«Вера и Дело. Театр вкуса. Семейное путешествие». Светлый вечер с Юрием Макеевым (24.10.2017) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Вера и Дело. Театр вкуса. Семейное путешествие». Светлый вечер с Юрием Макеевым (24.10.2017)

* Поделиться

Программа создана при поддержке проекта «Опора Созидание» - www.opora-sozidanie.ru

У нас в гостях был основатель и художественный руководитель "Театра вкуса" Юрий Макеев.

Мы говорили о проекте "Деревенский театр", о попытке возродить жизнь в деревне через театральное искусство, а также о семейных спектаклях "Театра вкуса".


К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья! В студии Константин Мацан. С трепетной радостью приветствую, уже не в первый раз у нас в гостях Юрий Макеев — актер, основатель и художественный руководитель «Театра вкуса» в Москве. Добрый вечер, Юрий!

Ю. Макеев

— Добрый вечер!

К. Мацан

— Постоянные слушатели радио «Вера» уже знают, и не только слушатели, а и многочисленные посетители «Театра вкуса» знают об этом уникальном месте, которое одновременно и театр, и место для общения, и место, где творится какое-то кулинарное шоу, и люди смотрят и спектакли… Те, кто слушали наши программы раньше, это знают, а тем, кто по каким-то причинам пропустил эти программы, мы сегодня напомним обязательно, что есть такой «Театр вкуса». Давайте начнем вот с чего: а что сегодня происходит в «Театре вкуса»? Ведь театр менял площадки, менял облик, экспериментирует постоянно с форматами — это не просто кулинарная студия, где готовят еду, это намного больше. Что сегодня в «Театре вкуса»?

Ю. Макеев

— Сегодня в «Театре вкуса» продолжается строительство нашей резиденции, нашего творческого дома в Смоленской губернии, где появится наш новый проект под названием «Первый деревенский театр». Мы активно его развиваем, рассказываем о том, что где-то там, в глубинках Смоленщины, уже живет наш «Первый деревенский театр», он же «Петровский деревенский театр», потому что деревня наша называется Петровки. У нас было очень активное лето. Летом мы путешествуем, летом мы разъезжаемся по стране и ездим в те страны, куда нас приглашают. И тогда наш «Театр вкуса» превращается в уличный театр «ТУТ», это тоже наша история. И этот год мы тоже посвящаем путешествиям, мы отправляемся скоро в новый путь, у нас открывается сезон в конце октября. Сейчас мы готовимся к новому путешествию.

К. Мацан

— А деревня в Смоленской губернии, театр «ТУТ» всё равно наследуют эту идею совмещения театрального процесса и кулинарного процесса? Я напомню слушателям, что у вас два образования: по одному образованию вы актер, по второму — кулинар, технолог, повар. И «Театр вкуса» вырос, насколько я понимаю, из идеи эти две ипостаси соединить — получился такой проект.

Ю. Макеев

— Да, совершенно верно. Если кто не знаком с «Театром вкуса», и, наверное, он подумает, что это театр про еду и о еде — это совсем не так. Еду, способы приготовления, кухонную утварь мы используем как выразительное средство для того чтобы рассказать о семье. Ключевая тема нашего театра — это семья, всё, что связано с ней: традиции, отношение детей к своим родственникам, к своим родителям, отношение родителей к своим детям. У нас есть тема памяти, тема мечты — мечты не только сиюсекундной, но и мечты, о чем мы мечтали когда-то, когда мы были детьми. У нас есть такой призыв: «Дети, у которых есть дети, приходите к нам на спектакль про мечты!» Про ваши мечты, чтобы напомнить себе и вашим детям показать — когда-то я был ребенком, и я вот так жил. Или я об этом мечтал, или у нас была такая игра, в которую сейчас, к сожалению, дети уже не играют. И дети заново открывают для себя родителей и какие-то интересные игры. И оказывается, что много чего может быть и гораздо увлекательнее айпадов и всего, что связано с гаджетами и играми в интернет-пространстве. Повторюсь, ключевая тема «Театра вкуса» — это семья, отношение к ней, это разговор о любви, разговор о вере, разговор о нашей стране, разговор о наших предках, это разговор о городе и о деревне.

К. Мацан

— Вы начали рассказывать про Деревенский театр и про то, что «Театр вкуса» вдруг меняет маску и становится уличным театром «ТУТ». А насколько здесь присутствует тема еды?

Ю. Макеев

— Я, может быть, повторюсь, у нас есть спектакль, который мы часто играем на улицах, он называется «Венецианская история», мы там предстаем в образе итальянской семьи. А если рассказывать об Италии, то нельзя не рассказать о том, как в итальянской семье любят готовить пасту, пиццу, тирамису или что-то еще. Поэтому мы очень много в спектакле используем и кухонной утвари, и иногда мы (расскажу маленький секрет) вешаем людям лапшу на уши в прямом смысле слова (смеется) во время спектакля.

К. Мацан

— Готовую лапшу? Ее можно съесть?

Ю. Макеев

— Ее потом можно на ушах принести домой, она уже подсушится, и приготовить прекрасную порцию тальятелле или равиоли — в зависимости от того, что мы повесим на уши.

К. Мацан

— А Деревенский театр?

Ю. Макеев

— У Деревенского театра есть ключевая миссия: мне бы очень хотелось, чтобы те ребята, которые живут рядышком со мной в деревне, в соседних деревнях, в поселках и городах — чтобы они могли приехать к нам в дом и посмотреть те спектакли, которые, к сожалению, им не удастся посмотреть в городе, потому что они не часто бывают в городах, в которых мы играем спектакли. И поэтому все те наши спектакли, которые идут на московских площадках, мне бы хотелось перенести на ту площадку. И, конечно же, это момент общения — я очень надеюсь, что к нам в деревню будут приезжать наши друзья со всего мира (у нас много друзей и за границей, и в России). И наши друзья будут рассказывать о своем доме, о своих традициях. Может быть, они у меня сыграют свои спектакли, порепетируют. А на эти репетиции будут приходить деревенские девчонки и мальчишки, и приобщаться к этой части культуры. И когда эти деревенские парни и девчонки попадут в город, они не будут себя чувствовать дискомфортно — они будут знать, что они тоже были в театре, слушали хорошую музыку, потому что к нам приезжают музыканты…

К. Мацан

— Это театр для деревенских зрителей в некоторой миссии своей.

Ю. Макеев

— В большей степени — просвещение…

К. Мацан

— Слово обязывающее, а куда деваться?

Ю. Макеев

— Я думаю, что в этом должна быть какая-то миссия, по крайней мере, моего проекта там. Конечно, мы рассчитываем, что к нам в деревню приедет и наш московский зритель. И я уверен, что наши спектакли совсем по-другому зазвучат, когда спектакли будут играться в лесу, на берегу реки, в хлеву…

К. Мацан

— Домом вы не ограничитесь?

Ю. Макеев

— Да, большое пространство… Тут еще, честно признаюсь, всё это не ради театра, и даже не ради этих ребят. Может быть, эти ребята и не примут театр. Но мне бы хотелось, чтобы та деревенька, которая мне очень близка и дорога, стала потихонечку оживать. Может быть, туда поселятся опять молодые люди с детьми, может быть, мы там опять откроем школу, и может быть, те дети, которые будут жить там, полюбят заново ту землю, которую они, к сожалению, покинули. И мы видим, что сейчас эта земля зарастает, сейчас она неухоженная — значит, ее не любят. А те люди, которые должны ее любить, они исчезли. Тут еще такая философская тема — по поводу возрождения России. Мне почему-то кажется, хотя, может быть, это и утопия, что возрождение России произойдет от истоков. А истоки России — это все-таки деревенские корни, такой уклад, неважно, купечества, дворянства, крестьянства — это всё связано с землей, с природой. А дальше — Бог, и ключевое слово «любовь», «любовь тире Бог» там дальше.

К. Мацан

— Вы поднимаете колоссально важную тему, о которой много говорят, но больше говорят, чем делают. Ведь есть же такое мнение, мы об этом и в нашей студии говорили с вашими коллегами из театральной среды и вообще с людьми из мира культуры — о том, что некое возрождение деревни или любой заброшенной территории начинается с культуры. Не с того, чтобы туда завезти комбайны, много денег, какие-то технологии высокие — это всё нужно, конечно же. Но это всё будет неожившим, если там не будет театра, музея, именно культурной составляющей. А вы как-то от слов прямо к делу перешли.

Ю. Макеев

— Мне кажется, что это правильная формула. (Смеются.) Можно много об этом мечтать, можно много об этом говорить, и можно попробовать начать что-то делать. Три года назад мы попробовали, и есть уже первые ростки. И есть люди, которые тебе доверяют, есть новая семья, которая сейчас поселится рядышком с нами. Глава района нас стал поддерживать, нам помогли с дорогой, это там была ключевая проблема. Как ни странно, через появление театра… Хотя это будет не классический театр с колоннами, нет, это просто деревенский большой дом, в одной части которого будет жить история, можно будет сидеть у печки и читать детям сказки. Я считаю, что может быть и такая форма театра — спектакль может быть и у реки, и это будет история о Шекспире, история и о любви…

К. Мацан

— Русский пейзаж в качестве декорации — это, конечно, сказка просто.

Ю. Макеев

— Я благодарен людям, которые слышат меня, слушают и прислушиваются. И кто-то мне, что очень приятно, доверяет. У нас сейчас появилась дорога, и я рад, что эта дорога не для меня, а это дорога для тех, кто живет в этой деревне. А это несколько стариков, пожилых людей, людей, которые скоро станут стариками — для них это просто ниточка жизни. Мне приятно, что меня благодарят. Слава Богу за всё, что услышаны наши молитвы, и у нас появилось чудо. Для глубинки сейчас появление дороги наравне с чудом. Триста лет деревне — и впервые там твердое покрытие. Да, не асфальт, но можно проехать и выехать в любое время года.

К. Мацан

— А почему именно эта деревня? Вы в ней сами живете?

Ю. Макеев

— Я в ней живу уже три года. В этой деревне я появился в прошлом веке, в 1986-м году мои родители купили там деревенский домик, это была дача. Это было мое первое знакомство с деревенской жизнью, мне тогда было около 6 лет. Я влюбился тогда в эту деревню, в жителей. Я наслушался историй, легенд, сказок. Настолько влюбился, что в 90-м году мы уговорили со старшим братом мою маму, чтобы переехать туда жить. К сожалению, на тот момент мои родители расстались, и не сговариваясь, мои папа и мама (видимо, взыграли какие-то крестьянские корни) решили переехать жить в деревню. С разницей в 250 километров — отец в Калужскую область, а мама в Смоленскую область, на нашу дачу. Мы там жили, даже какое-то время занимались фермерским хозяйством, это были 90-е годы, тяжелое, непростое время. Сейчас вспоминаешь это и думаешь: как мы это всё прошли? Так что сейчас не так сложно мне жить в деревне, как это было тогда. Потом мы привезли мамину маму, она стала с нами там жить. Последние свои дни встретила она там. Корни у нее в Нижегородской области. И когда мы похоронили ее на нашем кладбище, в березовом лесу, я понял, что этот корешок я пустил в этой земле. И местным я говорю: «Ребята, я местный, потому что у меня здесь есть корень».

К. Мацан

— Юрий Макеев — основатель и художественный руководитель «Театра вкуса», актер, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Немножко еще давайте про социальный аспект поговорим, это же очень важно. Мы сегодня часто слышим о том, что много идей разбивается о бюрократию. Человек с очень большой, хорошей идеей, пылающий энтузиазмом, считает, что как только он в это дело войдет, ему будет тяжело, он встретит препоны, встретит непонимание, придется пробиваться через какие-то кордоны. Вот, мол, пока воли не будет политической в этом конкретном регионе, ничего не будет. У вас, мне кажется, какой-то другой опыт — пришел человек, начал делать, преодолевая трудности. Значит, реально? Каких сил это требует — такой проект социальный в деревне запустить?

Ю. Макеев

— Здесь вопрос, как бы это ни странно звучало — это вопрос веры. Она как раз очень сильно помогает… Возникает вопрос: о каких трудностях идет речь? Допустим, есть трудности строительства дома. Дом у меня большой, я называю его дом-корабль. Я обратился в строительную компанию. Инвестициями в этот дом являлись деньги от проданной московской квартиры, я сжег мост под названием «Москва», это было кардинальное решение для всех. Но я пошел на это, понимая, что ждать, что кто-то мне будет помогать — государство или банк, или какое-то богатое лицо, кто бы мог стать меценатом такого проекта… Ну, дорогу осилит идущий, надо идти. С чем я встречаюсь? Я встречаюсь с тем, что, когда ты рассказываешь о своей истории, люди начинают тебя обманывать, воровать у тебя средства — не достраивая, плохо строя тебе дом. В какой-то момент ты засучиваешь рукава, берешь стройматериалы и начинаешь сам строить. Потом приезжают твои друзья и говорят: «Ты это делаешь один? А давай я тебе помогу». Потом ты молишься, стоишь у источника, и к тебе побегает человек, говорит: «Юра, мы только что из монастыря проехали, мы о тебе думали, молились. Там ребята из Чувашии приехали, строители…» — я недавно через Чувашию проезжал, и понял, что эти люди через тысячу с лишним километров приехали к нам в Смоленскую область, в глубинку, чтобы прокормить свои семьи. Они здесь своим тяжелым трудом зарабатывают, делая качественно, надежно, и при этом они честные — они с тебя не берут лишнюю монету. А иногда даже тебе уступают, говорят: «Ты хорошим делом занимаешься, давай я тебе уступлю денежку». Хотя я понимаю, что эта денежка от его семьи оторвана, но он вдруг доверяет моей истории. И вот это чудо… У нас в театре есть выражение: либо чудо, либо фокус. Вот как было с дорогой? Мне все сказали: «Никто дорогу нам не сделает». Я пошел с письмом, собрал у тех деревенских, кто был, подписи, пошел с письмом к главе: «Вот так и так. Я театром занимаюсь, но нам нужна дорога». И вдруг человек… Это чудо! Что там случилось? Он мог сказать, как многие до этого говорили: «Нет средств», — еще что-то. И вот это маленькое чудо, и то большое чудо, которое со мной происходит — это те люди… Все московские друзья говорили: «Ты попробуй, попробуй. Мы к тебе приедем». Кто-то приезжает и помогает, кто-то не доезжает до тебя. Вдруг находятся ребята местные, которые в тебя начинают так верить и так тебе помогать, что ты думаешь, что как будто Господь Бог услышал твои молитвы в виде этих людей-ангелов… Потому что такие бывают ситуации! Отдельную передачу можно сделать про чудеса, которые случились за эти три года со мной при строительстве этого дома. Я остался один, привязал себя веревками и начал колотить огромный дом — дом-корабль, театр. Спускаюсь вниз, смотрю передачу про то, что путешественник Федор Конюхов переплывает Тихий океан на лодке. Я думаю: «Вот человек может Тихий океан один переплыть, а что, я один не построю это всё?» В результате, проходит какое-то время, и я знакомлюсь с отцом Федором Конюховым. Я его считаю своим духовником. Через его книги, через личное общение с ним — это окрыляет и вдохновляет тебя. И я понимаю, что океан может переплыть и один человек. Я в какой-то момент думаю, что один-то ты его не переплывешь, только с Божьей помощью ты можешь переплыть. И я надеюсь, что с Божьей помощью мы построим этот театр и что те ребятишки, которые будут приходить… Может быть, приедут к нам какие-то чиновники и вспомнят, что на самом деле они не чиновники, а люди, они были когда-то детьми. Самое обидное для меня, что о нашем проекте говорят многие, многие слышали, но мало кто видел. И поэтому сразу возникает вопрос, что «Театр вкуса» — это, наверное, про еду, про что-то еще. А мы там гораздо глубже трогаем темы, потому что на наших спектаклях люди плачут, люди о чем-то задумываются, тебя обнимают, благодарят, люди меняют свой образ жизни.

К. Мацан

— Вы им выдаете бумажные салфетки и отпаиваете чаем после спектакля.

Ю. Макеев

— Есть и такой момент.

К. Мацан

— Проект камерный, это не значит, что он какой-то очень локальный, но помещения, в которых вы существуете, они не очень большие, туда не так много народу может прийти.

Ю. Макеев

— Мы научились играть спектакли и рассказывать свои истории и в больших пространствах, но мы очень любим маленькие пространства, потому что…

К. Мацан

— Чтобы теплота была человеческая.

Ю. Макеев

— Когда ты в радиусе вытянутой руки можешь не только дотронуться до своего зрителя физически и воздействовать на него, но ты понимаешь, что здесь никто из нас не может обманывать друг друга. И это самое важное и самое ценное.

К. Мацан

— Когда вы сказали про Деревенский театр, я подумал сначала, что это будет достаточно концептуальная история даже с чисто театральной точки зрения. Потому что если читаешь какие-то тексты, работы великих режиссеров 20-го века — Питера Брука, Ежи Гротовского — они все как один мечтают о неком возврате театра к его корням народным, к некой естественности. Я сейчас своими словами пересказываю, но эта мысль о том, что есть городские пространства, уже по десятку раз поставленные спектакли на этих сценах, в этих залах — это нечто такое, не то что себя изжившее, но некая форма искусства уже созданная. А вот живой театр — это туда, к народу, к фольклору, к тому, как они говорят, поют, живут, к этой естественности, к страсти народной. И я почему-то подумал, что вы будете в эту сторону что-то делать. В Деревенском театре вы эту перспективу видите для себя? Такую вот театральную, режиссерскую, концептуальную?

Ю. Макеев

— Это очень интересная грань. Это одна из граней, которая, конечно же, было бы здорово, если бы она вскрылась с тех людях, которые рядышком живут, их творческий потенциал, он в них есть. У них есть, конечно же, дом культуры. И нельзя сказать, что там в плане культуры ничего не происходит. Происходит. Поскольку я много путешествую, много мне довелось поездить не только по своей стране, но и по миру — то, конечно же, я чувствую, что период войны, потому что Смоленщина очень сильно пострадала — архитектурно… Даже вот этот момент материальный в меньшей степени, в большей — человеческий. Потому что, к сожалению, в округе моей нет ни одного мастера, который умеет вырезать ложки, умеет работать с лыком, с берестой, вообще ни одного народного промысла нет, мы ищем мастеров. И поэтому мне бы хотелось, чтобы те мои друзья, которые живут в Суздале, в Татарстане, в Нижегородской области, в Псковской (я называю те области, где мы были) — гончары, те, умеют плести корзины, — чтобы они приехали ко мне и через эти мастер-классы мы немножко повязали корзины, мы немножко повырезали ложки, а может быть, и поработали с глиной, научились складывать печь. А потом пошли бы и отдохнули, рассказав какую-то историю. Вот это я называю театром. А кто-то из них, вдруг окажется, что поет, а кто-то окажется замечательным рассказчиком. Может быть, среди них живет местный Шукшин, который потом поедет в Россию и покорит ее. И мы опять заново услышим русскую речь, русский говор. Мне кажется, что через это должна поменяться немножко матрица, отношения людей. Потому что я вижу, к сожалению, что и в деревне люди стали жить потребительски (то, чем страдает городской житель). Все меньше они смотрят на свою землю, как на что-то родное и живое. Практически в округе нет сельскохозяйственных животных — ни коров, ни коз, ни свиней, ни кур. Людям трудно, а порой проще пойти в магазин и купить. У меня единственного в деревне скотный двор — у меня есть козы, утки, куры. И еще есть пара семей, которые держат кур. Это очень интересно, когда ко мне, городскому жителю, приходят и смотрят, как устроена деревенская жизнь. Вот через эти коммуникации, через это общение, я надеюсь, произойдет какое-то смещение в русло созидания. Мне кажется, что очень важна наша миссия созидать, сохранить ту красоту, которую нам дал Господь, и приумножить ее трудами своими, показать своим детям. Это очень важный момент. Почему я говорю на тему семьи? Я вижу, как и деревенские дети стали отрываться от темы жить на земле, жить землей, жить трудом, жить ремеслом своим. Многие нацелены на большой, на маленький город, потому что там больше возможностей. Мне бы хотелось доказать детям, которые живут там, что есть колоссальное количество возможностей жить там очень хорошо, никуда не уезжая. А куда-то ездить просто в путешествия.

К. Мацан

— Многие боятся, наверное, вот как вы, сжечь мосты в городе и совсем перебраться в деревню, хотя даже понимая некую такую духовную правильность этого пути, я вот по себе могу судить. У вас не было ломки какой-то по поводу смены города на деревню? Есть же уже привычка жизни, то, что мы называем комфортом…

Ю. Макеев

— Если говорить о комфорте, то сегодня я особенно это испытал. Я понял, что мне так комфортно в деревне! Я починил печь, и мне еще комфортнее стало. Мне починили воду на улице, и у меня теперь есть вода, я еще комфортнее стал себя чувствовать. А когда я два с половиной часа добирался до студии, сюда… Люди два с половиной часа сидели в машине, и я чувствую, что я тоже начинаю немножко злиться от того, что я не могу проехать дальше. Я понимаю, как это негативно воздействует на людей — агрессивный папа придет домой, и это скажется на семье. У меня уже сейчас ломка обратная. Я попадаю в свой любимый город — я родился в Москве, я люблю этот город, мой родной город — но я уже чувствую себя иногда дискомфортно. Мне уже хочется быстрее все дела сделать и рвануть к себе в деревню.

К. Мацан

— Когда мне летом приходилось жить на даче и добираться до работы — если на машине, то это два с половиной часа, да и на электричке тоже те же самые часа полтора-два выходит. Поначалу ломало, а потом я как-то почувствовал, что на самом деле очень важное переключение происходит — ты за эти два часа успеваешь всё-всё в городе оставить, все рабочие моменты, проблемные моменты. И ты домой, к ребенку, к жене приезжаешь успокоенным, отдохнувшим — ты приехал в другой мир, всё осталось там, за дверью. Это очень важно.

Ю. Макеев

— Расскажу о своей дороге. Когда я еду в Москву, я всем говорю: «Я еду в путешествие в Москву». Потому что никогда не знаешь, чем это путешествие может закончиться. У меня два часа дороги — это дорога сказки, я ее называю. Если я еду зимой, я вижу сказочный, прекрасный лес, домики, дым из труб, небольшое количество автомобилей. Подъезжая к Москве, сказка заканчивается, к сожалению. В городе вечером начинается сказка, потому что столько лампочек! А у меня на улице до сих пор не могут включить свет, потому что экономия. Сейчас осень, я с детьми еду в Москву в гости, и мои дети говорят: «Ой! Папа, какие красивые деревья, какие цвета!» И это длинная дорога, 200 километров надо проехать по красоте. А если ты еще поставишь хорошую музыку или какую-нибудь аудиокнигу… С определенного момента у меня начинает ловить радио «Вера» — включаешь радио «Вера», и всё у тебя прекрасно.

К. Мацан

— На радио «Вера» программа «Светлый вечер». У нас в гостях основатель и художественный руководитель «Театра вкуса» Юрий Макеев. В студии Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту.

К. Мацан

— Еще раз добрый вечер, дорогие друзья! Это «Светлый вечер» на радио «Вера». В студии Константин Мацан. Мы сегодня говорим о таких важных и глубоких вещах, как семья, жизнь на земле, красота окружающего мира с Юрием Макеевым — основателем и художественным руководителем «Театра вкуса». Мы заговорили уже о путешествиях. Насколько я понимаю, «Театр вкуса» сейчас тоже собирается активнее отправляться в путешествия — со своими спектаклями выезжать, гастролировать. И для наших слушателей, которые нас слушают не в Москве, а по всей России, это тоже может быть важно, потому что «Театр вкуса» можно будет пригласить к себе в город, правильно я понимаю?

Ю. Макеев

— Да, мы с удовольствием откликаемся, когда нас приглашают. У нас начинается новый сезон, уже 9-й сезон — это немало. И здесь я, если позволите, поблагодарю ту площадку, на которой мы в Москве можем играть наши спектакли — это Мастерская МАРГО. Это семья — мама, папа, сын и дочь — это чудесные люди, которые поверили нам, мы поверили им. Мы стали хорошими друзьями. И один раз в месяц на протяжении трех дней мы играем 7 наших спектаклей — это такое маленькое путешествие в общение. Все спектакли неповторимы. Начинаем мы, как правило, нашим «Мечтателем» — о мечте, о путешествиях в наших однокомнатных квартирах на раскладушках, на воображаемых велосипедах. Мы путешествуем в наше детство. Затем мы отправляемся во Францию, это наша семейная пекарня, где мы рассказываем о традициях, о семье, которая трудится 150 лет. Она трудится с тестом, но на самом деле они каждый день замешивают любовь своей семьи, подтверждая это новыми вкусами, отношением друг к другу, к своим соседям, к своим старикам, к памяти. И вечером мы всех приглашаем в путешествие во времени — это спектакль «Времена», где мы хотим признаться в любви родителям, не только нашим, но и родителям наших зрителей. На 50 минут мы окажемся в полной темноте, но проживем жизнь одного человека. Может быть, этот человек чем-то похож на вас или на вашего родственника. И мы благодарны этой студии, эта студия занимается живописью — у них можно научиться рисовать картины, можно просто хорошо провести вечер с «Театром вкуса». Можно просто прийти к ним в гости, подружиться с ними, и просто приходить к ним пить вкусный кофе. Я им очень благодарен. Но поскольку мы играем один раз в месяц, это связано с тем, что я живу в деревне, мне просто по логистике трудно часто приезжать в Москву. Но нас зовут в Сергиев Посад уже третий сезон, это так приятно. Перед этим мы идем в Лавру, у нас каждый раз прекрасное путешествие по Лавре — мы открываем каждый раз для себя заново всё, потому что какие-то новые детали, новая информация. В этом сезоне нас тоже приглашают. Если говорить о путешествиях, этим летом мы много путешествовали. Мы были в Татарстане, в Альметьевске, мы были в нижегородской Выксе, мы были в Юрмале, ездили еще в какие-то маленькие города, поселки. И в какой-то момент мы поняли, что мы больше не можем путешествовать — с этим не справляется наш автомобиль. Это уже, наверное, другая тема для разговора. Поскольку нашим проектом движет мечта, мы сейчас запускаем новый проект под названием «Автомобиль добрых путешествий «Театра вкуса». И если наш зритель, наши друзья могут нас поддержать в этом проекте, потому что хочется, чтобы мы погрузились в грузовичок, в микроавтобус и приехали не только к тем, кто может позволить себе нас пригласить. Как правило, люди оплачивают нам дорогу. Мы хотели бы отправиться и в детские дома, и в деревни, в какие-то поселки — к тем людям, которые не могут себе этого позволить. Если люди обратятся, мы по дороге заедем в состоятельный город, сыграем спектакли и заодно заедем еще куда-то рядышком и сыграем спектакль. Это автомобиль для добрых путешествий. Может быть, кто-то не знает, у нас в театре есть история под названием «Подвешенный билет». Это такая история добрых дел, когда наши зрители, и мы тоже, «подвешиваем» билеты для людей, которые не могут попасть к нам в театр, не могут себе позволить приобрести такой билет. И им его кто-то просто подарил, кто-то из наших зрителей. И нам приятно, что этими билетами пользуются многодетные семьи, или те люди, которым по тем или иным причинам сложно не только финансово, но иногда физически оказаться в театре — они стесняются. Поскольку у нас очень камерно, мы очень внимательны к нашему зрителю, мы всегда будем очень рады. Даже если у человека какой-то недуг, может быть, ему, наоборот, это поможет — у нас есть опыт арт-терапии. И говоря о Деревенском театре — это моя мечта — модель маленького центра, куда люди могут приезжать и заниматься не только творческой реабилитацией, арт-терапией, но и поскольку будет контакт с землей, контакт с животными, то я уверен, что через это люди станут и здоровее и лучше…

К. Мацан

— Лучше будут себя чувствовать.

Ю. Макеев

— Но я уверен, что это будет в первую очередь терапия для меня лично, потому что каждый человек в этой терапии нуждается.

К. Мацан

— Те, кто захочет, и будет иметь возможность вам помочь с вашим «Автомобилем добрых путешествий» — как это можно сделать?

Ю. Макеев

— Мы воспользовались платформой «Планета», куда многие люди обращаются за помощью, чтобы издать книгу, альбом музыкальный, снять фильм…

К. Мацан

— Да, Planeta.ru — есть такой портал краудфандинга.

Ю. Макеев

— Да, нам друзья сказали, что нужно туда обратиться. Я думаю, что когда выйдет наша передача, уже будет возможность нас поддержать. Там есть возможность отблагодарить человека — благодарностью будут билеты на наши спектакли. На самом деле, наш зритель — это наш спонсор. Мы всегда говорим, что благодаря нашему зрителю наш театр существует. Наши билеты иногда для кого-то кажутся дорогими — 1000, 1200 рублей. Мы очень много используем продуктов, и часть этих денег идет на продукты, которые люди потом же и скушают или получат в подарок. Часть денег уходит на транспорт, потому что нам надо за 250 километров привезти декорацию. Актеры театра это не только я, это 7—8 человек, у которых есть семьи и дети, они получают гонорар. И для кого-то это очень важно. Я знаю, что у кого-то из команды спектакли только в «Театре вкуса» — вот такой вот период в жизни, когда нет другой работы. И я очень рад, что «Театр вкуса» — это история семьи и друзей. И эти люди чувствуют нужность себя в профессии: что они нужны зрителю, что они важны — это очень важно для человека. Наш театр не для развлечения, мы не большой театр, нас никто не финансирует и не спонсирует, как я уже говорил. Наши спонсоры — это наши зрители и наши семьи, которые нас поддерживают, в нас верят. Зачастую мы вкладываемся в спектакли. Мы думаем, что когда-нибудь мы заработаем денежку, и это вернется. Допустим, я покупал лестницы для спектаклей, а сейчас я вдруг понял, что все лестницы, которые я использую на стройке, это лестницы из декораций.

К. Мацан

— Вы в начале программы начали говорить про уличный театр «ТУТ». Я вот о чем хотел спросить: «Театр вкуса», по крайней мере, для меня, как для зрителя, всегда был театром-домом. Ты открываешь дверь, и ты оказываешься в доме. Фраза «чувствуйте себя, как дома» здесь звучит совершенно по-особенному. Это не фигура речи, это некая часть концепции и состояния людей — и актеров, и зрителей. Наверное, это недостижимо в уличном театре? Но тем не менее атмосферу вам нужно будет как-то сохранить. Что вы тут будете делать?

Ю. Макеев

— Мы уже делаем. Конечно, здесь очень правильно отмечено, что важна атмосфера дома. И это сверхзадача, когда ты выстраиваешь декорацию двора. Поскольку мы на улице, то скорее всего, это двор возле дома. Кто-то скажет, что «они повторяются», потому что мы часто используем бельевые веревки, у нас очень много утвари. И наша история семейной пекарни, которую мы в основном играем в пространстве, создавая атмосферу уютной французской пекарни. Когда мы ее переносим на улицу, то люди подходят и говорят: «Ой, как будто домик, который мы сейчас видим здесь, на улице». Другое дело, что улица дает тебе неповторимое — то, что невозможно получить в помещении, в стационаре, в классической коробке театральной. Тебе дают такое дыхание, столько невероятных моментов! И я понимаю, когда Питер Брук и многие другие¸ кто занимался… Я просто люблю его книгу про театр-коврик, и мы даже поначалу использовали коврик и говорили, что «театр начинается с коврика, вопрос в том, какой у кого коврик: если большой коврик — значит, у тебя большой театр, или маленький коврик». И вот там происходит даже волшебство, потому что здесь и сейчас рождается история. И я это знаю точно, я внутри истории — каждый раз эти спектакли заново играются, каждый раз это премьеры. Потому что тут ветер подул, тут тебе реплику сказал какой-то человек, который только что подошел или уже сидел. Многие наши истории еще интерактивные, мы вовлекаем зрителей — они не только наблюдатели, они соучастники истории.

К. Мацан

— Причем они соучастники с момента открывания двери. Иногда их встречает хозяин, приглашает, жмет им руку, приглашает угощаться чаем. Вот это и есть театр-дом.

Ю. Макеев

— На улице мы часто угощаем, общаемся, играем, дурачимся, мы валяем дурака. Мы говорим, что сейчас найдем дурака, будем его валять. Когда мы вешаем людям лапшу на уши — это тоже родилось на улице, когда мы делали мастер-класс по приготовлению домашней пасты, домашних макарон, спагетти. Эта идея родилась там, на улице — вдруг я подумал: «Сейчас возьму и повешу эту лапшу на уши детям и родителям». И вдруг это стало номером. Если бы вы видели лица людей, в первую очередь, родителей — какие они счастливые, когда им дети вешают лапшу на уши! И если на каком-то фестивале или дне города сотни людей ходят с лапшой на ушах, и люди на них смотрят, это вызывает у них улыбку. А улыбка — это уже радость внутри, маленький светлячок там появился. Вот ради этого стоит заниматься театром, ради этого стоит ездить за тысячу километров, за две тысячи километров. Второй год подряд город Альметьевск нас зовет на День города, который совпал еще и с Днем нефтяника. В этом году мы приехали, а люди пришли к нам с подарками, с консервацией, с какими-то угощениями. Тебя обнимают, говорят: «Мы теперь стали заниматься театром, благодаря тому, что в прошлом году мы вас увидели. А в этот раз Филипп не приехал?» И я думаю: «Как они запомнили? Ведь год прошел, а они запомнили, что с нами был Филипп!» Вот такая отдача людей вселяет в меня надежду, что, занимаясь Деревенским театром, может быть, нас будут приглашать на фестивали деревенских театров, или, может быть, мы организуем фестиваль. Люди в деревнях тоже зачастую ходят не с улыбками на лице, они погружены в житейские проблемы. Проблему можно и с улыбкой на лице встречать, с радостью.

К. Мацан

— Юрий Макеев — художественный руководитель и основатель «Театра вкуса» сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Заговорили про макароны и про пасту, про лапшу. Сейчас так модно стало интересоваться русской кухней. Как у вас русская кухня в спектаклях отыгрывается? Давайте тем, кто не знает, приоткроем завесу, или, наоборот, подвесим интригу.

Ю. Макеев

— У нас есть тема итальянской семьи, французской семьи — когда-то мы делали в нашей кулинарной школе путешествие по странам разным. И возникал вопрос: «А когда мы обратимся к России?» Наверное, тема России у нас раскрывается в двух спектаклях — это спектакль «Времена», где зрителей мы угощаем простыми продуктами. Предыстория спектакля: люди попадают в большую столовую, кухню, где накрыт стол, и там деревенский хлеб, отварная картошка, капуста. Многие из нас уже забыли вкус, я знаю по зрителям: «Ой, я сто лет не ел картошку в мундире. Я не ел просто хлеб с солью и растительным маслом». Тут очень важный момент — это история не про пироги, а про людей, которые пекли эти пироги. Мне кажется, что человек, который стоит за сковородкой с блинами, гораздо важнее, чем этот блин. Почему он это делает, кто его научил это делать, что он вкладывает в то, что он делает, для кого он выпекает эти блины? У нас есть вторая история, мы играем ее на Рождество — это «Рождественская история». Мы делаем вертеп. Главными героями этой истории являются пастухи, русские пастухи из каких-то забытых деревень. Нам немножко какие-то мотивы Шмелев подсказал — мы читали его рассказы, как простолюдин рассказывает мальчику о том, какое было Рождество когда-то. И мы рассказываем… У нас стоят корзины с капустой, с яблоками, с какими-то яствами, они простые. Но говорят же, что всё гениальное просто — вот ты съел это яблочко, и оно напомнило тебе вкус детства, вкус мороженного яблока или какого-то другого продукта. На Сорок мучеников меня пригласили в город Вязьму — там был фестиваль постной еды. Меня спросили: «Юра, может быть, у вас есть какие-то стихи, связанные с темой хлеба?» — «У меня стихов нет, у меня есть спектакль». Но я понял, что семейная пекарня там неуместна. И вдруг там родилась история про мельника — мельника-пекаря, у которого были дети. И я просто в какой-то момент здесь и сейчас стал сочинять историю, используя тех детей, которые стояли в сарафанах и рубашках — что когда-то у мельника было много детей, и он им рассказывал про жаворонков, про Сорок мучеников. И вот они мололи муку, они пекли хлеба, они заботились о тех землях, которые им остались от их отцов и дедов. И через эти истории, через этот запах хлеба, вдруг я вижу, что и батюшки слезу пускают, и дети… «Откуда вы, что?..» — «Да вот, мы из маленькой деревушки Петровки, а рядом у нас Темкино, вот я оттуда, я прихожанин этого храма». Такой вот странный ответ по поводу русской кухни…

К. Мацан

— Очень по делу.

Ю. Макеев

— Для меня русская кухня, наверное, в этом.

К. Мацан

— Вы сказали в прошлой части программы, когда говорили про арт-терапию как одну из возможностей того, что может происходить в этом Деревенском театре, что эта арт-терапия — некая попытка чувствовать себя лучше через прикосновение к земле — важна в первую очередь даже вам самому. Это, мне кажется, колоссальный по важности процесс. Когда занимаешься каким-то добрым делом, пытаешься кому-то помогать — например, жителям окружающих деревень — то в очень большой степени помогаешь самому себе. Это в обратную сторону влияет на тебя. Расскажите, как это у вас происходит? Что вы для себя открыли, занимаясь этим? Как такой разговор, такие размышления в спектакле о том, что принято называть семейными ценностями, помогает строить собственную семью?

Ю. Макеев

— Это замечательный для меня вопрос. Когда ты учишь — ты на самом деле учишься. И мне кажется, замечательный учитель тот, кто учится вместе со своим учеником и каждый раз открывает, что и он ученик. На самом деле, кто из нас учитель, а кто ученик — это еще большой вопрос. Конечно же, за эти 3 года я по-другому стал смотреть на себя, на свою семью. Я понял, что какие-то моменты упущены мной, есть большие пробелы. Это как сапожник без сапог. Это моя внутренняя боль, откровение — в какой-то момент (это тоже стало импульсом, почему я уехал в деревню) я понял, что я теряю контакт со своим сыном. Я много общаюсь с детьми, с разными детьми — они меня понимают, меня благодарят родители, но в этот момент нету моего ребенка рядышком. И когда я возвращаюсь домой и пытаюсь с ним говорить, я понимаю, что он меня не чувствует, не понимает, потому что он меня просто не знает, он со мной не знаком. И я стал его часто брать на свои спектакли. Я беру его на гастроли, иногда использую его в спектаклях. Театру 9 лет, моему сыну 10, 3—4 года я упустил, как и все родители, которые загораются карьерой. И вдруг ты понимаешь, что ты упустил этот момент. И здесь, мне кажется, ключевой момент — это то, что было когда-то раньше — преемственность поколений: традиции, ремесленное дело. Общаясь и с деревенскими ребятами, и со своими детьми, оставаясь с ними в экстремальной ситуации, когда нет воды, нет печи. Ты понимаешь, что твои дети в чем-то беспомощны, они привыкли смотреть телевизор и не видят, что тебе нужна помощь. Ты говоришь: «Дети, мне нужна помощь. Помогите!» И вдруг ты понимаешь, что начинаешь злиться, потому что твои дети невнимательны к тебе. А на самом деле, это ты был невнимателен к ним — и этот бумеранг к тебе вернулся. Ты даже пустишь слезу от обиды, от отчаяния: «Ну, как так? Почему? Это же твои дети! Сейчас они тебе не помогают, значит, что-то ты им когда-то не сказал. Они как будто тебя не видят, они как будто слепы». А потом вдруг происходит щелчок — и вдруг дочка подходит: «Папа, прости!» И маленькая пятилетняя девочка вдруг тащит какой-то мешочек, еще что-то, и начинает тебе помогать. И ты думаешь: «Может быть, заработало?» Мы сегодня с ними говорили о «Луковице, которая спасла грешницу» (по-моему, я на радио «Вера» услышал эту красивую историю). Я рассказывал эту историю свои детям в машине, и я увидел, что они вдруг заплакали. Мы стали говорить о плохих и добрых делах, о том, что с нас спросят потом. Неважно, как ты учился в школе, тебя не спросят, на «пятерки» ты учился или на «двойки». Если ты учился на «пятерки», но в это же время всем в классе делал гадости, то, что ты был отличником — это здорово только для твоего дневника и для поступления в институт. Но если ты растешь, к сожалению, нехорошим человеком… А мы же знаем, когда мы нехорошие — мы только не можем это часто признать. И только тот, кто приходит в храм, с трудом на исповедь идет и признается в том, что «я был нехороший, я каюсь» — не перед священником, а перед Богом. И вот этот момент моего покаяния перед моими детьми за то, что я когда-то не дал им своей любви, не научил их вниманию, не научил их терпению, не научил их трудолюбию (хотя мне казалось, что я достаточно трудолюбивый человек), не научил их ответственности… И вот мы постепенно — по крупице, по шажочку — отвоевываем внимание друг к другу, доверие, любовь. И это то, о чем я уже сказал до этого — для меня колоссальная новая школа началась, школа жизни. В моем случае она более настоящая, нежели была в городе. Потому что в городе очень много мест, где я могу спрятаться, сказать: «Извините, мне надо бежать — переговоры, встречи. Дети, на аттракционе я вас прокатил, свез в аквапарк, в зоопарк, подарил игрушку». А когда ты остаешься один с детьми, вот сейчас 10 дней я с ними был, не было ни мамы, ни бабушки — вот я и они. И я понимал, что я во многом слаб, просто слаб. Ты злишься, значит, ты слаб в этот момент. Потом мы друг друга обнимаем, ложимся к холодной печке, думаем: «Ну, завтра она у нас заработает». И когда такое чудо — печка заработала, и у нас сердца открылись. Приехала моя супруга, дети нам сыграли спектакль. Мы видим, что дети, они какие-то другие стали! Всем хочется только любви — не гаджетов, не игрушек. Хочется любви и внимания. А самая большая любовь и самое большое внимание бывают, как правило, только в семье. Не зря ее называют малой церковью. Мы так любим ходить в храмы, часто из-за любви — просто там тепло, тепло от свечей, от икон, от намоленности другими людьми. И ты стоишь пустой, как пустышка, я часто себя ловлю на мысли, что я стою как будто пустой, в тебя ничего не попадает. Но вдруг ты забываешь о себе, и растворяешься в той атмосфере, которая существует там. И в тебя проникают эти маленькие лучики, которые бьют оттуда, а эти лучи и видимые, и невидимые. И стало теплее. Да, не исповедался, да, не причастился, опять не подготовился, опять дал слабинку, опять что-то съел, что-то грубое кому-то сказал. Но пришел в храм и просто там постоял. И вот, нужно иногда так постоять в семье, побыть в доме. В деревенской жизни это более реально — оказаться в такой ситуации, когда ты поймешь что-то про себя. И соответственно, поймешь что-то про свою семью. Я считаю, что я пока что в первом классе, такой троечник. (Смеется.) Хотя уже третий класс — я уже три года в деревне.

К. Мацан

— Мне кажется, мы все вечно в первом классе. Кстати, я эту мысль часто слышу и от священников — они и про себя это говорят. Это нормально, наверное, это единственно продуктивная позиция. Я вам очень благодарен, что вы об этом так трепетно, искренне и глубоко рассказываете. Нашим слушателям я напомню, что ближайшие спектакли «Театра вкуса» пройдут в ближайшие выходные, всю информацию можно найти на сайте театра. Это был «Светлый вечер» на радио «Вера». У нас сегодня в гостях был Юрий Макеев — актер, художественный руководитель и основатель «Театра вкуса» и идейный вдохновитель всех других творческих и не только творческих, а социальных и мировоззренческих проектов, которые вокруг «Театра вкуса» существуют. Спасибо за эту беседу!

Ю. Макеев

— Спасибо вам большое!

К. Мацан

— В студии был Константин Мацан. Спасибо, до новых встреч на радио «Вера»!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем