольфовичем!

Д.Сибирцев:

— Нет, мы пришли на какой-то эфир, там у нас была пародия на какую-то песню — мы должны были её спеть. И была даже какая-то идея такая режиссёрская — слава Богу, что она утонула в дебрях режиссёрской мысли — но режиссёр думал: «А вот сейчас к вам вот бы вышел бы Владимир Вольфович, и что-то вместе...» И вот Владимир Вольфович, в свойственной ему манере, вбежал в студию и говорит: «Ну, где тут хор?» На что Максим Пастер...

А.Митрофанова:

— Ваш солист?

Д.Сибирцев:

— ... наш солист, что-то ответил ему ужасное в этот момент... ну, вот... и... Конечно, так бывает... Но с этого и пошло. Но, действительно — мы не можем петь хором. И то, что мы иногда, в той или иной песне, всё-таки, поём какие-то куски вместе, и что-то даже поём с какими-то интервалами и строим какие-то аккорды — это, всё-таки, наверное, оттого, что многие наши певцы имеют дирижёрско-хоровое образование и... ну, иногда мы понимаем, что это может звучать неплохо. Но, если вспомнить Доминго, Паваротти и Каррераса — ну, брали они этот свой си-бемоль втроём вместе. Причём, у одного он звучал чуть выше, у другого он звучал на 422... хотел сказать — «оборота» — простите, ради Бога, а у Каррераса он звучал, как говорится, под нотой — и всё равно публика это воспринимала как некое такое большое удовольствие, когда, значит, три в одном. А у нас получается... иногда бывает и девять даже в одном. Поэтому, вот такая стоит задача, и, конечно, для этого фестиваля было очень сложно подобрать соответствующую программу. Потому что, опять же, мы... Мы не могли бы рядом, например, с хором Сретенского монастыря или с ансамблем Александрова петь какие-то, вот, подобные произведения, которые будут петь они. Поэтому мы решили сделать программу любимых песен нашей юности — это песни советской эпохи, которые мы очень любим, на которых мы выросли, и выросли на примерах прекрасного исполнения этих песен теми людьми, которые не только хорошо пели, но и прекрасно знали, какие стихи они произносят в этих песнях. И, конечно, вот те традиции, которые мы пытаемся сохранять, они существенно отличаются, наверное, от того стиля, который нам порой преподносится, в том числе, к сожалению, и с центральных телеэкранов. Но я думаю, что публика, которая приходит, она прекрасно понимает какую-то определённую разницу. Тем более, самое ощутимое — это бывает, наверное, на концертах военных песен, когда мы, всё-таки, стараемся соответствовать тем традициям, которые были заложены, в том числе и в ансамбле Александрова, и не вписываемся, например, в тот ритмический рисунок, на который положены эти песни сейчас и... Я думаю, что нашим дорогим ветеранам, которые приходят на такие концерты, им, всё-таки, гораздо ближе вот та манера, которую мы сохраняем, и которую они помнят со времён Виноградова, со времён Евгения Беляева, со времён человека, который не обладал певческим голосом, но совершенно потрясающе пел этот репертуар — Марка Бернеса, и так далее, и так далее. Нам бы вот хотелось, всё-таки, идти по этому пути. Слава Богу, у нас у всех замечательные родители, которые прививали нам, наверное, какой-то, всё-таки, хороший вкус. И мы, по мере возможности, по мере своего образования и сил, мы стараемся этому соответствовать. При всём при том, что и мы, и, наверное, наша публика прекрасно понимаем, что проект существует ещё и не только «благодаря тому», но и «вопреки». Потому что многие певцы никогда бы не работали бы в этом проекте, если бы всё, что бы они делали в опере, занимало бы всё их время, что они были бы обласканы приглашениями всех мировых театров. Конечно, Мите Корчаку или, допустим, Лёше Татаринцеву вряд ли нужен был бы проект «Тенора ХХI века», у них и так всё хорошо на оперной сцене. Здесь, всё-таки, есть некий элемент вот такого желания реализовать себя ещё больше творчески, и я, как продюсер, как музыкант, я это должен максимально, максимально использовать.

А.Пичугин:

— Давайте, послушаем музыку. И потом уже перейдём к обсуждению фестиваля «Преображение», ради которого мы, в том числе тоже, сегодня здесь, в этой студии, собираемся. Что слушаем?

Д.Сибирцев:

— Давайте послушаем танго «Счастье моё», которое споёт Георгий Фараджев. Ну, это вот — одна из песен, которые, вполне возможно, прозвучат на нашем концерте.

-ПЕСНЯ-

СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР НА РАДИО «ВЕРА»

А.Пичугин:

— Мы напомним, дорогие слушатели, что в гостях у светлого радио сегодня Дмитрий Сибирцев, художественный руководитель и продюсер арт-проекта «Тенора ХХI века» и директор московского театра Новая опера. Мы поговорили про Ваш проект и фестиваль «Преображение», который уже завтра начинается в Зале Церковных Соборов Храма Христа Спасителя. Почему именно там, кстати?

Д.Сибирцев:

— Ну, я думаю, что это выбор, прежде всего, организаторов. И, безусловно, мне кажется, что, когда они делали нам предложение, они, всё-таки, имели в виду, что мы не будем на этой площадке петь, например, одну из наших программ... ну, что-то, типа как... знаете, «Коза ностра» у нас есть программа — песни итальянской мафии...

А.Митрофанова:

— О, серьёзно?

Д.Сибирцев:

— Да, у нас есть и такие программы. За 12 лет мы сделали 54 программы уже и спели более 2000 произведений, поэтому...

А.Пичугин:

— ... Вы после эфира расскажете нам с Аллой, где можно эту программу послушать.

Д.Сибирцев:

— Да, да. Мы поём — всё. Вот. Поэтому... Я думаю, что и хор Пятницкого, и ансамбль Александрова, и хор Сретенского монастыря — подбирали определённый репертуар. И, конечно, сам выбор площадки... ну... мы на этой площадке — нам приятно на неё возвратиться. Потому что на ней нам вручали, например, премию «Национальное достояние» в 2007 году. Мы очень много пели концертов — участвовали в больших сборных концертах — на этой сцене, и я лично аккомпанировал некоторым большим, серьёзным певцам на этой сцене. Мне кажется, что человеку прийти на концерт... вот... в Зал Церковных Соборов — это, в общем-то, и повод, всё-таки, очутиться рядом с Храмом Христа Спасителя. Поэтому, это... при всём при том, что это считается светской сценой, на которой можно исполнять, практически, музыку абсолютно любую, но мне, всё-таки, кажется, что определённые пределы должны быть. И поэтому лично мы будем исполнять вот такие красивые лирические песни о любви на этой сцене. Какая публика придёт — мы совершенно не знаем. Мне кажется, что, вполне возможно, придёт очень много новой публики, которая не посещает, например, наши концерты в Доме Музыки — тем для нас это интересней. И если кто-то ещё узнает о том, что мы делаем, это будет замечательно. А нам — ещё лишний раз осмотреться и подумать о том, что не имеет ли смысл сделать такие концерты достаточно регулярными. Вот, вот так.

А.Митрофанова:

— Вы сейчас упомянули площадку Дома Музыки — Московский Международный Дом Музыки — это популярное место. Место, куда приходят люди и на оперные концерты, и, вообще, на... не знаю, там... на какие-то оркестровые большие такие события. Вы знаете, я задаюсь вопросом: в чём феномен популярности в ХХI веке сумасшедшего ритма — вот этого жанра, жанра оперы, который предполагает всё-таки, ну, как мне кажется, несколько иную привычку двигаться, смотреть на мир, себя как-то в этом мире чувствовать. Это жанр, который больше соответствует, наверное, концу восемнадцатого века и девятнадцатому. Я не знаю, может быть, я не права, Вы меня тогда поправьте, потому что, ну, по-моему, вот — упомянутый Вами концерт Доминго, Паваротти и Каррераса — это был такой момент, ну, ренессанса, что ли, возвращения широкой такой популярности жанру оперы, когда люди, которые совершенно, может быть, никогда не задумывались, что им это может понравиться, услышали и — им понравилось. Вот чем Вы объясняете — что это за внимание такое сейчас со стороны публики, которая, может быть, даже не имеет музыкального образования, к этому жанру?

Д.Сибирцев:

— Вот, тут надо понимать, что, например, для профессионалов... ну... либо людей, которые... так вот... считают, что они профессионалы... по крайней мере, которые всю жизнь учились музыке и считают, что они свято сохраняют какие-то определённые вещи и традиции, для них концерт Доминго, Паваротти и Каррераса — это был ужас. Потому что многие...

А.Митрофанова:

— Я знаю, да, да! «Попса-попса такая», да!

Д.Сибирцев:

— Да, и они считают, что это недопустимо. Но на самом деле...

А.Митрофанова:

— Это так красиво!

Д.Сибирцев:

— ... это такой, действительно, поворот тех, кто никогда бы не пошёл, например, в оперу, что это очень здорово. Мы сами, иногда, давая какие-то интервью, выступая в эфирах, мы вдруг получаем какой-то отзвук — отзыв, там, по телефону — когда какая-нибудь девушка говорит: «Ой, а я думала, что опера — это так скушно, а тут такие весёлые дядьки пришли!» Вот. Ну, так тоже бывает. На самом деле, я считаю, что и Доминго, Паваротти и Каррерас, и, в своё время, Монтсеррат Кабалье с Фредди Меркьюри...

А.Митрофанова:

— ... с Фредди Меркьюри, точно...

Д.Сибирцев:

— ... они сделали величайшее дело для популяризации классической музыки. Другое дело, что мы говорим про Дом Музыки. Не всё, что в Доме Музыки даётся — это есть опера.

А.Митрофанова:

— Безусловно!

Д.Сибирцев:

— Не всё, что даётся на канале Культура, есть классика в чистом виде. Сейчас происходит и смешение жанров и так далее.

А.Митрофанова:

— Там джаз прекрасный играет. Ну, разное, разное...

Д.Сибирцев:

— Да, безусловно! Нет, ну... бывает, что... например, программа «Романтика романса» давным-давно уже перестала быть программой, в которой исполняются романсы. В ней исполняется всё, что угодно. Мы только сами в этой программе — у нас было 3 полных больших концерта, наших только — мы пели и песни Бабаджаняна, мы пели и итальянские песни, мы пели программу «Золотой век советского танго», то есть — исполняется всё. На мой взгляд, всё, что приближает, особенно молодёжь, к тому, чтоб она, всё-таки, подпитывалась исполнением музыки на высоком уровне. Пусть даже... Ну, давайте... ну, что мы... мы же не будем Хиблу Герзмаву ругать за то, что она поёт джаз. Она прекрасно это делает.

А.Митрофанова:

— Ой, как она это прекрасно делает!

Д.Сибирцев:

— Замечательно она это делает. Вот. Мы не будем ругать Дмитрия Хворостовского за то, что он поёт советские песни и песни военных лет, а кому-то нравится, кому-то не нравится это. Это уже...

А.Пичугин:

— Ну, это уже дело самого Хворостовского и дело каждого исполнителя.

Д.Сибирцев:

— Это уже другой совершенно вопрос, но то, что благодаря имени, благодаря известности, благодаря, да, каким-то вещам... — к этой музыке тоже тянутся люди, и это здорово. А тот, кто пришёл в театр или в концертный зал только для того, чтобы посидеть с блокнотиком и подсчитать, что «вот эта нота взята не очень чисто», что «здесь он нарушил ритмическую основу произведения, заложенную композитором», знаете, это...

А.Митрофанова:

— ... буквоедство такое.

Д.Сибирцев:

— ... это — в библиотеку, в музыкальное училище на факультет теории музыки — и вот, пожалуйста, там этим занимайтесь. Я... У нас такие бывают на концертах. Большего раздражения, чем когда вот видишь одного такого человека, который вот явно сидел... А если это ещё какой-нибудь несостоявшийся певец, но, как он считает, состоявшийся педагог, ну это вообще кошмар. То есть, вот таким людям, на мой взгляд, совершенно не место на... в том числе, и на наших концертах. Потому что мы — открытые, мы — улыбчивые, мы... даже те ошибки, которые мы совершаем — они делаются достаточно легко, потому что это наши ошибки. Как сказал Владимир Горовиц... Когда ему сказали: «Вы знаете...» — ему уже лет-то много было достаточно... он говорит: «Вот, я оставлю в этой записи всё, что я сыграл. Каждую фальшивую ноту. Потому что это моя фальшивая нота». И, по мне, та манера, например, в которой играл Владимир Горовец — мне она гораздо ближе, чем манера какого-нибудь лауреата первой премии конкурса Чайковского, который играет всё чисто, но — ни уму, ни сердцу, и души в этом никакой нет. Понимаете? Вот так. И с вокалом — это то же самое. Можно петь абсолютно технично, абсолютно правильно, но не вкладывая в это ни душу, ни сердце, ничего... все это чувствуют.

А.Митрофанова:

— А можно не иметь голоса, как Марк Бернес, и при этом — от него оторваться невозможно.

Д.Сибирцев:

— Ох, вот лично мне было в прошлом году так... я... удивительно, у меня переворот какой-то был. Потому что я, когда был совсем маленьким, меня, как раз, всё, что делал Марк Бернес — меня безумно раздражало.

А.Митрофанова:

— Серьёзно?

Д.Сибирцев:

— Потому что я не понимал, почему он это пел. Почему он это — говорит. Почему песню, которую надо петь, он, практически, проговаривает. Потому что рядом был мой папа, мой дядя, которые распевались, пели пассажи и так далее. И я не понимал, как это происходит. А вот по прошествии какого-то времени, и вот сейчас особенно, когда я сам вдруг взялся за то, чтобы это исполнить — допустим, в нашей военной программе — песни «Тёмная ночь» и «Журавли», всё-таки, за основу я брал, при всём моём уважении, не Дмитрия Хворостовского, а Марка Бернеса. Поэтому вот это очень, очень важно. Так как, например, в песне «Август», которую я буду петь на концерте в Зале Церковных Соборов, я брал за основу самого Яна Френкеля, который исполнял эту песню совершенно...

А.Пичугин:

— Ян Френкель, кстати говоря, тоже... как и Бернес — нельзя сказать, что у него был прямо фантастический голос.

Д.Сибирцев:

— Вот! Я и говорю: не обладал, не обладал голосом. Но это было сделано с душой, человек знал, о чём он поёт, он знал поэзию...

А.Митрофанова:

— Он проживает... да...

Д.Сибирцев:

— ... он чувствовал, он проживал каждый миг. Для нас это очень важно. У нас совсем... простите меня за слово — «вокалюк», совсем вот таких — у нас нет. У нас есть люди, которые обременены этим качеством, но мы с этим боремся, так скажем.

А.Пичугин:

— Давайте, ещё раз напомним, что вживую услышать проект «Тенора ХХI века» можно в Зале Церковных Соборов Храма Христа Спасителя. Художественный руководитель — Дмитрий Сибирцев, который сегодня был вместе с нами в программе «Светлый вечер». Дмитрий Сибирцев также директор московского театра Новая опера, и его коллеги из проекта «Тенора ХХI века» выйдут на сцену Зала Церковных Соборов — приходите, послушайте...

А.Митрофанова:

— ... в рамках фестиваля «Преображение».

А.Пичугин:

— А мы нашу программу заканчиваем, и заканчиваем ещё одной композицией.

Д.Сибирцев:

— Ну, давайте улыбнёмся на прощание. Потому что это такой вот... лёгкая такая... ну, не то, чтобы пародия, но... вот, совершенно иное, нежели как мы привыкли, исполнение песни «Пчела и бабочка», которую поёт Максим Пастер, и он её обязательно споёт, так что — приходите!

А.Пичугин:

— Алла Митрофанова...

А.Митрофанова:

— Алексей Пичугин.

Д.Сибирцев:

— Всего хорошего!

А.Митрофанова:

— «Пчела и бабочка»!