Писатель, поэт, педагог и православный философ начала двадцатого века Сергей Дурылин однажды высказал весьма оригинальную мысль – настоящими русскими богословами были… детские няни! Собственную няню, Пелагею Сергеевну, Сергей Николаевич с теплом вспоминал в своих мемуарах. Именно она научила его первой молитве – простой и безыскусной, но такой искренней, что, как признаётся сам автор воспоминаний, он помнил бы её, даже если бы все остальные молитвы вдруг позабылись. Размышляя о том, сколько великих людей склонялось в почтительном поклоне перед простыми женщинами, воспитывавшими их в детстве, Дурылин восхищался подлинной, бескорыстной любовью, не обусловленной законом материнства, а подаренной исключительно по велению души и сердца. Он собирал выдержки из биографий, фрагменты из мемуаров и писем, мечтая издать сборник воспоминаний, в которых личности, оставившие заметный след нашей в истории, делились бы рассказами о «подругах дней своих суровых». При жизни Сергею Дурылину издать книгу, увы, не удалось. Спустя годы задумку писателя воплотила в жизнь его биограф, филолог Виктория Торопова. При её активнейшем участии в издательстве Никея вышел сборник под названием «Няня. Кто нянчил русских гениев».
Многие самые известные литераторы, художники, музыканты, актёры, благотворители, мыслители, учёные, оказывается, запечатлели на бумаге образ своих нянь, не только не померкнувший в житейских бурях, но и, кажется, служивший для этих людей неким нравственным ориентиром, мысленным собеседником, а то и героем произведений.
Первым из гениев, воспевших собственную няню, вспоминается, конечно, Пушкин. И тут же в уме всплывает неизменный облик Арины Родионовны. Читая сборник «Няня. Кто нянчил русских гениев» действительно, обнаруживаешь, что большинство его героинь, женщин, без остатка посвятивших себя служению няни – другого слова, пожалуй, и не подберёшь - так или иначе подходят под этот Пушкинский образ. Бывшей крепостной крестьянкой была, например, Анисья – нянька актрисы и театрального педагога Надежды Смирновой. Анисья оставалась рядом со своей воспитанницей до самой смерти и даже помогала Смирновой в её работе – например, обучала актёров пению народных песен. Когда Малый театр ставил «Бедность не порок» Островского, Анисья руководила хором.
«Я вечно буду относиться с глубокой благодарностью к нашей родной няне», - говорил великий Константин Станиславский в одном из своих писем. Писатель и поэт Дмитрий Мережковский посвятил няне – правда, не собственной, а своей супруги Зинаиды Николаевны Гипииус – целую главу в поэме «Семейная идиллия». А известному математику Софье Ковалевской врезалось в память то, как няня водила её в церковь. Александр Герцен с упоением слушал нянины рассказы, о чём упомянул отдельной главой в «Былом и думах».
Почти пятисотстраничный том сборника объёмом своим отнюдь не отпугивает. Начав читать, с добрыми, мудрыми и светлыми образами, запечатлёнными на его страницах, трудно расстаться. И обретает новый, глубокий духовный смысл привычное слово «Няня.
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца»
Старец Силуан провёл всю жизнь на Афоне. В записках он вспоминает, как на протяжении четырнадцати лет молился о том, чтобы Бог дал ему почувствовать Своё присутствие. И наступил момент, когда отчаяние пересилило веру. Тогда во время очередной многочасовой молитвы монах воскликнул Богу: «Ты неумолим!..» И в это мгновение он вдруг ощутил присутствие Христа. Инок почувствовал такую любовь, такое сострадание, что понял — можно прожить всю жизнь ради Господа. Впоследствии, утешая отчаявшихся братьев, старец Силуан Афонский рассказывал о том, каким ему открылся Бог:
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца и говорит: „Ах, какой у нас Господь!“. Грешная душа, которая не знает Господа, боится смерти, думает, что Господь не простит ей грехов её. Но это потому, что душа не знает Господа и как много Он нас любит. А если бы знали люди, то ни один человек не отчаялся бы. Господь Сам есть одна Любовь».
Все выпуски программы Слова Святых
«Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал»
Монах Анастасий Синаит жил во второй половине VII века. Он нёс иноческий подвиг в Синайском монастыре великомученицы Екатерины в Египте. Его духовным руководителем был настоятель монастыря Иоанн Лествичник, прославленный православной Церковью в чине преподобных. После кончины учителя, монах Анастасий занял его место — стал игуменом, возглавил обитель. Всю свою жизнь он провёл в молитвах и подвижнических трудах. Сохранилось большое количество творений синайского игумена Анастасия, также прославленного Церковью в чине преподобных. В них он призывает человека быть очень внимательным к своим словам и мыслям. Обличая тяжкий грех памятозлобия, преподобный пишет:
«Многие, не раз согрешившие явно, тайно горячо покаялись, а мы видим, как они грешат, но не знаем ничего об их покаянии и обращении. Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал».
Все выпуски программы Слова Святых
Взгляд с иконы. Наталья Сазонова
Как-то я проводила урок в воскресной школе. Подросток лет 15-16-ти спросил:
«А как вы пришли к Богу»?
Стала рассказывать.
В то время мне тоже было 16. Росла я в самой обыкновенной советской семье. Крещённых среди нас не было. Однажды мама сказала нам с сестрой: «Девочки, надо креститься. В выходные мы поедем загород. На разговор к одному батюшке». Вот это было неожиданно!
«А ты же сама не крещённая. Ты что, в Бога веришь?» — спросили мы маму. И тут выяснилось, что мама уже год, как крестилась, верит в Бога и ходит в храм. Она была строгая, а мы послушные. Да и что, я-подросток, могла сказать против? Разве только: «Почему, если Бог есть, то не защищал крестьян от помещиков?» Очень я переживала об этом. Сейчас уже не помню, что ответила мне тогда мама. Но через неделю мы отправились в далёкий от Москвы приход. В то время, в середине 80-х крещение в Москве было нежелательным. Могли начаться проблемы с органами.
Итак, все вместе, поехали на встречу с батюшкой. Дорога длинная. Времени подумать много. Окончательного согласия креститься я ещё не дала. В электричке всё переживала: «А кто такой этот батюшка и что мне ему говорить? А как всё будет проходить и зачем я вообще согласилась поехать? Да ещё в такую даль! А точно Бог есть? И наконец: А верю ли я в Него? И честно самой себе: Я не знаю, есть ли Он, чтобы верить в Него. Нет! Я не верю». Но что-то подсказывало мне сделать этот шаг. Шаг навстречу...
И вот мы на месте. Тот вечер помню хорошо. Батюшка ждал нас в своей сторожке. Звали его отец Дмитрий Дудко. Это потом я узнала, что жил он в Москве, а служил очень далеко от дома. Так и ездил по 4 часа в один конец. За проповеди власти перевели его на приход подальше от Столицы. Проповедовать священнику в советское время строго запрещалась.
Тогда я увидела перед собой человека небольшого роста. К шестидесяти, совсем седого. Он встретил нас приветливо, как будто знал давно. Усадил с собой за стол поужинать. Стали знакомиться. После ужина, с каждой из нас по отдельности беседовал в своем кабинете.
Подошла моя очередь. Вошла. Волнуюсь. Первое, что вижу — икона. Большая, в старинном киоте. Теперь уже знаю, это был Спас Нерукотворный. Перед иконой горят свечи. В комнате пахнет воском. Батюшкин голос: «Наташенька, ты уже взрослая. А взрослые люди перед крещением должны покаяться в своих грехах перед Богом». Сказал и посмотрел на ту икону. Я тоже посмотрела на Того, Кто на ней изображён, потом на батюшку... и вдруг увидела один и тот же взгляд! Взгляд полный любви. Этот взгляд располагал к доверию. «Покаяться в грехах»- прозвучало в голове. И я вдруг впервые осознала, что хочу доверить всё, что было на совести, Богу.
Батюшка выслушал мою исповедь. Первую, искреннюю. На следующий день мы с сестрой крестились.
Когда ехали домой, я уже не спрашивала себя, верю ли в Бога? Я точно знала, что верю. знала, что Он есть.
А на вопрос: как пришла к Богу, отвечаю просто. Это не я пришла к Нему. Это Бог пришёл ко мне! Просто надо сделать самому шаг навстречу.
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение