Рождественский вечер с Сергеем Старостиным, Андреем Котовым, Адрианом Гусейновым и Туттой Ларсен (07.01.2017) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Рождественский вечер с Сергеем Старостиным, Андреем Котовым, Адрианом Гусейновым и Туттой Ларсен (07.01.2017)

* Поделиться

Рождество

Этим Рождественским вечером в гостях у Тутты Ларсен были музыкант, мультиинструметалист, признанный мастер в деле возрождения русской фольклорной музыки Сергей Старостин, руководитель ансамбля древнерусской музыки «Сирин» Андрей Котов и руководитель ансамбля «ИХТИС» Адреан Гусейнов.

Они вместе отмечали праздник, слушали и пели колядки, говорили о том, какие существуют традиции встречи Рождества. А также звонили и поздравляли наших друзей: Андрея Мерзликина, Пелагею, Елену Камбурову и Николая Валуева.


Т. Ларсен

— Здравствуйте, друзья! Вы слушаете «Светлый вечер», рождественский «Светлый вечер», особый вечер на радио «Вера». В студии Тутта Ларсен. У нас сегодня интересные гости. Но начнём мы с музыки.

Звучит песня «Слава буди во вышних Богу…»

Т. Ларсен

— Вот так радостно, с рождественского христославия начинается сегодняшний светлый рождественский вечер. У нас в гостях замечательные люди. Музыкант-мультиинструменталист, признанный мастер в деле возрождения русской фольклорной музыки ​Сергей Старостин. Добрый вечер!

Сергей Старостин

— Добрый вечер!

Т. Ларсен

— Руководитель ансамбля древнерусской музыки «Сирин» Андрей Николаевич Котов.

Андрей Котов

— Здравствуйте!

Т. Ларсен

— И педагог, музыкант, руководитель ансамбля «Ихтис» Адриан Гусейнов.

Адриан Гусейнов

— Добрый вечер!

Т. Ларсен

— Добрый вечер! С праздником!

Адриан Гусейнов

— С праздником!

Т. Ларсен

— Мы не случайно начали сегодня с христославия. И для меня, например, было открытием узнать, что, оказывается, рождественские песнопения, вообще, делятся на целые разные жанры и группы. Это не только колядки, а ещё и целая коллекция разных других вариаций. Какие, вообще, песнопения в Рождество обычно поем?

Андрей Котов

— Вообще, в Рождество происходит очень много событий. Скажем так, в традиционном мире, раньше их было очень много. Сейчас, конечно, гораздо меньше осталось. Это были колядки, и были колядовщики, которые рядились в маски и которые пели поздравительные песни. Иногда это были, наоборот, пугательные песни и их не пускали в дом. Это были такие ряженые, про которых обычно все знают. И говорят поэтому ​— колядки. Это были христославильщики, которые, наоборот, одеваясь в праздничные одежды, брали икону Рождества или иногда икону Богородицы, делали вифлеемскую звезду и ходили по домам, их пускали в дом, они пели тропарь и кондак Рождества, пели как раз те самые христославия. То есть христославия от колядок отличаются тем, что в христославиях собственно текст посвящен Рождеству непосредственно. И это были отдельные группы. Опять же ходили группы, которые играли «Царя Ирода». Это народная драма, традиционная.

Т. Ларсен

— То есть это был такой ходячий театр?

Андрей Котов

— Да. Это такой спектакль, который начали разыгрывать в середине XVII века семинаристы, а потом он прижился в деревнях и его стали уже разыгрывать люди, просто жители, а потом уже стали играть в кукольном варианте. И вот сегодня все знают про кукольный вертеп, а то, что он пришел от семинаристов, в общем, не многие знают. Потом, конечно, было очень много всяких народных представлений, была коза.

Сергей Старостин

— Козу водили.

Андрей Котов

— Коня водили.

Т. Ларсен

— А зачем?

Андрей Котов

— Это были ряженные просто. Это было такое веселье.

Т. Ларсен

— Или это были такие свидетели рождения, которые в яслях видели Христа?

Андрей Котов

— Да, в том числе и это.

Сергей Старостин

— А с другой стороны, коза — символ плодородия будущего, как бы напоминание о том, что солнышко повернулось на весну и, соответственно, все уже в ожидании прибавления света, в ожидании весны, в ожидании возрождения природы и так далее по списку.

Т. Ларсен

— То есть получается, что если бы у них было бы радио «Вера», то они бы радио слушали. А так у них были разные другие саундтреки к их празднику. (Смеется.) А расскажите тогда про ряженных и про традицию колядок. Я так понимаю, что это как раз, наверное, такой народный способ отмечать Рождество. И, наверное, какие-то языческие корни в этом тоже есть, раз рядились в какие-то страшные одежды? Может быть, бесов изображали?

Сергей Старостин

— Вы понимаете, всё так сплелось уже в народном сознании и вообще в народной культуре. Это такой симбиоз. Конечно, есть какие-то дохристианские элементы. И нельзя отрицать, что наша отечественная культура не сохранила каких-то элементов. Носили они языческий характер или они были других каких-то исходных, это сейчас трудно установить, потому что мы зафиксировали в XX веке то, что мы видим. Мы как бы имеем дело уже с конкретным продуктом. По народным поверьям, по крайней мере, как их описывали исследователи XIX века, считалось, что Господь на радостях, что у Него родился сын, выпустил всю нечистую силу на две недели.

Т. Ларсен

— Амнистию устроил!

Сергей Старостин

— Да, устроил амнистию, открыл чертоги какие-то. И вся нечистая сила явилась на Божий свет погулять. Ей дали волю. И вот она эти две недели гуляет вовсю. Ну и люди чудили. Заваливали дровами и засыпали снегом ворота, а хозяин, когда пытался выйти, не понимал в чем дело. Устраивали всякие пугалки. Соответственно, переодевания — это тоже как элемент. То есть человек как бы прятался, ему нужно было спрятать свое лицо. И балагурить…

Андрей Котов

— И безобразничать.

Сергей Старостин

— Да. Со своим открытым лицом это не пристало, и нужно было его как-то скрыть.

Т. Ларсен

— Я помню в разных рассказах, в сборниках писателей XIX века о Рождестве, очень часто рассказываются истории про то, как молодежь собиралась и какие-то страшилки друг другу рассказывали, гадали. А потом самые смелые отправлялись на кладбище ночевать и там чего-то искать, каких-то ответов на свои вопросы. Но это, наверное, не слишком поощрялось местными батюшками.

Андрей Котов

— Это никак не поощрялось.

Сергей Старостин

— Нет, конечно, это было в оппозиции к такому благопристойному поведению, но на то оно и Рождество, что включает в себя массу разных компонентов. И как говорили многие бабушки: «Наколядуешься, а потом ходишь на исповедь, отчитываешься перед батюшкой, что так вот и так…» А он: «Ну вот не делай в другой раз. Забывайте свои эти дела». Так, в общем. (Смеется.) Но народ наш очень специфический. Он не может быть абсолютно законопослушным. Он все время ищет для себя отдушины…

Т. Ларсен

— Лазейки.

Сергей Старостин

— Да. Потом он будет за это каяться, это другой вопрос, но это будет потом.

Андрей Котов

— А вот в дополнение к теме о нечисти и т.д., есть ещё одна трактовка, еще одна сторона. Дело в том, что все ряженные, все, кто одевал маски — суть это умершие предки. То есть считалось, что для того, чтобы повернуть солнце на возрождение необходимо, чтобы собрался весь род. И когда уже народ принял Христа, жил в христианстве, эта традиция оставалась, потому что «всякая тварь славит Господа», весь мир славит Господа. И для человека традиционного то, что их предки, которые умерли, тоже возвращаются в этот день на Землю для того, чтобы славить Христа, являлось совершенно нормальным. Поэтому колядки с христославиями так и существовали — как бы не противореча друг другу. Ну и что, что пришли предки с того света, чтобы славить Господа? Всем же можно!

Т. Ларсен

— Конечно!

Андрей Котов

— Поэтому они и существовали параллельно, поэтому они не ушли. Потому что в сознании традиционного человека весь мир, всё живое и всё, что жило когда бы то ни было, поскольку для Господа всё существует как единый миг — вся жизнь земная и всё время существует — это вполне допустимо. Поэтому они существовали в параллели: христославия, колядки, коня водили или козу водили. Всё это было вкупе празднованием, радостью по поводу Рождения Спасителя.

Т. Ларсен

— А потом не стоит забывать о том, что это были первые дни, когда можно было себе позволить и выпить, и закусить как следует. Люди постились и отказывали себе в каких-то развлечениях, достаточно долго более-менее в какой-то аскезе находились. А как, вообще, встречали Рождество наши предки? Ну, скажем не в XVI — XVII веке, а хотя бы в XIX веке. Они так же, как мы, постились, ходили в храм, стояли на службе, потом приходили домой и начинался праздник? Или нет? И подарки дарили ли они друг другу?

Андрей Котов

— Я могу сказать, что делали. Во-первых, делали кутью. Кутья — это зерно с фруктами, залитое кипятком. И как раз в Сочельник, когда благочестивые христиане ничего не ели…

Т. Ларсен

— До первой звезды.

Андрей Котов

— Но на самом деле они подкреплялись именно этой кутьей. Потом, я знаю такой белорусско-южнорусский обычай, который мне очень нравится: когда готовили рождественский стол, то под скатерть стелили солому.

Т. Ларсен

— Зачем?

Андрей Котов

— А потому что Христос родился.

Т. Ларсен

— В соломе.

Сергей Старостин

— В хлеву.

Андрей Котов

— Да, чтобы эта солома… Потом убирали хлев, чистили, мыли животных и давали им праздничного корма. Иногда, вообще, всячески украшали хлев цветами.

Сергей Старостин

— Потому что они были свидетелями.

Андрей Котов

— Ведь Христос родился в хлеву. И вот они хлев чистили, мыли, кормили животных. Иногда и животных украшали. Вот такое вокруг хлева было. А стол готовили заранее. Я знаю, что в Белоруссии и на юге России есть традиция готовить стол из 12 блюд. Они могли быть разные, но это обязательно было 12 блюд.

Т. Ларсен

— Обязательно мясное что-то?

Андрей Котов

— Не то что обязательно, но мы же говорим о традиции…

Сергей Старостин

— Но гусь рождественский ​— это, вообще-то, классика. Гусей как раз под Рождество резали довольно…

Т. Ларсен

— Массово!

Сергей Старостин

— Да. И как бы гусь с яблоками или с тем, что сохранилось… Яблоки хранились обычно непосредственно под крышей в доме. Они к этому времени были уже достаточно мороженные, очень хорошо это всё шло в пищу.

Т. Ларсен

— А дарили подарки, вообще, наши предки?

Сергей Старостин

— Я думаю, что подарки — это довольно поздняя традиция.

Т. Ларсен

— Может быть, как-то связанная с Новым годом?

Сергей Старостин

— Да. И она была характерна для определенного социального среза. Для крестьянской традиции это было нетипично.

Адриан Гусейнов

— Колядовщиков одаривали.

Сергей Старостин

— А колядовщиков одаривали, это правда. Собственно говоря, это и были компании, которые ходили… Они, в нынешнем понимании, ходили, побирались.

Т. Ларсен

— Ну, а как? Они работали: песни пели, плясали, развлекали.

Сергей Старостин

— Да. В этом была великая мудрость. Во-первых, проверка общества на его лояльность, проверка на его отношение к празднику. Колядовщики же не просто так приходят.

Звучит колядка «А дай Бог тому, кто в этом дому…»

Сергей Старостин

— Мы немножко тут из разных колядовских компаний. Каждый немного на свой манер поет. Но это вот спонтанно то, что возникло сейчас. И когда тебе колядовщики желают добра, желают прибавления в доме всякого богатства, то они ждут и надеются, что ты каким-то образом на это отреагируешь.

Т. Ларсен

— Я очень надеюсь, что на это сейчас отреагируют наш первый гость, которому мы по телефону дозвонились. Это наш большой друг, замечательный актер и многодетный папа — Андрей Мерзликин. Здравствуй, Андрей!

Андрей Мерзликин

— Здравствуйте!

Т. Ларсен

— Привет! Тутта Ларсен, Адриан Гусейнов, Сергей Старостин и Андрей Котов. Мы тебе колядку спели! Чем ответишь нам?

Андрей Мерзликин

— Да. Я слушал, наслаждался. У меня настроение и так прекрасное, но ещё и послушал ваших заводных колядок. Очень здорово! Спасибо вам!

Т. Ларсен

— Расскажи, пожалуйста, как в твоей семье отмечают Рождество? Значимый ли это для вас праздник? Или весь пар уходит в Новый год?

Андрей Мерзликин

— Конечно, значимый! Как мы его отмечаем? Мы идем на службу, на Всенощную, а потом уже радуемся общей трапезой. Конечно, дети не все «доживают» до трапезы, но для нас это всегда очень запоминается — ночная трапеза у батюшки в храме. Самые сильные, самые смелые остаются разговляться. (Смеется.) А потом отсыпаемся.

Т. Ларсен

— Так. А есть ли у вас какие-то святочные традиции? Может быть, вы колядуете или делаете спектакль?

Андрей Мерзликин

— Есть — каждый год у нас есть рождественские каникулы. Вот уже ежегодно, уже длительное время, когда случается Рождество, мы большой нашей дружеской компанией уезжаем куда-нибудь в дом отдыха. И 3-4 дня с детьми проводим, катая их на санях, на лошадях. Показываем животных, коров доим. Такая вот традиция, называется «побыть в деревне». Каждый год меняем место. В этом году уже тоже запланировали новое место. Грубо говоря, посвящаем себя детям. И там уже делаем обязательно вертеп, дети сами его создают, устраивают, покупают всяких животных, которые приходят и радуются пришествию Христа.

Т. Ларсен

— Ты имеешь в виду фигурки животных?

Андрей Мерзликин

— Да. Мы сами делаем вертеп. Уже каждый год тоже. У нас тоже есть такая традиция — самим сделать рождественский вертеп.

Т. Ларсен

— Здорово!

Андрей Мерзликин

— Это как бы классическая форма, всё как у всех, ничего оригинального, но тем не менее всякий раз что-то интересное. В том году, допустим, дети у бабушки с дедушкой прямо в камине сложили такую инсталляцию. Камином уже давно никто не пользуется, зато в нем можно зажигать свечи. И это безопасно с точки зрения огня открытого. И эти свечи красиво освещают вертеп. Я посмотрел и думаю, какие оригинальные дети! Молодцы!

Т. Ларсен

— Талантливые дети. Все в родителей! Скажи, пожалуйста, а кто у вас отвечает за кулинарную часть праздника? И есть ли у вас какое-то фирменное блюдо на рождественском столе?

Андрей Мерзликин

— Да ничего такого особенного кулинарного нет. Супруга у нас отвечает за кулинарное…

Т. Ларсен

— Гусь какой-нибудь в яблоках? Или поросенок молочный?

Андрей Мерзликин

— Да, гусь, абсолютно точно. У нас у родственников есть свое хозяйство, поэтому у нас свои гуси, свои индейки. Поэтому у нас всегда к столу...

Т. Ларсен

— У нас уже слюнки потекли. Спасибо большое за напоминание!

Андрей Мерзликин

— Да. Так что, чем поделился, не знаю. Чем могу!

Т. Ларсен

— Андрюш, пожелай, пожалуйста, слушателям и гостям каких-то хороших рождественских чудес.

Андрей Мерзликин

— Я буду краток. Я уверен, что настроение на Новый год у всех хорошее. А пожелать хочу одного: надо всем нам научиться менять самих себя, сохранять в себе этот мир и спокойствие, которое случается в душе для того, чтобы и людям, которые рядом с тобой находятся, также становилось тепло и радостно на душе. Это самое тяжелое и самое прекрасное. Это маленький труд над самим собой, и вокруг сразу всё сияет — Солнышко, хорошо, и людям с тобой спокойно и весело. Побольше чувства юмора, опять же по отношению к себе. Больше улыбаться и быть, как это принято говорить, на позитиве, наверное, так. Побольше мира в душе и тогда вокруг у всех будет такое же прекрасное настроение!

Т. Ларсен

— Спасибо тебе огромное! С Рождеством тебя и твою чудесную семью!

Андрей Мерзликин

— И вас, замечательные радиослушатели лучшего радио на свете! Бесконечно счастлив быть вашим другом! Радио прекрасное! И всех радиослушателей поздравляю с наступающим Рождеством! Ура! Всем мира и добра!

Т. Ларсен

— Спасибо! Это был Андрей Мерзликин. А сейчас, мне кажется, самое время для музыки.

Звучит песня «Нова радость настала, яко в небе хвала…»

Андрей Котов

— Это мы сейчас послушали одно из христославий. С такими христославиями ходили по деревням группы как раз с иконой Рождества, в том числе и те, кто играли «Царь Ирод».

Т. Ларсен

— А их одаривали чем-нибудь?

Андрей Котов

— Да, обязательно.

Т. Ларсен

— Это, наверное, всё-таки какие-то лакомства были, скорее.

Сергей Старостин

— Не только. «Дай сала кусок, чтобы боров был высок».

Т. Ларсен

— (Смеется.) Ну, так это ж самое лакомство и есть!

Сергей Старостин

— «Не подашь пирога, мы корову за рога!»

Андрей Котов

— «А не дашь колбасу, я хату разнесу».

Сергей Старостин

— «Не дашь хлеба, мы заберем деда».

Т. Ларсен

— Вот так вот?

Сергей Старостин

— А как же, угрожали!

Андрей Котов

— Но это колядовщики. Это те, которые ходили в масках, угрожали. А те, которые ходили с христославиями, они говорили: «Христа ради подайте за наше славие, за то, что мы Христа Бога прославили!»

Т. Ларсен

— И им что давали? Еду, денюжку?

Андрей Котов

— То же самое давали. И еду, и денюжку, и лакомство, и колбасу.

Сергей Старостин

— Мандаринов не давали.

Андрей Котов

— Мандаринов и шоколадок не давали.

Т. Ларсен

— Я выросла на Восточной Украине и помню, что у нас была традиция очень почитаемая и любимая детьми. Моя мама наперевес с пылесосом встречала всех колядовщиков, потому что они сыпали рис, сыпали какое-то просо и пели: «Сеем-сеем-посеваем, с Новым годом поздравляем».

Сергей Старостин

— Да-да.

Т. Ларсен

— К сожалению, не с Рождеством, потому что в Советском Союзе как-то, вообще, даже слова такого никто не произносил. «Дайте сала, колбасы или денюжку», — это я помню один из текстов. И сыпали, сыпали, потом мама быстренько им вручала кулек с конфетами и пылесосила раз по восемь за день. Это было ужасно весело всё! И я так понимаю, что Украина, юг Украины, наверное, это самый такой яркий «производитель» этих образов рождественских, колядовщиков, колядок…

Андрей Котов

— Щедривок.

Т. Ларсен

— Да. Или, может быть, это Николай Васильевич Гоголь на меня так действует? Или в России тоже было активно?

Андрей Котов

— Вообще, и в России везде это было. Просто пели другое. И на севере пели. Просто там пели совершенно по-другому. Во-первых, там были «виноградия».

Сергей Старостин

— Припев.

Андрей Котов

— Да, припев: «Виноградия красно-зеленая…», а благопожелания были те же самые. Или пели: «Ой, каледа». И были христославия, например, пели ирмос рождественский «Христос рождается» в унисон таким зычным-зычным голосом. Мы потом, если хотите, можем это послушать. У нас есть как раз напев Архангельской области.

Т. Ларсен

— То есть на севере пели менее витиевато?

Андрей Котов

— Просто по-другому. Менее витиевато, потому что на юге была польско-украинская традиция многоголосная: «Нова радость настала…», «Небо и земля…». То есть это все традиции, которые берут начало в середине XVII века. Они оттуда пошли. Я думаю, что даже раньше.

Сергей Старостин

— А на Кубани, вообще, «маланка».

Андрей Котов

— Да. На Кубани «маланка».

Т. Ларсен

— А что такое «маланка»?

Андрей Котов

— Маланка — это тоже театральное действие.

Сергей Старостин

— Это такой казачий рождественский вариант.

Адриан Гусейнов

— Тут ещё можно добавить… Сейчас об этом мало, к сожалению, знают и помнят. Да, на Рождество пели колядки, ходили христославы, но мало кто помнит, что на Новый год, который был после Рождества, на Старый Новый год тоже ходили по домам и пели, но уже не колядки, а овсени либо щедровки, щедривки. Вот на Украине это «щедривки», южнорусские — «щедровки», в Сибири это «овсени». И там происходило как раз то, о чем тут рассказывали. Это рассыпание и всё такое. И там уже больше ходили…

Т. Ларсен

— Ряженные.

Адриан Гусейнов

— Да. Это было на Старый Новый год — щедровки, щедривки, овсени.

Т. Ларсен

— Так, подождите…

Адриан Гусейнов

— Нет, тут, конечно, много чего смешано было, но, в принципе, христославы в основном ходили на Рождество, а на Старый Новый год, который тогда был просто Новым годом, как и на Пасху, ходили с волочебными песнями по домам. Это разные немножко жанры…

Т. Ларсен

— Вот, с христославием понятно, что за жанр.

Адриан Гусейнов

— Это на Рождество, да.

Т. Ларсен

— А что такое «овсени», «щедривки»? Давайте-ка, расскажите подробнее.

Сергей Старостин

— Овсени — это типичные новогодние поздравительные песни, которые существовали в основном в Восточной России, в областях, которые находились восточнее Москвы. С припевом «Овсень» или «Таюсень». Собственно говоря, мы следующего звонящего можем поздравить как раз овсенем.

Т. Ларсен

— Именно овсенем?

Сергей Старостин

— Конечно.

Т. Ларсен

— А что такое «овсень» вообще? Это слово какой-то смысл имеет? Это как-то связано с сеном, овсом?

Адриан Гусейнов

— Да. Есть несколько трактовок. Есть трактовка, что Христос родился в яслях, и эти ясли, куда овёс… Есть разные трактовки, но это основная.

Т. Ларсен

— Это они называются «овсени»?

Адриан Гусейнов

— Как бы да. Есть, конечно, языческое понимание, что это с каким-то ясенем связано, но они там сами запутываются, не могут ничего толком объяснить.

Т. Ларсен

— Нет-нет-нет. Уфологов будем крестить! (Смеется.) И язычников тоже.

Адриан Гусейнов

— Знаете, я хочу, меня просто распирает эта праздничная тема. Во-первых, я хочу всех радиослушателей поздравить с тем, что Рождество произошло в свое время, потому что, когда эта вселенская катастрофа грехопадения произошла, и мы все стали смертными и всё такое, то должен был Бог прийти и стать человеком, чтобы нашу человеческую природу восстановить. И, знаете, слово «экклесия», которое все переводят и знают только в одном значении как «церковь», имеет и второе значение. Второе значение, признанное Церковью, это — новая раса, новый народ. И я хочу нас всех поздравить, во-первых, с тем, что это произошло, а, во-вторых, с тем, что это уже не изменить и не отнять у нас то, что Христос родился, а потом воскрес. И, конечно, с тем, что мы все члены этой новой расы, Церкви и новой расы. Мы все с вами одной крови, и это здорово!

Т. Ларсен

— Тогда, мне кажется, музыки очень не хватает для того, чтобы эту радость воспеть. Что послушаем?

Сергей Старостин

— Может быть, «В Иерусалим» споем вместе?

Т. Ларсен

— А давайте.

Звучит песня «А в Иерусалиме рано зазвонили…»

Т. Ларсен

— Мы вернемся через минуту.

Т. Ларсен

— Вы слушаете программу «Светлый вечер», рождественский «Светлый вечер» на радио «Вера». У нас сегодня в программе много музыки, разговоров о празднике, самые разные гости. Мы звоним нашим друзьям. И в студии у нас сегодня присутствуют: музыкант-мультиинструменталист, признанный мастер в деле возрождения русской фольклорной музыки Сергей Старостин; руководитель ансамбля древнерусской музыки «Сирин» Андрей Котов; и педагог, музыкант, руководитель ансамбля «Ихтис» — Адриан Гусейнов.

Т. Ларсен

— Адриан, а ваш дебютный альбом, выпущенный в свет, как раз назывался «Рождество»?

Адриан Гусейнов

— Да.

Т. Ларсен

— И вы собирали там рождественские песни православных народов мира.

Адриан Гусейнов

— Да.

Т. Ларсен

— Когда ты готовил эту пластинку, что-то тебя удивило? Или, наоборот, подтвердило какие-то твои ожидания? Что, вообще, из себя представляет рождественское творчество христианских народов мира? Что их объединяет, помимо идеи Христа? Может быть, культурно, музыкально ты нашел какие-то удивительные совпадения, параллели?

Адриан Гусейнов

— Их всех объединяет, конечно, ликование о том, что произошло это великое событие. И есть несколько нюансов, которые меня удивили. Например, у болгар и ещё в одной греческой песне я встречал такой сюжет, когда Божья Матерь рождает Христа, несёт Его к Иоанну Крестителю и просит его крестить. Хотя мы знаем, что Иоанн Предтеча всего на полгода был старше. Но там такой очень трогательный сюжет, очень женский, очень такой материнский. Да, много таких нюансов. А жанрово их всех объединяет, конечно, радость. Но, правда, удивительно… Нам попалась молдавская песня, она такая вроде бы светлая по смыслу, но звучит как баллада…

Т. Ларсен

— Как плач?

Адриан Гусейнов

— Не как плач, а как грустная баллада такая. Причем это не у нас так получилось, а это в принципе во всех исходниках, мы разные варианты слушали, она так поется. Я видел, как молдаване или румыны её поют, но они при этом не грустят. У них какое-то такое светлое… Я даже думаю, что это какая-то перебивка между таким ликованием, между ликующими колядками. Скорее всего, так.

Т. Ларсен

— А для меня было удивительно услышать на этой пластинке песню на латыни.

Адриан Гусейнов

— Да, «Gaudete».

Т. Ларсен

— Вроде бы как-то латынь ассоциируется с Древним Римом. И совсем уж никак не ассоциируется с Рождеством.

Адриан Гусейнов

— Я объясню. Это рождественский гимн, он древний, по некоторым источникам IX века, то есть ещё дораскольный. Но мы не стесняемся того, что мы церковники, и, естественно, мы сразу просеяли текст через перевод, нет ли там «филиокве» или каких-то… Но обнаружили, что всё чисто. А о времени происхождения есть споры. Но она нам вполне подошла и по смыслу, и по духу. И, в общем, тем более, если это правда, что она IX века, то она, вообще, наша — западных, пока еще православных на тот момент, христиан.

Т. Ларсен

— Я тогда предлагаю как раз и послушать эту рождественскую песню на латыни. И, наверное, для наших радиослушателей это будет очень необычный, неожиданный опыт.

Адриан Гусейнов

— Давайте!

Звучит песня «Gaudete».

Т. Ларсен

— Мне очень интересно поговорить на тему рождественских постановок, спектаклей. Потому что вы тоже упомянули о том, что их, оказывается, было несколько. Я как-то думала всегда, что мы только разыгрываем в вертепе сюжет Рождения, сюжет прихода волхвов и пастухов, принесения даров, и какой-то всеобщей радости, ликования. А, оказывается, были ещё и спектакли по поводу Ирода. Еще вы упомянули, что на юге…

Сергей Старостин

— Маланка?

Т. Ларсен

— «Маланки» — это что такое?

Сергей Старостин

— Наверное, подробнее на этом сейчас не стоит останавливаться. Достаточно будет сказать про Ирода.

Т. Ларсен

— Но этот сюжет тоже связан с Рождеством?

Сергей Старостин

— Да.

Т. Ларсен

— Но не с самим моментом Рождества, а с какими-то предшествующими событиями?

Сергей Старостин

— Новогодняя история, да.

Т. Ларсен

— А кто там герои?

Сергей Старостин

— Маланка, водили маланку.

Т. Ларсен

— Это просто какая-то языческая история, скорее, да?

Адриан Гусейнов

— Нет. Это скорее то, о чем мы говорили. Новый год, который был после Рождества, когда пели овсени, щедровки и, видимо, такие маланки. А мне интересно: «маланина свадьба» это с тем же связана?

Сергей Старостин

— Да.

Т. Ларсен

— Просто это как некий персонаж, который празднует Рождество? Или, наоборот, какой-то бесенок, которого выпустили порезвиться.

Сергей Старостин

— Нет. Никаких бесов там нет. Это как бы свадьба зимы и весны.

Т. Ларсен

— Ага!

Адриан Гусейнов

— Природный?

Сергей Старостин

— Да.

Т. Ларсен

— Такая народная история. А Ирода зачем поминали в такой светлый праздник?

Андрей Котов

— Сейчас я расскажу. Это всё имеет довольно интересную историю. Дело в том, что в середине XVII века, когда у нас появились первые духовные семинарии, было предписание семинаристам в дни рождественских и пасхальных каникул ходить по селениям и разъяснять простому люду значение события. А к тому времени уже история о царе Ироде была достаточно хорошо разыграна и имела такую устойчивую форму. А поскольку наши первые семинарии были сделаны по западному образцу, то взяли историю царя Ирода, избиения младенцев. И семинаристы разыгрывали Рождество Христово. То есть там было рождение Христа, потом царь Ирод, бегство в Египет, когда ангел является, потом плач Рахили и смерть царя Ирода. Собственно, как бы сама история состояла из этого, также как она и в кукольном вертепе сегодня. Но играли её не в куклах. Кукольные театры были, но в кукольные представления вертеп вошел позже. А в середине XVII века играли это вживую. Мы это восстановили. И у нас в «Сирине» в рождественской программе мы исполняем царя Ирода вживую. Я предлагаю сейчас послушать первый монолог царя Ирода, чтоб вы поняли. Это всё имеет очень четкую основу. То есть каждый персонаж там говорит своим голосом, там нет самого театра.

Т. Ларсен

— То есть некий канон, по которому это исполняется?

Андрей Котов

— Да. Есть очень четкая форма, по которой это всё исполнялось. И мы эту форму постарались соблюсти.

Т. Ларсен

— Давайте послушаем!

Андрей Котов

— Давайте послушаем!

Звучит монолог царя Ирода «Аз есмь царь, кто может мя снидь?»

Андрей Котов

— Вот такую это всё имеет форму.

Т. Ларсен

— Жуть какая!

Андрей Котов

— Жуть. А если это играть по-настоящему, то это совсем не детская история.

Т. Ларсен

— А зачем в такой светлый праздник, когда все веселятся, елку нарядили, разговелись, песни и пляски, и вдруг вспоминать такое страшное событие, да ещё и так документально?

Андрей Котов

— Дело в том, что люди должны понимать, что Христос родился. И он в пеленах смертных ведь был запеленут, родился для того, чтобы быть распятым, а потом воскреснуть. И поэтому в каждом празднике, и в этом празднике тоже, есть эта доля человеческой ответственности и понимания, как, например, ответственность каждого из нас за рождение ребенка. Когда рождается ребенок — это радость, но это одновременно и огромная ответственность за его жизнь, которая есть у каждого человека. Поэтому это не просто мы… Вот как на Новый год сейчас напьются и веселятся. Чего веселятся за календарное число? А Рождество — это серьезное событие вселенского масштаба. И кроме радости существует еще и вопрос: как необходимо каждому из нас прожить жизнь до конца? Поэтому и был «Царь Ирод», и он был неотъемлемой частью рождественских праздников.

Т. Ларсен

— Ой, хорошо что… Если б я увидела такой спектакль, мне кажется, у меня бы не получилось так радоваться празднику.

Андрей Котов

— Вы приходите. Мы 15-го числа будем играть.

Сергей Старостин

— Вы знаете, я хочу сказать…

Т. Ларсен

— Нет, просто хорошо, что вы предупредили, что это вообще настолько реалистично и страшно, оказывается.

Адриан Гусейнов

— Нет, концовка же там наверняка…

Андрей Котов

— В концовке всё хорошо. Смерть царя Ирода забрала, а младенца забрал Ангел, уходит. Там всё очень на месте, всё правильно.

Сергей Старостин

— Вот из личного опыта, Андрей правильно заметил, что в быту иногда снижается градус понимания того смысла, с которым мы имеем дело. И Новый год, салат «оливье», комедия «С легким паром!», шампанское и т.д. — всё это уже такие атрибуты, что называется, понятные и объяснимые. И как-то немножко теряется смысл и содержание всего происходящего именно в это время. События очень важной глубины. Мы как-то несколько лет назад открыли для себя Рождество не только как общепринятый, церковный праздник со службой и со всеми вытекающими из этого последствиями. Мы как-то подумали: «А что нам потом делать? Реально, что нам делать?» И вдруг, не знаю, Господь Бог преподнес нам такой подарок. Нас позвал настоятель храма Николы Можайского в Можайске о.Даниил. Он говорит: «Приезжайте к нам отмечать Рождество». Мы, ничего не подозревая, говорим: «Да, мы приедем». Мы отстояли службу, потом разговелись со всем народом, попели колядки в трапезной, И он говорит: «А утром нам предстоит очень интересное дело». Я говорю: «Какое же?» — «А мы поедем с вами поздравлять с Рождеством колонию женскую». И всё это было так неожиданно, вся эта история. И потом мы поняли, что когда мы с самыми ущемленными людьми делимся этой радостью, то и для нас это приобретает какой-то особый смысл. И потом это вошло просто в нашу жизнь. И вот мы в очередной раз отмечаем Рождество и будем…

Т. Ларсен

— Это стало традицией?

Сергей Старостин

— Да. Будем отмечать это с людьми, которые лишены на данный момент этой свободы, ограничены в свободе. И, поверьте, от этого радость какая-то невероятная возникает и смысл.

Т. Ларсен

— А вы поете им?

Сергей Старостин

— Мы поем, мы христославим, мы колядуем, мы поем самые разные песни, мы играем на инструментах и т.д.

Т. Ларсен

— То есть просто праздник им приносите такой?

Сергей Старостин

— Да.

Т. Ларсен

— Но ведь действительно мы уже не раз говорили в этой студии в эти дни о том, что Рождество — это в первую очередь праздник милосердия, праздник добра, какого-то благотворения, когда ты не просто действительно обжираешься и напиваешься за столом, а как-то делишься этим с теми, у кого этого нет.

Сергей Старостин

— Тогда он обретает глубокий смысл.

Т. Ларсен

— А эта традиция тоже уходит корнями в древность? Вот именно в Рождество какое-то особое внимание уделять добрым делам, помогать малоимущим, нищим?

Андрей Котов

— Я думаю, что эта традиция, уже связанная с церковной жизнью непосредственно, с тем местом… Я не знаю такого, чтобы специально надо было обязательно куда-то выходить. Поскольку люди, вообще, в Рождество очень много общались. Они ходили, друг друга поздравляли с Рождеством. То есть наряду с тем, что ходили колядовщики, ходили христославильщики, играли «Царя Ирода», водили коня, козу, просто детишки ходили и пели тропарь и кондак, еще и люди ходили друг к другу в гости, поздравляли и разговлялись. И всё это длилось весь период от Рождества до Крещения ​— всё это время ходили и христославили. Можно было это делать в любой день и в любое время. Нам когда-то кто-то рассказывал: «Мы начинали запасаться для христославильщиков за месяц, потому что ходило так много народу, что могло на всех не хватить. Нужно было все время хоть что-то им дать».

Сергей Старостин

— Ещё очень интересное наблюдение, точнее, наверное, опыт собирательский. Однажды в Курской области… Мы интересовались, собственно говоря, какими-то рождественскими колядками и тем, как всё это отмечалось. И вдруг откуда-то непонятно выплыла песня, которая была связана не непосредственно с Рождеством, а именно с зимними святками, и была адресована она Василию Великому, собственно, покровителю Нового года. Это огромная редкость. Нам страшно, я считаю, повезло. И вот эта песня исполнялась с припевом «Возрадуй», то есть призыв возрадоваться тому, что происходит. Может быть, мы как раз сейчас её споем?

Андрей Котов

— А давай споем. Я так — помню в общих чертах.

Звучит песня «А в бору, бору сосенка стояла…»

Т. Ларсен

— Здорово! Очень жаль, на самом деле, что особенно в городах больших мы не слышим этих песен на улице, никто не приходит в гости с колядками.

Сергей Старостин

— Вы знаете, на окраинах сейчас очень часто можно встретить колядовщиков. Мы в свое время как-то, давно, еще лет 30 назад, положили начало традиции ходить в своем доме по квартирам, поздравлять соседей.

Т. Ларсен

— Вашим соседям очень повезло!

Сергей Старостин

— В начале это воспринималось так немножечко напряженно, а потом все привыкли и даже спрашивали: «А что это вы к нам в этом году не зашли? А мы вас так ждали».

Т. Ларсен

— А чего-нибудь дарили в итоге?

Сергей Старостин

— Конечно, да.

Андрей Котов

— Да.

Т. Ларсен

— А вы тоже ходите?

Андрей Котов

— У меня, вообще, была история. У меня были маленькие дети, Варе было 7 лет, а Коле было соответственно 3 года (это мои старшие дети). И мы в Рождество сделали звезду. А мы жили в 17-ти этажном доме. И мы пошли с 17-го этажа втроем с ними. Мы звонили, нам открывали двери. Мы стояли, были красиво наряжены, с вифлеемской звездой, горела свечка. Мы говорим: «Сегодня Рождество Христово! Позвольте Христа прославить, воспеть вам христославие!» Кто-то смотрел удивленно…

Т. Ларсен

— А это какие-то 90-е годы были?

Андрей Котов

— Это 90-е годы, это какой-то там 93-й, 94-й.

Т. Ларсен

— Тогда ещё и «Свидетели Иеговы» и всякие кришнаиты по домам ходили.

Андрей Котов

— Ну, нас как бы знали, что мы в этом подъезде живем. То есть мы там жили на 13-м, а пошли с 17-го. Кто-то говорил, что им не надо, кто-то говорил: «Ну, заходите!» И вот мы заходили. Обычно соглашались те, у кого дети были. Мы пели христославие со звездочкой. Они говорили дальше: «А что нам делать?» А у нас был большой мешок. А мы говорим: «А давайте, чего не жалко». Они говорят: «А чего можно?» Мы говорим: «Да можно всё, что угодно». Они нам конфет дарят, а потом подходят и говорят: «А можно наши дети с вами пойдут?» Мы говорим: «Можно!» А меня отводили на кухню, наливали рюмку. В результате мы обошли один подъезд. И когда мы дошли до второго этажа, у нас было, по-моему, двенадцать детей, я плохо держался на ногах. А всех детей мы научили петь припев. И они подпевали нашим, а потом мы все пришли к нам в квартиру. У нас был большой ковер, и мы этот мешок вывалили на ковер. А мешок был битком набит конфетами, тортами, шоколадками, мандаринами. И я помню, как эти двенадцать детей сели в кружочек, а я говорю: «Подставляйте ладошки».

Адриан Гусейнов

— Делили?

Андрей Котов

— Да. Я стоял в центре и говорил: «Вот тебе, вот тебе…» И мы на двенадцать частей разделили. И все вышли с полными руками, они были абсолютно счастливы. И мы ходили столько, сколько мы там жили, и уже в соседнем подъезде говорили: «А вы к нам придете?» Я говорил: «Постараемся». Но я на кухню уже больше не ходил. На следующий год я уже понимал, что, нет, потому что я просто… (Смеется.) Мне говорят: «Ты же, как Дед Мороз, его же нужно как-то отблагодарить».

Т. Ларсен

— Слушайте, потрясающе! Мне прямо очень захотелось приехать на дачу сегодня вечером. И завтра зарядить детей ходить по поселку. Потому что, конечно, для них это в первую очередь удивительное, увлекательное путешествие

Сергей Старостин

— Надо, надо.

Андрей Котов

— Зарядить детей, да.

Сергей Старостин

— Но для того, чтобы подавали уже точно, требуется ядовито петь. Дело в том, что все овсени, калёды мы поем как-то более-менее складно. А вообще, овсени кричат.

Т. Ларсен

— Дурными голосами?

Звучит овсень.

Сергей Старостин

— То есть, когда вы знаете какие у ваших соседей дети, можно как бы им…

Т. Ларсен

— Но мне кажется, что нам, горожанам, в последнее время на руку играют современные технологии, потому что Адриан в свое время был одним из зачинщиков такого нового веяния в нашей реальности, как рождественский флешмоб. И получилось настолько здорово, что, мне кажется, у вас там была куча подражателей. И до сих пор люди очень радостно рассматривают этот ролик в «Youtube». Это тоже, наверное, такая виртуальная колядка получилась. Почему нет?

Адриан Гусейнов

— Да. Я, единственное, хотел перед этим сказать про то, что Андрей сейчас рассказал, как он ходил с детьми. Вот так традиция зарождается в современном мире. В данном случае, что Андрей, что Сергей, это такие музеи ходячие. И есть ещё Дима Парамонов — наш собрат ещё один. И они вокруг себя это пространство гармонизируют, выстраивают. И это очень здорово! Я прямо чуть не прослезился про этих 12 детей. Да, флешмоб — это была такая попытка в урбанистическом пространстве создать такое колядовочное пространство, где мы, что очень важно, вышли не поучать или нотации читать, а вышли, чтобы поделиться радостью. И, в общем, это у нас получилось, слава Богу! Был резонанс. И, в общем, сейчас уже по городам, не знаю, наверное, больше 20-ти флешмобов по Украине, России сделали. Писали со всех концов света, радовались. В общем, цель была достигнута. И я, честно говоря, сам не ожидал такого эффекта. И себе это не приписываю. Думаю, что это прямо милость Божья была во всём.

Т. Ларсен

— Но вы решили не повторять на следующий год?

Адриан Гусейнов

— Мы ещё в этот же год сделали вместе с Сергеем, кстати, пасхальный флешмоб в Камергерском переулке. Но и мне, да, уже как-то не хочется этим заниматься. У меня есть еще одна задумка такого мужского флешмоба, но пока она не складывается, и я его не форсирую. Но вот это получилось!

Т. Ларсен

— Мне кажется, что это тоже неплохой способ как-то привлечь людей к празднику. В любом случае мы говорим о том, что смысл праздника очень глубокий, и если уж так совсем окунаться, то и драматический. Но тем не менее даже этими веселыми колядками можно начинать привлекать людей к теме. Это настолько привлекательно, что невозможно не поучаствовать.

Адриан Гусейнов

— Я очень важную вещь хотел сказать. Она прямо очень актуальна. Не касаясь того, что Андрей говорил о «Царе Ироде», потому что это особое пространство, особый жанр и заканчивающийся все равно светло. В последнее время стало модным в статьях предрождественских писать: «Да чего мы радуемся? Это все равно, что Он родился…» А дело в том, что нам заповедано Евангелием, когда явился ангел и сказал: «Радость великую возвещаю вам». И нам это нельзя забывать, как сам Господь говорил: «Есть время плакать, есть время смеяться». И в этом смысле Рождество — это действительно праздник радости. Конечно, мы потом всю эту историю будем проживать Великим Постом и в Пасху, но не надо забывать, что нам этот праздник заповедан, как «радость великую возвещаю вам».

Т. Ларсен

— Тогда, мне кажется, самое время для какого-нибудь радостного песнопения.

Андрей Котов

— Давайте мы послушаем одну из стихир рождественской службы. Это стихира в распеве «ранний партес, середина XVIIв.».

Звучит стихира «Велие и преславное чудо…»

Т. Ларсен

— Совершенно потрясающая, какая-то космическая музыка. Я надеюсь, что ее услышал наш следующий друг, которому мы дозвонились. Наш виртуальный гость в этой студии — замечательная певица Елена Камбурова. Здравствуйте, Елена Антоновна!

Елена Камбурова

— Здравствуйте!

Т. Ларсен

— Поздравляем вас с Рождеством! С Новым годом!

Елена Камбурова

— Да, я кланяюсь и поздравляю вас всех и тех, кто нас слышит!

Т. Ларсен

— Спасибо! Расскажите, пожалуйста, какое у вас настроение? Как вы встречаете Рождество? Может быть, у вас есть какая-то своя традиция, которую вы каждый год поддерживаете в честь праздника?

Елена Камбурова

— Знаете, наверное, она родилась совершенно недавно, с прошлого года. Мне очень хочется как-то украшать деревья, которые окружают и дом в Москве, где я живу, и на даче, когда я там бываю. Это и просто игрушки, и какие-то фрукты, которые можно повесить. У нас сейчас во дворе они висят. И я понимаю, что… Надеюсь, что это радует не только меня, но и тех, кто случайно это увидит или неслучайно. Потом, в эти дни как никогда нужно обязательно давать корм всем птицам. Не знаю, в общем, так.

Т. Ларсен

— Хочется выйти на природу, покормить птиц, белочек, украсить всё.

Елена Камбурова

— Совершенно точно! И сделать всё возможное, чтобы… Сделать какой-то поступок, какое-то дело, которое бы порадовало других. Но и быть в хорошем настроении самому. Это очень важно. Потому что жизнь ведь такая, что не каждый день приносит радость. Но эту внутреннюю радость нужно нести в себе, радость от того, что нет такого года, чтобы не было бы этого числа, не было бы ожидания этой радости. И понимание того, что в этот день ты не один так чувствуешь, но и очень многие люди это понимают, и не только в стране, где ты живешь. Вообще, я — человек Земли. Я хорошо помню, какое настроение у меня было от того, что я видела лица людей в Торонто, в небольших городках в Германии. Вот как-то в этот день все особенно стараются, чтоб даже внешне люди, которые проходили бы мимо их окон, мимо домов, чтобы они радовались каким-то придумкам радостным, связанным с внешней стороной их жизни.

Т. Ларсен

— А, может быть, у вас есть какие-то любимые рождественские песнопения?

Елена Камбурова

— Да, конечно, и украинская «Свята нiчь, добра нiчь». И… Боже мой, я как-то растерялась, у меня все слова вылетели, но я их очень люблю. Даже у нас в театре мы обязательно в этот день… Мы, вообще-то, этот день соединили с днём нашего театра. И начинаем всегда с этих песнопений.

Т. Ларсен

— Спасибо вам огромное! Я очень надеюсь, что это чудесное рождественское настроение, которое вы умеете генерировать и которым вы сегодня с нами поделились, задержится с вами как можно дольше.

Елена Камбурова

— Да. И хотелось бы всем нам пожелать, чтобы мы помнили слова святого Ефрема Сирина, хотя бы одну фразу: «Настоящая ночь доставляет мир и тишину Вселенной. И эта ночь принадлежит Кроткому. Пусть каждый отложит ярость и суровость и принадлежит Смиренному. Пусть каждый оставит свою гордость и свое высокомерие». Еще раз кланяюсь вам всем! Очень люблю ваше радио, наше радио!

Т. Ларсен

— Спасибо! Мы тоже очень вас любим! Светлого вам праздника Рождества Христова!

Елена Камбурова

— Всего доброго! До свидания!

Т. Ларсен

— Мы продолжаем светлый рождественский вечер на радио «Вера». Только что у нас в гостях по телефону была замечательная певица Елена Камбурова. В студии еще у нас прекрасные музыканты: Сергей Старостин, Андрей Котов и Адриан Гусейнов. Мы продолжим беседу с ними, и продолжим слушать замечательную рождественскую музыку после короткой паузы.

Т. Ларсен

— Вы слушаете рождественский «Светлы вечер» на радио «Вера». В студии Тутта Ларсен. И у нас в гостях замечательные музыканты: Сергей Старостин, Андрей Котов и Адриан Гусейнов. Говорим о Рождестве, о рождественской музыке, о традициях и, конечно, о том, как всё тесно связано в нашей истории и в нашей культуре — и христианское, и дохристианское, и как это удивительным образом всё выплавилось в рождественское. Ни для кого не секрет, что период после Рождества — святки, это было время как раз для того (мы об этом уже немножко поговорили), чтобы не только славить Христа, но и немножечко так «выйти из берегов», что называется. Походить по гостям, покататься на санях, какие-то гулянья, какое-то, может быть, безудержное веселье и всякие разные такие вещи…

Сергей Старостин

— Мистические.

Т. Ларсен

— Да, не самые православные.

Адриан Гусейнов

— Хулиганство!

Т. Ларсен

— Экшены! (Смеется.) Гадание и прочее-прочее. Откуда это взялось? И почему, вообще, несмотря на то, что все вроде как были христиане, все носили крест, и в церковь ходили, службу стояли, всё равно в большом количестве народ наш любил всё это? И погадать и, я повторюсь, на кладбище съездить — черта поискать, за хвост его поймать.

Сергей Старостин

— Есть даже слово замечательное — суеверие. То есть то, что происходит вера всуе. Это как бы то, что действительно от человека и не касается космоса, высших сил каких-то, то, что остается исключительно человеческой прерогативой.

Андрей Котов

— Вообще, я хочу вернуться к началу нашего разговора, когда Серёжа говорил, относительно нечисти и так далее. Мне кажется, что тема того, что нечисть выпускается с Рождества до Крещения «нагуляться» — это тема, которая пришла поздно… Так же как Хэллоуин. Вообще, это западная история.

Т. Ларсен

— Не наша тема.

Андрей Котов

— Да, это не наша история. То, что у нас существовал культ предков и то, что считалось, что в момент зимнего солнцестояния нужно собрать весь род для того, чтобы повернуть год на прибыль, повернуть солнце — эта история у нас была неслучайно. У нас в колядках есть тема, что «мы пришли из-за калинового моста».

Т. Ларсен

— То есть с того света?

Андрей Котов

— Да. Калинов мост — это, собственно, Стикс или огненная река, то есть пришли с того света. То есть весь род собирается для того, чтобы повернуть солнце. А потом, когда уже наши предки приняли Христа и христианство, то это стало уже частью жизни людей, это не было противоречивым, потому что всё — живое, а люди, которые уходят, продолжают жить, но продолжают жить уже как бы в другом царстве. И поэтому это не противоречиво. А то, что касается нечисти, эта тема впрямую никогда не существовала. Она стала появляться, мне кажется, достаточно поздно, опять же, потому что в колядках нигде бес не упоминается, нигде впрямую. Да, рядились в страшные одежды…

Т. Ларсен

— А домовые, нет?

Андрей Котов

— Домовые — это совсем другая история.

Т. Ларсен

— А домовые — это не бесы?

Андрей Котов

— Я не знаю, не сталкивался.

Адриан Гусейнов

— В фольклорной традиции нет, а в духовной — да.

Андрей Котов

— Да, в духовной традиции, а в фольклорной — нет.

Адриан Гусейнов

— Вот то, что сейчас Андрей рассказывал, это очень важно. Вообще, очень важно разобрать все эти суеверия, не умалчивать, а как раз проговорить это: где, откуда что взялось и куда уходит? И то, что сейчас Андрей рассказал — это уникально, уникальная точка зрения, которая показывает, облагораживает, скажем так, одну из частей кажущихся суеверий. Хотя эта нечисть и т.д. — это западное влияние, но и на это тоже придумали такую народную суеверческую традицию — к концу колядок активно кататься на санях.

Т. Ларсен

— К концу святок?

Адриан Гусейнов

— Да, святок, простите… На санях как бы закатывая их обратно туда, откуда они… Но это такой ответ, можно сказать, на то западное влияние. Но, в принципе, да.

Т. Ларсен

— Я так понимаю, что далеко не все занимались гаданиями, и эти суеверия не были каким-то обязательным атрибутом?

Сергей Старостин

— Да, это в основном северо-западный регион, который как раз ближе всего к Европе. Это Смоленская, Псковская, Тверская области, часть каких-то северных регионов. В основном это там. Но, заметьте, с припевом, на самом деле: «Святый вечер, добрый вечер».

Т. Ларсен

— Всё-таки как-то… На маленькую индульгенцию себе всё-таки выписывали.

Сергей Старостин

— Да. «Будем перстни тресть, будем песни петь. Святый вечер, добрый вечер. Добрым людям на здоровье». И так далее, дальше пошло по списку.

Адриан Гусейнов

— То есть не такие уж… (Смеется.)

Сергей Старостин

— Да. И, между прочим, система заговоров, которые использовались, в частности, пастушьих заговоров, где поминались имена святых Макария, Егория.

Т. Ларсен

— Покровителей животных, домашнего скота?

Сергей Старостин

— Это у нас в народе так считается.

Андрей Котов

— В народе у нас распределены функции.

Сергей Старостин

— Да. Наши же предки были молодцы! Они каждому святому свою функцию повесили, что «ты будешь отвечать за…»

Т. Ларсен

— Профессию дали!

Сергей Старостин

— Да-да. (Смеется.)

Андрей Котов

— Так у нас и сейчас иногда в церковных самиздатах иногда пишут, кому молиться по какому поводу.

Т. Ларсен

— А как же! О благополучном урожае, о здоровье скота.

Андрей Котов

— Да. У нас это очень четко. То есть это как в больнице, есть специалисты.

Адриан Гусейнов

— Нет, Таня. То, о чем ты сказала, это есть специальные молебны на освящение полей и т.д. А то, о чем говорит Андрей — это уже прямо такое буквалистическое предписание. Например, если у тебя зуб болит, то молись святому Антипе. Там такое прямо.

Т. Ларсен

— А мне кажется… Ну и что? И ладно. Главное, что человек помолится.

Адриан Гусейнов

— Нет. Я на самом деле ничего дурного в этом не вижу.

Т. Ларсен

— А я правильно понимаю, что гадание — это был удел скорее женщин?

Сергей Старостин

— Да.

Т. Ларсен

— Мужчины, наверное, больше соревновались — залезть на какой-нибудь столб, кулачные бои? Это же всё тоже очень активно…

Адриан Гусейнов

— Нет, кулачные бои — это тема масленичная.

Т. Ларсен

— Масленичная? А на святках не дрались?

Сергей Старостин

— Закрываться со свечками и гадать на женитьбу — это не мужское было дело.

Адриан Гусейнов

— Да.

Т. Ларсен

— Вот, всё зло от женщин и все суеверия. Поэтому тоже простительно.

Сергей Старостин

— На самом деле, даже не столько женщинам, а больше всё-таки девушкам хотелось заглянуть в свою дальнейшую судьбу, особенно когда они переступали определенный возрастной этап и становились уже на выданье как бы, становились невестами. И было велико искушение понять или узнать, или хотя бы получить какой-то знак: выйду ли я в этом году замуж или не выйду?

Андрей Котов

— Надо же понять, что раньше выйти замуж — это кардинальное изменение жизни. То есть умирает девушка, рождается женщина. Неслучайно свадебный обряд — это очень было серьезно.

Т. Ларсен

— Переход.

Андрей Котов

— Да, переход в другой род. То есть она переходила и становилась частью совершенно другого мира. И поэтому для них очень важно было, куда она попадёт. Выйдет ли она замуж за пьяницу или за деспота? Или муж будет пьяница, или муж будет богат?

Сергей Старостин

— Кстати, это легко выяснялось. Носили петуха, и перед ним были вода и зерна. Если он клюет, это значит нормально. А если он к воде, то — пьяница.

Андрей Котов

— Так, с помощью нескольких гаданий, можно было параметры жениха определить.

Т. Ларсен

— Но это как-то даже и безобидно вполне всё-таки, с петухом-то.

Адриан Гусейнов

— Это полуигры, полугадания такие.

Т. Ларсен

— А расскажите тогда, раз мужчины не дрались, но у них же, наверное, тоже были свои какие-то забавы в святки рождественские, нет?

Андрей Котов

— Ну, они кадрили плясали. В принципе, ходили…

Т. Ларсен

— Крепости снежные строили?

Андрей Котов

— Нет, это масленица.

Т. Ларсен

— Тоже масленица?

Андрей Котов

— Да. Это совсем другая история.

Т. Ларсен

— Всё я путаю.

Андрей Котов

— Нет. Ходили в гости, разговлялись, сели за стол, выпили, поговорили, песни попели. Если молодежь, то они могли снять избу, кадрили поводить. То есть праздник просто, праздничное всё. То есть никаких соревновательных вещей не было. Вообще, в крестьянской общине, в этом мире всё имело свое четкое время. Даже масленичные бои тоже имели свой смысл определенный. Также как хороводы молодежные, например, водились весной, в мае. Потому что весной подбирались пары, которые потом уже, после Пасхи, летом заключались в браки, союзы и т.д.

Сергей Старостин

— На Красную горку.

Андрей Котов

— Да, на Красную горку были те, кто сходились на Рождество. А если сходились после Пасхи, то брачные союзы были…

Т. Ларсен

— После Успенского поста?

Андрей Котов

— Нет, после Троицы. Между Троицей и Петровским постом. Там было небольшое время.

Т. Ларсен

— И нельзя опаздывать?

Андрей Котов

— Да.

Адриан Гусейнов

— Там идет сплошная неделя.

Андрей Котов

— Да-да, сплошная неделя. И потом те, кто заключал тогда союзы, то у них дети рождались под Пасху. Там, вообще, всё было очень интересно. Но это долгий разговор, потому что всё это было связано с жизнью крестьянской общины. Например, для того, чтобы ребенок рождался под солнце… То есть, если он рождался у нас в марте, тогда он летом набирал силу. И тогда у них способность к выживаемости была гораздо выше. Более того, женщина не выходила из сельскохозяйственного круга.

Т. Ларсен

— Зимой-то она на поле не выходит.

Андрей Котов

— То есть она работала всё лето. В сентябре, октябре, когда было «бабье лето», закатывали всё, она в этом участвовала. Потом ноябрь, декабрь, январь, февраль она нагуливала пузо, практически никаких работ не было. В марте она рожала, потом в апреле отходила и в мае снова выходила в поле. То есть там всё было рассчитано.

Т. Ларсен

— Как интересно! То есть получается, что Рождество, на самом деле и грубо говоря, эти каникулы рождественские, которые были у крестьян в святки, они имели очень большой социальный смысл.

Андрей Котов

— Конечно, всё было завязано. Традиция — это всегда закрепление положительного опыта поколений. Традиция никогда не сохраняет чего-то плохого, того, что не работает. То, что перестает работать, оно уходит.

Т. Ларсен

— Такая эволюция социальная.

Андрей Котов

— Да, социальная эволюция.

Т. Ларсен

— Как интересно! То есть получается, что Рождество было ещё и очень важным для того, чтобы в процессе этих игр, отдыха, общения гостей, люди находили друг друга, а потом женились.

Андрей Котов

— Да.

Адриан Гусейнов

— Но уже потом, потому что на святках не венчали. И сейчас не венчают.

Андрей Котов

— Нет-нет. Женились как раз на Красную горку.

Сергей Старостин

— На святках только…

Т. Ларсен

— Женихались?

Сергей Старостин

— Да, выказывали какие-то симпатии. Но, собственно, все святочные игры носили такое название «поцелуйные игры» (очень часто так говорили), когда дозволялось поцеловать в щечку выбранного партнера. А игры все были — «Я на камушке сижу, я грущу, никто меня не любит, никто меня не сменит, не переменит». И находится кто-то, кто выказывает эту симпатию, выбегает и целует своего партнера. И, соответственно, «намек понял».

Адриан Гусейнов

— Своеобразные смотрины.

Т. Ларсен

— Как интересно! То есть и песни были соответствующие?

Сергей Старостин

— А как же? Целые игры. И «колечко». Что, не играли в детстве в «колечко»?

Т. Ларсен

— В «бутылочку» (Смеется.)

Сергей Старостин

— Ну, что-то оттуда же. Да-да, это всё оттуда.

Андрей Котов

— Это всё игры более раннего возраста. И «колечко» тоже более раннего возраста…

Т. Ларсен

— Которое «выйди на крылечко…»

Андрей Котов

— Да. Ты же выбираешь того, кто тебе симпатичен. Ты выбираешь, и потом он хранит эту тайну. То есть это всё как раз отрабатывало эти отношения между людьми.

Т. Ларсен

— А давайте какую-нибудь святочную песню сейчас исполним?

Сергей Старостин

— Давайте. В период с Рождества до Крещения ходили разные группы, в том числе ходили лирники и нищие. Они, точно также как и все остальные… Лирники, вообще, это странники, но у них тоже был репертуар, который был связан с определенными временами христианской церковной жизни. И сейчас один из духовных стихов, он как раз исполнялся под колесную лиру, который пели лирники в связи с Рождеством, «На небе Спаситель». И вот так примерно пели артели лирников в Рождество.

Звучит духовный стих «На небе Спаситель»

Т. Ларсен

— Тут даже не один нищий поет, а целый хор.

Андрей Котов

— Артели такие, да.

Т. Ларсен

— Они с детками ходили?

Андрей Котов

— Вы знаете, лирники ведь были очень уважаемыми людьми. И если лирник приходил в деревню куда-то, то его где-то селили, его кормили. Он выходил, например, в праздник, играл, и к нему подходили, вместе с ним пели. Если это было село, где была хорошая церковная община, то у него перенимали духовные стихи. И он делился, сам что-то перенимал.

Т. Ларсен

— Это типа вагантов наших?

Андрей Котов

— В общем, да. Это слепые странники. Они, вообще, профессионалы были, надо сказать. Они знали очень многое.

Т. Ларсен

— Грамотные были очень?

Андрей Котов

— Они были грамотные, они знали Священное Писание. Знаете, они были механизмом передачи информации от прихода к приходу, от монастыря к монастырю. То есть они приходили, им что-то рассказывали за трапезой, они что-то рассказывали. Он пел какие-то духовные стихи, ему что-то пели. Он что-то воспринимал, ему рассказывали истории, притчи. Вот они с этими христианскими притчами и с духовными стихами ходили от села к селу, от прихода к приходу. Собственно, они этим жили, у них не было своего жилья.

Сергей Старостин

— Миссионеры своего рода?

Андрей Котов

— В общем, да. И они жили артелью, у них была очень серьезная организация. Артели лирников.

Т. Ларсен

— Профсоюз у них был свой?

Андрей Котов

— У них был профсоюз, обязательно. Для того чтобы стать лирником, надо было сдавать экзамены. Они учились. То есть они брали учеников.

Т. Ларсен

— Ничего себе!

Андрей Котов

— Ученик у лирника был 5-6 лет. После чего он обязательно сдавал экзамен на кругу. На круг собирались лирники определенного региона. И начинающий лирник в обязательном порядке должен был спеть любой духовный стих, который его попросят. И потом ещё было очень интересное испытание. Ему давали сюжет, и он должен был на этот сюжет распеть стих.

Т. Ларсен

— Фристайл такой?

Андрей Котов

— Да. То есть они не просто знали духовные стихи, они владели языком. Также как былинщики, например, он должен был уметь любую историю рассказать былинным языком. А лирники любую историю уметь переложить на стих. И если он мог это сделать, ему давали лиру, и с тех пор он становился странником, становился нищим и ходил. А когда, например, лирники уже не в состоянии были ходить, община ему покупала дом, и он доживал свою жизнь в каком-нибудь селе, где за ним присматривала местная христианская община.

Т. Ларсен

— Вот это да! Как интересно!

Сергей Старостин

— В зажиточных домах были специальные окошки, где подавали. Потому что зимой или в холодное время открывать окно было как-то непринято. Если они слышали, что лирник проходит, если это не был дом его пристанища, где он останавливался, как только лирник прошел, явил себя, пропел какой-то стих, там было специальное окно в доме, куда подавали еду, что-то необходимое.

Т. Ларсен

— Я думаю, что в традиционном обществе наших предков такие понятия, как «воспитание детей», «воспитательные процессы», отсутствовали напрочь. Скорее всего, дети просто жили рядом, смотрели за своими взрослыми и на личном примере просто у них учились, повторяли всё делать также, как взрослые. Или всё-таки, например, в те же рождественские моменты у детей были какие-нибудь отведенные им взрослыми особые роли? Или они просто так участвовали кучей во всем празднике?

Сергей Старостин

— Они варились в среде, безусловно. А потом в качестве, не знаю, обучающих или направляющих использовался огромный арсенал пословиц и поговорок, которые как бы были… микро...

Т. Ларсен

— Истина, мудрость.

Сергей Старостин

— Да, которые человек выдал, и ребенок сразу сообразил: «О, да, понятно».

Т. Ларсен

— Я просто почему думаю сейчас… Я представляю нынешних хороших мам, которые вовлеченные, чуткие, внимательные, им же всегда надо делать какое-то усилие для того, чтобы детям сыграть этот рождественский спектакль, поставить этот вертеп, прочесть про какие-нибудь рукоделия и сесть вместе эти рукоделия сделать. То есть это не является частью нашей повседневной жизни. Это такой бонус, который правильная мама обязательно должна заставлять себя делать, чтобы детям было интересно. Но это уже какая-то искусственная сторона жизни.

Адриан Гусейнов

— Но лучшая педагогика — это педагогика личного примера. И в то время это всё, как Сергей уже сказал, детям не надо было ничего специально делать, они всё это видели, они были частью этой культуры, этой жизни. И они с детства всё это впитывали и являлись носителями этой культуры. В наше время, да, дети вынуждают своих родителей фактом своего существования заниматься с ними этим всем. И слава Богу! И на самом деле беда тому родителю, который не будет это делать, потому что пожнет такую бурю.

Т. Ларсен

— А был ли какой-нибудь регламент, режим у детей за рождественским столом или на рождественском гулянье? У них было какое-то свое место или они должны были в углах копошиться и не лезть туда, где взрослые сидят?

Андрей Котов

— Вообще, это было не только за рождественским столом. Это было вообще, в принципе. Во главе стола всегда садился самый-самый старший. И надо сказать, что сегодняшняя традиция, что «всё лучшее — детям» — такого никогда не было в традиции. По традиции первыми ели старики, потом родители, а потом дети. И это воспитывало в детях уважение к старшим. И я помню, у кого-то, вроде бы у Белова, я прочитал замечательную историю про то, как кто-то приехал в деревню и увидел, как взрослый мужчина вырезает ложку. Он говорит: «А что ты делаешь?» — «Я вырезаю ложку своему отцу» — «А зачем ты это делаешь?» Он говорит: «Я хочу, чтобы мои дети видели, как я своему отцу вырезаю ложку, чтобы когда я стану немощным, они бы вырезали ложку мне». Вот такое было воспитание. Воспитание через себя. А что касается знаний, то их передавали. Именно навыки передавались через поколения. И воспитывали дедушки и бабушки, потому что отцы и матери были на работе. И в принципе информация всегда передается через поколение. И мы воспринимаем ее, если у нас есть дедушки и бабушки, от них. И если они нас ничему не научат, то отцы и матери нас ничему не научат, потому что они работают. Как и сейчас, они же работают всё время. Мы детей бросаем на детский сад. И у нас детей воспитывает в результате детский сад. Раньше это делали дедушки и бабушки. Мне, например, повезло. Я сидел с бабушкой, и когда мне было 5 лет… А она у меня деревенская бабушка, из деревни с Урала. Она у меня пряла тогда, она привязывала кусок шерсти, и я подошел, попросил, и она научила меня прясть на руках.

Т. Ларсен

— Ничего себе!

Андрей Котов

— Я в 5 лет научился прясть и вязать. Я уже с тех пор не вязал, но если меня сейчас посадить, и если будет человек, который это сделает, я думаю, что я этот навык быстро восстановлю. Но за счет этого у меня выработалось терпение. Потому что, когда ребенок начинает… Я помню, когда я вязал, у меня язык вылезал, и при этом ты начинаешь его прикусывать, но в этот момент у ребенка невероятно работает мозг.

Т. Ларсен

— Конечно, мелкая моторика.

Андрей Котов

— А знаете, как же эта игра называется?

Адриан Гусейнов

— Бирюльки?

Андрей Котов

— Да. Знаете, что такое «бирюльки»? Это горочка разных предметов крючковатых. И нужно их разобрать. Ты должен снимать их по одной, чтобы у тебя остальные не развалились. Вот в этот момент у ребенка происходит гигантская интеллектуальная работа. У него механика, моторика связаны с интеллектом. То есть все эти тончайшие элементы. Вот это игра в бирюльки была.

Адриан Гусейнов

— И заодно терпение, выдержка.

Т. Ларсен

— Ой, вы какие-то прямо душераздирающие темы поднимаете сейчас, потому что 90% работающих мам, конечно, не дают детям играть в бирюльки так, как это нужно было бы и правильно. С вашей точки зрения, какие традиции Рождества неплохо было бы сегодня, может быть, как-то популяризировать, продолжать возрождать их? Вот походить с колядками мне уже очень хочется. Я обязательно это со своими детьми попробую.

Сергей Старостин

— Это прежде всего, а дальше одно за другое потянет. Это как бирюльки одну за другой разбирают, чтобы не развалить, аккуратненько, потихонечку, шаг за шагом, постепенно. Хождение с христославием, с колядками — это, наверное, самое первое. Надо освоить зычный, противный голос и кричать овсени. (Смеется.) Тогда точно подадут!

Т. Ларсен

— Нет, насчет противного голоса, вы, конечно, тут перегибаете палку. Мы-то уже слышали, какой он прекрасный. Я предлагаю повдохновлять наших слушателей еще какой-нибудь рождественской музыкой.

Звучит песня «А мы нищая братия»

Т. Ларсен

— А, может быть, были какие-то специальные музыкальные инструменты? Вот вы говорите колесная лира. Это же всё-таки целая, не хочется говорить слово «индустрия», но целая отдельная история культуры русского человека. И эти лирники, и специальные песни, которые можно петь только под колесную лиру. Я даже не представляю себе, там же, наверное, какой-то строй свой у нее?

Андрей Котов

— Нет, это достаточно простой инструмент, вообще. И достаточно поздний, надо сказать. Он появился у нас где-то в XVII веке тоже. И, вообще, это европейский инструмент.

Сергей Старостин

— Ну а в Европе-то он веке в IX появился?

Андрей Котов

— Я могу сказать, что в Европе он появился в XI веке. Он упоминается тогда впервые — это доминиканские монахи на юге Франции. А по другой версии его прототип, собственно, — это механическая скрипка, где колесо вместо смычка. А по другой версии его привезли из Византии, там был этот инструмент во времена Крестовых походов. И как бы обе версии существуют, но французы говорят, что это у них в XI веке.

Т. Ларсен

— А еще есть почему-то у меня… Если я думаю о рождественской музыке, то всплывает такой «мем», как это называется сейчас, как рождественский колокольчик. Я не знаю, может быть, есть какие-то особые инструменты, какие-нибудь специальные колокольчики?

Адриан Гусейнов

— Наверное, у тебя ассоциация с тройкой, на которой катались, бубенчики…

Сергей Старостин

— Jingle bells! (Смеется.)

Т. Ларсен

— Да, «jingle bells», скорее всего. (Смеется.)

Сергей Старостин

— Это наш стереотип, навязанный, конечно.

Т. Ларсен

— Уже наносное всё.

Сергей Старостин

— Нет, то, что катались на тройках с бубенцами — это тоже звуковое насыщение, которое было в нашем пространстве, особенно на праздники, как на Рождество, так и на Масленицу точно так же.

Т. Ларсен

— И, конечно, чудесные голоса, которые в нашем народе звучали всегда и были, наверное, одарены музыкально русские люди и в прошлые века, и нынче, не меньше, чем наши сегодняшние гости, хотя я мало знаю певиц с таким прекрасным голосом и с умением настолько интересно его, что ли, интегрировать в современную музыку. У нас на связи моя подруга и очень любимая мною девушка — певица Пелагея. Полечка, привет!

Пелагея

— Привет!

Т. Ларсен

— С Рождеством!

Пелагея

— Спасибо большое! И вас с Рождеством тоже! Я сейчас превратилась просто в рождественское желе от таких приятных слов (Смеется.)

Т. Ларсен

— Мы, правда, давно не слышали… Я вообще никогда не слышала в твоем исполнении рождественских колядок, например.

Пелагея

— А у меня есть, между прочим. На самом деле в этом году, такой он для меня неожиданный год, потому что у нас нет рождественских концертов по уважительным вполне причинам, но тем не менее у нас есть такая традиция, у группы «Пелагея», мы всегда, каждый год под Рождество делали раньше концерты. Я уверена, что в следующем году, уже в 2018-м получается, мы обязательно вернемся к этой традиции, потому что это действительно волшебное, сказочное такое время. И всё, что происходит, какие-то даже обыденные, будничные дела становятся в эти дни какими-то волшебными, сказочными и приносят гораздо больше радости. Я вот это замечала.

Т. Ларсен

— Скажи, пожалуйста, если у тебя в этом году такие «нерабочие» святки получаются, то как ты отдыхаешь, как ты любишь встречать Рождество?

Пелагея

— Во-первых, самый главный ингредиент волшебной встречи Рождества — это, конечно, встречи с близкими людьми. Поэтому я стараюсь в это время полностью посвятить себя семье и своим близким и родным. И максимально конечно же это и подарки, и всяческие вкусняшки, которые непозволительны в остальное время года, но в Рождество всё можно.

Т. Ларсен

— Очень многие люди, особенно в нашей с тобой среде, в профессии, любят на это время уехать в какие-нибудь теплые края, в какой-нибудь Таиланд, и уж там точно никакой рождественской атмосферы им, по крайней мере в таком нашем православном российском смысле слова, не добыть. А ты балуешь себя поездками на Баунти вместо елки и снега или всё-таки любишь остаться в городе?

Пелагея

— Нет, наоборот, я всё-таки люблю как раз такие совершенно стандартные истории, но которых на самом деле в Москве сложно найти, потому что такого количества и такого качества снега, как я люблю, памятуя еще свою новосибирскую молодость и юность, её, конечно, в Москве этой красоты нет такой. Или бывает, но редко. А хочется, чтобы снег можно было кушать, знаете! (Смеется.) Но, может, повезет в этом году.

Т. Ларсен

— То есть ты остаешься где-то, в каком-нибудь загороде, в елках и сугробах?

Пелагея

— Да.

Т. Ларсен

— Вот я тоже так люблю! А ты можешь нам пару строчек своей любимой рождественской колядки или христославия исполнить?

Пелагея

— Ой, давайте!

Звучит колядка «А в Иерусалиме рано зазвонили»

Пелагея

— Вот так!

Т. Ларсен

— Спасибо тебе большое! Вот вам и рождественский колокольчик!

Пелагея

— Вот, пожалуйста!

Т. Ларсен

— Спасибо, это была замечательная, волшебная Пелагея в нашем эфире! С Рождеством!

Пелагея

— С Рождеством всех, всех! Я с удовольствием поздравляю всех, кто нас сейчас слышит. Всего вам самого доброго, здоровья, тепла, чтобы дома всегда было светло от света ваших замечательных, теплых сердец! Люблю, обнимаю!

Т. Ларсен

— Спасибо, мы тоже тебя любим, с праздником!

Пелагея

— Пока!

Т. Ларсен

— Вообще, действительно, я говорю с Пелагеей и понимаю, что у меня львиная доля моих знакомых в эти дни уезжает куда-то с детьми, в какие-то теплые края, причем надолго, на ползимы, чтобы от зимы убежать. А мне кажется, как жить-то вообще без этого — без снега, без вифлеемской звездочки, без прекрасной рождественской музыки? Хотя ведь далеко не во всех христианских православных странах в Рождество снег лежит.

Адриан Гусейнов

— Конечно, Антиохийская, Александрийская — это всё патриархии, которые в зоне…

Т. Ларсен

— Как же они там без катания на санях-то бедные?

Адриан Гусейнов

— Да. Но они там на осликах, наверное. (Смеется.) Про Сербию, кстати, могу пару слов сказать. У них есть интересная тоже традиция…

Т. Ларсен

— Бывал там на Рождество, да?

Адриан Гусейнов

— Да, там зимы не такие, как у нас, конечно. И к слову сказать, я тоже люблю Рождество, чтоб морозы, снег и елки. У них, кстати, не елки. У них весь рождественский пост на стене висят ветви дуба. Это называется «бадняк».

Т. Ларсен

— Он вкусно пахнет ещё?

Адриан Гусейнов

— Это я не могу сказать. И в Сочельник… Вот Андрей нам рассказывал про коливо или сочиво, которое едят…

Андрей Котов

— Сочиво. Иногда его и коливо, кстати, тоже зовут.

Адриан Гусейнов

— Да. У них очень интересно. Сочельник тоже особый день. Они постятся в этот день, и перед походом на рождественскую службу у них заканчивается Сочельник очень вкусным застольем, ещё постным. Они собираются всей семьей, для них это очень важно. Всё это событие называется «Бадни дан». Значит, постная трапеза, и они все идут в храм и снимают эти «бадняки», и несут их в храм. Там в церковном дворе собирается, потом разжигается костер. И вот такая традиция, что уже перед ночной рождественской службой… Сначала выходит епископ из храма со своим самым большим «бадняком», бросает в этот костер. И потом все свои «бадняки» (дубовые ветви) бросают в этот огромный костер. И после этого идут уже все в храм на рождественскую службу. Вот такая традиция! Интересно, что у них, у сербов, как у нас на Пасху, есть приветствие рождественское. Они говорят: «Христос се роди!» — а ты отвечаешь: «Ваистину се роди!».

Т. Ларсен

— Ух ты!

Адриан Гусейнов

— Да, они приветствуют друг друга таким приветствием. Это прямо как у нас традиция на Пасху: «Христос воскресе!» — «Воистину воскресе!». У них: «Христос се роди!» — «Ваистину се роди!». Болгары говорят: «Честита Коледа». И надо ответить так же: «Честита Коледа».

Т. Ларсен

— А что это значит?

Адриан Гусейнов

— С праздником Рождества!

Т. Ларсен

— Спасибо, как интересно! Надо, может, возрождать в своем узком кругу: «Христос родился!» — «Воистину родился!»? Мне нравится! (Смеется.)

Адриан Гусейнов

— У нас эта традиция пока не прижилась, но в принципе, уже от сербов к нам переходит, уже даже начинает потихоньку на Вознесение звучать: «Христос вознесеся» — «Воситину вознесеся». Да, но в этом ничего плохого нет: собственно, почему нет? В этом смысле я сейчас предлагаю послушать сербскую рождественскую песню святого Николая Сербского. Он, вообще, там очень популярный в народе святой, в хорошем смысле. И он был очень… Как у нас постановки, пьесы рождественские писал святитель Дмитрий Ростовский, вот так же у них святой Николай Сербский написал очень много гимнов, песен. Я сейчас предлагаю послушать рождественскую песню авторства святого Николая Сербского «Добро дошо Христе». Это значит как бы состояние человеческой души, которая встречает Рождество Христово и говорит: «Добро пожаловать, Христос!» Давайте послушаем.

Звучит песня «Добро дошо Христе».

Т. Ларсен

— Вы слушаете «Светлый вечер» на радио «Вера». Сегодня Рождество и поэтому наш эфир особенно праздничный, радостный, в нём много музыки и замечательных гостей. Сегодня с нами в студии музыкант-мультиинструменталист ​Сергей Николаевич Старостин, руководитель ансамбля древнерусской музыки «Сирин» Андрей Николаевич Котов и музыкант, руководитель ансамбля «Ихтис» Адриан Гусейнов. Тебя без отчества можно?

Адриан Гусейнов

— Можно. (Смеется.)

Т. Ларсен

— Друзья, мне кажется, что все-таки Рождество — это праздник, который должен вдохновлять нас всех и который, в отличие от Нового года, всё-таки действительно не про еду, даже не про украшения, а про глубокие смыслы. Но удивительно, что для наших предков разницы-то не было вообще. То есть им как-то повезло больше. У них всё-таки главные зимние события начинались с Рождества, а не с Нового года и поэтому пар не выходил, куда не надо. Мне, например, очень трудно сохранить для детей это рождественское настроение, потому что Новый год настолько «перешибает» его. Всё равно приходится под елки подарки класть, всё равно тема Деда Мороза, никуда от нее не денешься, всё вокруг окружение, весь мир, все праздники и все спектакли, которые мы посещаем, они настроены на ночь с 31-го на 1-е. И очень сложно, особенно для детей, этот глубочайший смысл того, что на самом деле будет происходить в Рождество довести до того же состояния, до того же градуса кипения праздничного, что и Новый год.

Адриан Гусейнов

— Это если говорить про эмоциональную составляющую, а если говорить о глубинных переживаниях, то… Я принял Православие в 23 года. Для меня, когда я крестился и стал входить в церковную культуру, стал впитывать ее, я вдруг понял, откуда у меня было ощущение детской загадки в Новый год.

Т. Ларсен

— Загадки, в которой нет ответа, именно в Новый год.

Адриан Гусейнов

— Ты понимаешь, что что-то происходит, что ты не можешь понять. А почему елки? Новый год наступает, да?

Т. Ларсен

— И что?

Адриан Гусейнов

— Да. А потом я понял, что, в принципе, это онтологически ощущение Рождества. И теперь уже, когда нахожусь в этом уже больше 20 лет, в Новый год мне очень просто выключить телевизор, и ты понимаешь, что это обычный вечер. А в Рождество, если ты выключишь телевизор, то понимаешь, что праздник разлит в воздухе. Ты не усидишь на месте. И дети это тоже чувствуют. Конечно, в этом смысле… У меня мама, допустим, ещё не понимает всех вещей и для нее Новый год — главный праздник в году. Я, конечно, ее очень люблю, я с ней буду разделять Новый год, но вместе с тем, а дети особенно чувствуют то, что разлито в воздухе, можно Новый год просто воспринимать как некую игру. А теперь, в Рождество, будет настоящая радость! И они всё равно это сердцем чувствуют всё.

Т. Ларсен

— Самые крутые подарочки приберечь для Рождества, под елку не класть?

Адриан Гусейнов

— Да.

Сергей Старостин

— Тут сложно, конечно, бороться с современной ситуацией. Можно телевизор выключить, но эфир не выключишь в принципе, потому что он повсюду. И первые позывные начнутся сразу после 12-ти часов, начнут петарды бабахать, поэтому тут никак ни уши не закроешь, понятное дело. И потом, современное человечество включено в эти потоки, и оно всё равно какими-то своими процессами мыслительными, своим участием, оно всё равно провоцирует. Потому что, когда огромное количество людей отмечают Новый год, то никуда от этого не деться.

Адриан Гусейнов

— Хочу уточнить, что я вовсе не призывал к борьбе с Новым годом. Не хочу, чтобы меня неправильно поняли.

Т. Ларсен

— Да. Ты сказал, что отмечаешь с мамой. Нам даже рассказывал один из наших гостей, протоиерей Андрей Рахновский, что когда он учился в семинарии, то был очень удивлен, что им 31 декабря на вечерней трапезе дали по кусочку рыбки, налили немножечко шампанского всем семинаристам. То есть даже там Новый год как бы отмечался. А расскажите, как вы отмечаете…

Адриан Гусейнов

— Таня, знаете, я перебью на секунду. Просто две зимы я встречал в горах Алтая у моего покойного духовного отца. И там это село…

Т. Ларсен

— Именно Новый год и Рождество?

Адриан Гусейнов

— Да. Я прямо с декабря до Пасхи там был. И там получалось так, что мы не совпадали ни с новосибирским временем, ни с барнаульским. В том смысле, что этих курантов в 12 часов, их не было. И отец Андрей меня всегда благословлял подниматься на колокольню в новогоднюю ночь и в 12 часов бить в колокола 12 раз. И вы не представляете… Я захожу без пяти двенадцать, жду, и всегда все как-то унывали.. И вот только я начинал бить в колокола в 12 часов, причем я не звонил-трезвонил, а именно одноразово.

Т. Ларсен

— Бом!

Адриан Гусейнов

— Да, но не в один колокол, а во все. Народ выбегал, начиналось такое… А я с колокольни вижу, все во двор выбегали, такая радость, что в 12 часов что-то произошло, что-то ударило. Отец Андрей потом навсегда эту традицию ввел, говорит: «Всё, будем народ радовать».

Т. Ларсен

— Всё-таки интересно и мне, и, думаю, нашим слушателям, как каждый из вас отмечал Рождество? И будет продолжать его отмечать?

Андрей Котов

— Я отмечал Рождество на службе. У нас рождественская служба, и мы всегда служим это в церкви святителя Николая в Котельниках. Это на Таганке в Москве. И у нас там наши девочки «сиринские» поют. А у нас ещё при «Сирине» есть самодеятельная студия, и на Пасху и на Рождество она всегда служит. И у нас на два хора получилось. Такой левый хор любителей, а правый профессионалов. Но служим всегда на два хора рождественскую службу. А утром мы поехали в Ростов Великий и в ростовском кремле в 2 часа дня мы играли вертеп для детей. Вот такой у нас был день непростой!

Т. Ларсен

— Как здорово!

Сергей Старостин

— Мы, как всегда, едем в Можайск, в колонию. А теперь к нам добавились еще, к нашей радости добавилась и детская подростковая колония, поэтому… И на самом деле те страхи, которые были от ожидания какого-то пространства не очень уютного, они все уходят, когда ты приезжаешь и попадаешь в это пространство, и понимаешь, с чем ты приехал, и что ты хочешь дать этим людям, и видишь ответную реакцию. И ты понимаешь, что лучшего праздника для тебя, как и для них, может быть, нет.

Адриан Гусейнов

— Это в Можайске, где подростки-рецидивисты сидят?

Сергей Старостин

— Да.

Адриан Гусейнов

— Мы там выступали один раз. Это тоже… Я никогда так не боялся, в смысле, как воспримут нас. Очень был сильный мандраж. И подтверждаю, что приняли так, что я не ожидал. Они настолько прямо…

Т. Ларсен

— Открыты?

Адриан Гусейнов

— Открыты, готовы! Удивительное было переживание.

Т. Ларсен

— А твое Рождество как проходит?

Адриан Гусейнов

— Конечно, храм. Конечно, богослужение. Потому что иначе это всё не имеет смысла. После этого отсыпаться, после этого… У меня много кумовьев. (Смеется.) Надо их всех навестить. В общем, рождественский праздник — это для меня действительно радость.

Т. Ларсен

— Такой парад по крестникам!

Адриан Гусейнов

— Да. И друзьям, конечно. Многие встречи с друзьями должны быть реализованы на святках. Ну, и концерты.

Т. Ларсен

— Кстати, если святочная афиша как-то связана с вашими выступлениями, то об этом надо обязательно рассказать. Вы говорили, что 15-го…

Андрей Котов

— 15 января у нас будет концерт в 3 часа дня в нашем храме святителя Николая в Котельниках. Мы делаем большой праздничный концерт ансамбля «Сирин» и студии «Сирин» с ежегодным вертепом, этим нашим живым, страшным таким, фрагмент которого я показывал. Ну и всё остальное, рождественские песнопения.

Т. Ларсен

— Прежде чем мы продолжим разговор, я хочу подключить к нам еще одного друга радио «Вера», человека, которого мне особенно хочется сегодня поздравить с Рождеством, потому что это удивительный человек. И очень приятно с ним общаться именно по поводу такого прекрасного праздника. У нас на связи чемпион мира по боксу, спортсмен, общественный деятель Николай Валуев. Добрый вечер!

Николай Валуев

— Здравствуйте! Добрый вечер всем радиослушателям!

Т. Ларсен

— С Рождеством!

Николай Валуев

— Спасибо!

Т. Ларсен

— Расскажите, пожалуйста, как вы отмечаете Рождество? Что значит этот праздник для вашей семьи?

Николай Валуев

— Праздник семейный, мы всегда стараемся быть вместе в этот момент, именно семьею. То есть только совершенно какой-то форс-мажор может меня вырвать из семьи в эти дни.

Т. Ларсен

— То есть вы прямо усилием воли лишаете себя всех возможных поездок, гастролей, каких-нибудь общественных дел и остаетесь с родными?

Николай Валуев

— Да. На самом деле, на моей памяти были случаи, когда я находился не дома, и это всегда было для меня лично грустно, хотя при этом все вокруг празднуют. Я воспринимаю Рождество и Новый год, как исключительно семейные праздники, поэтому надо быть со своими родными и близкими.

Т. Ларсен

— Вы устраиваете дома какие-то рождественские спектакли или, может быть, посещаете специальные концерты рождественской музыки?

Николай Валуев

— Да, скорее, посещаем. Сами не устраиваем, но куда-то можем пойти. Но это не обязательно всегда театр, может и кино быть, что угодно.

Т. Ларсен

— Что вы пожелаете нашим слушателям в наступившем уже году? И, конечно, сегодня, в особый такой день, рождественский вечер?

Николай Валуев

— На самом деле, я хотел бы пожелать всем без исключения, кто нас слышит, добра, тепла. Дай Бог, чтобы близкие вас радовали своими улыбками, душевным теплом, отзывом таким, и это очень важно, на самом деле. Не забывайте, пожалуйста, дарить им в этом году, впрочем, как и всегда, простые, обычные, с какой-то стороны, может, банальные, но слова любви. Это очень важно, не забывайте даже в самую неподходящую минуту признаваться в этом тем людям, которые вам действительно по-настоящему дороги. Так что с праздником!

Т. Ларсен

— Спасибо! И мы вас поздравляем от всей души с Рождеством! У нас на связи был чемпион мира по боксу Николай Валуев.

Т. Ларсен

— Так, концерты, продолжим. Значит, 15-го…

Андрей Котов

— В храме святителя Николая в Котельниках.

Т. Ларсен

— Во сколько?

Андрей Котов

— В 3 часа дня.

Т. Ларсен

— Надо пометить себе.

Андрей Котов

— Вход свободный.

Т. Ларсен

— Отлично!

Андрей Котов

— А выход за колядки! (Смеется.)

Адриан Гусейнов

— У нас, Бог даст, 8 января будет в городе Дубне фестиваль «Серебряная псалтирь». Мы будем закрывать этот фестиваль, тоже днем, по-моему, будет. И 29 января в Центральном доме литераторов матушка Людмила Кононова пригласила нас в этом году поучаствовать в ее концерте, там мы будем 1-е отделение закрывать.

Т. Ларсен

— Здорово! Сергей Николаевич, а вы? В Москве-то появитесь с концертами?

Сергей Старостин

— Да, конечно. Как раз по окончанию святок у нас будет концерт с Татьяной Бондаренко, такая история для взрослых как раз по итогам святочных гуляний.

Т. Ларсен

— Возмездие настигнет! (Смеется.)

Андрей Котов

— Совсем забыл, а у нас еще будет кукольный вертеп для детей. 8 января мы будем играть небольшой детский концерт тоже в храме святителя Николая. Мы привезем кукольный вертеп и будем играть кукольный вертеп, и после этого там будут всевозможные игры с детьми. Это в 12 часов дня.

Т. Ларсен

— И вход для всех желающих?

Андрей Котов

— Точно так же — вход для всех желающих свободный.

Т. Ларсен

— Здорово! А напомните адрес храма?

Андрей Котов

— Церковь святителя Николая в Котельниках. 1-й Котельнический переулок, д.8. Это 10 минут от метро «Таганская».

Т. Ларсен

— Спасибо огромное! И я не могу не сказать, что мне никак не дает покоя рожок, который лежит всё время нашего общения перед Сергеем Старостиным.

Сергей Старостин

— Но он и должен лежать.

Т. Ларсен

— Он же должен выстрелить!

Сергей Старостин

— Да. Дело в том, что пастуховская музыка закончилась, а с рождественского времени необходимо рожок будить к его, так сказать, разным весенним похождениям, для того, чтобы у него голос просыпался. Вот на Рождество сейчас посмотрим, как он будет у нас откликаться?

Звучит рожок.

Сергей Старостин

— Ну, немножко с хрипотцой, но ничего, уже просыпается.

Т. Ларсен

— Бодренький!

Сергей Старостин

— Пожелаем всем работникам радиостанции, чтобы у них в доме было благополучно, прибыльно, чтобы они были веселы, бодры и здоровы.

Т. Ларсен

— И чтобы всегда был гусь с яблоками.

Звучит песня «А дай Бог тому…»

Т. Ларсен

— Спасибо огромное! С Рождеством! И я очень надеюсь, уважаемые слушатели, что вы реально вдохновились сегодня с помощью наших замечательных гостей: Сергея Старостина, Андрея Котова и Адриана Гусейнова. И залезьте в Интернет, найдите там хотя бы одну коротенькую колядочку или какую-нибудь овсенечку и пойдите по соседям или по гостям, по родственникам, по друзьям со своими детьми. И вы поможете и себе, и им проникнуться настоящим народным духом Рождества. Всех с праздником! Всем светлого рождественского вечера!

Адриан Гусейнов

— С праздником!

Сергей Старостин

— С праздником!

Андрей Котов

— С праздником всех!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем