«Путь певицы к Богу». Светлый вечер с Валерией Лесовской (09.05.2018)

К.Мацан:

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья! В студии — моя коллега, Алла Митрофанова...

А.Митрофанова:

— Добрый светлый вечер!

К.Мацан:

— ... и я, Константин Мацан. У нас сегодня в гостях Валерия Лесовская — автор-исполнитель, певица, композитор, писательница, лауреат конкурса «Песня года» 2017 года. Добрый вечер, Валерия!

В.Лесовская:

— Добрый вечер!

К.Мацан:

— Очень радостно, что есть возможность с Вами сегодня поговорить о том, о чём, наверное, в публичном пространстве говорят ( ну, помимо нашей радиостанции, конечно ), не так много. О вере, о пути к вере, а, поскольку мы знаем, что вера пронизывает всю жизнь человека, то это — разговор о жизни. Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что путь человека к вере и в вере состоит из этапов. Это не один шаг. Конечно, где-то есть переворот какой-то, «щелчок», но, в принципе, это — одно открытие за другим, одно событие за другим, одно откровение, может быть, за другим. Вот, какие этапы для Вас, в Вашей жизни, Вы могли бы выделить, как самые существенные?

В.Лесовская:

— Ну, конечно, у всех путь свой к вере. У кого-то он — ранний, я всегда завидую, по-хорошему, тем, кто с младенчества впитал это. Но, конечно, наше поколение ( ну, мне уже около сорока, скажем, сорок с «хвостиком», потому что я лауреат «Песни года — 99» — уже легко посчитать ) — конечно, мы выросли в то время, когда мы были пионерами, комсомольцами, и мы о вере ничего не знали. Но я помню один момент, который меня, помню, довёл до слёз. Когда мне было лет, наверное, десять, я ехала в автобусе, в музыкальную школу ехала, и вот меня прямо пронзила мысль, что я умру — и больше ничего. Я так расплакалась! Я представила, что будут те же самые деревья, птички, солнышко, те же люди — ну, другие, конечно — тот же автобус, а меня не будет. Я вернулась домой и говорю: «Мам, скажи, пожалуйста, вот... неужели мы... вот... умрём, и ничего дальше не будет?» На что она ответила: «Ты знаешь, Лер, мы не умрём». Я говорю: «А почему не умрём? Как?» Она тоже тогда ещё не была верующим человеком, она говорит: «Ну, я верю в то, что мы — не умрём. Не знаю, как, но это обязательно будет с нами». И — всё, вот такой разговор, который меня очень тронул, потому что мне не хотелось думать о том, что мы рождаемся просто на какой-то короткий срок — кто-то на год, кто-то, вообще, в младенчестве умирает, кто-то живёт 90 лет — и без толку, как говорится. Помер — и всё, похоронили, закрыли его в гроб, и ничего не остаётся, кроме, там, потомков — понятно, что это, конечно, приятный бонус, так сказать. И вот, эта ситуация меня, конечно, тогда очень как-то тронула. И потом, когда... я помню — Перестройка, это я уже училась в школе — вдруг стали открывать Храмы. Я жила на Украине в то время, и, помню, несколько ребят говорят: «Ты знаешь, надо пойти на Пасху». Я говорю: «Ой, а что это такое?» «Ну, это, — говорят, — праздник, когда все едят куличи». Я говорю: «Ну, Пасха и Пасха...»

К.Мацан:

— Хороший праздник.

В.Лесовская:

— Да, никто ничего не объясняет, да...

А.Митрофанова:

— Вкусный...

В.Лесовская:

— ... красят яички, едят куличи... Я думаю: «Ну... что это? Ерунда какая-то...» — все ночью ходят, машут, кричат... много пьяных было, естественно — ну, потому что... люди только начинали к этому приходить...

А.Митрофанова:

— Такая альтернатива ночному клубу... некий экшн такой...

В.Лесовская:

— Да, вот — правильно говорите, да, Алла. Молодёжь вся ломанулась туда, из училища из музыкального ребята: «Мы идём туда! Там будет круто, там будет весело!» — в общем будут какие-то, там... что-то будут раздавать, какие-то свечи... А я приходила домой, и говорю: «Мам, что такое Пасха?» Она говорит: «Ну, вот, завтра будет Пасха». Я говорю: «Мам, а ты что, куличи принесла?» — «Дай, я съем!» Она говорит: «Нельзя!» Я говорю: «Как, нельзя?» Она говорит: «Ну, понимаешь, надо съесть их вот... ночью, там... или утром». Я говорю: «Я сейчас хочу». Она меня жалела, резала куличи, я их ела — вот и вся моя, так скажем, вера вот именно в те, студенческие годы. Воцерковление произошло после того, как моя мама стала сама ходить в Храм. То есть, я, естественно, училась, я уже поступила в Гнесинку, переехала в Москву. У меня было всё замечательно, у меня было всё прекрасно. Мне было 20 лет, ни о чём не думала. И вдруг мама как-то приезжает ко мне и даёт мне крестик. Надела на меня крестик, и говорит: «Слушай, доченька, ты обязательно его не снимай. Я за тебя переживаю, вот — крестик тебя будет оберегать». Ну, естественно, я его сняла, положила куда-то... потому что не было почвы — для чего это нужно. Просто какой-то ритуал — как вот кулич, да, все, там, покричали ночью: «Христос Воскресе!»... вот этот вот крестик — зачем? Ничто не объяснялось, потому что мама — она сама ещё толком не понимала. Потом, это было какое-то ощущение, знаете, какого-то волшебства, какой-то магии, что-то вот... она говорит: «Ты знаешь, у нас дома «барабашка», — она мне вдруг говорит. Дом, где бабушка жила — он был в запустении, никто не жил. И она мне звонит по телефону — мама — и говорит: «Вот, ты знаешь, кто-то ходит по ночам, стучит», а я говорю: «Мам, может, показалось?» — «Нет». Потом проходит неделя, она, такая счастливая: «Лера, ты знаешь, я батюшку пригласила, он квартиру освятил, и стук — прекратился». «Так, — думаю, — понятно...» Какая-то сила магическая в этом, понимаете?

А.Митрофанова:

— А Вы тогда не воспринимали это как то, что у мамы... что-то... с головой...

В.Лесовская:

— Нет! Потому что я знаю — она очень конкретный в этом плане человек, она у меня такая женщина была всегда... то есть, она... ну, не было никаких фантазий, она: если верить, то — верить, если не верить, то — не верить. Но она мне тогда ещё говорила, что она в детстве всегда этим интересовалась. Просто все говорили «бога нет», и она, естественно, как бы, далеко не заходила. Потом вдруг такими шагами она пошла, пошла в эту веру! После того, как батюшка освятил дом, и она увидела, как перестали эти стуки — реально, она говорит: «Это просто — перестало», — а он сразу сказал, что через неделю всё пройдёт. И через неделю — вот, всё тише, тише, тише — и стуки прекратились.

К.Мацан:

— А Вам с мамой после этого стало легче или тяжелее общаться?

В.Лесовская:

— Ну, в общем, стало сложнее, потому что, опять — она ещё была... она только начала ходить в Храм: «Лера! Я опять была в Храме, поставила свечку...», там, потом умерла бабушка: «Я ходила на кладбище...» — ну, что-то, так... опять, вот, ни о чём. Для меня это было — ни о чём, потому что мне здесь было классно, мне здесь было хорошо!

А.Митрофанова:

— И Гнесинка...

В.Лесовская:

— У меня, вот, ночные клубы, я выступаю, я езжу на гастроли — в общем, московская жизнь закрутила, завертела, так было замечательно! И вдруг мне так везёт — я знакомлюсь со своим уже будущим мужем, с которым мы уже в браке 20 лет, вот в этом году отметим. Вот, я с ним знакомлюсь — он тоже был музыкант, и ди-джей, на радио работал — мы с ним записываем песню «Алло, алло!», которая вот стала потом очень популярной, находим какие-то небольшие деньги — что-то... продаём какую-то колонку... что-то... музыкальную — записываем эту песню, и он относит на ночную радиостанцию, в ночной эфир радиостанции, и вдруг эту песню слышит в машине Игорь Яковлевич Крутой. И нам вдруг звонят — буквально, там, через месяц, через два звонок в квартиру и говорят: «Валерия Лесовская?» Я говорю: «Да, это я». А звонит не он, а его помощник: «Мы хотим с Вами подписать контракт». То есть, настолько всё быстро произошло — я ничего не поняла, но мы были такие счастливые, что моя мечта стать звездой, которая меня, в принципе, и привела в Москву, в Гнесинку, вдруг сбылась. Я очень была счастлива, и сразу говорят... это был — помню, как сейчас — ноябрь, я встретилась с Игорем Яковлевичем, и он сказал: «Ну, руки, ноги — на месте, очень симпатичная, поющая, сочиняешь — ну, давай, будем тобой заниматься». В общем, я такая была счастливая, и 31 декабря 1998 года, как раз, в последний день уходящего года мы снимаем клип «Алло, алло!», и, в общем, в 1999 году начинаются эфиры по всем каналам этой песни, «Песня года», и такое, прям, счастье, мне так везёт! Проходит месяца 3-4 буквально, ну, совсем немного — я чувствую, что-то происходит, что-то непонятное. Сначала приезжает мама в таком, длинном, платье, строгом, и говорит: «Лерочка, ты прости, но я уже стала другой. Ты, — говорит, — не пугайся». Я говорю: «Мам, ну чего пугаться-то? Давай, — говорю, — мамуль, там, что-нибудь отметим, вина выпьем...» — «Нет, — говорит, — я ничего уже не пью, мяса я не ем...» — то есть, очень резко, прям, всё. И я ничего не могу понять, что происходит. И, в конечном итоге, она говорит: «Я очень стала верующей, я за тебя молюсь». Я говорю: «Ну, хорошо, молись, мам, прекрасно! Что, плохо-то? Молись, конечно». Опять, крестик — то одену, то сниму, на сцену — сниму, после сцены — одену, в общем, как-то...

А.Митрофанова:

— А Вас вот это новое мамино состояние — оно Вас не отпугивало?

В.Лесовская:

— Ну, напрягло, конечно. Потому что я её знаю весёлой, активной, жизнерадостной женщиной, и вдруг она приходит такая — без косметики, зализанные волосы, вот это платье в пол такое, прям, в цветочек мелкий — прям, деревенское... Она такая была светская девушка у меня даже, она очень молодо выглядела.

А.Митрофанова:

— Видимо, это уже был какой-то шаг на пути к монастырю, да? То есть, она это понимала про себя?

В.Лесовская:

— Конечно, конечно. И она, в общем, резко... Я говорю: «Мам, ты что так резко? Ну, я вижу, в Храм ходят люди, но они так не одеваются. Они одеваются, как все обычные люди. Слишком ты резко как-то...» Она говорит: «Я по-другому не могу». И вот, она начала за меня молиться. И у меня просто, знаете, стала сыпаться просто как карточный домик вот эта вся моя выстроенная моя жизнь — такая прекрасная, моя карьера, которая вот так мне легко далась — всё вдруг стало рушиться. То есть, какие-то концерты стали вдруг отменяться, какие-то передачи стали вдруг... тоже... ну, что-то там происходило, или, там... меня не приглашали, или какие-то, там, люди появлялись, которые меня просто начинали гнобить — то есть, всячески меня вдруг это выталкивало из этого шоу-бизнеса, так можно сказать. То есть, я сначала думала, что это какой-то... ну... бывают, там, завистники, не везёт, там, ещё какие-то моменты, там — да, все активизировались. Мне Игорь Яковлевич рассказывал, что звонили и спрашивали: «Кто эта Лесовская? Родственница, наверное, вот тебе, Лисовского?» А он говорит: «Она — Лесовская». То есть, многие думали, что, вот, я — родственница этого... Лисовского, блатная, там, дочка его, там, жена — не знаю, кто... думаю, что дочка, скорее всего — по возрасту. И я думаю: «Ну, это, наверное, мне мешает, — я так считала, — Поэтому, меня, может быть, побаиваются как-то, не пойму...» — и я всё на это списывала. А потом смотрю — чем дальше, тем круче. В общем, как-то всё... ну, вот, не идёт — и всё. И я говорю: «Мам...» — и ей рассказываю, а она говорит: «Ты знаешь, доченька, я просто за тебя молюсь». Я говорю: «Мам, может, не надо пока молиться-то? Подожди, а? Ты что — за меня молишься, а у меня всё рушится! Я так выстраивала свою жизнь, я училась в музыкальной школе, в музыкальном училище, в Гнесинке для того, чтобы петь на сцене, а ты начинаешь молиться — и всё вдруг разваливается?!»

К.Мацан:

— А Вас не удивило тогда, что человек может за Вас молиться, и это обретает... ну, грубо говоря, негативный эффект, а не позитивный, как нам обычно кажется?

В.Лесовская:

— Да, да... ну, вот... конечно, сейчас...

А.Митрофанова:

— Мне кажется, это и оттолкнуть может от веры вообще...

В.Лесовская:

— Сейчас, читая старцев... вот, Оптинских старцев очень люблю читать... там, как раз, написано, что преподобный Лев Оптинский говорил, что через какие-то там, даже негативные, ситуации, Господь нас ведёт. Ведёт нас, вот если Он так задумал уже, то Он уже ведёт. А что такое... сильнее молитвы матери нет ничего. Но я уверена, что, конечно, по Промыслу Божьему она пришла к вере. Она стала монахиней — это, ведь, не просто так. Что такое — стать монахиней? Это не просто быть послушницей, это — такой путь, и очень ответственный, в конечном итоге — то, что она стала монахиней. А то, что она за меня молилась... Я тогда очень, конечно, на неё сердилась. Я... опять говорю — я не понимала. Всё-таки, путь к вере — он должен быть изнутри. То есть, я должна понять. То, что мне говорят, то, что она книги подсовывает, фильмы показывает — это всё не то. Вот, надо самой прийти. А приходит человек к Богу через свои личные скорби. Сначала вот начала разваливаться карьера, которая, в принципе, ещё не началась. И потом, второй был удар у меня — это когда мне уже было 30 лет, и я поняла, что... ну, раз как-то ничего не получается, там, буду... стала книги писать — хоть как-то, там, немножко — такую, отдушин... потому что энергия прёт ключом-то. Концерты есть, но редкие, там, какие-то, съёмки — тоже... Я думаю: «Вот, надо ребёнка заводить, возраст уже — 30 лет», — а у меня не получается. Год, два — у нас не получается с мужем. Вот тут я что-то так подумала: «Что это за ерунда-то? Не получается... Подумаешь, что тут сложного-то — взять и родить?» Не получается. Я стала маме рассказывать, жаловаться, она говорит: «Ты молись». Вот тут до меня уже дошло, что без молитвы я уже — никуда. Потому что, когда врачи разводят руками и говорят, что: «У Вас, в принципе, всё в порядке. То есть, Вы можете иметь детей, но от разных людей» — то есть, муж может иметь от другой женщины, я могу иметь ребёнка от другого мужчины, но вместе — у нас несовместимость. И тут начинаешь понимать, что... даже врачи тебе говорят: «Уповайте только на Бога. У вас — 100% несовместимость». А ты понимаешь, что ты любишь человека — и вплоть до того, что мы, там... плакали с мужем, там... Я говорю: «Давай, так. Если до 40 не родим, ну, тогда так расстанемся. У нас есть, там, 8 лет в запасе. Потому что ты можешь найти себе женщину, и родить... я, может быть, тогда в монастырь уйду тоже». Хотя, мама тогда ещё не была монахиней, но она уже думала об этом.

А.Митрофанова:

— Ничего себе!

В.Лесовская:

— Да, был такой коллапс, вот такой конкретный. Я лечилась, там, ходила по врачам. Они говорят: «Не знаем. Всё нормально». Это было очень тяжело. То есть, все бегают, все радуются жизни, все веселятся, у всех всё хорошо, а я — по больницам. Это был, конечно, такой для меня — ступор. И потом батюшка — мы были тогда прихожанами Храма в Коптево Георгия Победоносца, настоятель там Сергий Дикий, хороший батюшка такой — естественно, я на исповеди всё ему рассказывала, мы были венчаны с мужем уже ( буквально, сразу после ЗАГСа, через год, повенчались ) — и он говорит: «Вам нужно — вот, такая есть лоза. Афонская лоза, растёт она в монастыре Хиландар на горе Афон, лоза прорастает из гроба. Я знаю, что если вам ничего не помогает ( я уже и в Дивеево ездила, и ещё, там, по Храмам ходила, пешком, прям, могла вот... просто вот... я жила тогда на Войковской... прям пешком дойти до Иверской часовни, туда и обратно, стоять на коленях и читать акафисты — ну, не получалось ), тогда давайте попробуем лозу от Симеона Мироточивого». Нам привозят лозу. Надо пить 40 дней эту лозу. Причём, как пить...

А.Митрофанова:

— А это вода какая-то?

В.Лесовская:

— Да, то есть, лоза настаивается в какой-то святой воде — любую святую воду берёшь, можно крещенскую. Там такое вот — три виноградинки и кусочек лозы. То есть, её срезают из гроба — вот, которая прорастает из гроба эта лоза — в пакетик упаковывают, в конвертик, дают инструкцию ( на русском языке перевод есть там ), дают иконочку Симеона, и вот по этой инструкции ты существуешь, живёшь 40 дней. Причём, эту воду надо пить перед каждой едой — что бы ты ни ел, ни пил, надо всегда носить с собой маленький флакончик и выпивать эту водичку. Это было очень непросто, вплоть до того, что мы, когда забыли, возвращались за этой водой, а если нельзя вернуться — просто не ели.

А.Митрофанова:

— А нет в этом какого-то элемента... ну... магического, что ли...

В.Лесовская:

— Нет, это всё... никакой магии здесь нету. Действительно, лечение — изнутри. Лечение, потому что, когда понимаешь, что только Бог тебе поможет, никакой магии здесь нет. Это уже всё серьёзно.

А.Митрофанова:

— Это упование уже такое, да?

В.Лесовская:

— Это упование на Господа Бога. И вот, мы с мужем 40 дней пропили. Написано, что обычно через полгода-год происходит зачатие, и рождают, в основном, мальчиков. Ну, смотрю, проходит полгода, год — нет ничего. Опять ничего нет, я не беременею, я очень расстраиваюсь, конечно. И вот, тут происходит такой интересный момент, когда ты впадаешь в некое отчаяние... потому что потом уже муж поехал на Афон сам, взял лозу снова, мы пропили снова — и опять ничего. Уже две лозы. Да что ж такое? А время-то поджимает. И вот, в момент отчаяния, ты начинаешь... ну, я лично, начинаю молиться: " Господи, ну неужели Ты меня не слышишь?" То есть, я знаю, что Господь есть, я уже в это верю, то есть, я уже уверовала так, что я уже понимаю, что могу только на Него уповать. «Неужели Ты меня не слышишь?» И вот, происходит интересный момент. Два дня молюсь, прямо слёзно, плачу, говорю: «Господи, неужели Ты меня не слышишь? Неужели я никогда не буду мамой?» И вот, мы едем с мужем на машине, днём, поворачиваем, как обычно, вот... как все нарушают, и мы нарушаем там в одном месте у нас, недалеко от дома. И вдруг меня останавливает гаишник, постовой, так сказать, и говорит: «Вы знаете, Вы нарушили правила дорожного движения. Вы повернули здесь, через трамвайные пути — нельзя». Я говорю: «Слушайте, сколько машин нарушает движение, почему Вы только нас остановили?» А он говорит: «А я хочу Вас наказать, вот лично Вас». Он берёт ручку, берёт лист, собирается выписывать штраф. Я, такая, выбегаю из машины, думаю, что сейчас я ему диск подарю свой с «Алло, алло!» — ну, обычно это срабатывает, и говорю: «Николай Угодник, помоги!» — ну, все знают, что Николай Угодник помогает путешествующим, — Помоги, пожалуйста! Ну, зачем нам этот штраф? Зачем мне это? Опять денег, как всегда, впритык..." В общем, начинаю молиться. Значит, даю ему диск, а он говорит: «Уберите свои диски, и ничего тут мне не пихайте, я музыку не слушаю, и мне не нравится всё это. В общем, я выписываю штраф». Берёт ручку, уже заносит... я, естественно, продолжаю молиться. И вдруг ему звонит жена ( как потом уже выяснилось ), я слышу свою песню: «Милый, возьми трубку! „А я набираю номер твой, но где ты — не знаю, что с тобой...“» — рингтон моей песни! Я говорю: «Так, вот же, вот диск — смотрите, провода на голове! Это же я Вам хотела диск подарить, это я — Валерия Лесовская!» Он, так, смотрит, жене говорит: «Подожди... сейчас, секундочку... чего звонила? Просто так? Ну, сейчас тебе перезвоню». Он говорит: «Как, это Вы?» — «Да, это я!» — «Так, — он говорит, — ничего себе! У меня единственный рингтон, жена поставила на мой звонок» — вдруг, в этот момент жена — просто так — звонит ему! Свидетель — мой муж. То есть, я не придумываю — можете его спросить! И тут я поняла, что... сначала я была в шоке, муж тоже в шоке. Он потом мне: «Совпадение, совпадение... » Я сказала: «Бог с тобой, какое совпадение? Ты что? Это знак о том, что для Господа нет ничего невозможного!» Даже телефоны, даже Интернет и эти рингтоны! То есть, я в это время помолилась Николаю Угоднику и... представляешь? Нужно было мне несколько дней молиться, ждать с Неба какой-то вот знак, что Господь меня слышит... мы вдруг едем, нарушаем, именно нас останавливают, и именно тот милиционер, у которого мой рингтон, которому в это время позвонила жена... по моей молитве всё сложилось — вот! Значит, всё — будет! Господь слышит, просто нужно ждать. Это меня укрепило.

А.Митрофанова:

— Милиционер, конечно — он же абсолютно прав. Если Вы нарушили — да, он выписывает Вам штраф...

В.Лесовская:

— Но он мне штраф не выписал, он меня отпустил.

А.Митрофанова:

— Так, в том-то всё и дело, понимаете? То есть, даже в таких ситуациях, когда мы косячим — я вот про что — как-то Господь Бог, если мы действительно очень... как-то... ну... просим... я не знаю, как это работает, но я свидетель — это работает! У меня такое бывало.

В.Лесовская:

— Да. Это работает!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

— Валерия Лесовская, певица, композитор, поэтесса, писательница сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Ну, и что было дальше?

В.Лесовская:

— Ну, дальше то, что я сразу немножко воспряла, и меня это очень вдохновило: просто надо ждать, надо верить и ждать. И вот, после этого начался такой другой период в жизни, когда я знаю, что Господь есть, Он меня слышит, и вот тут — такая ситуация неожиданная. Я выступила... как бы, спела песню на стихи и музыку Игоря Талькова в проекте «Чистые труды». Игорь-младший Тальков, Игорь Игоревич, попросил спеть песню, и потом сказал: «А мы сделаем презентацию в Костроме». Как я обрадовалась! Кострома! Я так хотела туда съездить — в Анастасиевский монастырь, поклониться иконе Феодоровской Божией Матери, помолиться о ребёночке. Я говорю: «Игорь, едем!» И вот, нас огромная такая толпа — там не только я, там Паша Паскаль, там... и другие артисты — мы собрались, сели в... как это называется... маршрутку — в принципе, 5 часов — и мы сели в эту маршрутку, и все дружно поехали. Там организаторы, конечно, экономили, потому что всё нужно было там организовать — ну, ладно. Я говорю: «Игорь, я еду бесплатно, просто ради того, чтобы попасть в этот монастырь. Но ты мне обещаешь, что мы сходим все в монастырь». Он говорит: «Конечно, обязательно сходим. Твоя просьба услышана. Всё». Мы приезжаем, значит, в Кострому, выступаем, всё прекрасно. После концерта садимся, там, где-то в ресторане, нас там угощают организаторы, мы там кушаем. И вдруг, в 12 ночи, Игорь вскакивает и говорит: «Так, все едем обратно в Москву!» Я говорю: «Стоп, подожди! Я приехала в Кострому, я ехала 5 часов в этой маршрутке тут, меня трясло по этим камням, давай... я не уеду!» Он: «Как не уедешь?» Я говорю: «Слушай, ну, я хочу попасть... — и тут я всем озвучиваю своё желание, — Ребята, я остаюсь. Я хочу попасть в Анастасиевский монастырь, приложиться к иконе — у меня нет детей, и я очень хочу ребёнка. Я знаю, что эта икона помогает». Все говорят: «Слушай, ну... ты, конечно, крутая! Но мы уезжаем в Москву». И, в общем, ситуация: 12 ночи, все садятся по одному в эту маршрутку, и каждый меня агитирует: «Поехали! Ну, поехали, Лер, поехали!» Я: «Нет! — из последних сил, — Нет! Нет! Я остаюсь!!» Я понимаю, что я одна, в чужом городе, 2000 рублей у меня тогда было — хватит на билет на поезде, я никого не знаю, но желание попасть в этот монастырь, к этой иконе настолько сильное, что я... ну, не могу предать свою мечту. Я понимаю, что я так хочу этого! И я верю, потому что я знаю моих друзей, что после вот Феодоровской иконы Божией Матери — они приложились именно в Костроме — они родили ребёнка. И я говорю: «Я остаюсь». И в этот момент — они садятся, уже машут рукой, и я машу тоже — и вдруг меня отпускает! Отпускает эта вот тревога. То есть, я как будто предалась воле Божией... и ко мне подходят организаторы — там была семья, муж с женой — и говорят: «Валерия, Вы знаете, мы подумали — мы Вас не будем, там, где-то селить в общежитии, мы Вас к себе домой позовём». То есть, мне уже хорошо. Я говорю: «Спасибо!» В общем, я спала, как королева, утром — кофе в постель, а потом говорят: «А что Вы хотели бы?» — «Ну, я, конечно, хочу в Храм, в монастырь пойти». — «Мы Вас отвезём. А потом Вас на поезд посадим». Я говорю: «Хорошо». Вот, пошла я, значит... привезли меня к монастырю, я приложилась, в общем, была очень счастлива по этому факту. Выхожу, и они говорят: «Валерия, Вы знаете, у нас тут так совпало — наши друзья в 11 часов ждут нас у Ипатьевского монастыря, и оттуда они едут в Москву на лимузине».

К.Мацан:

— Хорошие друзья!

В.Лесовская:

— Или на лексусе — я уже не помню.

А.Митрофанова:

— Подготовились!

К.Мацан:

— Тоже хорошие друзья!

В.Лесовская:

— В общем, неожиданно! И я говорю: «Да вы что?!» — «Не надо никакого вокзала, они Вас с радостью доставят прямо к подъезду». Это было чудо! В общем, я лежала на заднем сиденье, спала-дремала, они меня всю дорогу: «Что хотите — водички, мороженого, пирожного?» — кормили меня, поили, привезли меня прямо к дому. В 5 часов вечера я была дома, звоню Игорю, а Игорь, полусонный, говорит: «Это был ад: мы ехали — это был ужас! Мы перепутали дорогу, ночь, темно, нас трясло в этой маршрутке, и нас в 5 часов привезли на Рижский вокзал, и мы там все ждали, пока через полчаса откроется метро. Пока доехали — в общем, мы себя чувствуем отвратительно. А ты как?» Говорю: «А я дома, пью чай». Он: «Как — дома?» — «А вот так вот. Меня привезли на лексус-лимузине, меня доставили в лучшем виде, лучше не придумаешь! Я побыла везде, где я хотела. В общем, Матерь Божия меня не оставила». Вот, и я поняла, что если ты уповаешь на Господа Бога, никогда тебя Господь, Матерь Божия и святые не подведут. И вот, чтобы как-то немножко вот разбить наш словесный поток, я хочу поставить, как раз, эту песню из альбома «Чистые труды», в моём исполнении, музыка и слова Игоря Талькова.

А.Митрофанова:

— Ой, замечательно! Давайте послушаем.

-ПЕСНЯ-

К.Мацан:

— Это была песня «Страна детства», авторства Игоря Талькова, в исполнении нашей сегодняшней гостьи Валерии Лесовской. Конечно, у Талькова такая мелодия, которую вот — ни с чем не спутаешь, улыбка и слеза — вместе, вот в одном такте. Это, конечно, такая...

В.Лесовская:

— А Вы знаете, ведь ему эту песню запрещали петь.

А.Митрофанова:

— Она один раз прозвучала в «Утренней почте», как мне Игорь-младший рассказывал, а потом... ну, это был ещё доперестроечный период, там, 1983 год, и ему сказали: «Где это — не скошены поля, это каким это пухом выстлана земля — Вы что тут хороните нашу КПСС, что ли?»

А.Митрофанова:

— В общем, запретили эту песню, и она долгое время не звучала, и вот — зазвучала, как раз вот — в моём исполнении.

К.Мацан:

— Ну, быть может, они и правильно считали смысл, который автор закладывал в своё творение? Я не знаю, может быть, это моё предположение. Я напомню, сегодня у нас в гостях Валерия Лесовская — певица, композитор, поэтесса, музыкант. Мы говорим сегодня о пути Валерии к вере и в вере. В студии моя коллега Алла Митрофанова, и я, Константин Мацан — прервёмся, и вернёмся к вам, буквально, через минуту.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Митрофанова:

— Ещё раз — добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Константин Мацан, я — Алла Митрофанова, и с удовольствием напоминаю, что в гостях у нас Валерия Лесовская, автор песен, исполнитель, педагог по вокалу, писатель, лауреат конкурса «Песня года — 2017». У меня ощущение, что я смотрю, знаете, такое — приключенческое кино, слушая Вас, Валерия, и Ваш жизненный путь — он настолько насыщен событиями и внешними, и... вот, из какого-то... знаете... духовного измерения.

В.Лесовская:

— Спасибо.

А.Митрофанова:

— И, может быть, то, как Вы это сами осмысляете, тоже очень важно. Потому что у каждого из нас происходят те или иные... ну, не знаю... события, происшествия, и совпадения, цепочки каких-то вот, знаете, случайностей и так далее, и кто-то к этому относится так, что — ну, просто так совпало, а Вы пытаетесь... Вы видите в этом глубокий смысл, и не потому — суть дела — не потому, что Вы его придумываете себе, а именно потому, что Вы обращаетесь, отправляете Господу Богу запрос, и вот так вот — раз, и Вы получаете Ответ.

В.Лесовская:

— Да...

А.Митрофанова:

— Это... знаете как... анекдот такой есть чудесный. Упал в пропасть атеист, и зацепился там за какую-то веточку, и падает — уже всё, там... веточка скрипит, ломается. Он говорит: «Господи! Ну, если Ты есть — давай, спаси меня!» Господь ему: «Слушай, ты же в Меня не веришь. Ну, спасу я тебя — и что?» — «Ну, Господи, Ты же меня знаешь, я человек слова — я точно поверю!» — «Ну, хорошо. Отпускай ветку — Я тебя спасу!» — «Господи, я что, дурак, что ли?» Понимаете? Вот, мы себя очень часто, мне кажется, так ведём. А Вы то, что рассказываете — это, прям... В итоге...

В.Лесовская:

— Это опыт у меня просто жизненный сложился, благодаря...

А.Митрофанова:

— Может быть.

В.Лесовская:

— Поначалу я тоже, как и все ведь... ну, я рассказывала, какая я была. И... ну, как-то, знаете... первое чудо, которое случилось, когда — я немножко вернусь назад — ещё до того, как я хотела иметь ребёнка. Первое желание, конечно, было связано с карьерой — потому что мама молится, и ничего не получается — и вот, мы в отчаянии тогда с мужем пошли к Матронушке Московской. Потому что мне сказали: «Что бы ты ни попросила — первое желание Матронушка исполняет», — ну, это из той серии, что и волшебство, да?

А.Митрофанова:

— Да-да-да-да-да...

В.Лесовская:

— Исполняет. Ну, и какое желание-то у меня было тогда? Чтобы вышел мой альбом «Алло, алло!», потому что столько трудов было вложено, а он никак не выходил, потому что у меня ничего не получалось, реально всё стало рушиться. И вот, мы приложились к Матронушке, попросили, чтобы — вот, вышел мой альбом. И через три...

А.Митрофанова:

— А вы стояли прям в очереди?

В.Лесовская:

— Стояли. Ой, Аллочка, я столько стояла! Самое большое моё стояние — возле Храма Христа Спасителя, когда привозили десницу Иоанна Предтечи — вот, кстати, ребёнка я Иоанном, Ванечкой назвала в честь Иоанна Предтечи — 23 часа.

А.Митрофанова:

— Ой... ой...

В.Лесовская:

— Ну, может быть, 21 час. В общем, 20 с чем-то — я помню очень хорошо, почти сутки. И это было так легко — мы, там, в кафе могли зайти чуть-чуть посидеть, отдохнуть, потом, на лавочке посидеть, там, какие-то друзья подходили — я приглашала: «Приезжайте, чтобы мы... там... болтали», кто-то уже не выстоял — уезжал, и я звала других — в общем, это было настолько легко для меня — ну, стою, стою — потому что я знаю, я вижу цель. Я вижу цель — я к ней иду. Всё.

А.Митрофанова:

— А вот, расскажите, пожалуйста, объясните... или, может быть, поделитесь Вашим опытом, потому что «объяснение» — не очень точное слово. Те люди, которые скептически смотрят на такие очереди: «Какая разница, где Богу молиться — в очереди или не в очереди? Зачем там стоять? Если Бог слышит, то Он услышит и так, а ты, вот, зачем-то туда идёшь...»

В.Лесовская:

— Ну, тогда можно сказать: «Зачем в Храм ходить? Можно помолиться дома».

А.Митрофанова:

— И такой вопрос у людей тоже возникает, да: «У меня Бог в душе, зачем вот это всё?»

В.Лесовская:

— Это неправильно всё.

А.Митрофанова:

— А почему? Почему Вы так думаете?

В.Лесовская:

— Понимаете, мы часто говорим, что достаточно... я такие слова слышу даже от своего мужа иногда, который говорит: «Слушай, ну чего ты так прям... каждую субботу ( Раньше я ходила каждое воскресенье, а теперь — каждую субботу, после того, как умерла моя мама, потому что там есть потом лития, панихида иногда — вот, я поэтому хожу по субботам теперь в Храм, в воскресенье я просто привожу причащать ребёнка )... Ты каждую неделю... поспи, зачем тебе это надо — вставать в 8 утра? Зачем тебе это надо?» Иногда, конечно, мне хочется полениться, в кровати полежать, понятное дело — лень вставать, или там что-то... какое-то самочувствие, поздно легли... Помолиться дома — это не то. Всё-таки... иначе, зачем бы тогда строили Храмы? Зачем бы такие большие приходы? Зачем бы тогда были все эти иконы огромные, да, казалось бы? Даже мама моя говорила, что большая икона — она отгоняет бесов, а сколько икон огромных в Храме! Какое там намоленное место! И, вообще, как... это же... Я помню, один раз меня поразило до такой степени, когда... Я сейчас пою в Храме стою, как певчая, по субботам... а когда я начинала петь в Храме — это были 90-е года, как раз, конец 90-х... нет-нет-нет... это был 2000-й какой-то — 2001, 2002 — я просто пела в Храме, мне хотелось, когда я стала молиться о ребёнке уже — стала петь в Храме. Было певчих мало, и приглашали просто академистов каких-то — басов или баритонов, чтобы попели. И вот однажды я стою, пою в Храме, и вдруг — стоят такие солидные ребята, с красивыми голосами, и один из них говорит: «Ты чего, тут стоишь, и думаешь, что это всё правда?» Я: «В смысле?» — «Это, — говорит, — всё театральное действие», — он мне говорит на Литургию. Я, так, встала и говорю: «Ты что, совсем «ку-ку?» То есть, я понимаю, что люди приходят в Храм совсем по разным причинам. И таких людей, на самом деле... я их тогда... конечно, осудила очень сильно его, а потом думаю: «Как он может? Он же — певчий! Он стоит...» — по сути, певчих как Господь-то любит, это же ангелы по сути! Ангелы на земле — это певчие, а он стоит и говорит на всё это — то, что выносят Чашу, на Херувимскую — он говорит, что это просто театральное действие. Я была так поражена, что я отошла как-то, перестала ходить на клирос петь. Потому что я поняла, что люди там говорят — о борще, о том, как вязать носки, но только вот... ну, они стоят вот... иногда, конечно... сейчас тоже иногда бывает... что-то могу вот...

К.Мацан:

— Ну, разные клиросы, в разных Храмах есть, всё-таки.

В.Лесовская:

— Я, вот, за собой такой грешок иногда... когда вот устаёшь, особенно когда часы читали вот, на Страстной, тоже иногда поболтаешь немножко. Я понимаю, что это такая слабость. Но тогда меня это отшатнуло. Я поняла, что люди приходили в Храм... ну, пусть они приходят... потому что пока их не стукнет, как говорится, по голове, пока у них несчастье не случится, они не поверят. И я желаю, чтобы... вот, я говорю всем моим друзьям: «Ребята, ходите в Храм! Не ждите, когда что-то с вами случится — какая-то болезнь, какое-то несчастье — приходите, идите, не думайте, что Господь — Он... «да, внутри, я верю, я буду молиться дома». Храм для того и построен, для того и есть служба, для того есть эти общие молитвы, есть Символ веры, который читают все. Ведь это такая сила, которая... Я знаю много историй, читала об этих историях, когда прибегает какая-нибудь несчастная женщина и говорит: «Батюшка, помогите! Ребёнок умирает!» Батюшка говорит: «Давайте соборно помолимся», и весь Храм начинает соборно молиться — вот, недавно буквально читала эту историю в какой-то из книжек — и тут же ей звонят из реанимации и говорят: «Ребёнку лучше». То есть, понимаете? Где такое возможно помолиться дома? Я понимаю, «где два или три, там и Я между вами», — как говорил Господь, но всё-таки, где двадцать-тридцать или двести человек — ведь это такая сила! И поэтому, когда люди говорят, что вот... это лень. Мы оправдываем свою лень. А лениться, конечно, хочется, потому что вот хочется себя пожалеть... ну, это путь не туда. Ну, ещё раз говорю, у всех степень своего несчастья, когда... у меня вот, реально, было несчастье, когда я хотела, чтобы у меня был ребёнок, и поэтому я это, действительно, почувствовала. Я поняла, что я ничего не могу сделать — никакие таблетки, никакие уколы, никакое ЭКО, которое... я против ЭКО — ничего мне не поможет, только моя сила веры в Бога. И поэтому я уверовала, и мамины молитвы, конечно, меня очень сильно поддержали. Те, кто в Храм ещё не ходит, или заходит как «захожанин», как говорят — значит, петух ещё, как говорится, жареный не клюнул.

А.Митрофанова:

— Да по-разному бывает! Знаете, люди, бывает, что и, всё-таки, не только от «жареного петуха» приходят в Храм, но, там, может быть, от радости, или от...

В.Лесовская:

— В основном.

А.Митрофанова:

— ... обычно они начинают как-то себя изучать, осознавать свою жизнь в Присутствии...

В.Лесовская:

— В основном, приходят, когда... сколько уже прошло... я не думаю, конечно, больше, чем Вы, безусловно... но вот по моим знакомым, сколько я вот разговаривала, обычно приходят в Храм, когда какое-то несчастье. Когда счастье — люди радуются...

А.Митрофанова:

— Ну, Вы правы, Вы правы, да, да, что чаще всего именно так. Но — бывает по-разному. Давайте мы ещё песню послушаем!

В.Лесовская:

— Давайте. Вот, я сейчас хочу поставить песню, она называется «Если не Ты». Это последняя песня, которую... как бы, проверяла моя мама. На слова. Потому что я ей читала слова... я, там, сочиняла, меняла строчки... я ей звонила по телефону. Она была в разных поездках тогда уже — она, когда стала монахиней, у неё было такое послушание — она ездила по нашей необъятной России, они продавали церковную утварь, там, свечи... И вот, я в любое время могла ей позвонить — ну, конечно, когда она брала телефон. И вот, последняя песня, которая сейчас прозвучит — это последняя песня, которую мама у меня приняла именно по тексту — она говорит: «Вот тут лучше так сказать, а тут лучше — так...» И песня называется «Если не Ты». Послушайте.

-ПЕСНЯ-

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

— Валерия Лесовская — певица, композитор, поэтесса сегодня с нами проводит этот светлый вечер. Мы только что услышали песню, автором музыки и текста была наша сегодняшняя гостья. Вот, Вы сказали, что эта песня — последняя, которую литовала Ваша мама...

В.Лесовская:

— Да, да, корректировала...

К.Мацан:

— ... принимала как художественный, духовный совет. Вы, в начале, рассказывали о том, как Ваша мама приходила к вере, о том, как менялась она — даже внешне, и как Вы тогда этого не понимали. А вот сейчас, изнутри Вашего сегодняшнего опыта воцерковления, Вы на тот период и на то мамино поведение как смотрите? Это тоже был... Вам и сейчас кажется, что это некий такой неофитский перегиб, или это что-то, чего Вы просто тогда не могли понять, а она уже поняла в тот момент?

В.Лесовская:

— Нет, она мне признавалась: «Да, я очень резкая, я очень с большим перегибом, но я по-другому не могу». Мне кажется, она чувствовала, наверное... хотя, она всегда верила, что будет жить очень долго. Она говорила, что: «Мне все батюшки говорят, что „Вы будете жить очень долго“». Ну... я думаю, может быть, они говорили о Вечной жизни какой-то... так, иносказательно. Потому что она умерла в 65 лет, в том году я её похоронила. И, конечно, возможно, Господь её подгонял, я бы так сказала. Потому что она очень быстро... она была послушницей, и, буквально вот за 3 недели до рождения внука её, моего сына, который всё-таки, благодаря трём Афонским вот этим вот чудам... вот этой лозе — трижды, всё-таки, мы пропили эту лозу...

А.Митрофанова:

— Ещё потом раз, да?

В.Лесовская:

— Ой, да-да-да! Уже когда просто нам батюшка сказал: «Вот, ещё кто-то лишнюю привезли — вот, возьмите, попейте!» Я говорю: «Третий раз!»

А.Митрофанова:

— Слушайте, вот это вера, а?

В.Лесовская:

— И это — посты все... и последнее...

А.Митрофанова:

— Вера и самодисциплина.

В.Лесовская:

— Нет, это просто... нет, я здесь вообще — ноль, я здесь вообще — ничего, это просто вело меня Свыше. Я, на самом деле, ленивая, нерадивая, себя жалеющая, унывающая, во мне много недостатков.

А.Митрофанова:

— Да, да, рассказывайте...

К.Мацан:

— А не было момента, когда возникло сомнение: «Ну, хватит уже этим заниматься — не помогает!»

А.Митрофанова:

— Вот! Что смысла нет.

В.Лесовская:

— Оно сначала случилось у мужа. Оно случилось у мужа, потому что последняя точка вот эта, кипения, когда привезли Поясок Богородицы в 2011 году в Храм Христа Спасителя, и когда муж сказал: «Я не пойду никуда — ни стоять... — раньше он, в принципе, стоял со мной иногда, — Всё, я не хочу, — было очень холодно, ноябрь месяц, — у меня работа, я еду домой». А я... вот, как раз, на Ваш вопрос, что вот многие говорят «зачем стоять» там... я не стояла в этот раз, я попросилась... там... пошла на лёгкий обман, попросила, чтобы меня внесли в список, договорилась по большому блату, и сказала, что я тоже стоять не могу, но я... потому что мне тоже было очень... я ... ну, очень холодно было тогда. Стоял мой брат двоюродный, я подумала, что этого достаточно, и я, как бы, присоединюсь. И вот он звонит и говорит, что очередь вообще не движется. Очередь не движется, очень холодно — это набережная, очень холодно, говорит. А я — тоже, какой-то концерт был накануне, боялась заболеть — в общем, я прошла по спискам, приложилась я к этому Пояску, выхожу из Храма Христа Спасителя и звоню мужу: «Ну, что ты? Не сподобишься подъехать?» И он говорит: «Лер, ты не поверишь, я вообще домой собирался, но навигатор меня водит вокруг Храма Христа Спасителя уже 15 минут. Потому что я объезжаю пробки, — это 7 вечера, как сейчас помню, было, — и он у меня объезжает почему-то с Автозаводской», — и он его почему-то повёз к Храму Христа Спасителя, потому что там, видно, много людей было, а машин мало. И он показал на дорогу к Храму Христа Спасителя.

А.Митрофанова:

— Ничего себе!

В.Лесовская:

— Он говорит: «Хошь, не хошь, но я подъеду. Я говорю: «Да, прекрасно!» И вот, значит, он подъезжает, я, такая, думаю: «Какое счастье!», там, естественно, кордон, милиция, как всегда. Я подбегаю, говорю: «Ребята, пожалуйста, мне уже 37 лет, у нас нет детей, пустите моего мужа!» — «Не положено!» Я говорю: «Понимаете, мы столько уже... 14 лет в браке... пожалуйста... но нет детей... очень прошу... мы очень хотим!» — в общем, как-то мы, вдвоём, стали их умолять, и они пропустили. Мы приложились с мужем, всё-таки, вместе, потом был Рождественский пост, который мы соблюдали, и вот — в ночь с 8 на 9 января я забеременела. Но, правда, я тогда не знала, что я беременна, я поехала в Париж — у нас там были какие-то выступления, фестивали всякие, и то, что меня подташнивало я списала, конечно, на устрицы, на шампанское, на воду, которая, там, не подходит, наверное, к нашей воде, российской. А муж что-то почувствовал. Он говорит: «Ты себя береги», а я: «А-а!..» — я уже тогда махнула рукой. Тогда уже я махнула рукой, я уже перестала верить в то, что я, вообще, забеременею, я уже всё — махнула рукой. Я таскала тяжёлые сумки...

А.Митрофанова:

— Ой, ну зачем?!

В.Лесовская:

— Я, причём, ездила с Владимиром Петровичем Пресняковым — ну, он в возрасте мужчина...

К.Мацан:

— Старше.

В.Лесовская:

— ... и я брала его чемоданы, старшего, да...

А.Митрофанова:

— Ну, Вы даёте...

В.Лесовская:

— ... брала его: «Владимир Петрович, давайте, помогу Вам!», брала его сумки, тащила на себе...

А.Митрофанова:

— Но Вы же женщина, как можно?!

В.Лесовская:

— Ну, мне его было так жалко. И у меня всё что-то тянуло, тянуло... и я думаю: «Ну, ладно, — думаю, — может, что-то у меня...» И это было что-то такое — на грани... это, знаете, вот... хорошую беременность уже, как говорится, ничем не... Ну, в общем, чудо Господне, что я после этой поездки, где мы бегали, скакали, таскали вещи и так далее, и на каблуках, и я всё это прошла... ну, в общем, ещё неделю я не хотела никакие тесты делать, но муж заставил: «Ну, как? Иди, сделай!» И я помню этот момент. Это был вечер, я сделала тест — помню, как сейчас, 7-го февраля, даже день запомнила — и у меня показывает две полоски. Мы так стали плакать! Мы обнялись с ним на кухне, рыдали, долго плакали от счастья. В общем, в конечном итоге, ребёночек родился, но очень худенький, потому что я соблюдала все посты, потому что было положено, когда пьёшь лозу, соблюдать посты, а все — и Великий пост прошла, и Петровский, и Успенский, прямо на последнем — родился в сентябре у меня, в середине сентября — я все посты прошла, и он... мне врач, когда уже я рожала, говорит: «Где Вы прячете его?» Я набрала 11 кг всего лишь, и родился маленький, 2 килограммчика, Ванюшка. Ну, я хотела, чтобы крёстной была моя мама, и вдруг, за три недели до рождения Ванечки, она говорит: «А мне... меня постригли в монахини. Я теперь монахиня Таисия». Я говорю: «Мама, ну как же так?» — а монахиням нельзя уже быть крёстными. Я говорю: «Ну, почему ты не могла дождаться, стать крёстной моему Ванюшке?», а она говорит: «Батюшка благословил до рождения, прям, быстро», — вот, он её, прям — быстро. Потому что она была послушницей именно вот при Оптине всего, буквально, меньше, чем год — это, вообще, нереально — и стала монахиней. Просто до этого она была послушницей в других местах. Батюшка, видно, ей так объяснил, что если родится внук, Вы просто полностью в нём растворитесь, — потому что она тоже очень хотела внука, ждала, — и тогда, возможно, Вы никогда уже..." — ну, возможно... может быть, она не стала бы монахиней тогда. И вот, она стала монахиней, и потом она — уже послушание, уже никуда не денешься. То есть, она, конечно... она недельку погостила у нас, когда Ванечка родился, она помогала мне. Потом она приезжала, максимум, на один день — её батюшка отпускал. Когда мне было тяжело, или Ванечка болел — она приезжала. Но потом всё реже, реже, реже, реже... Я её звонила, говорю: «Мама, где ты, как ты?» Она говорит: «Лерочка, я так устаю!» Она болела, очень сильно болела последние годы. Потому что, как она сказала, когда идёт постриг, забирается 30% здоровья у монахов — это, как бы, известный факт, все об этом знают, но даётся семь ангелов. И она говорит, когда её постригали, она почувствовала семь ангелов. Почувствовала, как будто вот, спиной, прям, вот эту вот силу. И вот, когда она приходила домой, мы всё время ругались с ней. Потому что приходили вместе с нею семь ангелов, да? А у нас — что? Ну, там, вот... конечно, вот, и... жили всё равно светской жизнью какой-то. И я говорю: «Мам...» — она приезжала, начинала, вот... ту-ту-ту-ту-ту — наставлять, всё время, там, какие-то книги... вот, прям... и опять... И она: «Лерочка, я приезжаю на совсем маленькое время, я должна тебе всё рассказать,» — и она мне, прям, впихивала в мою голову, в моё сердце — прям, впихивала всё это. И она всё боялась — у меня столько книг от неё осталось — и для Ванечки, и для меня — она боялась, что она что-то мне не передаст. С такой силой это всё давала!

К.Мацан:

— Потрясающе! Вы говорите о том, о чём принято говорить с раздражением — Вы говорите с любовью об этом.

В.Лесовская:

— Нет, что Вы... Потому что, если бы не она, я бы долго бы шла бы к этому. А теперь, благодаря ей, у меня Ванечка... во-первых, мало того, что у меня Ванечка в утробе уже был воцерковлённый — я причащалась каждую неделю, когда я была беременной, я соблюдала посты, и он уже рождён... знаете, вот... конечно, все дети... к сожалению, первородный грех никто не отменял, но у него есть возможность, как вот я читаю сейчас у святых отцов, что... если, вот... чем раньше ребёнок начинает верить, с утробы матери воцерковляясь, тем у него больше шансов, всё-таки, быть истинным христианином — родиться, вот... и что вот это вот, наносное — школа начнётся, улица, двор — что это как-то, всё-таки... какую-то даёт, знаете... какую-то счастливую рубашку, что ли, вот, какую-то... вот, аура какая-то возле него... вот, не знаю... Божья благодать на ребёнке — она существует.И я очень благодарна, что, благодаря моей мамочке, монахине Таисии... вот, кстати, кто её знал, я очень прошу написать мне о ней, о её... как бы... житии, скажем так, когда она была не со мной, а ездила по монастырям, мне на сайт: lesovskaya.ru — там есть моя почта. Напишите мне, кто её знал, потому что я мало про её жизнь эту знаю, а мне бы очень хотелось Ванечке рассказать. Он бабушку, конечно, помнит, он её любит. У нас фотографии есть. Но она была тайная монахиня — она, как бы, монахиня в миру. Она не носила клобук, у неё был парамант — у неё всё это было, она носила, прятала под одеждой. Она носила тёмные вещи, но она в жизни одевалась... ну, как просто... знаете, вот... как послушница — тёмные вещи. И не все догадывались, что она монахиня. Поэтому, конечно, я мало что об этой жизни знаю. Мне бы очень хотелось, чтобы вы написали — кто её знал лично. Я знаю, что за неё, когда они почила, молились даже на Афоне, очень много батюшек, потому что её так любили все! Потому что она не была равнодушной ни к кому — не только к моей семье, к своим родным — она могла любого человека за короткий срок привести к вере. Потому что, она говорила: «Я брала за руку — и вела в Храм, если я видела, что человек сомневался». То есть, она, вот... если человек пытался что-то... и она разъясняла — на примере на своём, на моём примере, когда, вот, Ванечка родился. И вот мои даже многие друзья говорили: «Если мы хотели видеть в жизни чудо, мы увидели, благодаря рождению твоего ребёнка,» — потому, что все знали мою ситуацию.

А.Митрофанова:

— Потрясающе!

В.Лесовская:

— И это чудо — я хочу, чтобы многие те, кто отчаялся, например, да... родила я уже, получается, в 38 лет ребёнка... все, кто отчаялся — не отчаивайтесь! Просто, уповать надо всегда на Бога, потому, что Он даёт нам и здоровье, Он даёт жизнь, тем более — даёт жизнь нашим детям. И если приложить все усилия, максимально искренне — не лениться... лень — это, конечно, большой грех... и доверить свою судьбу Господу — то есть, смирить свою гордыню, смирить себя — Господь, даже если у Него не было это в планах, Он над Вами сжалится, Вас помилует, потому что Господь — Он же милостивый, любящий. Поэтому, не надо унывать!

К.Мацан:

— Спасибо огромное за эту беседу. И давайте мы завершим на оптимистической ноте...

В.Лесовская:

— Да-да-да...

К.Мацан:

— ... причём, ноте, в данном случае, в прямом и переносном смысле слова. Давайте послушаем песню. Что Вы ещё готовы нам сегодня предложить?

В.Лесовская:

— Это песня — моя музыка, стихи Анны Любимовой. Эту песню исполняют мои детки. Мои детки — это мой ансамбль детский. Я преподаю вокал — вот, Вы говорили — и я стараюсь, чтобы мои детки пели вот... эстрадные песни, безусловно, но и такие тоже песни. «Ангел Хранитель» — они эту песню очень любят. И я вам всем желаю: пусть Господь хранит вас! Верьте, никогда не отчаивайтесь. Чудеса могут произойти с любым из вас, с каждым из вас.

А.Митрофанова:

— Спасибо за этот разговор! Валерия Лесовская — певица, композитор, поэтесса, педагог по вокалу, лауреат конкурса «Песня года — 2017» была сегодня в программе «Светлый вечер». Константин Мацан, я — Алла Митрофанова, мы с вами прощаемся, и слушаем песню «Ангел Хранитель» в исполнении детского музыкального коллектива, которым Валерия руководит.

-ПЕСНЯ-

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».