«Православие на Ближнем Востоке». Светлый вечер с игум. Арсением (Соколовым) (24.11.2017)

У нас в гостях был представитель Патриарха Московского и всея Руси при Антиохийском Патриархе, настоятель русского прихода в Бейруте игумен Арсений (Соколов).

Мы говорили о Православии на Ближнем Востоке, о том, в какой обстановке живут прихожане Русской Церкви в Дамаске и Бейруте, и о том, как там сосуществуют разные конфессии.

---

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера»! Здравствуйте, дорогие друзья! В студии — моя коллега Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Добрый, светлый вечер!

К. Мацан

— И я — Константин Мацан. У нас сегодня очень важный гость, очень редкий во всех смыслах в Москве, потому что наш сегодняшний гость — игумен Арсений (Соколов). Здравствуйте, отец Арсений!

Игумен Арсений (Соколов)

— Добрый вечер!

К. Мацан

— Отец Арсений служит настоятелем подворья Русской Православной Церкви в Бейруте в Ливане, и является представителем Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Антиохии и всего Востока. Поэтому у нас гость с Востока сегодня!

А. Митрофанова

— Звезда, с востока пришедшая! (Смеется.) Отец Арсений, знаете, прежде чем мы начнем говорить о вашем служении в Бейруте, мне бы хотелось вообще узнать, а как... Вы же ведь не только там... Вы до этого служили в Португалии в Лиссабоне. У вас вся жизнь связана с какими-то переездами. Как это вообще на вас влияет? Понятно, что вы — монах, и, наверное, в этом смысле, куда вас послали — там вы с любовью и служите. Но всё равно ведь личностный вот этот аспект никто не отменял. У вас есть Родина, есть дом, который вы любите, и вы всё время не там, вы где-то в других странах. Как это вообще?

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, действительно, так получилось, что последние почти 20 лет мне доводится служить в далеких от России странах, выполнять то или иное послушание в них, но как-то так всегда получается, что у меня возникает живой интерес к этим странам, и они действительно интересны, будь то Италия или Испания, Португалия, или вот теперь Ближний Восток. Ну а в России по милости Божьей бывать доводится нередко тоже, сейчас еще чаще, потому что назначили меня также преподавать в общецерковной аспирантуре на кафедре библеистики. И теперь я буду бывать еще чаще!

А. Митрофанова

— И вы нам принесли ваши труды. Это книга, которая называется «Буква и дух» — сборник статей, докладов по библеистики.

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, это небольшой сборник, изданный в Ливане. Там доклады за последние три года: доклады, статьи.

А. Митрофанова

— Изданный в Бейруте в 2016 году. Вы знаете, когда я вижу это название, то у меня сразу ассоциация: «Нищий старик, — конечно, тот самый, что умер в Бейруте год назад». И дальше я пытаюсь понять, а какие у меня еще ассоциации с этим городом и с этим местом. И понимаю, что никаких! Я там никогда не была, я вообще не знаю этой жизни. Костя, а ты?

К. Мацан

— Я тоже не знаю! Более того, меня вот сейчас поразило то, как отец Арсений в одном ряду перечисляет: Испания, Италия, Португалия, Ближний Восток... Это же в каком-то смысле «два мира — два эфира» на самом деле, потому что для нас, слава Богу, есть возможность поехать в Европу, и мы ездим туда как туристы, смотрим: Италия, Испания... Даже, может, просто на летний отдых туда люди ездят. Всё-таки это европейская культура, нам более близкая западная цивилизация, другой язык, но в принципе это какое-то такое различие разных видов внутри одного рода. А Ближний Восток — это что-то совершенно другое! И мы вправду об этом (я, во всяком случае) ничего не знаем даже на уровне ассоциаций. Нет, сейчас, понятное дело, нам в новостях говорят про трагические события, про преследование христиан и про эти ужасы, но, пожалуй, вот и всё, что ассоциируется сейчас у нас Бейрутом, с Ливаном, с соседней Сирией. А для вас это всё-таки какие-то в одном ряду вещи: Европа и Ближний Восток? Или всё-таки был какой-то переход и чувство погружения во что-то новое и неизведанное?

Игумен Арсений (Соколов)

— Вы сказали, Константин, что Европа для вас ближе, чем Ближний Восток, но в Ливан поехать ещё проще! Туда не нужна виза, и по расстоянию ближе, чем, скажем, Португалия, почти в два раза, примерно, как до Италии — три часа лёту. Ливан является на Ближнем Востоке исключением. Это, можно сказать, последняя христианская страна Ближнего Востока, где христиане не в меньшинстве (во всех других странах Ближнего Востока они в меньшинстве). По разным подсчетам христиан в Ливане от 30 до 45% до сих пор. А до гражданской войны, которая началась в 1975 году, христиан было большинство. Вы учили французский язык?

К. Мацан

— Так точно!

Игумен Арсений (Соколов)

— Вы там в Ливане с французским языком не пропадёте! Ливан — франкоязычная страна. И в христианских семьях дети начинают дома говорить на французском языке, а арабский уже учат в школе, правда, школа там с трёх лет. Бейрут называли когда-то (некоторые и сейчас называют) «Парижем Ближнего Востока», а Ливан — «Ближневосточная Швейцария». Ливан находится на перекрестке между Востоком и Западом, это запад Востока, и там Восток с Западом встречаются.

К. Мацан

— Очень интересно! Я об этом никогда не думал в таком контексте.

Игумен Арсений (Соколов)

— Христиане не в большинстве, конечно... То есть они не в меньшинстве, но и не в большинстве. А Ливан — страна, где все в меньшинстве: и шииты, и сунниты, и марониты, и православные, и друзы, и кого там только нет — и все в меньшинстве. И это заставляет как-то выживать, договариваться. Нет доминирующего большинства — этим Ливан тоже интересен.

А. Митрофанова

— Вы сказали о том, что если у вас французский язык, то вы в Ливане не пропадёте. Исходя из того новостного контекста, о котором Костя сказал (и у нас действительно на слуху), как-то вот сейчас, мне кажется, мало кто хотел бы поехать в Ливан, просто потому, что страна ассоциируется с какими-то перипетиями, которые нам в нашей относительно такой мирной и благополучной жизни как-то вот не хочется видеть рядом с собой.

К. Мацан

— Ну потому что Сирия близко, помимо всего прочего.

А. Митрофанова

— Насколько это докатывается до вас? Как это резонирует?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну туристов в Ливане действительно мало, особенно в последнее время. И соседство с Сирией здесь тоже имеет значение. Ливан — маленькая страна в экономическом, политическом и военном отношении, слабая. И получается так, что за Ближний Восток бьются между собой Иран и Саудовская Аравия, а удар приходится по Ливану, потому что в Ливане примерно одинаковое количество шиитов и суннитов. Шииты настроены проирански, а сунниты — просаудитски. И всегда, и раньше, и сейчас особенно, Ливан остается такой страной, где вот эти суннитские и шиитские интересы сталкиваются, и между молотом и наковальней оказываются христиане. Так было в гражданскую войну, так вот и сейчас обстановка накаляется. Но это — Ближний Восток! Ливан последние 75 лет... Нет, прошло 74 года, как Ливан получил независимость, и там эта нестабильность сохраняется. Может быть, в довоенные времена, до гражданской войны, было как-то поспокойнее, постабильнее, но всё равно рядом Израиль, рядом Сирия.

К. Мацан

— А вы помните ваши впечатления, когда вы туда приехали впервые уже служить в командировку? Было ли что-то, что вас поразило, удивило, чего вы никак не ожидали встретить в этой стране с древнейшей историей, в том числе христианской историей?

Игумен Арсений (Соколов)

— Поскольку мне доводится заниматься библеистикой, и Ближний Восток — это страна пророков, земля Спасителя Христа, то... Я никогда не думал, что буду служить на Ближнем Востоке, но, приехав туда, оказавшись на Ближнем Востоке, и бродя по развалинам Библоса, Тира, Сайды или Баальбека, как-то я оказался в той среде, которую знал теоретически.

К. Мацан

— То есть Библия оживает в камнях?

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, в каком-то смысле!

А. Митрофанова

— Вы можете там узнать историю кончиками пальцев, просто трогая эти камни!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, там как раз вершилась история человечества: Финикия... Потом ведь ливанская Долина Бекаа — это та долина, по которой шагали и маршировали армии всех древних великих ближневосточных держав: хетты, ассирийцы, вавилоняне, персы, египтяне.

А. Митрофанова

— Отец Арсений, а вы сказали, что там приходится договариваться шиитам, суннитам, друзам, христианам — всем тем представителям конфессий и религий, которые там живут. А вы — православный священник. Вам с кем там лично приходится договариваться? И как вы это делаете, исходя из того, что вы всё-таки там носитель несколько иной культуры?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну договариваться с шиитами и суннитами мне не приходится. То есть моя функция там значительно проще: быть настоятелем русского прихода в Бейруте, который возник еще в далеком 1946 году, и также по совместительству я являюсь представителем Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Антиохийском и всего Востока. Он свое время делит примерно поровну между Сирией и Ливаном. У него основная резиденция в Дамаске, но часть времени, можно сказать, половину своего времени, сейчас он проводит в Ливане, в Бейруте. Это два моих основных послушания: настоятельство в Бейрутском приходе Московского Патриархата и представительство при Антиохийском Патриаршем престоле. Но с другими конфессиями, религиями, естественно, приходится тоже встречаться и общаться. Ливан в этом смысле страна чрезвычайно многообразная, это страна не только кедров, но и патриархов — каких там их только нет!

А. Митрофанова

— Ну а есть какой-то культурный барьер, что ли? Или моменты, которые нужно обязательно иметь в виду, когда вы идете, скажем, на прием, например, к Антиохийскому Патриарху? Ведь это же, знаете как... У меня есть такая очень мудрая подруга, и она говорит: «Православие у всех разное!» И вот такое Православие, как на Ближнем Востоке, мне кажется, со своей пышностью... Это же у Антиохийского Патриарха через запятую перечисление там такого количества титулов, что, в общем, на память воспроизвести это почти невозможно?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну в этом его, наверное, Александрийский перещеголял! Но есть, конечно, свои особенности: восточный менталитет, восточные традиции, древние, глубокие. Православие там в два раза старше, чем на Руси. Антиохийская Церковь — это наша старшая Церковь-сестра. И вот титул «и всего Востока» — это не пустые слова, не просто восточное красноречие, а действительно когда-то сирийские христиане евангелизировали, христианизировали весь Восток — это и Грузия, и Армения, и Иран, и Аравия, и Средняя Азия, и Южный Китай, и монастыри в Монголии, о которых сегодня уже навряд ли кто-то, кроме ученых, помнит и знает. Всё это, в общем-то, было... Весь Восток до Тихого океана был миссионерским полем Антиохийской Церкви. Поэтому титул Патриарха Антиохийского и всего Востока оправдан — это не пустые слова.

А. Митрофанова

— А как в 1946 году там появился приход Русской Православной Церкви?

Игумен Арсений (Соколов)

— Закончилась Вторая мировая война. И там, по-моему, в 1945 году, если не ошибаюсь (могу ошибаться) Патриарх Антиохийский приезжал в Россию, а потом был визит Святейшего Патриарха Московского Алексия I на Ближний Восток. И после этого визита было принято решение, достигнута договоренность об открытии в 1946 году прихода Московского Патриархата.

А. Митрофанова

— Удивительно! А кто же тогда был прихожанами этого прихода? Неужели в 1946 году в Ливане они были?

Игумен Арсений (Соколов)

— Были! Прихожан русской традиции было много. Начиная с 20-х годов Ливан был подмандатной территорией Франции, и наша белая эмиграция, русские люди, оказавшиеся во Франции, уезжали часто на работу в Ливан: инженеры, топографы... Вот весь ливанский кадастр составлен русскими, много инженерных решений было найдено. Да даже эскизы первых ливанских денежных знаков сделали русские художники!

А. Митрофанова

— Серьезно?

Игумен Арсений (Соколов)

— Да. Первые марки ливанские тоже.

А. Митрофанова

— И тут отличились! (Смеется.)

Игумен Арсений (Соколов)

— Внук художника Серова, например, до сих пор, дай ему Бог здоровья, живет в Ливане. Другие фамилии...

К. Мацан

— А кто сейчас ваши прихожане? Как складывается приход? Это люди, как-то в основном связанные с посольской миссией, с посольством? Или там большая русская диаспора?

Игумен Арсений (Соколов)

— Да. И вот эта группа православных христиан, живших тогда, наша «белая гвардия», как мы её называем, сейчас их меньше, они — в меньшинстве. Большинство прихожан сегодня, точнее, прихожанок (прихожан у нас не так уж много) — это жены и дети ливанцев.

К. Мацан

— Русские?

Игумен Арсений (Соколов)

— Русские, украинки, белоруски, молдаванки, казашки...

К. Мацан

— Русскоязычные, в общем?

Игумен Арсений (Соколов)

— Да. Многие из ливанцев учились в Советском Союзе или вот сейчас учатся в странах постсоветского пространства. И с собой из наших краев привозят себе жен.

А. Митрофанова

— У них хороший вкус, что я могу сказать!

К. Мацан

— Однозначно!

Игумен Арсений (Соколов)

— Но, к сожалению, игра идет в одни ворота. Почему-то ливанки не хотят ехать замуж в Россию и улучшать демографическую ситуацию Дальнего Востока.

А. Митрофанова

— Скажите, а серьезные восточные мужья не возражают, что их жены ходят в православный храм и туда же приводят детей?

Игумен Арсений (Соколов)

— Вот это очень важный вопрос, очень актуальный для Ливана, для наших православных русских в Ливане! В Ливане 18 религий и конфессий — это только официально, без сект, тех, кто официально представлен в парламенте. Парламент устроен конфессионально, как и всё общество и государство ливанское. И вот редко у кого из наших прихожанок православные мужья. Таких единицы! У них мужья кто угодно: сунниты, шииты, друзы, католики, марониты, мелькиты... И вот каждая семья — это отдельная судьба, отдельный образ взаимоотношений. По-разному складывается их жизнь, взаимоотношения. И часто бывает так, что женщины ходит в храм даже тайком, тайком крестят детей. А в некоторых семьях наоборот — муж благоволит к тому, чтобы его жена была верна своей религиозной, церковной традиции, с которой она приехала в Ливан. По-разному! Сколько семей, столько и судеб!

К. Мацан

— Игумен Арсений (Соколов) — настоятель подворья Русской Православной Церкви в Бейруте (это Ливан) и представитель Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Антиохии и всего Востока — сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Вот нам, сидя в столице России, может легко прийти в голову мысль, что ведь в Ливане и в Сирии тоже есть православие. При этом, наверное, более точно сказать, что исторически у нас тоже Православие...

Игумен Арсений (Соколов)

— Не тоже, а там-то оно и есть! Оттуда всё и начиналось, оттуда-то оно и пошло!

К. Мацан

— При этом не секрет, что очень легко церковную жизнь воспринимать через национальную традицию. Вот у нас принято служить так, одеваться так, в храме вести себя так, а там, наверное, надо полагать, возможно, есть какие-то свои традиции, которые нам кажутся совершенно необычными, и покажутся непривычными, если мы их увидим, а для них — это тоже Православие, собственно, так, как они живут. Что у вас там в этом смысле интересного?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну некоторые богослужебные особенности действительно есть. Например, Великий вход совершается с дискосом и чашей через весь храм, какие-то другие моменты, но таких больших, радикальных отличий в богослужении нет.

К. Мацан

— Это в богослужении. А традиции, обыденная, бытовая культура, которой народ живет?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну христиане Ливана — очень европеизированы, в том числе и православные. Может быть, меньше, чем марониты, но всё-таки. Да и в Сирии тоже, где христиан до войны было 11-12%, а сейчас где-то 9-10%. А в Ливане, наверное, сейчас треть населения — христиане. Всё-таки христиан очень связывает традиция с Европой. А если сказать о последних веках истории Антиохийской Церкви, скажем, о втором тысячелетии, то антиохийцы, как и все Восточные Церкви, очень сильно «обвизантинились».

К. Мацан

— Что это значит?

Игумен Арсений (Соколов)

— Это язык, византийские богослужебные традиции, весь богослужебный строй, церковный строй, греческий язык.

А. Митрофанова

— То есть это пышность некая, значит, появилась?

Игумен Арсений (Соколов)

— В том числе, да. Но всё-таки, среди всего содружества православных Церквей, то есть тех Церквей, которые мы называем и считаем православными, каноническими Церквами, вот среди их всех, Антиохийская Церковь всё-таки исключительна, потому что в отличии, скажем, от Иерусалимской Церкви или Александрийского, Константинопольского Патриархата, или Кипрской Церкви, основным богослужебным языком является не греческий, а арабский. Пару веков назад началось возрождение арабского литургического языка. И вот из всего содружества всех православных Церквей, Антиохийская Церковь — это единственная из канонических Церквей, где язык богослужения — не греческий, а семитский, близкий к тому, на котором и Спаситель наш говорил.

К. Мацан

— А в Египте тоже служат на греческом?

Игумен Арсений (Соколов)

— Александрийский Патриархат служит на греческом, если не считать миссионерских приходов и митрополий в Черной Африке.

К. Мацан

— Я этого не знал, кстати!

Игумен Арсений (Соколов)

— А в Египте православных почти нет, их около 10 000, если я не ошибаюсь. Я сейчас не говорю о так называемых восточных ориентальных Церквах: Коптской или, скажем, Церквах Ближнего Востока — у них как раз сохранилось больше особенностей, потому что они не были связаны с Византией, они не были подчинены, «подмяты» Константинопольским Патриархом, который присвоил себе первенство чести на Востоке в Средние века.

К. Мацан

— А вот это движение Антиохийской Церкви к возрождению, о котором вы сказали, литургического арабского языка, то есть богослужебного, с чем было связано? Просто с желанием как-то отмежеваться от большого брата, от соседей, где все служат на греческом, а они — такие независимые, национальные? Или в этом есть еще какой-то другой, более глубокий смысл?

Игумен Арсений (Соколов)

— Это была Османская эпоха, Османская империя... Здесь было несколько факторов, в том числе и возрождение своих собственных традиций, ну и, наверное, слабость Константинопольского Патриарха в какой-то степени на Ближнем Востоке, его влияния в Османской империи. Может быть, это как-то поспособствовало возрождению арабских традиций.

А. Митрофанова

— Отец Арсений, я даже стесняюсь спросить. А вы на скольких языках говорите?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну я говорю на тех языках, где я жил. Кушать захочешь — заговоришь!

А. Митрофанова

— Понятно! Кроме русского, вы говорите на итальянском, испанском, португальском, французском, и теперь еще говорите на арабском?

Игумен Арсений (Соколов)

— На арабском я не говорю, такой задачи я себе не ставил. Ну какие-то бытовые фразы типа «купить», «найти», «пойти» — это да, на ливанском диалекте арабского. А литературный арабский, язык Корана, я не изучал. Для того, чтобы изучать этот большой, сложный язык — это надо 2-3 года ничем другим не заниматься. А в Ливане такой острой необходимости нет, потому что страна — франкоязычная, и французским языком легко обходишься, а с мусульманами где-то по-английски, на моем примитивном английском разговариваю, а с католиками и униатами говорим на итальянском.

К. Мацан

— Всё пригождается!

Игумен Арсений (Соколов)

— Прекрасный португальский, к сожалению, почти не пригождается!

А. Митрофанова

— Да, очень вас понимаю! У меня тоже эта боль... То, что этот язык...

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, вы же тоже португалистка!

А. Митрофанова

— Да, он как-то в нашей повседневной жизни встречается довольно редко, если только не приехать в Португалию.

Игумен Арсений (Соколов)

— Это как сказал Фернандо Пессоа: «Моя родина — это португальский язык».

А. Митрофанова

— Это правда!

К. Мацан

— Я вот о чем хотел бы спросить. Любой, кто хоть раз смотрел пасхальную трансляцию из Иерусалима схождения Благодатного огня, тот видел этих арабов-христиан, которые очень бурно выражают эмоции, прыгают, забираются друг другу на плечи и т.д.

А. Митрофанова

— Улюлюкают, с барабанами!

К. Мацан

— Да-да. И у нас есть такой уже даже сложившийся стереотип, что арабы вообще такие, что они себя в храме ведут так...

Игумен Арсений (Соколов)

— Эмоциональные!

К. Мацан

— А вам приходится с чем-то таким сталкиваться? Вот опять-таки я вас к этому вопросу возвращаю, к бытовой культуре.

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, у нас эмоциональность на севере приглушена, спокойная, да. Как кто-то сказал, что у африканцев — чувство ритма, а у русских — чувство покаяния. У них действительно... И даже у антиохийцев более эмоционально проходит богослужение. Они и в ладоши могут хлопать, и как-то более живо участвовать в службе. Ну, юг, да!

А. Митрофанова

— Одно слово — юг!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, южнее, чем мы.

К. Мацан

— А вот такой вопрос возникает всегда в связи с такими темами. А насколько, в принципе, поведение на богослужении... Например, они хлопают в ладоши, а у нас нет. Насколько это сущностно и важно? Потому что ведь часто человек, который смотрит на нашу традицию, например, со стороны, скажет: «Смотрите, что же так скучно? Вот там прыгают, хлопают в ладоши, поют! Как здорово, как весело! А у нас все такие унылые и покаянные». А ему говорят: «Вот такая традиция, так надо!» Какое значение, в принципе, эти внешние проявления имеют для веры?

Игумен Арсений (Соколов)

— Рукоплескание — это одно из выражений веры. И в Священном Писании многократно говорится: «Восплещите руками! Воскликните Богу гласом радования!» И в богослужебных текстах, богослужебных гимнах: «Приидите, Богородице руками восплещем!»

А. Митрофанова

— То есть это такой символ радости получается, когда рукоплескание, да?

Игумен Арсений (Соколов)

— Наверное, да, радости, восторга, одобрения.

К. Мацан

— А не возникает у вас (может быть, я сейчас очень какой-то глупый вопрос задаю, но всё-таки) желание, находясь в этой культуре, что-то такое, если угодно, попробовать или как-то попытаться к этому приобщиться в русском приходе? Или всё-таки нет, потому что традиция не наша, и мы этого не касаемся?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну рукоплесканий у нас на бейрутском приходе нет. Но вот такой элемент, как проход через весь храм: от притвора до алтаря с дарами во время Великого входа — это мы осуществляем.

К. Мацан

— Во время Литургии?

Игумен Арсений (Соколов)

— Да. Идут свещеносцы, потом несешь дискос...

К. Мацан

— Давайте скажем, что у нас-то на Литургии это проходит только по амвону, то есть перед самым алтарем.

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, а там через весь храм! В древности ведь никто из алтаря в алтарь дары не выносил и не заносил. Их действительно приносили, и вот в Мозарабской Литургии или Бракаренской Литургии, или в других древних Литургиях, дары приносят из притвора или из каких-то боковых помещений, и их при входе встречают дьяконы, народ эти дары отдает дьяконам, а дьяконы их несут в алтарь епископам, пресвитерам, их там принимают. Потому что дары (хлеб и вино), которые приносятся для Литургии — это приношение народа. Когда-то в древности все приношения делились на три части. Самая лучшая — для совершения евхаристического богослужения, одна треть — в питание клирикам и вдовам, и еще одна треть — на дела милосердия, накормить алчущих.

А. Митрофанова

— То есть это такой отблеск очень древней традиции, когда люди максимально, получается, погружались в происходящее в храме. А мы же сегодня зачастую (простите за это слово) такие потребители немножко.

Игумен Арсений (Соколов)

— Да. Вот современное антиохийское богослужение мало отличается от греческого. Есть какие-то небольшие незначительные элементы... Это не значит, что они, как на концерте, всё время рукоплещут. Это редкие моменты: это какая-то послеслужебная беседа или проповедь во время службы, или ещё что-то. А вот Древневосточные Церкви, в частности сиро-яковиты, сохранили очень много особенностей. Мне довелось быть на интронизации нынешнего Сиро-Яковитского Патриарха Афрама II...

А. Митрофанова

— Потрясающе! Это какой-то вообще другой мир, другая планета!

Игумен Арсений (Соколов)

— Это было удивительно! Большинство епископов и священников приехали вообще из Индии, потому что это автономная часть Сиро-Яковитской Церкви (Маланкарская), и вот эти вот мелодии как будто бы из индийских кинофильмов, потом напевы какие-то. А потом они посадили его на трон, и уже, когда совершили интронизационную молитву, то священники стали его с этим троном вверх в воздух подбрасывать и ловить вместе с троном!

А. Митрофанова

— Ловили, не уронили, нет? (Смеется.) Видимо, репетировали, наверное, тоже тренировались! Слушайте, как интересно! Правда! Вот Костя сказал про «два мира — два эфира»...

Игумен Арсений (Соколов)

— Да. Поскольку они не были под Византией, то они и сохранили больше какого-то своего своеобразия, своеобычности.

А. Митрофанова

— Самобытности такой!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да.

А. Митрофанова

— А в Сирию вам доводится ездить? Бываете вы там?

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, доводится. И вот четыре года я уже служу в Ливане, и всякий раз, когда случается оказия, то я этой возможностью пользуюсь.

А. Митрофанова

— А вы не боитесь? Сирия всё-таки!

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну, нужно соблюдать меры предосторожности, куда попало не ездить, куда попало не ходить, и желательно, чтобы... Ну то есть знать какие-то правила, как там действовать, и без охраны, куда не надо, не ходить. Вот недавно совсем довелось быть в Сирии. Есть надежда, поскольку дело идёт к миру в Сирии, что работа нашего представительства при Антиохийском Патриархе будет вновь перенесена, возвращена из Бейрута в Дамаск. Из-за войны работа представительства была перенесена в Бейрут из Дамаска. А сейчас, когда дело идёт к миру, наступило время подумать о возвращении работы представительства обратно в Дамаск. И я надеюсь, что в скором времени представительство вернется в Дамаск, и вернусь я как представитель.

К. Мацан

— Понятное дело, что в Дамаске, наверное, всё-таки достаточно безопасно сейчас. Там, собственно, военных действий не идёт. Но понятно, что во всей стране не может не быть разлита эта трагедия войны. А как это сказывается на вашем служении, на ваших прихожанах? Как это, может быть, на их чаяниях отражается, зачем они идут в храм, и что они в храме находят?

Игумен Арсений (Соколов)

— В Ливане есть значительная русская диаспора — 30 000 по данным российского консульства граждан России (не берем сейчас украинцев и белорусов), стоявших на консульском учете, проживало до войны, сейчас примерно половина, то есть около 15 000. Вот совсем недавно в Дамаске прошла страновая конференция российских соотечественников, проживающих в Сирии. Впервые за несколько лет представители ассоциаций российских соотечественников приехали из далеких городов, в том числе из освобожденных Алеппо, Хомса, приехали из прибрежной Сирии: Латакии, Тартуса. Никто не смог приехать из таких мест, как, скажем, Дейр-эз-Зор, Хасаке или Ракка, но вот те, кто приехали... Я удивился, я присутствовал и участвовал в этой страновой конференции, она проводилась в Дамаске. Я удивился, что несмотря на 6 лет войны, несмотря на всё, что выпало на их долю, эти ассоциации живы, они продолжают существовать, и они хотят дальше развиваться, у них планы какие-то, они что-то хотят делать, возрождать всё, возобновлять работу Российского культурного центра с его многочисленными студиями, кружками. И если говорить об общине (у нас ведь два прихода в тех краях: в Бейруте и в Дамаске), то в связи с войной дамаскский приход почти растаял, там совсем мало осталось прихожан: кто-то, кто мог, уехал на Родину переждать войну, а, может быть, уже и не вернется (правда, некоторые возвращаются), а кто-то боится из пригородов приезжать. Сейчас несколько женщин живут у нас в представительстве, они — вдовы, у них мужья или умерли, или погибли, и их дома в пригородах непригодны к жилью из-за минометных и прочих обстрелов, разрушены, и они некоторое время, пока не восстановят свое жилье, живут у нас в представительстве в Дамаске. Ну заодно они его и охраняют, и содержат в чистоте, и раз в неделю там есть служба на арабском языке — в русском православном храме, который назван в честь Игнатия Богоносца — первого Антиохийского епископа... Там ведь до войны как бы две общины сосуществовало: русская, русскоязычная, община Московского Патриархата и арабоязычная община Антиохийской Церкви. Вот сейчас продолжаются еженедельные богослужения арабской общины, ну и изредка мне доводится тоже там совершать Литургию. Это вот несколько женщин, которые там, приходят также верующие сотрудники российского посольства, и народ собирается помаленьку.

К. Мацан

— Игумен Арсений (Соколов) — настоятель подворья Русской Православной Церкви в Бейруте, представитель Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Антиохии и всего Востока — сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». В студии моя коллега — Алла Митрофанова, я — Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту!

А. Митрофанова

— Ещё раз добрый, светлый вечер, дорогие слушатели! Константин Мацан, я — Алла Митрофанова, и напомню, что в гостях у нас Игумен Арсений (Соколов) — настоятель подворья Русской Православной Церкви в Бейруте в Ливане, представитель Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Антиохии и всего Востока. Насчет «всего Востока»... Как у нас говорят: «Восток — дело тонкое». Я понимаю, наверное, в связи с военными действиями и нестабильной обстановкой какой-то колорит, может быть, немножечко приглушился, что ли, на это время, но всё-таки... Отец Арсений, а восточные рынки, восточная манера общения, какие-то восточные традиции послеобеденного сна и угощения гостей какими-то сладостями и прочее — вот это вот всё, вы с этим сталкиваетесь там?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну что-то есть. Но опять же не в христианских районах Ливана, а, скажем, в шиитских или суннитских остались какие-то небольшие восточные рынки. Они — небольшие, но такие живые, там жизнь кипит! В той же Сайде...

А. Митрофанова

— И там надо торговаться?

Игумен Арсений (Соколов)

— Можно, да, торговаться, всё пробовать. Или в Триполи... Отдельно следует сказать о Дамаске. Там огромный восточный базар с лавками, то есть тут же делают всякие серебряные или бронзовые изделия, можно купить какие-то древние мечи, всё, что угодно. Всё, что хочешь, можно купить на восточном рынке!

А. Митрофанова

— Действительно древние?

Игумен Арсений (Соколов)

— И древние, и подделок, естественно, много. И в воздухе висит запах различных специй, кофе...

А. Митрофанова

— С кардамоном!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да! То есть попадаешь, окунаешься в действительно восточную атмосферу!

А. Митрофанова

— А что касается войны... Понимаю, что вы соблюдаете меры предосторожности и т.д., но всё-таки приходилось ли сталкиваться или попадать в какие-то острые ситуации, или, может быть, есть какая-то миссия, в которой вы принимаете участие как священник по оказанию помощи людям, пострадавшим от военных действий?

Игумен Арсений (Соколов)

— Мне пока не приходилось попадать в смертельно опасную ситуацию...

А. Митрофанова

— И слава Богу!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, по милости Божьей! Ну а наша Русская Церковь активно участвует в миротворческой миссии, благотворительных проектах по оказанию гуманитарной помощи и сирийскому народу, и сирийским беженцам в Ливане. Вот совсем недавно была создана такая рабочая группа российских христиан (и не только христиан, там и мусульмане участвуют, также с участием ближневосточных представителей религий и конфессий), смешанная группа, по оказанию гуманитарной помощи. Вот с нашей российской стороны ее возглавил иеромонах Стефан (Игумнов), который является секретарем по межхристианским связям. И вот сейчас разрабатываются разные проекты, идеи по оказанию гуманитарной помощи сирийским беженцам в Ливане. И уже несколько партий гуманитарного груза они доставили. Создана также группа диалога между Русской Православной Церковью и Сиро-Яковитской Церковью. Один из самых главных аспектов этого диалога — в гуманитарной сфере. И думаем... Недавно я встречался в Захле в Долине Бекаа с сиро-яковитским архиепископом Юстином, и мы обсуждали конкретные планы, конкретные схемы помощи в решении этих гуманитарных проблем, оказания гуманитарной помощи. То есть в маленьком Ливане с населением 4 миллиона в настоящее время 1,5 миллиона сирийских беженцев.

А. Митрофанова

— А что включает эта помощь? Это медикаменты, питание?

Игумен Арсений (Соколов)

— Вот мы конкретно обсуждали. Да, медикаменты (одежда им особо не нужна), продукты питания, школьные принадлежности. Вот христиане, которые в Долине Бекаа, живут не в лагерях беженцев в основном, в отличии от мусульман, а живут по городам: Бальбек, Захле, другие города Долины Бекаа. И Православная Церковь, и Сиро-Яковитская, и Мелькитская, и католики их опекают. Вот взять тех же сиро-яковитов... У них 150 семей на учете, они помогают им оплачивать аренду жилья, помогают детям беженцев оплачивать школьное обучение (берут на себя 50% оплаты), помогают с работой, распределяют гуманитарную помощь, оплачивают в зимний период мазут для дизелей для обогрева жилища (дизеля, которые нагревают воду с помощью мазута). Многообразная у них деятельность! И они активно сотрудничают также с другими христианскими Церквами там, в Долине Бекаа. И вот Русская Церковь, которой близки эти трудности, которая действительно солидарна с христианами Ближнего Востока, уже несколько лет и словом, и делом являет свою солидарность, активно старается помогать. И тут есть ряд организаций, которые в сотрудничестве с Русской Церковью действительно оказывают большую гуманитарную помощь христианам Сирии и вообще сирийскому народу — это организация «Боевое братство», потом ИППО, ну и также, кончено, российские военные, которые предоставляют свои самолеты, принимают какие-то логистические решения по доставке этих грузов. В самый разгар сирийской войны была собрана большая сумма денег по приходам и передана Антиохийской Церкви. Потом был большой сбор гуманитарной помощи, в том числе и по московским храмам и монастырям, одежды, продуктов питания — всё это доставлялось!

А. Митрофанова

— И всё это пригодилось?

Игумен Арсений (Соколов)

— Пригодилось и распределялось, и с благодарностью было принято!

А. Митрофанова

— Вот это, кстати, очень хорошо, потому что, знаете, мы же живем в информационном пространстве, тут тоже всякое говорили: «Вот собирают... Куда это потом всё девается? Неизвестно!» Вот хорошо, что...

Игумен Арсений (Соколов)

— Я свидетельствую, что всё это попадает в нужные руки и имеет большую пользу и отклик!

К. Мацан

— А меня вот еще другое в вашем рассказе зацепило... Можно зайти в любую социальную сеть и увидеть (сейчас уже чуть меньше, но раньше было), что люди до хрипоты и до взаимных обвинений и ненависти дискутировали о войне в Сирии, об её смысле, истоках, об участии России, о необходимости или не необходимости, сидя у себя дома на диване... А вы там, на месте, видите совсем другую картинку. Вот, мне кажется, что человека в вашей ситуации, наверное, должно было бы как-то, может быть, даже раздражать вот это пустословие, которое льется отсюда, и так непохоже на то, что там реально происходит и так не совпадает с тем, что видят люди, которые реально там, на месте, что-то делают. Вот у вас нет такого чувства какой-то набитой оскомины от всех этих наших бесед здесь о том, что там?

Игумен Арсений (Соколов)

— Я не слежу за всеми беседами, но то, о чем вы говорите, да, имеет место. Действительно, лежа на диване, человек не должен бросать пустых фраз о «священной войне» или ещё о чём-то, потому что Ближний Восток — это настолько тонкая материя, что оно может так перетолковываться, переинтерпретироваться кем угодно (СМИ, социальными сетями теми же, народом просто), что потом появится тот смысл, который изначально не вкладывался в те или иные фразы.

К. Мацан

— Лучше промолчать!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да. Когда говорят, что на Ближнем Востоке — священная война, всё время вспоминают крестоносцев: «Вот пришли крестоносцы, завоевали нас в X веке», — так говорят мусульмане. «А вот тут теперь опять нам хотят объявить священную войну!» А ещё покажут какие-нибудь фейковые картинки или фотографии в газетах сделают о страдающих детях и стариках... Поэтому тут надо очень взвешено и осторожно... Восток — дело тонкое!

К. Мацан

— Игумен Арсений (Соколов) — настоятель подворья Русской Православной Церкви в Бейруте, представитель Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Антиохии и всего Востока. Такой длинный восточный титул у нашего сегодняшнего гостя!

А. Митрофанова

— По-восточному очень, да! (Смеется.)

К. Мацан

— ...Проводит сегодня с нами этот «Светлый вечер»!

А. Митрофанова

— Отец Арсений, мы с вами сейчас говорили о вашем служении на Ближнем Востоке. Но ведь до того, как вас направили туда, вы много лет служили в странах Западной Европы. И среди них, конечно, у меня особенную симпатию вызывает Португалия! Ну и Италия, конечно, тоже! Но я знаю, что, когда вы служили в Португалии в Лиссабоне, вы организовывали ваших прихожан, сподвигали их в паломнические походы в Сантьяго-де-Компостела. Я подчеркну, что именно в походы! При том, что Португалия и Галисия (это провинция в Испании, где находится Сантьяго-де-Компостела), конечно, соседствуют, но Лиссабон — не пограничный город, мягко говоря. То есть речь идёт о десятках километров, если не сотнях, которые нужно преодолевать пешком, и вы идёте к мощам апостола Иакова, которые находятся в Сантьяго-де-Компостела... Объясните, пожалуйста, зачем? И как люди на это соглашались?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну вот вы начали свой вопрос с «Восток — Запад»... Когда-то, в те времена, когда только начиналась традиция паломничества апостола Иакова, Camino De Santiago, как раз там, на крайнем западе Европы, был Восток.

А. Митрофанова

— Точно!

Игумен Арсений (Соколов)

— Восток, который постепенно отвоевывался, была Реконкиста, но это был мусульманский Восток — Андалусия... Юг Испании был восемь веков под арабами и маврами, Португалия — меньше, но это был Восток. А Запад был как раз на Востоке — Константинополь!

А. Митрофанова

— Да, такие перевертыши истории фактически!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да-да! Есть Такая строчка у одного средневекового испанского поэта: «Я на западе крайнем живу, но сердце моё на востоке». Да, и вот эта традиция Camino de Santiago возникла как раз во времена начала Реконкисты. Король Леона — это его была идея. В начале IX века, 813 год — первое паломничество придворных, вельмож этого короля, потом он и сам это паломничество совершит из Леона в Сантьяго.

А. Митрофанова

— Леон — это...

Игумен Арсений (Соколов)

— Это город в Испании, да. Не путать с французским Лионом и украинским Львовом. И эта традиция постепенно стала развиваться, и на сегодняшний день существует восемь путей этого православного паломнического маршрута, который первый начал православный король Леона, которого звали, если не ошибаюсь, Родриго II (могу ошибаться в имени). И эта традиция... Это самый популярный паломнический маршрут Европы.

А. Митрофанова

— И не только Европы, мне кажется!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, существует несколько путей: и французский, и английский... Самый длинный — из Севильи: Via de la Plata — более 900 километров, ну и французский не мал — 800 с лишним. Мы, паломничая с прихожанами из Испании или Италии, не могли позволить себе 30 или 40 дней. У всех прихожан там свои семьи, работа, другие заботы, и поэтому мы на это отводили одну неделю в году.

А. Митрофанова

— То есть вы часть проезжали?

Игумен Арсений (Соколов)

— Нет, мы просто последний участок пути проделывали...

К. Мацан

— Бегом? (Смеется.)

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну главное, чтобы не меньше ста километров было. Потому что сертификат паломника дают тем, кто прошел более ста километров пешком...

А. Митрофанова

— Двести километров на велосипеде, по-моему, и что-то там ещё на лошади...

Игумен Арсений (Соколов)

— И на коне тоже 200, да! Тут важна не только цель прийти, посетить Сантьяго, помолиться у мощей апостола, а важен сам процесс паломничанья: оторваться от этих холодильников, телевизоров, интернета. И такой опыт православного... Подбираю слово... Бомжевание, наверное, не то... В общем, такой хороший православный опыт отрыва от цивилизации.

А. Митрофанова

— Передвижничество!

Игумен Арсений (Соколов)

— Подвижничества, передвижничества! Этот опыт полезен, чтобы осознать, как ты всё-таки привязан к цивилизации. Потом дорога — это метафора жизни, и важна не столько, может быть, цель паломничества, сколько само паломничанье, понимание того, что твоя жизнь — это путь, это странствование.

К. Мацан

— А вот расскажите, как тот, кто знает эту тему, тому, кто, как я, не знает. Сантьяго-де-Компостела — там мощи апостола Иакова. И что? Вот к ним идут просто поклониться? Что там? Какая цель в итоге этого паломничества?

Игумен Арсений (Соколов)

— Паломничество происходит круглый год, идут вот этими восемью дорогами, восемью путями, идут, стекаются со всего мира люди в Сантьяго. Там, действительно, город паломников. В средневековом соборе апостола Иакова находится серебряная рака с его мощами, совершается очень впечатляющая паломническая Литургия.

К. Мацан

— А это, кстати, какой Иаков из апостолов?

Игумен Арсений (Соколов)

— Иаков Зеведеев.

К. Мацан

— То есть брат Иоанна Богослова?

Игумен Арсений (Соколов)

— Да.

К. Мацан

— Один из двенадцати.

Игумен Арсений (Соколов)

— И раскачивается огромное-огромное кадило, которое летает по всему храму в этом огромном соборе, пролетает над головами, и в него дьяконы лопатами сыплют ладан, а потом раскачивают. Здесь еще не только всё это красиво в богослужебном смысле, но имело, видимо, в Средние века и практическое значение.

А. Митрофанова

— Какое?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну если человек 40 дней шел путем апостола Иакова, а кто-то и больше...

А. Митрофанова

— Понятно! Кто-то не успел помыться!

Игумен Арсений (Соколов)

— Горячего душа не было, наверное... И потом нужно было выстоять Литургию! Ну и мы ведь тоже, когда ходили... И сейчас у нас это там продолжается. Мы ходим каждый год вот этими дорогами апостола Иакова. Несмотря на то, что сейчас проще в бытовом плане: есть и паломнические приюты, в этих приютах иногда бывает, и вода...

А. Митрофанова

— Иногда бывает вода! (Смеется.)

Игумен Арсений (Соколов)

— И даже электропечка! Но всё-таки мы, действительно, спим, где придется, едим, что добыли.

К. Мацан

— Как это «добыли»? Собрали землянику?

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну где-то что у крестьян купили, где-то нам просто дарят картошку или фрукты, где-то по пути забежали в какую-то минилавку в деревне и там купили хлеба, консервов. Иногда в больших деревнях встречаются паломнические столовые с паломническим меню.

А. Митрофанова

— Там ведь местные люди привыкли, что через их населенный пункт, деревню или город проходит маршрут к апостолу Иакову, там ракушки такие есть...

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, ракушки, стрелки желтые особые!

А. Митрофанова

— Да, такие опознавательные знаки на земле, на деревьях, на домах, что, условно говоря: «Паломники! Вам — туда!»

Игумен Арсений (Соколов)

— И выходят крестьянки, и зазывают нас в свой сад, говорят: «Рвите фруктов, сколько хотите!»

А. Митрофанова

— Класс!

Игумен Арсений (Соколов)

— Это же обычно в августе бывает.

А. Митрофанова

— Паломников кормить — это же святое дело! Тоже такой момент гостеприимства, оказания милости человеку, который идет в святое место. Зачтется потом!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, удивительно, что столько веков, а паломники им до сих пор не надоели!

А. Митрофанова

— Слушайте, мне кажется, что это тоже показатель какого-то внутреннего устройства человека и отношения к ближним. У нас всё ругают, знаете, как «бездуховный Запад»... А я каждый раз так в этот момент еле сдерживаюсь, чтобы что-нибудь эмоциональное не возразить, потому что я видела вот эту жизнь тоже!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, христианская Европа жива! И вот добрый, простой, приветливый галисийский народ, крестьяне, действительно, народ — христианнейший!

К. Мацан

— А я вот неслучайно спросил, а какой это из Иаковов новозаветных, ведь мы на самом деле не так много знаем об апостоле Иакове Зеведееве, в отличии, может быть, от других апостолов, как апостол Петр или Павел, или Иоанн Богослов, но знаем, что он был в числе трёх, которые были при Преображении Господнем, то есть, которых Христос возвысил до какого-то такого особого уровня своих учеников. А люди, которые идут к апостолу Иакову, что они о нем узнают? Как его почитают? Почему именно в этом месте оказались его мощи?

Игумен Арсений (Соколов)

— Мощи оказались в том месте, как и вообще на севере Испании, видимо, в результате мусульманского завоевания. В 711 году мавры-мусульмане переправились через Гибралтар и начали завоевание Европы, и дошли до Пуатье во Франции. А по мере их наступления, сначала в Северной Африке, а потом на Пиренеях, христиане спасали святыни: мощи, реликвии, иконы. Вот, например, в Астурии хранится Сударь, который, как вы помните по Евангелию, был отдельно свит...

К. Мацан

— А что такое Сударь?

Игумен Арсений (Соколов)

— Плат, Сударь, которым была повита голова Спасителя в гробной пещере.

А. Митрофанова

— Была Плащаница...

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, Плащаница, которая в Турине, а есть Сударь, который хранится в Овьедо в Астурии. Вот если брать Астурию или тем более страну басков, то эти страны никогда не были завоеваны маврами-мусульманами, они оставались христианскими, и оттуда началась Реконкиста, отвоёвывание. И вот эти святыни там хранятся, и в том числе мощи апостола, видимо, попали вот этим путем в те времена, хотя, может быть, еще и раньше даже — тут история сложная, и не всегда можно точно доказать, и подтвердить, когда всё это происходило и какими путями.

К. Мацан

— Просто здорово, что ввиду таких паломничеств с древним святым апостолом возникает какое-то особое личное отношение: «Вот я к нему пришёл, я ему поклонился, и уже какую-то роль в моей жизни он сыграл, и теперь, наверное, дальше тоже будет играть!» Это, мне кажется, очень важно!

Игумен Арсений (Соколов)

— Ну Пётр — это Рим, Иоанн — это Эфес (правда, мощей нет), а Иаков — это Сантьяго.

А. Митрофанова

— Сантьяго-де-Компостела.

Игумен Арсений (Соколов)

— Сантьяго — Святой Иаков!

А. Митрофанова

— Ведь этот маршрут находится под охраной ЮНЕСКО, если я не ошибаюсь. Древнейший...

Игумен Арсений (Соколов)

— Самый популярный — это французский путь, который идет с французских Пиренейских гор.

А. Митрофанова

— Потрясающе!

Игумен Арсений (Соколов)

— И вот идут не только паломники, не только христиане, хотя много христиан, у которых именно паломническая цель. Идут просто люди, которым это интересно, туристы. Некоторые приходят к вере во время этого пути, некоторые приходят к каким-то для себя жизненно важным выводам. Вот однажды на пути нам попался какой-то бразильский писатель. Он говорит, что ему приходилось идти Via de la Plata по степи Эстремадуры испанской, даже по компасу, ночевать в степи. И он похудел на пять дырок в ремне! Вот такая история! Интересно, что испанские пары молодоженов проводят свой «медовый» месяц в пути апостола Иакова. Вот они идут с рюкзачками, и открывается твой эгоизм, твое отношение к ближнему.

А. Митрофанова

— То есть они начинают уже пуд соли съедать в момент «медового» месяца!

К. Мацан

— Это надо делать до свадьбы, наверное?

А. Митрофанова

— Кстати, да!

Игумен Арсений (Соколов)

— Да, приходят в Сантьяго и думают: «Разводиться или дальше жить?» (Смеется.)

К. Мацан

— Отец Арсений, когда в следующий раз будете в Москве, мы вас еще раз позовем к нам в студию, чтобы и про Испанию договорить...

А. Митрофанова

— И про Португалию, пожалуйста!

Игумен Арсений (Соколов)

— Португалия — спящая красавица Европы! Самая неевропейская страна!

К. Мацан

— И про другие страны, в которых вы служили, которые мы в сегодняшней беседе не охватили, но оставим задел на будущее! Спасибо огромное за эту беседу! Напомню, игумен Арсений (Соколов) — настоятель подворья Русской Православной Церкви в Бейруте в Ливане, представитель Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Антиохии и всего Востока — сегодня был с нами в программе «Светлый вечер»! В студии была моя коллега — Алла Митрофанова, и я — Константин Мацан. До свидания! До новых встреч!

А. Митрофанова

— До свидания!

Игумен Арсений (Соколов)

— Спасибо за приглашение! Будете на Ближнем Востоке, милости просим!

А. Митрофанова

— Спасибо!