«Проекты поддержки людей с инвалидностью». Светлый вечер с Василием Рулинским и Марией Львовой-Беловой (13.03.2019) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Проекты поддержки людей с инвалидностью». Светлый вечер с Василием Рулинским и Марией Львовой-Беловой (13.03.2019)

* Поделиться

У нас в гостях были создатель и руководитель общественно-церковных проектов для молодых людей с инвалидностью «Квартал Луи», «Дом Вероники» и «Новые берега», член Общественной палаты РФ, мама 9 детей Мария Львова-Белова и пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Русской Православной Церкви Василий Рулинский.

Мы говорили с нашими гостями о социальных проектах поддержки людей с инвалидностью и о взаимодействии Церкви и общества в этом направлении.


Ведущая: Лиза Горская

Л. Горская

— В эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер». Здесь с вами в студии Лиза Горская. И сегодня у нас в гостях: Мария Львова-Белова, создатель и исполнительный директор общественно-церковных проектов, проектов для молодых людей с инвалидностью «Квартал Луи», «Дом Вероники» и «Новые берега». А также член Общественной палаты Российской Федерации, руководитель направления помощи людям с инвалидностью Пензенской епархии. Тут у меня еще написано, что «мама девятерых детей». Об этом, я думаю, мы поговорим отдельно.

М. Львова-Белова

— Добрый вечер, Елизавета.

Л. Горская

— А также Василий Рулинский, кандидат исторических наук, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Русской Православной Церкви. Первый вопрос. Мария, мы несколько благотворительных проектов перечислили. Я так понимаю, все они ваши, все они касаются молодых людей с инвалидностью. Давайте для начала поговорим о том, что это за проекты, их три.

М. Львова-Белова

— Три проекта, которые появлялись друг за другом. И вообще, они были обусловлены жизнью — это не то что мы захотели сделать что-то хорошее, и начали искать те или иные возможности. Когда-то в 2010-м году один из моих дарителей-спонсоров попросил меня отвезти в такое место, где все жизненные проблемы показались бы ерундой. Так мы попали в Нижнеломовский детский дом для детей с физическими недостатками или с физическими ограничениями, где находились детки интеллектуально сохранные, но с проблемами опорно-двигательного аппарата. Мы спонсора туда привезли, он всё посмотрел, всё переосмыслил и уехал. А мы остались. И началось очень тесное общение с этими ребятами, потому что, несмотря на ту инвалидность, которую они имеют, на то предательство, которое они в своей жизни пережили, они настолько любят эту жизнь, они настолько стараются по полной программе использовать те ресурсы, которые у них есть, что мы остались с ними. И начали реализовывать ряд проектов по социальной адаптации, по подготовке ко взрослой жизни. Это были разные лагеря адаптационные, проекты, паломнические поездки. Но как-то в разговоре с одним мальчиком — я его спросила: «Скажи, а что дальше?» Он говорит: «А дальше — дом престарелых. Но я туда не попаду, потому что я покончу жизнь самоубийством». Ему 15 лет. Понимаете, это не было какой-то игрой слов — это были просто реалии жизни. От этого стало очень страшно. И тогда мы стали думать: а зачем вообще всё это нужно, если в 18 лет у этих ребят всё заканчивается? Зачем эти проекты, какие-то занятия, общение и прочее. Стали решать, как можно помочь ребятам. В России мы не нашли никакого опыта.
В 2013-м году я ездила в Австрию, в Штаймарк, в Вену, смотрела общественно-государственные центры там. Вдохновилась, но поняла, что для нас это практически неосуществимо. Но видимо Богу так было угодно, в 2014-м году у нас появился первый домик, мы с мужем его переделали из своего собственного жилья — под проживание пятерых ребят-колясочников, которые выпускались из детского дома, и которых мы как раз вели, и нам было страшно, что они сейчас попадут в дом престарелых. Вся программа строится на трех столпах: обучение, проживание, труд. То есть ребята живут в адаптированном пространстве временно — то есть мы подписываем с ними договор на 3-4 года. За это время прорабатывается индивидуальная траектория каждого из наших студентов, как мы их называем. Они обязательно работают. Для этого у нас есть собственная типография, собственное кафе, в котором барменами выступают ребята-колясочники. Кстати, это впервые в России — у нас есть специальная барная стойка для ребят. Их обучал лучший сомелье Поволжья, и они готовят классные безалкогольные коктейли. И обязательно образование — это окончание 10-11 класса, то, что им было недоступно в рамках детского дома, и поступление либо в высшее учебное заведение, либо в колледж какой-либо. По итогам четырех лет ребята выходят в самостоятельную жизнь. Вот в этом году у нас уже был первый выпуск.
Еще один проект «Дом Вероники» появился чуть позже, в 2017-м году — он предполагает проживание ребят с более тяжелой формой инвалидности, которые вряд ли когда-то смогут жить самостоятельно, но они тоже хотят жить полной жизнью, быть полезными обществу и прочее. Его мы открыли 21 июня 2017-го года — в этом проекте живут 13 ребят с тяжелой формой инвалидности. Так же они обучаются, так же они работают. Для их трудоустройства был построен хостел, в котором мы принимаем людей с инвалидностью, гостей города. Они являются обслуживающим персоналом, администраторами, которые заселяют гостей и делают их пребывание комфортным. Кстати, на чемпионате мира по футболу 2018-го года мы принимали гостей из 9 стран, они жили в нашем хостеле. И иностранцы были в легком культурном шоке — они сказали, что если в этой стране в сервисе работают молодые ребята с инвалидностью, то это значит, что это глубоко развитая и очень душевная страна.

Л. Горская

— А сколько таких мест в этой стране, где в сервисе работают?..

М. Львова-Белова

— На самом деле их не очень много. Но мы же должны с чего-то начинать, как-то показывать и людей настраивать. Потому что мы много говорим про то, что инвалиды должны быть везде, что должна быть доступная среда. Но доступная среда — это же не пандусы и дверные проемы. Это люди, которые живут среди нас. И понимание того, что они такие же и что они точно так же хотят жить полной насыщенной жизнью — так же работать, так же учиться. Поэтому мне кажется, что такие проекты необходимы. На данный момент их не очень много, но я уверена, что в перспективе их будет гораздо больше.

Л. Горская

— И «Новые берега».

М. Львова-Белова

— Да, «Новые берега» — это наша мечта. Пока даже для меня она кажется какой-то очень далекой. Это целое поселение. Сейчас ведется строительство — предполагается целый коттеджный поселок на 80 человек для людей с разной формой инвалидности. Административные здания, рабочие площадки для ребят, инфраструктура. То есть наша задача — создать идеальную доступную среду в рамках такого поселения, апробация инновационных рабочих мест для людей с инвалидностью. Также нас сейчас поддержали Дмитрий Анатольевич Медведев, Валентина Ивановна Матвиенко. Это будет некая такая пилотная площадка для апробации молодежных инклюзивных практик, для апробации законодательных инициатив в сфере молодежных практик. И важно, чтобы мы стали как бы таким пилотом, который в дальнейшем мог бы помочь другим регионам двигаться в этом направлении. На данный момент мы сейчас достраиваем два дома. В конце 2019-го года мы уже заселим первых ребят. Ну, и будем дальше всё это доводить до конца.

В. Рулинский

— Я бы хотел еще сказать, что в России действительно пока очень мало проектов сопровождаемого проживания инвалидов. Это большая проблема. Весь мир, цивилизованный развитый мир, достаточно давно уже идет к этим формам поддержки людей с инвалидностью. Наша страна пока немножко отстает в этом плане. Сейчас большинство людей с тяжелой формой инвалидности и даже с легкими формами инвалидности находятся в специальных интернатах. Мы знаем, что это такое, за последние несколько лет появилось достаточно много репортажей известных журналистов про эту систему, они немножко приоткрыли двери в эту систему. Потому что, конечно, то, как сейчас там всё происходит, скажем так, оценке поддается только с очень большим знаком «минус». Просто чтобы представлять — это 200-300 человек в одном учреждении, практически полностью лишенные какой-либо свободы передвижения. У них нет личных вещей, у них нет свободного пространства. Они едят одну и ту же еду, они не могут даже толком гулять по территории. Можно долго про это говорить. У них нет своей одежды и так далее. Причем многие из них при сопровождаемом проживании, при должном внимании, а желательно даже ранее сопровождение, если мы говорим про интернаты детские — этих людей можно социализировать, они могут стать полноценными членами общества. Кто-то может только при поддержке, а кто-то, как выпускники Марии Львовой-Беловой, могут выходить в мир полноценными людьми, создавать семьи. Может быть, Мария расскажет уже подробнее про эти проекты.
Я просто хотел сказать, что эта история только начинается в нашей стране — таких проектов очень мало. И очень радостно, что Церковь в этом участвует — и церковные именно проекты появляются в разных регионах. И то, что появилось в Пензе, это не единственный такой пример, когда Церковь, — потому что Мария при поддержке Церкви, как церковный человек это делает — не единственный пример таких проектов. Есть такой проект еще в Ленинградской области, в деревне Раздолье. Там отец Борис Ершов сделал вместе с петербуржскими «Перспективами» — это одна из ведущих организаций по помощи инвалидам — сделал такой проект сопровождаемого проживания людей с инвалидностью. Там отдельный дом, там всё предусмотрено, специальное сопровождение есть. И люди приезжают на экскурсии, знакомятся с этим опытом, потому что, к сожалению, такого очень мало в нашей стране. И очень здорово, что Мария этим занимается.

Л. Горская

— А в Пензе — это именно инициатива Пензенской епархии была?

М. Львова-Белова

— Епархия нас поддержала в этом вопросе. И на самом деле очень большое количество ресурсов, которые у нас появились, появились благодаря поддержке лично митрополита Серафима, который возглавляет нашу Пензенскую епархию. То есть нам была выделена земля под строительство «Дома Вероники», типография епархиальная, которую он отдал, мы ее переоборудовали и добавили свое наполнение какое-то, и ребята с инвалидностью выполняют епархиальные заказы. Безусловно, это и поддержка молитвенная во всех направлениях по работе с ребятами, духовно-нравственное такое просвещение занимает большое очень количество времени.

В. Рулинский

— И Мария еще руководитель направления по работе с инвалидами Пензенской епархии. То есть все проекты помощи инвалидам в епархии под ее началом.

Л. Горская

— А кто еще вам помогает?

М. Львова-Белова

— Вы знаете, когда мы только начали, было обидно, потому что практически никто не верил, что это вообще нормальная ситуация, что у нас что-то получится. Единственное, это было четкое понимание, что это будет в любом случае лучше, чем дом престарелых — даже если у нас ничего не получится, они все равно будут жить в более лучших условиях. И когда мы начинали, то действительно, только Пензенская епархия нас и поддержала. А потом, когда это начало набирать обороты, сейчас у нас уже есть поддержка Полномочного представителя президента Приволжского федерального округа. И Дмитрий Анатольевич Медведев, как я уже говорила, и Валентина Ивановна Матвиенко, губернатор очень поддерживает нас в регионе. И хорошая административная поддержка, спонсорская поддержка есть. Но хотелось бы больше. Потому что, к сожалению, не всегда те проблемные моменты, которые у нас есть, решаются, потому что мы негосударственный проект, проект общественный, который требует постоянного финансового вложения.

Л. Горская

— Кто вам помогает, скажите честно? Люди простые, частные пожертвования, маленькие пожертвования, крупные спонсоры?

М. Львова-Белова

— У нас нет крупных спонсоров, у нас есть частные пожертвования, которые регулярно нас поддерживают. И в основном, это церковные люди, прихожане тех храмов, которые мы посещаем, которые реально видят, что работа ведется. И жертвуют все — кто финансами, кто материалами, кто продуктами — вот так, всем миром, как говорится, с Божьей помощью, мы и существуем.

Л. Горская

— И Мария Львова-Белова упорно не называет короткий номер, по которому можно также помочь благотворительным проектам. Короткий номер 3443, СМС со словом «Равные», и сумма пожертвования. Это куда можно деньги перевести, кому помочь таким образом?

М. Львова-Белова

— Это финансовое пожертвование, которое будет переведено, оно будет направлено на содержание «Дома Вероники», где находятся ребята с тяжелой формой инвалидности.

Л. Горская

— Еще раз скажите, пожалуйста.

М. Львова-Белова

— Номер 3443, СМС со словом «Равные» и суммой пожертвования. Например, «Равные 300».

Л. Горская

— Давайте поговорим о том, что такое сопровождаемое проживание, почему это так важно? Термин у нас несколько раз прозвучал, а как это на практике происходит? И главное — что это дает?

М. Львова-Белова

— Сопровождаемое проживание — это некая структура, которая позволяет ребятам после выпуска из детского дома или совершеннолетним ребятам, которые потеряли родителей по тем или иным причинам, остались без какой-либо поддержки, помочь с проживанием. То есть в нашем случае — это проживание в адаптированном пространстве, где им максимально комфортно и удобно жить: кому-то самостоятельно, кому-то при определенной поддержке. У разных организаций по-разному происходит сопровождаемое проживание: кто-то помогает ребятам трудоустраиваться, кто-то помогает ребятам с образованием, кто-то помогает ребятам с осуществлением их мечт творческих и вообще в реализации какого-то личностного потенциала. В нашем случае, как я уже говорила, это обязательно образование, трудоустройство и жизнь в собственном доме.

В. Рулинский

— То есть это жизнь, скажем так, с поддержкой какого-то специалиста. Может быть, это социальный работник, в большинстве случаев это волонтеры. Здесь формы есть и стационарные — дом полноценный, где они живут, и это их дом на всю жизнь. Либо это некие тренировочные квартиры, как некий такой переходный этап, как подготовка к другой форме проживания. Когда, например, человек всю жизнь в интернате жил, а потом он для того, чтобы выйти в общество, готовится к этому. И, например, специальные НКО (у государства пока таких проектов очень мало), специально снимают квартиру, там постоянно живут несколько социальных работников либо один — в зависимости от того, какая степень инвалидности и насколько нужна поддержка. Помогают ходить в магазин, делать покупки, составлять бюджет. В зависимости от того, это ментальные нарушения или нарушения опорно-двигательные и так далее, уже вырабатывается конкретный план, как мы человека готовим к полноценной жизни. А дальше — это уже в зависимости от того, какие у человека есть возможности. К сожалению, таких домов полноценных — сопровождаемого проживания на всю жизнь — их очень мало. Очень мало. Но я надеюсь, сейчас государство об этом всё больше и больше говорит, и благодаря как раз общественным организациям, Церковь тоже в этом принимает участие.
Как вы знаете, сейчас в Государственной думе находится законопроект о распределенной опеке, который тоже, я надеюсь, будет одним из важных шагов на пути к установлению полноценной нормальной системы помощи инвалидам. И очень хорошо, если действительно получится эту систему интернатов как-то в разумных пределах деинституционализировать, как говорят. Это такой термин, который тоже достаточно давно известен и в Западном мире — происходит процесс деинституционализации. Конечно, он должен быть разумным, потому что мы понимаем, что не все инвалиды со всеми  нарушениями и осложнениями могут полноценно существовать — жить в обществе без поддержки точно не получится. Какая-то часть интернатов останется все равно, но очень большое количество людей нуждаются в такой поддержке и их точно можно из интернатов выводить и создавать для них нормальную жизнь. Это точно.


Л. Горская

— Я напоминаю, что в эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер». У нас в гостях: Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Русской Православной Церкви; и Мария Львова-Белова, создатель и исполнительный директор общественно-церковных проектов для молодых людей с инвалидностью «Квартал Луи», «Дом Вероники», «Новые берега». А также она член Общественной палаты Российской Федерации и руководитель направления помощи людям с инвалидностью Пензенской епархии. Вот у меня такой вопрос: эти три уже существующих проекта — как я понимаю, два из них уже прямо существуют, а третий в стадии реализации — они охватывают ребят с какой степень инвалидности? Вообще, в каком состоянии эти люди, о которых вы заботитесь?

М. Львова-Белова

— Изначально мы думали только про ребят с сохранным интеллектом. И в этом мы отличаемся от других домов сопровождаемого проживания, потому что сейчас более пристальное внимание как раз к ребятам с ментальной инвалидностью, умственно отсталым. В нашем же случае мы понимали, что ребята интеллектуально сохранные находятся в гораздо более сложной ситуации, потому что когда ты понимаешь, что с тобой происходит, это очень страшно. Но так жизнь распорядилась, что к нам попали ребята и с ментальной инвалидностью в том числе. Расскажу одну историю. Когда мы строили «Дом Вероники»… Вообще, мы назвали этот проект в честь святой Вероники, которая подала плат Христу, когда Он шел на Крестные страдания. И мы считаем, что жизнь наших ребят тоже такая многострадальная, и мы можем хоть немножко их облегчить. И вот у нас было 9 участников проекта, дом изначально был рассчитан на 10 человек. Сейчас он переполнен, в нем живут 13 ребят, оставшихся без попечения родителей.
И вот осталось одно единственное место. Мы вместе с владыкой служили молебен, закладка камня у нас происходила, и к нам приехал директор детского дома и она говорит: «Маша, я тебя прошу — возьми одну нашу девочку». И она так просила! Я понимала, что девочка не «наша», она с глубокой умственной отсталостью, у нее олигофрения и прочее. Да, она на коляске, но она «неформат». И она просит: «Пожалуйста, возьми». И тут я понимаю, что девочку зовут Вероника. Вот такие моменты, наверное, дают возможность оценить, что мы в правильном направлении движемся. И что она наш последний пазлик, вокруг которой и будет происходить вся жизнь в нашем домике. Так и случилось. Но надо отметить, что после полутора лет проживания в нашем домике, девочка, которая говорила одно слово, сейчас говорит предложениями. С ней работают разные специалисты, она встает на ноги. И, как мы смеемся, когда-нибудь она нам скажет: «До свидания, я пошла». Это, конечно, наша мечта, пусть пока такая смешная. Но кто знает.

В. Рулинский

— Я бы хотел еще добавить, что в «Доме Вероники» есть несколько человек даже с более тяжелыми нарушениями, чем даже Вероника. И меня очень затронула за живое история с девочкой, которая совсем не встает с кровати. Я не знаю, насколько можно историю ее жизни…

М. Львова-Белова

— Можно, да.

В. Рулинский

— Может быть, лучше вы, Мария, расскажете? Потому что когда мы с журналистами «Коммерсанта» туда приехали, мы несколько минут должны были приходить в себя после этой истории.

М. Львова-Белова

— Две девочки, которые приехали в «Дом Вероники», были лежачие, на протяжении нескольких лет они вообще не встают с кровати. Когда я рассказывала про «Дом Вероники» и говорила даже, что он несколько хосписного типа, и я говорила, что «мне когда-нибудь придется хоронить моих ребят», но я не думала, что так скоро. Через полгода после открытия «Дома Вероники» одна наша девочка умерла. Мы очень тяжело это переживали. Но при этом она за полгода успела то, что не успела за всю свою 19-летнюю жизнь. Она сделала собственную выставку художественных работ, очень красивую, которая сейчас вдохновляет многих людей. И когда она дописала последнюю картину, ее увезли в больницу и в реанимации она умерла. У нас есть еще вторая такая девочка. Когда ей было полтора годика, она была абсолютно здорова. Ее папа выкинул из окошка, и вся ее жизнь пошла под откос. Родители пили, ее забрали в детский дом, потом ее взяла приемная семья ради денег и там ее довели до такой степени, что к нам ее привезли с последней степенью дистрофии.
Но при этом она человек, который никогда ни на что не жалуется — она всегда улыбчивая, всегда позитивная. Хотя она, кроме того, что шевелить кистью немножко — она мышкой водит и может что-то писать, что-то делать, — она не может делать больше ничего. Как она говорит: «Я даже лечь удобно не могу». Сейчас она пишет автобиографическую книгу, она уже закончена, мы приступили к иллюстрациям к этой книге. Я буквально вчера ее прочитала. Я думала, что я уже так много в своей жизни видела и слышала, что меня сложно затронуть глубоко. Но несмотря на это, я долго потом приходила в себя. Я думаю, что эта книга послужит очень многим людям для осознания того, что мы должны ценить каждый миг. То есть такие вещи, которые для нас, казалось бы, элементарные — что ты можешь выйти из комнаты куда-то, можешь дышать свежим воздухом тогда, когда ты хочешь. И то, чего, например, у нее нет, но при этом она все равно благодарит Бога за то, что у нее есть и считает себя абсолютно счастливым человеком. Поэтому сегодняшняя история, которая здесь рассказана, она абсолютно не секретная. И я надеюсь, что многие читатели ее книги, ее плода жизни, — потому что когда мы ее брали в «Дом Вероники», она говорила, что «я больше всего боюсь, что я умру, и после меня ничего не останется». И как мы торопились и боялись, что у нас не получится это сделать. Но, слава Богу, мы успели. Я надеюсь, что через месяц у нас будет презентация, и будет уже готовый продукт, который для нее очень важен.

Л. Горская

— А что с этим мальчиком, который не хотел в дом престарелых и думал о самоубийстве?

М. Львова-Белова

— Вот именно из-за него мы и построили «Дом Вероники», потому что мы не смогли его забрать в «Квартал Луи», потому что там ребята более самостоятельные, несмотря на то, что они на колясках. Ему нужен был дополнительный уход…

В. Рулинский

— Вася?

М. Львова-Белова

— Да, Василий наш замечательный, наше солнышко. И сейчас мы его взяли в «Дом Вероники», он там прекрасно живет, общается с гостями, очень такой активный, несмотря на то, что практически ничего не может делать сам, только управлять электрической коляской, которая и то была сделана под него конкретно.

В. Рулинский

— Там электрическая коляска — это какой-то корабль  космический, меня это поразило.

Л. Горская

— Вы там несколько раз были?

В. Рулинский

— Нет, я только один раз был, но мы достаточно плотно — целый день, даже больше.

Л. Горская

— А как сейчас настроение у Василия? За ним присматривает психолог или уже не надо?

М. Львова-Белова

— У нас есть психологическое сопровождение постоянное. То есть мы этим занимаемся — у нас есть психолог, который работает с ребятами. Представьте себе, что на одном пространстве разновозрастные ребята с разной формой инвалидности. Они не все из одного детского дома, не все друг друга знают. Это определенное проживание коммуной, которое требует усилий от каждого, в том числе от персонала, который с ними находится. Поэтому работа и мотивационная и психологическая ведется с ребятами системно.

В. Рулинский

— Может быть, еще раз можно сказать про короткий номер, если вы позволите — по поводу того, чтобы поддержать этот проект.

Л. Горская

— А, вы вспомнили про космическую коляску Василия. И тут же про короткий номер…

В. Рулинский

— Да, это всё много стоит. Короткий номер 3443, и слово «Равные», пробел, сумма, например 300. Это СМС можно отправить с любого оператора.

М. Львова-Белова

— Да, с любого оператора.

Л. Горская

— Вы в начале программы сказали, что можно представить себе, что чувствует человек, который интеллектуально сохранен, но при этом он инвалид. Я, на самом деле, не могу представить этого. Хотя смотрела, как и все, фильм «Скафандр и бабочка», фильм «Дыши ради нас» сейчас вышел — не знаю, хороший или плохой, пускай каждый решит для себя. В художественных произведениях это описано, но мне кажется, что представить это невозможно. У меня папа парализован после инсульта. Я рядом с ним несколько суток провела, я не могла даже вообразить чувства человека, который понимает, что с ним происходит, но при этом не является хозяином своему телу. Видимо, во многом это действительно страшнее, чем когда человек несохранен интеллектуально. И тут, наверное, психологическая работа особенно важна. Или нет? Что здесь самое главное? Просто вы сказали про психолога…

М. Львова-Белова

— Он находится рядом, но при этом это не ключевая история в проекте. У нас также есть священник, который находится рядом с ребятами постоянно, ведет с ними беседы. Потому что очень часто возникает вопрос: «а почему я?», «почему со мной такое?», «почему у других всё нормально, а у меня вообще ничего нет: ни семьи, ни любящих родителей, ни здоровья, ни перспектив, ничего — почему так?» И здесь как раз очень важна духовная поддержка. И, как мне кажется, те священники, которые находятся рядом с нашими ребятами, они дают им исчерпывающие ответы на их вопросы.

Л. Горская

— Я когда начинала свой вопрос, я не про психологическую поддержку хотела спросить — я хотела спросить про отношение общества. Но пока задавала, подумала, что про психологическую и духовную поддержку тоже важно поговорить. Как раз фильм «Дыши ради нас», который я упоминала, недавно посмотрела. Кто не видел — он про попытку человека, парализованного после полиомиелита, переменить отношение общества к людям с ограниченными возможностями. Доказать, что нужно как минимум на коляске выезжать из дома — это уже огромный прорыв, но общество все равно настроено на изоляцию. У меня вопрос: много ли изменилось с тех пор, произошел ли этот прорыв?

М. Львова-Белова

— Да, прорыв произошел. И я думаю, что это, наверное, одна из главных наших побед, потому что сейчас Пенза и Пензенская область настолько адаптировались к тому, что среди них есть ребята с инвалидностью. И когда мы только-только еще запустились, я всегда ловила на улице людей на колясках, их было крайне мало. Но для меня это было всегда интересно — как-то пообщаться. И тут, мы только открываемся, я прихожу в торговый центр и смотрю, что на втором этаже несколько колясочников перемещаются. Я пошла знакомиться, подхожу — а это мои. Они настолько активно включились в жизнь, они были везде: торговые центры, развлекательные какие-то центры, магазины. И было впечатление, что их не 5, а что их очень много. И сейчас это вообще такое имя нарицательное — если кого-то видят на коляске, говорят: «О, "Квартал Луи"». С одной стороны, это смешно, с другой стороны, это здорово, потому что эти инфоповоды постоянные, которые вокруг проекта происходят — их всех знают в лицо, с ними все общаются и контактируют. Один парень, выпускник, он ездит за рулем собственной машины. Одна девочка у нас гоняет на байке.

Л. Горская

— Гоняет?

М. Львова-Белова

— Да, гоняет. Специальный трехколесный мотоцикл. Я была категорически против, но она все равно втихаря его купила. И даже прокатила полпреда, чем привела в шок его охрану, потому что они были не готовы, что его куда-то увезут. А она его посадила и куда-то по своему маршруту угнала. Чем стала очень знаменита в регионе. Одна наша девочка играет на сцене драматического театра в главной роли в одном из спектаклей. Мы стали первыми студентами-очниками университета — колясочники. То есть раньше такой практики вообще не было. Когда я пришла к ректору университета и сказала: «Мы к вам поступаем». Он говорит: «А я не знаю, что с вами делать». Я говорю: «А мы ничего не знаем — мы придем, и будем здесь думать». И первое время нашего Ивана, студента, простите, в туалет возил декан, потому что никто не знал, что с ними делать, и ничего не было приспособлено. Но прошло два года, сейчас у нас там учатся еще двое наших ребят — всё адаптировали, перепланировали…

Л. Горская

— За чей счет?

М. Львова-Белова

— За государственный. Понимаете, человек приходит, и всё начинает под него меняться. Мы можем сколько угодно говорить: «Давайте всё перестраивать». Но пока директор магазина не будет понимать, что ему важно, чтобы среди его клиентов были ребята на колясках, он не будет ничего делать для этого. Когда, например, какая-то частная клиника будет понимать, что ей важно, чтобы ее больные могли попасть к ним — то есть они начинают переделывать. Так же и с образовательной сферой, так же и с какими-то рабочими местами. Но с этим чуть сложнее пока.

Л. Горская

— Я напоминаю нашим радиослушателям, что в эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер». Оставайтесь с нами, мы вернемся через минуту.


Л. Горская

— «Светлый вечер» в эфире радио «Вера». С вами в студии Лиза Горская. У нас в гостях Мария Львова-Белова, создатель и исполнительный директор общественно-церковных проектов для молодых людей с инвалидностью «Квартал Луи», «Дом Вероники», «Новые берега». А также она член Общественной палаты России, а также руководитель направления помощи людям с инвалидностью Пензенской епархии. И Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Русской Православной Церкви. Мария, вы рассказали, почему «Дом Вероники» так называется, а почему «Квартал Луи» так называется, вы нам не сказали.

М. Львова-Белова

— Это такая история, которая приводит людей в шок некий, потому что церковный проект «Квартал Луи» — что это вообще такое? Поясню. Я по образованию дирижер эстрадного оркестра, джазового биг-бенда. Мы всегда хотели, чтобы инвалидная тема не была такой унылой. Ну, вы представляете, как у нас отмечают День инвалида, ужасный праздник, 3 декабря — печенька, гвоздичка, и инвалиды сидят и чаевничают. Ну, это вот как бы лучшее, что может быть и что у нас общепринято. Поэтому мы подумали: что объединяет людей с инвалидностью и без? Это музыка, творчество — где нет ограничений: вы можете быть таким или таким. И направление джаза с его импровизацией, с его такой полетностью. Мы говорим, что у ребят есть ограничения, которыми они могут импровизировать, создавая свою непревзойденную мелодию жизни — это наша философия.  И Луи Армстронг, который был социальным сиротой, афроамериканцем, то есть инаковым по-нашему, как наши ребята, он добился больших результатов и стал легендарной личностью. И мы верим, что наши ребята тоже смогут очень многого добиться, поэтому «Квартал Луи».

В. Рулинский

— И при входе с улицы, когда заходишь в домик «Квартал Луи», там как раз изображен на фоне гаража Луи Армстронг, который дует в свою трубу. Понятно, здесь такая параллель — Мария дирижер джазового оркестра. Здесь важно, наверное, подчеркнуть еще то, что помимо того, что она всё это задумала, она еще предоставила свой собственный дом для этого дела. То есть начиналось всё с ее собственного вклада. Может быть, вы расскажете? Там история такая, что отец Марии был руководителем в Пензе филармонии. И его пригласили в Краснодар…

М. Львова-Белова

— В Театр оперы и балета.

В. Рулинский

— И домик, в котором он жил, как раз освободился. И так получилось, что джазовая тема…

М. Львова-Белова

— Произошла рокировка.

В. Рулинский

— Из филармонии никто никуда не ушел, просто эта тема так интересно интерпретировалась.

М. Львова-Белова

— Я недавно услышала такую фразу о том, что оркестр — это место, где каждый покрывает недостатки друг друга. И мне кажется, для нашей коммуны, как мы называем свою организацию «коммуна равных», людей с инвалидностью и без, тут мы как раз и покрываем недостатки друг друга.

Л. Горская

— Ну, вообще, оркестр — это место, где тебе еще могут сломать гобой, пока ты вышел в туалет, извините.

М. Львова-Белова

— Вполне, да. (Смеются.)

Л. Горская

— Поэтому тут от подхода зависит. У вас живет музыка в вашем доме, в вашем «Квартале»?

М. Львова-Белова

— Мы стараемся. Даже недавно нам подарили дорогущий саксофон, который мы пока повесили в рамку, он у нас висит как некий такой атрибут.

В. Рулинский

— Художественный объект.

Л. Горская

— А играть?

М. Львова-Белова

— Играть ребятам сложно, так как с легкими в основном у всех проблемы — сидячий образ жизни. Поэтому музыкой пока у нас занимаются только две девочки — вокалом. Пока успешно. И у нас есть одна поэтесса. Кстати, интересная такая история — у нее умерла мама от рака, когда ей было 25 лет. И, как она сама смеется, она сама определила себя в дом престарелых. Мы с ней познакомились именно там.

Л. Горская

— Она мама или она поэтесса?

М. Львова-Белова

— Поэтесса, ей 25 лет. Ее мама умерла, ухаживать за ней стало некому, и она сама себя определила в дом престарелых.

Л. Горская

— То есть ее взяли?

М. Львова-Белова

— Да, ее взяли. Потому что нельзя же оставить человека одного дома, который не может сам за собой ухаживать? Это обычная практика.

Л. Горская

— И получается, что нет вариантов, кроме дома престарелых?

М. Львова-Белова

— Нет никаких вариантов — психоневрологический интернат или дом для престарелых. Это обычная российская реалия. У этой девочки было 3 класса образования, на нее специалисты махнули рукой, сказали, что она не обучаема, «овощ». И вот когда мы ее забирали, все нас отговаривали — и директор дома престарелых говорил: «Ты что делаешь, зачем ее берешь? Она плохо за собой ухаживает, она практически ничего не может, у нее нет образования». И она оказалась одной из самых перспективных наших выпускниц. Прошло 4 года, она сейчас учится в 5-м классе — то есть мы ее в 30 лет определили в школу. Она сейчас выпустила второй сборник стихов, она сейчас считается лучшей поэтессой Пензенской области. Она прыгнула с парашютом, она встает на ноги…

Л. Горская

— С парашютом?

М. Львова-Белова

— Вы знаете, наверное в тот момент, когда она это делала, ей это было жизненно необходимо. И, как она говорит: «В тот момент, когда я прыгала, мне было все равно — откроется парашют или нет». Там просто была личная драма: она встречалась с молодым человеком, уже живя у нас в проекте. Но у них произошел разрыв, и ей нужна был эта встряска, ей это было необходимо. И это стало неким рубежом, который поделил ее жизнь на ту жизнь, когда она жаловалась и плакалась на жизнь, и когда она начала стремиться к чему-то и как-то развиваться. Так вот, она сейчас встает на ноги, потому что ежедневные тренировки, мы ее возим в центр реабилитации. Она работает мотивационным тренером в школах, рассказывая ребятам о мире людей с инвалидностью, рассказывая о том, что инвалидность не передается воздушно-капельным путем. Когда вы говорили про отношение общества к людям с инвалидностью — это какая-то совершенно невероятная вещь. Потому что если мои ребята стоят где-то кучкой, — они говорят, что «мы сразу собираемся в кружочек, потому что если мы стоим в рядок, то нам сразу начинают подавать милостыню». «И неважно, что я разговариваю по айфону, — как один мальчик говорит, — и что на мне куртка за 8 тысяч рублей». Кстати, с Катериной, нашей байкершей, история была: она каталась по городу, притормозила, и к ней подъехал «Джип» и дядечка дал ей 10 тысяч рублей. Она на него посмотрела: «Скажите, но вы же мне не милостыню подаете?» Он говорит: «Нет, я просто восторгаюсь». Она сказала: «О’кей, это очень классно — поеду с ребятами в бар». (Смеются.)

Л. Горская

— Поехала?

М. Львова-Белова

— Да, конечно. Они такие — современные нормальные ребята, которые сейчас раскрепостились. И когда я прихожу к своим партнерам, рассказываю наши истории. Например, одна девочка у нас вышла замуж за обычного парня и родила ребенка, они сейчас живут отдельно от нас. Это наша выпускница. И они спрашивают: «А что, они и замуж могут выйти? А что, они ребенка могут родить? Они и учиться могут?» То есть у людей в голове, что если инвалид, то уже всё — твоя жизнь должна быть серой и унылой, в четырех стенах.

В. Рулинский

— Я хотел еще рассказать одну историю в связи с этим. Мы приехали в Пензу и познакомились с одним из выпускников «Квартала Луи» — Ваней. Ваня тоже очень интересный человек. Подробнее уже Мария может рассказать, как это всё было сложно в начале — очень непросто давалось именно включение, вхождение в жизнь проекта из интерната. Но сейчас Ваня, несмотря на то, что у него очень тяжелое заболевание — несовершенный остеогенез, у него хрупкие кости — у него столько переломов было в жизни, это просто невозможное количество. Он ездит на коляске, у него проблема с ногами. При этом у него сейчас собственная машина «Опель», он водит машину. Он нас отвез с журналистами «Коммерсанта» к себе домой, на квартиру, где он один живет. Он всю планировку сделал полностью под себя, весь дизайн. Я посмотрел — у меня в квартире всё гораздо хуже, точно могу сказать. Летом он со своим другом, тоже колясочником, они ездили вдвоем на машине в Адлер. Они там в хостелах жили — оба колясочники. Когда всё это узнаешь, думаешь: как это классно!

М. Львова-Белова

— Причем они мне некоторые вещи не говорят, зная, что я очень переживаю за них за всех. Половина из них называет меня мамой. Я раньше к этому очень болезненно относилась, потому что понимала, что если тебя называют мамой, значит, этот ребенок должен жить вместе с тобой. По сути, они вместе со мной и живут. Но сейчас я понимаю, что им это очень важно, потому что им важно кого-то называть мамой и важно понимать, что есть какой-то человек близкий и самый родной для них. Так вот, они меня очень берегут. И когда Ваня поехал в Адлер, он мне сообщил об этом уже после того, как они по серпантину 9 часов проехали, доехали до какого-то хостела. Он мне звонит и говорит: «Мамуля, я в Адлере».

Л. Горская

— Видели бы наши слушатели сейчас ваше лицо.

М. Львова-Белова

— И я думаю, что мне делать: мне падать, бежать, кричать… Он уже там, но ему надо еще оттуда как-то вернуться. Вот они у меня такие иногда бывают.

Л. Горская

— Там сейчас хорошие дороги. Но он уже вернулся?

М. Львова-Белова

— Да, конечно.

Л. Горская

— Я напоминаю, что в эфире радио «Вера» программа «Светлый вечер». У нас в гостях: Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Русской Православной Церкви; и Мария Львова-Белова, создатель и исполнительный директор общественно-церковных проектов для молодых людей с инвалидностью «Квартал Луи», «Дом Вероники», «Новые берега». А также она член Общественной палаты Российской Федерации и руководитель направления помощи людям с инвалидностью Пензенской епархии. Вопрос, очень косвенно связанный с нашей темой, но он меня в последнее время начинает беспокоить. Может быть, он до конца и не сформулировался, я всё думаю, кому бы его задать, вот для начала вам задам. У меня ощущение, что в последние годы наша медицина (я говорю сейчас о перинатальном периоде, неонатальном, не знаю) заточена на то, чтобы убеждать, именно убеждать и склонять матерей к тому, чтобы прерывать беременность в случае, если у ребенка замечено отклонение. Причем в ряде случаев (я сужу по опыту моих знакомых и друзей) это происходит достаточно жестко. Практически в императивном порядке: «Мамаша, на таком-то сроке делаем скрининг — если плохой, то всё, до свидания». Меня это ужасает. Мне почему-то кажется, что следующий шаг — это расстреливать всех инвалидов, уже родившихся. Я говорю, что вопрос еще до конца не сформулирован. Вы — мама девятерых детей, вот вы чувствуете эту тенденцию каким-то образом? Если да, то какие у вас мысли на этот счет?

М. Львова-Белова

— Я вообще по натуре человек, который не старается сгущать краски, хотя, наверное, иногда это необходимо. Я думаю, что везде действует человеческий фактор — и мы не можем так обобщать всё и говорить: тенденция такова. На самом деле, строительство перинатальных центров — я последнего своего ребенка рожала как раз в нашем новом перинатальном центре — предполагает, что даже сильную инвалидность на ранней стадии можно диагностировать, поддержать, помочь. Но вообще, политика изначально настроена на то, чтобы даже детей с инвалидностью внутриутробно пытаться как-то восстановить и привести к более-менее нормальному рождению. Но есть человеческий фактор, есть врачи, которые считают своим долгом уберечь, заставить отказаться при рождении или убить внутриутробно — не будем отрицать, это действительно есть.
Также на моей практике и на моей личной практике были такие истории, когда говорили, что ребенок болен, при этом рождался абсолютно здоровый ребенок. И мы никогда не можем стопроцентно сказать, действительно ли он с инвалидностью. Или в тот момент, когда тебе говорят, что у тебя абсолютно здоровый ребенок, рождается ребенок с инвалидностью — мы же тоже не можем это предугадать. В моей жизни была одна такая серьезная история, когда я строила «Дом Вероники». Я ходила по разным спонсорам, партнерам. Я пришла к одному богатому человеку, у которого свой огромный коттеджный поселок для обеспеченных людей. Я попросила у него помощи. Он говорит: «Я бы ввел такой закон, чтобы детей с инвалидностью убивали внутриутробно». Я сказала «спасибо», встала и ушла. Этот человек в плане партнерства для меня больше не существует, хотя сейчас появляются такие попытки.
Поэтому это отношение конкретного человека, воспитание конкретного человека. И если среди нас будут успешные ребята с инвалидностью, да просто даже не успешные, а которые просто нормальной жизнью живут, я думаю, что это в какой-то момент сойдет на нет — все эти отговоры, все эти отказы и прочее. Когда ты будешь понимать, что после 18 лет у твоего ребенка есть перспективы, когда ты будешь понимать, что что бы с тобой ни случилось, его подхватит НКО, государство, еще кто-то и он не будет умирать среди престарелых бабушек в домах для ветеранов труда, тоже, мне кажется, что-то должно поменяться.

Л. Горская

— Это важно, да. Теперь у меня еще один личный вопрос: скажите, вас не принимают за старшую сестру ваших девятерых детей? (Смеются.)

М. Львова-Белова

— Спасибо, приятно…

Л. Горская

— Ну, правда.

М. Львова-Белова

— У меня пятеро рожденных и четверо приемных. Четверо приемных — это взрослые подростки, сейчас уже не подростки. Когда я ехала к вам на передачу, мне позвонили из университета и сказали, что «ваш сын имеет большое количество задолженностей». Я сказала, что я всё поняла. При этом думаю: «Мой сын на 4-м курсе университета —  поразительно». Так сложилось, что мы стали брать 15-летних подростков, когда у нас закрывали детский дом в городе и отправляли их на окраину области в глухую-глухую деревню, где создали новое учреждение. И несколько человек, которые были очень перспективные, которые были очень талантливые…

В. Рулинский

— Они с инвалидностью?

М. Львова-Белова

— Нет, абсолютно нормальные ребята.

Л. Горская

— У них бы она, видимо, появилась в процессе…

М. Львова-Белова

— То, что там перспектив не было никаких — это сто процентов. Мы в 15 лет их взяли, максимально вложили в них то, что могли: от репетиторов до любви и ласки. Трое ребят сейчас учатся в университетах, дочка замужем. Два сына живут в своих квартирах и собираются жениться. Один сын в Москве работает в строительной компании. Как-то так потихонечку у всех жизнь сложилась…

Л. Горская

— Видимо, уже за младшую сестру вас принимают.

М. Львова-Белова

— Спасибо. (Смеется.)

В. Рулинский

— Мария, а тот парень, который выиграл на «Моменте славы» на 1-м канале?

М. Львова-Белова

— Он мой патронатный сын. Это отдельная история. Наверное, я ее расскажу, если вы позволите.

Л. Горская

— Давайте.

М. Львова-Белова

— Эта история, которая сподвигла меня, помимо Васи, который сказал, что «я покончу жизнь самоубийством». Когда мы в первый раз приехали в детский дом, я как всегда, только родила — все мои проекты всегда связаны с моими родами или с беременностью. Я только родила третьего ребенка, я не могла участвовать вместе с волонтерами в разных играх, которые они привезли. Я ходила по коридору и кормила малыша. И смотрю, сидит мальчик в коляске, не участвует в играх. Ну, я подумала: я одна и он один — надо знакомиться. Я подошла, и вижу, что у парня вообще нет ног, то есть он прямо половинка. Я ему говорю: «Ты мне детский дом покажи». И у нас какая-то теплая дружба завязалась — стали переписываться, общаться, созваниваться. Ему было тогда 15 лет. Он говорит: «Возьми меня домой, я хочу хоть раз поесть нормальной домашней еды». Мы с мужем посоветовались и решили его брать на выходные, на каникулы. Он к нам приезжал в гости. И как-то раз мы записали нижний брейк-данс еще с одним мальчиком, они выступали у нас в нашем благотворительном концерте, и отправили на 1-й канал на «Минуту славы». Их пригласили, они выиграли там миллион. Владимир Владимирович жал им руки…

В. Рулинский

— Нижний брейк-данс у парня, у которого нет ног.

М. Львова-Белова

— Да, два парня, у них нет ног, они выступают с нижним брейк-дансом. И сейчас он гастролирует с известными иллюзионистами, зарабатывает хорошие деньги, учится в Москве в Лосиноостровском университете. Периодически между гастролями он приезжает домой. И как-то раз он мне сказал: «Ты знаешь, я очень долго думал, почему в моей жизни так сложилось всё. Ведь тогда, когда мне было 15 лет, я думал, что моя жизнь закончена». Мы с ним очень много провели бессонных ночей в слезах, переживая его прошлое и думая о будущем.

Л. Горская

— Извините, если это не какая-то конфиденциальная информация: как он без ног остался?

М. Львова-Белова

— Он родился таким. Это был постоянный такой лейтмотив, что «меня родили наполовину», «я ненавижу свой день рождения» — было много таких моментов. И он говорит: «Я понял, что ты тогда в меня поверила, и я все время пытался тебе доказать, что ты не ошиблась». И вот мысль о том, что нужно в них просто верить, и они действительно могут делать невероятные вещи.

В. Рулинский

— Может быть, мы напомним радиослушателям, если вы позволите, о том, как можно поддержать проекты Марии Львовой-Беловой…

М. Львова-Белова

— Василий, вы мой добрый ангел.

В. Рулинский

— Можно перечислить пожертвование с помощью СМС на короткий номер 3443 со словом «Равные», пробел и сумма. Например, «Равные 300».

Л. Горская

— 3443 — короткий номер. Это проект «Дом Вероники».

М. Львова-Белова

— Да.

Л. Горская

— Хорошо. Давайте подробнее поговорим о «Новых берегах», это же суперпередовое поселение. Где оно, это тоже Пензенская область?

М. Львова-Белова

— Да, это тоже Пензенская область. Это большой участок недалеко от Пензы, который будет представлять из себя 12 жилых домов квартирного типа, то есть квартиры-студии, где смогут жить и семейные ребята с инвалидностью, создавать свои семьи. Предполагаются двухэтажные квартиры для умственно отсталых ребят, где они будут жить с сопровождением, выпускники интернатов Пензенской области и не только Пензенской области. Но масштаб на самом деле очень большой, и в какой-то момент стало страшно: а как это всё осуществить? Я понимаю, что нам необходим этот этап, потому что мы ребят куда-то выпускаем — кому-то квартиры положены, а кому-то и не положены. А куда выпускать? Получается, что проект не закончен. Так родился проект арт-поместье «Новые берега», как мы его называем. Но здесь в очередной раз Господь подхватил.
Вообще, так происходит в нашей деятельности — когда ты начинаешь чем-то заниматься, ты начинаешь чувствовать: надо это или нет? И мы только эту идею начали оговаривать — землю нам Правительство предоставило в льготную аренду. Появилась возможность поехать к Дмитрию Анатольевичу Медведеву — вообще, совершенно непонятно, как эта встреча произошла. Мне дали несколько минут, я ему рассказала про проект, попросила, как многодетная мать, поддержки. И он предложил сделать из нашего арт-поместья пилотную площадку федеральную, обещал какую-то финансовую поддержку на перспективу. То есть пока мы строим на собственные средства, но сейчас ведутся переговоры уже с конкретными людьми, которые сейчас должны нас поддержать от Дмитрия Анатольевича Медведева. Потом мы попадаем в Совет Федерации к Валентине Ивановне Матвиенко, показываем макет «Новых берегов», рассказывая о том, что у нас есть. Но мы всегда, когда говорим о чем-либо, мы говорим: «Мы умеем это делать, мы знаем, как это должно быть. Вы нас просто поддержите — и мы сделаем еще лучше, еще больше, еще качественнее». То есть нам всегда не стыдно, потому что у нас есть конкретные результаты и то, что у нас действительно получилось, то, что мы умеем делать.

В. Рулинский

— Я бы хотел еще добавить, что проект, о котором мы сейчас говорили, «Новые берега», — это проект, который направлен на то, что в скором времени в Пензенской области люди, которые заканчивают детские интернаты, то есть 18 лет им исполняется, они выпускаются и они больше не попадают во взрослые психоневрологические интернаты и в дома престарелых. Потому что всех их берет Мария в свои проекты. И это очень важная история. Это маленькая общественная инициатива «Квартал Луи» в доме на…

М. Львова-Белова

— На пять человек.

В. Рулинский

— Сейчас она вырастает в то, что мы всю область фактически закрываем любовью и заботой в том смысле, что все эти дети обретают нормальную жизнь.

М. Львова-Белова

— Те практики, которые помогают людям с инвалидностью, они у нас очень разрозненны. Начиная от средств реабилитации — их можно посмотреть один раз в год в Москве на выставке каких-то социальных инициатив. И нам сейчас важно все эти практики собрать. У меня будет встреча в Министерстве промышленности и торговли с ассоциацией разработчиков отечественных средств реабилитации. То есть те инновации, которые у нас есть, нам важно их завести к нам. Законодательные инициативы — к нам. Доступная среда — к нам, рабочие места. То есть это вот такое нецерковное слово «мекка», наверное, оно должно быть. Когда мы туда всё-всё соберем — всё, что есть…

Л. Горская

— Клондайк. Эльдорадо.

М. Львова-Белова

— Эльдорадо неоднозначно.

Л. Горская

— Как и мекка, кстати. А сколько у вас сейчас подопечных и сколько людей в вашей команде?

М. Львова-Белова

— В команде у меня 37 человек. Но это не только те проекты, о которых мы сейчас говорили. У нас есть еще ряд других проектов, как у благотворительной организации. Вообще, команда — 37 человек. Ребят, которые стационарно у нас проживают — 23 человека. Ребят, которые приезжают на какие-то стажировки, тренинговые программы, которых мы тоже так или иначе сопровождаем — дистанционно, на квартирах, еще где-то — это порядка 90 человек.

Л. Горская

— Волонтеры какие-то привлекаются?

М. Львова-Белова

— Волонтеры привлекаются, православная молодежь — мы сейчас пытаемся заниматься ее воспитанием, внедрением в проекты …

Л. Горская

— Их тоже надо воспитывать?

М. Львова-Белова

— Я не знаю, с чем это связано, может быть, это наш чисто региональный аспект, но почему-то православная молодежь очень трудно занимается социальной деятельностью.

Л. Горская

— Василий, почему?

В. Рулинский

— Я ответственный за всю православную молодежь?

Л. Горская

— По крайней мере, в этой студии у нас других нет. (Смеются.)

В. Рулинский

— Она вовлекается, конечно, но может быть, не так активно, как это должно было бы происходить. Конечно, самое важное, что может сделать молодой человек, это, наверное, помолясь Богу, кому-то пойти и помочь. Но я надеюсь, что это будет развиваться у Марии. Я бы еще хотел отметить, что, возможно, в «Новых берегах» — мы об этом тоже говорили с Марией — один из домиков будет сделан для людей с самой тяжелой формой инвалидности, с тяжелыми множественными нарушениями развития. У нас есть один такой в Москве — это Свято-Софийский социальный дом в православной службе «Милосердие». Мы его открыли не так давно, несколько лет назад, он тоже первый негосударственный, то есть Церковь во многом впереди в нашей стране. Может быть, то же самое получится сделать и в Пензе в рамках одного из подпроектов «Новых берегов».

Л. Горская

— Спасибо большое. У нас, к сожалению, закончилось время. И традиционно в конце программы спрашиваю еще раз: как можно помочь этим замечательным проектам — «Дом Вероники», «Квартал Луи», «Новые берега» — для молодежи с инвалидностью.

М. Львова-Белова

— Дорогие радиослушатели, если вы хотите нас поддержать, вы можете перечислить СМС на телефон 3443 со словом «Равные», пробел и суммой пожертвования, например: «Равные 300».

Л. Горская

— Спасибо большое. Я напоминаю, что в эфире радио «Вера» была программа «Светлый вечер». В студии с нами были: Мария Львова-Белова, создатель и исполнительный директор общественно-церковных проектов для молодых людей с инвалидностью, член Общественной палаты Российской Федерации и руководитель направления помощи людям с инвалидностью Пензенской епархии; и Василий Рулинский, пресс-секретарь Синодального отдела по благотворительности Русской Православной Церкви, кандидат исторических наук. Всего доброго.

В. Рулинский

— До свидания.

М. Львова-Белова

— Спасибо.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем