«Пушкинская «Метель». Светлый вечер с архимандритом Симеоном (Томачинским) (13.04.2017) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Пушкинская «Метель». Светлый вечер с архимандритом Симеоном (Томачинским) (13.04.2017)

* Поделиться

Гостем программы «Светлый вечер» был ректор Курской духовной семинарии архимандрит Симеон (Томачинский).

Мы говорили с нашим гостем о недавней премьере спектакля «Метель» в Малом театре, а также о духовных смыслах, которые Пушкин вложил в свое произведение.


А. Пичугин

– Здравствуйте, дорогие слушатели, в студии светлого радио приветствуем вас мы, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

– Алексей Пичугин.

А. Пичугин

– Сегодня в этой студии вместе с нами и с вами этот «Светлый вечер» проводит архимандрит Симеон Томачинский, ректор Курской духовной семинарии, кандидат филологических наук. Здравствуйте.

Архимандрит Симеон

– Добрый вечер.

А. Митрофанова

– А говорим мы про Пушкина. И меня хлебом не корми, дай про Пушкина поговорить.

Архимандрит Симеон

– Ой, я тоже люблю.

А. Пичугин

– А мы с отцом Симеоном послушаем.

Архимандрит Симеон

– Нет-нет, я тоже хочу поучаствовать, у нас сегодня...

А. Митрофанова

– Лучше я помолчу и послушаю.

Архимандрит Симеон

– Как бы литературный урок.

А. Митрофанова

– У нас есть повод для разговора: в понедельник, 9 апреля, в Малом театре была премьера постановки по повести Александра Сергеевича Пушкина «Метель» из «Повестей Белкина». Чудесная история, волшебная, прекрасная. Я думаю, что все кто ее читали в школе, отдаленно помнят, даже вот в такой далекой временной перспективе, что «Метель» помешала двум беглецам влюбленным обвенчаться. Вместо этого главная героиня, Марья Гавриловна, обвенчалась вообще непонятно с кем...

Архимандрит Симеон

– К сожалению, я думаю, не помнят. Во-первых, это в 6 классе, я вот сегодня специально посмотрел...

А. Пичугин

– В 6 классе?!

Архимандрит Симеон

– Да, представляете, что они – это 12 лет, мне кажется, рановато все-таки.

А. Пичугин

– А мне всегда вот тоже казалось, что... Я так воспоминаю периодически школьную программу, опять же благодаря нашим передачам, потому что порой приходят люди, которые связаны с какими-то произведениями, по-разному совершенно или со школьной программой. И начинаешь вспоминать, что действительно какие-то очень важные, сложные произведения, которые потом уже... Вот с «Ревизором» так было, недавно мы с кем-то обсуждали «Ревизора». И его проходят в 7 классе. А вообще понять, о чем там говорится, можно уже, когда начинаешь новости смотреть, интересоваться там происходящим...

А. Митрофанова

– Учитывая еще развязку «Ревизора», это так...

Архимандрит Симеон

– Я боюсь, что это чуть ли не со всеми произведениями литературы, что их надо перечитывать, ну на самом деле. Вот я сейчас недавно перечитал «Войну и мир» – ну, слушайте, такое впечатление, как будто в первый раз. То есть я вижу, насколько о сегодняшнем дне там говорится, какие там пласты, какие там фантастические идеи, применимые к сегодняшним реалиям и к моей собственной жизни. Ясно, что при каждом новом прочтении мы что-то новое открываем для себя. А относительно «Повестей Белкина» как раз Лев Толстой, вот я сегодня обнаружил, он говорил, что все время надо перечитывать. Он говорит, я сам семь раз перечитал, писателю надо «Метель», говорит, вообще постоянно перечитывать, представляете.

А. Митрофанова

– Она гениальная. Там этот слог, он просто какой-то невероятный. Марья Гавриловна воспитывалась на французских романах и следственно...

Архимандрит Симеон

– Была влюблена.

А. Митрофанова

– Была влюблена. Ну это же гениально! Вот этот пушкинский юмор, который там как-то вот абсолютно между строк, он не коленом в лоб, да, а как-то настолько мягко, такая тонкая у него мягкая ирония, по-моему, только он так умеет, вот такие иголочки вставлять. Как соседи приезжали в дом Гаврилы Гавриловича Р** там поиграть в винт, чего-то там еще поделать, а некоторые посмотреть на его дочь Марью Гавриловну – стройную, бледную и семнадцатилетнюю девушку. Ну это же прелесть просто!

Архимандрит Симеон

– Отлично, да, прекрасно.

А. Митрофанова

– Я даже это помню, понимаете, потому что ну такой текст, он настолько вкусный...

Архимандрит Симеон

– Но я бы все-таки на первое место здесь поставил бы сюжет. Все-таки именно в этом произведении это просто триллер. Триллер реально. Мы сейчас, когда смотрели постановку, я очередной раз поразился: ай да Пушкин! То есть это держит тебя в напряжении. Хотя я-то уже знаю все, а там большая часть зала, вот вы говорите, в школе все проходили, но это забывается же.

А. Митрофанова

– Я согласна.

Архимандрит Симеон

– Тем более он такой сложный, навороченный. Там Пушкин просто виртуозно это все разложил, и получился триллер, который ты до последнего момент не знаешь, как это вообще. Там самый финал, наконец, раскрывает все карты, что называется.

А. Пичугин

– А я благодаря нашей с вами сегодняшней программе, когда вчера готовился, в первый раз в жизни посмотрел фильм 64-го или 66-го года. В моем любимом родном Суздале снимался, оказывается. И вот эти виды, даже как, «Метель» я помню и перечитывал ее вчера, естественно, но я помню прекрасно и без этого. А вот фильм я уже не помнил или не смотрел вовсе, видимо, а вот эти родные уже совсем, до боли знакомые пейзажи 64-го года – вот это у меня было откровение.

Архимандрит Симеон

– Мы, кстати говоря, в нашей постановке в Курске, которая изначально была два с половиной года назад, мы использовали фрагмент этого фильма. Как раз, когда, ну собственно это была такая же литературно-музыкальная постановка, но там были некоторые видеовкрапления. И вот, в частности, мы брали фрагмент из фильма – венчание, которое там без слов в самом фильме происходит. На большом экране выключался свет в ходе вот нашего действия, и как раз шла демонстрация вот этого фрагмента венчания, а наш хор на этом фоне пел вот эти замечательные венчальные песнопения: «Положил еси на главах их венцы...», с зажженными свечами. И так, конечно, очень получилось впечатляюще.

А. Митрофанова

– Мы сейчас вернемся к триллеру. Давайте несколько слов скажем о самой постановке в Малом театре, что это за идея такая. Потому что я же была у вас на пресс-конференции, слушала и ваше там выступление. Вы имеете к этой постановке отношение.

Архимандрит Симеон

– И ничего не поняли, да?

А. Митрофанова

– Нет, я все поняла, я просто хочу, чтобы... Нет, ну как, слушайте, когда я говорю, что все поняла, это настолько самонадеянно. Извините, пожалуйста. Расскажите: кто инициатор, какое вы к этому отношение имеете? И какова задумка вот дальнейшая, да, как развиваться будет вот эта тема?

Архимандрит Симеон

– Ну история такая. Мы уже с вами как-то беседовали, что в нашей семинарии вот эта культурологическая направленность, в Курской семинарии она имеет особое значение. Мы стараемся посредством культуры – то есть кинематографа, литературы, музыки и других видов искусства как-то вот раскрывать наши христианские смыслы. Потому что через именно вот эти культурные феномены, в живых образах это гораздо понятнее, особенно современному человеку. И вот у нас была такая два с половиной года назад постановка в наш актовый день в Курской семинарии, как раз по «Метели» Пушкина. Учитывая, что это было столетие со дня рождения Георгия Васильевича Свиридова, который уроженец Курской земли, соловьиного края, это все очень актуально звучало. И мы вот объединили собственно чтение Пушкина художественное со свиридовским циклом, который у нас исполнял Русский каменный оркестр наш любимый, во главе с нашим маэстро Сергеем Григорьевичем Проскуриным. Он, кстати, у нас преподает в семинарии тоже историю музыки. И вот была такая это литературно-музыкальная постановка, это не спектакль в собственном смысле слова – и, в общем-то, в этом как бы наша идея. Ну и не то, что мы это придумали, мы знаем, что в XIX веке было очень популярно, все лучшие произведения вначале читались на публике. И сейчас, кстати говоря, я слышал, что вот многие актеры такие знаменитые ездят по стране именно с литературным чтением. Сейчас, в общем-то, это такой модный формат, можно сказать...

А. Пичугин

– Ну это из моноспектаклей уже перерождается в наше время.

А. Митрофанова

– Ну нет, моноспектакли это немножко другое. А здесь речь идет об именно чтениях. Я вот знаю, например, была в Еврейском культурном центре, там Михаил Ефремов совершенно потрясающе читал «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». До сих пор просто прямо вспоминаю с таким внутренним смехом счастливым.

А. Пичугин

– Ну это давно было.

А. Митрофанова

– Это очень вкусно. Ну так, да, довольно давно. Но я знаю, что это не единичный опыт.

Архимандрит Симеон

– Да, но это как раз здорово, когда читается оригинальный авторский текст. То есть мы же что, мы хотим приохотить к чтению, вернуть очарование книги, не за счет игры актерской, не за счет вот именно самой постановки, внешних эффектов, да, а за счет самого текста. Что когда зритель или слушатель говорит: ох ты, ничего же себе! как хочется перечитать! – вот что, вот в чем цель. Поэтому минимально актерская игра сведена к минимуму, извините за тавтологию. Но тем не менее у нас в Курске участвовали тоже серьезные актеры – там Дмитрий Певцов в главной роли, в роли Бурмина выступал, и другие там известные актеры из Москвы приехали. И наш Русский камерный оркестр. И потом после была, конечно, феерическая постановка, она есть в ютьюбе, кстати говоря. Я вот ее пересматриваю и, конечно, поражаюсь, как это все сложилось, удивительным образом. И мы потом хотели, конечно, повторить, ну не в том же виде, естественно, а что-то подобное сделать на какой-то уже большой площадке, в Москве. И вот как раз фонд «Настоящее», эта идея понравилась членам фонда, и потому что они, фонд собственно призван именно поддерживать культурные образовательные проекты и, в общем-то, это прекрасно вписывается в его концепцию. И вот решили, договорились с Малым театром о такой постановке. И конечно Малый театр сделал совершенно иное, даже нельзя сравнивать, это совершенно другие вещи. Хотя я не говорю, что что-то лучше, что-то хуже, просто совершенно по-другому. Да, у нас, например, был больше акцент именно на музыке Свиридова, она вот звучала как-то ярко у нас, отдельное какое-то место. Потому что здесь, в постановке Малого театра все-таки больше фоново звучала музыка Свиридова, я не знаю, вы обратили внимание или нет. Там на ней порой и тексты звучат, на ее фоне, на фоне этих музыкальных номеров. А у нас это было все-таки так акцентировано: если романс звучит центральный, вот это песнопение, центральный музыкальный номер, то на его фоне нельзя ничего говорить, это само, наоборот это доминирующая музыкальная тема, которую мы повторяли еще в двух других романсах, которые главные герои исполняли. У нас похожие музыкальные темы: та-та-та-та... И вот это, конечно, выглядело фантастически. А вот Малый театр больше уделил, тоже это литературно-музыкальная постановка, это чтение пушкинского текста с минимумом игры. То есть там, когда, вы помните, Бурмин падает, говорится, что Бурмин упал на колени, но он не падает на колени реально, актер, это говорит автор.

А. Митрофанова

– За автора там Василий Бочкарев, а за Бурмина Игорь Петренко.

Архимандрит Симеон

– Да, конечно, прекрасно сыграли все. Более, конечно, драматично и театрально. Здесь были и костюмы, и фантастические декорации. И я считаю, что великолепная находка вот с рисунками Пушкина. Не знаю, как вот вам понравилось, но на меня огромное впечатление произвело.

А. Митрофанова

– Надо слушателям нашим пояснить: речь идет о таком визуальном сопровождении, графическом, как это правильно сказать, графическая анимация, наверное, так, да?

Архимандрит Симеон

– Там на экране, да, которая.

А. Митрофанова

– По мотивам рукописей Пушкина и его рисунков, зарисовок. Он же еще и рисовал потрясающе, с юмором и все. И там Наталья Николаевна у него такая, в разных позах изображена, с ресничками опущенными, с ресничкам поднятыми. Ну вот, короче, опять молодец. И там было это использовано.

Архимандрит Симеон

– Да. И как раз прямо на наших глазах рождается этот рисунок, то есть вот как будто сидит человек, Пушкин опять-таки, и вот прямо на наших глазах его создает. Это здорово, конечно. Это современно, я думаю, это и молодежи это очень нравится. И это опять-таки и визуализация, которая нужна, конечно.

А. Митрофанова

– Единственное, что, конечно, поскольку я была на этой постановке, вот как раз на премьере, я-то тоже наблюдала за реакцией зала. Я этот текст более или менее знаю, потому что как раз нахожусь в том выгодном положении, что в силу того, что немного преподаю в институте как раз литературу, я перечитываю периодически «Повести Белкина» и испытываю от этого ну невероятное удовольствие, то есть раз в год я это проделываю. И знаю этот текст неплохо, знаю, что вот здесь вот так, то есть те моменты его какие-то вот сильные, где вот эта вот самая мягкая ирония проступает пушкинская. Вы знаете, у меня было ощущение, что со сцены это не звучало.

Архимандрит Симеон

– Да?

А. Митрофанова

– Мне было так жаль. Но это такое мое, чисто субъективное, личное, знаете. Потому что знаю, что большинству зрителей очень понравилось.

Архимандрит Симеон

– Да, я бы не согласился. Мне кажется, пушкинский текст все-таки здесь присутствует. Я даже все время пытался себя поймать на мысли: а это действительно пушкинский или что-то переделали? И потом даже заглядывал, но нет, все действительно было по тексту. И более того, я бы хотел сказать, что я тоже много раз перечитывал «Метель», но все равно что-то новое находишь вдруг неожиданно, да, вот какие-то, вот например, совсем недавно вдруг обнаружил, что мне казалось, ну что этот Владимир так резко он остыл к своей пассии, он-то вроде приехал, ничего не увидел, ничего не понял...

А. Пичугин

– Но он же узнал потом.

Архимандрит Симеон

– Да, а он к священнику же попал...

А. Пичугин

– Ну конечно, и священник-то сообщил, что венчание-то произошло.

Архимандрит Симеон

– Да, но там это одной фразой сказано, и можно мимо проехать, вот как я.

А. Пичугин

– Мне кажется, это сразу понятно. Потому что священник, наверное, не стал вдаваться в детали, с кем конкретно обвенчали, и что она сказала: не тот, не он – уже там после...

А. Митрофанова

– Так, коллеги, мы сейчас с вами уже уходим в такие детали этого произведения, что... А давайте сначала слушателям напомним кратко, да, все-таки содержание, про что «Метель».

А. Митрофанова

– Архимандрит Симеон Томачинский, ректор Курской духовной семинарии, кандидат филологических наук, сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы говорим про повесть Александра Сергеевича Пушкина «Метель». Отец Симеон, напомните, пожалуйста, краткое содержание.

Архимандрит Симеон

– Ну вот я сказал, что это триллер, да, триллер очень трудно рассказывать. Ведь Пушкин так закрутил, чтобы до самого последнего момента никто не понимал, в чем собственно фишка. Поэтому, конечно, хотелось бы эту интригу сохранить. Но все же, да, сюжет такой, если его выпрямить, убрать все эти фигуры умолчания, которые у Пушкина, да, что вот молодые люди полюбили друг друга, она начиталась французских романов, у них такая романическая любовь. Родители против, потому что жених бедный, и поэтому влюбленные решают тайно сбежать в соседнюю церковь, ночью обвенчаться и потом уже пасть к ногам родителей, которые, несомненно, дадут свое благословение.

А. Митрофанова

– Многие планы побегов были отвергнуты, – там так эта нагнетается обстановка в тексте.

Архимандрит Симеон

– И тут вмешивается Промысл Божий, как я это называю. Потому что, конечно, метель – я вот специально перед этим прочитал, кстати говоря, несколько уроков школьных, как это преподносится, и везде вот такое все-таки непонимание. Там вот эта метель представлена как некий рок, как некая вот безличная сила природы или случай, который человека вот ведет куда-то, ну в данном случае к хорошим последствиям. Но здесь-то вся соль пушкинского произведения именно в том, что это не безличная сила, а что это Господь Бог, Его промысл, действующий в данном случае через метель, и это очевидно, да, что Он им мешает, выполнению вот их преступного, можно сказать, замысла – это слова Пушкина, что молодая преступница.

А. Пичугин

– Ну а с другой стороны, мы же очень любим все время, тоже из школьной программы идет: что хотел сказать автор. Может, автор-то и не подчеркивал Промысл Божий. Я-то как раз, мне в той истории всегда было жалко, что они не обвенчались – он не уехал бы на войну и не погиб там.

Архимандрит Симеон

– Нет, ну они именно и не обвенчались, потому что бы их брак не был бы успешным, судя по...

А. Пичугин

– А кто же, неизвестно. Ну опять же это мы за Пушкина сейчас пытаемся ответить.

Архимандрит Симеон

– Но дело в том, я объясню. У Пушкина есть судьба, да, как некий рок и стечение обстоятельств. Но он как раз противопоставляет, он не называет, конечно, Промысл Божий. Пушкин все-таки это великий художник, и он все делает очень тонко и не в лоб.

А. Митрофанова

– Топором не работает.

Архимандрит Симеон

– Но кто у него говорит, вспомним, про судьбу? Говорят родители, которые уже, когда наша дорогая Марья Гавриловна уже в лихорадке после неправильного венчания лежит, в бреду свои секреты открывает, как она любит Владимира этого, прапорщика бедного. Они говорят: ну что же, от судьбы не уйдешь, да, суженого конем не объедешь.

А. Митрофанова

– Жить не с деньгами, а с человеком, и прочее и прочее. Как там, народные мудрости, да, по-моему, народные мудрости, которые утешают нас в момент, когда...

Архимандрит Симеон

– Когда нам нечего сказать.

А. Митрофанова

– Когда нам нечего сказать.

Архимандрит Симеон

– Совершенно верно. Ну у Пушкина это лучше сказано. Да, так вот именно противопоставление: вроде бы уже родители-то согласились, понимаете. А Промысл Божий судил иначе. То есть здесь есть и еще несколько моментов, я специально их подчеркнул себе, где вот судьба как некая безличная сила, она у Пушкина противопоставляется другому стечению обстоятельств. Но самое интересное, что ведь Промысл Божий не является каким-то неотвратимым таким, да, явлением, которое вот человека обязательно приведет к какой-то цели. Здесь именно, в этом произведении, в «Метели», самое центральное, на мой взгляд, то, что соучастие человека должно быть в этом замысле. И собственно, ну мы должны, да, наверное, все-таки довести до конца сюжет.

А. Митрофанова

– Повествование, да. Потому что уже новые вопросы рождаются, о Промысле.

Архимандрит Симеон

– Да, так вот, значит, они должны ехать на ночное венчание. С невестой все в порядке, за ней тройка приехала, привезла. А жених вот из-за этой метели, неожиданно поднявшейся, сбился с дороги и попал уже туда, куда надо, совсем близко в храм, куда он надеялся за 20 минут добраться, он попал только утром уже, когда все закончилось давно. А что закончилось? Другой совершенно человек, тоже военный...

А. Митрофанова

– Внезапно.

А. Пичугин

– Но это только в конце выясняется.

Архимандрит Симеон

– Он тоже сбился с дороги, причем...

А. Митрофанова

– Внимание: сейчас будет спойлер.

Архимандрит Симеон

– Да, так вот, он ехал вообще по своим делам, и вообще хотел эту метель переждать. Но вот его что-то толкнуло, как он сам потом рассказывал, в конце, что-то его дергало, и он в эту метель поехал – для чего? Для того, чтобы оказаться в храме в полночь, и чтобы его, приняв за жениха, обвенчали с незнакомою ему невестой. Как он впоследствии об этом говорил, вот мое такое преступное ребячество или как это он примерно в таких словах выражал. И немедленно после этого он уехал, забыл вообще, что за станция. Он там спал, лакей его впоследствии умер. И вот остались наши двое обвенчанных героев, Марья Гавриловна и Бурмин, которые друг о друге не знают, кто они. Но тем не менее вот здесь, мне кажется, главный собственно христианский смысл этой повести в том, что они хранят верность человеку, которого они видели один раз, случайно с которым были обвенчаны. И, казалось бы, ну что, ну ошибка, ну мало ли что бывает в жизни, что мы теперь должны упереться и из-за того, что нас обвенчали неизвестно с кем, его ждать всю жизнь? Притом что у Марьи Гавриловны миллион женихов и поклонников, Бурмин тоже весь из себя такой офицер, с интересной бедностью и, в общем, тоже...

А. Митрофанова

– С интересной бледностью, да.

Архимандрит Симеон

– И тоже, видимо, дамы пачками на него вешаются. С какой стати, собственно, да? Мы вот сейчас говорим, какие у нас сейчас сложности с браком, да, кризис жанра, что называется, распадаются. Недавно обсуждали у нас там, в Курской области, что столько же разводов, сколько и браков, представляете? То есть катастрофа. То есть люди, которые сознательно венчаются с человеком, которого они любят, которого они знают, и все равно это их не останавливает от развода.

А. Митрофанова

– Мне кажется, здесь это, знаете, это уже некий результат, вот то, о чем вы говорите. А просто у нас нет навыка строить отношения. Нам кажется, что это некая данность, наверное, я не знаю, но что вот поженились, а дальше, как в сказке, видимо, должно быть: жили долго и счастливо и умерли в один день. Но особенность-то в том, что это такая очень важная и кропотливая постоянная работа.

Архимандрит Симеон

– Да, конечно, естественно. Но все-таки и изначально отношение уже другое, понимаете. То есть для них вот эта, мне кажется, семейная мысль, которая, считается, что для Толстого она самая главная, а вот для Пушкина она была не менее важна и вот он здесь ее именно выразил. И так же, как в «Евгении Онегине»: я другому отдана и буду век ему верна. Неважно, какие у меня там чувства к Онегину, неважно там, насколько он мне привлекателен, а мой муж там меня по каким-то параметрам – это абсолютно уже уходит на второй план. Есть долг превыше, да, есть верность – все. Вот для Пушкина это, конечно, имеете огромное значение. И именно в «Метели» он показал, что благодаря вот этому подходу, что они хранили верность неизвестно кому, да, просто потому что ну так Господь судил, что вот так получилось, что их обвенчали.

А. Пичугин

– Ну там не совсем понятно, насколько он там хранил верность.

Архимандрит Симеон

– Почему? Понятно абсолютно. Нет, он говорит: я несчастнейший человек.

А. Митрофанова

– Да.

Архимандрит Симеон

– Я женат. Я не могу вас, кого я люблю, я не могу вам сделать предложение, потому что я женат. И все.

А. Митрофанова

– Леша имеет в виду другое, не обязательно верность подразумевает, что...

А. Пичугин

– Предложение.

А. Митрофанова

– Никому другому он не сделает предложение. Ну это в наше время так. Я думаю, что в пушкинское время с этим все-таки было...

А. Пичугин

– Ой ли? Да ладно!

А. Митрофанова

– Ну во всяком случае, как тебе сказать, было некое, ну в общем и целом в средней температуре по больнице отношение к таким вещам было иным.

Архимандрит Симеон

– Нет, ну всякое, конечно, бывало, понятно. Но из самого образа Бурмина видно, что он не такой человек, да, что действительно он тогда, когда его обвенчали, это был ветреный, легкомысленный, как он сам себя оценивает, юноша. Ну не совсем юноша уже, да, если ему сейчас 26, тогда ему 23 было. Но теперь он совершенно это все переоценил и он по-другому к этому подходит.

А. Пичугин

– Полковник в 26 лет – хорошо.

Архимандрит Симеон

– С петлицей, с Георгием в петлице

А. Митрофанова

– Да, герой войны с ранением.

А. Пичугин

– Но это война 12-го года все-таки, конечно.

А. Митрофанова

– Да, война 12-го года, там и сказано.

А. Пичугин

– Нет, я к тому, что Георгия, конечно, война 12-го года принесла вместе с полковником, поэтому...

Архимандрит Симеон

– Мы так, по-моему, до конца сюжет и не рассказали.

А. Митрофанова

– Расскажите, пожалуйста.

Архимандрит Симеон

– На чем мы остановились?

А. Митрофанова

– Остановились на том, что вот они, двое людей, обвенчанные и не знающие друг друга, и вообще впервые в жизни друг друга увидевшие, дальше они рассыпались по свету и...

Архимандрит Симеон

– Да, и через три года они, не зная друг друга...

А. Пичугин

– Папенька Марья Гавриловны умер.

Архимандрит Симеон

– Да, и она осталась богатой наследницей. Тем не менее она всех отвергает, всех женихов.

А. Пичугин

– Живет памятью о Владимире.

Архимандрит Симеон

– Да. Ну и вообще, что, она обвенчана – все, до свидания, все свободны. И вдруг появляется Бурмин, который ей необыкновенно интересен, который ей нравится, в которого она влюбляется опять-таки. И соответственно Бурмин тоже, как мы видим, испытывает к ней самые горячие чувства. Но он говорит, что я женат, да, и никогда не могу вас назвать своей женой. И она говорит: как интересно, продолжайте дальше. Потому что она говорит, я тоже, когда он только ей заявил, что я не могу назвать вас своей женой. Она говорит: а я тоже не могу вступить в брак. Да, то есть понимаете, они оказываются в схожей ситуации...

А. Митрофанова

– Так это были вы?! Вы не узнали меня...

А. Пичугин

– Как говорил отец Александр Шмеман, расставляя оценки русским писателям на знание церковных реалий, пятерку у него только Чехов получил. Пушкин, у него там чего-то около двойки было...

А. Митрофанова

– У Пушкина по всем предметам двойки почти, кроме русского языка и словесности.

А. Пичугин

– И уже во второй половине XX века он еще одну схлопотал.

Архимандрит Симеон

– Здесь особо я не увидел каких-то...

А. Пичугин

– Так я к тому, что если так посмотреть с церковной точки зрения: два человека, венчавшиеся в анабиозе абсолютном: один – это была шутки ради, вторая вообще не понимала, что происходит и что она делает – о каком таинстве вообще совершившемся можно говорить?

Архимандрит Симеон

– Ну там Пушкин делает намеки, что, так сказать, недаром это все произошло.

А. Митрофанова

– Во-первых, недаром, Господь мог покрыть. А во-вторых, это было тайное венчание. Я вот, например, я же родилась, когда еще как-то когда детей крестили, то делали это нелегально.

А. Пичугин

– Ну или легально, со всеми бумажками и справками.

А. Митрофанова

– Никаких ни бумажек, ни справок, ничего. Толпа орущих младенцев. И священник один на всех, который там побыстрее бы все успеть и закончить, пока не пришли соответствующие органы и не обнаружили. Ну вот примерно так. Так что, в общем, и кто там в каком состоянии, да кто посмотрит – тайное венчание.

Архимандрит Симеон

– Нет. Ну а потом что, ведь приехал жених, и он его спрашивает, священник: прикажете начинать? Священнику говорит: начинайте. Ну а что собственно такого-то.

А. Пичугин

– Священнику заплатили денег, там же он говорит, по крайней мере, в версии фильма там, по-моему, в тексте-то нет, что какая ему разница, ему денег заплатили, так и вперед.

А. Митрофанова

– Нет, у Пушкина этого нет.

А. Пичугин

– Ну а в советском фильме есть.

Архимандрит Симеон

– Ну они не могли, да, упустить такую возможность. Ну а формально, что там же были свидетели со стороны жениха, они же не сказали, что не тот жених приехал. Со стороны невесты тоже никто никаких протестов не вызвал. Только когда они должны были поцеловаться: «Ой, не он, не он!»

А. Пичугин

– Ну она была в анабиозе...

А. Митрофанова

– Закричала бедная Марья Гавриловна.

А. Пичугин

– А свидетели, все эти окрестные помещики, они вообще все это как приключение воспринимали: класс, это можно вспомнить, как это было 10 лет назад, когда мы еще на действительной службе находились.

Архимандрит Симеон

– Так вот тем более, для меня это еще более яркий показатель вот все-таки очень серьезного отношения к таинству со стороны тех, кто в нем участвовал, что казалось бы, действительно формальные нарушения какие-то были: а мы не поцеловались – не считается, это прочерк, значит, таинства не было. Ничего такого они себе сами не сказали. А у нас, извините, сейчас даже, скажем, безвестное отсутствие супруга или супруги в течение каких-то лет считается достаточным поводом к расторжению брака. А они были не так настроены. То есть мне кажется, что именно вот их настрой и их глубоко серьезное отношение к таинству венчания, к тому, что ну вот так Господь их соединил, оно и дало вот это чудо.

А. Митрофанова

– Вот эта встреча.

Архимандрит Симеон

– Да, оно и принесло. Если бы этого не было, то не свершилась бы вот эта замечательная история, понимаете. Мне вот, кстати, «Ирония судьбы» здесь вспоминается, наш этот любимый...

А. Митрофанова

– Согласна с вами абсолютно.

А. Пичугин

– У нас маленький перерыв, продолжим через минуту. Напомню, что архимандрит Симеон Томачинский, ректор Курской духовной семинарии, кандидат филологических наук, здесь, в этой студии. Мы говорим о пушкинской «Метели» в разных ее аспектах, и как о произведении, о постановке театральной и кинематографической. Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин через минуту снова в этой студии.

А. Митрофанова

– Еще раз добрый «Светлый вечер» вам, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова. И напомню, в гостях у нас архимандрит Симеон Томачинский, ректор Курской духовной семинарии, кандидат филологических наук. И мы говорим об одной из повестей Пушкина, которая называется «Метель», входит в цикл «Повести Белкина». В школе все проходили, читали, наверное, многие благополучно забыли, поэтому сейчас отец Симеон виртуозно нам напомнил краткое содержание. И вы знаете, поскольку вы неоднократно уже словосочетание «Промысл Божий» употребили, мне бы хотелось, чтобы вы чуть подробнее расшифровали, что же все-таки здесь имеется в виду. Вы говорили, что это не то же самое, что рок. Вот «куда ведет нас рок событий» – не про это. Промысл Божий – это история про другую силу, учитывающую волю человека. А как это работает?

Архимандрит Симеон

– Ну это тайна, на самом деле это во многом тайна. Ну есть определение, мы знаем из катехизиса, кстати, прекрасное определение Промысла Божия: непрестанное действие всемогущества, благости и премудрости Божией, ну и так далее. Но вся история в том, что для того, чтобы сбылась, чтобы душа сбылась, да, как Цветаева говорила, для того, чтобы все рифмы получились, и все действительно стало прекрасным произведением, нужно соучастие человека. То есть Бог не может без нас творить чудеса в нашей жизни, не может без нас вести нас ко спасению.

А. Митрофанова

– То есть вот когда говорят: на роду написано – это не про христианство?

Архимандрит Симеон

– Ну это такое, вот те самые народные поговорки, которые Пушкин иронически упомянул, они полезны бывают в каких-то случаях, они частично объясняют какую-то картину мира. Но в реальности мы видим, что промысл Божий, он, конечно, о каждом человеке есть, да, потому что Господь всем хочет спасись, как мы знаем из Писания. Но если человек сам идет против рожна, да, как апостолу Павлу было сказано, да, куда ты против рожна, то собственно он может и сломать этот замысел. Это великое произведение может не состояться. И история его жизни, может быть, станет скучной и такой заурядной. И как мы видим в «Метели», все ведь могло по-другому случиться. Они могли, любой из них мог сказать: ну и все, забудем про этот эпизод, тем более что так много нестыковок: не поцеловались там, священник тоже мздоимец и прочее. Можно было много чего сказать.

А. Пичугин

– Нет, почему он мздоимец, там, с другой стороны, ему какая разница, во сколько таинство совершать, среди ночи или в двенадцать дня.

А. Митрофанова

– Ну дело даже не в этом. Дело в том, что за другого человека она, то есть это подмена, подлог и так далее.

А. Пичугин

– Нет, священник мог вообще не понять, что происходит. Они могли быть похожими.

А. Митрофанова

– Есть масса причин, у которых...

А. Пичугин

– Да уж что там, родители не хотели ее, чтобы они венчались. Но это тоже не велико препятствие, если уж два человека взрослых...

А. Митрофанова

– Ну на самом деле препятствие. Ну здесь дело даже не в этом, дело в том, что при желании можно было найти массу причин, по которым это венчание засчитать, как недействительное.

Архимандрит Симеон

– Конечно.

А. Митрофанова

– Но они этого не сделали.

Архимандрит Симеон

– То есть они это осознали действительно, как руку Божию. Собственно все участники, даже Владимир. Он же тоже мог зачесть этот как недействительное. Ну на самом деле. Ну хорошо, священник ему сказал: я там их обвенчал. Но против воли там невесты, он бы выяснил, да, раз к нему присылают приглашение родители уже с благословением на брак. Он же мог бы тоже сказать, что это недействительно. Но он так не сделал.

А. Митрофанова

– Вот к Владимиру, кстати, у меня очень много вопросов.

Архимандрит Симеон

– Претензии, да. Какие?

А. Митрофанова

– У меня не претензии, у меня вопросы. Если ты любишь женщину, если ты уже продумал этот виртуозный план побега и тайного венчания – там же сказано, что многие планы были отвергнуты, в итоге остановились вот на этом. Ты что так быстро отступаешься? Ты хотя бы выясни, это недоразумение, может быть, действительно произошло какое-то, попробуй исправить. Ну что же, вот: ах нет! – все как это, какое-то есть выражение, которое объясняет это состояние. Ну в общем, ушел, хлопнув дверью, условно говоря.

Архимандрит Симеон

– А мне как раз и кажется, что он увидел в этом руку Божию. Вот в этой метели, да, которая не давала ему идти. Там же это же в таких выражениях Пушкин описывает. Просто вот как препятствие, и отвело его. Ведь все-таки ему 20 минут оттуда было, ну невозможно было так далеко уйти...

А. Митрофанова

– В трех соснах, да, заблудился.

Архимандрит Симеон

– Да. Он не просто даже, здесь не столько даже дело в том, что ему священник сказал, что он кого-то обвенчал, сколько в том, что он увидел, что это было неправильно, что Господь его отвел. Вот эта метель, это не некая безличная сила, которая вдруг там стихия, природа как-то непонятно почему. А почему она невесте разрешила прийти в храм? Ну хорошо, она на тройке, но неважно. Мне кажется, для него первично было, его отказ от своей возлюбленной, от своей невесты заключался именно в том, что он увидел: нет на то воли Божией.

А. Митрофанова

– Но он там так ответил, что ноги его больше не будет в этом доме. Просит его забыть, прощайте навсегда, трам-пам-пам. Человек, который понимает, что это Промысл Божий, он, мне кажется, в таких резких выражениях все-таки не обозначает свое решение.

Архимандрит Симеон

– Ну мы по-разному все выражаемся. Потом ну ясно, что мы сейчас излагаем в таком уже более христианском смысле, да, мы как бы язык вот этот поэтический, художественный, переводим уже на уровень каких-то ну понятий, да, христианских, на уровень объяснений и, естественно, какие-то потери есть вот в таком переводе. Я поэтому, в общем-то, часто против таких раскладываний по полочкам. Но с другой стороны, а как иначе объяснить, да.

А. Митрофанова

– Я просто, когда читаю этот текст и вот эти строки, я чувствую в этом самом Владимире скорее не то, что вы говорите – вот этот Промысл Божий, его приятие, а обиду, что вот он: ах так! вот он узнал – ах так! и решил, что там прощайте навсегда, карету мне, карету! И ушел в итоге на войну, и погиб, и все, вот, понимаете, и вот теперь оплакивайте меня. То есть понятно, что он непреднамеренно погиб, естественно. Но вместе с тем вот его уход вот такой, он выглядит как демонстрация некая, с моей точки зрения...

Архимандрит Симеон

– Да, но вот я поэтому и думаю, что их брак не был бы успешным.

А. Митрофанова

– А вот это возможно, кстати.

Архимандрит Симеон

– Они бы увидели, что все-таки она была совершенно другой, Марья Гавриловна, что как бы он не соответствует ее уровню. Ну не то, что она там выше там, но просто...

А. Митрофанова

– Просто они разные, так бывает.

Архимандрит Симеон

– Да, и это было такое увлечение. Она бы по-другому и не могла понять, что это не ее. Ведь очень трудно разобраться. Особенно мы же видим, какая ситуация: тут запрет родителей, это фактически эти Монтекки и Капулетти, Ромео и Джульетта. То есть надо добиваться, брать крепость, там и, естественно, невеста тоже, чем больше препятствий, тем больше это подогревает их желание.

А. Митрофанова

– А он берет и обижается. Ну ладно, о’кей, хорошо, что поделать. Да, согласна.

Архимандрит Симеон

– Ну на Промысл Божий тоже обижаются люди. Да, вот человек там хочет быть директором, например, компании, а там бодливой корове Бог рогов не дает – еще из этих, из коллекции наших выражений. Не становится он директором компании – обижается: вот что я не директор компании?

А. Митрофанова

– Потому что ну как: работай над собой, бери свою судьбу в свои руки. Ну что же такое-то, зачем же обижаться, не знаю.

Архимандрит Симеон

– Ну вообще это хорошо, когда каждый образ, он, может быть, немножко по-разному мы на него смотрим, и что это абсолютно нормально, целое такое пестрота мнений и совершенно разные оценки, собственно, так как мы людей оцениваем. Мы же по-разному их можем, одного и того же человека, каждый, что называется, со своей колокольни. Поэтому у Алексея тоже какая-то своя позиция.

А. Пичугин

– Да, вот моя позиция как раз такая, что мы слишком сейчас глубоко пытаемся решать за Пушкина, что же он хотел этим сказать. Вот мы уходим все вглубь произведения. Мне кажется, что сам Александр Сергеевич, он как-то более поверхностно что ли относился к подобного рода сюжетам, даже в своем творчестве.

Архимандрит Симеон

– Абсолютно не согласен.

А. Пичугин

– А я знал, что Вы не согласитесь.

Архимандрит Симеон

– Во-первых, «Метель», она первоначально ее сюжет был более линеен – это же есть его там черновики и так далее, и более таким плоским выглядел. А вот именно триллер получился уже в самом конце. И Пушкин, надо сказать, он и в стихах, и в прозе, он относился очень к каждому слову, там каждое слово на своем месте и каждая деталь. Я вот почему говорю, что неожиданно я там как-то обращаю внимание на какие-то вещи, которые я там пропускал раньше. А они оказываются значимыми, знаковыми, они для понимания образа оказываются принципиальными. Именно поэтому вот важно изучение такое очень серьезное, доскональное текста. И любая наша интерпретация, она именно от текста должна идти. Она не может просто быть, ну она может и от своего опыта, конечно, быть и от своих каких-то, да, даже домыслов там, может быть. Но в целом она должна соответствовать тому тексту, который есть у Пушкина.

А. Пичугин

– Всего 31 год был Пушкину, когда он написал вообще весь цикл «Повести Белкина».

А. Митрофанова

– Ну гений, ну что скажешь. Это я читаю и перечитываю каждый раз просто с замиранием сердца. И у меня, знаете, когда повесть «Метель», у меня ощущение, что меня веселящим газом накачали, потому что я все время улыбаюсь и смеюсь. Это настолько здорово. Ну «Барышня-крестьянка» еще такая же, тоже такая вот звенящая.

Архимандрит Симеон

– А мне вот «Гробовщик» очень нравится.

А. Митрофанова

– Да? А чем он вам нравится? Он тоже смешной по-своему, но прямо там такие скелетики такие все.

Архимандрит Симеон

– Ну гениальная вещь. Мы даже, я помню, когда я в Московской духовной академии как раз русскую литературу им рассказывал, и мы проходили «Повести Белкина», у нас был такой с «Гробовщиком» эксперимент. Мы читали начало этого произведения, и я говорил: ну а теперь вам задание, допишите, значит, окончание его. И я потом получил там сорок там очень интересных сочинений. Но лучше Пушкина, конечно, не было.

А. Пичугин

– Как вы ставили в Курске? Как все начиналось, и какими силами, и где?

Архимандрит Симеон

– Это была постановка у нас в киноцентре имени Щепкина, силами самыми вот такими ограниченными, потому что у нас таких больших возможностей не было. Но мы приглашали, с другой стороны, вот московских замечательных актеров, в частности, Дмитрий Певцов, Красноярская, Ирина Фадина, там еще там несколько. Но они приезжали, благотворительно абсолютно выступали, делали постановку. И наш хор семинарии участвовал, конечно же, наш вот Русский камерный оркестр, о котором я рассказывал. Ну как-то все срослось удивительным образом. Потому что вот в Малом театре-то понятно, там было множество репетиций и серьезная подготовка. А у нас вообще прогон, единственная репетиция полная была перед самой постановкой, в тот же день, когда все приехали из Москвы, все собрались вместе. Но получилось, на мой взгляд, очень мощно. И главный результат, то что ко мне потом подходили ребята, говорили: хочется перечитать Пушкина. Хочется вот...

А. Митрофанова

– Это самое главное.

Архимандрит Симеон

– Да, вот результат. И мы потом, кстати говоря, на уроках разбирали, конечно, литературы и «Метель» пушкинскую, и на уроках истории музыки разбирали свиридовский цикл. Вот это потрясающе, конечно, это вот удивительно соединение, мне кажется, конгениально...

А. Митрофанова

– Музыка, да.

Архимандрит Симеон

– Вот этот вот цикл свиридовский, Пушкину самому.

А. Митрофанова

– Я сейчас вспомнила, Леша, задумалась над твоим вопросом: а что хотел сказать Пушкин, не решаем ли мы там за него, насколько это глубоко и так далее. Мне кажется, мы, во-первых, просто делимся своими какими-то читательскими впечатлениями, а не за него решаем.

А. Пичугин

– Безусловно.

А. Митрофанова

– А во-вторых, я тут вспомнила, что первая повесть «Выстрел» же, правильно, в этом цикле?

Архимандрит Симеон

– Да.

А. Митрофанова

– «Повести Белкина». И «Выстрел», он как раз про то, как, ну вообще все «Повести Белкина», они про то, как жизнь порой оказывается богаче, разнообразнее, интереснее, внезапнее всех наших представлений о ней и наших планов.

Архимандрит Симеон

– Абсолютно точно.

А. Митрофанова

– И вот люди, это можно назвать Промыслом Божиим, можно назвать вот тем, что просто жизнь, она, там, как сказать, там нет ничего предначертанного и предписанного. И действительно, человек, вот бери свою жизнь в свои руки и действуй с благословения Божиего. «Выстрел» это повесть про то, как человек настолько возненавидел другого и настолько захотел ему отомстить, что фактически всю свою жизнь ждал удобного момента, когда ему можно будет это сделать. Он не хотел стрелять на дуэли в своего противника, потому что в тот момент его напарник, ну в смысле его...

Архимандрит Симеон

– Визави.

А. Митрофанова

– Визави ел черешни и плевался косточками.

Архимандрит Симеон

– Кстати говоря, вот это именно Пушкин так себя вел перед дуэлью.

А. Митрофанова

– Да-да, ему было абсолютно все равно, убьют его или нет, ну или, во всяком случае, он так демонстрировал свое состояние. Поэтому Сильвио, главный герой, решил, что нет, пожалуй, я свой выстрел попридержу. И приду к нему в тот момент, когда он будет абсолютно счастлив и как никогда будет дорожить своей жизнью. И явился к своему визави в дом в тот момент, когда он женился.

Архимандрит Симеон

– Но не убил все-таки.

А. Митрофанова

– Не убил его, да. То есть но он как бы почувствовал, что вот все эти годы, понимаете, он ждал этого момента, его съедала вот эта жажда мести...

Архимандрит Симеон

– Зависть, некая зависть, мне кажется.

А. Митрофанова

– Это страшное чувство. И что происходит с этим человеком – он погибает впоследствии в битве под Скулянами, которая известна, если я правильно помню, тем, что там не было ни одного выстрела. Ну вот как? Ну что, что это такое?

А. Пичугин

– Пушкинская ирония.

А. Митрофанова

– Да, безусловно. Но при этом, мне кажется, есть в этом еще и логика своя.

Архимандрит Симеон

– Ну в «Повестях Белкина» там разные грани, конечно, человеческих характеров, человеческой жизни. Но вот «Выстрел» и «Метель», они были последними. Хотя они сейчас стоят первыми, но они были написаны последними в этой Болдинской осени знаменитой пушкинской, которая принесла такие потрясающие плоды. Тоже, кстати говоря, ведь почему она, эта Болдинская осень – мы говорим о Промысле Божием, – потому что холера началась, и он не мог уехать в Петербург.

А. Митрофанова

– Хотя очень хотел.

Архимандрит Симеон

– Да, потому что должен был жениться. А его задержали, перекрыли все дороги из-за холеры.

А. Митрофанова

– Спасибо зайцу, он еще там помешал.

Архимандрит Симеон

– То есть на самом деле в творчестве Пушкина тема Промысла Божия имеет огромное значение. И ну и вообще в мировой литературе она одна из таких стержневых. Но именно для Пушкина, это мы просто сейчас об этом можно долго говорить, но это действительно не выдуманное, не то, что мы что-то притянули за уши, это на самом деле очень имеет важное значение.

А. Пичугин

– Мы напомним, что в гостях у светлого радио архимандрит Симеон Томачинский, ректор Курской духовной семинарии и кандидат филологических наук.

А. Митрофанова

– Я думаю, что многие, представляя себе Пушкина повесой и автором Гаврилиады, например, и чего-то такое...

Архимандрит Симеон

– Кстати, оспаривается.

А. Митрофанова

– Ну, возможно. Думают, ну слушайте, вот опять сейчас делают, кроят ему рубашку христианина. Ну давайте уже оставим человека в покое! Что известно про взгляды Пушкина, как они менялись в течение жизни?

Архимандрит Симеон

– Ну конечно, они менялись, и он сам об этом говорит открыто. Да, собственно как и у его героев – в юности это действительно, можно сказать, был повеса и во многом такой и легкомысленный человек, это видно и по его произведениям. А потом это становится ну человек просто, во-первых, государственного ума, понимания жизни необычайно глубокого, до которого, ну как я про себя могу сказать, я еще до сих пор не дорос и не знаю, дорасту ли, да, до такого. У нас, помните, было про «Капитанскую дочку» когда разговаривали. Слушайте, такое понимание истории, человеческих судеб и всего остального, ну просто невероятное, какой-то космос. Как человек в таком сравнительно, в общем, молодом возрасте, он мог все это осознавать? Ну вот это действительно гений, который развивался, развивался органично. Сейчас, может быть, кому-то кажется, что вот это мы действительно нравоучениями какими-то занимаемся, но то, что для Пушкина христианство – он же об этом прямо говорил, что христианство, что это, во-первых, православие это то, что главная наша основа, ну он в других выражениях, наша цивилизация, как мы сейчас это выразили. И в оценке труда Карамзина он об этом прямо говорит. И есть на эту тему множество исследований. Вот скажем, замечательная была книга «Евангельские мотивы в творчестве Пушкина» или как-то ну примерно так она называется, где просто вот по всему его творчеству эти аллюзии и евангельские смыслы были выявлены – Муравьева там автор, – и раскрыты. То есть здесь это очень органично по отношению к Пушкину. А возьмите там «Борис Годунов» и другие – ну сложно оспаривать, что это глубоко христианские произведения.

А. Митрофанова

– А «Бориса Годунова» ведь вообще мальчишка написал, по нашим нынешним меркам.

Архимандрит Симеон

– Да, вообще, это вот как себе представил...

А. Митрофанова

– Как раз через стулья-то он тогда прыгал: ай да Пушкин, ай да... Ну вот то есть у него что-то такое, как-то космос в голове просто был, и на мой взгляд, он человек гениальный. И не только в литературе, но и в отношениях со своими товарищами, и в каком-то очень правильном отношении к жизни, что на мой взгляд, тоже проявление и внутреннего благородства, и какого-то христианского такого понимания человеческой природы. На равных, он абсолютно на равных разговаривает и с императором Николаем, когда он его вызывает, и со своей няней Ариной Родионовной, и нежно ее любит. То есть при том что она крепостная, а тут император – вот на равных и с тем, и с другой. Для него потому что в этот момент он разговаривает прежде всего с человеком, а не с чином, никакого лебезенья там или никакого тона покровительственного и так далее. Ну вот это настолько, мне кажется, его характеризует как человека, и все это есть и в его произведениях, конечно.

Архимандрит Симеон

– Да. И собственно христианский смысл, даже я бы сказал, какие-то аскетические очень, невероятно глубокие идеи есть. Вот я, например, сейчас воспоминаю это четверостишие потрясающее:

Напрасно я бегу к сионским высотам,

Грех алчный гонится за мною по пятам...

Так, ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий,

Голодный лев следит оленя бег пахучий.

Здесь не только использованы библейские образы, глубоко осмысленные, но и суть вот нашего христианского подвига, нашей жизни, когда все время мы падаем, вот в одни и те же грехи, что все время вот этот лев, да, следит за нашим бегом к сионским высотам и все время нас настигает. Да масса, а в «Евгении Онегине», казалось бы, ну такое легкомысленное вроде как бы вроде такое...

А. Митрофанова

– Ничего себе.

Архимандрит Симеон

– Нет, ну вроде бы, да, и пожалуйста, там такие...

А. Митрофанова

– Нет, ну первая глава, да.

Архимандрит Симеон

– «О люди! все похожи вы на прародительницу Еву...» и там и так далее, развивается. То есть глубокие богословские откровения, я бы даже сказал, он нам показывает, аскетические, то есть понимание природы человека – фантастика просто. Я, например, не устаю учиться у Пушкина и настолько вижу его органичное именно понимание христианства. Просто, может быть, не всегда мы это, скажем, вот в частности я могу действительно на достойном уровне раскрыть эти смыслы и как-то интересно пояснить. Потому что ну понятно, перевод художественного произведения уже на язык наш обычный, на язык такой, каких-то нравоучительных истин, он, понятно, сужает наши возможности и, конечно, немножко произведение как бы спускает, да, чуть-чуть с того уровня, на котором оно есть, потому что оно всегда выше.

А. Пичугин

– А у вас всегда было такое монолитное отношение к Пушкину или оно все-таки менялось? Ну я понимаю, что вы филолог и можете это все грамотно обосновать, да, извините за бедность речи. А большинство наших соотечественников, которые изучают литературу в школе, классику в первую очередь, и потом ну довольно безосновательно своим детям продолжают рассказывать о том, что Пушкин наше все, читай Пушкина – Пушкин, Пушкин, Пушкин... А у человека, может быть, свое собственное мнение, если он начинает в это все погружаться, изучать. И у него, может быть, в какой-то момент будет затмеваться Лермонтовым, как у большинства. В какой-то момент у него вообще весь золотой век уйдет, уступая место серебряному. Кто-то будет говорить: да ладно, ваш Пушкин, че, вот Бродский мой современник практически, он написал настолько близкие мне переживания, что Пушкин даже рядом не стоял. А вот у вас всегда было такое монолитное отношение к Пушкину?

Архимандрит Симеон

– Нет, ну конечно, и у меня менялось. Ну и я считаю, любой человек имеет право, не обязательно любить Пушкина больше всех, хоть это и...

А. Пичугин

– Вообще любить его.

Архимандрит Симеон

– Нет, ну все-таки вы знаете, я думаю, что это один из гениев именно русского народа и выразитель все-таки национальных идей очень важных каких-то, поэтому...

А. Митрофанова

– Создатель языка, на котором мы говорим, во многом.

А. Пичугин

– Во многом, да.

Архимандрит Симеон

– Ну я с вами совершенно согласен, что, конечно, здесь все-таки нужно объяснять. И в школе уже правильно преподносить, не то что правильно преподносить, значит, в каком-то определенном направлении, строго очерченном...

А. Митрофанова

– Да просто не как памятник чтобы он был, а как живой человек.

А. Пичугин

– Вот-вот, да. И, кстати, по поводу памятника у меня вопрос к вам как к специалистам – к вам, отец Симеон, к вам, Алла Сергеевна. Смотрите, есть такое мнение среди филологов – это вопрос, я не знаю, так это или нет, – что, несмотря на открытие опекушинского памятника Пушкину, несмотря на речь Достоевского, несмотря на все, что там происходило, все равно Пушкин до начала XX века был уделом ну определенного слоя русского общества. А массово он стал известен уже ближе к революции.

А. Митрофанова

– Серебряный век его так, да, реанимировал...

А. Пичугин

– Приподнял.

А. Митрофанова

– Есть такое мнение, да, есть.

Архимандрит Симеон

– Ну не знаю, я здесь не могу быть специалистом. Я вообще по Пушкину не специалист, если уж так говорить, а по Гоголю. Но мне кажется, оно немножко преувеличено. Все-таки Пушкина оценили достаточно быстро.

А. Пичугин

– А гимназии в то время все равно, до как раз вот развития серебряного века, изучали Антиоха Кантемира, Тредиаковского, вот такую литературу.

А. Митрофанова

– Да, было дело.

Архимандрит Симеон

– Ну подождите, а, например, Белинский, когда Гоголя открыл, он говорил, новый Пушкин-то явился, то есть все-таки...

А. Пичугин

– Ну тоже смотрите, вот сидят, например, четыре филолога – я вот не про наше высокое собрание. Сидят четверо филологов где-нибудь в программе, в каком-нибудь СМИ, да, и обсуждают современную русскую литературу XX века. Говорят: знаете, ну Битов – да, вот Битов, он, конечно, человек в пейзаже очень много открыл, как раз очень хорошо показал характер такого предперестроечного человека. Другой говорит: ну вы знаете, ну а вот Ерофеев, ну да, ну то же время Ерофеев. Мы сидим, обсуждаем литературу близкого нам круга авторов, наших современников. Так же происходило тогда, и по наследству Пушкин переходил. А вот к массовому читателю он пришел – это вопрос, я не знаю...

А. Митрофанова

– Ну есть такая особенность, там же как, были уже литературные критики, которые тоже влияли на восприятие произведений и авторов их современниками. И да, у Пушкина был момент, когда его сдали уже в архив, сказали, что Пушкин стал нам скучен, Пушкин надоел, ну условно говоря, да.

Архимандрит Симеон

– Ну сбросить с корабля современности его собиралась как раз советская власть.

А. Митрофанова

– Да, в лице Маяковского. Ну нет, даже раньше, чем... Но не суть, дело не в этом, а дело в том...

Архимандрит Симеон

– Значит, было что сбрасывать.

А. Митрофанова

– Понимаете, Бенедиктов, уже там объявили, причем где Пушкин, где Бенедиктов, но его там уже объявили чуть ли не главным нашим русским лириком, а вот... То есть большое видится на расстоянии, это факт. Это правда.

А. Пичугин

– Но через семь лет после смерти Маяковского вся страна широко отметила столетие, широко вспомнила столетие со дня смерти Пушкина. А в 49-м году вышел или в 47-м, к 110-летию полное собрание сочинений Пушкина в одном томе, в папиросной бумаге. Где-то у меня лежит, кстати. Уникальная книжка.

А. Митрофанова

– Здорово. А покажи, а?

А. Пичугин

– Ну хорошо, принесу, покажу.

Архимандрит Симеон

– Нет, я думаю, что все-таки Пушкина оценили, и все-таки это был некий эталонный такой писатель уже в XIX веке, несмотря на то, что ну как все на него, мы сейчас Толстого вспоминали, Гоголь, конечно, на него как на своего кумира ориентировался. Кстати говоря, вот мы про сюжеты говорили, сколько он и Гоголю сюжетов дал, сам Пушкин. Мало того, что сам...

А. Митрофанова

– Кстати, не факт что дал, потому что Гоголь был...

Архимандрит Симеон

– Мистификатор.

А. Митрофанова

– Ну не то что мистификатор, он просто, как сказать, у него жилка такая была, как бы сейчас сказали, немножко предпринимательская, он мог позаимствовать.

А. Пичугин

– Давайте про Гоголя обязательно поговорим с отцом Симеоном в следующий раз. Приезжайте к нам.

Архимандрит Симеон

– С удовольствием.

А. Пичугин

– Бываете в Москве – приходите, про Гоголя поговорим и повод найдем. Спасибо огромное. Архимандрит Симеон Томачинский, ректор Курской духовной семинарии, кандидат филологических наук, был гостем программы «Светлый вечер». Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

– Алексей Пичугин.

А. Пичугин

– Будьте здоровы.

А. Митрофанова

– До свидания.

Архимандрит Симеон

– До свидания.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем