«Путь к священству». Светлый вечер с иеромонахом Макарием (Маркишем)

У нас в гостях был руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).

Мы говорили с нашим гостем о его непростом пути к православию и о том, как он выбрал для себя священническое служение.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.

---

К.Мацан: 

- «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья! 

В студии – моя коллега Кира Лаврентьева… 

К.Лаврентьева: 

- … и я, Константин Мацан. И сегодня у нас в студии  иеромонах Макарий Маркиш, священник Иваново-Вознесенской епархии и глава Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ в этой Иваново-Вознесенской епархии.  

Добрый вечер, отец Макарий! 

О.Макарий: 

- Здравствуйте, здравствуйте, дорогие! 

К.Мацан: 

- Не первый раз Вы у нас в студии, нам это очень отрадно. Но вот сегодня мы хотим поговорить с Вами о Вас. 

О.Макарий: 

- С удовольствием! 

К.Мацан: 

- О пути человека к вере, в вере, и о том, как это, в Вашем случае, привело Вас к священству и к монашеству. 

О.Макарий: 

- Да! Было дело. 

К.Мацан: 

- Вот, Вы в книге, которая так и называется «Монахи», о своей биографии рассказывали – о своём житье-бытье в Америке, потом – возвращение в Россию, и, наверное, каких-то вещей мы будем касаться.  

Меня вот одна вещь заинтересовала в этом тексте, в этом Вашем интервью, которая осталась как-то не очень пояснённой. Вот, Вы пишете: в последние годы Вашего пребывания в России, когда Вам было 28-30 лет, дальше цитирую: «… сомнений в отношении базовых истин христианства у меня не было. И не потому, что я был в них уверен, а, наоборот, в силу полного равнодушия к ним. Как если бы кто-то сказал мне сейчас: «Знаешь ли ты, что до Марса 360 миллионов километров?», и я бы ответил: «Допустим, и – что? Какая мне разница?» – у меня примерно такое же отношение было к религиозной сфере. А потом, в силу неких событий личного характера, вдруг до меня доехало, что это касается лично меня». 

О.Макарий: 

- Да. 

К.Мацан: 

- Может быть, Вы не можете раскрывать события личного характера, но мне интересно это состояние, этот опыт, когда до тебя вдруг «доезжает», что вот это – касается лично меня. Как это было? Что это за перемена была? 

О.Макарий: 

- Может быть… Вы знаете… личный характер… все люди – разные.  Все люди – разные, и… Господь Бог – один, все люди – разные, и вот эти вот… Можно представить себе высокую гору, или пирамиду.  На вершине – Господь, а по бокам, по её образующим, так сказать, разные тропиночки проложены. Они все ведут к той же самой вершине, и они все – разные, эти тропинки. 

Вот, поэтому мы говорим «личные события»: у одного – одно, у другого – другое, у третьего – третье. Но, на мой взгляд, надо… вот, для  нас, если мы имеем дерзость назвать себя христианами, фундаментальный факт – то, что Бог – это Личность. И не просто личность, а Бог, который стал Человеком. 

К.Лаврентьева: 

- А как Вы к этому пришли? К этому открытию. 

К.Мацан: 

- Как этому можно научиться? 

О.Макарий: 

- На данный момент… я уже не просто этому учился, но ещё этому других учу – студентов… постоянно. 

К.Лаврентьева: 

- Нет, в тот момент! 

О.Макарий: 

- А в тот момент совсем дело было не в том, что я что-то узнал или выучил, а вот эту личностную связь – Бог… 

К.Мацан: 

- До крещения ещё это было, получается? 

О.Макарий: 

- До крещения. Вот, как раз, о чём мы с… не помню, как…  

К.Мацан: 

- Да… вот в этом отрывке говорится… 

О.Макарий: 

- … Юля её, кажется, звали… 

К.Мацан: 

- Да, Юлия Посашко, да… 

О.Макарий: 

- Да, и вот мы с ней беседовали… она приезжала в Иваново, мы с ней долго-долго говорили, и вот – она потом всё это изложила, на мой взгляд, хорошо. 

Но… вот… совершенно точно она отметила… так сказать… отработала – изменение  вот этого состояния. Что – да, какие-то знания, вот… что-то там было… вот она – Библия, вот – история человечества, цивилизации… там… что-то, что, по-человечески, меня не затрагивает. А потом – через человека! Вот, Бог приходит к человеку – через человека! 

В исходной позиции христианства этим человеком был Сам Бог, Сам Спаситель – Логос, Слово Божие, Второе Лицо Святой Троицы – был среди нас. 

К.Мацан: 

- Иисус Христос! 

О.Макарий: 

- Да! Но… Он и был убит, Он был распят, Он и вознёсся, и оставил вот Свою как бы проекцию на Землю, а именно – Церковь. 

Вот, Церковь с заглавной буквы – что это такое? Богочеловеческий организм. Это – та проекция Христа, которая существует сегодня на Земле. Она – что, из кого состоит? Из камней, из икон, из музыки… но это всё – вторично. А первично она состоит из людей, которые до нас доходят, с которыми мы устанавливаем межличностный контакт, межличностную связь. 

Ведь, посмотрите – уже потом, я это просто свидетельствую это даже не только как священник, но и как преподаватель уже – мы видим эти вот межличностные связи, опыт личного контакта людей друг с другом, которые служат вот этими вот ступенечками при восхождении на гору. 

К.Мацан: 

- Вот, то, что Вы сказали – что вдруг до Вас это слово из интервью «доехало», что Бог есть Личность – не абстракция какая-то,  вот… как это было? Это просто «вдруг», или Вам пришлось размышлять? Сейчас уже, из сегодняшнего дня, Вы помните, как Вас… «торкнуло»? 

О.Макарий: 

- Скорей, из сегодняшнего дня… а в тот момент что до меня «доехало»? Что мне надо идти к Нему! Мне надо идти к Нему, и вот эта вот просто дорожечка открылась, что мне надо идти. А направления ещё… и вся эта картина этой горы или этой пирамиды – она уже сформировалась после многих лет и… в общем-то… учёбы.  

А тогда – просто вот… что надо идти, понимаете? Разница между знанием абстрактным, просто как знанием… ну… как… какое расстояние до Марса, и таким знанием, что вот просто через полчаса отходит поезд – надо идти. Вот в чём дело! Я «въехал», посмотрел на часы: «О! Надо идти, иначе я опоздаю и не успею». Вот, какая разница. 

К.Лаврентьева: 

- Отец Макарий, а почему именно к Христу? 

О.Макарий: 

- О-о! 

К.Лаврентьева: 

- Ведь у Вас очень интересная биография… 

О.Макарий: 

- Вот-вот-вот! 

К.Лаврентьева: 

- … никак, логически, к христианству и, тем более, к православию никак не приводящая. 

О.Макарий: 

- Вот-вот-вот… а на самом-то деле тут я с Вами готов поспорить. 

Немножко я отступлю в сторону. Сейчас я преподаю Апологетику у нас в семинарии, в Иваново-Вознесенске, и мы там со студентами… а что такое апологетика? Ответ. Ответ людям на разные вопросы, которые возникают. 

И вот, в таких общепринятых, общепризнанных, утверждённых учебных пособиях по апологетике мы и читаем главы о том, как людям раскрывают идею Бога, что есть Бог.  

То есть, надо людям показать, что Бог существует, ну, а потом уже перейти к Его… так сказать… христианской конфессии. То есть, выбрать – буквально выбрать, есть такое слово – выбрать из разных религиозных конфессий вот именно христианскую конфессию, а из христианских конфессий – православную. 

Вы знаете, на мой взгляд, это – подход неплодотворный. Я возьму на себя такую дерзость сказать, что для нас сегодня, по крайней мере, в России, а может быть, и по всей планете Земля – не надо начинать с Бога «вообще», который существует в наших учебных пособиях по богословию, догматике, истории Церкви и всё такое прочее. Надо начинать с Христа. Лично с Него. 

И даже история Церкви, история Русской Церкви, история обращения славян, и германцев тоже, наших, в общем-то, соседей в христианство ( примерно, 1000 лет назад; и те, и другие – плюс-минус несколько сот лет ) – ведь они не читали сидели Ветхий Завет, они ведь не разбирались…там… с буддистами, с конфуцианцами, с историей религий. Им проповедники, многие из которых были мучениками… ( особенности это так с германскими народами – те были гораздо жёстче, чем славяне, и они просто своих миссионеров убивали, а славяне не убивали… вроде бы… никого, а те-то – убивали ) – они несли Христа. Они несли Бога, который стал Человеком, спасение через Богочеловечество. Через Жертву, через Крест, через Воскресение. И это – дошло до наших предков – всего нашего ареала. 

Потом уже они открыли книги, начали что-то изучать, читать, первоначально исходный пункт был – лично Христос. 

И я полагаю, не только по рассуждениям, но и по наблюдениям, что именно с этим словом мы сегодня должны идти к людям. Словом Христа. 

К.Мацан: 

- У Вас-то так было? 

О.Макарий: 

- У меня было так. Поскольку человек… или люди даже, которые вокруг меня были, и которые мне эту дорожку-то открыли – это были русские православные верующие. Это были люди, что называется, простые. Это не были богословы, которые мне что-то такое открывали… 

Сегодня иногда те, кто уже считает себя христианами, начинают о чём-то расспрашивать нас, священников, и им говоришь: «Знаете, вопрос-то интересный. Вот Вам учебник догматического богословия – отец Олег Давыденков – Вы читайте. Откройте там – часть 2, раздел 30, параграф 17 – и всё читайте, там всё сказано». А с нами-то… с нами, приходящими в Церковь – это не так совсем. Сначала человеку открывается эта дорожка, а потом уже начинают изучать по учебникам и учебным пособиям. 

Так вот, эта дорожка открывается, конечно, лично ко Христу. Даже можно чуть-чуть и точнее сказать… при Церкви.  

Что такое Церковь, ещё раз говорю? Христос всегда и днесь – той же, а Церковь это – конкретная реальность, здесь, на Земле. И Хомяков Алексей Степанович – он уже сейчас у нас очень уважаем и ценим, а сравнительно недавно он был какой-то забытой фигурой – его брошюра, памфлет небольшой «Церковь – одна», там есть такая фраза замечательная, что «истина, которая тебе дана лично – она дана тебе отчасти, в Церкви – полностью. Поэтому ты Церковь не суди, а её слушайся, а иначе даже та истина, та мудрость, которая есть у тебя – и та от тебя будет забрана, потеряешь и её». 

К.Мацан: 

- Но вот, смотрите, а ведь когда говорят… вот, Вы слышите благую весть о Христе от кого-то из людей, от кого-то из ближних или тех, кто просто Вас окружает. Но ведь одно дело услышать, наверное, а другое дело – пережить эту личную встречу со Христом как личный факт твоей духовной биографии, с которой, по большому счёту – с этой Встречи – всё и начинается. Вот Вы – помните вот эту Встречу? 

Вот, есть знаменитая история про владыку Антония Сурожского, когда он читая Евангелие… 

О.Макарий: 

- Читал Евангелие, да… 

К.Мацан: 

- … и вот, читая Евангелие от Марка, он явственно как-то пережил, что здесь, по ту сторону стола, в этой комнате стоит Христос. Это такая – хрестоматийная история о Встрече. А как у Вас это было? 

О.Макарий: 

-  Ну… я готов согласиться – тут спорить, естественно, не с чем – а конкретизировать можно вот как. Что сама эта встреча с Христом – она не всегда точечная. Она может быть и растянута. А начинаются встречи – с Вами, с Вами, потом ещё с кем-то, потом ещё какое-то событие. Потом начинаешь понимать, что – вот, через полчаса уходит поезд, надо спешить. И в процессе вот этого движения уже что-то может проявиться гораздо более ясное. 

Я вот этой Юлии Посашко, по-моему, рассказывал об этом – я сейчас не помню, что там уже написано в книжке «Монахи» – но событие это вот, чёткое, оно запомнилось мне. 

Оно произошло, примерно, через… может быть, 2 года, или… я уж не помню, время не так существенно.  Но оно произошло тогда, когда я готовился, искал,  что называется, место… как говорят – искал какую-то… ну… дело было в Бостоне, в Соединённых Штатах… искал себе какое-то религиозное сообщество, или религиозное место, где я вот – буду христианином. И – не очень ещё зная, мало что зная ещё о Церкви, но понимая, что она есть – где-то что-то такое… 

И ходил я и в римо-католическую церковь – пытался зайти. Я помню этот момент. Пошёл я туда – ну, мало ли что… Пришёл – и она была просто закрыта, на замок. Это меня… не то, чтобы отпугнуло, но закрыто – и закрыто, значит, не туда мне.  

А вот потом знакомился с разными православными Церквами.  Мы же знаем, что в Соединённых Штатах – это печальное наследие ХХ века – так называемые юрисдикционные деления существуют, когда в одном и том же городе, в одном и том же районе – там… пять или десять разных православных юрисдикций, которые друг с другом частично дружат, частично – не очень дружат… 

К.Мацан: 

- То есть, там – Русская, Греческая, Сирийская, а при этом там – Русская Зарубежная, Американская, выросшая из Русской и отдельная… 

О.Макарий: 

- Да, да, да… совершенно верно… 

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА» 

К.Лаврентьева: 

- В гостях у «Светлого вечера» иеромонах Макарий Маркиш, священник Иваново-Вознесенской епархии. 

К.Мацан: 

- Отец Макарий, Вы начали рассказывать про вот этот… поворотный момент… 

О.Макарий: 

- Да. Среди разных православных храмов, юрисдикций – там, куда я ходил, а это был Большой Бостон, то есть, весь восточный Массачусетс – я пришёл в русскую церковь. То есть, сегодня – это наша Церковь, Зарубежная Церковь объединена с Московской Патриархией, а тогда она была – отдельно, Зарубежная. Эти все подробности я не очень знал, но когда я туда пришёл и увидел икону новомучеников и исповедников Русской Церкви… просто встал около неё, стоял и ждал, и смотрел – я ждал священника, хотел ему какие-то вопросы задать мудрёные, а пока он не вышел… был вечер – отлично помню – это был 1986 год, канун праздника Воздвижения Креста Господня. То есть, после Всенощной. 

И вот, я стою и жду. А этот отец Роман, которого с тех пор я узнал и полюбил, замечательный был человек – вот, я жду, чтобы он вышел из алтаря. А сам стою в полуметре от большой иконы новомучеников и исповедников Русской Церкви – я даже не знал, как она называется, но я, более-менее, понял, осознал, что на этой иконе изображено – что, и кто, и как – и вот, смотрел и наблюдал, и… как-то…   И когда вышел уже отец Роман, у меня все вопросы уже отпали, я говорю: «Батюшка ( или как я там сказал – отец, или… я уже не помню ), в общем – я прошу Вас, чтобы Вы меня крестили и приняли в Православие». Уже всё тогда полностью отпало, все сомнения. Вот такой Призыв. 

К.Лаврентьева: 

- Отец Макарий, но… вот… со стороны нашего потенциального радиослушателя, мне всё время хочется так или иначе вернуться к вопросу… 

О.Макарий: 

- Так! 

К.Лаврентьева: 

- … а вот – как оно? То есть, как… Вы закончили и физико-математическую школу… 

О.Макарий: 

- Так… 

К.Лаврентьева: 

- … Вы работали в Америке программистом… 

О.Макарий: 

- Так… 

К.Лаврентьева: 

- … у Вас была семья – вроде бы всё так, вполне себе… да?  А в какой-то момент что-то происходит, и Вы понимаете, что – именно христианство, Христос, Православие и нужно креститься. Нужно прийти в Церковь, сделать несколько шагов, чтобы войти в лоно Русской… даже Зарубежной Православной Церкви. 

О.Макарий: 

- Так. 

К.Лаврентьева: 

- Отец Макарий… ну, вот… мы не просим каких-то сейчас… там… подробностей… 

О.Макарий: 

- Да… 

К.Лаврентьева: 

- … но просто очень хочется понять, а что происходит в душе вот в этот момент? 

О.Макарий: 

- Дорогая Кира, вот я внимательно слушаю Вас…   

Вот, то, что человек учится в школе, в хорошей, допустим, учится… там… профессию какую-то приобретает… 

К.Лаврентьева: 

- … никак не связанную с религией… 

О.Макарий: 

- …ну… даже положительно не связанную с религией… Среди моих друзей, которые учились техническим наукам и математике… 

К.Лаврентьева: 

- … с гуманитарными дисциплинами не связанную… 

О.Макарий: 

- Наоборот! Именно техническое образование и математическая ясность ума именно и служит такой вот чёткой основой для религиозного мировоззрения… 

К.Лаврентьева: 

- Вот! Вот это – очень важно… 

О.Макарий: 

- Разумеется! Скорее, наоборот, человек гуманитарных взглядов – его будет мотать немножко… так это… как бельё на заборе… 

К.Мацан: 

- А как это проявилось у Вас на практике? Как вот эта приученность к научно-естественной такой картине мира… 

К.Лаврентьева: 

- К точности… 

К.Мацан: 

- … да… сыграла свою роль в осмыслении религиозной истины?  

О.Макарий: 

- Вот, пожалуй… слово о Церкви, именно – понимание того, что есть Церковь, в которую нужно войти, и к которой нужно прислушиваться, у которой нужно учиться тому, чего я не знал… и которая ведёт, которая служит такой лестницей от земли к Небу, или проекцией Неба на землю – вот это мне очень помогало, буквально, с первого дня. С первого дня и – до сегодня,  до нынешнего момента, включительно! 

К.Мацан: 

- А как здесь затронута научная картина мира...? 

О.Макарий: 

- А – ясность жизни! Я встречаю людей, которые говорят: «Да, вот это так у вас сказано в Православии, а я вот думаю по-другому…» 

К.Лаврентьева: 

- Да-да-да… 

О.Макарий: 

- Я говорю: «Позвольте… Вы живёте в свободной стране, Вам никто не мешает думать, как Вы хотите. Но если Вы хотите быть православным… ну, так… будьте православным! Ну, а нет – ну и пожалуйста…»  Американская пословица замечательная существует: «Если Вам не нравится Ваша Церковь –  открывайте свою собственную!» 

К.Лаврентьева: 

- Отец Макарий, но, в какой-то момент, Вы вполне логично и предсказуемо для себя самого, открыли для себя христианство, правильно? 

О.Макарий: 

- Ну, нет… как – открыли? Ведь, помните, Вы же сами сказали… 

К.Лаврентьева: 

- Вы пришли к нему, вполне логично для себя… 

О.Макарий: 

- Открылась необходимость самому стать православным, стать христианином – вот душе открылось что… 

К.Лаврентьева: 

- В Америке ведь Православная Церковь – она не очень распространена?  Там – протестантизм, католицизм, множество разных других христианских ответвлений… 

О.Макарий: 

- Да… 

К.Лаврентьева: 

- … и вот – почему православие? 

О.Макарий: 

- Ну… во-первых, потому, что, всё-таки, я – из России. Это был первый основной импульс.  Я вам говорил, что я стучался в римо-католическую церковь, и она оказалась закрытой. Вот, если бы она была открыта… не знаю… вряд ли  я бы стал римо-католиком, но, по крайней мере, что-то там бы… контакты какие-то были бы. Всё-таки, я – из России. Это – первое. 

А второе – вот это вот событие, о котором я говорил. Это… память о судьбе России в ХХ веке, память её новомучеников – тех людей, которые пронесли на своих плечах вот эту вот русскую катастрофу, и вынесли нас, вот здесь находящихся, к тому, достаточно благословенному времени, в котором мы живём – вот, она меня как-то и направила к делу… 

К.Лаврентьева: 

- То есть, Вы очень близко к сердцу приняли вот эту память… жизнь и трагедию новомучеников. 

О.Макарий: 

- Она, вероятно, была у меня. Вы помните, мы говорили с Вами о воспитании, обо всём, о некоей базе… Мне было 32 года в тот момент, я же был не ребёнок маленький.  А если реальность Христианской Церкви в том виде, как вот сегодня её понимают преподаватели нравственного или догматического богословия – я, может, её и не имел, но реальность Русского страдания, подвига нашего народа, и горя нашего народа… и тогда это был ещё 1987 год, 1986 год, когда ещё не началось то движение, которое сегодня нас привело к освобождению России от этого вот… большевистского господства – тогда ведь ещё этого не было! 

К.Мацан: 

-  Отец Макарий, я бы не хотел, чтобы мой вопрос был истолкован как какой-то провокационный… 

О.Макарий: 

- А, ничего страшного… 

К.Мацан: 

- … но мне, правда, очень интересно именно Вас об этом спросить. Кира упомянула Вашу биографию, Вашу родословную. Вы же – наследник известнейшего… ну… общеизвестной еврейской фамилии… 

О.Макарий: 

- Ну, известнейшей… не знаю… ну, да! 

К.Мацан: 

- Ваш… ну, просто… как бы, можно не знать ничего, там… о поэзии, о поэтах, о литературных деятелях 30-40-х годов, но Вашего дедушку упоминает Лилианна Лунгина в книжке и фильме «Подстрочник». И это – поэт Перец Маркиш… 

О.Макарий: 

- Да, это он и есть, дедушка… отец отца… 

К.Мацан: 

- …да… при этом, претерпевший гонения… 

О.Макарий: 

- Да! 

К.Мацан: 

- … и расстрелянный… 

О.Макарий: 

- Да! Конечно… 

К.Мацан: 

- … в годы борьбы с космополитизмом. 

О.Макарий: 

- Так… 

К.Мацан: 

- А насколько для Вас решение быть православным и христианином резонировало, или не резонировало вот с этой, национальной, религиозной семейной традицией? 

О.Макарий: 

- Ну, вопрос правильный совершенно… чего Вы, так сказать, смущаетесь? 

Я скажу Вам так. Что вот первоначально… в то время… во время до обращения ко Христу, скажем так – вот, о чём писала Юлия Посашко, что ходишь и думаешь, сколько… там… миль до Марса – да, я, так сказать, осознавал, что вот – есть евреи, что я, вроде, еврей, и что у евреев, там, существуют определённые обычаи и правила, там… что-то такое. Какая-то –  информация. 

Когда же приходит Христос – всё это оказывается второстепенным. Буквально, по апостолу Павлу – ни еллина, ни иудея, ни мужчины, ни женщины… 

К.Мацан: 

- Вот эта фраза, которую мы сейчас цитируем, она для Вас как-то очень биографически оправдана личностно! 

О.Макарий: 

- Ну… правильно! Конечно. Это – второй шаг, что ты уже понимаешь: ну, что ж, невелика и разница, в конце концов. И потом, через опять какое-то количество лет, начинаешь понимать, что – да, что именно вот еврею подобает принимать христианскую веру. 

Там, у отца Сергия Булгакова есть на эту тему сочинения, и… уж я не помню, кто писал о евреях, принимающих христианство – как это важно, как это серьёзно.  И в окружении у меня…  мой замечательный друг в Бостоне, отец Патрик, сейчас он уже протоиерей, один из… ну… отец Роман-то умер, бедный, а вот отец Патрик там остался, как я считаю – главный Бостонский священник православный. Он – из евреев, то же самое. И мы с ним дружили, ещё тогда. 

К.Мацан: 

- А была какая-то реакция семьи, мамы, тех, кто остался в России, когда Вы уехали в США? 

О.Макарий: 

- Вы знаете, были! Были. Со стороны матери – практически, никакой… в основном… ну, уж они все умерли. Все люди, о которых мы сейчас будем говорить – они все уже умерли. И вот, дед мой, Перец Маркиш – я его, вообще, не видел даже никогда. Он погиб в 1952 году, а я родился – в 1954. Остальные – отец, мать, ну… ещё там были какие-то родственники – все уже отошли в иной мир, поэтому я могу смело о них говорить. 

Значит, мама была… совершенно нейтрально к этому отнеслась. У неё стало возникать некоторое противодействие, противотечение, когда  она буквально – я не совру, скажу – когда она поняла, что это всерьёз.  

Я помню такую фразу – она немного, так сказать, «причёсаная», но я вынужден её процитировать. Она говорила так: «Ну, ладно… человек верит, там, в Бога, в кого угодно – ну, ладно, чего там… но ходить в церковь каждое воскресенье – это же с ума сойти можно!» Вот такие были интеллигенты.  

Заметьте, дорогие слушатели, что поколения моих родителей и их родителей – бабушек и дедушек моих – были совершенно безрелигиозны. И нельзя сказать, что они были антирелигиозны – никто, там, не жёг крестов, не стрелял в иконы, я таких не помню случаев. Такое уважительное было… уважительное, но отстранённое, отчуждённое отношение к религии. Примерно, как вот я вам сказал – вот, до Марса столько-то сотен тысяч миль… я не знаю, но где-то они там что-то делают…  Вот – церковь, она красивая, вот –икона, она тоже неплохая, вот, там, колокола звонят – это приятно всё, но… и это – ещё раз говорю – это не только родительское поколение, но и предродительское. То есть, база такая довольно серьёзная – приходилось её… проломить.  

Со стороны другой ветви, отцовской, там были более какие-то неприятные впечатления, реакции… но потом мы помирились с отцом полностью, восстановили общение, подружились, но он… Он жил за рубежом. Он, отец мой, Симон Маркиш, Симон Перецович, был одно время в друзьях ни у кого иного, как у протоиерея Александра Меня, и дружил с Сергеем Аверинцевым, ещё с некоторыми другими людьми – и они все стали православными людьми. А отец – не стал. И я ему всё… так… намекал, вопросы кое-какие задавал – он не особо-то отвечал. Ну, и… в конце концов, он умер. Умер, сравнительно, молодой. Ну, как… это уже не молодой, это был 2003 год, ему было – 73… 72 года. Вот, такое удивительное и печальное совпадение…  

Он жил за рубежом, в Западной Европе, в Венгрии у него жена была, на которой он был женат, и в Швейцарии там что-то он делал… и я ему говорю: «Ну, приезжай же в Россию ( я-то был в России с 2000 года )!»  Он говорит: «Нет, не поеду. Я не хочу», – говорит.   

Потом вдруг меня спрашивает: «А ты будешь священником?»  Я уже был дьякон в это время. Я говорю: «Я не знаю. Не от меня зависит это».  И так – несколько раз мы так вот обменивались такими репликами. Как бы сказать… я начал подозревать, что если меня будут рукополагать, то он приедет. И он умер буквально в тот день, когда мне объявили, что меня будут рукополагать во священство – поздней осенью 2002 года. 

К.Лаврентьева: 

- Отец Макарий, а почему Вы решили рукополагаться во священники? 

О.Макарий: 

- А тут всё очень просто. Это вот более-менее типичный ход уже дальше. До сего момента мы говорили… 

К.Лаврентьева: 

- Ну… не такой уж типичный! 

О.Макарий: 

- Нет, довольно типичный. Сейчас объясню. 

Человек не вступает в брак. Я вот был женат, ну и – всё, жена меня, так сказать… решила со мной расстаться, и – всё, я остался без брака. 

К.Лаврентьева: 

- Это случилось задолго до прихода в Православие, да? 

О.Макарий: 

- Это случилось ещё в 1990  году, в 1991. В 2000 году я вернулся в Россию, и меня, естественно, так сказать… направился, или направили, посоветовали. Из Москвы я уехал в Иваново, в Иванове – монастырь довольно известный, большой, женский, к тому же. 

Меня там приняли сначала как гостя, потом мне говорят: «Ну, а монахом… хочешь быть монахом?» – «Ну, как Бог благословит, чего…» Так пару раз я ответил, и мне говорят: «Ну, тебя постригают в монахи. Ты не против?» Я – не против. 

Мужчина, без дурных привычек, да ещё и с богословским образованием – прямая дорога в священство! Человек, который становится монахом – ну, практически, все… вот, особенно, по нашему времени – все, практически, мужчины, принимающие монашество, не имеющие каких-то особенных дефектов – это дорога в священство. 

И, буквально, какого там… 13 апреля меня постригли, а 9 мая я уже был иеродьяконом. А через ещё год с небольшим – уже иеромонахом. 

К.Лаврентьева: 

- А что происходило с Вами вот в этот период, когда сначала Вы –монах, потом – иеродьякон, потом - иеромонах… то есть, это – не самый типичный путь… 

О.Макарий: 

- Ну, в общем… после… 

К.Лаврентьева: 

- Это какое-то очень сильное должно быть перерождение внутри, чтобы согласиться на монашество, пойти вот этим путём… 

О.Макарий: 

- Ну, а чего же не согласиться? Мне уже было 48 лет. 

К.Лаврентьева: 

- Ну, это – не глубокая старость! 

К.Мацан: 

- Я бы даже по-другому спросил. Мы часто склонны думать, и думать не всегда оправданно, что монашество… 

К.Лаврентьева: 

- … что монашество – это какая-то жертва. 

К.Мацан: 

- … что человек жертвует чем-то – миром, свободой… 

К.Лаврентьева: 

- Своей мирской жизнью, да. 

К.Мацан: 

- … для Бога. 

О.Макарий: 

- Ну, хорошо, хорошо… Я вам скажу так. Между монашеством и браком – очень много общего. Разница идёт между монашеством и браком, с одной стороны, и безбрачием – с другой. 

Вот, монах и супруг ( супруга ) – да, они добровольно часть своей свободы жертвуют – отдают. Либо жене ( мужу ), либо – монашеской общине. А человек неженатый, не вступивший ни в брак, ни в монашество – он остаётся, так сказать, сам по себе. Вот где разница-то проходит! 

Поэтому, проживши 10 лет… 11 даже без брака – вот, на своих, так сказать, вольных харчах, как-то я понял, что… ну… настал момент уже определиться. Если я не определился в брак, значит, я определяюсь в монашество. Тем более, что и интерес я имел – заочно закончил семинарию, я всё это осознавал. 

К.Мацан: 

- Напомню, сегодня в «Светлом вечере» – иеромонах Макарий Маркиш, священник Иваново-Вознесенской епархии и глава Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ этой епархии.  

В студии – моя коллега Кира Лаврентьева, я – Константин Мацан. 

Мы прервёмся, и вернёмся к вам буквально через минуту. 

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА» 

К.Лаврентьева: 

- «Светлый вечер» на радио «Вера», уважаемые радиослушатели!  

В гостях у нас – иеромонах Макарий Маркиш, руководитель Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. В студии – мой коллега Константин Мацан, я – Кира Лаврентьева. Мы продолжаем наш интересный разговор. 

Отец Макарий! Вот, Вы сказали, что у Вас был интерес… какой-то вот внутренний интерес к монашеству. И для меня, как человека очень далёкого от монашества, и, наверное, Костя со мной согласится, для нас очень интересно понять – а что это за интерес такой? 

О.Макарий: 

- Ну, так вы-то люди-то – семейные! Что же тут удивляться? 

К.Лаврентьева: 

- Да! Но ведь среди наших радиослушателей может быть… 

О.Макарий: 

- Правильно! Ну, верно всё! 

К.Лаврентьева: 

- … кто-то, кто бы с удовольствием послушал ответ. 

О.Макарий: 

- Я знаю многих монахов, из молодых, и монахинь – девушек, среди которых я жил 8 лет, которые имели такой интерес к жизни семейной – абстрактно. 

К.Лаврентьева: 

- Ну, к семейной – это ещё нам понятно… нашему мозгу, грубо говоря! А вот к монашеской – что там? Что там, за гранью пострига, что дальше? 

О.Макарий: 

- Так… ничего особенного… совершенно ничего особенного! Никакой принципиальной разницы, а говоря таким языком, возвышенным – экзистенциальной – между брачной жизнью и жизнью монашеской нет. 

Да, человек добровольно, своим волевым актом, отдаёт себя в послушание – а послушание это есть, по существу, общение – любовь… кому? Монашеской общине. И через неё – Церкви, в целом. 

К.Мацан: 

- Звучит так утешительно! Мне рассказывали, что в «Настольной книге священнослужителя» встречается такая мысль ( сам не читал, но мне рассказывали ), что «для священников, которые не могут понести тяготы семейной жизни, существует монашество». Вы бы как вот к такой цитате отнеслись? 

О.Макарий: 

- Ну… 

К.Мацан: 

- С учётом Вашей биографии и того, что Вы только что сказали. 

О.Макарий: 

- Разная бывает семейная жизнь! Монашество – вот, мы говорим сегодня о разнице между монашеством и семейной жизнью – монашество, всё-таки, более единообразно. Монашество – более единообразно. Монастырские уставы – разные, обычаи разных монастырей – различны, но эта разница – менее существенна, чем разница между семьями. 

Потому, что мне… я же… вот, Вы меня представляли публике – я же ещё и занимаю должность Председателя епархиальной Комиссии по вопросам семьи, материнства и детства. Мне очень много приходится работать в этой области, и я вижу семьи, которые служат прямой дорогой в Небо, таким – отблеском Рая на земле, и, друзья мои, я вижу семьи, которые служат прямой дорогой в ад. И чем скорее люди с этой дороги сойдут, тем лучше. 

Всё-таки, монашество, как правило, такого разнообразия не имеет. 

К.Мацан: 

- Понятно. Отец Макарий, я бы хотел вернуться к Вашему личному пути и вот к тому моменту, когда Вы, всё-таки, вступили в Церковь и поняли, что Вы хотите креститься, и Вы крестились, и началась церковная жизнь. 

Сам по себе, этот переход или вхождение в Церковь тоже, как мне кажется, есть некий важный момент в жизни – как некий порог. Более того, часто мы говорим о том, что можно ходить в церковь, начать знакомиться с церковной жизнью, а потом, уже даже будучи формально, скажем так, «церковным», вдруг неожиданно как будто впервые себя в Церкви осознать. Как будто увидеть, что ты начинаешь прорастать в Церкви, а Церковь – в тебе. Вот как у Вас это было? Была ли эта точка? 

О.Макарий: 

- Вы знаете, она была не точкой, а таким отрезком, который был очень чётко связан в Россией. Как это, может быть, некоторым ни странно. 

К.Мацан: 

- Как это было? 

О.Макарий: 

- Выехав из Советского Союза в 1985 году, я, в общем-то, был русофобом настоящим – я не постесняюсь этого покаянного признания. Потому я и уехал из Советского Союза, и мои близкие меня в этом деле, так сказать, ещё и подталкивали. И, приехав в Соединённые Штаты, после года пребывания там познакомившись с русскими в Русской Церкви, приняв крещение в Русской Церкви, я, буквально раскрывши рот, стал смотреть на Церковь, на русских православных и всех наций – и славян, и англосаксов, и греков, и… там… кто там только ни был, и евреев – как они любили и любят, в общем-то говоря, Россию! Как они её знают! Как они её ценят! Вот, начиная с почитания новомучеников. 

Дело в том, что… может быть, наши слушатели не очень в курсе… Русская Православная Церковь за Границей причислила к лику святых, прославила новомучеников Русской Церкви совсем незадолго до моего приезда в Америку – в 1981 году. Почитание новомучеников там было… 

К.Мацан: 

- Вместе с Царской Семьёй, я так понимаю… в тот момент? 

О.Макарий: 

- … вместе с Царской Семьёй, но не исключительно с Царской Семьёй – это все, кто принял смерть за Христа в течение вот большевистской власти.  И тогда это было всё свежо. 

Вот, у меня… удивительно… я уж сейчас немножко в сторону отойду – вы поймёте, это не случайно. Я рассказал про икону новомучеников в Бостонской церкви. А она такая… ну… немножко похожа на те иконы, которые мы сейчас видим, но это – другая икона, всё-таки. Ну… иконописец известный её писал. И когда я, через 15 лет после описываемых событий, приехал в Иваново, пришёл в монастырь Русской Православной Церкви, стал там сначала просто гостем, потом и монахом, какой-то был Праздник – в честь кого-то из новомучеников Русской Церкви.  

Наша-то Московская Патриархия новомучеников причислила к лику святых гораздо позже – в 2000 году, а Зарубежная – в 1981, поэтому у нас, в Московской Патриархии, иконы ещё были не очень распространены. 

И я с огромным удивлением и радостью увидел на аналое репродукцию – цветную репродукцию той самой иконы, перед которой я стоял в Бостоне! Вот, это было… 

К.Мацан: 

- Кольцевая композиция… 

О.Макарий: 

- Совершенно верно! Да-да-да-да! 

Так вот, вот эта вот реальность России, Православной России, страдающей России, воскресающей России – это и было таким… можно сказать… топливом, может быть, для моего вхождения в Православную Церковь и движения ко Христу. 

И это всё совпало ещё, к тому же… ну… в 1987 году я крещение принял – тогда же, буквально вот, началось движение Перестройки, так называемой, и я своими глазами это наблюдал – это тоже было интересно всё. 

К.Лаврентьева: 

- Отец Макарий, такой… личный вопрос. У нас сегодня все вопросы – очень личные! 

О.Макарий: 

- А – пожалуйста! А – пожалуйста… 

К.Лаврентьева: 

-  А менялись ли отношения с Христом вот за все вот эти годы – от начала прихода к Православию, потом – с принятием священства, потом – постригом, и – много лет после пострига… являются ли для Вас отношения со Христом таким живым организмом, который… или они – вот случилась встреча с Христом, и идёт через всю Вашу жизнь сквозной линией? Главной линией? 

О.Макарий: 

- Ну… понимаете… поскольку Христос – это Бог, и Бог – неизменен… 

К.Лаврентьева: 

- Конечно! 

О.Макарий: 

- … то, значит, любые перемены, о которых мы здесь говорим – и обоснованно говорим – перемены во мне! 

К.Лаврентьева: 

- Да, меняемся мы! 

О.Макарий: 

- А раз во мне – перемены, значит, я меняюсь? Да, я меняюсь. Надеюсь, что не всегда к худшему… но иногда – к худшему. Значит, это – должно быть покаяние, должно быть какое-то исправление, направление, выправление своего пути, и это всё ориентировано, естественно, на Господа.  

К.Лаврентьева: 

- Почему я это спрашиваю… 

О.Макарий: 

- Правильно спрашиваете! 

К.Лаврентьева: 

- Отец Макарий, дело в том, что в последнее время… может быть, это просто мой круг общения, может быть… но я наблюдаю за людьми за многими, и, так или иначе, слышу – там, тут, читаю в социальных сетях, что вот: «Мне кажется, что вот в этот момент Христос мне улыбался». Или: «Мне кажется, что вот в этом момент…» – ну, вот… я как бы грешила… ну, что там… грешила в моём понимании – там, смотрела, допустим какие-то… читала какие-то статьи мирские и смотрела фильмы в Великий Пост, и совесть меня укоряла. А потом я поняла:  Христос, всё равно… как бы вот… Он – всё это одобряет, Он меня любит, и я поняла, что… типа вот… я свободна в выборе того, что я могу делать». Ну, как бы… известная фраза: «Люби Бога, и делай, что хочешь». 

О.Макарий: 

- Ну, вот и… 

К.Лаврентьева: 

- И вот, отец Макарий, я хочу понять, как не перейти вот эту грань такой… суперсвободы, которую ты сам себе уже начинаешь устанавливать? Как понять, где Христос, а где – твоё восприятие Христа? 

О.Макарий: 

- А очень хороший вопрос! Ответ – в одно слово, которое мы уже сегодня «крутили». Это слово – «Церковь». 

Архиепископ Иларион Троицкий, очень почитаемый из числа новомучеников, его статья знаменитая – «Христианства нет без Церкви». 

Действительно, это так. Если я смотрю на Христа и не вижу Церковь, которая есть – путь к Нему, которая есть Его проекция на землю – ну, я, скорее всего, ошибусь. Просто… собьюсь. Как… человек едет на машине, и у него на ветровом стекле наклеена икона какая-нибудь. Вместо того, чтобы видеть, куда он едет, он смотрит на картинку. Не надо смотреть на картинку-то – надо смотреть на жизнь вокруг себя. 

И вот, все вопросы, которые Вы задали, они очень легко разрешаются. Я, уже будучи священником, уже говорю немножко об этом деле. 

Так надо понять, где Вы правильно себя осуждали за какую-то реальную ошибку, а где Вы впадали в… 

К.Лаврентьева: 

- В самобичевание… 

О.Макарий: 

- … в какую-то глупость, простите меня, в выдумки какие-то странные, в предрассудки, в суеверия, которые Вам мешают жить. 

К.Лаврентьева: 

- Ну, у Вас ответ – чисто математика! 

О.Макарий: 

- Ну, почему… нет, я надеюсь, что у меня – ответ священника! 

К.Лаврентьева: 

- И это мне очень, действительно, нравится. Потому, что ведь очень многие из нас, в том числе – я… да не «в том числе я», а я – я говорю сейчас про себя – мы уходим в эмоциональное восприятие Церкви, Христа и Бога, и религиозной, духовной жизни. И как понять, где эмоции, а где – действительно Бог? 

О.Макарий: 

- Ну, выясняйте – конкретно выясняйте! У Вас должно быть эмоциональное, рациональное и волевое… 

К.Лаврентьева: 

- Вот… 

О.Макарий: 

- … направлено, так сказать, по трём согласующимся направлениям. Если мы…  

К.Мацан: 

- Кира начала спрашивать Вас про то, меняются ли отношения со Христом. Мне кажется, это – очень важный вопрос, я бы даже его продолжил.  

А вот… мирская жизнь, монастырь, священство – в чём Вы, уже сегодня, в церковной жизни, или как пастырь – не равны себе, вчерашнему? 

О.Макарий: 

- Ну, почему… я – меняюсь. «Не равен себе» – это как-то… отдаёт шизофренией. Ну, меняюсь… набираюсь опыта жизненного, положительного опыта. Кто его знает… жизнь никогда не идёт по прямой восходящей линии – всегда есть какие-то спады и подъёмы. Где-то я в чём-то был и неправ, в чём-то я раскаиваюсь – в каких-то ошибках своих. А в чём-то, наоборот, набираюсь знаний и практического опыта, и теоретического опыта… 

Ну, что сказать вам? Вот… давайте так вот скажем. Мне пришлось написать несколько книг, ещё в середине нулевых годов, примерно – о браке. «Уроки любви» была книга, «Мужчина и женщина» была книга, потом «Книга о браке» была, и… ну… эти книги, в основном, были… как бы сказать… апологией брака, если можно так выразиться. Апологией… проповедью, что ли, брака. И вот, прошло с тех пор несколько лет – десять… меньше – и я уже… как это сказать… не то, что я начинаю отрицать брак ( Избави Бог! Брак – это благословение Божие! ), но я вижу, какие опасности в супружеской, в семейной жизни подстерегают многих, особенно женщин, и уже… как это сказать… кто-то немножко подшутил так надо мной, но шутка очень была такая… уместная. Мне говорят: «Макарий, ты теперь пишешь книжечку «Не ходите, девки, замуж – ничего хорошего!» Вот. Ну… это не правильно, конечно, это частушка «Не ходите, девки, замуж…», но тут есть, действительно, о чём задуматься… что понять и подчеркнуть… 

Почему я так об этом говорю? Вот – меня спросили о переменах… много-много вопросов – и через Интернет, и лично – приходит ко мне, в основном, от женского пола, редко – от мужского, такого содержания: «Ну, а если брак не получается – вот это что? Это – надо? Это – обязательно? Господь этого требует, или можно жить безбрачной жизнью тоже?» Да, разумеется, можно. А кое-когда и нужно жить безбрачной жизнью, при этом – не вступая в монашеское сообщество. 

К.Мацан: 

- Вы это, в одном из Ваших интервью тоже, мне кажется, очень точно сформулировали, что человек иногда исходит из мысли «либо монашество, либо – брак», а вот есть – срединный путь. И Вы тогда, мне кажется, очень мудрый пастырский совет в этом интервью озвучили: «Не торопись – никто не гонит». 

О.Макарий: 

- Правильно… 

К.Мацан: 

- То есть, иногда просто, видимо, нужно именно не торопиться! Не закрыть для себя навсегда один путь, а просто… ну… как-то быть с Богом и ждать, пока свершится Воля Его. 

О.Макарий: 

- Конечно. Мы с Вами – мужчины, и мужчинам это обычно бывает очень спокойно – ждать. 

У меня был очень хороший друг, к сожалению, он скончался молодым. Это прекрасный был американский православный верующий – Джозеф, а в монашестве Джозеф ( неразб.) – лучший студент всей Свято-Троицкой семинарии в Джорданвилле, вообще – прекрасный человек. Он, по-моему, лет до 40 всё ждал, а потом принял монашество, стал замечательным священником, архимандритом был, наместником… или как сказать… начальником духовной миссии Зарубежной Церкви в Иерусалиме, и… к сожалению, скончался – рак, наследственная болезнь у него была – я думаю, что ещё немногим больше 50 лет ему было. 

Так вот, он и ждал! У него была сестра, которую я хорошо знаю, и она так мне всегда и говорила: «Вот Джозеф – он ждёт, он не торопится никуда». 

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»  

К.Мацан: 

- Иеромонах Макарий Маркиш, священник Иваново-Вознесенской епархии, сегодня проводит с нами этот светлый вечер. 

Отец Макарий, я хотел бы Вас спросить о тех учителях и духовных наставниках, с которыми Вы были знакомы, как-то соприкасались во встречах, будучи в Америке.  

О.Макарий: 

- Да. 

К.Мацан: 

- Ведь это – гигантская традиция православия русского в Америке. Это и отец Серфим Роуз, это Иоанн Шанхайский, это протопресвитер Александр Шмеман, это отец Иоанн Мейендорф, и… я не знаю… мы все их читаем… почитаем… 

К.Лаврентьева: 

- А Вы их знали! 

К.Мацан: 

- … да, а Вы их знали. Вот, встреча с… ну, может быть, не всех, но кого-то… с кем и какая встреча на Вас произвела какое-то впечатление и оказалась важной на Вашем пути в вере? 

О.Макарий: 

- Ну, я… сначала остановимся на тех, кого Вы перечислили. 

Значит… отец Александр Шмеман скончался до моего приезда в Америку, насколько я помню. Отец Иоанн Мейендорф – позже, но я не знал – ни того, ни другого. Почему? Всё по той же печальной причине, на сегодня преодолённой – что есть Церковь, куда я хожу, а есть Церковь, куда я не хожу.  

Наш замечательный современник, и мой почти что побратим, Александр Леонидович Дворкин, который тоже прожил в Америке 15 лет – вот он, как раз, ходил в  ту Церковь, куда я не ходил. А в ту Церковь, куда я ходил, он не ходил. И он написал книгу большую и толстую «Моя Америка» – такой… просто… роман, она и называется «биографический роман». Меня просил написать рецензию на этот роман. И я написал, и там вот отметил, что Александр Леонидович ходил в одну, а я вот – в другую… вот. Но – к счастью, поскольку можно сегодня об этом смело говорить, с усмешкой, потому, что это дело преодолено у нас сегодня – мы объединены с Зарубежной Церковью. А тогда, в 80-е и в 90-е годы – это такая была болевая точка. 

Я вспоминал сегодня отца Патрика, Бостонского священника, который сказал мне как-то удивительную фразу одну такую – болезненную, но, в то же время, очень значимую. Я его немножко поддразнивал, отца Патрика, потому, что они потом перешли в Болгарскую юрисдикцию, и теперь он – болгарский священник… еврей из Америки… в общем – вот, он – болгарский священник. 

А он говорит мне: «А ты знаешь, если бы не ссора между Москвой и Зарубежным Синодом, мы бы все были русскими». Вот, такую фразу он произнёс. 

Ну, вот, эта ссора между Зарубежным Синодом и Москвой – она преодолена. 

Теперь… Иоанна Шанхайского я, естественно, знать не мог – он скончался в… 

К.Мацан: 

- Я понимаю, но есть же наследие, есть те, кто его знает, есть дух, который витает… 

О.Макарий: 

- Верно! Совершенно верно! И я счастлив, и благодарю Господа, что и владыка святитель Иоанн Шанхайский, и отец Серафим Роуз – я их воспринял, будучи переводчиком… ну, отца Иоанна Шанхайского не приходилось переводить, но о нём воспоминания я тоже переводил с английского на русский, и с русского на английский, кажется, тоже. И Серафима Роуза тоже переводил немало.  Вышла даже книжка здесь, у нас, в Москве под таким, несколько провокационным, названием «Американский просветитель русского народа» – это вот мои переводы отца Серафима. И делал я их тоже не по своему почину, а отец Пётр Перекрёстов из Сан-Франциско – вот, он мне эти бумаги присылал с тем, чтобы я переводил с английского на русский. И отца Серафима я, естественно, очень люблю и ценю лично, и считаю его одним из своих тоже… так сказать… наставников, прямых наставников в вере. 

Тем более – вот, переходим к человеку, который непосредственно был моим духовным наставником – протоиерей Роман Лукьянов. Есть знаменитая фотография похорон отца Серафима Роуза, в 1982 году. Несут люди гроб, и вот, на первом плане, как раз, отец Роман. Он и нёс его, значит… хоронил его. 

Отец Роман был, по общему отзыву, один из самых замечательных священников всего американского русского Православия.   Во всяком случае, на Восточном здесь побережье – его люди ценили и знали, на моих глазах приезжали к нему советоваться. А я, иной раз, стоял и слушал эти разговоры. И понимаю теперь… и тогда, в общем-то, понимал… какой это был замечательный человек. 

И сегодня – я священник, и я уже даже по-священнически у него пытаюсь учиться чему-то. А иногда я даже с ним немножко спорю. Вот, какой-нибудь случай бывает, что-нибудь произойдёт, и иной раз думаешь: «Вот отец Роман бы, наверное, по-другому бы этому человеку ответил… а я – вот так вот ответил». 

К.Мацан: 

- А какие конкретно вещи из наследия отца Серафима Роуза или вот отца Романа Лукьянова, которые Вам оказались важны? У нас же есть… не знаю… цитата из такого-то святого, которая нас, в своё время, перевернула… 

О.Макарий: 

- Да, да… Вот, отца Романа я вспоминаю – что? Когда я уезжал из Америки… он-то ещё был… он скончался в 2007 году, не дожив, буквально, двух недель до воссоединения с Зарубежной Церковью, которого он очень ждал, и надеялся, и работал в этом направлении. А уезжал-то я – в 2000 году. 

И вот, он со мной прощался, и говорил: «Смотрите, – он… что-то… кажется, на Вы ко мне обращался, – смотрите, не ищите святости в людях. Ищите святости во Христе. Люди же – все разные, а свят – один Господь». И вот, я это воспринял. И когда я приехал в Россию, и попал в Иваново, и там с определёнными людьми познакомился – сразу, значит, я эту фразу и припомнил.  А потом, через пару лет, одна монахиня, с довольно трудной судьбой, мне сказала такую фразу: «Ты, Макарий, счастливый! Ты не был очарован – тебе не пришлось и разочаровываться», – в некоторых лицах, конкретных. Вот. И я благодарил отца Романа за это. 

К.Лаврентьева: 

- И тут назревает вопрос – у меня лично. А был ли у Вас неофитский какой-то период, когда, так или иначе, человек проходит очарование если не людьми, но – церковной жизнью, духовной жизнью?… 

О.Макарий: 

- Ну… было, и я могу сказать, что гибель моей семьи, пожалуй, можно отчасти на это списать. Отчасти… 

К.Мацан: 

- Гибель – Вы имеете в виду развод? 

О.Макарий: 

- Ну, да. А развод – это и есть… развод – это похороны умершего брака. Развод – это не… как сказать… не расторжение контракта. Развод – это когда уже всё – мёртвое тело лежит, и его надо похоронить. А пока оно живое, то, значит, хоронить – не надо. 

Так вот – да, конечно! Ошибки, заблуждения… которые… ну…  Вы понимаете, когда человек молодой совсем, или даже не очень совсем, в таком состоянии – неофитском – находится  в нормальных условиях – просто юноша или девушка – его учат папа, мама, священник, как-то направляют. А когда этот человек… в моём лице ( мне уже было 40 с чем-то лет ), то уже такого человека трудно «встряхануть» и направить. И отец Роман вот – никого не «тряс». Это была его особенность. Его пословица частая, его поговорка была: «Я – не старец. Что вы от меня хотите? Я – не старец!» И вот этой вот фразой ( «я – не старец» ) он намекал, тем самым говорил: «Не ищите себе старцев. Ищите Христа. Живите по-христиански, живите так, как Церковь вас учит». И вот это я стараюсь воспринять – это наследие, но иногда приходится некоторых немножко «трясти». 

К.Лаврентьева: 

- И вот в тот момент Вас «тряхануть» некому было? 

О.Макарий: 

- Ну, видимо, не помогло бы, всё равно. Отец Роман знал всегда… Были случаи, когда он кого-то и «тряс» – я это просто видел, но… он был человек очень опытный, немолодой… 

К.Мацан: 

- Но, смотрите… в продолжение тех слов отца Романа: «Не ищи святости в людях, ищи святость в Христе», – ведь отсюда, при, может быть, не вполне корректном восприятии этой фразы, один шажок до такого… превозношения, что, в принципе, людишки-то вокруг – лжецы, подлецы и так себе, а я – высокого ищу, святости. И в Церкви мы – этих же людей встречаем. Как от этого уберечься? 

О.Макарий: 

- Это – ровно наоборот. Христос и его Церковь – вот источник святости! И, прежде всего, основное будет мне слово сказано: «Даруй мне, Господи, зрети моя прегрешения…» 

К.Лаврентьева: 

- И, в продолжение Костиного вопроса, так ведь можно дойти и до того, чтобы в советах духовника начать серьёзно сомневаться: а вдруг он неправ? А вдруг он… 

О.Макарий: 

- А что Вы думаете? А Вы здесь вот говорите, так сказать, уже… ну… совершенно верные слова. 

Если взять определение Синода «О злоупотреблении в пастырской практике», 1998 года, там примерно так и сказано, что это – советы, это – советы, а решаете-то – Вы. И вот этой практики отец Роман и придерживался. 

Старец, или… там, вот… духовник в монастырском смысле – человек, который говорит Вам, что надо делать. Ну, как в армии – сержант сказал… ему – сказал лейтенант, потом – сержант, рядовой… процесс пошёл. В жизни гражданской, в жизни внемонастырской – это советы. Это – помощь, но – не контроль. 

К.Мацан: 

- Отец Макарий,  вопрос к Вам, как к священнику. 

О.Макарий: 

- Да. 

К.Мацан: 

- А у священников, у Вас, в частности, бывают сомнения в вере? 

О.Макарий: 

- Что понимать под сомнениями? Некоторый недостаток знаний, недостаток понимания, или потребность что-то узнать – ну, постоянно происходит!  

Сомнения как… знаете… может… не знаю… как у Льва Николаевича Толстого… 

К.Мацан: 

- Знаете, мне вот от одного очень уважаемого митрополита… когда его спросили об этом, он такой ответ дал: «Сомневаюсь во всём, кроме бытия Божьего». Вот. Потом он сказал: «Когда я сомневаюсь – я живой человек, всякое бывает во мне, разные мысли, разные состояния, но я понимаю, что я, как священник, всё равно должен идти и служить Литургию, несмотря ни на что. И вот это меня спасает». 

То есть, человек признаётся, что он тоже живой, и никакие сомнения, в том числе религиозные, ему – духовному лицу – не чужды. 

О.Макарий: 

- Ну, правильно, в общем-то, сказал. И бытие Божие – если раскрыть его, как вот – из семечка, то мы получим вот эту основу Церкви, эту ось. Вокруг этой оси вращается много всяких соображений… и личных соображений, и догматических, и нравственных – каких угодно.  

Здесь, если правильно взять слово «сомнение», расшифровать его как некий поиск, как необходимость поиска истины, уточнения, разъяснения и так далее – оно постоянно присуще любому нормальному человеку.  

И наоборот. Когда мне кто-то говорит: «А вот так – и всё!» – простите… откуда это следует? Надо выяснить, так ли это? И вот это именно – нормальный процесс христианской жизни. У кого угодно, я уверен, хоть от Патриарха и до любого верующего вокруг нас. Так, что тут сомнение, так сказать… сомнение присуще нам всем! 

К.Лаврентьева: 

- А можно ли позволять себе… ну… я не скажу слово «сомневаться»… 

О.Макарий: 

- А почему? 

К.Лаврентьева: 

- … да… скорее, размышлять на некоторые… ну, над какими-то евангельскими, библейскими истинами, которые лично в тебе вызывают вопрос? То есть, мы же можем бояться этого – сказать, что это, например, какая-то «лукавая» мысль, или какое-то «искушение», которое нам внушается, а можем – начать в этом разбираться. То есть… 

О.Макарий: 

- Я бы сказал, что Вы не можете, а обязаны… 

К.Лаврентьева: 

- А как понять, где копать, а где – отринуть? 

О.Макарий: 

- Копать – везде. А где – отринуть?... Ну… я бы сказал так: по результату. Вот, буквально слова Спасителя: «Узнаете по плодам». Ну, как вот… 

Знаете, я припоминаю ( здесь немножко тоже в сторону Вам покажется, а, на самом деле, это совершенно правильный образ )… У меня была знакомая – женщина, постарше меня, и она рассказывала, как она первый раз села за руль автомобиля. 

Машина с автоматической передачей – там газ нажмёшь, и она едет. Вот, она и говорит: «Я села…»  А ей было уже за 50, дрожат руки, и всё такое, рядом – инструктор. Инструктор и говорит: «Ну, давайте, езжайте, и через… поворачивайте направо, на улицу». Она говорит: «А как поворачивать?» – «Ну, так, руль, – говорит, – поверните!» А женщина говорит: «А на сколько градусов надо руль повернуть?» И вот, этот инструктор, наверное, был сильно шокирован этим вот… про градусы… 

Так вот, а как мы узнаем?  Кто машину водит, или, хотя бы, велосипед, прекрасно знают, что мы градусы не мерим, мы – смотрим… поворачиваем этот руль – и смотрим, куда мы едем. Если мы едем в столб, значит, туда ехать не надо, если мы едем по улице, значит, мы едем правильно. 

 Так вот, это и есть принцип обратной связи. Наши размышления и рассуждения, когда они нас ведут «в столб», и когда мы начинаем это ощущать и понимать ( может быть, исходя из внешних соображений, или каких-то других – принципиальных, быть может ), тогда мы понимаем – нет, это надо отринуть. Ну, а когда… Возьмите что-нибудь простое. Вот, перед нами муж сидит, мужчина. Он посмотрел на красивую женщину. Посмотрел – хорошо, смотрит. Начинает рассуждать: «А не…» – вот, тут уже не надо! Вот тут – уже не надо. Тут надо остановиться. Всё понятно! Всё ясно, всё… 

К.Лаврентьева: 

- Это очень простой ответ! 

О.Макарий: 

- Ну… он простой, но он – совершенно адекватно укладывается и в нашу религиозную жизнь. 

К.Мацан: 

- Вера – это радость. Так часто говорят верующие. 

О.Макарий: 

- Да. 

К.Мацан: 

- А какая для Вас главная радость в вере и в священстве – о чём мы сегодня говорим? 

О.Макарий: 

- Это, я думаю, каждый священник ответит вам одно и то же слово – это Евхаристия. Это – служение Литургии.  

И, чем дальше живёшь… хорошее очень высказывание… по-моему… я не помню, чьё… я думаю, что много священников или духовных авторов об этом говорили: «Служится Литургия так, как будто первый и последний раз в жизни». И я заметил, и благодарю Господа, что вот… с каждым днём, с каждым служением Литургии, вот это ощущение – оно усиливается, укрепляется. И это – очень правильно, очень хорошо.  

Единственная моя забота – донести это сознание, чувство, факт до всех остальных, кто присутствует в храме, молится и участвует в Литургии. 

К.Мацан: 

- А свою первую Литургию в жизни Вы помните?  Какая она была? 

О.Макарий: 

- К сожалению, нет. К сожалению, не помню. И тоже понимаю, почему. Потому, что обилие впечатлений, всяких дел… вот, я Вам сейчас поясню это не на священническом, а на дьяконском опыте. 

Многие наши молодые люди – мальчики, потом они растут, взрослеют… они сначала прислуживают в Алтаре… там… держат кадило, в виде крючка, или… там… что-то ещё, потом их рукополагают в дьякона – а он уже знаком с алтарём, со всем…  

 А у меня было не так. Я, грубо говоря, первый раз вошёл в Алтарь… ну… так… попросту сказать – в день своей дьяконской хиротонии. И всё было внове, и всё было трудно, всё было непонятно, всё это – непросто. А дьякон, который меня учил – всегда есть кто-то, кто лично учит и наставляет дьяконов, священников – он, так сказать, голову-то мне намыливал! И правильно делал совершенно. И вот эта вот головомойка некоторая, которая представляет собой дьяконское, а потом ещё и иерейское служение – она, по первости, немножко закрывала самую молитвенную, таинственную сторону. А потом, по прошествии годов, и… так сказать… накручивании опыта, как-то раскрывается уже таинственная сторона. 

К.Мацан: 

- Спасибо огромное, отец Макарий, за эту беседу!  

Я напомню: сегодня в «Светлом вечере» с нами и с вами был иеромонах Макарий Маркиш, глава Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. 

В студии была моя коллега Кира Лаврентьева, и я, Константин Мацан.  

До свидания! 

О.Макарий: 

- Всего доброго, друзья! 

К.Лаврентьева: 

- Хорошего вечера! 

О.Макарий: 

- До следующих встреч!