«Св. прпмч. Елизавета Федоровна». Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы — Наталья Черных (11.11.2018) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Св. прпмч. Елизавета Федоровна». Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы — Наталья Черных (11.11.2018)

* Поделиться
Великая княгиня Елизавета Федоровна

Великая княгиня Елизавета Федоровна

Гостем программы была писатель Наталья Черных.

Разговор шел о святой преподобномученице великой княгине Елизавете Федоровне, о ее жизни, вере и служении.


Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы сегодня обсуждаем — я уж не знаю, можно ли сказать про этого человека: герой истории, исторический персонаж, потому что речь идет о большой православной святой. И когда мы будем рассказывать о ней, я думаю, я и наша сегодняшняя гостья, мы будем держать на уме и держать в устах это двойное представление о святой великой княгине Елисавете Федоровне — как о историческом деятеле и как о человеке великой святости. Итак, у нас в гостях известный православный писатель Наталья Борисовна Черных. Здравствуйте.

Н. Черных

— Здравствуйте.

Д. Володихин

— И первый мой вопрос к вам будет следующий. Мы, как правило, разговаривая о персонах русской старины или древности, просим нашего гостя нарисовать что-то вроде визитной карточки — то есть буквально несколько фраз, в которых характеризуется самое яркое, самое правильное, что должно возникать в голове у человека, когда он начинает думать или говорить о том, о ком мы сегодня будем вести беседу.

Н. Черных

— Я почту за честь нарисовать этот образ. Святую преподобномученицу Елисавету Федоровну я очень люблю, почитаю ее. У меня даже камея с ее изображением, купленная много лет назад на одной из первых православных ярмарок. Прежде всего, это действительно великая святая и целительница. Второй момент я бы назвала так: не будучи русской по рождению, но будучи христианкой, она стала русской гораздо больше, чем некоторые русские князья и цари. Дух этой земли, на которую она пришла после замужества, насколько ее полюбил, и любовь его к Елисавете Федоровне была взаимна. Это действительно была царевна из сказки — если уж метафорическим ярким поэтическим языком говорить. И третье — я ей восхищаюсь как женщиной. И моя любовь к ней началась тем, что я хотела бы действительно быть такой, как она. Потому что она владела навыками врача, она могла ассистировать при операциях, она была прекрасна, она была великолепно образована, она знала несколько языков, она была верна своему мужу, и в ее жизни была действительно та великая любовь, о которой мечтают все женщины.

Д. Володихин

— Иными словами, это была разносторонне развитая личность, и сильный интеллектуал, и одновременно человек нравственно чистый.

Н. Черных

— Да, несомненно.

Д. Володихин

— Ну что ж, дорогие радиослушатели, я не могу вам показать изображение, но тот редкий случай, когда наш гость, не полагаясь, может быть, на крепость собственной памяти, выложил перед микрофоном ноутбук и будет поглядывать, для того чтобы не дать никакой ошибки, для того чтобы вооружиться всей суммой справочной информации. Значит, поблагодарим Наталью Борисовну за ее дотошность и начнем с азов — то есть с того момента, когда Елисавета Федоровна оказалась связанной с историей нашей страны, с историей Российской империи. Она вошла в нашу историю, прежде всего, как царская невеста, вернее невеста наследника престола.

Н. Черных

— Елисавета Федоровна родилась в семье крепко протестантской, она была внучка королевы Виктории. Имя ей при крещении дали Элеонора, но она невероятно любила и почитала до самой своей смерти Елизавету Тюрингенскую. Я не могу обойтись, чтобы не сказать о ней два слова. Елизавета Тюрингенская жила в страшную для Европы эпоху, эпоху крестовых походов, и отличалась тем, что помогала рыцарям, и не только рыцарям, и бедным людям лекарствами, обустройством их жизни, едой, ночлегом, кому это требовалось, и в этом ей равных в историческом окружающем ее пространстве не было. И юную Элеонору все это восхитило. А потом случилось, что Елисавета Федоровна будущая, Элеонора потеряла в результате несчастного случая, а потом в результате болезней нескольких своих близких. Это отразилось на ее душе — девочка стала замкнутой, и замуж, уже будучи даже девушкой, выходить отказывалась. На руку английской принцессы претендовали очень многие замечательные европейские монархи и наследники, однако она выбрала именно дядю Николая II, Сергея Александровича Романова. И этот выбор был парадоксальный, шокирующий. Я только из литературы могу представить, что действительно это было необычно.

Д. Володихин

— Вот хотел бы дать одну небольшую справку. Сергей Александрович, не будучи никогда государем, он в принципе занимал в Доме Романовых положение, которое при иных обстоятельствах могло бы сделать его наследником престола. То есть речь шла о том, что Элеонора, будущая Елизавета, станет женой человека, у которого есть шансы при определенных обстоятельствах занять императорский трон.

Н. Черных

— Это действительно было так. И этот союз с самого начала был окружен ореолом таинственности. Для меня это союз двух святых — вот так вот, ни много ни мало. И после переселения на другую землю Елисавета Федоровна изменилась. Изменилась она удивительно — в ней вдруг произошла необычная вспышка, и она стала русской. Хочу напомнить, что младшая ее сестра, Алиса, сохраняла в себе до самой своей мученической кончины обаяние немецкой принцессы, она не отказывалась ни от своего рода, она была очень верна себе. А здесь, в случае Елисаветы Федоровны, мы имеем дело с какой-то необычной переменой, и она действительно переродилась.

Д. Володихин

— Уточните, пожалуйста, для наших радиослушателей — может быть, не все знают, хотя уверен, что большинство знают, кто такая Алиса, младшая сестра, человек, который в истории России сыграл одну из необыкновенно важных ролей, — но все-таки, в порядке просвещения.

Н. Черных

— Алиса Гессен-Дармштадтская, императрица Александра Федоровна, супруга государя императора Николая II.

Д. Володихин

— Первая половина 90-х годов — время, когда состоялись эти два великих брака. Брак Николая II и Алисы...

Н. Черных

— 1894-й.

Д. Володихин

— Будущей Александры Федоровны, нашей государыни. И брак Сергея Александровича, великого князя, и Элеоноры. Вот вы говорите, что в России Елисавета Федоровна изменилась. А я хотел бы, прежде всего, отметить, что 90-е годы это время необыкновенного расцвета России — научного, технического, политического, военного, культурного. Россия в тот момент могла удивить человека, который на первых порах является гостем, но в будущем должен врасти в русскую цивилизацию. И, наверное, страна произвела приятное впечатление на невесту, а потом жену Сергея Александровича.

Н. Черных

— Да я думаю, она просто влюбилась в Россию и особенно в Москву. Она любила район Пятницкой. Я думаю, совершенно Москва на нее произвела завораживающее впечатление, и она очень хотела жить в этом городе. И я бы хотела еще отметить момент, что для царственных особ не обязательно принимать то вероисповедование, которое присуще супругу. Но Елисавета Федоровна стала православной, она приняла православие, и они венчались с великим князем по православному чину.

Д. Володихин

— А что произошло в ее судьбе, почему она предпочла не сохранять свой протестантизм, а перейти в православное вероисповедание?

Н. Черных

— Я думаю, ей было что-то свыше открыто.

Д. Володихин

— Ну да, это путь действительно великой святой. И хорошо, что вы делаете такую поправку, хорошо что мы напоминаем, что разговор идет не только о историческом персонаже. И для того, чтобы проникнуться величием ситуации, величием начала этого необыкновенного пути, мы сейчас поставим мелодию Сарабанда, Соната № 1 Баха. Я думаю, что это даст правильный настрой.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы сегодня обсуждаем судьбу и духовные подвиги святой великой княгини Елисаветы Федоровны. У нас в гостях известный православный писатель, Наталья Борисовна Черных. Когда Елисавета Федоровна оказалась на русской земле, она должна была пройти путь знакомства с Россией до того момента, когда начнутся тернии в ее жизни, когда она потеряет своего супруга. Примерно десять лет она проходит через вот это самое знакомство. Ей понравилась Москва. А какие были еще впечатления от нашей страны?

Н. Черных

— Елисавета Федоровна много где бывала, и был покорена от природы разнообразием. Бывала она в Екатеринбурге, бывала в подмосковных монастырях. В частности, тот, который сейчас расположен на станции Арсаки, и там познакомилась со старцами Гавриилом и Алексием Зосимовским. Но это да, это уже в XX веке.

Д. Володихин

— Ну допустим, как проходила ее семейная жизнь с Сергеем Александровичем? Мне приходилось читать, что супруги хотели воспитывать собственных детей, но вот Бог не давал.

Н. Черных

— Я думаю, действительно так и было. И оба были немножко монахи. Я думаю, что они очень легко договорились, имея каждый одинаковую склонность, я думаю, это их очень сближало, и они были как один человек, синхронно думали. И я думаю, такой драмы бездетности в их случае не было. Они были очень преданы Богу и молились. А что касается Сергея Александровича, на нем лежала очень большая ответственность в самом начале XX века, и у него, я думаю, было очень мало свободного времени. А Елисавета Федоровна считалась одной из самых красивых женщин Европы...

Д. Володихин

— И таким образом, у нее были занятия, связанные и, скажем, с ее красотой, с балами, с двором. И одновременно у нее была достаточно большая склонность к тому, чтобы посещать святые места России.

Н. Черных

— Да.

Д. Володихин

— А одно с другим сочеталось. Потому что, в общем, в православии не запрещается, посетив иноческую обитель, надеть на какой-нибудь государственный прием или на бал платье с драгоценностями.

Н. Черных

— А эти платья с драгоценностями имели даже особое название — это были русские платья. И такое платье могло весить килограммов десять. А по этикету нужно было стоять часа два с этим грузом на теле и не сутулиться. И Елисавета Федоровна выдерживала все эти выходы красоты.

Д. Володихин

— То есть иными словами вот то, что представляется привилегией, на самом деле оказывалось работой, притом довольно тяжелой.

Н. Черных

— Конечно. И есть сведения о том, что Елисавета Федоровна носила вериги, и я думаю, она очень легко с ними нашла общий язык, потому что русское платье весило примерно столько тоже.

Д. Володихин

— Ну что же, мы с вами подошли к трагическому перелому в судьбе этой блестящей четы. Вы сказали, что Сергей Александрович имел достаточно мало личного времени, в том числе и времени, которое мог уделить семье, поскольку на нем лежала тяжелая ответственность. Если я правильно помню, то в течение долгого времени он был генерал-губернатором московским.

Н. Черных

— Да, это был великий московский князь.

Д. Володихин

— Но вот в 1905 году, когда он уже уходит, фактически ушел с этого поста, ему, достаточно строгому управителю, — нельзя сказать, что злому, свирепому — строгому управителю решили нанести удар отмщения революционеры-радикалы.

Н. Черных

— На то время великий князь уже подал в отставку и начал прицельно, скажем так, заниматься собиранием русских земель в Иерусалиме. Это дело его интересовало, и внутренний ресурс он направил на это. На собирание земель накладывалось то, что на это время приходится небольшой конфликт с Николаем по поводу некоторых документов правительственных. И еще то, что почему-то именно великого князя Сергея Александровича избрали своей целью террористы.

Д. Володихин

— То есть конфликт в данном случае был, разумеется, не на почве того, что террористы избрали Сергея Александровича, а на почве вот этих самых документов.

Н. Черных

— Нет, это три такие накладывающиеся друг на друга ситуации были. Первое — то, что великий князь занимается Иерусалимом. На это накладываются его разногласия с императором. И на это накладывается то, что его приговорили к казни террористы. Это такое стечение обстоятельств было.

Д. Володихин

— То есть, иными словами, Сергей Александрович становится фигурой не вполне удобной. С одной стороны, он человек под прицелом, с другой стороны, его обязанности московского правителя мешают ему работать со Святой Землей.

Н. Черных

— Да.

Д. Володихин

— И, в общем, возникает желание сделать так, чтобы он уже, так сказать, выбрал что-то — либо государственное управление, либо дела, связанные со Святой Землей, собиранием там земельных участков. А для чего он собственно эти участки собирал, какая у него была цель?

Н. Черных

— Сделать Русскую Палестину.

Д. Володихин

— То есть своего рода страну в стране. Сделать так, чтобы Русская Палестина была пристанищем и русского духовенства, и русских богомольцев, которые бы туда свободно приезжали и имели возможность опереться вот на такую паломническую базу — это имеется в виду?

Н. Черных

— Да. И я думаю, еще важно то, что земля, на которой проходила земная жизнь Христа, таким образом, попадала под влияние православия, и восстанавливалась, ну скажем так, изначальная духовная гармония.

Д. Володихин

— Ну да, ведь когда-то эта земля была частью православной империи — я имею в виду империю Константинопольскую, второй Рим. Впоследствии она становилась то арабской, мусульманской, то оказалась на какое-то время под властью крестоносцев. И вот в начале XX века появилась счастливая возможность хоть какую-то ее часть отдать вновь под сень православия.

Н. Черных

— Да. И Сергей Александрович очень много ресурсов и материальных, и времени своего тратил на то, чтобы собрать эти земли и обустроить в них все необходимое для русской жизни.

Д. Володихин

— Там бывала его супруга, она разделяла интересы Сергея Александровича?

Н. Черных

— Она очень его поддерживала в этих начинаниях. И храм Воскресения Христова и Марии Магдалины построен при живом участии Елисаветы Федоровны.

Д. Володихин

— Ну что ж, те великие святыни, которые сейчас ну нельзя обойти вниманием русскому паломнику, когда он оказался в Святой Земле, связаны с судьбой и духовными подвигами этой четы. Ну что же, давайте теперь обратимся к тому дню страшного перелома, который прошел через судьбу Елисаветы Федоровны из-за того, что террористы не могли простить Сергею Александровичу его строгости.

Н. Черных

— Можно сказать и так. Но я думаю, он действительно был удобной мишенью.

Д. Володихин

— В чем тут дело?

Н. Черных

— Дело в том, что действительно было известно о разногласиях дяди и племянника, бывшего губернатора Москвы и императора, и вокруг этого было много сплетен, и им придавали гораздо большее значение, чем это было на самом деле.

Д. Володихин

— То есть конфликт был не настолько силен, но о нем знали.

Н. Черных

— Да, конфликт был не настолько силен, о нем знали, ну в общем, можно было уцепиться за что-то. А потом действительно это был один из самых эффектных государственных деятелей. Он действительно был строгий, властный — это тоже...

Д. Володихин

— Сыграло свою роль.

Н. Черных

— Да. И третье — просто нужно было устроить очень показательное шоу террористам. В некоторых случаях нужен именно шум. И вот здесь, если бы просто убили губернатора, тогдашнего губернатора, это было бы воспринято так. А здесь фактически убили культовую фигуру, то есть такое поругание, это было своего рода поругание святыни. Я думаю, террористы рассуждали примерно так же. По-другому они совершили показательный, довольно громкий акт жестокости.

Д. Володихин

— Итак, Сергей Александрович был убит...

Н. Черных

— Казнен.

Д. Володихин

— Ну, как говорят между собой политические радикалы, казнен, но по большому счету именно что убит. Терроризм это ведь по сути своей душегубство, а не что-нибудь еще.

Н. Черных

— Поставленные на поток убийства.

Д. Володихин

— Да, да. Он был уничтожен душегубом Каляевым по той причине, что, будучи ярким представителем государственной власти и правящего Дома Романовых, он был в какой-то степени еще и в наибольшей степени еще уязвим. Ну где уязвимое место, по тому и ударили. Это произошло в 1905 году. На месте смерти Сергея Александровича был установлен памятный крест, который при советской власти, разумеется, пропал. И относительно недавно восстановлен. Слава Богу. Но какова судьба его вдовы, как она отреагировала на страшную кончину супруга?

Н. Черных

— Я с некоторым трепетом начну рассказывать, потому что этот момент биографии Елисаветы Федоровны всегда меня останавливает, и я не чувствую себя достойной о нем так уж спокойно говорить. Действительно это произошло 18 марта, в день празднования Всех Святых. Бомба взорвалась. Когда великой княгине сообщили о случившемся, причем там как-то ей сначала не хотели сообщать, потом думали сообщить как-то по-другому. Но, видимо, она уже предчувствовала, как настроена была на произошедшее, и она получила всю информацию о том, что произошло. Очень быстро приехала на место, носилки привезли, и она стала собирать части этого тела на носилки. Поскольку медицинский опыт у нее уже был, то есть еще не такой, который она получит во время Первой мировой войны, но все-таки был, учитывая, что это 1905 год, она собрала останки. И стала заниматься вопросами погребения.

Д. Володихин

— Я хотел бы буквально на минуту прерваться, чтобы разрядить впечатление от этих страшных картин — смерть великого князя Сергея Александровича была ужасной. И вот, несмотря на это, я сейчас должен напомнить: это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы буквально на минуту уходим из эфира, для того чтобы вскоре продолжить нашу беседу.

Д. Володихин

— Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы с замечательным православным писателем, Натальей Борисовной Черных, обсуждаем судьбу и духовные подвиги святой великой княгини Елисаветы Федоровны.

Н. Черных

— После кончины великого князя Елисавета Федоровна собрала свои драгоценности, передала их в казну и задумалась об устройстве женской обители. Она хотела возродить институт диаконис — женщин, которые помогают при богослужении и занимаются делами благотворительности, помощи падшим, больным. И действительно довольно скоро ее замысел воплотился — возникла Марфо-Мариинская обитель. Над созданием ее работали лучшие архитекторы, причем проекты проходили очень строгий отбор. Ей было из чего выбирать и она несомненно выбрала лучший. На что походил этот проект будущей обители? Он получился одновременно и в стиле модерн, и невероятно русским. Та русскость, которая была в ней, вполне воплотилась в формах и храма, и всего пространства обители, которая окружала этот храм.

Д. Володихин

— Да, действительно обитель в главных ее постройках напоминает какие-то сказочные терема богатырских времен. Это действительно такой душевный отклик на прекрасный образ древней Святой Руси.

Н. Черных

— И действительно эта обитель стала кусочком Святой Руси. Несмотря на то, что пережитое Елисаветой Федоровной было очень страшно, учитывая то, что и детстве ей пришлось пережить потерю близких, появился новый взлет. И действительно Сергей Александрович как бы не покидал ее, и после постройки обители она с новой силой, став еще более светлой...

Д. Володихин

— По характеру деятельности своей, по склонности души.

Н. Черных

— Да, она действительно освещала Москву, как второе солнце, скажем так.

Д. Володихин

— Вот после того как обитель была выстроена и начала образовываться сестринская обитель, какой деятельностью Елисавета Федоровна стала заниматься? И какая деятельность соответственно выпала на долю тех, кто пришел вот под крыло матушки в Марфо-Мариинскую обитель?

Н. Черных

— Прежде всего, насельницы обители занимались бедными людьми, бедными и больными, не имеющими медицинской помощи. Особое место занимала своеобразная отрасль благотворительности — помощь бездомным или детям из неблагополучных семей.

Д. Володихин

— Из нищих, прежде всего, семей.

Н. Черных

— Да, нищих. И здесь хочется отметить особенно, что нищие, особенно дети, очень недоверчивы, а Елисавету Федоровну все ужасно любили. Она, видимо, по какой-то изначально ей присущей святости вызывала доверие. И вполне могла безопасно бродить по Хитровке, где было много воров, где могли убить, причинить любое зло, но с ней этого не случалось.

Д. Володихин

— Ее не трогали, потому что совести не хватало напасть на такого человека, видимо, да?

Н. Черных

— Я думаю, не только совесть пробуждалась. Но совесть пробуждалась именно потому, что она какую-то безотчетную любовь вызывала. И у нее даже конфликты с полицией были на почве того, что вот как же, великая княгиня ходит по Хитровке без сопровождения, в нарушение устава. А потом ну кому отвечать, обычному городовому, если что случится? Но Великая матушка на это говорила только: «Слава Богу за все!» и улыбалась.

Д. Володихин

— А он сама, как вы сказали, участвовала в операциях иногда в роли врача, иногда в роли сестры милосердия, ассистирующей при достаточно сложном хирургическом мероприятии.

Н. Черных

— Действительно, это занимало довольно значительную часть ее времени, ассистирование при операциях. Иногда солдаты просто ее звали. Вот учитывая, что русско-японская война довольно кровавой была, и жертв было много, и раненых...

Д. Володихин

— И после нее сталось достаточно много, на несколько лет вперед солдат, которые требовали помощи и ухода. Часто нужно было делать новую операцию, потому что прежняя была сделана либо не очень удачно, либо уж как-то слишком наскоро. И солдаты просто просили, чтобы она присутствовала. И сохранились рассказы о том, что она приходила в госпиталь, раздавала иконки, просто сидела на кровати и держала руку солдата. И здесь опять нужно отметить что она какую-то безотчетную симпатию вызывала, и солдаты свидетельствовали о том, что да, боль проходила. Если она во время операции находилась в операционной и молилась, то операция проходила и удачно, и с меньшим количеством боли.

Д. Володихин

— Но это, можно сказать, цветочки в сравнении с тем, что обрушится на Елисавету Федоровну и на устроенную ею обитель с началом Первой мировой войны. Потоки солдат раненых, контуженых, изувеченных, которые шли с фронта, они были значительно больше, чем то, что увидела Елисавета Федоровна после по итогам русско-японской войны. Это был, можно сказать, поток крови и страданий.

Н. Черных

— И не один поток. Но она достойно встретила этот удар, несколько раз бывала на фронте. И женщина, воспитанная в царских покоях, видела и поле сражения. Она действительно отчасти напоминала свою покровительницу, Елизавету Тюрингенскую, и спать ей почти не приходилось. К этому времени относится свидетельство одной из монахинь, которая, убирая ее келью, подумала, что матушки в молельне нет, заглянула и увидела, что Елисавета Федоровна стоит на коленях, и там выглядывают вериги, вот из-под облачения выглядывают вериги. Монахиня ахнула, Елисавета Федоровна подняла голову, приложила палец к губам и сказала: «Только никому об этом не говори». То есть тогда она несла какой-то тяжелый, по-видимому, подвиг. И видимо, на этот подвиг ее благословили. Думаю, в то время она уже предчувствовала свою кончину, воспитывала свою душу и готовилась к принятию мученического венца.

Д. Володихин

— Сохранялись ли ее прежние связи с московским духовенством, с русской Палестиной?

Н. Черных

— Она продолжала заниматься, продолжала дело великого князя, продолжала заниматься собиранием земель, насколько у нее это получалось. Русское духовенство ее очень почитало. Но она особое внимание уделяла старцам Гавриилу Спасо-Елизаровскому, Алексию Зосимовскому, довольно часто у них бывала. И старец Алексий с особым теплом о ней отзывается, как о духовной дочери и говорит, что на службах она стояла, как свеча. Ну если вспомнить русские платья, это неудивительно. Она действительно была свеча, и в то время от нее было и больше, чем когда-либо, света, и она как бы уже начинала таять.

Д. Володихин

— Удивительно, казалось бы: для протестантизма старчество нечто не то что несуществующее, а даже и немыслимое. Старчество — явление чисто православное, у нас на Руси нашедшее особое выражение, особо глубокое, может быть, особое почитание. И тем не менее для Елисаветы Федоровны дни, проведенные со старцем или часы оставляли — ну нельзя сказать, оставляли неизгладимое впечатление, это штамп, — просто-напросто они были своего рода духовным медом для нее.

Н. Черных

— А действительно это была очень важная часть ее духовной жизни. Она, скажем так поэтично, проникла в смысл послушания. И здесь, говоря о духовном руководстве, я хотела бы отметить появление в обители отца Митрофания Серебрянского. Он был военный священник и, ни на что особо не претендуя, подал, как сейчас бы сказали, резюме на конкурс. Елисавета Федоровна при создании обители искала духовника, и с благословения старцев выбрала именно его. Но опять-таки все отмечают, все документы отмечают ее очень благоговейное отношение к отцу Митрофанию, и она действительно готова была прикрыть его собою, как отца.

Д. Володихин

— Ну да, в разного рода административных делах. Насколько я помню, Елисавета Федоровна посетила Соловки, Соловецкий монастырь, и там имела опыт общения с одним из старцев, который предпочел жить в дебрях, в какой-то земляной, выкопанной им норе. И ее свита, кто-то предпочитал не соваться туда вообще, в эту нору, кто-то пробыл там недолго, она же в беседе провела достаточно немалое время.

Н. Черных

— Да, действительно ее покинули, это опять вызвало в свите ощущение растерянности, потому что вот высочайшую особу стоит всегда сопровождать, она должна быть хранима. А Елисавета Федоровна действительно спустилась в эту землянку и долго, довольно долго слушала все, что ей говорили, впитывала себя, и вышла из-под земли просветленной.

Д. Володихин

— Ну что ж, кто-то хочет света и находит его под землей, кто-то хочет удобств и боится соваться под землю — такова наша жизнь. И я думаю, правильным будет, если сейчас в эфире прозвучит кондак святой великой княгине Елисавете Федоровне.

Д. Володихин

— А теперь я рад напомнить, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы с замечательным православным писателем, Натальей Борисовной Черных, продолжаем разговор о жизни и духовных подвигах Елисаветы Федоровны. Что ж, наступает еще один, второй страшный рубеж в судьбе этой женщины. Ее вынуждают покинуть ее детище, Марфо-Мариинскую обитель в Москве. Вынуждают ее после того, как Россия была потрясена революционными событиями 1917 года, и за управление взялась совсем другая власть, которая к вере в целом, и к православию в частности, относилась крайне скверно. Как произошло то, что Елисавета Федоровна должна была покинуть обитель и уехать из Москвы?

Н. Черных

— Елисавета Федоровна была обвинена в шпионаже в пользу Германии.

Д. Володихин

— Сильно.

Н. Черных

— Да, действительно она была обвинена, но это обвинение не вступало в силу, потому что ни материалов не было, ни просто власть новая не знала, к какому закону это привязать. Однако 7 мая 18-го года к воротам Марфо-Мариинской обители подкатил грузовичок, там было два или три латышских стрелка, остальные новобранцы, и часть из них вообще в первый раз держало оружие. Пришли искать сокровища, арестовывать немецкую шпионку. Причем даже неизвестно, что больше — искать сокровища или немецкую шпионку. Вот сам набег, он был крайне неконкретен.

Д. Володихин

— Ну понимаете это эпоха реквизиций, когда искали все дорогое. А тут представительница Дома Романовых — где ее кольца, где ее перстни, где ее золото, где ее червонцы, где ее ожерелья жемчужные? Давайте, товарищи, все это заберем. Как это водилось у победивших революционеров и в 17-м году, и в 18-м году и позднее. Ну вот решили поискать.

Н. Черных

— Приехали, их пустили. Навстречу вышел отец Митрофаний. А потом действительно спустилась сама представительница Дома Романовых — в своем простом белом одеянии, подпоясанная веревкой. И один из ребяток, чтобы, видимо сразу, требовать, наставил на нее пистолет. Елисавета Федоровна совершенно смело взяла этот пистолет, слегка отвела его от себя и сказала: «Что вы делаете? Перед вами женщина». После этого ситуация несколько изменилась, и отец Митрофаний разрулил ситуацию, как сейчас говорят. Однако это набег был санкционирован самим Дзержинским — то есть цель у новой власти была какая-то очень конкретная.

Д. Володихин

— Ну то есть латышские стрелки готовы были воспользоваться ситуацией и забрать все, что найдут. А вот власть интересовалась, поскольку это один из видных, авторитетных, влиятельных представителей Царского Дома, давайте-ка попробуем до него докопаться, и не только будем держать над ним контроль, но и вырвем его из привычной среды.

Н. Черных

— Действительно так. Значит, сразу же Елисавета Федоровна была арестована, отец Митрофаний тоже был арестован. Это был Пасха, Светлая седмица, праздник Иверской иконы Богородицы, которую великая княгиня очень почитала. После этого случая патриарх Тихон предпринял все возможное, чтобы вернуть Елисавету Федоровну в Москву, но у него не получилось. А тем временем Елисавету Федоровну перевезли в Пермь.

Д. Володихин

— Когда это произошло? Это уже 1918 год?

Н. Черных

— Это 1918 год, да. Весна, поздняя весна, конец мая.

Д. Володихин

— Идут последние месяцы ее земной жизни. И вот после того, как ее перевезли в Пермь, насколько я понимаю, странствие ее не окончилось?

Н. Черных

— Причем, значит, такая корректива. Вот газета «Новый вечерний час» 9 мая 18-го года откликнулась на арест Елисаветы Федоровны так: «Мы не знаем, чем вызвана ее высылка. Трудно думать, чтобы Елисавета Федоровна могла представлять опасность для советской власти. Ее арест и высылка могут рассматриваться скорее как гордый жест по адресу Вильгельма, брат которого женат на родной сестре Елисаветы Федоровны». То есть, видите, предмета ареста не было.

Д. Володихин

— Большая политика вмешалась. Идет война — соответственно ищут людей, на которых можно в какой-то степени свалить вину за, мягко говоря, странный Брестский мир и иные поражения 1918 года. Ну вот Елисавета Федоровна попалась под руку. Итак, она в Перми.

Н. Черных

— Историк Хрусталев полагал, что высылка на Урал Елисаветы Федоровны являлась одним из звеньев общего плана большевиков по концентрации на Урале всех представителей династии Романовых. Хотели большевики получить выкуп за них, или они действительно хотели все зачистить, история еще не решила.

Д. Володихин

— Может быть, они колебались — одни предпочитали деньги, другие предпочитали кровь.

Н. Черных

— Да, опять-таки все здесь крайне неопределенно. Но тем не менее все Романовы, которых могли найти, оказались на Урале, и не где-нибудь, а в Екатеринбурге. Вот здесь уже действительно в конце мая 1918 года разместили в гостинице «Атамановские номера». А сейчас там ФСБ.

Д. Володихин

— Хотел бы предложить вот что. До гибели Елисаветы Федоровны остается уже совсем немного. И вот перед началом передачи вы говорили, что существуют красивейшие стихи, связанные с ее судьбой. И я думаю, что перед этим трагическим финалом стоит произнести их, стоит их прочитать.

Н. Черных

— Народ — а сколько жизней и судеб!

Россия ведь не любит обобщений.

И в ней Москва — рождественский вертеп;

Спасение, как море из спасений.

Народ — один на несколько смертей.

Пугливый, вялый, немощный, загульный.

Он — в искривленных личиках детей,

Он в лености губительной патрульных.

Он любопытен. И душа его

Пока ещё не ищет совершенства.

Но люди есть, что взяты из него

Не здешней властью. Иноки. Священство.

Д. Володихин

— Я думаю, надо было произнести эти стихи, для того чтобы было понятно: судьба Елисаветы Федоровны находилась в зависимости от того, куда качнется это страшное революционное время. Вот оно нарисовано несколькими штрихами — ну назовите же автора.

Н. Черных

— Наталия Черных. Фрагмент поэмы «Черное и белое».

Д. Володихин

— Ну что ж, после того как вы этим ярким образом обрисовали, что происходит в стране в последние месяцы жизни Елисаветы Федоровны, думаю, пора приступать к тому, что произойдет в ее жизни в Алапаевске.

Н. Черных

— В Екатеринбурге Царское семейство разделили, чтобы легче расправиться с ним по частям. Елисавета Федоровна с великим князем Сергеем Михайловичем, великим князем Константиновичем и другими великими князьями отправилась в Алапаевск.

Д. Володихин

— Небольшой уральский городок, шахтерский, по-моему.

Н. Черных

— Известный, да, близостью шахт, рудный городок, как говорили. Там добычей руды промышляли и отчасти драгоценных металлов.

Д. Володихин

— Был ли с Елисаветой Федоровной кто-либо, помимо ее родни по царствующему Дому Романовых, из ее помощниц, сестер Марфо-Мариинской обители?

Н. Черных

— Да, конечно. Я думаю, самое время сказать о преподобномученице Варваре, которая с самого ареста следовала за Елисаветой Федоровной. Прекрасно понимала ожидающую ее судьбу и, тем не менее не покинула свою настоятельницу и была верна Великой матушке до самой смерти.

Д. Володихин

— И ведь ее никто к этому не принуждал.

Н. Черных

— Нет, это было ее добровольное решение. Она была очень немногословная, это немолодая женщина уже была. И она вообще, как светлая тень, за матушкой следовала до самой ее кончины.

Д. Володихин

— А что произошло в Алапаевске?

Н. Черных

— Это было в самой середине лета. Великую княгиню, келейницу ее Варвару и других находящихся людей — они спали в Новой школе, по разным, по-моему, помещениям, значит, в одном великие князья, в другом великая княгиня с келейницей и еще пара человек, — всех разбудили ночью и куда-то повезли. Расстреляли, сбросили в шахту Новая Селимская — это действительно одна из шахт не так далеко от Алапаевска расположенных. И все произошло очень как-то быстро, еще затемно.

Д. Володихин

— То есть иными словами, вот вся эта расправа не носила характера какого-то судебного заседания, разбирательства — все это для новой власти показалось лишним. Просто быстренько отвезли и сбросили в шахту.

Н. Черных

— Да, эта выходка была никем и ничем не санкционирована. Если имелось приказание, то только тайное или где-то его можно найти в документах.

Д. Володихин

— Значит, никакой суд не санкционировал.

Н. Черных

— Не было ни суда, ни предшествующего судебного разбирательства, ни официального объявления ареста.

Д. Володихин

— Ну вот то, что мы когда-то упомянули — слово «душегубство» — это подготовило почву для того, чтобы вновь нем вспомнить. Это душегубство. Это не казнь, это не судебный вердикт, это просто душегубство.

Н. Черных

— Это было просто убийство массовое.

Д. Володихин

— Ну что ж, как вела себя Елисавета Федоровна вот в этой ситуации, когда ей оставалось до смерти совсем немного, считанные часы, считанные минуты, и она очень хорошо это понимала?

Н. Черных

— Она держалась спокойно, молилась и поддерживала великих князей, как могла. Те, конечно, волновались. Конечно, и она волновалась, но она по сравнению с великими князьями гораздо лучше держала себя в руках.

Д. Володихин

— Да, женщина оказалась мужественнее мужчин в этой ситуации. Но это святая женщина.

Н. Черных

— Людей сбросили в шахту. Думали, что они разобьются в шахте и захлебнутся в воде. Но часть осталась живыми, некоторые были с переломами. И потом несколько дней умирали от голода и боли.

Д. Володихин

— Кто-то зацепился за балки в верхней части шахты, не сразу упал вниз.

Н. Черных

— Да, по-моему, ни одного человека сразу погибшего не было. А великая княгиня оказалась рядом с великим князем Иоанном. И пока она была жива, пока у нее хватало сил, она поддерживала его, перевязала его руку, потому что князь сломал руку. Видимо, у нее самой были сломаны ребра. И таким образом...

Д. Володихин

— Оказывала ему медицинскую помощь.

Н. Черных

— Да, даже уже накануне смерти, уже сама...

Д. Володихин

— Мучаясь от боли.

Н. Черных

— Да, у нее была и боль, она теряла сознание от боли, но при этом она вот выполняла монашеский и человеческий долг. И это само по себе, конечно, чудо, потому что люди благодаря ей имели возможность еще сколько-то пожить, помолиться и примириться с Богом.

Д. Володихин

— Она оставалась целительницей до самого конца, до самой смерти. Избрала себе эту стезю и шла по ней до последнего срока.

Н. Черных

— Да.

Д. Володихин

— Для нас, людей, которые вспоминают сейчас Елисавету Федоровну, в ее судьбе важно прежде всего одно: она на протяжении многих лет в жизненных сложностях, в кризисных ситуациях, решая дела повседневные, бытовые или находясь в ситуациях трагических, в обстоятельствах жизни и смерти, всегда и неизменно руководствовалась верой и любовью ко Христу. Это великий урок, это урок христианина, который находится на каких-то небесных уровнях нравственности. И вспоминая Елисавету Федоровну, нам сейчас надобно кланяться тому, что она совершила в жизни своей земной и просить у нее помощи. Дорогие радиослушатели, наша передача подходит к концу. Мне остается от вашего имени поблагодарить Наталью Борисовну Черных за замечательную беседу и сказать вам: спасибо за внимание, до свидания.

Н. Черных

— До свидания.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем