У нас в гостях был польский композитор, пианист, лауреат премии Грэмми Влодек Павлик.
Мы говорили с нашим гостем о его творчестве, о христианских мотивах в его музыке и о впечатлениях от визита в Москву.
А. Пичугин
– В студии светлого радио приветствуем вас мы, Лиза Горская...
Л. Горская
– И Алексей Пичугин.
А. Пичугин
– Здравствуйте. И с удовольствием представляем нашего гостя. Ближайший час в этой студии вместе с нами и с вами проведет Влодек Павлик, польский композитор, пианист, лауреат премии Грэмми. Здравствуйте.
В. Павлик
– Здравствуйте.
А. Пичугин
– Здравствуйте. Добрый вечер.
В. Павлик
– Добрый вечер.
Л. Горская
– Ну сначала давай поговорим о Грэмми. Потому что Грэмми в таком стиле музыкальном как джаз, традиционно американском направлении, где множество прекрасных американских музыкантов, каждый год выпускаются какие-то сотни, тысячи хороших дисков. И вдруг поляк получает джазовый Грэмми – ну как бы это фантастика какая-то. Вот расскажите про это поподробнее.
В. Павлик
– Да, это случилось в 2014 году, в Лос-Анджелесе. Диск с моей музыкой под заглавием «Ночь в Галиции» получил награду «Грэмми» в категории джаз. Это, учитывая многие факторы, очень большая награда, большая честь. Во-первых, впервые в истории премии «Грэмми» и польского джаза это было впервые, когда ее получил поляк. Во-вторых, для меня лично огромный успех на американском рынке – поляк получает премию «Грэмми», это не каждый день случается. И скорее всего вот именно с этой точки зрения это для меня очень важно.
Л. Горская
– Я хотела спросить, когда вы определились, когда вы поняли, что джаз это ваше, что это именно ваше направление в музыке? Это было в процессе учебы или раньше, в детстве? Вот некоторые музыканты у нас бывают в гостях, они говорят, что они там в пять лет поняли, что вот они хотят быть пианистами. Вот как у вас это происходило?
В. Павлик
– Мое приключение с джазом началось довольно рано. Уже в 10 лет я обнаружил, что меня клонит к импровизациям. Но одновременно я учился в музыкальной школе в Польше, я изучал классическую музыку. Я выпускник музыкальной академии имени Фредерика Шопена в Варшаве по классу фортепиано. Моим преподавателем была лауреат Шопеновской премии Барбара Гессе-Буковска в 1949 году. Джазом я занимался, можно сказать, параллельно. Так более серьезно я занялся джазом после того, когда я уехал из Польши. В 1984 году я уехал в Гамбург и там уже учился в джазовом направлении, с тех пор джаз является главным направлением в моей жизни.
А. Пичугин
– Я как раз посмотрел статистику сейчас по годам: с 59-го года, когда была учреждена премия Грэмми в номинации джаз, до – здесь, к сожалению, приводится только до 2003-го, хотя это Википедия и, в общем, понятно, что в остальные годы там, 15 лет, тоже эта номинация вручалась. Не было за это время, с 59-го до 2003 года ни одного номинанта, вернее ни одного лауреата не американца. Так что...
Л. Горская
– Вот о чем речь.
А. Пичугин
– Пан Павлик, это и вдвойне, мне кажется, ваша огромная заслуга в этом.
В. Павлик
– Можно сказать, что это еще награда для Европы.
А. Пичугин
– Да-да, конечно.
В. Павлик
– Нет, конечно. Я шучу.
Л. Горская
– А как отличается ваша жизнь до Грэмми и после?
В. Павлик
– С моей точки зрения, с моей пассии, любви к музыке ничего не поменялось. Для меня музыка была и остается самым-самым главным. Это было мое увлечение уже с детства. И несмотря на то, получил я премию «Грэмми» или не получил, я в дальнейшем делаю то, что для меня самое главное, выполняю свою любовь к музыке, свое призвание. После получения премии «Грэмми» я просто получил больше популярности, стал более популярен и в Польше, и за рубежом. Стали больше интересоваться и искать мою музыку, потому что оявились возможности больше концертов, больше контакта со слушателями, которых раньше я не знал. Я получил возможность очень интересных встреч.
А. Пичугин
– А это первый ваш приезд в Россию? Я знаю, что вы... Нет, в России вы были, в Москве вы не были.
Л. Горская
– В Калининграде.
В. Павлик
– Я был в России, был в Калининграде. В Москве я впервые. Прошедший концерт был моим первым концертом в Москве.
А. Пичугин
– Мы с коллегами, вот в том числе Елизавета и я, и еще несколько наших коллег были на этом концерте – это, конечно, совершенно фантастическое событие. Потому что я, честно говоря, не сразу понял, что речь идет именно об импровизации.
В. Павлик
– Да, импровизация это, можно сказать, это мой товарный знак, это мой логотип. Я импровизирую, и можно сказать, что у меня такие способности: я спонтанно обрабатываю музыку во время концерта. Я думаю, что поэтому именно джаз это моя стихия, потому что элемент импровизации один из самых существенных, если не самых важных основоположений этого направления. Это для меня большой вызов и заодно возможность управлять музыкой в разных направлениях. Поэтому каждый концерт у меня отличается, нет одинаковых концертов. Вчера во время концерта я тоже я импровизировал. Я играл музыку, связанную с местом этого музея Пушкина и связанную с праздником, с днем 11 ноября, поэтому именно вот эту музыку я подобрал под эти два мероприятия.
А. Пичугин
– И я думаю, что самое время нашим слушателям дать возможность замечательную послушать творчество пана Влодека Павлика. Я думаю, что мы сейчас с вами послушаем композицию «Night in Calisia» – это заглавная композиция с альбома, который в 2014 году получил Грэмми. Ну вот собственно она так и называется: «Night in Calisia».
А. Пичугин
– Итак, мы продолжаем нашу программу. Сегодня, я напомню, в этой студии Влодек Павлик, композитор, джазовый композитор, пианист, лауреат премии Грэмми в номинации джаз 2014 года. И в продолжение впечатлений о концерте недавнем, на котором мы с коллегами, в том вот числе Лиза, я были, меня на этом концерте еще и поразила моя коллега, дорогая Лиза, которая потом подошла к пану Павлику, и я так понял, что кроме Лизы в зале никто не понял, что произошло. Потому что там, я так понимаю, прозвучала какая-то интерпретация на Окуджаву и на один фильм, название которого я, кстати, тоже не помню. Но в зале это никто не понял, кроме Лизы. А это было точно вот то, что было задумано Влодеком Павликом?
Л. Горская
– Ты зачем меня смущаешь?
А. Пичугин
– Я тебя не смущаю, но ты подробней расскажи, как это было. Потому что ну это было классно, действительно классно.
Л. Горская
– Почему ты это мне адресуешь? Ты меня смутил очень сильно сейчас.
А. Пичугин
– Ну и сиди, смущайся. А мы тогда поговорим о современных тенденциях, тоже ведь очень интересно, что сейчас в Польше с джазом, с классической музыкой. Несколько лет назад у нас в России стало проводиться много фестивалей и джазовой, и классической музыки, чего не было... Ну они были, вернее, но их было совсем немного. А сейчас эта традиция, она и с классической музыкой возрождается, с джазовой музыкой она к нам приходит. И хочется надеяться, что это будет традицией со временем. А вот как в Польше обстоят дела с джазом, с классической музыкой? С большой музыкой, так скажем.
В. Павлик
– Джаз в Польше обладает длинной и очень богатой традицией. Джаз во время Польской Народной Республики играл роль лица музыки контрастирующей, антисистемной музыки и вместе с польской фильмовой школой, так называемой школой польского фильма, он воспринимался как антисистемные действия с главными личностями этого вот направления, как, например, Кшиштоф Комеда, джазмен, композитор и Роман Полански, режиссер. Они сотрудничали, они делали вместе фильмы, один был режиссером, второй создавал музыку. С этой перспективы традиция джаза все время жива. Джаз в Польше по-прежнему очень популярен и он имеет огромное значение для польской культуры. Мы слушаем джаз, то же самое касается классической музыки. В настоящее время это хорошие времена для музыки, как для джаза, так и для классической музыки.
Л. Горская
– А у меня такой вопрос. Ну джаз это в первую очередь импровизация, тем более для вас. Вот сейчас несколько раз прозвучала фраза, что джаз это нечто антисистемное – то есть это спонтанность, это импровизация, это антисистемность в каком-то смысле. Как это сочетается с жизнью музыканта, которая предполагает труд, систематический труд и дисциплину? Вы в жизни тоже импровизируете или это только музыки касается?
В. Павлик
– К счастью, только музыки импровизация касается. Всего не получается импровизировать. Но я не могу идти назад, я не могу летать. Можно помечтать, то есть и импровизировать. Музыка это абстрактное явление, вот в этом можно помечтать, в этом можно отрываться.
Л. Горская
– А можно такой вопрос. Сколько вы занимаетесь именно музыкой, чтобы ну вот да, у музыкантов и там, не знаю, у художников, у них чуть ли не ежедневные занятия. Вот сколько времени в вашей жизни занимают именно вот рутинные занятия? Или они для вас не рутина?
В. Павлик
– Я дам дипломатический ответ: столько, сколько надо.
Л. Горская
– А, секрет!
В. Павлик
– Секрет... Вот это, конечно, не тайна, так уже серьезно говоря. Мне нужно найти время как-то объединить жизнь с чемоданом в руках, в гостиницах с ежедневной практикой. Во время моей студенческой жизни у меня было больше возможностей ежедневно практиковаться. Но сейчас я не чувствую, что это настолько необходимо. Я стараюсь планировать занятия, чтобы иметь комфорт, ощущать, что действительно важно и тоже располагать временем для упражнений.
А. Пичугин
– В нашей стране джаз имеет тоже непростую историю. Вы говорили, что во времена Польской Народной Республики это была антисистемная музыка. В Советском Союзе тоже долгие годы это была музыка антисистемная. Сначала вроде бы, в 30-е годы, в 20-е появлялись первые джазовые оркестры, а потом все это запретили, и на протяжении нескольких десятилетий джаза в Советском Союзе не было, бытовала поговорка: «Сегодня ты играешь джаз...»
Л. Горская
– «Сегодня ты играешь джаз – а завтра родину продашь».
А. Пичугин
– Да. И несмотря на то, что мы уже росли в совершенно другое время, но даже эта поговорка, она как-то впиталась. В связи с этим вопрос: а вы знакомы и, быть может, у вас были совместные проекты, вы где-то выступали вместе с российскими джазовыми музыкантами?
В. Павлик
– Вот я буду говорить правду и только правду. На пути моей карьеры не было еще возможности сотрудничать с российскими джазовыми музыкантами. Я, конечно, об этом сожалею. Но я слышал о многих джазовых музыкантах, которые, например, проживают в Соединенных Штатах, но пока на моем пути не встречались, не было возможности совместной работы. Но надеюсь еще это все впереди.
А. Пичугин
– А у нас самое время послушать еще одну композицию. И как я понимаю, это будет композиция «Imagine». Мы все знаем эту замечательную композицию Джона Леннона, а это интерпретация Влодека Павлика. Все верно? Расскажите, пожалуйста, почему именно «Imagine», почему вы решили сделать свою версию этой знаменитой песни.
В. Павлик
– Мой новейший диск под заглавием «Songs Without Words» («Песни без слов») есть такое предпослание, которое, я надеюсь, излучает музыка, которую слушают слушатели. Я так подобрал музыку, чтобы она была насыщена положительными эмоциями, возможностью очистить свою зону, чтобы начать позитивно думать. «Imagine» это музыка, которая успокаивает, которая вводит в хорошее настроение, которая вводит позитивную энергию в пространство слушателя. У нас где-то в подсознании у всех слова, слова о мире без войн. Это, может, немножко наивно, но я думаю, что на это есть артисты, чтобы иногда напомнить о таких хороших, о таких положительных эмоциях в повседневной серой действительности.
А. Пичугин
– Итак, мы слушаем композицию «Imagine» в интерпретации Влодека Павлика, лауреата премии Грэмми, который сегодня у нас в гостях здесь, на светлом радио. А также мы, Лиза Горская...
Л. Горская
– Алексей Пичугин.
А. Пичугин
– Мы послушаем песню и вернемся к вам через несколько минут.
А. Пичугин
– Мы возвращаемся в студию светлого радио, дорогие слушатели. Я напомню, что сегодня вместе с нами и с вами здесь лауреат премии Грэмми, польский композитор Влодек Павлик, Лиза Горская, я Алексей Пичугин. Пока вот был это небольшой перерыв, мы вот вспомнили и концерт, который на днях был в Москве, замечательный. И все-таки еще раз, возвращаясь к мотивам Окуджавы, хотелось бы спросить. Я так понимаю, что творчество Окуджавы в Польше известно. Я, честно говоря, удивился, что в Польше знают Булата Окуджаву. Но и вдвойне интересно, а как он повлиял на вас?
В. Павлик
– Я представитель поколения, молодость которого выпала на время Польской Народной Республики. Вот у меня были тесные связи с поэтами, например, с Яцеком Качмарским, Царствие ему Небесное. Это у нас существовало явление поющих поэтов, так называемых бардов, как их определяли в Польше. А Булат Окуджава это один из важнейших представителей, это икона для того течения в Польше. Я очень много тогда аккомпанировал, я дружил с Яцеком Качмарским. Булат Окуджава приезжал в Польшу, у него была группа своих поклонников. А «Молитва» Окуджавы это был своего рода гимн молодежи, которая бунтовала и сопротивлялась тому, что доминировало тогда в культурной политике в Польше. И вот тексты и музыка Булата Окуджавы, она звучит мне в ушах и сегодня, и она дает мне вдохновение.
А. Пичугин
– Я очень люблю Яцека Качмарского, это один из тех музыкантов, чьи записи у меня всегда в машине с собой и я их, ну не каждый день, но несколько раз в неделю обязательно по дороге куда-то слушаю.
Л. Горская
– А я хочу спросить, кто еще вас вдохновляет? Раз уж мы этого коснулись.
В. Павлик
– Вдохновением является для меня то, что в данный момент меня вдохновляет. Это как будто линза, которая освобождает эмоции, которые я могу перевести на язык музыки. Это может быть книга, это может быть картина, пейзаж, женщина, мужчина, ребенок – это какой-то момент, который останавливается у меня в голове, что-то абсолютно абстрактное, что побуждает меня к творческой деятельности. Сложно сказать, что эти вдохновляющие вещи, они какие-то однородные. Они часто просто являются результатом просто жизни. Надо поймать момент и перевести его в музыку.
А. Пичугин
– Вы сказали про то, что в Польше был период, опять же во времена Польской Народной Республики, это поющие поэты. У нас же в Советском Союзе тоже были барды, это было целое явление в культуре 60-х, 70-х, 80-х отчасти годов, как раз куда и вписывался Булат Шалвович Окуджава. И я знаю, что в Польше есть замечательная певица Слава Пшибыльска, которая исполняла песни Окуджавы в свое время. И у нее в творчестве просто очень много песен Окуджавы, переведенных на польский язык.
В. Павлик
– Слава Пшибыльска – да, действительно, несомненно, она является одной из самых важных личностей этого направления поющих поэтов. Это направление, оно хорошо существует до сих пор, это, можно сказать, немножко польская специфика, польская специальность. В России феномен поющих поэтов, поющей поэзии тоже существует. И я думаю, что с польским они находятся как-то рядом. Нам свойственно выражать то, что близко к сердцу при помощи красивых слов и музыки. Это течение присутствует на польской музыкальной сцене, но это уже новые произведения и новые поколения творцов.
Л. Горская
– Говоря о том, что близко к сердцу, что близко к вашему сердцу и в чем для вас смысл творчества?
В. Павлик
– В правде. Вот что такое правда. Ну это слово Понтия Пилата «истина» – можно сказать, что ее нет, что нет истины. Но мы чувствуем, что она есть. И я все воспринимаю с точки зрения метафизики. Это именно она решает о моих решениях, о моих движениях в артистической деятельности. Перефразируя Федора Достоевского, можно сказать, что Христос, если бы Он вот не был Богом, я и так бы в Него верил. Вот этим я стараюсь руководствоваться во время моей работы.
Л. Горская
– У вас есть диск совместно с григорианским хором. Очень необычное сочетание такого сдержанного григорианского звука и джазового рояля. Как вообще так получилось, как возникла идея?
В. Павлик
– Это идея, которая возникла на основании моей интуиции, моих предчувствий. Григорианский хор, он всегда присутствовал, когда я был еще ребенком. В традициях католического костела был латинская литургия, латинское богослужение, это у меня прочно находится в памяти. Потом костел перешел на национальные языки, но в моей памяти где-то этот хор прочно остановился. И в области эстетики музыки я ищу, и для себя я решил, что григорианский хор это пение мелодий, которые для нас ассоциируются с ранним периодом христианства, имеют в себе какую-то абсолютную красоту. Я вот подумал, что если присоединюсь к ним со своими импровизациями, я их немножко постараюсь дополнить, постараюсь создать новые качества. Но не разрушить, а именно дополнить форму. И смотря на то, что получилось, я считаю, что это того стоило.
А. Пичугин
– И раз мы заговорили о совместном творчестве, совместном исполнении с григорианским хоралом, давайте и послушайте «Kyrie eleison» («Господи, помилуй») – так называется сама композиция. А альбом, на котором звучит эта композиция, я думаю, что его можно найти, называется «Misterium Stabat Mater».
В. Павлик
– Да. Stabat Mater Dolorosa juxta crucem lacrimosa.
А. Пичугин
– Я напомню, дорогие слушатели, что в гостях у светлого радио Влодек Павлик, замечательный польский композитор джазовый, лауреат премии Грэмми 2014 года.
Л. Горская
– Мы послушали композицию «Kyrie eleison», которую Влодек исполнил с григорианским хором. И такая вообще знакомая нам музыка, ну греческая, греческий язык – «Господи, помилуй». И мы говорим о том, сейчас во время перерыва говорили с вами о том, что должен ли язык богослужения отличаться от повседневной нашей речи или нет, и что это дает или может дать? Вот мне кажется, интересно было бы пару слов об этом сказать.
В. Павлик
– Возвращение к латыни это возвращение к корням христианства, что самое главное. Нужно помнить, оттуда мы, откуда взялась наша цивилизация. И это даст тоже ощущение моста, который объединяет старые времена с сегодняшним днем, и в этом все существо. Григорианские песнопения на латыни, они дают возможность перенестись в ранний период христианства, дают возможность ощутить дух первоначальной литургии и тогдашней Европы, тогдашнего христианства.
А. Пичугин
– Помимо григорианского хорала у вас есть какие-нибудь планы по богослужебной музыке, по интерпретации? Потому что христианское-то наследие, оно действительно огромно – это и латинское и восточное, и еще немало традиций азиатских, азиатского варианта христианства тоже древнего, которое сохранило свою корневую вот эту систему, идущую из первых веков нашей эры. А нет ли у вас желания попробовать что-то в этом направлении в музыкальном плане?
В. Павлик
– Сегодня я не ощущаю такой необходимости, я не ощущаю необходимости идти в данном направлении и искать вдохновение в религии, в религиозных произведениях. Я музыкант, я чувствую себя свободной личностью и вхожу в данную тему с ощущением, что вот именно это, что в данный момент нужно. Я создал «Stabat Mater», но это не свидетельствует о том, что следующее мое произведение тоже должно быть связано с религией. Я занимаюсь крайне разными вещами, делаю крайне разные произведения. Иногда занимаюсь религией, затем чем-то совершенно другим. Я на данный момент не ощущаю необходимости углубляться, искать вдохновения среди разных христианских культур. «Stabat Mater»это был проект, который отвечал тогдашним моим нуждам и ощущениям. И пусть так останется.
Л. Горская
– Мы много говорим о том, что вдохновляет художника, что вас, что вдохновляет музыку. А как музыка, ваша музыка, ваше творчество должно вдохновлять слушателя, по-вашему?
В. Павлик
– Слушатели это мое дыхание, без слушателей моя музыка невозможна. Слушатель это человек, который получает, это получатель того, что я хочу передать. Это диалог, который ведется при помощи других форм, вне зоны слова, вне области слов, он состоится в зоне чувствительности. Это очень интимная область.
Л. Горская
– У нас совсем мало времени осталось. Давайте поговорим о концертах, о гастролях. Я так понимаю, что концерты регулярно на территории Российской Федерации бывают в Калининграде. А планируется, может быть, когда-нибудь большой концерт в Москве? Или на территории Европы нам нужно искать билеты?
В. Павлик
– Мне очень хотелось бы в Москве играть почаще. Это был первый концерт, но, может, найдется группа заинтересованных лиц – я очень охотно приеду. Я вообще увлекаюсь замечательным наследием, культурным наследием России – музыкой литературой, поэзией, фильмами. Россия мне близка, учитывая артистический вкус. Но для того, чтобы сюда приехать, моего желания недостаточно. Я немножко рассчитываю на то, что мой концерт в музее Пушкина не станет последним концертом в Москве.
А. Пичугин
– И мы тоже очень на это рассчитываем. А вы провели несколько дней в Москве, какие у вас впечатления от нашего города? Что удалось посмотреть? Что-то интересное, музеи, быть может?
В. Павлик
– Всего не получается посмотреть. Я связан с концертами и существенными важными встречами. У меня не очень много времени для того, чтобы пойти туда, куда я хочу пойти. Мы сразу после приезда пришли с женой в филармонию имени Чайковского, чтобы посмотреть зал, послушать музыку. На данный момент у меня нет возможности пойти туда, куда мне хотелось, хотя бы в Третьяковскую галерею. Но надеюсь, что на следующий раз мне удастся.
А. Пичугин
– Спасибо вам большое, спасибо за этот разговор. Мы напомним, что Влодек Павлик, замечательный польский композитор, лауреат премии Грэмми, был вместе с нами в программе «Светлый вечер». И мы завершаем наш эфир колядкой, польской колядкой. Если я сейчас ошибусь по-польски... «Bóg się rodzi».
В. Павлик
– Bóg się rodzi.
А. Пичугин
– «Bóg się rodzi» – «Бог рождается», рожественская колядка.
Л. Горская
– Джазовая колядка.
А. Пичугин
– Джазовая колядка, видимо, да.
В. Павлик
– Спасибо.
А. Пичугин
– Давайте слушать. Спасибо большое. Лиза Горская...
Л. Горская
– Алексей Пичугин.
А. Пичугин
– Будьте здоровы.
В. Павлик
– Будьте здоровы.
Мощь веры во Христа в красках Василия Сурикова
С Богом мы всегда побеждаем, что бы ни случилось!
Художнику Василию Сурикову в своей картине «Апостол Павел объясняет догматы веры в присутствии царя Агриппы, сестры его Вереники и проконсула Феста» удалось показать силу и мощь веры во Христа.
— Добрый день! Покажите, пожалуйста, поближе репродукцию картины Василия Сурикова. Это типографская работа?
— Печать на холсте. Но в нашем салоне художник может выполнить копию маслом. Работу, которую вы попросили показать, часто заказывают, хотя она сложная по сюжету. Я даже её название никак запомнить не могу, столько в нём незнакомых имён.
— Да, название непростое. Полностью оно звучит так: «Апостол Павел объясняет догматы веры в присутствии царя Агриппы, сестры его Вереники и проконсула Феста». В этих словах кратко описано событие из библейской книги Деяний святых апостолов.
— А что это за событие? Хотелось бы узнать о нём подробнее.
— Пожалуйста, я могу рассказать. Главный герой картины Василия Сурикова — апостол Павел, находится под арестом по обвинению иудеев. Вот он, справа, в сером хитоне из грубой ткани, что-то говорит судьям, протянув руку вперед.
— А в чём его обвиняли?
— Иудеи считали, что проповеди апостола настраивают еврейский народ против его религиозного закона. Они поклялись убить Павла и непременно сделали бы это. Но он был гражданином Рима, и судить его мог только представитель римского императора в Иудее. Эту миссию выполнял упомянутый в названии картины проконсул Фест. Он держал Павла под стражей. Заключение не только лишало апостола свободы, но и спасало от мести иудеев.
— А где на картине проконсул Фест?
— В центре полотна, лицом к зрителю, в красно-белых одеждах, с золотой цепью на шее — символом римской власти.
— Как настороженно прислушивается Фест к словам Павла.
— Фест был язычником. Всё, что говорил апостол, звучало для него более чем странно. По речам Павла проконсул понимал, что перед ним человек умный и образованный, но не мог принять его слова о Воскресении Христа. Наверное, именно с таким выражением лица, как на картине Василия Сурикова, Фест сказал проповеднику: «Безумствуешь ты, Павел! Большая учёность доводит тебя до безумия!».
— А кто на полотне изображён на троне, с золотой диадемой на голове?
— Иудейский царь Агриппа. Он правил вместе со своей сестрой Вереникой, которую мы видим сидящей по левую руку от Феста.
— Красавица Вереника явно скучает. Видимо, ей не интересны богословские споры. А вот Агриппа настолько внимательно слушает Павла, что весь подался вперед.
— Агриппа воспринял разговор с апостолом, как словесный поединок. Фест пригласил царя на суд как эксперта. Сам проконсул считал христианство разновидностью иудейской веры, в которой тоже не разбирался. А еврейский монарх был знатоком библейских книг. И Василий Суриков показал, что в первую очередь к Агриппе Павел обращает свою речь. Фигуры иудейского монарха и христианского апостола — ключевые на этой картине.
— И как протекал их спор?
— Павел говорил настолько последовательно, убедительно и логично, что царю нечего было возразить. Он мог опровергать слова подсудимого, но не пророков, которых тот цитировал. А древние праведники свидетельствовали о Спасителе мира, которому надлежит быть Распятым и Воскреснуть. В ответ на пламенную проповедь апостола Агриппа лишь обронил иронично: «Ещё немного, и ты убедишь меня стать христианином»
— То есть, победа была за Павлом?
— Победил Спаситель, и не в споре, а в противостоянии злу. А Павел причастен к Его Победе, и тем силён. Василий Суриков сумел показать эту мощь в картине «Апостол Павел объясняет догматы веры в присутствии царя Агриппы, сестры его Вереники и проконсула Феста». Босой, в простой одежде, стоит христианин перед судьями. Но несомненная вера во Христа читается в его взгляде и жестах и преображает облик в образ победителя.
— Потрясающая картина! Я столько раз держала в руках её копию, а так бы хотелось увидеть оригинал!
— Думаю, это не составит особого труда! Полотно Василия Сурикова хранится в Третьяковской галерее.
Когда за дело берётся Господь. Яна Юревич
Часто бывает так: делает что-то человек, усердно делает, из сил выбивается, а результата нет. И требуется какой-то нечеловеческий рывок. Тогда за дело берётся Господь.
Несколько лет назад, в один из выходных дней февраля решили мы семьей куда-нибудь съездить. Жили мы тогда в Подмосковье и была у нас пара любимых мест. Одно из них мы коротко называли «Кладбище». В том месте и правда было кладбище, на его территории стоял красивый старинный храм, всё это располагалось на холме. Если же объехать кладбище и встать за ним, то с этого холма открывался восхитительный вид.
И мы решили провести вечер, любуясь этим видом. По дороге купили пиццу. Доехали до места, съели пиццу, пообщались, собрались ехать домой. А так как мы свернули с нашей дороги в сторону, нужно было развернуться. Сделать это можно было немного съехав с наезженного покрытия, ведущего вниз с холма. Летом в этом не было бы совершенно никакой проблемы. Но вот зимой... Дорога, ведущая вниз была покрыта даже не снегом. Она была покрыта практически голым льдом. И машина, под собственным весом, начала сползать вниз. Колеса прокручивались, им просто не за что было зацепиться. Машина спускалась все ниже и ниже. А внизу — тупик и все заметено снегом. От меня помощи никакой — я на пятом месяце беременности младшим сыном, старшему сыну — полтора года, тоже ничем не поможет, хорошо еще, что просто спал в машине, не плакал. Вокруг были дома, на холме и вокруг него располагалась небольшая деревенька, но все равно было безлюдно. Тем временем начало темнеть. Ситуация складывалась с одной стороны комичная, но с другой — довольно тревожная.
Вдруг внизу откуда-то появились люди. Увидели нас, начали помогать, толкать нашу машину наверх, подкладывать какие-то ветки под колеса, но ничего не помогало — машина была слишком тяжелой и продолжала спускаться все ниже и ниже.
Чуть погодя ровно на то место, где мы стояли вначале, приехал большой джип. Водитель джипа так же увидел нас, предложил прицепить трос к его машине и попробовать вытянуть нашу наверх. Так и сделали, но мощности джипа не хватило, и он сам чуть не присоединился к нам на ледяном склоне. Хорошо еще, водитель джипа вовремя заметил, что еще немного и тоже поползет по льду вниз, и остановился.
Что делать? Только молиться. Так и поступили. В той ситуации мы уже испробовали все. Наших сил явно не хватало. О чем мы и сказали Богу в молитве. И что же?
Буквально через несколько минут, неизвестно откуда приехал трактор. И совершил тот самый рывок, который был необходим, в два счета вытянув нашу тяжеленную машину наверх. Водитель трактора принял нашу благодарность, при этом отказавшись от оплаты своей помощи. Как внезапно появился, так внезапно и уехал. А мы стояли рядом с машиной на вершине холма, с которого началось наше «ледяное» приключение, и благодарили Бога за Его любовь и заботу о нас. Произошло то, что на первый взгляд выглядит совпадением, случайностью. Но у Бога случайностей не бывает.
Автор: Яна Юревич
Все выпуски программы Частное мнение
Схиархимандрит Иоанн (Маслов) и его семья
Крестьяне села Потаповка, что в Сумской области на Украине, расходились по домам. Зимой рабочий день в колхозе заканчивался рано. Бригадир Сергей Федотович Маслов шагал по улице, прислушиваясь к скрипу снега под большими валенками. Было 6-е января 1932-го года. Рождественский сочельник. Маслов думал о том, как вечером пойдёт на праздничную службу: каким-то чудом в разгар очередной советской антирелигиозной кампании их маленький сельский храм оставался открытым. С радостью думал он и о том, что в его семье совсем скоро будет прибавление — супруга Ольга Савельевна ждала ребёнка. На подходе к дому бригадира встретила соседка. «Где ты ходишь, Федотыч, жена твоя рожает!» — сказала она громким шёпотом. Послали за фельдшером, и вскоре избу Масловых огласил крик младенца. Так, накануне великого праздника, появился на свет будущий монах, богослов, духовник и старец — схиархимандрит Иоанн (Маслов).
Мальчика окрестили и назвали Иваном. Он стал третьим ребёнком Сергея Федотовича и Ольги Савельевны. У Вани было две старших сестры, а позже на свет появились двое младших братьев. Масловы верили в Бога и, несмотря на тяжёлое для церкви и верующих время, крепко держались благочестивых христианских традиций. С раннего детства родители брали Ваню с собой в храм. Во время службы мальчик никогда не шалил, не бегал, а тихонько стоял рядом с родителями. А когда наступало время пения молитвы «Отче наш», которую маленький Ваня знал наизусть, он громко и радостно пел её вместе со всеми прихожанами. Одна из сестёр старца Иоанна вспоминала, что мальчик рос добрым, тихим, спокойным. «Мы, старшие, бывало, затеем драку, а Ваня скажет: зачем дерётесь? И нам станет стыдно. Нам часто попадало от матери, а ему — никогда. Он был смиренный, никого не обижал», — рассказывала она.
Наблюдая за сыном, родители вспоминали, как задолго до его рождения, в 1922 году, из закрытого большевиками монастыря в деревню вернулся их родственник — старый монах. Вскоре он скончался, а перед смертью предрёк, что будет ещё монах в семье Масловых. «Уж не о Ване ли нашем он тогда говорил?», — размышляли Ольга Савельевна и Сергей Федотович.
Но Ваня пока не думал о монастыре — в 1941 году началась Великая Отечественная война. Отца забрали на фронт, и девятилетний Иван остался в семье за старшего. Мать старца Иоанна вспоминала, что сын стал для неё настоящей опорой, а для братьев и сестер — руководителем и воспитателем. Дети называли его «батькой» и во всём слушались. Несмотря на юный возраст, Ваня научился делать всё: шить, готовить, пахать и сеять. Днём он работал дома и в поле, а по ночам плёл на всю семью лапти. «Он кормил семью, укреплял всех нас, — говорила Ольга Савельевна. — Когда пришла похоронка на мужа, он один умел меня утешить, а ведь это так дорого стоит», — вспоминала она. Сестра говорила, что, если бы не Иван, они бы просто не выжили. При этом мальчик успевал учиться — ходил в школу за шесть километров в соседнее село.
В 1951 году Ивана призвали в армию. Там молодой человек сильно простудился, болезнь дала осложнения на сердце. Поэтому его демобилизовали раньше срока. Он вернулся домой и зачастил в Глинскую пустынь, которая располагалась неподалёку от их села. Ездил туда в свободное время на велосипеде. Ольга Савельевна чувствовала: скоро её сын примет важное решение. Так и случилось. В 1954 году Иван сказал матери, что хочет стать монахом и поселиться в Пустыни. Как ни готовилась женщина к такому повороту событий, как ни радовалась, что сын избрал для себя духовный путь, отпускать его в монастырь было тяжело. «Когда он уходил, я за ним следом несколько километров бежала, всё плакала», — рассказывала Ольга Савельевна. Со временем, когда остальные дети устроятся в жизни, она тоже примет монашеский постриг. «Матушка свято прожила свою жизнь», — говорил схиархимандрит Иоанн (Маслов). И всегда с любовью вспоминал свою большую и дружную семью.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен