Полвека тому назад, осенью 1965-го года из Рязани, с улицы Урицкого, дом 17 – к поэту-воронежцу Анатолию Жигулину пришло письмо. «Дорогой Анатолий Владимирович!.. Я вообще отношусь к поэзии XX века настороженно – крикливая, куда-то лезет, хочет как-то изощриться особенно, обязательно поразить и удивить. Но я рад сказать, что всё это совершенно не относится к Вам. Ваши стихи сердечно тронули меня, это бывает очень редко. Вы человек – честный, душевный и думающий…» Под посланием подпись: «Солженицын».
Через двадцать лет после этого письма Жигулин положит в хранительницу воспоминаний-свидетельств о ГУЛАГе свои знаменитые «Черные камни», а еще через почти два десятилетия, в самый миллениум – до срока отойдет к Господу, очевидно, не без воздействия сталинских урановых рудников.
Последними словами в его «Камнях» станут такие: «Слава Богу! Я свой долг выполнил».
Из драгоценного наследия этого чудесного русского поэта, автора «Бурундука», «Кострожогов», «Полыни», «Поручика Родионова», «Вины», «Снов», «Лесных дорог», – я выбрал вот этот тихий гимн детству, Божьему миру, родной земле:
По холодному яру до редких посадок сосны,
До обломанной серой, едва распушившейся ивы
Я люблю пробираться тропинками ранней весны,
Где уже зеленеют упругие всходы крапивы.
А на склоне оврага мать-мачеха густо цветёт.
Каждый жёлтый цветок – словно малое робкое солнце.
Жаль, что всё это вместе теперь уже скоро уйдёт
И уже никогда, никогда для меня не вернётся.
А поближе к ручью оживают на солнце хвощи.
И крапива, крапива – за домом пустым и разбитым.
Из весенней крапивы зелёные вкусные щи
Мать готовила в детстве, далёком, почти позабытом...
Я согласен уйти. Только пусть не исчезнет тропа.
Пусть поправится ива, пусть будет желтеть одуванчик.
Будет новая жизнь, будет новая чья-то изба.
Будет бегать по яру растрёпанный радостный мальчик.
Анатолий Жигулин, «По холодному яру», 1976-й год.
И ещё одно, которое помню с юности, прочитанное мне вслух однокашником-студентом. Воспитанный на изощрённой поэзии поколения послевоенных поэтов больших городов, – я с изумлением смотрел на лицо чтеца, на глазах которого блестели слезы...
Во мне, признаюсь, и посейчас живо – то давнее, самое первое переживание поэзии, как чистого, прозрачного родника целебной воды:
Вхожу, как в храм,
В березовую рощу,
Где мшистый пень –
Подобье алтаря.
Что может быть
Торжественней и проще:
Стволы дерев
И тихая заря?
От горькой думы,
От обиды чёрной,
От неутешных
Подступивших слёз
Иду забыться
В этот храм просторный
К иконостасу
Розовых берёз.
Анатолий Жигулин, «Вхожу как в храм, в берёзовую рощу…», 1980-й год.
Светлый вечер с Владимиром Легойдой
Гость программы — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, член Общественной палаты РФ.
Темы:
— Время Великого поста — как соединить светскую жизнь и церковную?
— Память — что помнить, а что забывать?
— Предложение министра иностранных дел Эстонии признать Русскую Православную Церковь Московского Патриархата террористической организацией;
— Изменения в поколениях церковных людей и священников.
«Еженедельный журнал» с Аллой Митрофановой. Выпуск 400
Основные темы беседы:
— Опыт Марии Египетской как путь человека к себе-настоящему: в чём этот путь состоит?
— Кто хочет быть большим между вами, да будем вам слугою: как в жизни раскрывается эта заповедь Христа?
— Закон умножения добра: как подопечные благотворительных фондов сами становятся волонтёрами и помогают другим;
— Похвала Пресвятой Богородицы: о чём этот праздник и как он возник?
— Новый выпуск подкаста «Тет-а-тет» от журнала «Фома»: какова самая сложная фраза в духовной жизни?
Не унывай, на вопросы отвечай
Пандемия коронавируса 2020 года принесла человечеству немало страданий. Но приметой этого тревожного времени стали не только статистические сводки заражений, но и рассказы о доброте, взаимовыручке и поддержке. Так, французский комический актёр Ноам Картозо во время карантина организовал весёлую викторину для своих пожилых соседей. Утешительное развлечение ежедневно транслировались в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).
В дни самоизоляции парижане установили традицию каждый вечер в восемь часов выходить на балконы, чтобы поаплодировать врачам, борющимся с коронавирусом. Не стали исключением и жители маленькой улочки Сен-Бернар, где проживает Наом Картозо. Участвуя в акции солидарности с медиками, актёр заметил, что его пожилые соседи день ото дня становятся всё грустнее. Молодой человек попытался ободрить приунывших — он включал музыку и приглашал всех потанцевать. Инициативу вежливо отклонили.
Комик не отступился от своей идеи поддержать людей. Он объявил конкурс на звание самого сообразительного во дворе, и на этот раз соседи откликнулись. Ноам задавал непростые вопросы, кто отвечал первым — получал баллы. Набравшим наибольшее количество очков доставались призы — туалетная бумага, которая на какое-то время попала в разряд дефицита, и вермишель как символ запасливости. С каждым днём участников викторины становилось всё больше. Форму конкурса пришлось менять по ходу — из индивидуального соревнование стало коллективным. Команды двух домов, стоящих друг напротив друга, увлечённо отвечали на вопросы Ноама Картозо.
Опыт показался соседям настолько увлекательным, что они решили им поделиться. Эрудиты создали блог в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), где ежедневно выкладывали видеозапись своей интеллектуальной игры. Страница моментально собрала десятки тысяч подписчиков. Признаюсь, что я тоже подписалась. Мой французский не позволял в полной мере оценить искромётные шутки и оригинальные ответы участников викторины. Но то, что весёлая затея Ноама Картозо сплотила соседей и помогла прогнать уныние, понятно было и без слов.
Все выпуски программы Живут такие люди