Поделиться
У нас в гостях были наместник Высоко-Петровского монастыря, главный редактор журнала "Монастырский вестник" игумен Петр (Еремеев) и постоянный автор этого журнала Анастасия Михалос.
Разговор шел о современной жизни монастырей и монахов, как возрождаются обители и строится монашеская жизнь в России, а также о журнале "Монастырский вестник".
А.Пичугин
— В студии светлого радио приветствуем вас мы – Лиза Горская.
Л.Горская
— И Алексей Пичугин.
А.Пичугин
— Ближайший час вместе с нами и с вами проведут игумен Петр Еремеев – наместник московского Высоко-Петровского мужского монастыря и главный редактор журнала «Монастырский вестник», здравствуйте.
П.Еремеев
— Добрый вечер!
А.Пичугин
— Анастасия Михалос – постоянный автор журнала «Монастырский вестник», здравствуйте.
А.Михалос
— Добрый вечер!
А.Пичугин
— В первую очередь о журнале сегодня и поговорим, «Монастырский вестник» - это такое издание глянцевое, довольно толстое, вот перед с нами с Елизаветой лежит несколько номеров. У каждого издания есть своя целевая аудитория. Из названия можно понять, что целевая аудитория этого журнала – монашествующие. Или мы ошибаемся, или это не так, или он рассчитан на гораздо более широкий круг читателей?
П.Еремеев
— Перед вами сейчас лежит общецерковное издание, оно адресовано всем тем, кого вообще интересует монашеская жизнь и монашество в истории нашей Церкви. Безусловно название определяет адресата, адресат – вестник монастырей, о монастырях, для монастырей. И «Монастырский вестник», конечно первой своей адресной точкой имеет именно монашествующих. Мы считаем, что журнал должен быть интересен самим монашествующим – игуменам, игуменьям, монахам, монахиням, инокам, инокиням, ну и конечно послушникам и послушницам, и тем, кому вообще близка жизнь монастырей, кто паломничает по обителям, приезжает потрудничать в отдельные моменты, поэтому мы адресуем наш журнал, во-первых, конечно на эту целевую аудиторию. Но вместе с тем, мы уже сразу поняли, с первых номеров, что журнал очень интересует и вообще людей православных и интересующихся жизнью Церкви людей, которые пока не вошли еще в церковную ограду. Поэтому выбор языка с первого номера таков, чтобы журнал был понятен читателю любой возрастной категории и любого уровня образования, даже с отсутствием знаний вообще о православии. Поэтому, как, хотя и кажется из моего рассказа, что журнал не имеет целевой аудитории, он ее конечно имеет. Во-первых, это монашествующие, ну а вместе с тем, именно потому, что он имеет такую целевую аудиторию, он интересен и всем остальным. Но первый год мы журнал рассылали в монастыри, цель была – найти тот самый язык, который будет понятен и интересен монашествующим, в том числе и паломникам обителей. Сегодня уже можно и подписаться на наше издание.
А.Пичугин
— А он должен помогать монастырям знакомиться, извините за такое банальное, может быть неприменимое в данном случае словосочетание, как «обмен опытом»? То есть люди в монастыре где-нибудь в Якутии могут познакомиться с жизнью в обители под Ярославлем и таким образом понять, как живут их братья, или сестры в тысячах километров, но тоже подвизающиеся на этом поприще.
П.Еремеев
— Если сейчас прямо полистать журнал, то мы увидим рубрикатор, который позволяет в том числе и изучить географию церковной жизни на примере отдельных монастырей, или групп монастырей по всей нашей стране. Есть целый раздел «Духовная география», в нем размещается ряд материалов разной специфики, это и интервью с игуменом, или игуменьей, или правящим архиереем, это и репортаж - один день из жизни того, или иного монастыря, это и экскурс в историю той, или иной обители. Ну и несколько материалов, связанных, с отдельными эпизодами жизни этого монастыря, если есть иконописная школа, то об этом, мастерская, то об этом, хорошее, интересное подворье, где есть пример хозяйствования, то об этом. Поэтому конечно мы рассказываем о жизни монастырей, исходя из интересного места, интересной истории и интересной сегодняшней жизни в этом монастыре. Ну а кроме этого, конечно же, еще и то, что делает журнал интересным, исходя из его актуальности, то, о чем Вы сказали вкратце – обмен опытом. Мы обязательно размещаем, как правило в каждом издании в последний год уже, рубрику – это правовые консультации, на примере отдельных монастырей показываем, как решать те, или иные вопросы в обителях, землепользование, возвращение имущества, реставрационных работ. В том числе и раздел возникает, когда нарабатываем такой материал, об экономическом опыте обителей, об открытии свечных предприятий, об открытии возможно подворий для того, чтобы возделывать злаковые, либо выращивать какие-то иные растения. В том числе и рассуждали, когда говорили, допустим про Валаам, о том, какой у них был замечательный опыт по ферме и производству сыра. Поэтому «Монастырский вестник в том числе, конечно, рассказывая о том, или ином монастыре, дает возможность читателям из разных мест, из разных монастырей, увидеть, что они могут применить у себя в монастыре из опыта, который они почерпнули из той, или иной публикации.
А.Пичугин
— Анастасия, а Вы о чем пишете?
А.Михалос
— А я пишу, в основном, о подвижниках благочестия – канонизированных, или еще нет.
Л.Горская
— А я хотела рассказать подробнее о языке, мы уже пару раз сказали о том, что специально был выбран доступный, понятный широкой аудитории язык. А что это за язык, начиная от широкого понятия, как формат, потому что я смотрю – это прекрасный глянец, с великолепными совершенно иллюстрациями, которые просто приятно взять в руки и картинки рассматривать, заканчивая самой стилистикой изложения материала, подачи. Это, наверное, и к Анастасии тоже вопрос.
П.Еремеев
— Что касается визуализации, то конечно наша задача была, пока недостижимая для нас – это 60% картинки, 40% текста. Пока не получается, пока наоборот. Но мы стремимся к тому, чтобы выйти на большую половину именно картинки.
А.Пичугин
— Но это то, к чему, мне кажется, стремятся сейчас большинство изданий, в том числе и светских, больше визуализации, меньше текста.
П.Еремеев
— Конечно, потому что монастыри и места размещения монастырей – это ведь великолепная природа, это прекрасные комплексы архитектурные, но ведь кроме того, если полистать, какие прекрасные лица у нас в монастырях и игуменов, и игумений, и монахов, и монахинь, паломников. Это прекрасные фотозарисовки. Мы приглашаем, как нам кажется, одних из лучших фотографов, которые делают вообще репортажную съемку, именно церковной жизни, но это касается в том числе и авторского коллектива, если вы посмотрите в конце журнала, где упоминаются имена авторов и членов редакции, то там из священников, пожалуй, только я, как правило. Иногда появляются авторы – это игумены и игуменьи русских монастырей, или афонских монастырей, иных обителей, рассказывающие об опыте, о своих монастырях. Но как правило основной массив журнала принадлежит перу светских, хотя при этом православных, авторов. И, наверное, это и есть возможность выбрать язык, который понятен, доступен и интересен читателю самого широкого круга. Я сам читаю журнал, как минимум три раза в полном виде.
А.Пичугин
— Но Вы главный редактор.
П.Еремеев
— Да, в полном виде я читаю его перед версткой, в процессе верстки и потом с не меньшим интересом читаю его, когда получаю из типографии первый еще горячий номер, потому что действительно – это очень интересное издание и в том числе, которое дает мне возможность окунуться в очень многообразный опыт духовный и жизни, и бытования наших обителей и в России, и за рубежом.
Л.Горская
— Анастасия, а Вы, как автор, Вы как стараетесь писать для этого журнала?
А.Михалос
— Вы знаете, язык – это проблема, которая встала еще в 1990-х годах, когда только-только еще начиналось возрождение православной жизни и естественно стало понятно, что эта античная риторика, которой пользовались авторы в XVIII и в XIX веках, она большинству приходящих в Церковь людей просто непонятна. И тогда стали искать какой-то такой подходящий синтез. Я лично считаю, что православный автор должен говорить на языке, который понятен широкому читателю. Не все конечно со мной согласны, но в «Монастырском вестнике» эту точку зрения разделяют.
А.Пичугин
— Мне интересно, тут уже, наверное, вопрос к отцу Петру, и как к наместнику монастыря в центре Москвы и как, в том числе, и главному редактору журнала, который пишет о монастырях, велика ли вообще разница у нас между монастырями, которые находятся в центре большого города, в частности, Ваш Высоко-Петровский монастырь, ну сколько, полтора километра до Кремля, наверное, максимум, и монастырями о которых вы пишете. Вот я смотрю, здесь среди тем в журналах, которые лежат передо мной, здесь и отдаленные, совсем далекие монастыри на Алтая и огромное количество совсем далеких обителей, где всего несколько насельников и они в довольно тяжелых климатических и экономических условиях существуют, велика ли разница между жизнью таких монастырей?
П.Еремеев
— Сегодня вообще, мне кажется, трудно определить характер жизни монастыря в городе, особенно в большом городе, как Вы говорите, или за чертой города, потому что жизнь монастырей все еще складывается. И хотя мы уже 25 лет, как минимум говорим о возрождаемой, или даже возрожденной жизни обителей, к сожалению, пока это еще несовершенное время, пока мы все еще возрождаем наши монастыри. Когда ты приезжаешь в отдаленную обитель, куда-то, или в горы, или в лес, то ты можешь встретить там настоятеля монастыря или игуменью монастыря – доктора наук, кандидата наук, который приехал туда 10-15 лет назад и с ним подвиг несут 2-3 монаха, или монахини, которые закончили Московский университет, или Бауманку и поди скажи – это вообще среда городского монастыря, или сельского монастыря. Или ты приходишь в городской монастырь, где игумен, или игуменья, человек, не имеющий высшего образования, только лишь может быть духовное законченное образование и насельники, насельницы этого монастыря – это люди простые, как говорят, из народа – это городской монастырь, или это не городской монастырь? То есть, с точки зрения традиции, или скорее стилистики жизни, я считаю, что пока она еще не до конца выкристаллизовалась, пока у нас не существует в большинстве случаев характерных особенностей монастырей, конкретных и вообще. Те обители, которые существуют в нашей стране давно и там, где жизнь духовная, если прерывалась, то на короткое время – это Троице-Сергиева лавра, это Псково-Печерский монастырь и иные обители, в том числе и за границами федерации нашей – это и в Украине, и в Белоруссии, в этих обителях есть, и вы со мной, я думаю, согласитесь, характерные черты жизни. Характерные черты духовнической практики, характерные черты вообще богослужебной жизни и устоев монастырей. Но в большинстве наших монастырей, а их сегодня почти 700 – это пока еще поиск. Потому что в большинстве из них пока только тот игумен, или игуменья, которые начали возрождать монастырь, они еще и возрождают эту духовную жизнь обители. Еще не сформировалась плеяда преемников устойчивых традиций, я думаю – это дело далекого будущего.
А.Пичугин
— Напомним, что гостями программы «Светлый вечер» сегодня стали игумен Петр Еремеев – наместник московского Высоко-Петровского мужского монастыря, главный редактор журнала «Монастырский вестник» и Анастасия Михалос – постоянный автор журнала «Монастырский вестник». Лиза Горская, я – Алексей Пичугин. А скажите, пожалуйста, вам самим приходится ездить – это вопрос к отцу Петру и к Анастасии – приходится вам ездить по разным монастырям, знакомиться с их жизнью в качестве авторов журнала?
П.Еремеев
— Как автор журнала, нет, потому что, я считаю, что писать журнал все-таки должны на этом этапе пока – это привлекаемые светские авторы. А вот, как человек, которому интересна жизнь монастырей, который ищет темы – да. И когда я приезжаю в монастыри, или по поручению владыки Феогноста – председателя Синодального отдела по монастырям и монашеству, с целью ознакомления с жизнью того, или иного монастыря, или, например, открытие обители, если поступают прошения в адрес святейшего патриарха об открытии обителей, я с интересом смотрю, а что может быть для нашего «Монастырского вестника» здесь полезно, с точки зрения тем, или людей. И бывает, после такой визитации, прошу коллег из журнала поехать, или позвонить, договориться о встрече и сделать тот, или иной репортаж.
Л.Горская
— А вот Вы сказали: «700 монастырей», - а вы не боитесь, что темы иссякнут в какой-то момент? Вот сколько монастырей вы одним выпуском, так сказать, «окучиваете»?
П.Еремеев
— Вообще, вы посмотрите, в журнале обычно 5-6 монастырей в разных ракурсах показано – это от лиц до истории, географии и архитектуры, и до святых, которые в жизни этой обители оставили удивительный след. Но, когда мы стали для себя расписывать вообще 12 тем на год, вперед на годы, мы охватили около пяти лет впереди, которые легко и без трудностей, совершенно спокойно могут быть смасштабированы в отдельно взятый номер на 120 страниц – это не большая, на самом деле, проблема. Проблема в другом, наверное, мы не боимся выговориться, потому что, помимо того, что есть статика – это информация об истории, это география, это то, что никуда не уйдет от нас, а еще есть очень много живого современного материала. Потому что, когда мы приезжаем в монастырь, зная о нем по публикациям в иных изданиях, или каким-то новостям, которые пробежали где-то быстренько по новостной строке и видим реальных людей, видим их труды, видим их жизнь, которая предшествовала монастырю, возникает уйма новых идей о том, как раскрыть сейчас, или в будущем ту, или иную тему. Ведь на самом деле, если попытаться сейчас, конечно так наскоро выделить наиболее интересующие темы наших авторов, а через них и читателей, то первая, я думаю, это нас всех интересует в принципе – на каких основах созидается монастырь. Ведь мы знаем, что монастырь всегда изначально – это основатель этого пустынного жития, это будущий игумен, или будущая игуменья обители, к которой, или к которому приходили в подражании этому подвигу новые люди. Сегодня происходит так порой, но чаще иначе, ведь Церковь является сегодня хранилищем и хранителем исторического достояния, когда возвращают Церкви те, или иные ансамбли архитектурные, порой руинированные, где раньше была жизнь и она била ключом, и монастыри эти являются для нас и в истории сегодня знаковой точкой духовного роста нашей Церкви, нашей страны, нашего народа, то как не возрождать здесь духовную жизнь? И тогда, или патриарх, если это ставропигиальный монастырь, или епархиальный архиерей ищет подходящего человека, ищет монаха, или монахиню, чтобы поручить ему возглавить возрождение этого места. И происходит нечто иное, чем это было в истории, когда приходил в лес, или в пустыню, или в скалистую местность некий подвижник, а к нему шли подражатели. Мы приходим сегодня в центры городов и начинаем по крупицам возрождать традиции духовной жизни, которая здесь была до разрушения этого монастыря.
А.Пичугин
— Мне кажется – это уже несколько по-иному происходит даже в сравнении с началом 1990-х, когда монастырей было значительно меньше и я не очень хорошо представляю, как тогда… вернее процедура то была такая же точно, патриарх утверждал, Синод представлял, соборно утверждали наместника монастыря, настоятеля монастыря, но все равно, что-то изменилось, наверное, даже за последние 25 лет?
П.Еремеев
— К чему сейчас пришла эта ситуация – сегодня существует определенный чин по которому идет, если так красиво и благообразно выражаться, идет дело открытия того, или иного монастыря. Поступает в адрес святейшего патриарха прошение от епархиального архиерея об открытии монастыря, мы смотрим… мы – то есть синодальный отдел по монастырям и монашеству – предварительно дан весь пакет документов и во внимание принимается наличие опыта жизни в этом месте монашествующих. Обычно – это архиерейского подворье, на основании которого созидается два-три года монашеская жизнь и богослужение – это храм, это прилегающие жилые корпуса, это определенная социальная деятельность этого места. Туда приезжает группа из нашего монастырского отдела, как правило – это два игумена, или две игуменьи, если это женский монастырь, как предположительно ожидается в будущем. Знакомятся с жизнью, знакомятся с монашествующими, с будущим игуменом, или игуменьей. Если в целом благоприятное впечатление, то пишется соответствующий отзыв в адрес святейшего патриарха, о том, что и место подходит, и традиция закладывается, и монахи есть, и есть кандидаты в то, чтобы воссоздать данное братство, или сестричество. После этого, когда принимается принципиальное решение о возможности, возобновлении монашеской жизни, или об открытии нового монастыря, кандидат в игумены, или игуменьи, приглашается в Москву, либо в другой монастырь, в Троице-Сергиеву лавру, в Оптину Пустынь, допустим, живет там…
А.Пичугин
— В известный монастырь.
П.Еремеев
— Да, живет там определенное время. Это как правило Троице-Сергиева лавра, Оптина Пустынь, либо еще несколько монастырей. И вот кандидат в игумены, или игуменьи, проживает там месяц, а то и два, и больше и несет там обычные послушания для монаха. И вот в процессе этой жизни, знакомства, и на него смотрят, да и он смотрит, приобретая определенный опыт и навык жизни в большом монашеском братстве.
А.Пичугин
— То есть, это не снег на голову падает, вот теперь ты отец будешь игуменом этого монастыря?
П.Еремеев
— Сегодня у нас есть возможность в какой-то степени дать время определенное будущему кандидату в игумены, игуменьи, все-таки определиться о мере и степени своей готовности.
А.Пичугин
— То есть, сюрпризом уже не бывает?
П.Еремеев
— Как правило сегодня происходит это на протяжении полугода – это посещение будущего монастыря, это приглашение кандидата в игумены, или игуменьи в ставропигиальную обитель для проживания там, это собеседование с владыкой Феогностом, как председателем Синодального отдела по монастырям и монашеству. Это такой полугодовой, а то и годовой срок, предполагающий, что будущий игумен, или игуменья, осознают то бремя ответственности, которое на них ляжет после назначения Священным Синодом.
А.Пичугин
— Проблемы. Очень интересно, я смотрю…
Л.Горская
— Когда ты так говоришь, мне страшно становится.
А.Пичугин
— Правда?
А.Михалос
— А знаете, ребята, я помню 1990-е годы. Мне можно полтора слова вставить?
А.Пичугин
— Конечно, а потом проблемы.
А.Михалос
— Вы вопрос поставили как, можете повторить?
А.Пичугин
— Про назначение в 1990-е годы, в чем разница.
А.Михалос
— А, Вы про назначение спрашивали.
А.Пичугин
— Про жизнь тоже, если Вы можете про это рассказать.
А.Михалос
— Если говорить о разнице, то разница в том, что в 1990-е годы конечно обычно настоятель был из какого-нибудь монастыря, уже существующего. Я просто работала в одном монастыре под Новгородом и это очень хорошо помню, туда конечно направлялось несколько монахов, или монахинь, тоже опять из существующих уже монастырей, то есть люди, которые имели определенный опыт духовной жизни, ну и к ним присоединялись желающие. Конечно – это было весьма хаотично, но был огромный энтузиазм. Я бы сказала, что сейчас такого энтузиазма уже нет, сейчас какой-то более такой подход зрелый, взвешенный что ли к монашеской жизни у людей.
А.Пичугин
— Да, ведь этот энтузиазм часто был сопряжен, наверное, с каким-то таким романтическим рвением, но люди то очень хорошие приходили…
А.Михалос
— Да, но сейчас приходят, скажем так, более подкованные в христианском отношении люди. Потому что тогда человек мог прийти в монастырь и принести с собой, например, книжечку по черной магии и он совершенно не считал, что это что-то дикое
П.Еремеев
— Слава Богу, я такого не встречал.
А.Михалос
— Он считал, что это вполне нормально, жалко книжку выбросить, десять рублей заплатили.
А.Пичугин
— Отец Петр показывает фотографию алтайских красот. Я кстати присутствовал при создании этого снимка, рядом с фотографом стоял, когда он снимал. Потрясающе красивые места, там еще слева… ну это, мы так рассказываем слушатели то не видят, но слева такая тропинка идет, по ней еле-еле можно пробраться, там не упасть в эту речку.
Л.Горская
— Это мостик.
А.Пичугин
— Мостик, да, маленький мостик, там на островок, где храм стоит. Проблемы, все-таки проблемы конечно тоже интересуют, здесь все так благообразно…
Л.Горская
— Особенно Алексея нашего…
А.Пичугин
— Благообразно расписано и может показаться, что монастыри – это всегда, в 100% случаев такие островки безопасности, островки духовной жизни, где нет никаких проблем, ничего не происходит. Но тем не менее все время… ну как все время, бывает, случается, что из монастырских стен в мир проникает, и в СМИ тоже, различные сообщения, книжки издаются, недавно вышла одна книга известная, где расписываются далеко не самые, так скажем, приятные стороны быта некоторых монастырей. Что Вы можете про это сказать? Про те проблемы, которые все-таки имеют место быть? Освещаются ли они на страницах журналов, или могут быть в перспективе как-то освещены? Все-таки что-то ведь… не всегда все…
Л.Горская
— А какие проблемы то? То, что имя себе пытается кто-то сделать на какой-то сомнительной истории?
А.Пичугин
— Ну, почему, имя пытается сделать, мы же понимаем, что проблемы всегда остаются и существуют.
П.Еремеев
— Я согласен с Вами, что периодика должна отличаться от издания рекламных буклетов и брошюр, совершенно очевидно, что издание, которое мы хотели бы делать – это ежемесячный журнал, да, глянцевый, да, с хорошим современным русским языком, да, с интересными темами и посылами, но вместе с тем, чтобы он еще отражал определенную проблематику. Сейчас мы готовим журнал, посвященный жизни Малоярославецкого Черноостровского монастыря. Дело в том, что где-то за несколько месяцев до выхода этих публикаций про якобы трудную жизнь, какие-то противоречия в сестричестве, я был в этом монастыре, целый день провел там, общаясь с матушкой Николаей и сестрами монастыря, был в школе, которая существует при монастыре. Я и до этого там бывал, но впервые ознакомился с жизнью монастыря на предмет документооборота. Мы были с очередной поездкой от Синодального отдела по монастырям и монашеству, знакомились с уставной жизнью и деятельностью обители. А когда мы приезжаем в монастыри, конечно нас встречают игумен, или игуменья, но всегда есть возможность, или поотстать, или забежать вперед. Что меня поразило в этом монастыре – во-первых, я знаю этот монастырь не понаслышке, а по отдельным людям, которых я знаю уже 10-15 лет, кто находится в этом монастыре в качестве монахинь, кто вышел из этого монастыря и сегодня является игуменьями в других местах. И меня поражала их крепкая вера и совершенно естественное простое держание во всех ситуациях. То есть, эта простота и искренность показывает, что дух внутри цельный и настоящий дух. И вот когда, я так отставал, или забегал вперед, вот этой официальной группы, которая посещала монастырь, я видел монахинь и послушниц, которые либо месили тесто, либо готовили сыр, или просто мыли полы, которые тихо спокойно читали Иисусову молитву и, встречая меня, заблудившегося в коридорах, не шарахались из стороны в сторону, а приветливо улыбались, здоровались, показывали, куда пройти. Совершенно здоровая естественная среда, ни одного запуганного, ни одного испуганного лица, ни одной зашоренной фигуры – это показывает здоровый дух и настроение в этом сестричестве. А потом, что меня еще поразило, мы пошли в школу, я общался с девочками в этой школе, ходил по этим аудиториям, видел, как там трудятся послушницы и монахини и мне понравилось, что жизнь монастыря, и послушание в обители, и послушание в школе протекают раздельно. То есть, матушка игуменья совершенно целенаправленно выборочно подходит к определению людей, способных заниматься детьми и тех, кто будет заниматься монашеской, монастырской жизнью. Мне показалось, что сама модель развития монастыря, при котором есть такая социальная функция, как школа, там вполне удачная. И вот мы хотим об этом рассказать в журнале. Злободневно это? Да, монастырь сегодня этот на слуху, Черноостровский монастырь. Я считаю, что журнал, который выйдет, он сможет какие-то болевые точки, которые сегодня звучат, правильно всесторонне осветить. В том числе и с позиции и матушки, игуменьи, и сестер монастыря, и с позиции, приехавших туда журналистов, которые будут смотреть на эти вопросы и жизнь обители со стороны.
А.Пичугин
— Напомним, что гостями программы «Светлый вечер» сегодня стали игумен Петр Еремеев – наместник московского Высоко-Петровского мужского монастыря, главный редактор журнала «Монастырский вестник» и постоянный автор этого журнала – Анастасия Михалос. Здесь в этой студии Лиза Горская, я – Алексей Пичугин и через минуту мы сюда вернемся.
А.Пичугин
— Возвращаемся в нашу студию, где сегодня вместе с нами и с вами этот «Светлый вечер» проводит игумен Петр Еремеев – наместник московского Высоко-Петровского мужского монастыря, главный редактор журнала «Монастырский вестник» и постоянный автор этого журнала – Анастасия Михалос. Лиза Горская, я – Алексей Пичугин.
Л.Горская
— А у меня такой вот вопрос, Вы сказали про открытость конкретного монастыря для журналистов, а вот вообще, в принципе, насколько монастыри открыты для людей, может быть даже не для воцерковленных людей, которые чуть ли не с туристической целью их посещают? Я почему спрашиваю, я регулярно от своих друзей и знакомых слышу вопросы, задаваемые с опаской: «А можно ли будет мне фотографировать», «А можно ли будет мне с детьми зайти посмотреть». Или тоже нет никакого общего описания и в каждом монастыре свой устав, свои порядки?
П.Еремеев
— Тут же возникает эта устойчивая пословица в памяти, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. У нас, что ни монастырь, да, что ни приход, что ни семья, на самом деле, то свои порядки. Это справедливо. То есть в каждом монастыре есть своя атмосфера, свой характер взаимоотношений и игумен, или игуменья, как духовный отец, духовная мать, понимает, что могут понести и что могут выдержать монашествующие этой обители конкретно. Я поделюсь своим опытом, когда я в 1999, или в 2000 году впервые попал на Афон, что меня поразило, уже монаха, меня поразила максимальная открытость греков, сербов, болгар, когда приходишь к ним в монастыри. То есть, они оставляют свои послушания, они откликаются от богослужений, они встречают тебя, как известно в архондарике, ставят перед тобой кофе, лукум, общаются, показывают монастырь. То есть беспредельная открытость и отдача паломнику. И я спрашивал каждого, кого я видел потом, меня это поразило в действительности: «А как так, ведь у вас там послушания, у вас там молитва, богослужения, не знаю, что еще?» И мне один сказал болгарин: «Послушай, а как святой Сергий говорил своим монахам, у вас же тоже есть завет святого Сергия Радонежского, что любовь, гостеприимство, мы и спасаемся этим». Меня это очень сильно впечатлило, что Афон, где монашествующие живут и смысл их жизни – это полная отдача себя воле Божьей, жизни по монашеским уставам, при этом максимально открытые паломникам. И сегодня там даже стала большая проблема, что количество паломников такое, что монахи, естественно, отдавая все свое время паломникам, не успевают делать основную работу. Порой не успевают делать потребное, нужное, на кухне, по хозяйству.
А.Пичугин
— А есть же специальные монахи… специальные послушания у монахов, заниматься паломниками.
П.Еремеев
— Гостиничных, тех, кто занимается паломниками, но я говорю о том, что я не как паломник, а как уже иеромонах тогда из России, я как раз был тогда докторантом в Софийском университете, ездил со своим товарищем болгарским иеромонахом и мы ходили ведь без официальных каких-то делегаций, просто пешком по тропинкам, неделю ходили из монастыря в монастырь и общались в кельях, общались на полях, общались у олив с этими монахами, которые не просто были гостиничными по послушанию, а жили, это их обычная жизнь. Эти люди оставляли все – ведра, уборку этих оливок и все, что угодно и занимались нами – час, два и сколько было нужно. Показывали иконы, рассказывали со святынях, рассказывали о своей обители, о своей келье, о старце. И это меня до сих пор держит в тонусе, потому что мы сегодня порой, скажем так, мы… я скажу честно, я сегодня порой оправдываю себя тем, что так много работы, так много забот, там кипа документов и периодики, и отчетности, и реставрационных дел, и богослужения, и порой ты бежишь, не то, чтобы отмахиваешься, но извиняешься и бежишь дальше, встретив кого-то на пути. Со мной так на Афоне, да и в русских монастырях не поступали и не поступают. Это учит, это конечно учит. Это к слову об уставе. Конечно, главное в каждом из монастырей – это то, чтобы монах, или монахиня получили возможность идти по этой тропе духовного спасения, вслед за духовным наставником, если он есть. Либо, если его нет перед тобой сейчас, как Игнатий Брянчанинов говорит, что есть книжная полка на которой святые отцы, читай, учись, молись, спасайся. Главное, чтобы монастырь дал возможность, приходящим туда монашествующим, или ищущим монашеской жизни, спасаться. То есть, молиться, предаваться рассуждениям, размышлениям о своем духовном пути, то есть богомыслию и конечно проявлять через свое доброе дело, через отношение к паломникам, прихожанам, духовным чадам, внутренний мир, показывая, что ты находишься с Богом, через общение и любовь к ближнему. Вот для этого существуют монастыри. А что касается, мы об этом сегодня говорили, социальных функций, мне кажется – это уже второстепенные вещи, накладные. Если сложился уклад, если стержень уже выкристаллизовался духовной жизни, основ монастыря, то потом уже может прикладываться все остальное – и молодежное служение, и социальное служение и так дальше.
Л.Горская
— А вот такого, чтобы пришел человек, монашествующий в отдаленную пустынную местность и стал там подвязаться и уже вокруг него вырос монастырь, такого уже сейчас нет – это дела, давно минувших дней?
П.Еремеев
— Вы знаете, мне очень повезло, потому что, когда я учился и в семинарии, и в академии, я общался с людьми, которые сегодня являются монахами, монахинями в том числе, в совершенно разных местах земного шара и тогда я не понимал, каким богатством общения я располагаю. Когда ты учишься, ты ведь чем живешь – учеба, журнал «Встреча» мы издавали с ребятами и с девочками из иконописной школы.
Л.Горская
— Журнал Московской духовной академии.
П.Еремеев
— Да, ездили в университеты, общались и с Владом Томачинским…
Л.Горская
— А что, кстати, с журналом «Встреча» стало?
П.Еремеев
— Издается, слава Богу. И ты не видел, не понимал, а сегодня оглядываешься и видишь, как много интересных людей было и сегодня далеко от тебя, кто в Америке, кто во Франции, кто в России. Но, что меня в этом смысле поражало и поражает сегодня, что есть сегодня те, нам не известные, не публичные монахи и монахини, которые на подобии самых первых еще веков монашеской жизни, рождения монашеской жизни, несут свой скромный тихий подвиг. Я знаю таких людей. Расскажу маленькую историю, если позволяет время.
Л.Горская
— Конечно.
П.Еремеев
— Один из моих товарищей сегодня монах в дальней точке, так скажем, нашей большой Церкви, нес послушание несколько лет один в отдаленном скиту. Рассказывал потрясающую историю, как однажды он проснулся ночью от того, что был шум и гам – дискотека за окном, он проснулся и говорит, в полудреме, возмущенно, как же так, в скиту, ушел подальше от мира, тут приехали туристы, видит в окно вдалеке фары, дискотека, огонь. Потом просыпается до конца и понимает, какая дискотека, какие фары – дороги нет, там по тропинке идти день до ближайшей проселочной дороги, какие фары. И понимает, что это какое-то или наваждение, или какое-то страхование бесовское. Когда он это понимает, начинает молиться, уже этот домик в скиту окружают шум и гам, стук и естественно его посещает и испуг и молитва. На утро он видит вытоптанную поляну, следы от автомобилей. И что это такое? Как некое подобие того, что испытывали, как страхования бесовские, подвижники первых веков, когда мы видим из житий святых рождение монашеского подвига. Это происходит и сегодня. В действительности мы сегодня стараемся и в том числе и в журнале, таких людей найти и по возможности побудить, попросить их, чтобы можно было о них рассказать. Кстати, есть журнал где-то в этой пачке, в том числе и про Крым, про одну удивительную обитель, где вот тебе он и игумен батюшка, и себе сам послушник, живет на верхотуре и спускается за водой. Есть такие эпизоды, но, скажу так, что в большинстве случаев такие подвижники стесняются показывать себя и как правило отказываются от интервью, избегая того, чтобы мы давали о них какую-то репортажную съемку. Но это уже другая история.
А.Михалос
— А можно сюда пару слов добавить?
А.Пичугин
— Да, конечно.
А.Михалос
— Такая ситуация, о которой Вы спрашиваете, она как раз была в советское время, потому что тогда разогнали монастыри и очень сильно их притесняли. И многие монахи и монахини, которые жили как раз в отдаленных таких медвежьих углах, или глухих деревнях, они как раз также, как в древности становились основателями монастырей, ну не явных монастырей, и там не всегда у них были официальные постриженники, но мне лично пришлось столкнуться с двумя такими общинами. Основателем одной из них был отец Андрей Узков, вокруг которой формировались иночески настроенные люди, уже покойные конечно. И уже в перестроечное время еще было такое духовное чадо отца Андрея – отец Михаил Журавлев, вокруг которого сформировался самый настоящий женский монастырь, он потом стал монастырем. И тот и другой человек были серьезными деятелями Иисусовой молитвы, очень трепетно относились к богослужению. То есть, они были настоящими подвижниками и как в таких случаях обычно бывает, вокруг них образовались монастыри. И повторяю, в Советском союзе таких было монастырей очень много и о них постоянно, между прочим, издают всякие книжечки об этих подвижниках и об этих монастырях. И мы тоже о них немножко пишем.
П.Еремеев
— Вообще тема тайного монашества и таких подпольных монастырей неисчерпаема. Когда мы делали выставку с Алексеем Бегловым по тайным общинам Высоко-Петровского монастыря.
А.Пичугин
— Только хотел его вспомнить, у него же книга очень интересная на эту тему есть.
П.Еремеев
— Да, я был просто поражен тем, какой вообще объем информации все еще нам недоступен, еще ковыряться, копаться в истории. Эти тайные храмы на чердаках, эти кельи в подземельях в центре Москвы – это очень интересно. А что говорить про Абхазию, про Грузию, про Украину, про Крым, там в действительности были тайные общины и жили…
А.Пичугин
— У Вас в Высоко-Петровском монастыре был тайный монастырь много лет.
П.Еремеев
— Он был вокруг нашего монастыря, на Трубной уже снесенный дом там, где была и церквушечка тайная, там и молитвенные комнаты – это очень интересная тема и мы об этом тоже будем говорить – это ведь живые свидетели исповедничества и подвижничества во время, когда это было смерти подобно.
А.Пичугин
— Это очень интересно. А какой-то специальный номер вы подготовите, или это просто в рамках обычного выпуска? Потому что это действительно очень интересная тема.
П.Еремеев
— Посмотрим, у нас редко бывают целые номера, посвященные одной теме. Редко, но бывают. Но как правило мы стараемся, чтобы 5-7 разных тем, чтобы журнал был интересным и разнотемовым.
А.Пичугин
— Игумен Петр Еремеев – наместник московского Высоко-Петровского монастыря, Анастасия Михалос – автор журнала «Монастырский вестник». Отец Петр – главный редактор этого журнала, здесь в студии светлого радио. Но еще буквально два слова о проблемах хотелось бы поговорить, просто, возвращаясь к этой теме, как мне видится, когда приезжают официальные делегации, журналисты, или Вы приезжаете, все знают, что Вы – игумен из Москвы.
Л.Горская
— Все покрасили траву.
П.Еремеев
— Не обязательно покрасили траву, но Вас пускают с центрального входа, Вам стараются показать все как можно в таком более приглядном свете. А когда приходит простой человек, который не всегда даже через центральные ворота туда заходит, ведь далеко не факт, что он видит то же самое.
А.Пичугин
— Не обязательно покрасили траву, но Вас пускают с центрального входа, Вам стараются показать все как можно в таком более приглядном свете. А когда приходит простой человек, который не всегда даже через центральные ворота туда заходит, ведь далеко не факт, что он видит то же самое.
П.Еремеев
— Мне трудно сказать, отличается ли мой взгляд от взгляда другого человека, потому что у каждого вообще свой взгляд, правда ведь, и разные обстоятельства, да и в конце концов ты приехал в солнечную погоду – одна красота, в пасмурную погоду – другая красота. Но скажу так, когда приезжаешь куда-то в монастырь, как правило на машине, ты приезжаешь задолго до времени встречи. Ты успеваешь все посмотреть, пообщаться с паломниками, пообщаться с нищими у входа в монастырь, расскажут все и обо всем. И я не вижу никакой проблемы в том, что приезжаешь ты, как официальный гость, или неофициальный гость. Я скажу так, что меня поражает за эти два года, сколько я езжу в монастыри – и Мурманск, и Калуга, куда мы только не летали, и Татарстан, насколько искренние и честные сегодня эти сестричества, эти монашеские братства. Какие интересные отношения складываются сегодня. Когда, с одной стороны, все-таки я не соглашусь с Вами, Анастасия, есть еще и энтузиазм, есть еще и какая-то импровизация в духовной жизни, есть поиск. А с другой стороны, уже есть сложившиеся традиции других монастырей. Если раньше, в начале 1990-х годов внезапно, сквозь асфальт пробивались те, или иные монашеские традиции, вот там был монастырь вдалеке и появляется некто, кто хочет их возродить и некуда было поехать, или пойти, была одна лавра, другая лавра в Киеве, Псково-Печерский монастырь, потом как-то Оптина стала шириться, потом Нилова пустынь. А сегодня ты можешь в размере пяти часов езды на автомобиле, если ты в центральной части России, поехать и посмотреть. И это конечно дает возможность сегодня, с одной стороны, не только на энтузиазме, на духовном подъеме, но и конечно еще с другой стороны, исходя из опыта других монастырей, построить более, или менее отлаженную жизнь обители. А что и говорить, конечно в монастырях должен быть чин, должно быть благочиние. И если, с одной стороны, есть люди, которые горят, у которых есть этот импульс духовной жизни, а с другой стороны, есть возможность построить уставную жизнь монастыря – с богослужением, с чином послушаний, с чином какого-то обихода, бытования, то постепенно и будет складываться традиция, которая через 15-20-30 лет будет уже устойчивой, нужно дать время, чтобы постепенно монастыри созидали некую традицию, возрождая ее, может быть даже, если она была.
А.Пичугин
— А как Вы считаете…
А.Михалос
— А можно еще слово о проблемах вставить?
А.Пичугин
— О проблемах? Давайте.
А.Михалос
— В том плане, что проблемы то были всегда, давайте вспомним, что и преподобный Сергий Радонежский уходил из своего монастыря и допустим Савва Освященный и уходили не потому, что они хотели, а потому что их просто оттуда, можно сказать, выживали. Поэтому проблемы – это нормально, вопрос в том, как их преодолевать.
А.Пичугин
— На основе Ваших исследований, репортажей, того, что Вы пишете, того о чем Вы сами читаете в своем журнале, как Вы считаете, отдаленные монастыри, ну, может быть, они даже не обязательно даже очень далеко где-то от населенных пунктов, они могут быть где-то на окраинах Московской области, на окраине Ярославской области, что касается удаленности, но они на протяжении последних 20 лет возрождаются в тяжелейших условиях. Там несколько всего может быть, я сам видел такие монастыри, где игумен, или игуменья монастыря – единственный постриженник, единственный насельник, а все остальные – это кто-то, кто время от времени ей, или ему помогают. И в относительной близости уже большой восстановленный монастырь, в котором налажена жизнь, который не был так поруган и разрушен в XX веке. А в чем смысл существования таких маленьких обителей, которые за прошедшие 25 лет стараются, очень стараются возродить, но все время какие-то сложности – экономические, человеческие. Нужны ли такие монастыри сейчас, или все-таки, может быть, эти благоустроенные, которые относительно недалеко, они вполне их могут заместить?
П.Еремеев
— Вот видите, даже Вы в вопросы вкладываете некую нотку административности решения этого вопроса – нужны, или не нужны. А ведь в древности.
Л.Горская
— Оптимизация затронула твое сознание.
П.Еремеев
— А ведь в древности никто не задумывался, нужны, или не нужны монастыри, благоустроенные, или нет. Возникал человек из мирской порой среды, или из армии ушел, захотел иноческого жития и он уходил и молился. Ведь монастыри первых столетий, когда стали они формироваться, как именно монастыри, где проживают люди единого образа жизни – это были места именно образа жизни.
А.Пичугин
— Но вот Кирилл Белозерский, да, он шел куда-то, непонятно куда, из Москвы, в общем, он с трудом, наверное, себе представлял Белозерье.
П.Еремеев
— Это совершенно одинаковый характер рождения монастырей, что в Палестине, что в Египте, что у нас на Руси, первоначально обители создавались людьми, которые уходили в никуда. И уходили неоткуда, это были царские дети, это были княжеские дети, это были сами князья и цари и даже императоры порой в Византии. Вопрос весь в том, что сегодня у нас накладывается два смысла на вопрос возрождения монастырей, первое, это люди и их поиск монашеского образа жизни и создания этого образа жизни, а второе, возрождение архитектурных ансамблей и исторической преемственности на местах, где раньше был тот, или иной монастырь. И вот здесь, если это удачно совпадает, сопрягается, то происходит все более, или менее органично и правильно. Бывает не совпадает. Но если мы говорим конкретно о Вашем примере, что есть большой благоустроенный монастырь, а подле него маленькая обитель…
А.Пичугин
— Не подле, а может быть 40 километров, ну, относительно недалеко.
П.Еремеев
— С одним монахом, или монахиней, ну я не вижу в этом никакой проблемы. Ведь речь идет не про ансамбли сегодня, правда. Если один человек, или два человека, ведут монашеский подвиг свой в условиях даже квартиры какой-то, не обязательно большого ансамбля с собором, то вот тебе и монастырь. Так было в древности и причин все это заадминистрировать, заоорганизовывать, мне кажется, превращать в какие-то формулы, там есть собор, есть келейный братский корпус в таком-то объеме и будет монастырь…
А.Пичугин
— Очень важные слова сейчас, да, отец Петр, говорите.
П.Еремеев
— Сегодня ситуация развивается по поиску этих форм, каким образом сегодня сделать возможным возрождение именно монашеской жизни, не ансамблей монастырей, а монашеской жизни. Как это сделать? Недаром сегодня так часто Синодальный отдел по монастырям проводит два-три раза в год встречи игуменов и игумений по тематикам, приглашает игуменов и игумений из Греции, из Афона, наших русских монастырей, когда мы встречаемся, обсуждаем вопросы, в том числе духовнической практики, попечения о паломниках, вопросы хозяйствования в монастырях, разбираем аспекты и вопросы, связанные с образованием монашествующих. Эта жизнь интенсивная, она на самом деле мало известна, потому что о ней мало пишут сегодня, но она последние года два-три на глазах моих развивается, по крайней мере. Я, когда участвую в этих встречах, где присутствует 200-300 игуменов, игумений, монахов и монахинь, я удивляюсь уровню этой дискуссии и полемики, потому что происходят настоящие соборы, приезжает какой-то игумен с Афона, приезжают наши братья и сестры со всей России, кто интересуется тематикой и говорят о теме: игумен и духовник, или о теме: игуменья в монастыре и священник духовник, роли, обязанности, ответственность. И весь день игумены и игуменьи русских монастырей в присутствии духовно опытных гостей рассуждают, порой даже спорят, цитируют святых отцов, приводят отрывки из патериков – эта удивительная по духу соборная жизнь показывает, что очень искренне сегодня мы ищем, как наладить, как дать возможность самобытно развиваться каждому из монастырей, чтобы у нас не были заадминистрированные, заорганизованные однообразные формы – монастырь, это красивые белые, или красные стены в центре собор, богослужение с 6 утра до 9 вечера, кони, пчелы, вот тебе и содержание жизни монастыря.
А.Михалос
— Кстати, такие установки были в 1990-х годах и это волей-неволей получалось, потому что нужно было построить стены и просто собрать какое-то стадо. А вот разница между 1990-ми и теперешними, если говорить о монастырях, именно в том, что теперь делается очень такая осознанная и серьезная попытка наладить внутреннюю жизнь монастыря, то, о чем отец Петр говорит.
А.Пичугин
— Недавно хорошая статья была в интернете, о том, что такое монашество. Где как раз говорилось о том, что наше привычное представление о том, что стены, башни, белокаменные соборы – это все на самом деле к самому феномену монашества отношения не имеет. Монашество, то это внутреннее устроение человека. А стены, они могут быть, может не быть, может действительно, как отец Петр сказал, быть квартира обычная.
П.Еремеев
— Как оно и было в советское время, на самом деле.
Л.Горская
— Я почему-то вспомнила Михаила Клопского. Правда я его давно вспомнила.
А.Пичугин
— И я тоже вспомнил.
Л.Горская
— Который ушел из Москвы, отказавшись от власти, богатства, пришел пешком в Новгородскую область на какой-то отсыревший островочек и создал там монастырь, и никому не признавался, что он… И мы сравнительно недавно там были с Алексеем.
А.Пичугин
— Год назад ровно.
Л.Горская
— И там потрясающая же совершенно история, там игумен Иаков сейчас приехал несколько лет назад возрождать монастырь и для него в епархии лежала посылка от Иоанна Крестьянкина с потиром, с какой-то еще утварью для алтаря, я к сожалению, не помню подробностей, то есть потрясающе, никто не думал, что эти руины на этом острове когда-то будут воссоздаваться, ну потому, что Алексей, когда вопрос свой задавал, зачем возрождать, когда рядом есть вполне себе хорошо сохранившиеся монастыри. А отец Иоанн Крестьянкин знал, что он будет воссоздаваться и вот посылка.
А.Пичугин
— Да, и когда я говорил про единственного насельника, он же игумен, он же священник в монастыре – это я не в последнюю очередь вспоминал отца Иакова, который да, у него действительно есть несколько послушников, а он единственный насельник, он же игумен, он же и монах, а монастырь огромный.
Л.Горская
— Он же и на хозяйстве.
П.Еремеев
— А вспомните, как создавались монастыри многочисленные, что в Палестине, что в Египте, что время Сергия Радонежского святого, когда один из братии уходил, а порой даже отец основатель уходил и жил еще 5-7-10 лет один где-то в неизвестном месте и потом снова создавалась некая община. А если бы мы подходили к этому под одну гребенку, исходя из перечня административного подхода, то, что бы было бы тогда, куда бы… как бы создавались эти многочисленные монастыри, сотни, которые родились вокруг проживания братии Сергиевой лавры, и в Московской области, и дальше.
А.Михалос
— Но кстати, знаете, зрелое христианское общество, а мы сейчас к этому потихоньку подходим, оно как раз характеризуется тем, что монашество начинает расти, как на дрожжах и естественно именно эти маленькие монастырьки, о которых Вы говорите, они вполне возможно будут в приоритете.
Л.Горская
— Давайте вернемся к журналу, у нас не так много времени осталось, журнал «Монастырский вестник», о котором мы сегодня говорим здесь. Вообще, он уже получается третий год издается?
П.Еремеев
— Три года мы уже стараемся его издавать, вышли в последние два года на ежемесячную такую стабильную периодичность. На сайте «Монастырский вестник» - это сайт Синодального отдела, мы публикуем, как правило, основные материалы нашего журнала. Сейчас мы готовим запуск самостоятельного сайта с подпиской в том числе и очень надеюсь, что те, кто по-настоящему заинтересуются, смогут найти в сети информацию, как подписаться на журнал.
Л.Горская
— А я кстати даже и не знаю, как сейчас подписка оформляется, в отделении Почты России раньше было, а сейчас?
А.Пичугин
— По-моему, там же, когда я в последний раз наблюдал, как оформляется подписка – это было на Почте России.
П.Еремеев
— Мы сейчас подписываем и напрямую через редакцию и просто рассылаем самостоятельно, это еще проще.
А.Пичугин
— Будем заканчивать нашу программу, напомним, что в гостях сегодня у нас были игумен Петр Еремеев – наместник московского Высоко-Петровского монастыря, главный редактор журнала «Монастырский вестник», о котором шла речь сегодня. И Анастасия Михалос – один из авторов этого журнала. Спасибо! Лиза Горская.
Л.Горская
— Алексей Пичугин.
А.Пичугин
— Будьте здоровы!
А.Михалос
— Всего доброго!
П.Еремеев
— До встречи!
