"Масленица". Светлый вечер с игуменом Гермогеном (Ананьевым) (эф. 10.03.2016) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

"Масленица". Светлый вечер с игуменом Гермогеном (Ананьевым) (эф. 10.03.2016)

* Поделиться

игум. Гермоген (Ананьев)1У нас в гостях был насельник Московского Данилового монастыря, автор книги "Кухня батюшки Гермогена" игумен Гермоген (Ананьев).
В середине Масленичной недели мы говорили о традициях этого праздника, о его осмыслении Православной Церковью, а также о том, как совмещать масленичные гулянья с подготовкой к Великому посту.

______________________________________________________________

А. Пичугин

— «Светлый вечер» на светлом радио — на радио «Вера». Здравствуйте, меня зовут Алексей Пичугин. И мы отмечаем Масленицу, она как раз в самом разгаре — у нас сегодня четверг. Сразу представлю нашего гостя: этот час мы проведём вместе с игуменом Гермогеном (Ананьевым) — насельником Свято-Данилова монастыря. Я думаю, что многие люди церковные знают его по книге «Кухня батюшки Гермогена». Здравствуйте!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Добрый вечер!

А. Пичугин

— Я правильно понимаю, что четверг — это именно та самая Широкая масленица?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, дело в том, что каждый день масленичной недели в народной традиции имел своё название. И вот как раз четверг — это середина масленичной недели, и этот день всегда носил название «Широкая масленица». Было принято ходить друг к другу в гости и угощать своих близких блинами и всякими яствами. Дело в том, что многие считают, что самый праздничный день Масленицы — это Прощёное воскресенье. В это время очень часто устраиваются всевозможные народные гулянья, но это неправильно. Прощёное воскресенье — всё-таки это уже день непосредственного входа в Великий пост, когда мы внутренне собираемся. И как раз раньше в народе Масленицу особенно широко отмечали в четверг. Вот как раз это была середина, как бы преполовение масленичной недели. И люди позволяли себе хорошо заговеться и погулять.

А. Пичугин

— Понятно, что везде написано, что Масленица, блины, это что-то пришедшее к нам из глубины веков, задолго до принятия христианства; традиция, связанная с различными культами, со встречей весны, с проводами зимы, с печеньем блинов, которые похожи на Солнце. А с другой стороны, выясняется, что на самом деле про язычество наших предков мы знаем не так уж и много. И поэтому говорить основательно и уверено, что Масленица это действительно что-то такое старинное, дохристианское, сложно. Вы что-нибудь знаете, вообще, хотя бы об истории празднования Масленицы в последние несколько столетий?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Нет, последние несколько столетий всё-таки у нас Русь христианская.

А. Пичугин

— Она христианская уже тысячу лет, да.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Конечно, корни Масленицы, совершенно верно вы сказали, что они языческие. То есть это языческие культы, которые были приурочены к весеннему равноденствию, к встрече весны, соответственно, было сжигание чучела. Многие древние языческие традиции, уже будучи переосмысленными христианами, эти традиции сохранились в разных христианских праздниках. Например, на Масленицу, мы знаем, пекут блины. Блины — это языческий символ Солнца, да. Но в Масленицу он приобрёл новое значение: блин — это символ вечности. Например, мы знаем, что на 40 мучеников пекут жаворонков. В своё время это тоже был языческий обряд закликания весны. Конечно, все знают, что на Масленицу сжигают чучело зимы. Это уже, конечно, чистый такой языческий атавизм, который в христианский уклад, конечно, никак не укладывается. Но, однако же, эта традиция дожила до наших времён. Ещё, скажем, до недавнего времени, ещё не то, что несколько сот лед назад, а ещё даже вот... даже в советское время...

А. Пичугин

— Да до сих пор — я сам был на сжигании чучела в одной из деревень.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да нет, сейчас уже часто это больше реконструируется как-то. А ещё, скажем, лет пятьдесят назад это можно было наблюдать в глубинке, в каких-нибудь заброшенных и далёких деревнях нашей страны. Дело в том, что, если исследовать какие-то внешние традиции христианских праздников, мы найдём немало того, что к нам пришло из язычества: то же самое украшение храмов берёзкой, цветами и скошенной травой на Троицу. Это же тоже пришло из язычества, но было переосмыслено и приобрело другое значение.

А. Пичугин

— Это очень трогательный обычай.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да. То же самое и с Масленицей. Но другой вопрос: к сожалению, сейчас очень часто, например, организацией масленичных гуляний занимаются люди, которые не совсем церковные или внешне церковные. И очень часто как раз вот в эти масленичные игрища вкладывается далеко не христианский смысл, а воскрешается, скорее, изначальный, языческий смысл. На самом деле, и в народе тоже — не всё, что было у наших предков, было исключительно свято. Например, это, извините, обжорство на Масленицу, в этом нет ничего благочестивого. То есть, на самом деле, люди хотели как-то поесть вкусненького перед Великим постом, который был достаточно длинным, им хотелось хорошо заговеться. Но если говорить о духовной составляющей масленичной недели, о том, как нам её представляет церковный устав, то мы увидим, что Масленица — это не время для каких-то игрищ и гуляний, а это уже неделя подготовки к посту.

А. Пичугин

— А какой может быть компромисс? Вы говорите про обжорство, а с другой стороны, мы это обжорство представляем в основном по описанию классиков девятнадцатого века, которые всё-таки из дворянских семей происходили в основном или из купеческих, как Шмелёв. Они в большей степени, наверное, могли говорить именно от своих сословий. А бедный крестьянский стол — может быть, это просто это одна из немногих возможностей крестьянам как-то побаловать себя продуктами лучше, чем те, что они ели в другое время, в холодное время года.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Это да. Тут даже речь идёт не столько о продуктах, сколько о питии, я бы сказал.

А. Пичугин

— О питии, да.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Потому что, к сожалению, люди всегда напивались на Масленицу. Вы спрашиваете: в чём здесь компромисс?

А. Пичугин

— Можно ли его найти?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Нет, конечно, безусловно! Прежде всего мы должны помнить, что Масленица, в принципе, это уже начало поста. Ведь мы помним, что заговление на мясо происходит перед Масленицей, то есть уже на этой неделе нельзя есть мясо. Это уже говорит о том, что эта неделя нас вводит в пост. На Масленицу по церковному уставу уже совершаются особые богослужения...

А. Пичугин

— С поклонами, с молитвой Ефрема Сирина.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да. То есть Церковь нас постепенно вводит в пост. И поэтому Масленица — это не время для каких-то таких шумных гульбищ, игрищ. Конечно, мы можем себе позволить вкусно поесть, но не объедаясь. Конечно, Масленица — это прекрасный повод сходить в гости. Потому что постом, во-первых, уже не будет времени, потому что люди если не на работе, то на службе. И вообще как бы пост, он не для того, чтобы ходить по гостям, так скажем. То есть пост — это время такой углублённой внутренней работы духовной. Поэтому Масленица, с одной стороны, это такой праздничный период, когда мы... да, нет ни в среду, ни в пятницу поста, мы едим всё, кроме мяса, но не объедаясь. Но при этом не надо забывать, что нужно вести себя благочестиво, и что мы внутренне всё равно должны готовиться к посту. К сожалению, очень часто у многих срабатывает психология «надышаться перед смертью». Пост воспринимается как какое-то наказание, как какое-то что-то страшное и неизбежное, перед которым надо обязательно оторваться на вся, что говорится.

А. Пичугин

— Причём, заметьте, мы сейчас говорим, в общем, о церковных людях.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, конечно!

А. Пичугин

— Тут интересное отступление: среди наших слушателей достаточно людей, которые находятся вне Церкви. А Масленицу отмечают все, вне зависимости... Я думаю, что многие из тех, кто очень трепетно относится к празднованию Масленицы — уж по крайней мере блины делает хотя бы один или два раза или где-нибудь их покупает, или ест — ну, все знают, что Масленица. А какое-то количество людей из них даже и не знают, что Масленица закончится постом — а дальше в Церкви многодневный пост. И никак эти события друг с другом они не увязывают.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Ну да, для них это то же самое, как вот сейчас на Западе произошло с карнавалами. То есть, соответственно, карнавалы существуют, а что такое карнавалы? Это та же самая Масленица в западной традиции. Все отмечают карнавал, съезжаются, это праздник, но никто потом, соответственно, не постится.

А. Пичугин

— И многие из наших соотечественников едут посмотреть на карнавалы красочные в Европе и в Латинской Америке.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да. Тем более, что там они уже давно лишились всех своих христианских корней каких-то. Если всё-таки у нас...

А. Пичугин

— Ну почему же? Ведь достаточно добрых христиан в Европе, которые после того же карнавала будут... Там, правда, просто пост по-другому выглядит.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, совсем по-другому. Их, на самом деле, не так много, к сожалению. То есть они есть, они есть, конечно. И они как-то сопротивляются тоже вызовам современного мира, но их, к сожалению, не так много. А у нас да, у нас всё-таки, конечно, чаще все вспоминают, что Масленица заканчивается Прощёным воскресеньем. И как раз Прощёное воскресенье — это день, который надо провести в храме, надо примириться с близкими, а не заниматься какими-то гуляньями, катаниями с горок, объедением и прочими вещами. То есть надо просто, действительно, сходить в храм, помолиться, испросить друг у друга прощения — вот смысл этого дня. И уже внутренне подготовиться к подвигу поста. Потому что пост — это всегда маленький подвиг, который мы приносим Господу от чистого нашего сердца.

А. Пичугин

— Это программа «Светлый вечер» на радио «Вера». Напомню, что сегодня в гостях у нас игумен Гермоген (Ананьев) — насельник Свято-Данилова монастыря. Я думаю, что для многих наших церковных слушателей, он известен как автор популярной книги «Кухня батюшки Гермогена». Говорим о Масленице и о подготовке к посту, и о том, как можно совместить празднование Масленицы — сегодня Широкая Масленица — с подготовкой к тому периоду, который продлится 40 дней и начнётся уже в ближайший понедельник. Хотелось бы ещё немного о традициях немного поговорить. Вот те же кулачные бои. Если посмотреть на то, как Масленица воспринималась всё-таки до революции: ведь много языческих или просто в течение веков сложившихся обычаев, которые свойственны были людям — вот те же пресловутые кулачные бои, которые показаны в огромном количестве исторических фильмов, о которых столько написано, которые происходили на Масленицу и часто кончались смертоубийством, потому что в эти перчатки закладывался свинец литой. Как это всё совмещалось с тем, что мы знаем, по крайней мере, или нам говорят о какой-то особой духовности людей в старое время?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Понимаете, всегда надо разбирать каждый конкретный случай. Во-первых, я уже говорил о том, что не всё, что существовало у наших предков, это свято и всё это имеет отношение к христианству. К сожалению, тоже очень много было языческих пережитков. И далеко не все наши предки, будучи внешне православными людьми, были по-настоящему церковны и по-настоящему познали Христа. Поэтому в разных областях России христианство тоже было разное. Например, на юге России значительно дольше были языческие пережитки всевозможные, такое было двоеверие знаменитое в народе. На Севере этого было меньше, потому что, естественно, климат труднее и земледельчества такого, скажем так, не существовало.

А. Пичугин

— Если почитать Бориса Александровича Рыбакова, так у него как раз наоборот в «Язычестве древних славян» северные территории гораздо дольше сохраняли свои языческие традиции.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Это в начале. Но если взять уже девятнадцатый век, например, если мы возьмём ту же самую Костромскую область и Архангельскую, вот быт крестьянский. В этом быту, например, в той же самой Костроме, мы увидим значительно больше языческих обрядов, просто таких, скажем, непосредственно магических, чем у тех же архангелогородцев и других жителей северных земель. Потом, тут надо ещё сказать, что наши северные области, они всегда были очень неоднородны по этническому составу. Поэтому традиционные русские народы, например, они достаточно быстро на Севере изживали язычество. А вот, например, многие угро-финские народы, которые вливались в собственно русское население, они как раз иногда бывали случаи, когда достаточно долго сохраняли какие-то свои языческие верования.

А. Пичугин

— И сохраняют!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— И до сих пор сохраняют, да.

А. Пичугин

— Мне приходилось встречать в Рязанской области, в глубинках это всё.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— С этим можно столкнуться, безусловно! Поэтому то, что вы говорили о кулачных боях... Кулачные бои это, вообще, немножко другое, потому что для русского человека Масленица была поводом погулять, сделать праздник. Потому что это, во-первых, уже был конец зимы, уже было предчувствие весны, впереди был достаточно длинный Великий пост. Поэтому хотелось так погулять, чтобы душа радовалась. Ну а какие тогда были радости у простых людей?

А. Пичугин

— Кулачный бой!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Ну, где-то хороводы поводить, а где-то, извините, на кулаках подраться. Чего удивительного? Для людей это был праздник. Конечно, с христианской точки зрения, это ненормально, конечно, к Христу не имеет никакого отношения. Но людям хотелось как-то отдохнуть перед постом, потому что они знали, что впереди 50 дней строгого воздержания и в еде, и в поведении тоже. Поэтому они старались отдохнуть так, чтобы хватило на весь пост. Конечно, это неправильная позиция — истинный христианин себя не должен так вести. Мы должны к посту относиться не как к какому-то наказанию. Потому что, к сожалению, очень часто, особенно в восемнадцатом, девятнадцатом веке при такой глубокой церковности тех же крестьян, всё равно она была для многих очень внешней. Притом, что, конечно, люди рождались в церкви, умирали, старались соблюдать все церковные правила, соблюдать внешнее благочестие, но, к сожалению, всё-таки отсутствие нормального образования и изучения даже того же Священного Писания, оно приводило к тому, что эта вся церковность была достаточно внешней. А вот именно внутреннего понимания Евангелия, его практически не было.

А. Пичугин

— Ну и тем более, что в конце девятнадцатого века после, если я не ошибаюсь, реформ Победоносцева или чуть раньше, у нас и проповеди на евангельские темы не произносились.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да-да! Вообще, уже очень поздно Евангелие было переведено на русский язык, вообще Священное Писание и переведено, и проповеди были введены, это уже достаточно поздняя практика. И поэтому неудивительно, что при таком внешнем благочестии, к сожалению, очень часто внутренне люди не понимали каких-то основ именно христианства. К сожалению, это даже и сейчас встречается очень часто. Многих людей привлекает внешнее, то есть какая-то ритуальная сторона, какие-то обряды определённые. А вот внутреннее содержание христианства, то есть какими мы должны быть по-настоящему, что должно руководить нашей жизнью... Поэтому очень часто к посту... Все понимали, что пост нужен, что пост необходим, и если не будешь его соблюдать, то Господь накажет, у тебя всё будет плохо в жизни. Но часто к этому относились как к какому-то неминуемому наказанию, чему-то такому тяжёлому, что надо пережить, как война или болезнь. Но надо, надо через это пройти, чтобы потом всё было хорошо. Вот это тоже неправильный подход, потому что пост — ведь это обновление души, как я слышал в стихах...

А. Пичугин

— Весна духовная.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, весна покаяния, весна духовная. Вот как мы к этому должны относиться. Да, при внешней сдержанности внутри мы должны быть обновлёнными, просветлёнными, исполненными благодати. Конечно, там есть место покаянному плачу, но всё это идёт через радость приближения к Богу. Недаром же одна из подготовительных недель к Великому посту посвящена притче о блудном сыне. Поэтому пост — это время, когда мы, как блудные дети, возвращаемся к своему Отцу, это потрясающая радость. Вот что должны мы испытывать!

А. Пичугин

— Я думаю, что мы к посту ещё, может быть, вернёмся сегодня, поговорим попозже. Но хотелось бы побольше о Масленице. Вот вы же, наверное, застали всё-таки какие-то масленичные традиции, которые в советское время были? Масленица как-то, вообще, в советское время воспринималась людьми?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, да, конечно, я помню! Ну как воспринималась? Конечно, тогда...

А. Пичугин

— Мы сейчас религиозную никакую тут символику не усматриваем — просто вот как традиция.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да. Во-первых, я ещё помню, что даже в конце семидесятых годов всё равно пекли все блины. То есть притом, что тогда у нас было атеистическое государство, всевозможные проявления религиозности как-то подавлялись. Но подобно тому, как на Пасху всё равно красили яйца и в булочных появлялись «кексы весенние»...

А. Пичугин

— Да-да-да! «Кексы весенние», как кулич.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да. Так, соответственно, и на Масленицу — все знали, когда Масленица, и все пекли блины. Конечно, тогда народных гуляний не было. В восьмидесятые годы уже началось воскрешение народных традиций. Вот, знаете, как-то в восьмидесятые годы...

А. Пичугин

— Простите, а я помню! Вы просто перед началом программы рассказывали, что вы в студенческие годы занимались фольклором. То есть наверняка вам приходилось куда-то ездить в деревни.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, конечно, я ездил в фольклорные экспедиции на Алтай и на Север, в Архангельскую область, и в Центральную Россию. Так что я был в нескольких фольклорных экспедициях, конечно, это произвело на меня тогда очень сильное впечатление.

А. Пичугин

— По идее, в городе, в Москве, конечно тогда гуляний на Масленицу не устраивалось, а вот в деревнях-то — то, с чего мы начали, — если ещё лет 10-15 назад, даже больше, конечно, лет 20-30 назад, сжигали чучело по аналогии с тем, как это делали предки, а не как такая реконструкция? Наверное, это всё ещё как-то было?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да-да. Но в экспедиции я ездил лет 30 назад. Тогда-то ещё конечно...

А. Пичугин

— Ещё и бабушки были живы, которые помнили!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, всё это помнили, участвовали. Мне повезло ещё 30 лет назад съездить на Алтай в экспедицию, где мы застали ещё таких старообрядцев, таких ещё, знаете, настоящих, старой такой школы, таких ещё совершенно не замирщвлённых. Ещё от них записали очень много хороших духовных стихов. Опять-таки, мы же ездили в экспедиции летом.

А. Пичугин

— Да, а Масленица-то весной.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, только записывали со слов. Ну, на Масленицу, как правило, всегда... если взять, например, северные районы, то там, действительно, были гулянья, катались с горок, конечно, хороводы, песни. Главное, что это было утешение. То есть люди по вечерам собирались в избах, избы были большие, надо сказать. Ставились лавки, вот, соответственно, люди ели пироги, ели блины и пели песни — вот основное такое было времяпрепровождение. Ну а днём, если хорошая погода, выходили, водили и хороводы, и специальные были какие-то масленичные песни. Везде по-разному, надо сказать. Вообще, если смотреть традиции севера и юга, то, в общем, иногда это просто... Притом, что чувствуется, что это, безусловно, один народ, но настолько разные бывают традиции, что можно подумать, что это два разных народа. Настолько богата русская традиция — если посмотреть даже по костюмам, даже по песням, по структуре песен, по самим каким-то традициям непосредственно. Хотя при этом есть совершенно точно что-то объединяющее, при всём этом разнообразии, притом, что, я говорю, тот же рязанский костюм или архангельский, или белгородский взять — мы видим, что это совершенно всё разное.

А. Пичугин

— Ещё интересно: ведь от нас во многом быт монастырей закрыт. Мы представляем вас как насельника Данилова монастыря. В разных монастырях по-разному, но всё же вы гораздо лучше это представляете, а про Данилов монастырь можете рассказать: у монахов есть какие-то традиции празднования Масленицы?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Мы живём по церковному уставу. Нам, конечно, на трапезе дают блины — мы тоже печём блины. Но главное это богослужение.

А. Пичугин

— Но про богослужение — это отдельно. С ним не то, чтобы всё понятно, но это отдельная обширная тема, может быть, если успеем, сегодня её затронем. А именно вот бытовая сторона вопроса и Масленица. Вот Масленица. И конечно, очень интересно, что на столе в это время. Как-то отличается он от обычного стола?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Конечно! Больше даётся молочного — тоже хочется заговеться. Блины пекутся каждый день всю неделю. В среду и в пятницу нет поста. В этом плане, наверное, как у всех — все пытаются заговеться. Но в остальном... потому что, я говорю, всё-таки монахи больше с богослужением. Поэтому, конечно, вот это изменение в богослужении, то, что начинаются уже такие вставки постных служб, определённые молитвы. И вообще, собственно, службы все идут немножко по-другому. Это, конечно, в первую очередь ощущается — то, что мы входим в Великий пост.

А. Пичугин

— Конечно, понятно, что вы хороводы не водите и чучела не сжигаете — зиму не провожаете таким образом! Кстати, а ваше увлечение кухней, кулинарией — это не с тех ли экспедиций фольклорных?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да нет. Скорее, эти фольклорные экспедиции мне помогли в моих духовных поисках, помогли приходу ко Христу, приходу в Церковь. Как раз помню: первая экспедиция была на Алтай 30 лет назад. Она на меня оказала очень большое впечатление как раз. Те духовные стихи, которые мы записали. Как бы у меня и до этого были духовные поиски, я уже стремился в Церковь, но они меня как-то подтолкнули и сподвигли на такой достаточно быстрый приход, активный приход в Церковь — уже не просто, скажем так, прийти свечку поставить, а они способствовали моему активному воцерковлению, которое уже началось потом. И я как раз этому очень благодарен. А что касается кулинарии — тут просто такая интересная история. У меня нет никакого специального образования, никогда не занимался кулинарией, но мне всегда нравилось готовить. Любил я это дело дома. Но никогда, собственно, к этому серьёзно не относился. А когда пришёл в монастырь, то первое послушание, которое мне дали — это была келарская. И так я очень много...

А. Пичугин

— Поясните для наших слушателей, что такое «келарская».

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да. Келарь — это как бы начальник трапезной. То есть это всё: трапезная, заготовка продуктов, закупка и хранение — всё вместе. То есть это общее руководство трапезной.

А. Пичугин

— Ну что же, продолжим этот разговор буквально через одну минуту. Я напомню слушателям, что в гостях программы «Светлый вечер» сегодня игумен Гермоген (Ананьев) — насельник Свято-Данилова монастыря, автор знаменитой книги «Кухня батюшки Гермогена». Меня зовут Алексей Пичугин. Через минуту мы снова здесь.

А. Пичугин

— Ещё раз здравствуйте, друзья! Это программа «Светлый вечер» на радио «Вера». Здесь, в этой студии игумен Гермоген (Ананьев) — насельник Свято-Данилова монастыря. Ещё раз здравствуйте, отец Гермоген! Я — Алексей Пичугин. И говорим про традиции празднования Масленицы, про кулинарные различные интересные вещи, про всё, что связано с отмечанием Масленицы. Но мы, кстати, о еде, как таковой, не поговорили, хотя у многих почему-то именно эта составляющая Масленицы важнее всего. Наверное, люди не далеки от истины. Потому что Масленица — это не только блины. Блины — это то, что на поверхности. А есть ещё какие-то, может быть, интересные вкусные блюда, рецепты, чем можно поделиться со слушателями, которые как-то прочно увязываются с Масленицей?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Всё равно в первую очередь это блины. Другое дело, что мы привыкли есть блины в обычном виде, а ведь разновидностей блинов существует огромное множество. Ведь существуют блины с припёком, обычные блины. Потом, есть такая вещь, как блинчатые пироги, то есть это фактически такой слоёный пирог, который формируется из блинов, который можно делать и сладкий, можно делать его и с рыбой, с яйцами, с какими-то овощами. То есть здесь, на самом деле, столько можно приложить фантазии. Даже те же самые блины можно подавать в разном виде, совершенно по-разному приготовленные. Те же блины с припёком — это когда с одной стороны блин печётся, с другой стороны кладётся прям на сырое тесто какая-нибудь начиночка. И когда он переворачивается, она припекается к этому блину.

А. Пичугин

— А, это вот это называется с припёком?!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да.

А. Пичугин

— А я почему-то думал, что блины с припёком — это когда к блину подаётся такое расплавленное масло, что ли, сладкое.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Нет-нет. Блины с припёком — это именно когда берётся начинка или рыбная, или сырная, любая. То есть во время приготовления блина, когда вы залили тесто, прямо на сырое тесто сверху кладёте ложку какого-то припёку, размазываете. Потом, когда вы переворачиваете блин, она припекается как раз к блину.

А. Пичугин

— А к сковородке она потом не припекается, нет?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Нет, если нормальная сковородка, то нет. Потом, есть такие специальные начинки, которые не пригорают. Понятно, что если сыр, например, положите, то сыр скорее всего прилипнет, да.

А. Пичугин

— А какие? А есть какие-то традиционные?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Нет. Тут всё зависит от фантазии. Некоторые делают рыбный фарш, например, какой-нибудь. Некоторые какое-нибудь яйцо с луком, что-то овощное, какие-то овощи кладут. Можно из творожка сделать творожный припёк. Опять-таки, блинчатые пироги те же самые...

А. Пичугин

— Это такой большой-большой слоёный пирог?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, большой слоёный пирог. То есть вы можете туда и какие-то сладкие начинки, и те же рыбные. Мясо мы уже не едим, как вы знаете, на масленичной неделе, поэтому можно всё, кроме мяса.

А. Пичугин

— В традиции, да. В традиции, наверное, мясных блюд уже не было. Кстати, эта традиция... ведь крестьяне на Руси мясо ели не так часто.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, на самом деле-то они его ели по праздникам только.

А. Пичугин

— Там огромное количество рыбных блюд. А рыба, она везде и всюду, и всегда можно найти.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, реки, озёра, конечно.

А. Пичугин

— Иногда дичь какая-то. А вот уже мясо из домашней скотины — так домашняя скотина на вес золота была.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, в крестьянском быту мясо ели всего несколько раз в год. Как раз на разговление на Пасху, на Рождество, на какой-нибудь большой праздник — свадьба или поминки, например.

А. Пичугин

— Ну, или померла скотина.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Или померла скотина, да. Или когда заговение на пост перед Масленицей. Вот это были поводы поесть мяса.

А. Пичугин

— Иногда удивляешься: приезжаешь в какой-нибудь маленький, уютный российский город, идёшь в заведение, которое обязательно там будет, особенно если это город Золотого Кольца, там обязательно будет заведение с русской кухней. И в меню там: «трапеза монаха» — какая-нибудь телячья нога; или «крестьянский салат» — а там обязательно будет огромное количество свинины, приправленной говядиной. А мы вроде как не в Западной Европе, где это действительно было, да и то немного. Крестьяне-то все редко мясо ели.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, это и у нас и в Европе тоже был такой праздничный деликатес для крестьян.

А. Пичугин

— Кстати, если уж мы говорим о начале поста. Мне вспоминается замечательное произведение. Каждый раз, когда Великий пост начинается, я его вспоминаю. Это Писахов — знаменитый архангельский сказочник начала-середины двадцатого века. У него есть чудесное произведение «Сказ о том, как купчиха постничала» — как она соблюдала всё по уставу, но это не Великий пост, видимо, а может, и Великий. Всё соблюдала она по уставу, но всего помногу. И чем это всё закончилось. Маленький сказ — три странички.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, но мы забываем, что устав предписывает всё-таки умеренно употреблять даже постные продукты. Во всём должна быть умеренность. Кстати, это то, что тоже касается и масленичной недели, Масленицы. К сожалению, вот тоже все считают, что это время, когда надо объедаться, когда надо, что называется, есть до пуза. Это тоже ведь неправильно, потому что мы должны не забывать, что это подготовительная неделя к посту. Если мы собираемся поститься, очень ограничивать себя в еде, то уже надо начинать это на Масленицу. То есть не лишать себя какой-то вкусной еды, но тоже есть умеренно, тоже не есть лишнего, не объедаться и уж тем более не напиваться, как это принято. Потому что для многих Масленица — это повод напиться, похулиганить, ещё что-то сделать непотребное. Это, конечно, скажем, к Масленице в христианском понимании, не имеет никакого отношения.

А. Пичугин

— То есть если в 11.30 в воскресенье запихнуть в себя 38-й блин, густо намазанный чем-то жирным, а потом с двенадцати всё уже — это тоже не очень полезно.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Естественно, конечно, зачем так травмировать собственный организм? Церковный устав так вот устроен, чтобы люди могли достаточно плавно войти в пост, что логично, без большого ущерба для здоровья. Соответственно, поэтому у нас всегда, так как мы, русские люди, во всём не знаем меры, поэтому всегда у нас заговление, разговление это очень большой удар по здоровью. А и то, и другое должно быть очень плавным, осторожным. Надо, вообще, помнить, что к еде надо относиться очень спокойно. Всё-таки Царство Небесное это не ястие и питие. Конечно, в еде мы находим утешение, она является для нас, как говорится, определённым таким маленьким праздником, но это не главное, ради чего мы живём. То есть не в этом надо искать смыслы жизненные какие-то.

А. Пичугин

— Очень важно, что об этом говорит человек, который у многих слушателей ассоциируется именно с крупным специалистом в области кухни. Но мы всё о блинах да о блинах, а есть же огромное количество, наверное, каких-то интересных, забытых почти русских блюд, которые можно вспомнить на Масленицу как добавление к блинам к праздничному столу.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Конечно! Это, прежде всего, те же молочные блюда, да, блюда, связанные с яйцами. То есть если мы посмотрим старинную русскую кухню, то там столько можно найти десертов. Просто современному человеку этим некогда заниматься. Например, сделать какой-нибудь варенец. Но для этого надо, во-первых, найти, купить нормальное молоко где-нибудь на рынке, потом ещё часов пять его тушить.

А. Пичугин

— Поправьте меня, если ошибаюсь, он же, настоящий варенец, в печи, в горшке...

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, в горшке, но можно его сделать и дома в духовке, на самом деле. То есть просто долго томить. Конечно, это будет немножко по-другому, но всё равно будет очень вкусно, очень хорошо. То есть все вот эти подобные продукты можно изготовить и в обыкновенных духовках, а уж в современных, которые сейчас со всеми конвекциями и прочими режимами, это можно сделать очень легко.

А. Пичугин

— А варенец, кстати, это же не тот варенец, который продаётся в супермаркетах в молочных продуктах?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Нет, это тот. Но, понимаете, он там всё-таки изготавливается в таких производственных масштабах. В принципе, я пробовал тот варенец, который продаётся, он очень вкусный, да. Но всегда же приятнее сделать самому! Он всё равно будет иметь другой вкус, всё уже будет немножко по-другому. Или, например, какой-нибудь там себе царский десерт приготовить — любимый десерт Петра Первого. Любимое у него такое было блюдо — это перловая каша вот эта томлёная. Это же, вообще, был царский десерт, на самом деле — перловка!

А. Пичугин

— А как понять «томлёная»? Тоже в печи томилась?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да. Но сейчас можно даже это сделать и на газовой плите.

А. Пичугин

— В духовке?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Можно на плите даже. То есть сначала перловка очень долго тушится в молоке, часов шесть. И получается что-то типа крема такого. Добавляется немножко сахара и получается совершенно потрясающий десерт. То есть его готовили царям — это вот та самая перловка, которую у нас многие пренебрежительно называют «шрапнелью».

А. Пичугин

— Она вкусная, я её очень люблю!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Я тоже очень люблю перловку. Кстати, из перловки получаются прекрасные пловы, ничуть не хуже, чем из риса.

А. Пичугин

— Вот этого я никогда не пробовал, конечно!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Кстати, с овощами готовят, то есть если перловку по технологии плова изготовить — с овощами там можно, если хотите, с мясом. Очень вкусно получается. Я считаю, что даже вкуснее, чем рис, потому что перловка имеет свой своеобразный вкус. Если он вам нравится, если правильно приготовить, она получается уже не жёсткая, очень хорошей консистенции, очень вкусно.

А. Пичугин

— Да, она как-то незаслуженно забыта сейчас. Кроме рассольника, пожалуй, и не найдёшь нигде.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Сейчас даже в рассольниках очень часто заменяют перловку рисом. А на самом деле, это очень полезная крупа, если правильно приготовить, очень вкусная.

А. Пичугин

— Вообще, я понял, что настоящая русская кухня это довольно специфическая штука. Потому что то, что у нас принято называть русской кухней, это всё-таки микс каких-то старых рецептов с позднефранцузскими девятнадцатого века, ещё с чем-то, ещё с чем-то. А несколько лет назад в Москве известный такой шеф-повар Максим Сырников открыл первый в новейшей истории ресторан — это уже не будет рекламой, потому что он не существует; собственно, из-за того, что это специфическая штука, наверное, и не состоялся этот проект, несмотря на все усилия замечательного совершенно Максима Сырникова. Он попытался воспроизвести действительно настоящие русские рецепты, которые испокон века были характерны для наших мест. Люди не поняли — настолько непривычно.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— А вот вы правы абсолютно. Я и хотел сказать, что, на самом деле, если мы сейчас воскресим традиционную русскую кухню до девятнадцатого века, причём именно ту русскую кухню...

А. Пичугин

— «Воскресим» — он назывался «Воскресенье», этот проект!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Вот видите как! Потому что действительно надо воскрешать — её не осталось нигде! Если мы вспомним пословицу «щи да каша — пища наша», то так оно и есть. Что такое традиционные русские блюда? Это щи, это каши, это репа, извините, какая-нибудь.

А. Пичугин

— Не картошка.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Картошки не было.

А. Пичугин

— Брюква.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, это брюква.

А. Пичугин

— Где сейчас брюкву найти?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Репу сейчас уже проблема найти. Опять-таки, это ягоды какие-то, грибы, какая-то рыба — вот то, что люди ели в то время. И готовили, причём, совершенно такими простыми способами. Это были какие-то засолы всевозможные, квашения, варили просто или запекали в печи. Я думаю, если нам попробовать сейчас традиционную русскую кухню, то далеко не всё придётся по вкусу. Потому что у нас уже совершенно другие пристрастия.

А. Пичугин

— Но это по крайней мере интересно!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Это, безусловно, интересно, но это не так просто! Я понимаю, почему этот ресторан потерпел неудачу. Потому что это требует очень больших затрат, а просто удовлетворить своё любопытство за большие деньги, наверное, не всем интересно. Поэтому, конечно, произошла эта неудача. Хотя, конечно, такие рестораны должны быть, я считаю. Потому что всё равно это наша традиция, мы должны всё-таки изучать свою традицию, в том числе и кулинарию. Потому что всё-таки кулинария это же тоже часть культуры. Еда — нельзя относиться к этому просто как к низменному какому-то акту. Еда это достаточно такой... Ведь недаром мы говорим, что Христос установил Таинство, главное Таинство — Причастие, которое, извините, под видом трапезы.

А. Пичугин

— Ну а в древней Церкви агапы?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Вот да, я и говорю, что трапеза, на самом деле, и принятие пищи имеют очень большое значение для людей не просто с такой утилитарной точки зрения, как просто физиологический акт, они имеют очень большое духовное значение. Вообще, традиция кухни, традиционной кухни — вот это всё очень важно, к этому нельзя относиться пренебрежительно. И на самом деле, исследование собственных традиций ведёт к новым открытиям. Вот, например, взять ту же японскую кухню — вот эти роллы, суши. Как ели в Японии в семнадцатом-восемнадцатом веке? Ничего этого не было!

А. Пичугин

— Не было, конечно!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Для нас это была просто чудовищная кухня.

А. Пичугин

— Это просто переосмыслено.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Вот просто, да, на основе национальных традиций идёт переосмысление, какое-то новое открытие. И вот вам, пожалуйста, какой успех! Я думаю, что если бы мы тоже так относились к своей кухне, то тогда тоже могли бы что-то переосмыслить и родить что-то интересное. Тем более имея всё-таки в основе все очень полезные продукты — те же крупы, ту же брюкву, которую сейчас не найти. Где-нибудь в Финляндии, пожалуйста, брюква везде продаётся свободно, вы можете её приобрести. У нас же брюква — это очень большая редкость. Или та же репа. То есть какие-то...

А. Пичугин

— Ну, репа-то есть! Она всё-таки на рынках продаётся.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Но опять, это надо ехать на рынок, там найти, да ещё неизвестно какого качества. Те же ягоды — какая-нибудь морошка, клюква, брюква. Ну да, клюква ещё есть, а всё остальное надо искать. И недёшево всё это уже будет. То есть, на самом деле, такие вещи, которые традиционны — те же грибы, например. Не шампиньоны, как-то так выращенные, а те же лесные грибы. Если поставить их производство, сбор — именно лесных грибов.

А. Пичугин

— Но они стоят гораздо дороже, чем шампиньоны!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Понятно, что дороже! Но если подойти к организации сбора, заготовки и, соответственно, продажи, они всё равно дешевле, чем сейчас будут стоить. Понятно, что они в любом случае будут дороже, чем шампиньоны, которые можно выращивать в ящиках — просто собирать. Но это ладно, это, так скажем, такая идея.

А. Пичугин

— Хотелось бы надеяться, что когда-нибудь это будет.

А. Пичугин

— Игумен Гермоген (Ананьев) — насельник Свято-Данилова московского монастыря сегодня в гостях у программы «Светлый вечер». Говорим о традициях празднования Масленицы, о кулинарных традициях. И наверное, пора всё-таки поговорить уже о постных в конце нашей программы, в последней её части. Первая неделя поста самая строгая. Понятно, что по монастырским правилам первые два дня вообще ничего нельзя есть, потом сухоядение ещё какое-то время — один день, по-моему. Но это всё же такие монашеские традиции, кто-то их соблюдает. Большинство людей постится в меру своих сил, из тех, кто постится. А постный стол, он же очень... тем более потом как-то можно есть обычные продукты постные. Постный стол, он же тоже на Руси, если почитать того же Шмелёва, выглядел очень богато. Я так понимаю, что люди, которые постятся сейчас довольно строго, они всё равно уже хорошо изучили традиции дореволюционные. Тем более, что сейчас к нам пришло огромное количество каких-то новых продуктов, которые тоже могут считаться постными. И на их основе готовят довольно вкусные, интересные блюда, которые по своему качеству не уступают обычной скоромной еде, то есть не постной.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да. Но ведь мы должны помнить, для чего пост. Во-первых, начиная с того, что всё-таки пост, прежде всего, понятие духовное. Пост в пище — телесный пост — является поддержкой нашего духовного поста. Потом, мы должны помнить, что пост — это не диета. То есть это не запрет определённых продуктов и, соответственно, какое-то такое, знаете, законническое пытание избежать всячески вот это вот... какого-то лишения.

А. Пичугин

— Для Бога вообще неважно, что человек ест.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Вот, для Бога, да. Поэтому постом пища должна быть достаточно простой. То есть, соответственно, постной, простой, сытной, чтобы мы не вредили своему организму. То есть, с одной стороны, чтобы мы его немножко смиряли, но при этом не наносили вред. Но, понимаете, когда начинаются всевозможные вот эти вот такие излишества в пост — начинаются приготовления каких-то особых блюд, выискивания каких-то особых рецептов, я считаю, это тоже неправильно, потому что пища должна быть достаточно простой.

А. Пичугин

— Это, знаете, не выискивание. Просто раньше-то для людей это всё было естественно. А сейчас вот эти постные блюда, куда нежелательно добавлять что-то такое не постное, они уже из обихода ушли. А как-то возвращать их людям некоторым хочется. И они пытаются, поэтому ищут.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Ну да, они ищут. Но опять-таки, понимаете, конечно, всё-таки каждый ищет постом свою меру аскезы. Понятно, что кому-то достаточно отварной картошечки или жареной картошечки, вот они сделали в дни, когда можно растительное масло, с капустой там, с грибочками. И нормально, и хорошо. А у кого-то нет времени пожарить ту же картошку. Вот что делать? Или наоборот, просто уныние напало — хочется чего-то вкусное. Даже постом бывает: вот хочется что-то съесть вкусное, необычное — такие постные продукты в обычном приготовлении надоедают. Тут, я считаю, что каждый человек должен для себя решать сам: в чём ты ищешь утешения — в еде или в Боге. Не все могут найти в Боге. Поэтому, чтобы не впасть в уныние, хотя бы они делают себе послабление в том плане, что пытаются себе сделать что-то вкусненькое — постное, но вкусное. Например, у многих постом такая дилемма: есть шоколад или не есть, постный шоколад, естественно. Потому что постный шоколад по составу абсолютно постный продукт. Но, с другой стороны, очень многие духовники говорят, что сам по себе шоколад — это лакомство. И поэтому постом его всё-таки как бы неправильно. И получается как? Формально — это абсолютно постный продукт.

А. Пичугин

— Но есть обратная сторона медали: есть не очень постный майонез — обычный; и есть постный майонез, состав которого занимает всю его упаковку — всевозможные красители и усилители вкуса. Уж лучше тогда есть обычный майонез, чем эту вредную дрянь!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Я вам скажу по поводу майонеза. Помню, мы в своё время тоже даже делали соевый майонез. Если, скажем, соевый майонез приготовлен обычным способом, в нём не больше всевозможных вредных продуктов, чем в обычном майонезе, даже меньше. Потому что, в принципе, из соевого молока — там соевое молоко, ещё что-то — делается вполне приличный майонез, туда особо никакая химия не добавляется. Стабилизаторы, они везде — и в обычном майонезе есть, и в постном, где нет совершенно никаких красителей. Другое дело, например, какая-нибудь соевая колбаса, соевая сметана, например — те продукты, которые имитируют вкусы таких уже не постных вещей. Потому что, что такое майонез? Это, в принципе, эмульгированное масло. Обычно оно эмульгируется, скажем, с яичным желтком, а здесь оно эмульгируется с соевым молоком. Поэтому вкус немножко другой получается. Но в принципе, это всё равно как натуральный продукт. А что касается всевозможных изысков, как вот эти соевые мясные продукты и прочее, конечно, там колоссальный вред, действительно. Потом, а чего тогда лишать себя употребления той же колбасы, если ты ешь соевую колбасу? Ведь она имеет вкус обычной колбасы. Вы берёте соевую сметану, она имеет вкус обычной сметаны.

А. Пичугин

— Уж проще тогда есть сметану и колбасу.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Кого мы обманываем? Ведь мы же тоже себя пытаемся ограничить в каком-то удовольствии, в каких-то вкусовых ощущениях, просто сделать такую более строгую свою жизнь. Если человеку не хватает чего-то, опять-таки, если он не может найти достаточно утешения в Боге, тогда, конечно, пусть ест. Тогда пусть себе сделает какое-то послабление — съест кусок той же соевой колбасы. Хотя, конечно, всё-таки я считаю, что это неправильно. Потому что эта имитация не постных продуктов соей или какими-то другими продуктами, это уже получается какая-то обманка, такое некое законничество. То есть мы таким образом превращаем пост в некую диету. Вот нам запрещены эти продукты, а мы пытаемся их заменить другими. Вроде формально мы не нарушаем, а вот удовольствие... Вот сейчас китайцы, говорят, изобрели какие-то постные яйца искусственные. То есть делают тоже, не знаю из чего, из сои или нет. То есть яйцо, как яйцо — можно пожарить, например. Ну что это?

А. Пичугин

— Многие говорят, что пост ни в коем случае нельзя воспринимать как диету. А с другой стороны если посмотреть, пост это же ещё и время, когда человек должен уделять время себе и своему здоровью. Это тоже ведь пост. Потому что многие в другое время как-то не обращают на это внимания. А если уж в пост человек много уделяет, должен уделять внимание состоянию своего здоровья, почему бы тогда это не совместить?

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Не знаю насчёт здоровья, потому что церковная традиция об этом ничего не говорит. Это мы уже сами — это уже наша традиция житейская. Потому что, естественно, начинаем поститься, начинают у нас вылезать все болячки, которые накопились. Просто становимся более внимательными не только к своей душе, но и к телу уже. Потому что, конечно, в первую очередь в пост мы должны заниматься оздоровлением своей души. А когда оздоравливается душа, то, естественно, она с телом связана, начинается постепенно уже выздоровление тела. Мы начинаем понимать, что у нас те или иные проблемы с нашим телом. В этом плане вы правы, что, как правило, просто так совпадает, что очищение и выздоровление нашей души как бы подвигает нас, как говорится, немножко прислушаться и к своему телу очень часто Великим постом.

А. Пичугин

— Ведь ещё что важно: вся вот эта постная традиция не употребления тех или иных продуктов пришла из стран средиземноморских, где свой климат, своя пища, всё своё.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Конечно.

А. Пичугин

— Странно только, что это не было никак переработано с условием нашего северного климата и тех реалий, тех возможностей, которые были у людей, которые на этой территории проживали.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Ну да, эта проблема, конечно, существует. Потому что мы, собственно, восприняли в своё время тот же Иерусалимский устав, который к нам пришёл из обители Саввы Освященного. Конечно, у нас сейчас проблема в том, что мы имеем один общий устав и для монахов, и для мирян — достаточно строгий. Вообще, по уставу весь Великий пост, кроме субботы и воскресенья, запрещено вкушение растительного масла. Понятно, что сейчас даже не все монастыри справляются с таким уставом, не говоря уже о мирянах, которые несут очень большие труды и которым в современной жизни просто невозможно соблюдать такой пост без ущерба для здоровья. Потому что когда человек на работе находится по 10-12 часов, плюс ещё наш замечательный транспорт и прочие обстоятельства нашей жизни — экология, семья, окружение. Конечно, это обычному человеку во всей строгости, как предписывает устав, трудно соблюсти. Потому что это устав для таких уединённых монашеских обителей. И поэтому, хотя мы стараемся так строго, как положено, попоститься первую неделю, Крестопоклонную, Страстную, а во все остальные недели уже всё-таки вкушаем растительное масло. Поэтому, да, конечно, как-то адаптировать этот устав для современной жизни необходимо. Потому что мало того, что он был написан для монастырей, так ещё в средиземноморском климате. Поэтому, естественно, там то же самое вино, как основной продукт указано. Всё-таки у нас вино, при том, что у нас винная культура сейчас тоже активно развивается, но всё-таки...

А. Пичугин

— Да, это она сейчас активно развивается.

Игум. Гермоген (Ананьев)

— Да, раньше этого не было. Но я думаю, что это вопрос времени. Пока, видите, пока мы как-то справляемся с этим.

А. Пичугин

— Что ж, спасибо большое! Интересный разговор. Последняя его часть была посвящена тому, что начнётся через несколько дней, а пока Масленица, Широкая масленица. Ещё раз мы, наверное, с отцом Гермогеном всех слушателей с ней поздравляем. Надеюсь, что эта масленичная неделя закончится достойно, и мы достойно войдём в Великий пост. Хотелось бы надеяться. Спасибо большое, отец Гермоген!

Игум. Гермоген (Ананьев)

— И вам большое спасибо! Всех слушателей поздравляю с Масленицей! Всем желаю достойно подготовиться к Великому посту и бодрым духом начать подвиг духовного делания! Ещё раз вам всего доброго и до свидания!

А. Пичугин

— Игумен Гермоген (Ананьев) — насельник московского Свято-Данилова монастыря был в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Я — Алексей Пичугин. Всего хорошего!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем