«Мария Египетская — пример покаяния». Светлый вечер с иером. Андроником (Пантаком) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Мария Египетская — пример покаяния». Светлый вечер с иером. Андроником (Пантаком)

* Поделиться

иеромонах Андроник Пантак.
Фото: https://pravobraz.ru/

У нас в гостях был насельник Сретенского монастыря иеромонах Андроник (Пантак).

Накануне дня памяти Марии Египетской мы говорили о ее жизненном пути и подвиге покаяния, о том, что такое истинное покаяние, и как человек может преодолеть последствия совершенного греха.


Ведущие: Алексей Пичугин и Алла Митрофанова

А. Пичугин

— В студи светлого радио приветствуем вас мы: Алла Митрофанова —

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин —

А. Пичугин

— Сегодня у нас в гостях иеромонах Андроник (Пантак), насельник Сретенского монастыря московского, ответственный за молодёжную работу в этом монастыре. Добрый вечер.

Иером. Андроник

— Добрый вечер.

А. Пичугин

— У нас с вами программа выходит в преддверии воскресенья, когда вспоминается Мария Египетская, такая очень интересная святая древней Церкви. Позавчера, в среду вечером, была крайне длинная и сложная служба великопостная, когда был прочитан целиком Великий канон Андрея Критского, и на этой же службе — Утреня с чтением канона Андрея Критского — чтение жития Марии Египетской. Интересная святая с очень необычным жизненным путём, но почему именно она? Сейчас конкретно спросим вас, вы расскажите про то, чем она прославилась, расскажите нашим слушателям, а кому-то напомните о её жизни и судьбе. Но почему именно она? У нас тысячи святых тоже с удивительной судьбой. Вот почему именно Мария Египетская в пост, уже ближе к концу поста, так отдельно чтится и вспоминается?

А. Митрофанова

— Особенно если учесть, что внутри Великого поста есть своя особая драматургия. И вот Мария Египетская — это один из таких вершинных, что ли, моментов — почему действительно?

Иером. Андроник

— Вообще, память святой Марии непосредственно связана со временем Великого поста, потому что мы узнаём о её житии от старца Зосимы, который на время поста, будучи монахом Иерусалима, ушёл из своего монастыря, как это было в традиции, в пустыню. И во время Великого поста он встретил святую Марию, и там, в пустыне, она ему рассказала о своей жизни. То есть непосредственно это касается и времени поста, во-первых — встреча старца Зосимы и святой Марии Египетской. А во-вторых, что такое пост? Если мы говорим про постное время, то это время особого внимания к себе и время правильного расположения к покаянию. И память святой Марии — это такой образец покаяния. То есть это такой яркий пример того, как человек может изменить свою жизнь и обратиться от глубины греха к высоте святости. И память святой Марии всегда, наверное, так особенно тепло почиталась не только в Греции, не только в Византии, но и у нас на Руси с самого начала христианства. Потому что, знаете, как говорится «русский человек очень широк — сузить бы». Так вот у нас эти примеры русских святых, которые обращались к глубокому покаянию — вот эти фольклорные...

А. Митрофанова

— «Жили 12 разбойников».

Иером. Андроник

— Да, «жили 12 разбойников» — вот эти вещи, когда атаман внезапно всё бросает и уходит в монастырь, это как-то очень понятно русскому человеку, когда происходит такое глубокое переосмысление жизни. И святая Мария — это пример того, что жизнь можно поменять, изменить из любого состояния. То есть можно обратиться к Богу и Господь тебя примет из самой глубины греха, если есть действительно решимость изменить свою жизнь, то Господь тебя не отвергнет. И вот это напоминание Великим постом очень важно, потому что если пост — это время покаяния, а смысл покаяния не в том, чтобы просто сокрушаться и плакать сидеть о своих грехах, а покаяние, как многие знают, это слово, которое по-гречески звучит «метанойя», то есть «обращение ума» или «переворот сознания» — мы так могли бы перевести сейчас. То есть это такое состояние, когда мы полностью меняем, разворачиваем своё сознание к Богу. И конечно, образ святой Марии очень яркий такой в этом контексте, и её память вдохновляет действительно человека к переосмыслению своей жизни и к тому, чтобы прийти к Богу без страха, то есть без страха, что Господь меня отвергнет. Ведь мы знаем из жизни святой Марии, что она 17 лет занималась разными постыдными вещами, блудом, фактически зарабатывая этим себе на жизнь — 17 лет беспрестанно. Но несмотря на это всё, как только у неё появляется это желание покаяния, Господь её принимает, принимает её без условий. И дальше она уходит в пустыню не потому, что её Господь туда отправляет искуплять свои грехи. Мы из её жизнеописания знаем, что она услышала голос Богородицы, который ей сказал: «Ты обретёшь там покой». То есть если ты хочешь, чтобы тебе было хорошо, ты можешь туда уйти.

А. Пичугин

— Но тут возникает такой вопрос: вы говорите, что без всяких условий, но мы из её жития знаем, что она 17 лет продолжала ощущать, переживать все те страсти, все те чувства, которые у неё были те 17 лет, которые она жила в миру во грехе. Так странно получается, что какое-то воздаяние день за день, час за час: 17 лет грешила — 17 лет такого покаяния, и только потом наступил уже относительный покой.

Иером. Андроник

— Если человек трезво воспринимает Бога, если он понимает, вообще Кто это Такой, то он понимает, что Бог не мстительный, Он не требует от человека условий. Потому что Христос когда восходит на Крест вообще, Он как бы говорит всем людям: «Вы Мне ничего не должны. Если вы хотите Царства Небесного, если вы хотите вечной жизни, то Я готов это дать», — естественно, там нужны какие-то условия, но эти условия нужны не Богу, а самому человеку. Потому что вопрос греха — это не вопрос вины. У нас зачастую такое восприятие, что грех — это всегда вина. У нас такая цепочка идёт: если согрешил, значит, виноват; если виноват, значит, плохой; если плохой, значит, должны наказать.

А. Митрофанова

— Юридическое такое осмысление.

Иером. Андроник

— А ведь Православная Церковь всегда подходила ко греху с такой позиции, что грех — это в первую очередь болезнь, это в первую очередь рана, это травма души. И конечно, эта рана может быть нанесена сознательно, но когда мы приходим в травмпункт, нас не будут спрашивать, почему ты руку сломал — ты просто случайно упал или с кем-то дрался? Может быть любая причина, но врач тебя будет лечить совершенно одинаково, и рука у тебя будет болеть совершенно одинаково. И в случае со святой Марией эти 17 лет — это не время, когда Господь заставил её искупать свой грех, дело не в этом. Просто после каждого греха человек испытывает определённую травму. Если в Таинстве покаяния Господь может исцелить рану, то не всегда у человека сразу исцеляется деформация внутренняя. То есть грех не только наносит рану, но ещё и деформирует душу. Если мы представим себе, что в душе есть как бы желоб, труба, по которой в неё течёт благодать Божья, то грех эту трубу разрывает, там дыра появляется. Но после исповеди Господь может залатать эту дырку, но там может быть деформация трубы такая, что благодати будет очень тяжело проникать внутрь человека, и эту деформацию приходится ещё какое-то время исправлять. Поэтому, кстати, бывает, что после тяжёлого греха в храме дают епитимью. У нас епитимья зачастую воспринимается как такое наказание за грех.

А. Митрофанова

— Опять же, в юридической плоскости такой — так проще, наверное.

Иером. Андроник

— Да. И проблема, знаете ещё в чём? Западное Христианство очень долго представляло именно такую позицию на грех: грех — это оскорбление величия Божьего, это оскорбление Божественной чести. Вот эта, знаете, рыцарская тема — что ты оскорбил честь, ты должен это искупить, должна быть сатисфакция. И поэтому из Западного Христианства к нам пришло такое представление о том, что епитимья — это искупление греха. То есть ты вроде как оскорбил Бога, теперь давай потрудись, поработай, пострадай чуть-чуть, и тогда что-то будет. Это для Православия чуждое немножко восприятие всё-таки.

А. Митрофанова

— Можно я продолжу эту аналогию, которую вы с перелом руки сейчас привели? Я ломала руку — даже дважды. Первый раз совсем ещё ребёнком, и мне это как-то легко сошло с рук — простите за невольную тавтологию. А второй раз мне уже было так за 20, и когда сняли гипс, потребовалось восстановление, которое включало в себя физические упражнения. Я думаю, что люди, которым гипс снимали уже во взрослом возрасте, вспоминают это с ужасом — кому-то даже массаж требуется, потому что мышцы атрофировались. Для того, чтобы их в норму привести, необходимо проделать очень серьёзную работу. Если я правильно понимаю, то епитимья, о которой вы говорите, это вот та самая работа либо физические упражнения.

Иером. Андроник

— Это очень хороший образ — вот то, что вы сейчас развили этот пример. Действительно, епитимья помогает так человеку восстановиться. И поэтому даже человека после тяжёлого греха на какое-то время отлучают от Причастия. Не потому, что он плохой — для Бога плохих нет. Если мы сами говорим, что надо в каждом видеть образ Божий и понимать, что человек всё равно хороший — может быть, он этот образ запятнал, что-то с ним произошло, но где-то в глубине всё равно хорошее в нём есть, то Господь тем более это всё видит. То есть для Бога нет плохих, для Бога есть глупые, больные, согрешившие...

А. Митрофанова

— И все — любимые.

Иером. Андроник

— И все любимые, да. И поэтому, когда мы, допустим, отлучаем человека от Причастия, это не потому, что он плохой. Это не потому, что мы такие хорошие — будем причащаться, а ты иди в сторонке постой. А потому, что после греха бывает, что человек неспособен воспринять благодать. То есть если у человека диарея, например, его можно самыми прекрасными тортами кормить или самой здоровой едой, но ему будет плохо, потому что он не способен...

А. Пичугин

— А разве можно проводить аналогии с Причастием в данном случае? Какую бы аналогию мы сейчас не провели — с тортом, диареей — мне кажется, что в данном случае всё равно сравнить Причастие и зачастую наше отношение, отношение некоторых священников к своим прихожанам — это действительно постой в сторонке.

Иером. Андроник

— Ну, не скажу... Нет, есть и такой подход, к сожалению, такой строгий...

А. Митрофанова

— Тогда сразу возникает вопрос: а почему священник это решает? Это же Господь решает, наверное. Откуда священнику знать, как Господь решил.

Иером. Андроник

— Я скажу одну вещь просто, что некоторые священники просто знают, что нельзя допускать. Они не понимают, может быть, почему, они просто знают, что нельзя. У нас в церковной жизни не все должны быть богословами высокого полёта. От священника достаточно того, чтобы он людей любил — это уже будет прекрасный священник. И священник просто знает, что нельзя человека с таким грехом допускать, он, может быть, не может сформулировать, почему. А хорошо, когда батюшка может сформулировать и объяснить: «Знаешь, мы тебя не допускаем, потому что у тебя проблема: когда ты будешь воспринимать благодать, ты её не переваришь». Вот почему, кстати, мне кажется уместно сравнивать с телесными вот этими процессами, потому что Сам Господь в молитве «Отче наш» говорит «хлеб наш насущный дай нам днесь». И многие святые толкуют это «хлеб насущный» не только как еда, но и как Причастие, то есть такой насущный хлеб для души. То есть Причастие — это действительно насущная, необходимая пища для нашей души. И если у нас внутри как бы расстройство душевное после тяжёлого греха происходит, то мы просто не способны это воспринять — нам даже хуже будет. Некоторые батюшки, да, может быть, не знают, почему, но они отлучают не потому, что им хочется человека поругать или наказать, они просто знают, что ему будет неполезно. Но с другой стороны, есть у нас, к сожалению, вот недавно тоже столкнулся — я присутствую в социальных сетях, мне приходится переписываться, какие-то мысли высказывать, очень много простых... кстати, не священники — священники пишут на мысли, что не надо запрещать, давить как-то, сильно ограничивать, что они, да, полностью согласны. А появляется много мирян, которые: как вот?.. Я недавно написал пост про то, что пришла одна девушка, которая в 14 лет перестала ходить в храм — вот, кстати, слегка перекликается её история с Марией Египетской. Её мама воспитывала в очень строгих правилах, настолько строгих, что для неё вообще какие-то взаимоотношения с молодым человеком, любые, были просто за гранью возможного. То есть её задавили психологически, и тут она влюбилась в 14 лет. Ну какая там влюблённость в 14 лет? Они подержались за ручку, проходили в ночь перед воскресной службой — она прогуляла и, естественно, мама вся была на взводе. И потом они даже поцеловались. Ну как поцеловались? Чмокнулись они, в общем. И у неё произошла проблема: она не может идти на исповедь, потому что у неё ощущение, что она просто вообще страшная грешница, её никто не примет.

А. Митрофанова

— Ужасно! Бедняга.

А. Пичугин

— Её детскую психику очень здорово разрушили.

А. Митрофанова

— Поломали просто.

Иером. Андроник

— Да. И, знаете, проблема в чём? Она пришла к батюшке, начала ему аккуратно объяснять то, что с ней происходит. И батюшка-то хороший, я его до сих пор очень уважаю. Но проблема была в том, что вместо того, чтобы ей объяснить, что ты как бы успокойся, сейчас нормально разберёмся. Он начал говорить: «Ну понимаешь, такой возраст, как бы не дошло до чего». И она говорит: «Я закрылась полностью. То есть хотя я хорошо отношусь к Церкви, у меня с Богом нет никаких проблем». И вот передо мной сидит человек, который... слава Богу, мы её причастили потом на следующей неделе. Она пришла на генеральную исповедь, причастилась, слава Богу, сейчас вот церковной жизнью начинает жить.

А. Митрофанова

— А сколько лет-то прошло?

Иером. Андроник

— Лет десять. Представляете, на десять лет человек просто выпал из церковной жизни.

А. Пичугин

— А сейчас ей уже под 25, да, получается?

Иером. Андроник

— Да, около того. Человека задавили. И вот проблема в чём? Запрет в сознании ребёнка, да и в сознании взрослого человека, запрет всегда подразумевает, что очень хочется его нарушить. Вот не думайте сейчас про белого слона с синей полоской. Не получилось? Поэтому когда говоришь с людьми и объясняешь, что не надо давить, не надо запрещать. Ребёнок должен понимать, что он может взаимодействовать, но вы объясните, как взаимодействовать с другим полом. И вообще, если он подержится за ручку и даже поцелуется и покрасит волосы в фиолетовый цвет, то пускай он это делает, но ходит в храм, пускай он знает, что в храме его примут, пускай он знает, что родители его примут в любой ситуации.

А. Митрофанова

— Что его любят.

Иером. Андроник

— Что его любят, да. И чтобы он ни сделал, они всегда за него. То есть здесь вот эта строгость всегда должна быть очень разумной, надо объяснять, почему не стоит делать то-то и то-то, и человек должен знать, что в любой ситуации тебя примут и для тебя нет табу запретных, потому что запретное табу всегда очень-очень притягательно. Апостол Павел же прекрасный педагог был, он говорит: «Мне можно всё». А что нельзя? — всё можно, но не всё полезно. Почему не полезно — вот потому-то, потому-то. И человек понимает, да, действительно, какие-то вещи я делать не буду, потому что действительно — чего я себе буду вредить?

А. Митрофанова

— Но это будет мой свободный выбор.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня иеромонах Андроник (Пантак), насельник Сретенского монастыря, ответственный за молодёжную работу при Сретенском монастыре. Мы говорим о преподобной Марии Египетской и том, как вообще её житие перекликается с нашей жизнью. 21 век — казалось бы, сколько времени прошло. Кстати, если уточнять: мы о каком периоде времени говорим, когда она жила?

Иером. Андроник

— Насколько я помню, святая Мария Египетская жила в шестом веке. К этому времени уже в Палестине существовала развитая монашеская жизнь. Как раз мы говорили про Зосиму, который уходит из монастыря по традиции в пустыню — вот уже сложилась, например, традиция. В Иерусалиме к этому времени уже был восстановлен Иерусалимский храм... ну как восстановлен — построен храм Воскресения Христова.

А. Пичугин

— Храм Гроба Господня. Но тоже уже не тот, который видят те люди, которые приезжают в Иерусалим сегодня — это уже всё-таки такая поздняя постройка крестоносцев.

Иером. Андроник

— Да. И в Иерусалиме хранился Крест Господень. И ко времени, когда жила святая Мария, в Иерусалиме были уже такие торжественные празднества, посвящённые Кресту. Собственно, с праздником Креста и связана её история, потому что мы знаем, что она долгое время, с детства, 17 лет она просто зарабатывала блудом. И в какой-то момент ей захотелось попутешествовать. Она увидела, что люди толпой куда-то идут, на её вопрос они ответили, что идут на корабль — плыть в Иерусалим. И она сама описывает эту историю и говорит, что она попала на корабль и расплачивалась тем же образом, каким привыкла в миру. Приехала в Иерусалим и увидела, что народ куда-то идёт, ну и она пошла с народом. Оказалось, что народ идёт на праздник Креста. Но учитывая, что жизнь у неё была распутная, церковные праздники она не особо знала.

А. Пичугин

— Но при этом она, судя по всему, церковную жизнь представляла — то ли от какой-то совсем юности, то ли всё равно где-то как-то она с ней соприкасалась. Но судя, опять же, по житию, она знала, что делать, к кому идти, кто такая Богородица...

Иером. Андроник

— В то время, наверное, сложно было совсем не знать, потому что была всё-таки была уже христианская империя. Здесь интересно, что она приходит в храм ещё не по велению сердца, то есть она приходит за компанию — вот интересно. Вообще, иногда тоже люди приходят к Богу за компанию — такое бывает.

А. Митрофанова

— А бывает так, что потом та компания уходит, а человек остаётся.

Иером. Андроник

— Да, такие случаи тоже есть. И вот она входит в Иерусалимский храм и из притвора пытается попасть в основное пространство храма, и понимает, что её не пускает толпа. Но вот первый раз её не пускает толпа, второй раз её не пускает толпа, потом народа стало поменьше, она пытается пройти и понимает, что это не толпа не пускает, а то, что перед ней невидимая преграда стоит. И она поняла, что её Господь не пускает в храм поклониться Кресту. И вот здесь у неё происходит переосмысление жизни, она понимает, почему, и падает перед иконой Богородицы, которая находилась в притворе, и слёзно кается. После этого она смогла зайти в храм, поклонилась Кресту Господню. И после этого как раз голос Божьей Матери ей отвечает на её молитву, говоря, что «за Иорданом ты обретёшь покой». Знаете, очень важны бывают какие-то отдельные фразы в житиях. То есть так можно сказать: Богородица послала её за Иордан — и будет совсем другое настроение: что ты такая грешница, иди теперь кайся всю жизнь. А посмотрите как сказано: за Иорданом ты обретёшь покой. То есть она уже получила прощение от Бога по большому счёту: Господь её допустил ко Кресту. То есть она бы там поисповедовалась, естественно, была бы какая-то епитимья, но она бы вернулась в церковное общение. Но Господь говорит: «Если ты хочешь покой», — то есть успокоение внутреннее, если ты хочешь достичь этого состояния, тогда ты иди за Иордан — и  Божья Матерь говорит...

А. Пичугин

— Достаточно понятно, потому что если бы она просто жила в миру и, к примеру, вышла бы замуж, нарожала детей, всё равно она бы жила в том мире, в котором у неё происходила первая половина жизни, и всё равно соприкосновение со старой жизнью, возможно, в какой-то момент бы случилось.

Иером. Андроник

— Может быть, и не случилось бы ничего страшного, но вот эта душевная травма от того, что она бы находилась среди привычной, такой обыденной жизни, возможно, у неё бы оставалась.

А. Митрофанова

— А мне кажется, что в этом ещё и проявление её максимализма, на который Господь ответил и который благословил. Как раз тот максимализм, который, с чего мы начали разговор, очень понятен русскому сознанию и, если можно так выразиться, русской душе. Пожалуйста, у нас Достоевского возьмёшь — кто там главные ретрансляторы авторской позиции. У него там проститутки, у него там разбойники, убийцы...

Иером. Андроник

— Ну да, Соня Мармеладова как раз такой яркий пример.

А. Митрофанова

— Да, и вот этот максимализм... То есть в принципе-то если человек действительно слёзно приносит покаяние, то Господь прощает. И живи дальше, и радуйся, и, что называется, бери от жизни всё, но не только в том смысле, в котором это в рекламе...

Иером. Андроник

— Бери в духовной жизни всё, да?

А. Митрофанова

— Да. Просто максимально наполнено, насыщено и в радости проводи вот эти свои дни с Богом. В моём сознании именно это — «бери от жизни всё». А ей-то нужно больше — вот в этом парадокс ещё, понимаете? Ведь она могла вполне хорошо устроиться и после своего покаяния, вот уже в этом обновлённом сознании. Но нет — ей хочется... видимо, вот этот внутренний порыв, который она до конца ещё не сознаёт и который Господь благословляет: 17 лет в пустыне.

А. Пичугин

— Не видела ни одного человека с тех пор, как перешла за Иордан — я помню, это меня больше всего тогда...

Иером. Андроник

— Да, и 47 лет она ещё там прожила до встречи со старцем Зосимой.

А. Митрофанова

— Это же одиночная камера фактически! И непонятно, чем она там питалась. У неё с собой три хлеба было, она их быстро же съела.

Иером. Андроник

— Здесь важно сказать, что пустыня в Палестине — это не пустыня Сахара всё-таки. Пустыня — там людей нет, но там всё-таки что-то растёт, какие-то коренья, какие-то плоды можно есть в принципе. Иоанн Предтеча вот ел дикий мёд и акрид.

А. Пичугин

— Если туда съездить, посмотреть... вы бывали на Иордане самом? Так вы помните, что когда туда едешь, то едешь через пустыню действительно, но она, конечно, не такая, как Сахара — я в Сахаре не был, в свою очередь.

А. Митрофанова

— А я была — это другая пустыня.

А. Пичугин

— Да, но я видел пустыни в Сирии, где едешь 4-5 часов по дороге просто сквозь... Опять же, это тоже не совсем пустыня, как Сахара, но всё равно там никого нет. Вокруг Иордана всё равно кто-то всегда селился, но вот этот оазис там один, а дальше — довольно-таки безжизненное пространство.

Иером. Андроник

— Да, но какие-то растения там есть. Но действительно трудно добывать себе пропитание в пустыне, но что-то она находила, конечно, для еды, но это всё была такая пища очень аскетичная, скажем так. Но у святой Марии прослеживается вот этот порыв внутренний, о котором мы тоже зачастую знаем. Знаете, сила Архимеда — чем глубже погружаешься, тем сильнее выталкивается. То есть тоже бывают у людей вопросы: а почему Господь даёт человеку какое-то время побыть во грехе, а потом только покаяться? А потому что действительно бывает, что если бы этот человек сразу, может быть, к Богу пришёл, то у него бы, может быть, такая ни шатко и ни валко была вера...

А. Митрофанова

— Средняя температура по больнице.

Иером. Андроник

— Да-да. И может быть, он и от Бога бы отошёл. А когда человек переживает какую-то трагедию, ему бывает это полезно, потому что Господь-то его исцелит потом. Но у него будет решимость, у него будет желание в противоположность своему падению как-то не просто середнячком пожить, а действительно что-то сделать.

А. Пичугин

— Давайте прервёмся на минуту, небольшой перерыв. Я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня иеромонах Андроник (Пантак), насельник Сретенского монастыря, ответственный за молодёжную работу в монастыре. Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин. Через минуту мы снова в эту студию вернёмся.

А. Митрофанова

— Ещё раз добрый «Светлый вечер», дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова. И с удовольствием напоминаю, что в гостях у нас сегодня иеромонах Андроник (Пантак), насельник Сретенского монастыря, ответственный за молодёжную работу при монастыре. И мы говорим о преподобной Марии Египетской — святая, день памяти которой меняется от года к году, но выпадает каждый раз на пятое воскресенье Великого поста, то есть это ближайшее воскресенье. И уже в среду была очень такая насыщенная, очень интересная, глубокая служба, посвящённая её памяти, с чтением покаянного канона Андрея Критского и с чтением собственно её жития. Это читается на русском языке, там каждое слово понятно — не тот случай, когда нужно переводить с русского на русский.

А. Пичугин

— В некоторых храмах по-церковнославянски читают.

А. Митрофанова

— Да? Может быть, но вот в храмах, где я бывала, там читают по-русски.

Иером. Андроник

— Там просто на самом деле текст покаянного канона не такой сложный...

А. Митрофанова

— Нет, я про житие говорю...

Иером. Андроник

— А! Житие по-русски зачастую читают, да. Но где-то по-церковнославянски.

А. Пичугин

— Чаще всего по-русски — хорошо, слава Богу. А кстати говоря, есть замечательный перевод канона, по-моему митрополит Никодим (Ротов) его делал, вернее он точно делал перевод, но есть некоторые храмы, где читают...

Иером. Андроник

— Есть редакции, да. Есть редактированный церковно-славянский текст.

А. Пичугин

— Да. И вот там он настолько грамотно даже не русифицирован, но некоторые самые сложные для понимания слова заменены на русские аналоги современные, и вот он тогда...

Иером. Андроник

— Раз уж мы об этом заговорили — буквально минуту. У нас сейчас как-то поднимается опять тема в церковной жизни по поводу русского языка в богослужении. И у нас зачастую две позиции: давайте оставим всё, как есть; или давайте на русский переведём и будем служить по-русски. А вот как раз то, что мы сейчас упомянули — вот эта работа митрополита Никодима и комиссии, которая редактировала Триодь — это очень важный опыт, потому что у нас уже был опыт Церкви, когда мы брали богослужебные тексты и редактировали их. Это было в четырнадцатом веке, это было в... по-моему, это была редакция двенадцатого века, четырнадцатого века и неудачная редакция семнадцатого века, после которой перестали редактировать тексты. А если посмотреть рукописи — славянский язык всё время развивался, он всё время редактировался. И рукописи двенадцатого века, четырнадцатого и семнадцатого уже друг с другом очень сильно, бывает, различаются. И вот сейчас по большому счёту может быть хороший вариант для нашего церковного сознания — не занимать крайнюю позицию, а вот войти в эту традицию (вот что попытался сделать митрополит Никодим) и редактировать существующие церковно-славянские тексты, чтобы было и по-церковнославянски, и понятно, потому что это можно. Мы, кстати, в Сретенской семинарии этим уже не первый год занимаемся в таком учебном формате. И даже самые сложные тексты реально можно перевести обратно на церковно-славянский язык, используя греческий оригинал, толкования отцов — и будет и понятно, и по-церковнославянски. Но это ладно — это я отвлёкся.

А. Пичугин

— Но это отдельная история. Можно с вами отдельно на эту тему поговорить, потому что действительно проблем много, и это важно.

А. Митрофанова

— Это важная история. И это один из самых часто задаваемых вопросов — это правда. Возвращаясь к истории Марии Египетской, я хочу к слушателям обратиться, что если, может быть, кто-то пропустил это богослужение, которое было в среду на этой неделе...

А. Пичугин

— Или вообще узнал о Марии Египетской только что.

А. Митрофанова

— Да, или только сейчас узнал о ней. Во-первых, в следующем году обязательно будет такая же служба — вы прям себе пометьте, поставьте галочку и обязательно сходите. И можно уже сейчас в интернете найти её житие, прочитать — оно есть в свободном доступе — это хороший текст, даже с точки зрения литературы это очень хороший текст. И он настолько понятный, пронзительный. И опять же, нашему русскому сознанию он какой-то очень близкий, что ли. Там очень искренние, очень простые слова человека, который рассказывает о своём пути — непростом, полном разных кульминаций. И вот это напряжение... знаете, бывает напряжение 220, когда два пальца в розетку — не дай Бог, конечно, — и оно смертельно. Бывает напряжение 2000 — и это рабочее состояние. Вот в этом состоянии, мне кажется, творят великие художники, и в этом состоянии живут святые, которых я могу сравнить с художниками только вот от духовной жизни. И разница в том, что художники, которые из мира искусства, с такими талантами рождаются, а святые, такие, как Мария Египетская, такими не рождаются, такими становятся. И это, мне кажется, очень важный такой момент для всех нас, потому что в принципе для каждого из нас этот путь доступен. Дальше вопрос — насколько мы готовы.

Иером. Андроник

— Я думаю, что вы так хорошо, закончено сказали, что мне тут нечего дополнить.

А. Пичугин

— Про Марию Египетскую ещё очень важный момент, вернее, не совсем про Марию Египетскую. Каждый раз, каждый год, когда мы в этой студии о ней говорим, все годы, что я читаю или слушал в храме её житие, я всё время думаю, что мы часто забываем о единственном свидетеле её подвига — преподобном Зосиме, о котором мы тоже что-то знаем и есть какая-то информация не только из жития Марии Египетской, но из каких-то текстов, рукописей монастырских. Давайте поговорим о том, кем был этот человек — он же тоже святой, и у него есть свой подвиг, и об этом подвиге прямо говорится в житии Марии Египетской, что он очень много потрудился. Потом немного возгордился, правда, но переселился в другой монастырь и увидел, что там люди подвизаются ещё усерднее. Расскажите немного про преподобного Зосиму.

Иером. Андроник

— О нём мы как раз узнаём из жития. Литературно оно построено каким образом? Мы узнаём сначала о Зосиме святом, который идёт в пустыню, встречается с Марией Египетской — там очень интересно, как они встречаются, что он видит какого-то человека, думает, что это какой-то монах-отшельник. Он бежит за ним, тот убегает от него, они долго бегают друг за другом, и в конце концов Зосима настигает и видит, что это женщина, пустынница. И они тоже некоторое время просят друг у друга благословения, то есть он говорит, что не может её благословить, потому что она такая великая подвижница; она говорит, что он священник и ему это положено по статусу. И он её благословляет, тогда она ему рассказывает историю своей жизни. Святой Зосима жил в монастыре Саввы Освященного, и там была такая традиция, которая до сих пор, кстати, отражается у нас немножко в богослужении: на Прощёное воскресенье прощаться и расходиться в пустыню до Страстной седмицы.

А. Митрофанова

— Это между монахами, да? Вот так они друг к другу обращались, просили прощения и расходились.

Иером. Андроник

— Да, потому что мало ли что может произойти в пустыне, в конце концов человек смертен, то есть кто-то может не дожить до Страстной седмицы. Кто-то в монастыре оставался, несколько человек, чаще всего это пожилые, больные...

А. Пичугин

— Так и Зосима один раз остался.

Иером. Андроник

— На следующий год как раз после того, как он встретился со святой Марией, он остался — заболел. И, кстати, в Прощёное воскресенье во многих храмах, даже редко где этого не делают — поют пасхальные стихиры. Вот это тоже такая древняя традиция, поскольку, может быть, кто-то до Пасхи не доживёт — но это такая шутка, конечно. Но чтобы люди понимали, к чему мы стремимся, что мы сейчас расходимся в пустыню и встретимся уже ближе к святому Воскресению, что всё это ради подготовки к Пасхе, пелись вот эти воскресные стихиры, как такой задел на будущее, и монахи расходились. И вот святой Зосима также ушёл в пустыню и встретился там со святой Марией. Она рассказала ему о своей жизни и говорит: «Приходи ко мне через год, в день Тайной Вечери — в Великий Четверг. Ты останешься в монастыре, и не забудь про меня — чтобы я приняла Святые Дары». И святой Зосима действительно заболевает, остаётся в монастыре на следующий год, приходит к святой Марии. Тоже, что интересно, он видел, как она переходит Иордан по воде, видел, как она поднимается от земли во время молитвы. Она, когда с ним беседовала, цитировала Священное Писание, хотя его никогда не читала. Тоже это очень интересные моменты её жизни, то есть Господь ей открывал информацию, которую она нигде раньше не слышала и не читала. И святой Зосима её причащает, они прощаются. И он приходит ещё через год. И знаете, что ещё интересно тоже? Он находит уже мощи святой Марии и рядом надпись, что «я, раба Божия Мария, почила о Господе в такой-то день», и оказывается, что в тот же день, в который причастилась, она отдала душу Богу. И эта надпись была написана на песке, и год эту надпись ветер не развеял, то есть год эта надпись оставалась нетронутой, так что Зосима мог прийти и её прочитать.

А. Пичугин

— И лев потом могилу копал, потому что Зосима не мог.

А. Митрофанова

— Вот это вообще очень трогательные эпизоды, когда лев приходит. Это же есть и у святого Герасима в его жизнеописании такой тоже эпизод, когда он льву вынимает занозу из лапы. Это какие-то, знаете, отблески какой-то райской жизни здесь, на земле, когда человек и зверь друг другу не звери, а они друг другу как человеки и в мире прекрасно живут. Поскольку я животных люблю, мне это всё очень нравится, мне кажется, что именно так правильно.

Иером. Андроник

— Животные как раз чувствуют какое-то преображённое состояние души человека, если человек действительно достиг святости, этот животный мир стремится к этому состоянию. Животные всё равно как-то подсознательно помнят, как и люди, вот это райское состояние и к нему стремятся. Поэтому когда они видят, что вот здесь есть это состояние рая в душе конкретного человека, они к человеку тянутся, то есть это действительно так. Кстати, со святым Герасимом тоже очень интересный эпизод с его львом мне очень нравится. Про осла помните?

А. Митрофанова

— Да.

Иером. Андроник

— Лев пас монастырского осла, и тут как-то он отвлёкся, заигрался где-то, и проходящий мимо караван, там купец, утащил этого осла с собой. Лев возвращается, осла не видит, расстроенный возвращается в монастырь, мечется, приходит к святому Герасиму. Тот говорит: «Что, сожрал осла? Ну вот теперь будешь за него работать». И лев долгое время ходит вместо осла навьюченный...

А. Митрофанова

— Тут на треше лев мог всех порвать, вообще-то — так, на минуточку.

Иером. Андроник

— Вообще, да. Но тоже такое состояние святого человека было, что он мог сказать льву: «Ну всё, работай за осла теперь». И лев работал за осла до тех пор, пока тот же самый купец не повёл свой караван опять мимо монастыря. Лев увидел осла, очень обрадовался, побежал к нему навстречу, а купец подумал, что лев бежит его съесть, поэтому он бросил весь караван и убежал. А лев привёл осла, а за ослом пошёл и весь остальной караван. В итоге он в монастырь привёл и этого осла, которого...

А. Митрофанова

— Существенную прибыль. (Смеётся.)

Иером. Андроник

— Да, и существенную прибыль. Вот такая интересная история тоже. Действительно у святой Марии тоже, видимо, такие отношения были с окружающей природой, что лев приходит копать её могилу, потому что она, судя по всему, со зверями общалась. Хотя из жития напрямую мы это не знаем, но это нормально для святого человека.

А. Митрофанова

— То есть это не фигура речи, если я правильно понимаю, это не какое-то там... знаете, есть в житиях такие красивости, которые сложно представить в реальной жизни. И вот эти истории с животными, наверное, из этого же числа: преподобный Серафим и медведь и так далее. Но то, что вы говорите, что животные чувствуют в человеке не страх перед ним, не агрессию, а видимо, что-то совсем другое.

Иером. Андроник

— Преподобный Серафим — был там медведь на самом деле. Просто там есть одна проблема, что одно свидетельство про этого медведя оказалось ложным, то есть одна матушка потом покаялась, что она придумала. Но, во-первых, это не единственное свидетельство, во-вторых, медведь выходит к человеку всё-таки. И если действительно мы знаем опыт святого Герасима, преподобной Марии, то я думаю, что у Серафима Саровского было всё то же самое — что с дикими зверями он мог спокойно общаться.

А. Пичугин

— Из жития Марии Египетской мы ещё одну очень важную вещь узнаём, что, когда она причастилась, она примерно в тот же час оказалась на том месте, где они в первый раз с Зосимой встретились — там же она умерла. А Зосима до этого места 20 дней пешком шёл, перейдя Иордан. И во второй раз тоже, он когда шёл, думая, что он сейчас ещё раз встретится с ней, он же тоже туда 20 дней шёл, а она там оказалась буквально в какие-то считанные минуты, перейдя Иордан по воде.

Иером. Андроник

— Это тоже интересный момент, потому что если мы говорим о святости и о том, что преображается природа человека, то действительно Господь преображает не только душу, но и физическую природу и тело. Какое тело бывает у святых, какие физические свойства бывают у тел святых — мы знаем, что  действительно некоторые возносятся во время молитвы, как преподобная Мария в том числе. А мы знаем свойство тела Христа после Воскресения, то есть Он мог появляться посреди комнаты с закрытыми дверями, Он возносился тоже на глазах учеников. И вот это свойство тела Христа — это какое-то указание на то, что теперь возможно каждому христианину. Но необязательно, то есть если мы не ходим по воде, то не надо расстраиваться, потому что на самом деле мы все не являемся Марией Египетской — вот это очень важно понимать. Но направление — вот оно указано. Вообще, здесь такой момент, что, когда мы читаем житие святой Марии, бывает, что люди начинают расстраиваться, потому что такой подвиг, такая жизнь — куда уж нам. Но здесь очень важно понимать, что жизнь любого святого — это ориентир, и из неё очень важно брать то, что мне полезно. Вот в жизни святой Марии как раз очень полезно посмотреть, что такое покаяние, то есть действительно обращение своей жизни. Это не просто «я тут немножко как бы погрешу-покаюсь, погрешу-покаюсь», а я действительно готов перед Богом изменить свою жизнь. И вот это изменение собственной жизни, изменение себя, что сейчас модно называется «саморефлексия» — это же очень важный момент. То есть когда мы начинаем искать проблему не во всех подряд вокруг: ни в Боге, ни в мире, ни в окружающих людях — а мы понимаем, что проблема моей жизни в первую очередь во мне. Только, опять же, это не значит, что ты плохой, что ты виноват, это значит, что просто есть проблема, которую ты действительно с Богом вместе можешь решить, потому что Господь готов тебе помочь это всё сделать. Есть просто две крайности: одна, когда мы приходим к Богу и говорим: «Господи, ты Сам всё сделай, а я буду просто жить, как жил», — это не совсем правильно.

А. Митрофанова

— Это такое потребительское немножко отношение, наверное, да?

Иером. Андроник

— Да. А есть другая позиция: я буду заниматься собой, но без Бога — это тоже очень ущербная ситуация. Вот когда это вместе происходит, когда есть и какое-то размышление о своей душе, правильное и честное, какой-то анализ и работа над собой, и вместе с этим когда мы приходим к Богу и просим Его нам помочь, то Он делает большую часть из этого. Но при этом есть очень важное и необходимое наше участие в изменении нашей жизни.

А. Митрофанова

— Отец Андроник, скажите, может быть, у вас есть какие-то конкретные практические советы, как избавиться от того, что я про себя называю «синдромом Добби»? Помните, в Гарри Поттере Добби, который добрейшее существо, у которого при этом сознание раба, пока он не становится другим, преображённым, так сказать, когда он понял, что его любят, что у него есть друзья и так далее. Вот Добби первоначальный — это Добби с мышлением раба, он бьётся головой о стенку, говорит: «Добби нехороший, Добби подвёл хозяина», — и так далее. Мне кажется, мы очень часто в наших отношениях с Богом вот этот самый «синдром Добби» в своей жизни воплощаем. Вот то самое юридическое прочтение отношений с Богом — нагрешил, будет наказание, тебе надо покаяться, тебя Бог накажет. Даже были такие родители, бабушки, дедушки, мне кажется, уже не в наше время, а чуть раньше, которые говорили: «Тебя Бог накажет». И ты в итоге чего-то не делаешь не потому, что ты по своей любви не можешь так поступить, не хочешь так поступать, а потому что из страха, что тебя Бог накажет. Вот как из этого состояния всё-таки перейти в другое, когда ты понимаешь, что с Богом какие-то другие отношения?

Иером. Андроник

— Вообще, мне кажется, что здесь надо быть честным, в первую очередь. То есть, знаете, иногда нам своё мнение о себе важнее, чем Господа Бога. То есть мы не хотим смириться с тем, что Господь нас любит любыми. И мы не хотим смириться с тем, что Господь нас любит со всеми нашими проблемами, со всеми нашими грехами. Это не значит, что ты можешь любить человека, который тычет себя ножом в живот, ты его можешь очень сильно любить, но пока он себя тычет ножом в живот, ему будет плохо. Поэтому ты его можешь как-то попытаться остановить, но с грешником примерно то же самое — не каждый грех, конечно, такой серьёзный. Но проблема в чём? Давайте посмотрим на эту ситуацию просто с точки зрения Господа Бога, давайте попробуем. Вот представьте, что вы просто в семье любящий отец, вот вы действительно очень любите своего ребёнка, а старший сын младшего вами пугает и говорит, что «папа тебя накажет за это» — а ты не хочешь его наказывать, в смысле что бить и так далее. Вообще, слово «наказание», кстати, и в греческом, и в славянском, это «научение» в первую очередь, то есть когда крайний случай, приходится, конечно, подзатыльник дать, но это крайний случай.

А. Митрофанова

— То есть «дал наказ» — это значит «сказал, что нужно сделать».

Иером. Андроник

— Да, то есть научил, да, это научение. Так вот, представьте себе: любящий отец, у которого старший сын пугает младшего тем, что «папа тебя накажет». Ну как он будет себя чувствовать? Ему будет, естественно, конечно, горько от этого. То есть когда мы говорим другому человеку, что «Бог тебя накажет», вот примерно такая ситуация. То есть как Господь должен реагировать? А самое главное, что Бог не просто Отец. Мы, когда читаем молитву «Отче наш», не важно — по-славянски или по-гречески, — мы видим слово «Отец». Но ведь древнее христианское предание доносит до нас, что эта молитва произнесена на арамейском, и Христос произнёс здесь слово «Авва». А «Авва» — это не «Отец», это «Папочка». То есть по идее, когда мы читаем молитву «Отче наш», мы каждый раз говорим «Папочка», «Наш Папочка». И когда ты так относишься к Богу, ты понимаешь, что... ты действительно делаешь то же самое, ты вредишь себе, но ты общаешься — не как вот у Добби хозяин, ты не с хозяином общаешься, ты не с господином общаешься, ты общаешься с Папочкой, Который тебя любит. Да, у тебя есть к Нему уважение, да, у тебя есть понимание, что есть определённый авторитет, но ты знаешь, что ты с любой проблемой к Нему придёшь, и Он тебе поможет, самое главное, Он не будет тебя бить — Он тебе поможет. И вот когда честный такой взгляд на Бога у человека есть, тогда, мне кажется от этого состояния, когда ты себя пытаешься бичевать, человек будет как-то естественно отходить.

А. Пичугин

— Иеромонах Андроник (Пантак), насельник московского Сретенского монастыря в гостях у светлого радио. Мы сегодня говорим о Марии Египетской, о покаянии, потому что это тот образ, святая, которая являет нам образ покаяния... Вот очень правильную сейчас мысль, мне кажется, высказывал отец Андроник про отношения к Богу — как любящему Отцу. Я никогда, кстати, не встречал и не задумывался о том, что в молитве «Отче наш» — Отче, понятно, что ты обращаешься к Богу, как к Отцу, но вы употребили слово «Папочка», которое гораздо более мягкое. И уже в этом только можно усмотреть какие-то новые смыслы.

Иером. Андроник

— Это даже не я употребил, просто действительно слово «авва», которое мы привыкли слышать, когда греческие монахи обращаются друг к другу — вот авва Дорофей есть известный, или в патериках читаешь: «Авва, скажи мне», — это не отец, это «папочка».

А. Пичугин

— «Авва Отче, чашу эту мимо пронеси...»

Иером. Андроник

— А знаете почему «Авва Отче»? Почему два раза «Отец», «Отец»? Потому что «Отче» — это «Отец», а «Авва» — всё-таки «Папочка».

А. Митрофанова

— Интересно, знал ли об этом Пастернак?

А. Пичугин

— Может быть, и нет.

Иером. Андроник

— А может быть, и да. Даже знаете, в поэзии очень интересно, что поэт не всегда сознательно вкладывает какие-то смыслы.

А. Митрофанова

— Это точно! Просто у него антенны на макушке, и он какие-то вещи ловит. Он даже, может быть, что-то сказал, о чём сам не догадывается.

А. Пичугин

— Поэтому моим самым нелюбимым жанром школьного литературного курса был: «Что хотел сказать Александр Сергеевич устами Евгения Онегина?» Откуда я знаю, что он там хотел сказать?

А. Митрофанова

— Согласна.

Иером. Андроник

— Но мы действительно можем видеть какие-то смыслы, и не важно, что автор не закладывал их сознательно. То есть поэзия тем и хороша, что её можно интерпретировать, главное, подходить без кондовых схем: а, вот здесь страсть и грех — это всё плохо; а вот здесь про добро и добродетель — значит, хорошо. Ну, то есть должен быть какой-то трезвый подход, но действительно даже в стихах поэтов, которых ты читаешь долго и ты видишь там понятный смысл, тебе ещё в школе объяснили, ты через какое-то время начинаешь видеть какие-то интуиции или перекличку вообще с евангельскими сюжетами. Вообще, песня «Я свободен» Кипелова — просто в порядке бреда, мы как-то сидели, я говорю: «Понимаете, что есть здесь определённые такие образы, которые ты можешь понять, как указание на обращение к христианской жизни: вода, которая проходит через тебя — как крещение; свет, который через тебя проходит...» То же вот: «Под холодный шёпот звёзд мы сожгли последний мост, и всё в бездну сорвалось», — посмотрите, какой образ. То есть шёпот звёзд холодный, соответственно любовь была ненастоящая. Мост сожгли и сорвался в бездну не автор, а всё вокруг, то есть, соответственно, всё это наносное, всё ненужное. То есть там очень много всего, хотя он, скорее всего, этого не закладывал.

А. Пичугин

— Там Маргарита Пушкина, скорее, закладывать должна была — смыслы.

Иером. Андроник

— Ну да.

А. Митрофанова

— Возвращаясь к разговору о Марии Египетской, вы знаете, всё-таки вот эти 17 лет её покаяния наводят ещё вот на какой вопрос: бывает так, что человек на исповеди рассказывает о чём-то священнику, казалось бы, это настоящее покаяние — ему потом не становится легче. Ему потом говорят: «Зачем ты на исповеди повторяешь, если ты уже в этом каялся, это уже в прошлом, ты уже этого не делаешь», — но что-то внутри по-прежнему болит. Может быть, это та самая деформация, о которой мы говорили в начале нашей беседы, но всё-таки: как с этим быть? Как быть, если вроде бы на исповеди ты искренне о чём-то уже рассказал, но тебе с этим по-прежнему тяжело жить? Вот как будто бы это прошлое тебя не отпускает. Что это? Это из области психологии, или это всё-таки из области духовной жизни, или это и то и другое?

Иером. Андроник

— Это и то и другое, мне кажется. Здесь надо, опять же, быть честным. То есть давайте возьмём ситуацию: человек где-то что-то украл, потом покаялся. А вот потом к следующей исповеди он подходит и его не оставляет эта мысль. Если он скажет, что «я украл» опять — но ты же не воровал, скажи честно, что тебя беспокоит напоминание о том, что я когда-то украл. Вот это честно. Потому что, опять же, грех — это травма, то есть грех — это моя проблема. И я, когда к Богу прихожу, мне важно сформулировать ту проблему, которая у меня есть. Бывает человек на исповеди говорит: «Я не знаю, как правильно сформулировать». Ты ему говоришь: «Не формулируй правильно, сформулируй, как есть», — то есть что тебя действительно беспокоит.

А. Митрофанова

— Вот это важно.

Иером. Андроник

— Потому что человек думает, что он будет повторять грех, который уже исповедан, в смысле словесно повторять на исповеди, и таким образом как-то всё это пройдёт. Но ты же приходишь к врачу, и у тебя когда-то, может быть, был перелом руки, а сейчас рука просто ноет. А ты ему говоришь: «У меня перелом». Он тебе говорит: «Да нет у тебя перелома». Ты говоришь: «Нет, у меня перелом! Но был пять лет назад». — «Но сейчас-то у тебя не перелом, сейчас у тебя просто ноет рука». — «Ну да». То есть говорить ничего — это нечестно, потому что ноет, потому что болит. Но говорить, что у меня перелом — тоже неправда, потому что это было давно. Вот поэтому если мы что-то исповедовали, очень важно понимать, что Господь нам этот грех не просто простил. Кстати, тоже очень важный момент, я в своё время у отца Олега Стеняева эту мысль услышал, она мне очень понравилась — что в Священном Писании есть три слова, которые говорят, как Господь прощает человека: есть слово «прощает», есть слово «милует», есть слово «оправдывает». Что такое «прощает»? Когда мы прощаем другого человека — по-человечески, вот как мы, — мы понимаем, что: да ладно, забыли, но честно говоря, не забыли — у нас где-то там в сознании это немножко маячит, что человек способен сделать какую-то гадость. Это человеческий подход, никуда мы не денемся — всё-таки это есть. Потом, что такое «помиловать»? Вот представьте: человек приходит в суд, его помиловали. Что это значит?

А. Митрофанова

— Наверное, признали невиновным.

Иером. Андроник

— Вот не совсем.

А. Митрофанова

— А, нет, признали виновным, но каким-то образом что-то такое...

Иером. Андроник

— Да, или смягчили наказание или не наказали вообще. То есть ты, конечно, сделал, но мы тебя отпускаем. Это нам тоже более-менее понятно, мы понимаем, что Господь нас милует, что вроде должны быть какие-то последствия греха. Но Господь и последствия греха может исправить, если мы к нему обратимся. А есть ещё замечательное слово «оправдывать». Вот ты пришёл в суд и тебя оправдали — это как раз то, о чём вы говорили: ты не виновен. И знаете, это очень сильный момент — когда ты приходишь к Богу с честным покаянием, я не говорю, что с искренним, потому что это не совсем то слово. Мы, когда говорим «искреннее», мы почему-то хотим, чтобы чувство было. Чувство покаяния не всегда будет — иногда мы будем каяться разумом. Но когда мы с честным покаянием приходим к Богу, Господь не просто говорит, что «Я тебя прощаю», Он говорит: «Для меня этого не было». То есть а того, что не было для Бога, того действительно не было никогда. Мы должны помнить о том, что когда-то был грех, потому что мы должны вынести опыт из этого. Но Господь оставляет за Собой право сказать: «Этого не было». Это очень важно.

А. Пичугин

— Спасибо вам большое за этот разговор. Мы напомним, что иеромонах Андроник (Пантак), насельник Сретенского монастыря, ответственный за молодёжную работу в монастыре, был гостем программы «Светлый вечер». Алла Митрофанова —

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин —

А. Пичугин

— До свидания.

А. Митрофанова

— До свидания.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем