"Священник и приходская жизнь". Светлый вечер с прот. Дмитрием Кувырталовым (15.02.2017)

У нас в гостях был настоятель храма Архангела Михаила в Летово протоиерей Дмитрий Кувырталов.

Разговор шел о взаимоотношениях священника и прихожан, о радостях и сложностях приходской жизни, а также о том, какая деятельность может быть организована вокруг храма приходской общиной.

 

---

А. Пичугин

— В студии светлого радио приветствуем вас мы! Лиза Горская —

Л. Горская

— И Алексей Пичугин!

А. Пичугин

— Сегодня у нас в гостях протоиерей Дмитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летово, это Новая Москва.

Л. Горская

— В Летово или в Летове?

А. Пичугин

— Вот мы с отцом Дмитрием каждый раз начинаем программу с этого вопроса! (Смеется.)

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Да, спотыкаемся! (Смеется.) В Летове!

А. Пичугин

— Да, теперь уже, к сожалению, в Летове! По правилам русского языка — в Летове. Здравствуйте, отец Дмитрий!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Добрый вечер, дорогие радиослушатели!

А. Пичугин

— Здравствуйте, Елизавета!

Л. Горская

— Здравствуйте, Алексей!

А. Пичугин

— У нас тема программы (давно, наверное, надо было об этом поговорить более подробно) «Священник на приходе. Праздники и будни». Мне сразу вспоминается песня «Калинова моста» «Праздники прошли, нас догнали будни…» Для многих людей, я думаю, что жизнь священника на приходе, особенно, если речь идет не о каком-то большом городском храме, где священников много, а о храме, который находится за пределами города, или как у вас в Москве, но в тоже время и не совсем в Москве…

Прот. Дмитрий Кувырталов

— В общем-то, ещё в деревне, да!

А. Пичугин

— Что хорошо, мне кажется, да?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Вполне! Нас это более чем устраивает.

А. Пичугин

— Я давно замечал на разных приходах, что есть «костяк», который обычно… Если даже прихожан в храме много, на воскресную службу собирается человек 50-100, то всё равно существует какой-то «костяк», который после службы остается, пьют чай, обедают, общаются, если есть какие-то поездки, то ездят вместе все. А для остальных прихожан (их большинство) жизнь священника вне прихода, даже на приходе, может быть, она не очень интересна, с другой стороны, как-то так: «Есть мы, есть они. Мы вроде собираемся по воскресеньям, а что там в течение недели происходит — это уже, наверное, дело десятое». Давайте сегодня попробуем подробнее поговорить о том, из чего же складывается жизнь священника на приходе, как это выглядит. Вы живете, насколько я знаю, рядом с храмом. Правильно?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Да. Прямо буквально 200 метров от храма, поэтому в храм хожу пешком. В этом смысле я выгодно отличаюсь от большинства своих прихожан, которые приезжают. Мы даже шутим, что у нас не приход, а «приезд», потому что 99% прихожан нуждаются в автомобиле, транспорте, чтобы добраться до храма. А общественный транспорт к храму не ходит. Действительно существует такая современная проблема досуга, и в том числе духовенства и прихожан. И, вообще, какое должно быть взаимодействие прихожан и священника во внебогослужебное время, и должно ли быть это взаимодействие? Мне кажется, тут существует такое очень широкое поле для разговора, поэтому тут, мне кажется, надо выявить несколько таких основных направлений. Первое — это само явление священства, или сама суть духовенства, то есть, что священник должен являть. Во-вторых, задача непосредственно каждого христианина и священника, в том числе, в отношении к Церкви, к Богу и друг к другу. И третье — уже непосредственное личное отношение прихожан к некой тайне священнической жизни, которая всё равно остается всё-таки тайной, как, в общем-то, и любая другая жизнь. Безусловно, есть разность в укладе городского прихода и сельского, и она очень разительная. Одна покойная наша прихожанка замечательно говорила, когда её внуки понудили её поставить забор, причём такой широкий, возле её избы, она сказала: «Как же я теперь буду смотреть на улицу? Как же я узнаю, что творится в деревне?» То есть то, что творится в деревне — это как бы суть сельского обихода, поэтому все должны знать про всё. Поэтому всё должно быть открыто, и священник в деревне спрятаться не может.

Л. Горская

— Кстати, в одной из скандинавских стран, я сейчас не берусь точно сказать в какой, даже традиционно не вешают занавески на окна, чтобы пастор, совершая обход, видел, что творится. Я сейчас, может быть, по ходу программы попытаюсь уточнить, что же это за страна, и конкретно, что за традиция, но она есть совершенно точно!

А. Пичугин

— Но она, наверное, вымирающая уже.

Л. Горская

— Нет!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Я думаю, что это оправданная традиция, потому что преподобный Сергий, игумен Троицкий, ходил по келиям своей братии, прислушиваясь и всматриваясь в силуэты, в то, чем занимается братия в келиях.

А. Пичугин

— Видите, вы это уже про монастырь говорите, там свой уклад.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Самое поразительное, что уж монастырь уединенный и такой общежительный или киновийный, не суть важно, но всё равно монастырь как вершина, эталон уединенной жизни, но и там полная открытость. Поэтому говорить о том, что на приходе мы должны как бы скрываться или уходить, или, наоборот, некую тайну священника сохранять — это не очень актуально для церковного мировоззрения.

А. Пичугин

— Сейчас экономически, наверное, уже так сложилось, что у священников появилась возможность жить где-то за городом, неподалеку от храма. Это связано и с тем, что практически у каждого есть автомобили, и дома всё-таки за много лет люди построили. Я помню, что ещё было время, когда практически ни один священник из ближайшего или относительно близкого к Подмосковью пространству, 50-100 километров, не жил на приходе. Все ездили либо из ближайшего города, а чаще всего из Москвы на службы. У таких священников даже не всегда была возможность (причём здесь, мне кажется, не стоит совершенно их осуждать, это не их вина) добраться откуда-нибудь из Алтуфьева, например, под Чехов каждый день. А просто на приходе жить было негде.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Очевидно. Это были, как говорится, условия военного времени. То есть начало, середина и конец 90-х, когда огромное количество храмов нуждалось в огромном количестве священников, которых не было, и в семинарии не могли их просто физически в такой короткий срок образовать и выпустить. Поэтому священники, конечно… Это как мобилизация мирного населения во время войны, так и духовенство рукополагалось очень оперативно, и самые искренние молодые люди тогда становились такими подвижниками в буквальном смысле слова. И в этом, конечно, нет никакого зазорного обстоятельства, что священники не живут на своих приходах. Ещё раз повторю, что уклад жизни городского и сельского духовенства принципиально отличается, но в 90-е годы — это был конец XX столетия, когда уклад сельский рухнул полностью и окончательно. То есть о сельском укладе, в принципе, уже говорить не приходится.

А. Пичугин

— То есть священник и его дачники?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Фактически да. Это те, кто каким-то образом оказался на земле вдали от городов. Это, в общем-то, либо люди осознанно уехавшие из города (таких меньшинство), либо очень состоятельные, которые просто прячутся от публики разного рода и вообще публичности в сельской местности, и пожилые женщины, которые просто следят за хозяйством.

А. Пичугин

— Вот храм, в который я хожу, находится за городом. Отец Дмитрий его знает. Там, когда мы туда приехали в начале 2000-х годов, это было вымершее, как уже потом мы выяснили, еще в советское время, вообще списанное село, там даже дачников толком не было. И только за последние годы этот бум такого близмосковского возвращения на «землю» стал происходить, и стали появляться дачники. Один местный житель приходит. Я долго думал, что он всегда жил в этом селе, но потом выяснилось, что он тоже из таких же «вернувшихся на землю», но только чуть раньше это сделал.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Как только…

Л. Горская

— В Швеции! Извините, что сейчас перебила! В Швеции не принято вешать занавески на окна.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Прекрасно! Но Швеция уникальная такая сама по себе страна по ментальности. Она очень усердно блюдет верность своим традициям, своему укладу. Так вот, что касается возвращения людей на «землю» — это появление храма. Храм как центр, он стягивает к себе огромное количество людей, иногда неимоверным образом. В нашем храме, можно сказать, произошло такое чудо, когда женщина уже года два ходила к нам в храм и вдруг обнаружила, что на сельском кладбище похоронена ее родная бабушка. Она так задалась этим вопросом: «Где же похоронены ее родственники?»

А. Пичугин

— А это должно было быть где-нибудь рядом? Или это могло быть, где угодно?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Нет. Это могло быть, где угодно. Просто она подняла, что называется, всю историю своей семьи, своего рода, и оказалось, что в Летово захоронена ее бабушка. Для нее это было откровением, потрясением, что, оказывается, в храме, где она уже некоторое время находится, в 200 метрах от этого храма находится это кладбище. И она очень была счастлива обретением фактически своей Родины, такой молитвенной в том числе. Поэтому происходят удивительные вещи, но только тогда, когда оживает храм, когда начинается там такое мистическое движение благодати. И тогда люди, конечно, стягиваются. И в этом смысле деревня оживает. Если 600 с чем-то человек было приписано к приходу в 1843 году…

А. Пичугин

— Сколько, ещё раз?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Там 621 или 627 человек, сейчас точно не помню. Но там прямо опись конкретных прихожан, кроме женщин и детей, только мужского населения.

А. Пичугин

— Да, но это важно уточнить, что 627 человек — это не те, кто неукоснительно каждое воскресенье приходили в храм, а это просто жители окрестных сел. Ведь у нас же была система, когда приход храма — это обязательно несколько конкретных деревень.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Там было это связано с требоисполнением. То есть кто, когда крестит, куда обращаться, в какой приход. Да, это, безусловно, так. Но в 1993 году с наших окрестных деревень прихожан оказалось всего 17 человек. То есть сопоставить эти цифры может любой и ужаснуться, потому что это действительно ужас разорения земли, при том это самое ближайшее Подмосковье тогда было.

Л. Горская

— Да, перелом-то произошел не после революции, а перелом произошел в середине XX века, в 60-70-е годы.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Да, когда дети уехали уже из деревни окончательно. Но это такие, может быть, трагичные истории. В любом случае мы оказались в эпицентре новых движений, новых свершений и нового переселения народа. Нам с вами приходиться здесь уже благоустраивать свою землю и отвечать за нее перед будущими поколениями. В этом смысле храм возрожденный будет стоять (мы очень надеемся) до скончания века, мы об этом на каждом богослужении молимся. И поэтому хотелось бы, конечно, чтобы храм продолжал стягивать новых людей. Уже земли вокруг деревень все приобретены, все уже в очередь стоят: «А где бы ещё, батюшка, возле храма можно здесь свободный участок земли приобрести? Мы хотели бы здесь жить!»

А. Пичугин

— Кстати… Мы сейчас вернемся к основной теме, но мне очень интересно, а с чем вы сами связываете такой феномен? Есть, условно, Летово, ваш храм, пока еще (дай Бог, чтоб это продолжалось, как можно дольше) это не многоэтажки вокруг леса на несколько километров, а всё-таки деревня. И люди покупают дома, и хотят быть поближе к храму, можно их понять. А выезжаешь за 100-150 километров — стоят разоренные церкви, на 20 приходов по 3-4 священника, и никто не хочет там жить поближе к храму, все стараются оттуда, как можно скорее уехать, даже если храм действующий и там постоянно происходят службы, даже если прекрасный священник, даже если там налажена жизнь, но никто не хочет купить дом поближе к храму и переехать.

Л. Горская

— В 150 километрах от Москвы?

А. Пичугин

— Да.

Л. Горская

— Да нет!

А. Пичугин

— Да-да!

Л. Горская

— Во всяком случае, по Дмитровскому направлению другая картина.

А. Пичугин

— Нет, Дмитровское направление более-менее престижное.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Нет, тут вопрос Подмосковья и, может быть, других уже областей, епархий. Действительно, очень много зависит от личности, хотя далеко не всё.

Л. Горская

— Вот! Расскажите, пожалуйста, что значит пословица «каков поп — таков и приход»!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Если говорить о владыках… Допустим, Калужская епархия — очень благополучная. Там владыка митрополит Климент, и как-то всё там настолько обстоятельно и широко начато и делается. Там относительно благополучная ситуация и на самых отдаленных приходах. А в Тульской губернии чуть иначе. Но мы ещё помимо личности священника, духовенства, всё-таки должны понимать и сам по себе тот «материал», грубо говоря, тех людей, которые составляют население.

Л. Горская

— В Тверской области, я знаю, все хорошо развивается тоже.

А. Пичугин

— Видите, тут я думаю, что это не связано напрямую. Уже сейчас, в начале XXI века, нет такой прямой закономерности с тем «каков поп — такой приход».

Л. Горская

— Нет. Я про приход спрашивала, не имея в виду священноначалие, архиерея.

А. Пичугин

— Да, я понимаю. Действительно, давайте на этом сконцентрируемся.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Допустим, я знаю, что очень трагичная ситуация в Тульской губернии, потому что там очень много спитого населения. Очень много! И это проблема диалога. То есть ни батюшка, какой бы одаренный он не был, ни архиерей со всеми своими полномочиями, ни староста, ни исихаст, который, оказывается, напрямую с Богом общается, всё равно не может в одиночку преобразить или спасти, или каким-то образом оживить обстановку. Поэтому нужен всегда диалог, нужны те сердца, которые откликнутся, которые воспламенятся либо примером, либо каким-то состраданием, соучастием. Я помню своих первых бабулек, которые приходили, добирались до храма за несколько десятков километров. И они сострадательно приходили, потому что «батюшка молодой приедет, как же он там будет один, пойдём его поддержим, просто постоим в храме на службе, чтоб только поддержать». Это сострадание дало удивительные плоды.

А. Пичугин

— Протоиерей Дмитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летово — гость программы «Светлый вечер», здесь, на светлом радио.

Л. Горская

— По поводу диалога, который священник должен выстроить с прихожанами. Часто же ситуация такая, что диалог нужно выстроить не только с прихожанами, но и с местной властью, с Домом культуры, со всеми структурами, которые так или иначе в данной сельской местности выполняют какую-то социальную функцию. Диалог этот, как правило, происходит традиционно для российской глубинки за бутылкой водки.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Отец Ярослав Шипов — замечательный такой писатель, духовник, у него масса замечательных историй на этот счет описано. И совсем не обязательно, что это за бутылкой или за столом, хотя это не исключение из правил, это вполне допустимо, если, опять же, человек дружит с головой.

А. Пичугин

— А у него, знаете, простите, что перебиваю, был опыт служения на Севере.

Л. Горская

— Там иначе немного.

А. Пичугин

— Там всё-таки люди меньше пьют.

Л. Горская

— Да. Я как раз к тому, что не позавидуешь священнику…

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Да, знаете, есть некоторое… Опять же, мы хотели вернуться к изначальному нашему делению на основные направления нашей беседы. Всё-таки священник является иконой, живой иконой Христа. И сам священник, и обращающиеся к нему никогда не должны об этом забывать. Всё-таки это образ благочестия, образ христианина, образ самого Христа, и образ жертвенного служения людям и Богу.

А. Пичугин

— Я вспоминаю картину Перова «Сельский крестный ход на Пасху»

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Ну, яркий тоже образ. Я думаю, что он больше такой пропагандистский, потому что там столько усилий употреблено, чтобы дискредитировать или каким-то образом опорочить наш народ или публику, которая составляет крестный ход. При этом есть замечательные документальные съемки о крестном ходе с мощами преподобного Серафима Саровского в день его прославления. Это, конечно же, величие и мощь государства, и красота, и благочестие, начиная с царя и до последних бедняков или крестьян, которые шли. Нет, тут две разных картины, можно и там и там найти всегда примеры.

А. Пичугин

— А мне, кстати, очень нравится эта картина. Она мне очень трогательной кажется, такой образ очень простой. Правда, трогательный! Люди отметили праздник, мало ли как они его отметили? Хорошо, давайте всё-таки вернемся к основной теме нашей программы. Я тоже встречал два подхода. Первый — это когда священник абсолютно полностью открыт своим прихожанам, когда он сам не вешает никаких занавесок на свои окна, и двери его дома открыты и его семьи, все про всех знают, все ходят друг к другу в гости, и к нему можно всегда зайти. А второй тип — это священник на приходе, условно, отец Павел со своими прихожанами, но как только закончилось воскресное богослужение, может быть, даже прошла какая-то трапеза, они все посидели, после чего священник пошел домой, или прихожане разъехались, и всё, двери закрываются! И дальше начинается его частная жизнь, потому что он имеет на нее право.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Я уж вынужден тут… Мне вспомнился один старый монашеский анекдот. Поэтому сразу прошу прощения за обращение к монашеской традиции. Там настоятель монастыря, игумен, обходит келии. И заходит к одному монаху ​— у него абсолютный порядок в келии, минимум вещей, всё по полочкам. Он говорит: «Вот настоящий монах. И внутри порядок и во вне порядок». В следующую келию заходит — там полное безобразие, всё разбросано. Он говорит: «Вот истинный монах. Полное небрежение ко внешнему». То есть мы можем похвалить и того и другого священника, на самом деле здесь нет противоречия. Для одного публичность — это норма жизни, для другого, к сожалению, это становится крестом очень тяжелым, а для третьего — это сокровенный аскетический подвиг, чтобы не тщеславиться, не превозноситься. Поэтому он скрывает свое внешнее и даже внутреннее благочестие, свое сокровенное молитвенное усердие, свои подвиги или свои переживания за паству, скрывает это, в буквальном смысле слова, уклоняясь от общения. И такое бывает, и я сам встречал таких священников, и знаю, которые не по обстоятельствам живут, а понуждая, выстраивая эти обстоятельства под себя, под свой внутренний духовный стержень, под свое подвижничество.

Л. Горская

— А я всё-таки, наверное, вернусь к этой пословице «каков поп — таков и приход», потому что она старая и, как часто бывает, смысл её куда-то ушёл уже вдаль, и мы над ним не задумываемся. А всё же, что это значит буквально?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Это значит нести персональную ответственность за всё, что происходит у тебя на приходе. И так или иначе священник несет эту ответственность перед Богом, перед священноначалием, перед собственной совестью. И он не может уклониться ни от каких вопросов. Если он всё-таки с людьми общителен, участлив, то и люди радушны, расположены к общению. Если батюшка замкнут, угрюм или как-то избегает общения с прихожанами, то и сами прихожане холодны, как-то необуючены, необустроены, как-то сами по себе, с огромным количеством всяких суеверий приходских. И поэтому понятно, заходя в любой приход, можно сразу приблизительный портрет настоятеля или батюшки этого прихода составить.

А. Пичугин

— А меня всегда удивляло, когда встречаешь такого угрюмого священника, который с прихожанами (все, наверное, кто постоянно ходит храм встречались с такими людьми) не общается, после службы уезжает, нигде не остается, построил, можно сказать, такую стену в отношениях с приходом. А в храме всё равно есть люди, и всё равно они его любят, и всё равно они приходят, и всё равно он для них какой-нибудь отец Игорь любимый.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Чтобы быть доступным для людей, надо, как говорят, любить людей. Для этого надо ненавидеть грех, для этого надо любить Бога, и действительно быть очень глубоко религиозным человеком. Для современного урбанизированного священника или человека — это тоже очень тяжело. Есть очень много вопросов, особенно бытовых, например, отношений с супругой, или отношения супруги к приходу, прихожанам. Это существенный фактор для батюшки — открывать двери своего дома для всех, или, наоборот, немного так в щёлочку поглядывать на тех, кто там подходит к дому.

А. Пичугин

— Это хорошо, если супруга священника — человек церковный и ходит на службы. Бывает, что и нет. Бывает, что прихожане и не знают супругу священника, и в принципе её ни разу не видели.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Это такой удивительный феномен церковной жизни, что, оказывается, священники тоже имеют семейный проблемы. Они все решают проблемы окружающих, а со своими проблемами не знают, что делать и куда идти. Более того, у священника огромное количество проблем и с прихожанами, и с самим собой, собственными страстями. И так уж, говоря откровенно, надо тоже как-то и своим сердцем заняться. А когда? Когда ты приходишь с исповеди или после многочасовой службы, чтобы завтра утром снова пойти на службу. Если благочестивые прихожане вычитывают правило дома, стараются как-то быт обустроить, то священник просто доходит до своей келии, падает, утром встаёт и снова идёт на службу.

А. Пичугин

— А жена священника обязательно должна быть воцерковленной?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Понятие «воцерковленности» настолько неформулируемое. То есть понятно, что человек, который несет такой крест, как священническое служение Богу, не может быть с человеком чужим для Церкви.

А. Пичугин

— Она может быть крещенной, венчанной с ним, и на этом дело заканчивается, дальше не сильно интересует. Она очень любит своего мужа, он — священник, она это принимает, но сама, может быть, пока не готова принять всё то, что предлагает Церковь.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Вопрос, конечно… Даже не вопрос, а такие случаи есть. Насколько они возможны, вообще, в Церкви, я не берусь сказать. Мне кажется, что священник всё равно по сути своего служения должен быть открыт в первую очередь своей семье, вся семья — это домашняя церковь. Если в домашней церкви непорядок, если ее нет, если все живут, как им вздумается, по своему собственному уставу…

А. Пичугин

— Почему? Там же любовь может быть?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Вполне. Но тогда любовь покрывает всё. И в данном случае этот священник окрылен, вдохновлен этим самым благодатным ощущением этого единства в своей семье, то он несет дальше эту любовь на приход. Для такого священника это не проблема. И у таких прихожан на таком приходе проблем не будет. Проблема там, где нет любви.

Л. Горская

— Так хорошо сказали, что даже добавить нечего.

А. Пичугин

— Да. И тут мы с Елизаветой замолчали. Да, тут не поспоришь.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Я хочу сказать… На самом деле тут надо немножко разделить эту открытость и закрытость. То есть для чего вообще это нужно? Мы же не должны забывать цель, ради чего христианин на приходе, священник ли, паства ли или какой-то просто случайно зашедший человек. Во Владимирской губернии на одном храме висит замечательное объявление: «Дорогие прихожане! Мы рады видеть вас в неподобающей одежде, с неподобающей косметикой на лице, с неподобающим внешним видом и прочими «не». Заходите к нам, мы всем рады в нашем храме!»

А. Пичугин

— Ой, какие чудесные! А где это?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Это в одном из храмов Владимирской губернии.

А. Пичугин

— Ну, потом после эфира расскажете.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Поэтому есть такое «от обратного». То есть, у нас нет границ, которые мы могли бы поставить — сюда можно, а сюда нельзя.

Л. Горская

— Это как в моем любимом и дорогом Ионинском монастыре в Киеве висит на дверях табличка, что видео и фотосъемка разрешена, а вот замечания делать нельзя.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Очень остроумно. (Смеется.) Вот в этом смысле некая креативность наших прихожан иногда очень восторгает и, так скажем, вдохновляет на широту души, которую, кстати, надо бы иногда и сузить.

Л. Горская

— Да, вообще, масса таких примеров. Сейчас, немного уходя в сторону… В замечательной Нило-Столобенской пустыни, на Селигере, прекраснейший монастырь, всем советую посетить, кто не был. Там, например, есть «кошкин дом» — это у них комната, где они привечают бездомных кошек, и даже ветеринарный кабинет, где они их лечат и т.д. И они этих кошек раздают.

А. Пичугин

— У нас тоже при храме есть дом для кошек. Правда, ветеринарного кабинета нет, но есть «кошкин дом», его называют «коттедж».

Л. Горская

— Такие проявления говорят о том, что есть жизнь!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Вот-вот! И она жизнь творчества! Мы этого, может быть, тоже коснемся в процессе нашей беседы. Просто чтобы упорядочить наш разговор… Дело в том, что священник должен понимать, что есть троякое служение на приходе. И, вообще, любой человек должен это понимать. Есть миссионерство ​— это то благовестие, та попытка поделиться радостью богообщения, которая свойственна, в общем-то, любому человеку, который вприпрыжку после службы, после Причастия, с «крыльями за спиной» готов разнести эту радость всем и вся: поиграть в футбол, посидеть посмотреть какой-то фильм, обсудить за чашкой чая какую-то книжку или телепередачу. Всё это является миссионерством в самом широком смысле слова. Это могут быть знакомые или незнакомые люди. Везде, конечно, должен быть такт, должны быть воспитанность и некая интеллигентность разговора, безусловно. Второе, что существует — это катехизаторство. То есть, когда человек приходит и чему-то учится, и священник обязан его научить. Он тоже как наставник, учитель, катехизатор. И не только священник, но и многие другие церковные люди: старые прихожане, попечительский совет, воскресная школа — всё это катехизаторство. Это уже непосредственное приобретение навыков церковной жизни и некой суммы знаний. Но есть ещё и духовничество, которое есть, в общем-то, непосредственное служение для самого священника и является основным его стержнем и крестом. И здесь уже самая «горстка» прихожан, которая действительно знает, зачем они пришли в храм, и где тот источник благодати Духа Святого и радости этой бесконечной, без которого невозможно ощущать себя христианином каждый раз.

А. Пичугин

— Протоиерей Дмитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летове — гость программы «Светлый вечер». Лиза Горская и Алексей Пичугин. Через минуту мы продолжим.

А. Пичугин

— Продолжаем нашу программу. Мы сегодня говорим о священниках на приходах, о том, как живут священники среди прихожан и какая у них жизнь за пределами богослужений. Смотрите, ведь бывают многоштатные приходы…

Л. Горская

— Какие?

А. Пичугин

— Многоштатные. Я не успел уточнить, Елизавета. Это когда несколько священников. Вот у вас такой приход, например. Или если уж мы говорим о городских храмах, то тут почти всегда такая история. Всё-таки то, что мы обсуждали до этого, это взаимоотношения прихожан и их единственного священника. А когда в храме священников много, как здесь быть? Приход делится — кто-то ходит к одному, кто-то к другому, кто-то к третьему…

Прот. Дмитрий Кувырталов

— В городских приходах, вообще, понятие настоятеля не ключевое для приходской жизни. Настоятель — это некая административная должность, он несет на себе ответственность за оборот документов перед священноначалием, если уж так совсем сузить. И поэтому с настоятелем может быть даже большинство прихожан не знакомо в лицо.

А. Пичугин

— Ну как не знакомо в лицо? Он же воскресные службы обычно возглавляет, если он никуда не уезжает.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Как бы должен возглавлять и воскресные службы, и обычные. Но бывают на месяц командировки. Особенно при Святейшем Патриархе в городе Москве, там очень много интересного происходит с настоятельством. Они всегда поздравляют Святейшего в Храме Христа Спасителя на Пасху и на Рождество, они везде присутствуют на важных мероприятиях. А приход остается сам по себе. На приходе есть огромное количество духовенства, которое несет те самые духовнические, катехизаторские, миссионерские послушания. И здесь паства, так скажем, благополучно (так как у нас люди достаточно разумные) по складу своего характера распределяют свои нравственные усилия тому или другому священнику. И вот здесь как раз поговорка «каков поп — таков и приход» прекрасно очень иллюстрируется. Один священник — строгий, угрюмый, собранный и очень немногословен. Другой священник радушен, открыт, улыбчив и снисходителен. Третий священник образован и очень эрудирован и может на любой вопрос дать ответ. Разные люди ходят к разным священникам. Один любит долгие обстоятельные службы, другой — очень быстрые, сокращает их. И это, и то уместно на приходе!

А. Пичугин

— Каждый найдет своего!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Конечно! Приходят, спрашивают: «Батюшка, а когда ваша служба?» — «Тогда-то, тогда-то» — «Замечательно!» Хотя, конечно, это не совсем верная практика. Всё-таки служба универсальна по своему содержанию, значению, цели. Поэтому выбирать священника, который будет возглавлять службу — это некорректно, это нецерковный подход, на самом деле. Но вопрос исповеди, душепопечения и общения уже такого, может быть, и неформального вне прихода — это, конечно, никто никакому прихожанину, и тем более батюшке, никто запретить не может.

Л. Горская

— А уточните, что значит выбирать священника, который будет возглавлять службу, это неправильно?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Дело в том, что на некоторых приходах я знаю такую практику. И в московских храмах, и даже в монастырях есть такое некое негласное следование за своим священником. То есть, узнавая богослужебную череду своего батюшки, некая стайка прихожан (в основном, это прихожанки) следует каждому его шагу. И куда бы батюшка ни поехал, они всегда рядышком. Может быть, это и неплохо. Например, был такой замечательный случай в Валаамском монастыре. Святитель Феофан Быстров — духовник царской семьи, уже прославленный, он очень действительно соответствовал своей фамилии — у него был настолько емкий и быстрый ум, схватывал огромные пласты информации и читал молитвенное правило очень быстро. Как ни парадоксально, у него уходило буквально несколько минут на вычитывание правила ко Причастию, утренних и вечерних молитв. И он находился в Валаамском монастыре, а там ходил однажды старец Зосима — будущий известный иеросхимонах, который потом вытаскивал жребий за Патриарха Тихона. И за этим старцем ходило огромное количество женщин, в буквальном смысле толпа, несколько десятков человек. И владыка Феофан, читая молитвенное правило, увидел это шествие. Отец Зосима шел впереди, а за ним шло огромное количество женщин. Владыка Феофан, не желая сходиться с этим шествием, отошел в сторонку, спрятался за сосну, продолжая читать свое молитвенное правило. Но помысел у него такой был: «Надо же! Сколько женщин идёт за старчиком!» А когда старчик прошел и женщины отошли в сторону, миновало это шествие, старец обернулся и крикнул через весь лес: «Так и за Христом ходили!» На что святитель Феофан понял, что тот даже помыслы его прочитал смутительные. В этом ничего плохого нет, что ходят люди за батюшкой — это такое нечто сокровенное, верность, как у жен-мироносиц. Но везде есть своя мера. И, безусловно, такт никто не отменял у этих прихожанок и вообще у прихожан, которые часто без всякого предупреждения вваливаются в священнический быт.

А. Пичугин

— А вот это, кстати, очень такая тема щепетильная.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Да. И часто неожиданно, когда… Батюшка, например, не часто дома ходит в подряснике, в церковном облачении, поэтому для некоторых прихожан тоже бывает некая оторопь, когда они первый раз видят батюшку в тренировочных штанах или в какой-то майке с коротким рукавом.

А. Пичугин

— Полностью всё-таки у нас редко сейчас увидишь батюшку на улице в церковном облачении или в рясе.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Уже больше 10 лет нашему храму в детском доме «Молодая гвардия». И однажды староста этого храма, директор детского дома, с которым мы общались почти 18 лет, вот буквально полгода назад увидел меня не в священнической одежде. И для него это был шок: «Батюшка, я вас впервые так вижу!» То есть для церковных людей это бывает некоторой неожиданностью.

Л. Горская

— Да все по-разному воспринимают, мне кажется.

А. Пичугин

— Да. Я всё-таки хотел вернуться к той теме, когда на приходе много священников. Может быть, это не совсем корректный вопрос, но когда видишь со стороны как прихожанин, что к одному священнику стоит условно 50 человек на исповедь, к другому — 10, а к третьему — 5. Вот у этих — второго и третьего, не возникает ли чувства зависти или ещё какого-то другого чувства? Потому что к их собрату, такому же точно священнослужителю, стоит такая толпа, все хотят именно к нему попасть.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Это проблема, я бы сказал, внутренней христианской совести, которая касается на самом деле не только священников. Для меня всегда поразительно, когда стоят 50 человек к одному священнику, а к другому — 10, и эти 10 уходят, а 50 остаются ждать своего священника. Так что здесь палка о двух концах, тут есть как бы оборотная сторона медали. Если люди готовы ждать несколько часов, пока они не поисповедуются у того, у кого они хотят, опять же, это их собственный выбор.

Л. Горская

— И опять же, те, кто ушли, уже могут как-то присесть, а тот священник, который остался, вынужден еще несколько часов провести на ногах.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— А что касается священников, есть ли зависть или нету… Мне всё-таки кажется, что каждый священник, являясь иконой Христова жертвенного служения, так или иначе всё равно должен себя соотносить с тем (особенно во время исповеди) идеалом евангельской жизни, о котором, в общем-то, мы не просто говорим, но и являем этот идеал. Мы должны являть его своим служением. Каждый священник — предстоятель на службе, как капитан корабля. Понятно, что целая команда управляет кораблем, но без капитана он не тронется. Также и священник, давая первый возглас и т.д. Но он также и как камертон духовной жизни. Видно, как священник молится, какая у него мимика, какие жесты. Даже стоя спиной к людям, люди видят, молится ли священник сейчас или праздно парит мыслями и мечтами где-то в храме. Это со стороны удивительным образом видно. Один пожилой священник мне показал это со стороны, говорит: «Вот, посмотри, люди все стоят, они не видят священника в лицо, а видят только силуэт его облачения. И это облачение либо воспаряет, как крылья, либо оно все время болтается на нем, как на вешалке. И видно, что один священник молится, а другой, к сожалению, праздно пребывает на службе или занимается какими-то иными отвлеченными делами».

Л. Горская

— Но вот интересно, на самом деле, есть ещё такой феномен, что артиста, который играет священника, как его не наряди, как он ни правдоподобно со стороны будет выглядеть, все равно по нему видно, что он не священник.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Поразительным образом! Да, выдает взгляд. Всё-таки это тонкая мимика. Видно, что человек, который стоит у алтаря, обожжен благодатью, в хорошем смысле слова, он — иной. И эта инаковость оттого, что он лицом к Богу стоит часто, и это он делает искренно. Насколько плодотворно он это делает — это уже вопрос его личной духовной зрелости, но он же всё равно как сталевар у печи обожжен.

А. Пичугин

— Я вспоминаю… Если взять пример из советского кинематографа, где часто священники показаны в таком нарочито комичном виде…

Л. Горская

— Нет, там-то специально.

А. Пичугин

— Да. Особенно в фильме, например, «Королева бензоколонки». Сложно представить такого батюшку. Я уже несколько раз вспоминал в наших программах этот фильм, он называется «Конец света», его практически никто не знает, он прошел почти незамеченным, это первая роль в кино Станислава Любшина — он играет молодого священника, которого прислали… Есть два таких фильма в советском кинематографе мне известных — это фильм Кончаловского «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж», где весь фильм это, собственно, не профессиональные актеры, а массовка из колхозников Горьковской и Владимирской области. Так и здесь, это массовка из крестьян Ярославской области. 60-е годы, еще живы те, кто помнит старую традицию, показан ещё не разрушенный храм, сейчас он снова восстанавливается, а долгое время он в руинах лежал. А там он еще не разрушен, 60-е годы. И вот присылают по сюжету фильма молодого священника, который только-только после семинарии, из города в это село, его взаимоотношения с прихожанами. Играет Станислав Любшин. И там показаны некоторые моменты богослужения, которое он как бы совершает. Я хочу сказать, что, видимо, просто Любшин сильно интересовался, может быть… Я не знаю ничего о его жизни, но я могу себе представить, что это настоящий священник и что это кинохроника, а не художественный фильм.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Но поразительные все-таки случаются исключения из правил, которые подтверждают наличие самого правила. В любом случае, священник на приходе — это камертон духовной жизни. В этом смысле «каков поп — таков приход». Безусловно, если и сам священник ведет духовную жизнь, то на приходе знают такие вещи, как послушание, благословение, смирение, благоговейная тишина, молитва, когда надо замолчать на шестопсалмии, и, наоборот, вытянуть спину на полиелее, и подойти помазаться…

Л. Горская

— Извините, сейчас опять перебью вас. По поводу шестопсалмия и замолчать… Фактически же шестопсалмие — это центральный богослужебный момент Всенощной… Всенощной?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Правильно, Всенощного бдения. Да, это на Утрене в самом начале.

Л. Горская

— Но почему-то во многих храмах именно в этот момент срывается с мест часть прихожанок и идут по всему храму тушить свечи, расталкивая тех, кто пытается в этот момент как-то молиться, сосредоточиться на словах. Это что за явление?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— На шестопсалмии в храме выключается свет. Это такая максимальная собранность, потому что псалмы — это плач души к Богу. И, конечно, недвижимый такой трепет, огонь свечи еле-еле теплится, но всё-таки не гаснет. И поэтому замирают все наши душевные чувства, выключают свет в храме. Но чтобы чисто технически этот свет выключить... есть даже не просто очень ревностные прихожане, а те, которые даже наперегонки ревностные, в отношении тоже, видимо, со своим батюшкой… То есть кто быстрее выполнит послушание, выключив весь свет. Понятно, что на пути иногда встают очень бестолковые молитвенники, которых надо расталкивать. Бывают комические случаи, конечно. И особенно это касается трудников храма, которые вынуждены, невзирая на часть службы, на время в году (Великий Пост, Пасха и т.д.), исполнять всё равно свои обыденные какие-то поручения, послушания.

Л. Горская

— Вот это был мой следующий вопрос. Я хотела вас попросить рассказать вообще о структуре прихода. Как он устроен? Что там внутри его есть? Ведь там же есть своя административная организация, своя отчетность, бухгалтерия, плюс куча послушаний и т.д.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Конечно! Ведь приход — это не только богослужения, это ещё и огромная хозяйственная жизнь огромного масштаба. И чем многолюднее приход, тем удивительнее переплетение этой самой хозяйственной жизни. Например, мы тут совсем недавно столкнулись с количеством кружков и разных секций у нас на приходе. Их около десятка — от ледового катка до селигерского клуба. Это и рукопашный бой, и хор, и фольклор, и рукоделие, и шахматы, и чего там только нет. И все эти люди, мягко говоря, требуют организации — помещение, уборка, расписание. Количество человек там за десятки переваливает — это только организаторов, и с ними тоже надо разговаривать. Это водители, это те, кто готовит…

Л. Горская

— Наверное, и по-человечески их надо как-то разводить тоже, в смысле мирить и т.д.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Конечно, количество этих недоразумений между людьми хватает, потому что все почему-то жаждут слова священника, настоятеля, не принимая в расчет какие-то рациональные, разумные слова трудников храма. «Нет, вот батюшка мне скажет так-то и так-то, тогда…» И тут возникает огромное количество конфликтов, который батюшка вынужден просто таким недоуменным взглядом и пожатием плечей разрешать, потому что… «Да, батюшка, всё-таки так?» — «Да, всё-таки так!» — «Да, благословите!» Но это такая некая незрелость прихожан. Конечно, на приходе огромное количество тех трудников, которые к богослужению не имеют никакого отношения. Допустим, тот, кто в трапезной готовит праздничное угощение. Служба сама по себе, а готовка сама по себе. Но в Бородинском монастыре, например, была такая замечательная схимонахиня Рахиль, которая несколько десятилетий, по-моему, не была на службе, потому что она все время несла послушание в трапезной. И она Литургию знала наизусть, и по звону колокола она ориентировалась, какая идёт часть службы, и она прочитывала про себя эту часть службы, моя котлы, готовя еду и т.д, Она была причислена к лику святых недавно, лет 10 тому назад…

А. Пичугин

— А жила она когда?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— В начале XX века.

А. Пичугин

— Протоиерей Дмитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летове — гость программы «Светлый вечер», здесь на светлом радио.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Мы говорим о тех отношениях на приходе, которые очень связаны с священническим служением. Мы невольно связаны с этим вопросом, потому что это 90% быта. И этот быт священника, быт прихожан целиком и полностью формируется на кухне — там, где можно попить чайку, где можно согреться теплой беседой, где можно себя, скажем, после службы как бы утешив, пообщаться с огромным количеством своих близких знакомых. Ведь приход — это община, которая между собой общается очень редко, и они скучают. На службе разговаривать нельзя, по выходе со службы все торопятся сесть и уехать, и этого места для чаепития, места для общения почти не бывает. И хороший приход, и милость Божья, если на приходе есть это место, где можно собраться и пообщаться.

А. Пичугин

— Очень удачно, что этот вопрос можно сейчас задать. Вы — настоятель одного храма на протяжении уже 25 лет.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Да, 23 года.

А. Пичугин

— С 1992-го, по-моему?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— С 1993-го года. Храм с 1992-го года, а я с 1993-го.

А. Пичугин

— И вы в этом храме прошли через все этапы становления приходской жизни. А много ли времени ушло у вас на создание прихода, на создание каких-то условий внебогослужебного досуга?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Это такая стихия. Начинается всё, если говорить о личном опыте… Мне кажется, что не всегда личный опыт бывает поучительным, он просто может быть как один из вариантов. Но всё-таки начинается всё с домашней семьи, с домашней церкви, с домашних церковных, духовных отношений, когда есть задача у папы и мамы (папа — священник, мама — матушка) своих детей воспитать в Церкви и оставить их в Церкви, невзирая на все эти стихии мира сего. И эта проблема решается, как ни парадоксально, формированием круга общения своим собственным детям. И этот круг общения должен быть не богослужебный, а внебогослужебный. То есть на службе и так понятно, что они стоят — папа здесь, мама здесь. А после службы вопрос досуга действительно является открытым для огромного количества людей, потому что нет внутренней дисциплины, нет культуры, нет навыков, нет жизненного уклада. Мы каждый раз новый уклад придумываем себе сами… Как отец Максим Перевезенцев говорил, что каждый день можно самому себе этот уклад менять, раз уж в такое время мы живем.

Л. Горская

— Это во-первых, а во-вторых, привычная система организации досуга граждан разрушена. Она же была!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Была, и в советское время даже была.

Л. Горская

— Да, а сами себе организовывать и структурировать досуг люди разучились уже в поколениях.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Это такая, скажем, неспособность человека сорганизовать себя самого. Но так или иначе, в Церкви это решается. И когда возникла эта небольшая среда общения внеприходского и внебогослужебного у наших детей, то наши дети (и не только уже наши, но и приходские) стали формировать уже новые сферы, концентрические круги такого общения. Таким образом огромное количество молодых прихожан наполнило наш приход где-то в самом начале 2000-х годов. Но это, простите, уже было 15 лет тому назад. Этим молодым прихожанам сейчас уже под 30 лет.

Л. Горская

— А кому-то за 30.

А. Пичугин

— Кстати, да.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Да. Эти люди уже замужем, женились, они уже привели своих детей, и эти дети уже учатся в нашей воскресной школе, это уже следующее поколение. И можно представить себе эту арифметическую прогрессию, по которой возрастает количество прихожан, только потому, что этот храм нам родной, что «в этот храм ходит тот-то и тот-то, и мы тоже пойдем в этом храм в воскресенье».

А. Пичугин

— А много у вас прихожан, которые вместе с вами с 1993-го года?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— С десяток наберется.

А. Пичугин

— Это прилично!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Потому что это тот самый десяток, который тогда и ходил со мной. Скончались всего лишь 2-3 человека. Я тоже думал, что в основном это люди взрослые уже, кому-то было за 50 тогда, кому-то было под 70. Но по милости Божьей… Кому-то сейчас под 90, а кому-то за 70, и все они такие же наши прихожане. Кто-то болеет, кто-то куда-то переехал, но все равно мы в очень хороших отношениях. К сожалению, есть и были (на каждом приходе такое есть) трагические разлады, когда всё-таки кто-то уходит из прихода, не уходя из Церкви, просто меняя приход по разным несложившимся отношениям, какой бы священник замечательный и хороший не был…

А. Пичугин

— Всякое бывает, все же люди!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Да. И люди разные бывают. Иногда врозь легче и лучше молиться, чем вместе, как это ни парадоксально.

А. Пичугин

— А как вы считаете, насколько оправдана такая ситуация, когда священника из храма переводят на другой приход, и часть прихожан (пускай, это будет даже далеко) уходят из храма вместе с ним, туда, на какой-то пусть даже очень дальний..?

Л. Горская

— Это обычное явление.

А. Пичугин

— Да. А новому настоятелю нужно всё заново выстраивать.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Если это не конфликтная ситуация…

А. Пичугин

— Нет, не конфликтная, а именно просто перевели священника.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Конечно, это негативное явление. Связано оно с администрированием, и кому-то как-то, по каким-то причинам, понадобилось священника перевести. Чаще всего, это бывает не по просьбе священника, а просто как бы перед фактом его ставят. Это трагичное явление, и оно явление, в общем-то, последних времен, последних 20-летий, когда административное управление в Церкви стало преобладать. До революции администрирование, к сожалению, было нормой, но священника с прихода на приход не переводили — только в исключительных случаях.

А. Пичугин

— Это как архиерея с кафедры на кафедру.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— А в советское время намеренно переводили. А сейчас нет ни того дореволюционного уклада, ни советского.

Л. Горская

— А почему в советское время намеренно переводили? Чтобы не приживался или чтобы не привыкали?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Именно для того, чтобы никогда паства не могла привыкнуть к своему священнику, чтобы не было этой проповеди благовестия, этой живой непосредственной связи между священником и его паствой, духовными чадами. Это трагичная, на самом деле очень болезненная против Церкви диверсия. Она, в общем, принесла свои страшные плоды, когда священник… Даже молодые священники сейчас считают, что их задача просто служить, а после службы можно снять подрясник, сесть в машину и покатить по своим делам. Эти дела бывают, мягко говоря, не связаны с церковным обиходом, жизнью. Но, к сожалению, это очень часто наблюдалось, когда молодое поколение священников где-то в середине 2000-х стало приходить на служение к Богу. Их интересует только зарплата, только административные отношения и, в основном, самый минимум обязанностей, который они должны делать. И то эти обязанности должны быть проговорены, прописаны, нет никаких внутренних регламентов, сокровенных богобоязненных или жертвенных шагов в отношении паствы.

Л. Горская

— Мне в этом отношении повезло. Я росла, если можно так сказать, в храме. Я взрослела в храме, где священники после службы брали Святые Дары, садились в машину и ехали в больницы. Таких тоже много, я просто всегда как бы прошу всех об этом помнить, что есть много хороших, прекрасных людей…

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Есть очень много замечательных священников. Сейчас очень много антиклерикальных настроений, что «батюшки такие, сякие…»

А. Пичугин

— Они разные!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Мне хочется, конечно, всегда оправдать всех батюшек, но нет в этом необходимости. Все люди разные, у каждого есть свой талант, свой дар, своя харизма. У каждого священника есть свое особое служение. Есть священники, которые двух слов на проповеди связать не могут, а есть те, кто замолчать не могут. И те и другие нужны в Церкви. И те и другие должны говорить. Один — поступками, а другой — словами. И как Господь в Евангелии даже про фарисеев говорил: «По поступкам их не творите, а по словам — как говорят, делайте, но только по делам их не делайте». Священник — это тот, кто связан с Богом напрямую. Тут есть такой сокровенный момент именно православного мироощущения, что священник никогда не является иерархической ступенькой к Богу, то есть Бог не ближе к священнику, чем к какому-то прихожанину. Дух Святой непосредственно касается сердца человека, а не по иерархической его приближенности к данному духовнику, священнику, настоятелю, архиерею, Патриарху или удаленности от него. Каждый священник — такой же христианин, такой же раб Божий или чадо Божье, который ищет Духа Святого, ищет благодати. И, в меру его усердного служения, эта благодать ему преизобильно подается свыше, и не по каким другим обстоятельствам.

Л. Горская

— Вы знаете, я еще хотела спросить. Вот, допустим, человек первый раз в жизни зашел в храм. Люди, которых он видит в храме, кто они? Кто-то у подсвечника стоит, кто-то поет, кто-то… Возвращаясь к внутренней структуре прихода… Из чего состоит жизнь храма во время службы, например?

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Очень сложно сориентироваться «первопроходцу», то есть первый раз пришедшему в храм человеку, что ему вообще там делать. Перво-наперво, озираясь вокруг, он просто встает возле какой-нибудь иконы и тихонечко краем глаза наблюдает, что и как. Но я наблюдаю сейчас по своему храму: много людей, десятки людей, в течение дня заходят в храм, не являясь нашими прихожанами (я, вообще, их в первый раз вижу), просто стоят молча у одной из икон, поставив свечу, иногда просто без свечи. Они могут стоять 15 минут, полчаса, час иногда, без молитвослова, без всего как-то они молятся перед этой иконой. Это массовое явление сейчас, для них это общение с Богом непосредственное. Храм — это место особого присутствия Божьего, это каждый человек знает. Это тот минимум необходимый, которого достаточно, чтобы человек ощутил благодать на этом месте. А дальше, если он хочет более предметно узнать, как отслужить молебен той или иной иконе, как подготовиться к Причастию и исповеди, то, по большому счету, можно обратиться к любому из прихожан, в которых ты более-менее как-то видишь стоящего как бы на своем месте или убирающему подсвечники, или с ведром где-то проходящему. И по идее, каждый из таких прихожан или трудников храма должен дать исчерпывающий ответ на любой вопрос.

Л. Горская

— А если огрызнуться в ответ? Такое тоже бывает, к сожалению.

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Бывает. Конечно, совет дать сдачи не очень здесь уместный, но бывают люди очень остроумные, бывают люди и язвительные, и можно всегда как-то или парировать или в конце концов всё-таки понять, что ты пришел к Богу, а к Богу высокая лестница. И первая ступенька на этой лестнице бывает иногда очень трудной, может, самая трудная. И преодолеть эту нашу невнимательность, наши грубости, наши оговорки и т.д. (имеется в виду трудников церковных) — это необходимый этап, лично для тебя данный Богом. Каждый человек есть личность, который непосредственно общается с Богом на «ты» и без всяких посредников. Поэтому, если я в данном случае один урок какой-то ощутил, меня кто-то осадил или резко мне что-то ответил, значит моя страсть — раздражительность, обидчивость и т.д. сейчас требует врачевания, прижигания — это пластырь, йод, зеленка на мою страсть. Один замечательный батюшка отец Димитрий Дудко рассказывал случай своего прихожанина, который искал истинную Церковь. Сначала он пошел к католикам, те посадили его, рассказали про Евангелие, про устройство в Церкви, как всё положено. Он говорит: «Мне всё очень понравилось, все очень вежливые, предупредительные». Потом решил зайти к протестантам. Те, вообще, как курица с яйцом с ним носились, из общины в общины: тут чай попили, тут поговорили, тут песню спели, тут какой-то стишок выучили. Всё было так замечательно. А потом он пришел в православный храм и на него зашикали: «Не там встал! Не туда пошёл! Ты что делаешь?» И он понял, что здесь что-то есть.

Л. Горская

— Что-то прячут!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Что-то здесь такое таится, что все на охране стоят этого самого чего-то.

А. Пичугин

— Спасибо! Мы напомним, что протоиерей Дмитрий Кувырталов — настоятель храма Архангела Михаила в Летове был гостем программы «Светлый вечер». Лиза Горская —

Л. Горская

— Алексей Пичугин!

А. Пичугин

— Всего хорошего!

Прот. Дмитрий Кувырталов

— Всего доброго! До свидания, дорогие радиослушатели!