«Отец Иоанн Крестьянкин». Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы — Вячеслав Бондаренко - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Отец Иоанн Крестьянкин». Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы — Вячеслав Бондаренко

* Поделиться
Иоанн Крестьянкин

архим. Иоанн (Крестьянкин)

Гость программы: писатель, журналист Вячеслав Бондаренко.

Разговор шел о старчестве во времена Советского Союза, борьбе советских властей со священнослужителями и о жизни и служении отца Иоанна Крестьянкина.

Ведущий: Дмитрий Володихин


Д.Володихин

- Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это – светлое радио, радио «Вера». В эфире – передача «Исторический час». 

С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы сегодня обсуждаем фигуру одного из главнейших подвижников русского православия отца Иоанна Крестьянкина. 

Для того, чтобы сделать это с пониманием предмета, мы сегодня пригласили в студию замечательного гостя, минского писателя, журналиста, автора целого ряда замечательных книг по исторической тематике Вячеслава Васильевича Бондаренко. Здравствуйте! 

В.Бондаренко

- Здравствуйте! 

Д.Володихин

- И я спешу сообщить вам две приятные для него и, я надеюсь, и для вас, новости. 

Во-первых, у Вячеслава Васильевича в конце прошлого года, в серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия» вышла книга, которая так и называется… 

В.Бондаренко

- … «Отец Иоанн Крестьянкин». 

Д.Володихин

- Во-вторых, она уже получила своего рода признание. Дело не только в том, что несколько месяцев прошло – и новое издание книги выходит на полки магазинов. Дело в том, что Церковь одобрила это издание. Совсем недавно, буквально неделю назад, Вячеслав Васильевич был отмечен высокой наградой – медалью Святого Епифания Премудрого – в Издательском совете Русской Православной Церкви, и, буквально на следующий день, его нашла другая награда, общественная – литературная премия «Хронограф». Таким образом, книга, можно сказать, стала именитой. 

Собственно, по традиции, как мы делаем всякий раз, когда речь заходит о какой-то исторической личности – а отец Иоанн, по своему влиянию на духовную сферу в нашей стране, личность, несомненно, историческая – так вот, в таких случаях я прошу дать своего рода визитную карточку: в нескольких фразах, то, что, по Вашему мнению, должно приходить на ум человеку, когда он вспоминает об отце Иоанне, или когда он начинает говорить об этом человеке. 

В.Бондаренко

- Для меня, и для огромного количества других людей, отец Иоанн – это идеал человека, живущего для Бога и для других людей. 

Если мы попытаемся составить самый узкий, самый небольшой список личностей Русской Православной Церкви, оказавших огромное влияние на культурную, общественную, духовную жизнь своей страны, имя отца Иоанна неизбежно войдёт в этот список, сколь бы великим он ни был. Для меня, например, это… наверное… преподобный Сергий Радонежский, преподобный Серафим Саровский, отец Иоанн Крестьянкин – вот, три человека Русской Церкви, в которых наиболее ярко, наиболее глубоко воплотились все лучшие духовные качества, свойственные русскому человеку. 

Это – один из символов русского ХХ века, не только духовного. Это – один из символов того, как можно было жить в этом веке – достойно, светло, и стать одним из символов своей страны. 

Д.Володихин

- Ну, достойно и светло – не значит легко. 

В.Бондаренко

- Конечно. 

Д.Володихин

- Поскольку, судьба отца Иоанна… 

В.Бондаренко

- … очень трудная. 

Д.Володихин

- Да, украшенная, скорее, терниями, чем злаками. 

В.Бондаренко

- Конечно. 

Д.Володихин

- Ну, что ж… давайте, попробуем начать с начала, от корней.  

Как появился на свет этот будущий подвижник? В каком семействе и в каких обстоятельствах протекали его юные годы? 

В.Бондаренко

- Отец Иоанн родился в 1910 году. Он – орловчанин, из старинной мещанско-орловской семьи. Мне удалось найти его пра-пра-прадедов – они все были мещанами.  

У него был замечательный пра-прадед, глубоко верующий мещанин, ученик и собеседник Оптинских старцев – сам Амвросий Оптинский называл его великим молитвенником. Вот, такой был пра-прадед у отца Иоанна. И вот, это был такой своеобразный промыслительный намёк на судьбу его пра-правнука. 

Д.Володихин

- А мещане – это ремесленники, торговцы, промысловики какие-то? 

В.Бондаренко

- Это – жители города, владевшие недвижимостью, и, говоря современным языком, обладавшие собственным каким-то небольшим делом, бизнесом. То есть, не богатые, но и не бедные люди, которые могли дать своим детям хорошее образование, которые были своеобразным рубежом между крестьянством и купечеством. 

Д. Володихин: 

- Чем занимались… значит, какой-то мелкой торговлей, если я правильно понимаю… 

В.Бондаренко

- Да, торговлей скотом. Отец отца Иоанна занимался тем, что скупал у крестьян скот, откармливал его на пастбищах, затем перегонял в город и продавал – по более высокой цене. Это были выгодные сделки для всех сторон. Вот, в такой семье – огромной семье, он был восьмым человеком, восьмым ребёнком в семье – отец Иоанн рос. 

Д.Володихин

- То есть, не в столице, в небогатой семье, один из младших детей – буквально во всём – не то, чтобы первый, а, скорее, ближе к краю, к концу… 

В.Бондаренко

- Да. 

Д.Володихин

- И, тем не менее, человек, которого судьба и Господь Бог вознесли чрезвычайно высоко. 

Насколько я понимаю, детство и отрочество ничего не говорили о будущей духовной карьере отца Иоанна? 

В.Бондаренко

- Скорее, наоборот. Поскольку, он родился, в буквальном смысле слова, в соседнем доме с храмом.  

Дом семьи Крестьянкиных стоял по соседству с храмом Ильи Пророка Орловского. Там венчались его родители, там его крестили, и с шести лет он начал в этом храме уже прислуживать в качестве алтарника. 

Так, что всё его детство, можно сказать, всё отрочество было связано с Церковью. Это для него было абсолютно естественно. 

Д.Володихин

- Я, собственно, говорил не о том, что он не имел духовного опыта, церковного опыта – нет, тут другое. Ничто не говорило, что его духовное влияние будет столь высоко. 

В.Бондаренко

- Это – да. Он был мальчиком, прислуживавшим в церкви – таких было много в Орле, и не только в Орле – во всей России в то время. 

Д.Володихин

- Он получил какое-то образование? 

В.Бондаренко

- Он закончил советскую школу, уже в советское время, причём, учился с перебоями, потому, что школа то открывалась, то закрывалась – он закончил её только в 19 лет из-за этого. 

Д.Володихин

- Ну, да – в семь лет… когда ему было семь лет, на дворе стоял 1917 год. 

В.Бондаренко

- Да. Вот… и, во время учёбы, он интересовался астрономией, интересовался математикой, впоследствии – стал бухгалтером, в мирской жизни. Но, конечно, все его интересы были сосредоточены на жизни церковной, а не на светской. 

В 1932 году он переезжает из Орла в Москву. С этого времени – живёт в Москве, работает счетоводом в МОСПО – это Московское объединение местных потребительских обществ Московской области, и в этой должности он трудился до 1944 года. 

Д.Володихин

- Ну, вот это период – казалось бы, с внешней точки зрения, с точки зрения светской – не блещет ни яркостью карьеры, ни какими-то гранями успехов и достижений, но, в духовном смысле, происходят очень серьёзные перемены. 

В.Бондаренко

- Это был очень скромный, очень ясный, очень светлый юноша, на свет которого люди стремились, словно сами собой. Даже когда отец Иоанн 22-24-летний работал у себя за арифмометром, щёлкал счётами – его постоянно осаждали женщины-сослуживицы, которые спрашивали у него советов – причём, по самым разным жизненным ситуациям. И все его советы были настолько к месту, настолько грамотные, настолько наводили на правильный путь человека, что уже в юном возрасте его называли Иваном Михайловичем – не в знак насмешки, а именно в знак глубокого уважения. 

Д.Володихин

- В какой момент он становится, что называется, деятелем Церкви? То есть, уже не служкой, не чтецом, не алтарником, а человеком заметным в организме Церкви. 

В.Бондаренко

- В январе 1945 года он становится диаконом, и в октябре 1945 года Святейший Патриарх Алексий I совершает священническую хиротонию над ним – он становится иереем. Это произошло в Богоявленском соборе в Елохове. 

Служить он начал в храме Рождества Христова в Измайлове – старинная московская церковь, сохранившаяся до сих пор, прекрасный абсолютно храм. Вот, там он служил вторым священником на протяжении нескольких лет – до самого ареста. 

Д.Володихин

- А вот что касается войны… ведь, человек, который родился в 1910 году, очень хорошо подходил под призывные возраста. 

В.Бондаренко

- Его и призвали бы обязательно, но у отца Иоанна было очень, очень, очень плохое зрение. Не очень, а просто вот – очень-очень. Это его уберегло – его не призвали в армию, но всю войну он, естественно, здесь провёл, в Москве, под бомбёжками, как вся столица – все тяготы этого времени он вынес. 

Д.Володихин

- Ну, да. В 1941 году были и ополчения, и бомбёжки, было страшно, и значительная часть людей высокопоставленных вознамерилась, а то и просто осуществило своё намерение, связанное с бегством из столицы… 

В.Бондаренко

- Да, 16 октября, да – Московская паника. 

Д.Володихин

- Да, было такое, было. Но он… скажем так… никуда из Москвы не ушёл, и это грозное время пережил вместе с русской столицей. 

В.Бондаренко

- Да. И затем очень быстро, в конце 40-х годов, он, словно сам по себе, незаметно, без всякой рекламы, становится одним из самых узнаваемых, самых любимых московских священников. 

Д.Володихин

- Вот этот период…  Действительно, его священничество – 1945 год… ну… много сейчас сказано о том, что во второй половине 40-х начинается возрождение Церкви… там… Советская власть предоставила её некие лучшие условия для жизни, но ведь, по большому счёту, нужно учитывать, что в 20-х, в 30-х годах Церковь чуть не убили, очень мало что осталось от церковного здания. Условно говоря, если представить себе особняк, то в нём провели несколько взрывов, и уцелел – один флигель. В конце 30-х годов – скажем, в 1938 году на всю страну было 4 действующих архиерея. 

В.Бондаренко

- Да, это был страшный разгром. И та лёгкая либерализация, которая началась в 1943 году, она была, конечно, связана с нецерковными причинами – это был чисто тактический ход Советской власти, обусловленный военными действиями. И, условно говоря, как только в Церкви отпала необходимость, в 1948 году её стали снова зажимать. Начиная с 1948 году, начинается новый период «охлаждения», условно говоря, Советской власти к Церкви, который уже дальше продолжался вплоть до Хрущёвского безумия начала 60-х годов. 

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА» 

Д.Володихин

- Мне приятно напомнить вам, дорогие радиослушатели, что это – светлое радио, радио «Вера». В эфире – передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и сегодня мы с замечательным гостем – историком, писателем, журналистом из Минска Вячеславом Васильевичем Бондаренко обсуждаем судьбу отца Иоанна Крестьянкина. Судьбу нелёгкую, которая и, вообще, на протяжении 20-30-х годов проходила в бедности и связана была с гонимой Церковью – хотелось бы это напомнить. 

А в 1948 году… вот… напомним… значит, где-то в 1942-43 году Советская власть стала с Церковью проводить примерно следующую операцию: до этого Церкви ломали руки, ноги, рёбра, долгое время жестоко избивали, а в этот момент сказали: «Ну, что ж… можешь сесть на лавочку и передохнуть, мы зелёнкой твои раны помажем – ну, не истекай кровью так уж откровенно… давай, потихонечку…» – но хватило всего этого на 5 лет, и мы возвращаемся вновь в достаточно сложную обстановку 1948 года. Начинается давление, причём, достаточно откровенное. А в чём оно состоит? 

В.Бондаренко

- Ну, оно состоит, например, в том, что… начиная с 1948 года, практически, не открываются новые храмы в стране, на территории России действуют только 2 монастыря – это Псково-Печерский, о котором мы ещё поговорим, и Лавра Троице-Сергиева. Запрещаются все Крестные… 

Д.Володихин

- Кажется, ещё Пюхтицкий… 

В.Бондаренко

- А… ну, Пюхтицкий – на территории Эстонии, я имею в виду – на территории РСФСР было два монастыря. Запрещаются все Крестные ходы, и слушателей Семинарий начинают призывать в Армию. Вводятся новые налоги, которые были ослаблены в 1943. Словом, Церковь снова начинают зажимать со всех сторон. Это очень мягко сказано. 

И вот, на этом фоне, начинаются новые аресты священнослужителей, и отец Иоанн вот, как раз, попал под эту волну 1949 года и рубежа десятилетия – арестовали его в 1950-м. 

Д.Володихин

- Ну, что ж… стоит разобраться в теме совсем не простой – поэтому, я думаю, мы уделим её побольше внимания. А чем, собственно, отец Иоанн «заработал» такое… стальное… «благословение» Советской власти? Он что – как в ту пору говорили – вёл контрреволюционную агитацию, или… там… призывал кого-нибудь свергнуть, он проявлял какую-то агрессивность в отношении правительства, или… скажем… нарушал финансовую дисциплину ( за это тоже тогда можно было угодить в лагерь запросто )? Что из всего ему инкриминировали, и что на самом деле было? 

В.Бондаренко

- Инкриминировали ему статью 58-10 – антисоветская агитация ( АСА – знаменитое сокращение ) – 7 лет.  

Ну, для 1950-го года срок, в общем, вегетарианский – по этому обвинению давали и 10, и 15 лет, но – тем не менее. 

А вина его заключалась, собственно, в том, что он был любимый и уважаемый всей Москвою священник, к которому люди стремились ( кстати, не только из Москвы, уже в 1949 к нему ездили люди из Ленинграда, из других городов Советского Союза ). То есть, он был не просто пастырь окраинного Московского сельского храма – в то время Измайлово уже было частью Москвы, но это было, фактически, село – это был человек, который произносил проповеди, от которых плакал весь наполненный храм, это был человек, который обличал те недостатки, которые были видимы невооружённым глазом. 

Например, он призывал женщин и девушек к покаянию, призывал их вести достойную жизнь, быть верными своим мужьям. Он крестил молодёжь, и не делал из этого секрета. Если его спрашивали, можно ли состоять в Комсомоле и быть крещёным, он говорил так, как есть: «Если Вы крещёный, то что Вам делать в Комсомоле? Подумайте сами». Вот, это всё, в совокупности и потянуло на 7 лет. Но главное обвинение: он был слишком заметен. Он был слишком добр, он был слишком светел – этого ему не простили. 

Д.Володихин

- То есть, иными словами, произошло то, что в античные времена называли Фразибуловой тростью, когда правитель, желающий показать, как править безмятежно, выходит в поле и начинает своей тростью сшибать те колоски, которые возвышаются над общей массой. Самое яркое, самое красивое, самое умное, интеллектуально и душевно одарённое – должно пасть, для того, чтобы полегче было справиться с общей массой, которая вот этой яркостью и силой не отличалась. 

Вот, удар Фразибуловой трости опрокинул отца Иоанна, и, с этого момента, начинается эпоха, чрезвычайно тяжёлая для него. 

Давайте заметим: 1950 год, 40 лет человеку, он – простой московский священник, но просто очень хороший священник… 

В.Бондаренко

- Да. 

Д.Володихин

- … и его жизнь – переламывается. Она и до этого-то была нелёгкой, а тут она превращается в, своего рода… со светской точки зрения, в настоящую катастрофу. 

Что с ним происходит, когда он попадает под арест? 

В.Бондаренко

- Он содержался в Бутырках, его пытали во время допросов – пальцы на его левой руке были сломаны и с трудом срослись – из него «выбивали» показания на сослужителей-священников, на активных мирян.  

Эти протоколы – опубликованы, из них видно, что отец Иоанн не сдал на следствии никого. В его показаниях вообще не упоминается ни одного имени, кроме его собственного – он всё следствие замкнул на себе. Он не признал свою вину, он мужественно и достойно, а иногда и весьма остроумно защищался на следствии, но он понимал, конечно, что он обречён, и его всё равно осудят, поэтому – всё вину он, собственно, замкнул на себе. Он знал, что срок ему неизбежно дадут. 

Д.Володихин

- Впоследствии, он сам, или кто-либо другой, знавший отца Иоанна хорошо, предавались воспоминаниям о той, самой, наверное, страшной, поре его жизни? Что известно об этом? 

В.Бондаренко

- Известно то, что он за своего следователя, который ломал ему пальцы на руках, молился до последнего дня. 

Он вспоминал его незадолго до смерти, в 2005 году. Сам задал себе вопрос, жив ли он, и тут же, через паузу, сказал: «Жив, жив, конечно… только очень старенький. Я за него молюсь». Ну… это… естественно – он был прозорливцем, он знал на самом деле, что его следователь жив, конечно. 

А в дальнейшем была уже эпопея лагерная – тоже очень тяжёлая. 

Д.Володихин

- Вот, если рассказывать о людях, которые прошли в 30-х, 40-х… а до этого – в 20-х прошли миллионы людей, то очевидно важно понять, как к этому относился человек столь высокой духовной жизни.  

Вот, он прошёл через узилище, прошёл через пытки, прошёл через то, что его ломали и заставляли его сказать то, что сказать – непорядочно, некрасиво, да и просто – не правильно. Сохранились ли какие-то его впечатления о тех днях – ну, вот, кроме того, что следователя он, всё-таки, сделал предметом своих молений к Богу? 

В.Бондаренко

- Если у отца Иоанна спрашивали об этом, он с улыбкой отвечал: «Ничего плохого не помню, только помню, что Небо отверсто, и ангелы поют на Небесах!» 

Д.Володихин

- Ну, что же… ответ подвижнический! Когда, всё-таки, ему предоставили вот эту… полную горсть лагерной «семилетки», он отправился достаточно далеко от Москвы, со столицею простился надолго. 

В.Бондаренко

- Да, его повезли в «Каргополь-лаг», на самый север – Архангельская область. Содержался он в отдельном лагерном пункте №16 ( ОЛП №16 ). Его поставили в бригаду вальщиков леса, но не на самую убийственную должность – он задавал направление сосне, которую валили пильщики. Благодаря этому, собственно, он и выжил. Потому, что эта работа считалась лёгкой. Хотя, если вдуматься, конечно, она была – лёгкая по лагерным меркам. 

Это – каждый день подъём в 5 утра, это – поверка, это… 

Д.Володихин

- Это – мороз! 

В.Бондаренко

- … это – постная каша, это – несколько километров строем до места рубки леса… 

Д.Володихин

- … это – мошка и комары. 

В.Бондаренко

- … это – мошка и комары, непосильная валка до 11 вечера, с перерывом на обед, а завтра – всё сначала. И вот так – годы и годы. 

Д.Володихин

- И… хотелось бы напомнить, что в лагерь он попал человеком… ну… если не слепым, то с состоянием зрения, которое стремительно приближалось к этому рубежу. 

В.Бондаренко

- Да, да. И заработал ещё и туберкулёз себе в лагере, и сердечную болезнь. 

Д.Володихин

- Его поддерживали люди, которые восхищались им до ареста, или он оказался одиноким в своей лагерной жизни? 

В.Бондаренко

- Во-первых, в лагере его регулярно проведывали его московские духовные чада, которые ехали до лагеря с несколькими пересадками на поездах, добирались до него всеми правдами и неправдами, но видели его. И, кроме того, самую большую поддержку он получал от людей, которые его окружали. 

Сохранились свидетельства того, что отца Иоанна любили все. Его любили уголовники, убийцы, воры, интеллигенты, сидевшие с ним, профессора, другие священники. Его любило даже лагерное начальство. Все чувствовали, что это – необычный человек, все чувствовали, что от него исходит особый свет, и к нему невольно стремились все, кто его знал. 

Д.Володихин

- Вот, лагерное начальство – любило… да, я понял… но облегчало ли хоть сколько-нибудь жизнь? 

В.Бондаренко

- Нет. Это отец Иоанн, на самом деле, проявлял к ним христианскую любовь, потому, что у одной начальника лагеря он спас ребёнка от смертельной болезни… 

Д.Володихин

- Как это произошло? 

В.Бондаренко

- Окрестил его просто. Просто окрестил ребёнка, дал ему выпить святой воды – и после этого ребёнок, который считался безнадёжным, выздоровел. 

Второй начальник лагеря сам принял от отца Иоанна крещение. 

Д.Володихин

- И это, очевидно, происходило тайно? 

В.Бондаренко

- Да, конечно же. 

Д.Володихин

- Впоследствии как это стало известно? Он, вообще, жив остался – этот начальник лагеря, после того, как крестился, и крестился, притом, у ЗК? 

В.Бондаренко

- Нет, остался он жив, конечно. Но я думаю, что он не афишировал этот факт своей биографии. Об этом стало известно уже много позже. 

Д.Володихин

- Ну, понятно, понятно… 

Что ж, хотелось бы… в общем… поскорее опустить занавес печали над этой сценой. Когда отец Иоанн освободился? 

В.Бондаренко

- Его освободили очень интересно – по принципу «левая рука не знает, что делает правая». 

Д.Володихин

- То есть, он «отмотал» весь срок, или это была какая-то амнистия? 

В.Бондаренко

- Нет, весь срок он не «отмотал». Его не освободили после смерти Сталина, когда массово людей выпускали, в 1953 году. Он продолжал сидеть и дальше. 

Д.Володихин

- Вот, так его начальство лагерное любило! 

В.Бондаренко

- Да… правда, его перевели в другой лагерь, с Севера на Волгу, в Гаврилову Поляну – в так называемый «инвалидный» лагерь, где содержались больные ЗК. 

Д.Володихин

- Давайте, назовём вещи своими именами: где содержались доходяги. 

В.Бондаренко

- Да, доходяги – вот, совершенно верно, в таком состоянии он туда и попал, и находился там 2 года, с 1953 по 1955. И вот, в 1955 году Московская Центральная комиссия по реабилитации, во главе с Генеральным прокурором Руденко, рассматривает его дело персональное, и приходит к выводу, что реабилитировать и освобождать отца Иоанна Крестьянкина нельзя. 

То есть, даже «вегетарианское» Хрущёвское правосудие в 1955 году сочло его вину вполне доказанной. 

И, тем не менее, через 2 недели – его освобождают! Потому, что местный районный суд – Молотовский районный суд, Куйбышевской области – решил освободить его досрочно. 

То есть, Москва запретила его освобождать, а местные власти – освободили через 2 недели. И он вышел на свободу. 

Д.Володихин

- Ну, что ж… самое время напомнить, под такое славное событие, что у нас – светлое радио, радио «Вера». В эфире – передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы ненадолго сейчас прервём нашу беседу для того, чтобы вернуться в эфир, буквально, через минуту. 

«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА» 

Д.Володихин

- Это светлое радио – радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». 

В вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы с замечательным гостем, известным писателем, журналистом, автором книги «Отец Иоанн Крестьянкин» в серии «Жизнь замечательных людей» Вячеславом Васильевичем Бондаренко ведём беседу об этом великом человеке Русской Церкви – об отце Иоанне Крестьянкине. 

Мы добрались до Хрущёва, и до освобождения из лагеря. И здесь я хотел бы сделать небольшой комментарий. 

Вы понимаете, какая вещь… С одной стороны, вот Вы говорите, правосудие при Хрущёве – вегетарианское. Оно вегетарианское – для уголовников, может быть – для светских политических, а для Церкви-то, в общем, не очень… 

В.Бондаренко

- Согласен. 

Д.Володихин

- А Никита Сергеевич к Церкви… ну… мягко говоря, не благоволил, а в некоторых случаях вёл себя просто как сумасшедший злодей в отношении Церкви. 

В.Бондаренко

- Да. Но вот, отец Иоанн, после освобождения, был направлен в Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, в число его братии был зачислен – это был 1955 год. Это был первый раз, когда он попал в этот монастырь, но там не остался.  

Дело в том, что Псковский владыка направил его в сам Псков – там нужно было восстанавливать Свято-Троицкий собор, огромный Псковский собор, кафедральный, бывший в совершенном запустении. Там отец Иоанн стал вторым священником. Из Пскова его перевели в Рязанскую епархию, и с ней было связано 10 лет его жизни – с 1956 по 1966 годы. То есть, он становится обычным сельским батюшкой на ничем не примечательных сельских приходах. 

Д.Володихин

- И, тем не менее, по истечении этого десятилетия, выяснится то, что он, будучи простым сельским батюшкой, всё равно весьма известен. 

В.Бондаренко

- Он был не просто весьма известен – именно в это десятилетие он становится именно духовным светочем для всей страны. Потому, что куда бы отец Иоанн ни попадал – в село Троицу, в село Летово, в Борец, в город Касимов – это места, на самом деле, достаточно отдалённые от центра страны – и вот, каждое такое место, где находился небольшой и, до его приезда, запущенный храм, немедленно становилось духовным центром, куда ехали люди и из Москвы, и из Ленинграда, из Рязани, из его родного Орла, из других мест. Там создавалась дружная община, которая восстанавливала этот храм. Ширилось количество людей, для которых отец Иоанн становился настоящей звездою путеводной в жизни. И это вызывало очень большое раздражение властей. 

В конце концов, было решено его арестовать вторично. И вот, от второго ареста, в 1966 году, его спас только уход в монастырь – в Псково-Печерский. 

Д.Володихин

- Вопрос, чрезвычайно серьёзный. Вот, что касается его известности… а вот как всё это происходило? 

К нему приходит человек, по совету своих знакомых, для того, чтобы задать какие-то вопросы, мучающие – об этой жизни, может быть, о вере, о предназначении человеческом, или о каких-то бытовых вещах, и вот – что, что? Что происходит? Почему люди с такой силой обращаются к памяти отца Иоанна, и почему они другим – знакомым, родственникам, друзьям советуют: «Обязательно съездите, найдите, поговорите – любой ценой!»  

Почему? Как это происходило? 

В.Бондаренко

- Я думаю, во-первых, это происходило потому, что отец Иоанн был – человек любви. В высоком смысле этого слова. Люди, которые общались с ним, которые видели его просто, они понимали, что «этот человек любит меня больше всех», «меня никто никогда так не любил, как он меня любит». Более того, «он любит меня больше, чем я сам себя люблю». Они расцветали, когда видели его. Достаточно было даже не общаться с ним, а просто видеть его издали, и тебя охватывало ощущение счастья. 

Кроме того, отец Иоанн ведь был человеком, для которого не было тайн ни в   будущем, ни в прошлом человека. Он был одним из тех редких пастырей, которые всё понимали про человека от одного взгляда на него. И описано очень много таких случаев. Причём, они происходили абсолютно в бытовой, ничем не примечательной, обстановке, и, на первый взгляд, могли и вовсе показаться совпадениями. 

Д.Володихин

- Без помпы! 

В.Бондаренко

- Без помпы.  

Например, собралась девушка, уроженка Рязани, выходить замуж за азербайджанца – на дворе 1960 год. И её мать обратилась к отцу Иоанну: «Батюшка, стоит ли дочке выходить замуж за азербайджанца?» И отец Иоанн, совершенно спокойно, в 1960 году ей говорит: «Зачем же? Настанет время, Советский Союз распадётся, муж уедет к себе в Баку, и ей придётся уезжать за границу. Что ж, ты хочешь, чтобы твоя дочь уехала из Рязани в Баку?» – можно себе представить, как это звучало в 1960 году, когда Советскому Союзу было ещё… был ещё 31 год отпущен! 

Д.Володихин

- Ну, прозорливец – он всегда на окружающих производит необыкновенное впечатление! Тут и слов-то человеческих для того, чтобы оценить, не существует. 

Но вот, давайте, обратимся к той эпохе. В 1966 году – уже нет Никиты Сергеевича, и сплошь – «великий государь» Леонид Ильич. И, тем не менее, всё-таки, гаечки, накрученные на Церковь, ещё не разжали. Что происходит тогда в церковной жизни? Что при Брежневе выпало на долю Церкви, и почему отец Иоанн – вроде бы, не архиерей, не диверсант ЦРУ, и не эмигрант из княжеской династии, за спиной которой вернулся в Советский Союз – привлёк внимание властей до такой степени, что его хотели арестовать? Вот… что там такое происходило? 

В.Бондаренко

- Дело в том, что при Брежневе Русская Православная Церковь должна была исполнять роль некоей чётко регулируемой картинки, которая создавала бы разнообразие… видимость разнообразия советской жизни, успокаивала бы зарубежную общественность и участвовала в борьбе за мир во всём мире, условно говоря. 

То есть, опять-таки, любой человек, который как-то выделялся из этой картинки, в Брежневскую эпоху был не нужен. Он уже не был опасен, как раньше, но он был не нужен. Поэтому, отца Иоанна к 1966 году, когда стало ясно, что он – даже в провинции, даже в глухих, отдалённых храмах – всё равно, стал очень яркой и крупной фигурой, его и намеревались арестовать. 

Спас его уход в монастырь, на который он испросил благословения у своего духовника, схиигумена Серафима Романцова, впоследствии ставшего преподобным, причисленного к лику святых. Святейший Патриарх Алексий благословил его на уход в монастырь, и вот, с апреля 1967 года, отец Иоанн становится насельником Свято-Успенской Псково-Печерской обители – это один из двух действующих монастырей России, на тот момент – дальняя, глухая, провинциальная обитель. Это не Троице-Сергиева Лавра, куда возили иностранных туристов, это именно отдалённый от Москвы монастырь, фактически – место ссылки для него. 

Д.Володихин

- Ну, подальше от начальства – поближе к Богу! 

В.Бондаренко

- Да. 

Д.Володихин

- Вопрос вот в чём. С одной стороны, он должен был перестать быть реально действующей, живой частью Церкви. Ему позволили принять постриг, а он не перестал ею быть. И, через некоторое время, во Псково-Печерском монастыре он вновь возвышается до степеней духовного светильника.  

Как это произошло? Казалось бы… ну… заперли, закрыли на ключ, дверь заколотили гвоздями, а почему из-за неё, всё равно, слышится голос? Как это было? 

В.Бондаренко

- Ну, дело в том, что людей, которые знали и любили отца Иоанна, к этому времени в Советском Союзе было уже очень много. Народный телеграф, относительно него, работал очень активно. И, следует заметить, что, как раз, во второй половине 60-х годов возникает массовый интерес к Православию среди интеллигенции – именно она сыграла очень большую роль в создании вот такого, можно сказать, культа отца Иоанна – в хорошем смысле слова культа, когда о нём знал… ну… всякий, уважающий себя человек, знал, кто такой отец Иоанн Крестьянкин. 

Д.Володихин

- Есть такое слово хорошее – «почитание». 

В.Бондаренко

- Да, почитание. И вот, именно люди образованные, интеллигентные, наряду с тем, кто раньше окормлялся у отца Иоанна на его приходах – они и потянулись в монастырь с самого начала, ещё в конце 60-х годов. 

И, со временем, вот эта народная молвь – она ширилась, ширилась и ширилась. Причём, не было о нём, естественно, никаких ни публикаций в прессе, не было никакого интернета тогда и так далее. Но – тем не менее! 

Д.Володихин

- И, при этом, отец Иоанн, в сущности, не делает ничего, кроме духовных бесед. К нему приезжают – он разговаривает с людьми. 

Может быть, ещё – проповеди. 

В.Бондаренко

- Да, конечно! Он вёл обычную, седмичную, череду священника, выполнял свои обязанности в монастыре, исповедовал. Но, главным образом, он славился именно как духовник, и именно как человек, который глубоко проницал к нему пришедшего, который мог наставить его на путь истинный, для которого не было граней между прошлым и будущим, и именно в этом качестве он стал всероссийски, всесоветски, да и международно знаменит. Потому, что к нему приезжали из-за границы тоже. 

Д.Володихин

- Были какие-то идеи превратить отца Иоанна в архиерея? 

В.Бондаренко

- В 1974 году в монастыре были выборы наместника, и его кандидатура выдвигалась – в качестве наместника, после смерти отца Алипия Воронова, но он остался, собственно говоря, обычным, рядовым монахом – сначала иеромонахом, затем – игуменом, с 1973 года – архимандритом. То есть, он не занимал в монастыре руководящих должностей. И сам к этому никогда не стремился. 

Д.Володихин

- И, скажем так, из Москвы не приходило каких-то предложений занять какой-то архиерейский престол, архиерейскую кафедру? 

В.Бондаренко

- Не приходило. В конце 70-х годов была единственная идея – убрать отца Иоанна и из Псково-Печерского монастыря тоже, и сослать его на Афон. Афон в то время воспринимался как место церковной ссылки, и его хотели загнать уж в такой край, куда к нему точно никто не поедет. Но, надо отдать должное членам Синода – они встали за него горой и сказали, что просто… здоровье отца Иоанна этого не позволяет. И, таким образом, он остался в Печорах. 

Д.Володихин

- Ну… заметим, сколько ему уже лет! 

В.Бондаренко

- Да, ему было уже очень много лет. 

«ИСТОРИЧЕСКИ ЧАС» НА РАДИО «ВЕРА» 

Д.Володихин

- Дорогие радиослушатели! Это – светлое радио, радио «Вера». В эфире – передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы с известным писателем, журналистом – минчанином Вячеславом Васильевичем Бондаренко, автором книги об отце Иоанне Крестьянкине обсуждаем судьбу и духовные подвиги этой колоссальной величины в истории нашей Церкви, в истории нашего общества ХХ-ХХI веков. 

Итак, Вы говорили о том, что во Псково-Печерском монастыре отец Иоанн никогда не занимал никаких высоких должностей. Он не был монастырским начальством – на наместником, ни… видимо… келарем, ни строителем… 

В.Бондаренко

- Нет, нет… 

Д.Володихин

- … а – просто духовник, просто священник. 

В.Бондаренко

- Да, да… 

Д.Володихин

- А с чем это связано – с его собственным нежеланием занимать какие-то административные должности, или с осторожностью со стороны церковного начальства… может быть, светского начальства в отношении этой… столь яркой фигуры? 

В.Бондаренко

- Я думаю, это было связано как с его личными особенностями, так и с настроениями священноначалия. Потому, что наместник монастыря в 70-е годы, архимандрит Гавриил, намеренно, что называется, не выдвигал отца Иоанна. Ему не очень нравился ажиотаж вокруг его имени, он даже на некоторое время запрещал, чтобы люди шли к отцу Иоанну вот такой чередой, но, тем не менее, эти запреты не работали. 

Я общался с людьми, которые бывали у отца Иоанна в 70-е годы, когда действовал этот запрет, и они мне рассказали, что к нему нужно было, буквально, пробираться, отвлекая привратника у ворот, прошмыгивать внутрь, причём, делать вид, что тебе что-то нужно на кухне, потом быстро-быстро бежать по лестнице, стучаться в его келью – и он очень быстро впускал человека и тут же захлопывал за собой дверь, чтобы, не дай Бог, не видел наместник. 

И вот, несмотря на вот такую конспирацию, всё это продолжалось – люди шли чередой. 

Д.Володихин

- Ну… очевидно, всё это связано было с тем, что… не утаишь солнышка под диваном! 

В.Бондаренко

- Конечно. 

Д.Володихин

- И Советская власть поглядывала, поглядывала, поглядывала-поглядывала, как к отцу Иоанну бесконечной лентой идут артисты, писатели, учёные, даже административные работники, и, потихоньку, – никому не скажем! – даже партийные работники иногда заглядывали, не радовалась этому нимало, и, время от времени, создавала… такую… атмосферу «ты виноват» наместнику Псково-Печерского монастыря отцу Гавриилу.  

Он, соответственно, старался, с одной стороны, сделать вид, что всё запрещает, с другой стороны, и впрямь, испытывал от такой обстановки немалое раздражение. Очевидно, вот так дело обстояло. 

В.Бондаренко

- Да. Кроме того, отец Иоанн вёл ведь обширную переписку, практически, со всем Советским Союзом. Эта переписка тоже была запрещена, вплоть до того, что в сам монастырь не приходили письма. Они приходили в Печоры, их доставляли ему, а его ответы не приходили напрямую в Москву – их, опять-таки, везли посыльные, и, уже в Москве, раскладывали по почтовым ящикам нужным людям.  

И, если отец Иоанн в отпуск ехал в Москву, останавливался у своих духовных чад Ветвицких на Кунцеве, то Ветвицкие обзванивали нужных людей, и не говорили им напрямую, что отец Иоанн в Москве – они им говорили, что «всё в порядке, наша тётя Лиза приехала». Вот эта фраза – «тётя Лиза приехала» – она означала, что отец Иоанн в Москве, к нему можно прийти. 

Д.Володихин

- А чего опасались? Того, что письма прочитают, так сказать, перлюстрируют и узнают некие вещи, которые можно «отправить в органы», условно говоря, или опасались того, что письма просто не дойдут? 

В.Бондаренко

- Я думаю, что опасались, главным образом, первого. Потому, что люди-то спрашивали обо всём, и отец Иоанн тоже откровенно писал обо всём.  

Его письма многократно изданы, и это, наверное, один из самых доступных, и самых нужных духовных материалов для человека, который лишь начинает воцерковляться. Потому, что в письмах отца Иоанна есть ответы, практически, на любой вопрос, который тебя беспокоит. 

Д.Володихин

- Насколько откровенно? Вот, мы говорим о том, что опасались того, что эти письма попадут «не туда», и вызовут последствия для самого отца Иоанна и для его чад духовных. Но вот как далеко заходила эта откровенность? Что мы в этих письмах видим? 

В.Бондаренко

- Ну… отец Иоанн мог, например, разобрать в письме книгу, которая вышла в Париже, духовного содержания. Отец Иоанн мог посоветовать человеку, который ведёт общественную активную жизнь, не вести её, а сосредоточиться совсем на другом деле, о котором он, может быть, и не помышлял. И так далее. В ту эпоху это было достаточно опасно. 

Д.Володихин

- Ну, а, допустим… вот… какие-то разговоры, связанные с властью Советов, с режимом партийного контроля над жизнью населения страны, с сущностью, вообще, новых властителей страны – об этом были какие-то разговоры? 

В.Бондаренко

- Нет. Непосредственно советскую власть отец Иоанн не критиковал – он как бы не замечал её существования. Возможно, это тоже казалось опасным и неправильным. 

Д.Володихин

- Ну, то есть… иными словами, даже если человек не говорит прямо о том, чего власти опасаются, худо уже то, что он не говорит прямо, что власти – хороши. И за это можно опять применить статью «антисоветской агитации». Её никто не отменял, просто применение её перестало быть «людоедским»… 

В.Бондаренко

- Да, да… 

Д.Володихин

- Бывший «людоед» довольствовался тем, что подходил и спокойно отхватывал кусочек, но не перегрызал глотку, а оставлял жертве время пожить и нагулять жирок. 

В.Бондаренко

- Именно так и было. 

Д.Володихин

- Ну, что ж… вот вопрос о том, кто приходил к отцу Иоанну. Мы с вами говорили – в общем плане – об интеллигенции, которая его любила, но давайте назовём несколько имён, и поговорим поподробнее, каким образом испытывали люди интеллигенции, люди творческого труда, представители интеллектуалитета духовное влияние отца Иоанна, и кто, конкретно? 

В.Бондаренко

- Ну… главным образом, это был Ленинград, поскольку… 

Д.Володихин

- Ну, поближе… 

В.Бондаренко

- … Псково-Печерский монастырь – да, всегда считался… как бы… «окололенинградским», поэтому ленинградские интеллигенты ездили к нему первыми, Москва подтянулась несколько попозже. 

Ну, наверное, самым крупным представителем советской интеллигенции, который был у отца Иоанна, и у которого сохранился след этого посещения в его творчестве, это был Юрий Трифонов. 

Юрий Трифонов, как мы знаем из его произведений, относился к православию с большим скепсисом, свойственным для представителей его поколения. Тем не менее, он был у отца Иоанна дважды. Самое длинное его посещение было в 1975 году – он провёл у него полтора часа. В его дневнике запись «о.Иоанн Крестьянкин» сделана заглавными буквами. Дальше – две большие выдержки из книги отца Иоанна «Опыт построения исповеди». И, более того, следы творчества отца Иоанна можно найти в творчестве самого Трифонова – главным образом, в книге «Старик», 1978 года. 

Это очень интересная тема, которая до сих пор не исследована. Возможно, я даже первый на это наткнулся, но… вот, даже человек, который был к религии настроен со скепсисом – и то у отца Иоанна был, дважды, и, видимо, отец Иоанн сыграл в судьбе Трифонова значительную роль. 

Д.Володихин

- А кто-нибудь ещё – люди науки, допустим… театра, кино? 

В.Бондаренко

- Ну, наверное, самая знаменитая актриса, которая бывала у отца Иоанна – это Екатерина Васильева – замечательная актриса, которая в «Обыкновенном чуде» играла Министершу. У неё было много других известных ролей в 70-е годы. 

Она описывает своё пребывание у отца Иоанна в таких тонах, что: «Когда я впервые увидела его, я просто без слов опустилась перед ним на колени, и мне хотелось целовать его ноги». Вот, такое ощущение было у человека, который видел его впервые. Вот, такая энергетика шла от этого человека. 

Д.Володихин

- Ну, что ж… Мы говорили, в основном, на протяжении этой передачи, о взаимоотношениях отца Иоанна и советской власти – он её злостно не замечал, а советская власть жалобно обижалась: пытала, сажала, закрывала и так далее. 

Но вот, в 1991 году советская власть – кончилась. Наступили иные времена. Есть ли какие-то высказывания отца Иоанна об этой перемене, и о том, как он себя в новой эпохе, что поменялось для страны? 

Любопытно посмотреть, для него это ощущение «некая тёмная туча ушла» – оно было важным или второстепенным? 

В.Бондаренко

- Отец Иоанн воспринимал начавшиеся в конце 80-х годов события с большой осторожностью. И даже когда было отмечено и 1000-летие Крещения Руси в 1988 году, и в самом конце 80-х он, всё равно, призывал духовных чад действовать очень осторожно – он был научен горьким опытом. Он понимал, что если Советская власть что-то делает, то она это делает не просто так. 

Он понимал, что все эти перемены в отношении Церкви, конечно, очередной тактический шаг – и это было, действительно, так, поскольку морального авторитета у Советской власти, к тому времени, уже не было, и она занимала его везде, где только можно, и, в первую очередь, у Церкви. Это были судорожные попытки хоть как-то остановить развал Государства, для этого годилась и Церковь, и всё, что угодно. Он это знал, конечно, и видел. 

А эпоху, которая наступила затем, он воспринимал очень тяжело. Сохранились свидетельства, что он плакал при виде того, что творилось вокруг.  

Для него, конечно, не было секретом, что происходило в начале 90-х годов. Он повторял слова святителя Поликарпа Смирнского: «Господи, как Ты допустил меня дожить до такого времени?» 

Но, тем не менее, его авторитет с годами не только не слабел, но он только укреплялся. Он, действительно, становится одним из символов, духовных авторитетов страны – не случайно к нему приезжал Владимир Путин, дважды, в 2000 году. И вот, совсем недавно, в конце 2017 года, он уже посещал могилу отца Иоанна. Я думаю, это было глубоко закономерно. Как и то, кстати, что Борис Ельцин, который в 1994 году был с визитом в монастыре, отца Иоанна на навестил. 

Д.Володихин

- Ну, не привёл ему Бог! Очевидно, не для него это было. 

Что ж, время нашей передачи подходит к концу, и… понимаете… во всех других случаях я бы пустился в какие-то резюмирующие размышления, а тут – что сказать? 

На Рождество многие смотрят в небо, чтобы увидеть, даже в наши дни, Рождественскую звезду – отблеск той звезды, которая появилась на небе при Рождении Младенца Иисуса. 

И вот, в послевоенную эпоху, люди Церкви, люди, почувствовавшие зов прийти к Церкви, поднимали взор к тёмным небесам советской культуры, советской мысли, и видели на них вот эту самую звезду – отца Иоанна Крестьянкина. Им было, куда прийти, им было, с кем посоветоваться, им было, кому задать вопрос, и они чувствовали, что Сила Небесная, через отца Иоанна, беседует с ними. 

Поэтому, это фигура – огромная, колоссальная и ещё, может быть, не до конца оцененная у нас в стране. И хорошо, что мы сегодня имели возможность поговорить об этой фигуре с настоящим знатоком, с Вячеславом Васильевичем Бондаренко, автором книги «Отец Иоанн Крестьянкин» в серии «Жизнь замечательных людей». 

Теперь мне остаётся поблагодарить от вашего имени, дорогие радиослушатели, Вячеслава Бондаренко, и сказать вам: спасибо за внимание, до свидания! 

В.Бондаренко

- Спасибо вам! Всего доброго! 

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем