«Вера и Дело. Россия и Афон». Светлый вечер с Сергеем Рудовым и Алексеем Васильчуком (20.06.2016) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Вера и Дело. Россия и Афон». Светлый вечер с Сергеем Рудовым и Алексеем Васильчуком (20.06.2016)

* Поделиться
А. Васильчук, С. Рудов

Алексей Васильчук (слева) и Сергей Рудов (справа).

Программа создана при поддержке проекта «Опора Созидание» - www.opora-sozidanie.ru

Мы беседовали с президентом Фонда Василия Великого, членом Общественной палаты Сергеем Рудовым и ресторатором, основателем сети ресторанов "Чайхона №1" Алексеем Васильчуком.

Наши гости рассказали о своих паломничествах на Афон, об общении с опытными монахами, а также о впечатлениях от визита Патриарха Кирилла и Президента Российской Федерации на Святую Гору.

Л. Горская

— «Светлый вечер» на радио «Вера». С вами в студии Лиза Горская. И сегодня мы будем говорить про Афон. А говорить мы будем с известным общественным деятелем, предпринимателем, членом Общественной палаты Российской Федерации Сергеем Рудовым, и известным ресторатором, создателем проекта «Чайхона № 1» Алексеем Васильчуком. Но сегодняшний наш разговор будет особенный, потому что с момента нашей последней с вами встречи состоялось историческое событие — это визит на Святую Гору Патриарха Московского и всея Руси, визит на Святую Гору Президента Российской Федерации. И конечно же мы об этом поговорим очень подробно. Я знаю, что вы не только были свидетелями, были на Афоне во время этого визита — вы еще и принимали участие в подготовке. Я знаю, был даже снят специальный фильм. Вы посещали, заранее посещали старцев, и узнавали их мнение относительно России, роли России в современной истории и т.д. Я бы хотела подробнее вас спросить об этом тоже.

А. Васильчук

— Добрый вечер! Мне казалось, что Сергей Юрьевич, наверное, лучше бы об этом сказал, но я несколько слов просто скажу. В связи с этим событием — посещением Святейшего Патриарха Кирилла и Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина Афонской земли, и в связи с событием тысячелетия присутствия русских на Афоне, русского монашества, у нас была некая задача — определить и понять, какой, с точки зрения афонских старцев, монахов и вообще людей, которые подвизаются на Афоне, какой является роль России. Как и на Афоне, так и во всем мире, и в православном мире, в первую очередь, какова роль Президента Российской Федерации, собственно, в православном мире. Потому что в последнее время были какие-то выпады, вражеские, скажем так, со стороны всевозможных средств массовой информации иностранных, и т.д. То есть не совсем хорошие, на наш взгляд, ну и вообще, я думаю, что на взгляд православного человека, выпады. И мы хотели просто собрать реальную информацию, реальную позицию — абсолютно честно, абсолютно прозрачно. Поэтому мы, собственно, выбрали для себя какие-то точки контрольные, скажем так, авторитетных с точки зрения духовной и афонской жизни, старцев, и прошли в течение недели с группой канала «Царьград». Фильм снимался для «Царьграда» очень интересный. Наверное, лучше уже Сергей Юрьевич дальше расскажет об этом. Я был в этой экспедиции помощником Сергея Юрьевича. Собственно, он был идейный вдохновитель и т.д.

Л. Горская

— А как идея вообще родилась? И почему именно фильм?

С. Рудов

— Добрый вечер! Я думаю, что все-таки дело не в фильме, мы не о нем рассказываем, а о том событии, которое прошло, и которое взбудоражило тех, кто на самом деле заинтересован. Я соглашусь с Алексеем — мы, те люди, которые часто бывают на Афоне, и вот это ощущение чего-то крайне важного, оно у нас было. Но также мы понимали, что это вызов. Я напомню, что поехать Президенту России на Афон — Греция страна НАТО, греческое правительство, мы это видим, за год поменяло свое отношение к России, оно стало больше смотреть в другую сторону. Это турецкий вопрос, это вопрос Украины. В это время развернули там НАТОвские учения. Я, как человек, который много паломничал, я понимаю, что при таком количестве таких вызовов, что-то очень важное должно было быть понято теми лицами, которые на Афон прибыли. Поэтому, когда мы всё это почувствовали, проанализировали, то как раз тогда, в общении с третьим нашим близким другом и партнером — Константином Малофеевым, было принято решение отправить съемочную группу в Афон заранее, чтобы не бегать там, снимая какие-то шаги и проемы, а была возможность именно в таком спокойном режиме отснять много разного материала, который потом можно в любом виде компоновать — в виде телемарафона либо каких-то отдельных фильмов. И акценты — вот Алексей правильно об этом говорил — они были на самом деле. Общество легко ведется на какие-то легенды. И эта, скажем так, вброшенная западными средствами информации информация о том, что афонские старцы Россию не любят, Владимира Владимировича не любят. Это было много в инфополе, мы это видели. И мы хотели получить настоящие ответы, чтобы не какие-то, скажем так, неизвестные старцы утверждали от имени всех старцев Афона, а на самом деле люди, которых почитают и уважают люди многих стран. Поэтому мы и предприняли то, что мы предприняли. Съемочная бригада снимала старцев. Мы договаривались, были рядом. Я крайне благодарен Алексею, который прямо вот своей надежностью страховал все процессы. И ряд старцев, тот же старец Гавриил… Мы отметили, что у старцев, у них удивительная такая особенность, старцы устанавливают какую-то особую связь. Вот три старца, можно с каждым общаться, но один как-то особо отмечает, например, кого-то из нас. Алексея особенно полюбил старец Гавриил, хотя я вот, например, лично общался со старцем Гавриилом минимум раза в два больше. Но его он прямо знает, любит семью, детей, нюансы жизни, всё чувствует, знает, а меня просто любит. Это вот разные вещи. Поэтому старца Гавриила лично я и многие, мы уважаем… Мы страховали, наша задача была, чтобы старцы не боялись — все-таки журналисты бывают иногда навязчивы. Мы как-то старались, чтобы это всё состоялось — чтобы старцы «открылись», чтобы они рассказали то, что они думают. А так как им уже много лет, от 70 и дальше, они абсолютно уже не подстраиваются под общественное мнение, то мы смогли записать много крайне интересного, о чем тоже можем рассказать.

Л. Горская

— Расскажите. Во-первых, я хотела спросить — кто вообще эти известные старцы, которые участвовали в вашем фильме, которых вы снимали? И конечно же хотела попросить вас рассказать всё то интересное, что вам довелось услышать.

С. Рудов

— Еще раз — Афон, мы об этом уже говорили — самое главное, что на Афоне всегда происходят какие-то чудеса. Для меня тоже элементом чуда — вот я смотрю на благостного Алексея — являлось в том числе и какое-то другое восприятие его как человека. Я к нему всегда хорошо относился и уважал, но на Афоне мы просто были одной нотой, мы что-то такое делали, без слов друг друга понимали — это тоже такое афонское чудо, которое я бы тоже донес бы до тех, кто на Афоне бывал, либо до тех, кто там собирается быть. Это важно, потому что все-таки люди — это главное достоинство и достояние правильного места. Опять же, это понятие старчества, его сейчас тоже несколько пытаются поменять, какие-то акценты поменять. Мы тех людей — старца Гавриила или папу Яниса — это люди аскеты, бессребреники. Это люди, которые вообще редко куда выходят вообще, из Афона не выезжают. Которые болячки свои, боли терпят в молитве, лежа, уповая на Бога. Или старцы недавние, старец Тихон, например, духовник старца Паисия. Мы вот как с Алексеем, наверное, те люди, которые чувствуют дух вот именно этого старчества, такого аскетичного, правильного. И вот это современное старчество, которое пытаются тоже отчасти показать — «мерседесы» дорогие, какие-то часы и т.д., оно другое. И вот общаясь именно с этими старцами — например, удивительным было общение с отцом Гавриилом, который так любит семью Алексея и Алексея лично. Так получилось, что мы с Алексеем к нему заехали и попросили дать интервью для России. И старец отнекивался — не надо, он и так скажет, интервью зачем? И Алексей как раз объяснил, что это важно для страны, для России, для нашего руководителя. И на следующий день, мы когда приехали брать интервью, я лично, у меня мурашки были по всему телу — лежит больной старец, весь перемотанный, в дрожащих руках он держит листы, большое количество листов, которые он всю ночь писал для того, чтобы это всё зачитать для нас, это обращение к русскому народу. Когда он всё это зачитывал, он плакал. Он плакал, и я плакал. Такие вещи, абсолютно непередаваемые. Может быть, о старце Гаврииле Алексей чуть побольше расскажет.

А. Васильчук

— Он читал очень странно — у него в руках было несколько листов, может быть, до десяти, действительно он их писал, наверное, всю ночь, или какое-то длительное время. Но когда он их читал, он их вообще не переворачивал, он смотрел на первый лист и говорил. Он, видимо, так переживал, что он что-то забудет, но он при этом читал как бы сквозь страницы. Я бывал у него раньше. Больше скажу — в моей жизни очень много решений было принято по его благословению и по промыслению… То есть, когда мне было очень тяжело и мне надо было делать определенный выбор, я приехал к нему. Это было 6 лет назад еще. И с тех пор я стараюсь все сложные вопросы решать, обращаясь к нему за молитвенной помощью, за советом и за поддержкой. И знаете, я его первый раз видел за последние 6 лет таким — таким собранным. Знаете, он все время, когда к нему приезжаешь, он улыбается, весь в любви, в заботе, такой светлый-светлый, он очень общительный. А когда мы начали разговаривать о том, по поводу чего мы приехали, он очень выглядел собранным, таким серьезным, он всё это говорил, как будто, знаете, как будто это имеет очень судьбоносный характер не только для меня, для Сергея, для него. Он об этом говорил… Как я почувствовал, мы с Сергеем это обсуждали и было единое мнение — как будто он говорил о каком-то событии, которое важно всему миру. Не просто даже православному миру, а всему миру. Да, Сергей Юрьевич? По поводу того, какой он старец, я могу пару слов сказать. Интересные события, которые я сам пережил. У меня похожее отношение к старчеству, как и у Сергея Юрьевича. Очень долго для меня это была закрытая тема. Я старался не обращаться, не думать о старцах, тем более, что у меня старообрядческие корни, у меня такое радикальное отношение было ко всем как бы чудесам…

Л. Горская

— Вот поясните, интересно. Потому что, наверное, не только у вас такое как бы отношение к как бы чудесам.

А. Васильчук

— Знаете, я пример один приведу по поводу старцев. В свое время, когда у нас было меньше детей, чем сейчас, мы пытались найти няню, я не помню сейчас даже для кого из всех, но для какого-то ребенка. И в храме нашем батюшка говорит: «Вот есть там верующая женщина, возьмите ее к себе». Мы поговорили с ней, это было лет десять, может, назад. Мы ее взяли. Она говорит: «Я живу по благословению старца, я вот живу…» Не буду говорить имя, потому что не хочу… Ему было 40 лет тогда, этому старцу, как выяснилось, в то время. И она говорит довольно жестко: «Давайте, съездите обязательно к нему». Я говорю: «А зачем? Ну, что я буду там делать?» — «А он вам скажет, например, сколько вам нужно детей». Я думал, что Богу понятнее гораздо, сколько мне нужно детей, и сколько Он даст, значит, столько Он даст. Больше Он точно не даст. Я к чему это говорю — к тому, что, к сожалению, понятие старцев у нас в последние 20 лет, оно немножко, на мой взгляд, исказилось. Многие есть как бы старцы, которые говорят, что делать и как делать. А есть такие молитвенники, о которых мы с Сергеем Юрьевичем говорим — они просто молятся. И они даже, знаете, они даже не говорят, что тебе делать, а дают просто совет какой-то, а ты сам должен решать. Это сложный вопрос. Так вот, как-то раз я приехал к старцу Гавриилу, первый раз в жизни. У меня был вопрос, с бизнесом связанный, очень серьезный — надо было принимать решение, что делать дальше. У меня были проблемы с моими партнерами, и я не знал, как дальше двигаться, потому что мы все были друзьями, вроде всё вместе строили и т.д. И мне моя духовная мать, Мария Ефимовна Дроздовская, сказала: «Езжай к старцу. Сам уже точно не понимаешь, езжай куда-нибудь». И я как-то волею судеб оказался на Афоне и поехал к отцу Гавриилу, просто случайно. Пришел к нему, посоветовался, что делать. Он говорит: «Ну, я бы на твоем месте разделил уже бы бизнес свой, и это было бы уже лучше всем». Я уехал, так и поступил — разделил свой бизнес. Мы разделили бизнес с партнерами, остался я с братом своим. Я к нему приехал в следующий раз, наверное, месяцев через девять. Чтобы вы понимали — к нему человек 100 в день приходит. А он такой дедушка… Я потом вам покажу. Он весь обмотанный такой, как Сережа говорит, весь в бинтах, у него всё болит — глаза, голова, ноги. Он лежит на досках…

Л. Горская

— И сто человек в день.

А. Васильчук

— Когда-то больше, когда-то меньше. Читает записки, молится. И я к нему пришел, и также сидят люди, у него перед его сараем лавочка, там все сидят, ждут. Он выходит, увидел он меня и говорит моему сопровождающему: «О! Алексей. А ты у него спроси, привез он мне какой-нибудь еды из своих ресторанов?» Видимо, Господь для меня, ну, чтобы я… Я раньше относился к этому так скептически немножко, я думал, вот бывает… И потом… Ну, я ему написал записку про свою семью, имена все написал, оставил, уехал. Опять же месяцев через 7-8 приехал в следующий раз. Так же сижу, жду, пока он выйдет. Он выходит, увидел меня: «О! Алексей, Вероника, Артемий, Арсений, Ефрем, Мария…». Ему 82 года! К нему приходит по 100 человек в день! Я могу еще дальше продолжать очень много таких вещей, которые точно не вкладываются в мою, по крайней мере, голову, с точки зрения человеческой, это сложно. И вот эти люди, они молятся, и отец Ефрем, с которым тоже общались, и папа Янис, и отец Харитон — такие люди, которые молятся и живут спокойно. Они живут скромно, творят Иисусовы молитвы, читают и молятся за всех тех людей… Лежит этот старец Гавриил, а вокруг него тысячи записок, тысячи! Всё завалено в записках, он ложится и их читает — берет, читает и принимает людей. Поэтому это не просто так, это действительно… И главное, что к ним ходят — помимо того, что к ним люди из мира приезжают, очень большое количество афонских монахов, подвизающихся на Афоне, приходит к ним за духовным советом, исповедуются им, и, собственно, они являются их духовниками.

Л. Горская

— «Светлый вечер» на радио «Вера». И мы говорим об Афоне, об Афоне современном. Вот вы сказали, Сергей, что когда вы в этот раз приходили к старцам, то они как никогда серьезно отнеслись к вашему вопросу. Ваш вопрос, насколько я понимаю, был сформулирован так: «Какое ваше отношение к современной России?» Почему настолько серьезно? Вот Алексей сказал, что не видел старца Авву Гавриила таким серьезным за 6 лет. И какое именно отношение все-таки, каков ответ?

С. Рудов

— Я скажу еще раз о старцах. О старце Гаврииле Алексей рассказал. Папа Янис тоже удивительный старец, который живет в скиту святой Анны. Кто у него был, тот знает, многие о нем слышали. Тоже и в моей жизни много-много историй удивительных с ним связано. Я уже даже на «Светлом вечере» как-то некоторые истории вспоминал. Я вспомнил одну историю — я однажды тоже сидел с кем-то у папы Яниса, у меня был большой высокопоставленный руководитель, который в конце разговора так по-детски — это большой-большой генерал — говорит: «Папа Янис, а можно взять у тебя носочки?» Я тогда был не особо воцерковленным, я даже не понял, о чем он говорит. И папа Янис торжественно отдал ему носочки. И дал мне носочки какие-то. Я взял, приехал домой, моему сыну тогда было лет 9-10, у сына температура 40. Я в каком-то состоянии воодушевления вспомнил сразу про носочки, надел ему носочки на ночь. С утра у него температура 36,6. И таких случаев много. Я уже как-то рассказывал про папу Яниса, тоже удивительный такой монах, старец, священник. Тоже вот пример — несколько лет назад папа Янис бросился спасать двух мулашек, которые опрокинули ульи с пчелами, а пчелы на Афоне злые, совсем злые. И он реально бросился, старец, пожилой человек, спасать этих мулашек…

Л. Горская

— Мулашки это мулы?

С. Рудов

— Это мулы, да, ослики такие, помеси. В итоге просто результат — двух мулашек пчелы закусали насмерть, у папы Яниса было больше 80 следов только на лице укусов. Думали, что он уже умрет. Он выжил, и он с нами разговаривал. Вот какая любовь у человека, что он рискует своей жизнью ради домашней скотины. Это совершенно другого измерения люди вообще. Тоже вспомнил случай, такой может быть жесткий. Когда к папе Янису я как-то однажды привел, уже как последний шанс, одного своего старинного друга, священника, который как-то вот запутался совсем. Бесполезно с ним было о чем-то говорить — у него жена, дети, а он живет в какой-то другой семье, причем ту девушку какой-то старец благословил, такая запутанная ситуация, которая с моей точки зрения выхода не имела. Причем хороший такой человек, светлый, с детства Бога знал, в семинарии учился. И вот мы с ним ходили по Афону, и он очень себя странно вел, будучи уверенным в своей правде. Когда мы пришли к папе Янису — папа Янис, увидев его, он ничего не знал — видимо, сразу всё понял. И в тишине, у него старческие такие руки, он зажег огарок свечки, поднес свою руку к этой свече, и рука стала гореть, тлеть, раздался запах паленого мяса. И глядя на этого священника, который живет во грехе, он сказал: «Вот так ты будешь гореть в аду всю жизнь». И тут благодать вошла в этого человека, он упал на колени и стал каяться. Такие вот вещи, их много на самом деле. Отец Ефремос, старец Харитон, старец Никодим, это монастырь святого Павла. Ну, чтобы понять отношение к России и к Путину, я, может быть, зачитаю некоторые такие изречения уже дословно, которые мы перевели. Вот старец Гавриил, например: «Святые говорят, что мы приближаемся к последним временам. Русский народ — народ Божий, это самый одаренный и благословенный Богом народ. Бог отметил русский народ множеством благодати и дарований. Вечная отрада русского народа — несметное воинство святых, преподобных и мучеников». Отец Ефрем: «Я чувствую, что Божья Матерь хранит Россию. Россия играет важную роль и в общественной сфере, и в политической, и в духовной. И не будем забывать, что благодаря вмешательству российского Президента Путина удалось предотвратить Третью мировую войну, начавшуюся в Сирии». Также отец Ефрем: «Путин очень любит свою Родину, он хороший капитан, у него есть административное дарование. Я думаю, что без него в России было бы очень много проблем. Я молюсь, чтобы Бог дал ему много лет жизни». Папа Янис: «Путин высоко держит Православие, таких как он, больше не найти, другого такого правителя нет. Держа Православие, он держит и весь мир. Без Православия не было бы и мира». Отец Никодим: «Путин обозначил себя как православного христианина. Мы должны молиться, чтобы Бог укрепил его в вере, чтобы он был привержен к тому, во что верит. У него есть внешние и внутренние враги и злопыхатели. Пусть Бог даст ему здоровья, чтобы он смог выдержать тот курс, которым он идет, чтобы всем православным было на что опереться. В этом и есть смысл катехона удерживающего». То есть многие говорили о том, что Россия имеет такую роль удерживающей страны, катехона. Мы обратили внимание, что это старцы, которые друг с другом особо не общаются, каждый занят своими молитвами, своим делом. Тем не менее вот тот дух, который они нам передали, то, что мы смогли записать. Папа Янис, очень трогательно было — в конце он вышел и вручил четки и крест нашему Президенту, например. Я, когда с папой Янисом общался, я четыре года уговаривал его со мной сфотографироваться. Он отказывался. Здесь он очень много говорил на камеру, он подарил четки, он подарил крестик. И даже случилось маленькое чудо — мой хороший товарищ, Евгений, так получилось, он сидел в тюрьме, год с лишним назад оказался в тюрьме. Четверо детей, я переживал за него. И знал, что до того, как всё это случилось, он ездил к папе Янису, очень почитал его и доверял. И он его как-то настроил, что он очень спокойно воспринимал. Но в моей картинке мира всё было жестко — он должен был сидеть еще много и много. И вот я, уже уходя, говорю: «Папа Янис, а вот ваш Евгений, раб Божий, молитесь о нем — там проблема, дети». Он говорит: «Всё нормально с Евгением, ты не волнуйся, всё хорошо». Он как-то на таком позитиве, я даже усомнился — какое хорошо? Человек в тюрьме, жена, четверо детей, последний ребенок родился, когда он уже в тюрьме сидел — чего ж хорошего? Это было в среду. Я был уверен, что человек будет сидеть. В четверг, на следующий день, он вышел. И вышел без подписки, сейчас вот он с нами. Такие вещи, их очень много, на самом деле. Поэтому общая линия старцев она такая — отношение к России как к стране удерживающей, отношение к Путину как к Богом поставленному капитану. Мы это всё увидели, мы это всё отсняли, показали в телемарафоне «Царьграда», и есть это на отдельных носителях.

Л. Горская

— Получается, что афонские старцы очень хорошо осведомлены о внешнеполитической ситуации. Или они не следят за новостями, просто вот в духе они видят это всё?

А. Васильчук

— Я не старец, я думаю, что здесь сочетание всего, в том числе, и в духе. И опять же, Алексей об этом говорил — старцы, настоящие, так же, как наш Серафим Саровский, они принимают в день столько, сколько они могут принять. К тому же отцу Гавриилу ездят многие руководители нашего государства, например. И советуясь, они видимо что-то рассказывают. Я думаю, что информация идет от людей большая. Понятно, что они не читают интернет, не смотрят телевизор и газет не читают, но, тем не менее, у меня ощущение — много раз я беседовал со старцами — того, что они четко понимают, что в мире происходит.

Л. Горская

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы говорим об Афоне. Оставайтесь с нами, вернемся буквально через минуту.

Л. Горская

— В эфире «Светлый вечер». Сегодня у нас в гостях предприниматель, известный общественный деятель, член Общественной палаты Сергей Рудов, и Алексей Васильчук — совладелец, создатель проекта «Чайхона № 1». Мы продолжаем наш разговор об Афоне. И двигаясь по хронологии визита Святейшего Патриарха на Афон, визита Президента Российской Федерации на Афон — как это происходило? Насколько, может быть, естественно это выглядело? Потому что, честно говоря, так, со стороны, и в обывательском представлении, Афон — это аскеза, Афон это многие столетия монашеской жизни. И вдруг с подобающей моменту помпой происходит некий официальный визит. Немножко это выглядело как визит какой-то межгалактической делегации — со стороны. А изнутри насколько это всё органично было?

А. Васильчук

— Вы хоть и на Афоне не можете быть, но на самом деле, такие же ощущения и у меня возникли. Такое количество людей разных, оказавшись на Афоне — Афон это все-таки место духовное, где люди молятся, либо идут за молитвой, и крайне редко бывают люди случайные, официальные и т.д. Я тоже обратил на это внимание — количество официальных лиц было превышающее какие-то нормы. И даже я почувствовал какое-то изменение. Но Афон с этим справился. Если брать ощущения — то, что я наблюдал, например. Так получилось, что я был и в первый визит нашего руководителя на Афоне, и мне было важно очень смотреть, как он ведет себя, как он общается, что он делает, как он смотрит. Ну, по крайней мере, я сделал выводы свои, и очень положительные от первого визита. И сейчас тоже я с большим интересом наблюдал за тем, как он приехал, как он вышел из машины, например. Как он общался с десятками, сотнями людей, которые ждали этого общения. И должен сказать о том, что это было крайней благородно, это какой-то особый дар умения общаться. То есть каждому человеку, который его ждал, он дал что-то свое необходимое — улыбка, взгляд, рукопожатие. Игумены монастырей, которые встречали его там, они это отметили, они это увидели, это было очевидно, на самом деле. Если брать еще какие-то моменты, вот Пантелеимон… Слава Богу, все-таки эти вызовы — украинский вопрос, он мог как-то … Я боялся, по крайней мере, что может быть какая-то провокация, могут быть какие-то люди, которые на что-то обижены и которые хотят как-то это выразить. Но такое было четкое ощущение щита, такого покрытия всех событий, физически ощутимое. У меня было чувство постоянного присутствия, Богоприсутствия в каждом нашем действии, в шаге. Также была встреча, наверное, многие знают об этом, Владимира Владимировича с отцом Ефремом, по его желанию, это игумен Ватопедского монастыря. Это была встреча, которая сильно не освещалась, но они встречались, они разговаривали, это был очень хороший разговор. И я просто видел результат этой встречи — то, что наш руководитель, он просветлел, что-то важное для себя понял, что-то он такое приобрел. За чем мы часто едем на Афон? Мы же все-таки люди. Помимо того, что мы функционал, большие руководители, рестораторы, общественные деятели, мы прежде всего люди…

Л. Горская

— Члены Общественной палаты.

А. Васильчук

— … со своей ранимой душой, которая жаждет каких-то ответов. И я четко увидел, что наш руководитель, которому мы верим, что он получил что-то важное для себя. И нам было приятно. Поэтому вот это ощущение покрова такого, оно было. Ощущение безумной суеты разных официальных лиц — внешне было, но как-то вот Господь управил, это всё не сказалось. Провокации, которые должны были быть, там же учения НАТО были и т.д. Этого не было. Греческое правительство, которое странно себя вело в суете — тоже как-то Господь управил. Греки встречали — я удивился, 18 военных кораблей было, разных кораблей и лодок, военных, в бухте. Такого в жизни никогда не было, наверное, они весь свой флот согнали.

Л. Горская

— Это они встречали, или это учения?

А. Васильчук

— Они встречали и провожали. Греческое поведение — и в первый раз они показывали, что они такие крутые Рэмбо все, поэтому огромные мышцы, куча автоматов, снайперы… И сейчас. Но честно говоря, это всё несколько искусственно выглядело. По крайней мере, безопасность вокруг нашего Президента она на голову профессиональней была. Они какие-то…

Л. Горская

— Они же, в принципе, страна поменьше и попроще.

А. Васильчук

— Да, она поменьше, она миролюбивая… Тот же Президент Греции — там же управляет Премьер-министр — я уверен, что в Греции его знает какая-то малая часть. Но тем не менее, опять же я говорю о политике высокой. Был циркуляр о том, что если Путин придет в монастырь, например, это было в Ватопедском — нельзя его ставить на архиерейское место. Потому что если он туда встанет, и рядом будет Президент Греции, он окажется ниже, например. То есть было много политики, были попытки манипулировать в ходе этой встречи. Поэтому, я к чему говорю — вызовов было много, но я еще раз повторю — Господь управил. Президент крайне достойно себя вел, и это было видно по реакции духовных людей — игумены монастырей Афона это духовные люди все-таки. Меня порадовало отношение и к нашему Патриарху. Там же тоже были вызовы, обвинения — собор, католики, что-то иное, надуманное и т.д. Но тоже было достойно, и в Пантелеимоне я видел и уважение, явленное нашему Святейшему Патриарху, его окружению, команде. И Литургия, на которой были игумены многих монастырей, которую возглавлял Святейший Патриарх. Меня это порадовало, потому что я видел другие моменты, когда всякие были вызовы. Поэтому, еще раз вывод — отсняли мы много, событие было историческое, сто процентов, и умом, и душой мы это чувствовали, находясь изнутри. Что-то такое случилось важное, что потом мы узнаем где-то дальше.

Л. Горская

— А вот такой у меня вопрос. Говоря об Афоне — много раз уже говорили, очень часто для описания каких-то духовных, незримых, вообще нематериальных процессов, начинают люди использовать материальные физические характеристики. Потому что именно на Афоне они эти духовные процессы начинают физически материально чувствовать. И вот Сергей сейчас опять это сделал. Я хотела бы, Алексей, может быть, у вас спросить — какие у вас в этот раз были духовные ощущения, которые, насколько я понимаю, от каждой поездки особые, свои. И каждый раз результаты духовные, внутренние, для каждого человека свои, уникальные. Чем вот в этот раз, именно эта поездка отличалась от предыдущих, чем эта поездка была уникальной?

А. Васильчук

— Я могу сказать, я очень много раз был на Афоне. Так как мы летом там живем, со всей семьей рядом совсем, и в течение года мы там. Мы там давно, уже больше 15-ти лет находимся. При всем при этом для меня эта поездка была самой, наверное, знаете, такой знаковой, самой серьезной. Удивительно, хотя вот много раз приезжаешь, много где бываешь, где-то ездишь, где-то ходишь. Здесь всё с самого начала было непросто. Мы приехали, была ужасная погода, море было «закрыто», два дня лил дождь, туман был, радиус видимости один метр. Знаете, сначала думали — как же всё это пройдет, как же всё будет? Что скажут старцы? Мы же тоже… Знаете, это вопрос такой очень трогательный, да? И мы много ходили, много говорили, много думали. И я никогда за всё свое пребывание предыдущее на Афоне не был одновременно за короткий период времени у такого большого числа духоносных, таких духовных людей, благодатных, к которым попадать сложно вообще. А тут абсолютно разные люди. Мы были волею судеб на Корули, есть такое место, где живут отшельники на Афоне, и такое самое сложное место — там пещеры в горах, по цепям передвигаются люди, и есть кельи более доступные. Там живет несколько десятков монахов в этом месте, от разных монастырей или просто без монастырей. И там есть такие монахи, которые — вот то, о чем говорил Сергей Юрьевич — которые непонятную информацию вбрасывают. Не хочу говорить ничего плохого, но такие, знаете, непонятные совершенно люди, которые непонятно почему там оказались. И мы там пришли к одному монаху, это отец Харитон, он живет на Афоне больше, чем Сергею Юрьевичу лет, мы это выяснили. С 65-го года живет на Афоне, он бывший спецназовец, офицер.

Л. Горская

— Что же его привело на Афон?

А. Васильчук

— Вот сейчас я вам расскажу. Я не знаю, это сложная история — у него было какое-то озарение, он был на военных действиях, но он об этом не говорит. Но, вы представляете, он жил на Афоне тогда, когда там на Корулях еще жили 13 русских старцев дореволюционного периода. Это люди, которые… Там были люди из казачества, дети генералов Белой армии так называемой. Там старцы такие, мы видели такие фотографии, он нам показывал — немощных 90-летних старцев, которые родились еще в 19-м веке. И вот он прошел эту школу с ними, в одной келье. С одним старцем он жил в келье 25 лет, представляете? Это скромнейший человек, ему почти 80 лет, он выглядит… Корули, чтобы было понятно — это выжженное место, с бетонными, каменными ступенями, по которым я, человек спортивный…

Л. Горская

— Спортивный, подтверждаю для радиослушателей.

А. Васильчук

— … и довольно молодой, скажем так — мне было довольно сложно. С нами были там еще моложе, им вообще было сложно. Он бегает, отец Харитон, просто носится спокойно с сумочкой, по этим всем подъемам и спускам, очень легко и свободно. Живет один всё это время. Ему 70 с лишним лет, мы заходим, там столик такой стоит, и на нем лежит иконка размером с чашку, диаметром, может быть, даже меньше, и крест лежит, размером может быть 5 сантиметров на 3. И он его режет, отец Харитон, он режет кресты. И вот на этом кресте — 75 лет человеку — детали вплоть до волос Спасителя. Просто это феноменально — старый человек, у него уже руки должны трястись…

Л. Горская

— Глаза не видеть.

А. Васильчук

— Он волосы — вот верите? Волосы…

Л. Горская

— Верю.

А. Васильчук

— И этот человек рассказывал нам столько интересного, с такой любовью к России. То есть человек, который видел все эпохи — он видел царскую эпоху, можно сказать, потому что он общался с теми людьми, которые были еще представителями царской России. И он с такой любовью говорит о России. Он говорит: «Я вообще русский, я русский». Он грек, он родился в Греции и по национальности грек, но он русский. И он говорит… Знаете, меня поразило то, что те же самые старцы, они наше Правительство и нашего Президента ставят — мы уже говорили — ставят в степень людей-защитников фактически Православия. При том при всем, что собственное Правительство там отношение к Богу очень косвенное имеет, и они это подтверждают. И подтверждают факт, что Президент Греции был на Афоне практически первый раз. Вдумайтесь, в 60 лет. Он за неделю до Путина приехал специально, чтобы сказать, что он не первый раз. Потому что Путин уже был, а он еще не был. Там такая была история. Так вот, и эти люди, понимаете, они стык эпох — меня поразило это. Мы с ним долго разговаривали, он рассказывал, как эти старцы жили, как они молились — ну, это очень серьезно. И когда ты начинаешь задумываться… Обычно, когда ты приезжаешь, всё быстро — прилетел… Знаете, привычка, много раз там был, туда съездил, туда съездил. Афон это такая уже обыденная история, потому что всё знаешь, везде был. Тут ты задумывался заново вообще обо всем — о роли русского народа. Потому что тысячу лет мы были... Ксилургу — это по преданию первое место, где русские монахи больше тысячи лет назад обосновались. Мы прикоснулись… У меня было такое ощущение, что я прикоснулся вот к этому всему тысячелетнему периоду. Я окунулся, для меня это было очень серьезным потрясением личностным. Я по-другому всё почувствовал. Мы ходили пешком, мы много ходили, много общались, много молчали. Это было чудо. И много было чудес таких, которые сейчас можно даже и не вспомнить — таких маленьких, знаете, микрочудеса удивительные. Потом думаешь: как же так может получиться? Это невозможно! Но всё возможно. Вообще, знаете, я понял для себя, что я, будучи там очень много раз, не понял до сих пор даже и пяти процентов того, что там происходит, и как там происходит, и вообще для чего всё это. У нас было откровение с Сергеем Юрьевичем… У нас там были некоторые вопросы к одному из людей, которые там живут. Но одновременно мы с ним поняли, что тут открылись какие-то вещи — не буду говорить, на личности переходить — которые нам открыли то, что Божья Матерь всех на Афоне людей держит для чего-то. Каждый выполняет свою какую-то невидимую — маленькую или большую — роль в этой жизни, монашеской, духовной. Там есть и положительные герои, там есть и разные люди. Потому что там живут тоже люди.

Л. Горская

— Но разве это не применимо ко всей планете, вот в целом?

А. Васильчук

— Знаете, это применимо. Но когда мы говорим про Афон, мы все время в голове иногда идеализируем картинку.

Л. Горская

— Да, да.

А. Васильчук

— Знаете, когда я в первый раз в 2000-м году приехал на Афон, это было на Пасху, у меня было ощущение, что я сейчас приеду туда — я тогда только первые шаги начинал делать к храму — у меня было ощущение, что сейчас я приеду туда, и там будут летать ангелы. Реально я так думал. И монахи тоже летать. (Смеются.) То есть это будет другая планета. И многие так думают. А на самом деле нет, там разные люди. И ты в этой картине думаешь — а что же этот человек делает там? Но мы понимаем для себя, что это… Понятно, что картина мира она так и устроена, безусловно. Но там всё очень разобрано на микрочастицы.

Л. Горская

— На самом деле то, о чем вы сейчас сказали, это к Церкви применимо. Вот от Церкви тоже все ждут — что вот сейчас придут, и там какое-то сообщество святых на облаках. А там всё, как в реальной жизни. И почему-то многих это…

А. Васильчук

— Как-то странно не устраивает.

Л. Горская

— Да-да. Какие сами, такие сани.

Л. Горская

— Светлый вечер» на радио «Вера». И мы продолжаем наш разговор о Святой Горе Афон. Я хотела спросить — как Афон вообще, он меняется? Вот столько лет вы туда ездите, наверное, хай-тек туда постепенно проникает все больше и больше. Вот музей, я слышала, открылся, посвященный пребыванию русского монашества. Музей — это достаточно светская такая история. Расскажите подробнее, пожалуйста.

С. Рудов

— Я думаю, что мы видим то, что мы хотим увидеть, и насколько наше сердце позволяет видеть главное. Все-таки эти внешние изменения, дороги, электричество, музеи — я бы хотел еще долго не видеть в приоритете, по крайней мере. Для меня Афон все-таки это люди, это традиции, это вот то, что Алексей говорил — связь тысячелетий. Когда передача русского наследия, духовного, идет через старцев. Кто о них знает? Кто знает об этих тринадцати старцах Корули — о бывших белых генералах, офицерах, крестьянах — кто о них знает у нас? Эти люди молились, и молились так, что свой свет они оставили. Молитвы этих людей мы чувствуем. И грек, их ученик, называет себя русским, потому что он их видел. Вот это, я считаю, настоящее русское монашество на самом деле, вот это вот. Старец Силуан Афонский. Вот это наше влияние такое, не материальное. Материального тоже там полно, всё, куда ни посмотри, везде что-то русское там — колокола, икона, какое-то строительство. Это важно, мы такие люди, мы такая держава. Но все-таки я бы, наверное, тоже выделил бы именно это — Афон это люди, это как бы такой заповедник, заповедник особых людей. И вот та их особость, она выражается не в крыльях, которые торчат в разные стороны, а в чем-то, что очень очевидно для нас — крылья души. Это другие люди, это совершенно другой взгляд, это другое отношение к тебе, это какой-то другой интерес к тебе, какие-то феноменальные вещи. Хотя, если задуматься — ну и чего там? Это люди, почти ежедневно повторяющие почти одно и то же — правила, молитва, какой-то распорядок. Ну, и что в этом однообразии можно приобрести? Но это внешне. А внутренне эти люди переживают такие всходы, возможно и падения, какие-то заоблачные высоты, которые нам неведомы, но мы это чувствуем. Поэтому вот эти изменения внешние Афона, я, слава Богу, и прошу молитв слушателей радио «Вера», хочу как можно больше… Можете видеть, но не считать это главным. Потому что одна из самых моих чудесных служб на Афоне была практически в пещерном храме — в храме, где стекала вода, летали какие-то мошки. Но вот это касание Бога, которое было очень явным для меня, одно из первых в моем воцерковлении, оно было настолько для меня неожиданным и очевидным. И для меня вот этот храм на Афоне, в простом скиту — это дворец. Из чего он, в духовном плане — из золота, платины, бриллиантов. Поэтому я думаю, что духовные люди, они ищут духовной пищи. Вот это ожидание, то, о чем вы говорили, русского особенно человека — что если человек монах, либо он священник, он должен быть обязательно с крыльями и святой. Мне кажется, что это в целом правильное ощущение и правильное ожидание. Душа по природе христианка, она тянется к какой-то абсолютной чистоте. Понятно, что не всегда это так. Поэтому Афон это Афон, кто его почувствовал, тот почувствовал. Понятно, что и в России есть прекрасные монастыри. Троице-Сергиева Лавра… Вот владыка Феогност, он был во время приезда, он совершенно замечательный монах, игумен. Он на гору восходит часто, на гору Афон с молитвой, и за ним идут те, кто рядом, он такой подвижник. И есть совершенно замечательные места и на Руси. Но вот в нашем случае, особо четко мы встречаем Бога почему-то на Афоне, не знаю.

Л. Горская

— На самом-то деле, я когда стала спрашивать про дороги и про технологии, я как раз имела в виду, что они как-то могут теоретически мешать восприятию. Нет? То есть вы своим рассказом про этот храм, где по стене вода стекает, вы скорее подтвердили мои предположения.

С. Рудов

— Мне лично мешает. Когда я не замечаю внешнее неустроение… Как в большом храме — когда ты приходишь, если ты начинаешь обращать внимание на всех, кто рядом стоит, какая у них обувь, какая дырка на одежде, то я как-то теряюсь. Если я этого не вижу, если есть я, есть алтарь, есть иконы, и всё остальное растворяется, как-то на периферии, тогда вот мне лично проще. Афон для меня тоже… Если мы видим старца Гавриила, это явно не княжеские одежды — это изорванная ряса, бинты какие-то, не поймешь какие. Вот если обращать внимание на окружающее пространство, его личность, то можно усомниться, а что это такое на самом деле? У нас, я уверен, что многие сверхбедные люди имеют более хорошие условия. Но если ты смотришь в его глаза, ты чувствуешь через эти глаза Бога, то всё остальное растворяется, ты видишь только эти глаза. Видишь небо, и в этом небе гораздо больше всего. Внешне Афон конечно же меняется… Наверное, это тоже какая-то борьба с чем-то. Тот же старец Тихон, духовник старца Паисия, где мы были, это простые условия. Старец Паисий, мы тоже были в его келье, где он принимал, где посетители были всякие олигархи, миллиардеры, он их принимал — пеньки, стояли пеньки, много пеньков. И вот на пеньки садился какой-то сверхтуз, червовый, трефовый и т.д., и ждал час, два, три, пока его…

Л. Горская

— На солнышке.

С. Рудов

— На солнышке, где бегают ящерки, змейки. Примет старец? Но когда с ним старец беседовал — и вот он, сидя на этом пеньке, он чувствовал себя в троне, потому что он менялся, он чувствовал Бога. И вот это дорогого стоит на самом деле. И я надеюсь, что люди, которые слушают радио «Вера», это люди, которые хотят пищи для души. Не из серии — «Ты был на Афоне?» — «Был». — «А что ты увидел?» — «Три дороги, четыре поворота, там музей, там указатель туда, а там столовая в Кариесе, где я поел вкусно». Всё, вот рассказ об Афоне. Вот этого бы не хотелось. Мы поэтому и рассказываем, делимся чем-то главным. Старцы, старец Гавриил, люди — вот это все-таки соль Афона. И к этому надо стремиться.

Л. Горская

— Алексей.

А. Васильчук

— Знаете, я что думаю — безусловно, когда вот в эту самобытность Афона, которая больше практически тысячи лет не менялась, и только в начале 90-х годов там появились машины, какие-то дороги, сейчас они немножко расстраиваются. С одной стороны, это немножко напрягает. Безусловно, когда ты попадаешь в это место, где нет дорог, где нет транспорта и т.д. — понятие времени там пропадает, времени, где ты сейчас находишься. Ты понимаешь, что ты попадаешь в тысячу лет назад, в историю. Это с одной стороны, это приятно. Там и так время, честно говоря, на самом деле пропадает. Даже притом, что там дороги какие-то появляются, машины, но оно там совершенно другой статус имеет, на мой взгляд. Но, вы знаете, я так думаю, что, безусловно, в наше такое быстрое время современное сложно удержать до конца всё в такой самобытности, это сложно. Во-первых, иногда тот же самый Евросоюз некоторым монастырям дает деньги, это некие требования... Слава Богу, что не пускают — как вы сказали в начале: «Слава Богу, что не была на Афоне». Слава Богу, что пока женщины не бывают на Афоне, и слава Богу, что там нет пока огромного количества туристов. Там очень мало людей, которые приходят на гору подняться, их единицы. Все остальные действительно приходят за какой-то духовной помощью, поддержкой и т.д. Но при этом при всем, понимаете, всё же внутри нас. Вот это — раздражает, не раздражает… Это всё всегда внутри нас. Меня, конечно, тоже раздражает, но я всегда, когда меня это раздражает, я стараюсь вспоминать — мне кто-то из батюшек рассказал такую интересную притчу о мухах и пчелах. Знаете такую?

Л. Горская

— Не уверена.

А. Васильчук

— Он мне сказал, что люди классифицируются в моем понимании на пчел и мух. Пчела, она может летать в пустыне, и найдя один цветок, собрав пыльцу, она всем расскажет, что там пыльца, и давайте все туда, там хорошо, там классно, там есть мед. А муха, она может в цветущем лугу летать и найти одну кучу, и потом всем рассказать, что в этом поле куча. Я всегда себя таким образом стараюсь сдерживать, чтобы понять, где я? Чтобы самое важное не уходило на задний план. Едешь, думаешь — вот дорогу сделали… Но по большому счету, там же Богородица всем управляет, и это явно. Мы были у одного монаха с Сергеем Юрьевичем. Мы к нему шли очень долго, он 15 лет на Афоне, он наш друг, ему 40 с лишним лет, а выглядит он лет на 25, наверное. Он худой…

Л. Горская

— Я так понимаю, что там все молодо выглядят.

А. Васильчук

— Нет, не все. Но он очень молодо выглядит. Он живет — он сделал себе маленькую келью, до которой дойти вряд ли кто-то может, если не знает тропинку, она находится в чаще. Мы долго к нему шли, 40 минут. Мы пришли к нему, у него келья меньше, чем эта комната, может быть. Пили какой-то чай, смотрели на море, у него там какой-то водопад, с гор течет вода, кусты, тишина. И вот он целыми днями там сидит — «Ну, я вот причащаться выхожу раз в неделю». И сидишь, и ты понимаешь, что времени нет здесь, нет чего-то, что у тебя в Москве — какие-то проблемы, заботы, бизнес, суета. Ты понимаешь, что это и есть мир в душе, он там, он есть там. И не сильно влияет, есть ли там дороги или нет. С точки зрения самобытности, безусловно, тоже немножко меня напрягает. Но с точки зрения духовной — наверное, настолько сильная духовная составляющая Афона, что это не мешает.

Л. Горская

— Ну что ж, к сожалению, пора нам заканчивать нашу программу. Еще о многом хотелось бы поговорить. Но я надеюсь, что вы к нам придете еще.

С. Рудов

— Мы вас любим, почему бы и нет?

Л. Горская

— Мы вас тоже, приходите. Нескончаемая тема — тема Афона, тем более, что некоторым туда не суждено попасть. Я напоминаю, что в эфире радио «Вера» была программа «Светлый вечер». И сегодня у нас в гостях были Алексей Васильчук — создатель проекта «Чайхона № 1», и Сергей Рудов — общественный деятель, предприниматель. Всего доброго!

А. Васильчук

— До свидания! Спасибо!

С. Рудов

— Спасибо, до свидания!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем