"Любовь к Богу и исполнение заповедей". Светлый вечер с прот. Дмитрием Кувырталовым (10.06.2016) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

"Любовь к Богу и исполнение заповедей". Светлый вечер с прот. Дмитрием Кувырталовым (10.06.2016)

* Поделиться

прот. Дмитрий Кувырталов4У нас в гостях был настоятель храма Архангела Михаила в Летово протоиерей Дмитрий Кувырталов.

Мы говорили о том, как строятся отношения человека и Бога, и как любовь к Богу может влиять на жизнь человека и на исполнение заповедей.


А.Пичугин 

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие слушатели. Здесь в этой студии Алла Митрофанова.

А.Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А.Пичугин

— И этот «Светлый вечер» вместе с нами проведет протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма архангела Михаила в Летове. Здравствуйте, отец Дмитрий.

Д.Кувырталов

— Добрый вечер! Добрый светлый вечер всем радиослушателям.

А.Пичугин

— Мы отталкиваемся от Евангелия, как это часто бывает, и в грядущую субботу, то есть уже завтра, 11 июня, на богослужениях в храмах будет читаться евангельский отрывок – это Евангелие от Иоанна, где говорится, давайте я даже прочитаю небольшой кусок отсюда и, собственно, от него мы будем отталкиваться в нашей беседе: «И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю. Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди.  И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек». Ну и дальше: «Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет». Здесь речь идет о сошествии Святого Духа. Правильно?

Д.Кувырталов

— Эти дни, на самом деле, между Вознесением и Троицей – дни особого ожидания, особого трепета, особой собранности каждого верующего сердца, потому что мы все вспоминаем эти десять дней ожидания, когда апостолы расставались со Спасителем Христом в величайшем недоумении и такой тревоге сердечной, на что Господь говорил: «Будьте вместе, никуда не отлучайтесь, докуда не найдет на вас сила свыше. Тот обетованный дух, который вспомнит вам все, что Я говорил и что делал. И он пребудет с вами уже вовек». Спаситель о нем и прежде говорил, до своего воскресения, до своих страданий, но в данном случае это упоминание Духа и утешителя, и наставника нашего, оно более чем актуально, особенно в эти вот дни от Вознесения до Троицы – самое благодатное время.

А.Митрофанова

— А в чем суть этого ожидания? Я правильно понимаю, что апостолы стали теми, кем мы их сегодня знаем, после вот этого момента сошествия на них Святого Духа в день Троицы, Пятидесятницы?

Д.Кувырталов

— Буквально на днях тоже рассуждал на эту тему в храме. Дело в том, что апостолы, как община Христова, конечно, всегда были некоей однородной общностью, семьей вокруг Христа, но в день сошествия Святого Духа они стали церковью, организмом живым, богочеловеческим. Здесь произошло некое чудо изменения от самого сердца и сердце стало, если можно так говорить, коллективное, соборное, распростерлось по всей Вселенной. Границ больше у этой любви, у действия духа больше не существует – только любовь и стремление, и дружба со Христом. То есть самое тесное единение со Христом. Это единит всех людей и всех христиан в первую очередь друг с другом и с Богом.

А.Митрофанова

— А можно, все-таки, поконкретнее по поводу того, что же с апостолами случилось? Вот эта метаморфоза, когда они из обычных рыбаков внезапно стали чрезвычайно образованными людьми. Все сразу овладели несколькими иностранными языками, стали понимать, как разговаривать с людьми так, чтобы их слышали, как сделать так, чтобы… Я не знаю, видимо…

Д.Кувырталов

— В период экзаменов это более актуально сейчас.

А.Митрофанова

— Не говорите, вообще. Основами психологии человеческой овладели, потому что понимали, как и что нужно преподнести, с кем в какой момент нужно говорить.

Д.Кувырталов

— Конечно. Все интонации, все важнейшие нюансы, речевые обороты.

А.Митрофанова

— Тут еще и ораторское мастерство.

Д.Кувырталов

— Безусловно.

А.Митрофанова

— Что это такое?

Д.Кувырталов

— Они перестали быть самими собой, а стали, как их в церкви именуют, «оргáнами духа» или óрганами вот этой благодати, когда как бы, как труба Божия, и через них трубил, возвещал Дух Святой эту истину Божественного Воскресения, победе над смертью, о собирании всех людей, о необходимости покаяния. Дальше уже действительно вот как пламенело их сердце и уста, и они как огнем согревали, огромное количество людей собиралось. Это еще действие было Благодати по отношению к другим людям, не только к самим апостолам.

А.Пичугин

— А можно уточнить, сразу. Когда еще при земной жизни Спасителя они ходили на проповедь, они исцеляли, воскрешали – и мы тоже про это читаем в Евангелии – как здесь вообще все это соотносится со Святым Духом? Или, когда Спаситель сам находился среди них, и им просто всего этого было не нужно?

Д.Кувырталов

— Я бы не стал так законнически, как бы формально рассматривать это чудотворение апостолов и изгнание ими бесов и разные воскрешения мертвых, и разные другие исцеления они совершали действительно. Сказать, что с ними не пребывал Дух, было бы, конечно, кощунством. То, что пребывал Дух, безусловно, и потому что Христос, Отец и Дух неразлучны по определению, вся Божественная Троица всегда соучаствовала во всем, безусловно. Но вхождение Духа Божия в среду, в ткань общечеловеческой истории, наших общечеловеческих отношений, вот это, мне кажется, являлось таким неописуемым, непостижимым чудом и потрясающим всех явлением. Это не столько сами апостолы, сколько среда вокруг апостолов – вот этот огонь: вдруг воспламенилось все кругом. То есть был, грубо говоря, бикфордов шнур, который поджигали и происходило что-то там, где-то в конце цепи, какая-то детонация, взрыв. А тут, такое ощущение, что разлилось огненное пламя благодати вокруг и все воспламенилось.

А.Митрофанова

— Отец Дмитрий, Вы понимаете, как звучат сейчас Ваши слова для человека, который, может быть, бывает такое – люди не верят в чудеса. У нас таких много. Я не говорю сейчас о себе конкретно, я говорю, что в общем-то мы, как люди, склонны сомневаться, скептически смотреть на какие-то вещи экстраординарные, про которые мы что-то читаем, но которых не видели. Принимать на веру такие вещи бывает действительно очень сложно.

А.Пичугин

— И опасно еще зачастую.

А.Митрофанова

— И Вы говорите сейчас о том, что с апостолами произошло примерно то же самое, как какой-то невероятный взрыв, и они стали светиться, вокруг них мир стал преображаться и так далее, и так далее. Это где-то вообще зафиксировано, кроме как в Евангелии? Потому что Вы же понимаете, что сейчас нередко говорят: Евангелие было написано по такой-то причине такими-то людьми.

Д.Кувырталов

— Да. Критика, и часто неконструктивная, и иногда даже конструктивная, безусловно, существует и во все времена существовала. Мы знаем, что в первые, античные, времена были даже постановки такие глумливые, насмешнические про Евангелие, про Богородицу: высмеивали ее и ее подвиг целомудрия, девства. Высмеивались апостолы – действительно неграмотные рыбаки. То есть во все времена всегда в отношении к Евангелию, к Благовестию, было безусловно, такое препятствование. Но надо понимать, что это само по себе явление чуда – это настолько обыденная вещь для каждого из нас. По сути своей, человек, который встретился с чудом – это чудо, в первую очередь, меняет его сердце, а потом уже он начинает анализировать ситуацию: что это было, как это. Да, для некоторых есть даже некое желание остаться в этом детском представлении о чуде, что вот лампочка зажглась там, рыбка поймалась и теперь мы сыты и довольны. Но для человека более зрелого, взрослого, рассудительного – он пытается вникнуть в это чудо. А человек духовный пытается понять язык Бога: что Бог хочет говорить, сказать ему этим чудом. О чем с ним Бог хочет разговаривать с этим человеком? Чудо – это фактически язык Божий, и это не обязательно нарушение каких-то законов физики или какие-то фокусы кто-то может производить, наверное. И действительно именно это высмеивается, и Лев Николаевич Толстой высмеивал.

А.Пичугин

— Ведь мне кажется, простите, что перебиваю, мне кажется, что отношение у многих христиан к чудесам в какой-то мере мешает самой вере, потому что человек начинает искать волшебства, а не Бога. Человек забывает и ему кажется, что Бог это какой-то дедушка с палочкой, который исполняет все его желания, и ведь огромное количество литературы издается «православной» в кавычках, в кавычках «христианской».

Д.Кувырталов

— «Православные чудеса».

А.Пичугин

— О чудесах, да. И для многих это составляет сердцевину веры. А тот же благодатный огонь – мы сейчас не будем говорить, настоящий он или не настоящий, но для многих именно это – главное свидетельство и главное свидетельство о реальности, истинности Бога, реальности описанного в Евангелии. Но вот как с этим быть?

Д.Кувырталов

— Я бы, действительно может быть, более резко относился бы к тем людям внутри церкви, которые уповая на чудо, заслоняют для себя иную реальность, духовную реальность. Им часто видится в этом чуде некая индульгенция: вот мне Господь явил то-то, и поэтому я с Богом не то, чтобы накоротке, но могу вполне попросить еще что-то или еще что-то – то есть вопросы мы решим: у меня есть некий канал, некий доступ, потому что было однажды в моей жизни так-то и так-то. Кому-то сон видится с чудесным каким-то явлением, и он считает, что ему теперь позволено очень многое. Кто-то набирает вес в своей семье, амбициозные интонации начинают появляться: «Я тебе сказал!». Что значит я? А ты кто? – А потому что мне было видение или было вчера чудо и теперь попробуйте меня не послушать. Это происходит в любой иерархической даже среде: это и священники могут попасться на эту уловку такую вражескую, и люди простые, образованные, не образованные – все. Поэтому, конечно, здесь надо быть очень чутким, внимательным, и понять простую вещь, что неверующих людей, в принципе, не бывает. Чудо – это некое, не сказал бы, потрясение, но во всяком случае встряска для каждого человека. Что далеко не все нам понятно и доступно в этой жизни, что есть некие силы, которые иногда вмешиваются в нашу жизнь, вмешиваются очень разумно, очень аккуратно, осторожно, не разрушая нашу жизнь, а просто нас встряхивая, ставя перед Богом, перед этой новой реальностью, но и в конце концов просто жалея нас, видя, что человек просто либо совсем погибнет через мгновение, либо упрется в какую-то стену, придет к отчаянию какому-то или помешательству или, наоборот, в непомерной гордыне, которую нельзя допустить, как гибель творения Божия. Тогда Господь вмешивается очень разными образами и совершенно необязательно нарушение физических законов называть чудом.

А.Пичугин

— Необязательно разверзнутся небеса, и молния ударит в человека?

Д.Кувырталов

— Совсем необязательно.

А.Пичугин

— Ведь действительно…

А.Митрофанова

— Или мимо человека ударит – тоже показательно так: на два сантиметра до.

Д.Кувырталов

— Иногда так: вдруг встряхнул что-то под ногами – и ты пришел в себя.

А.Пичугин

— Да. Я с какого-то определенного возраста стал бояться грозы, потому что когда стоишь в поле, в чистом поле, и молния бьет справа, слева, сзади, спереди – не знаешь, куда она в следующий момент ударит. Нет. Я как раз о том…

А.Митрофанова

— Это Алексей Пичугин – археолог, который регулярно ездит на раскопки во Владимирскую область.

А.Пичугин

— Да. Вот именно в тех полях я и стал ее побаиваться. Когда ты идешь по полю и действительно не знаешь.

Д.Кувырталов

— Я могу немножко утешить. Григорий Богослов, будучи – по-моему, уже за двадцать лет ему было сильно, он был некрещеным, потому что крестились к тридцати годам тогда, и вот он попал в шторм, в бурю. Говорит: «Как я испугался, что я погибну и погибну без крещения, без вот этого облагодатствования таинством церковным». Хотя он был глубоко верующим человеком, образованнейшим, был другом Василия Великого тогда уже, но вот с тех пор он решил: нет, все-таки давайте крестить младенцев. До этого в церкви не было это принято. Поэтому этот страх иногда бывает очень конструктивным и созидательным.

 

А.Пичугин

— Протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма архангела Михаила в Летове сегодня у нас в гостях в программе «Светлый вечер». И как раз я хотел тоже сказать, что ведь промысел Божий о человеке, он не обязательно через какие-то явные и зримые чудеса, нарушения законов физики проявляется. Ведь то, что человек прожил еще один день – а мог бы не прожить, это ведь тоже что-то такое из разряда чудесного.

Д.Кувырталов

— Вот. Я говорю, что чудо – это обыденность настолько явная и если у человека есть глаза, еще и разум к этому ко всему прибавляется, то он это чудо видит в чашке чая, в лучике солнца, в улыбке ближнего – в чем угодно, даже в слезах ближнего – он все равно видит некое чудо, потому что человек, как ребенок, плачет, а его пытаются утешить, а он говорит: я не тебе плачу, я маме плачу. К кому-то эти слезы обращены тоже, они обращены в данном случае к тебе, и ты как участник этого горя или, наоборот, какого-то умиления, можешь пообщаться, помочь, поддержать – это чудо.

А.Пичугин

— Ведь, собственно говоря, если есть евхаристия – главное чудо, то зачем нужны другие чудеса?

Д.Кувырталов

— По сути своей, да, евхаристия является изумительным явлением бесконечной любви Божией. Он бесконечно за нас готов проливать свою кровь и нет ни в одной религии такого тесного единения Бога и человека, как в христианстве. В этом смысле христианство уникальное явление в мире, в истории. Евхаристия – главное наше чудо, но сказать, что мы относимся к ней, как чуду, тоже не скажешь, потому что чудо, все-таки, оно экстраординарно. На бытовом языке – это нечто, происходящее с тобой, но прям совсем уж чрезвычайно, уж очень редко. А это действительно настолько каждодневная вещь, а особенно для человека любящего причащаться регулярно. Конечно, евхаристия является главным чудом, и Иоанн Кронштадтский на этот счет говорил, что: «Солнце светит и дождь дождить, и земля плодоносит только для того, чтобы евхаристия совершалась».

А.Митрофанова

— Но то, что Вы сказали сейчас про человека и человека рядом – что это на самом деле чудо ведь, когда есть возможность кого-то утешить или чтобы тебя в какой-то момент утешили. Вот этот момент близости, которой – я думаю, многие понимают – это же настоящий дар, и дай Бог в себе сохранить ощущение и отношение к этому, как к соответствующему дару. А почему-то не всегда получается?

Д.Кувырталов

— Мне кажется, что вообще два таких высоких дара есть в церкви, но они хранятся в церкви, конечно. Человечество, как единый организм, такой сложный, границы церкви как-то проложить и отделить одного, что ты свой – ты чужой, в христианстве как раз эта граница не очень просматривается, не очень осязаема. Но вот в этом смысле есть два великих дара, которые хранятся в церкви. Это: первое – высочайший дар – это рассудительность, она считается выше чудотворения – если есть этот дар, то человек действительно может горы переставлять тогда, когда это нужно, а второй дар – это старчество, дар утешения и дух назван Утешителем Божий, и утешение, на самом деле, которое сам Христос предоставлял в огромном количество своим апостолам, и даже после воскресения своего, являясь многажды апостолам, это было утешением для апостолов, и он это знал, и он садился с ними за стол и он всячески их уговаривал, и потом говорил о Царствии небесном с ними в течение сорока дней вот этих, до вознесения Господня. И Дух Святой, который был ниспослан, и вся история христианства – это утешение. Все время: и те же чудеса, те же мученики – даже какие бы страшные мучения они не претерпевали, мы видим в этом все равно некую радость, некое свидетельство иной жизни, иного рассуждения, иного дыхания – что-то такое непостижимое и непобедимое, что есть в христианстве, чего нет больше нигде.

А.Митрофанова

— Вы знаете, опять же, есть обратная сторона у этой заповеди и мы немного уже говорили о заповеди: «Если любите меня, соблюдите заповеди Мои», - говорит Господь, и, собственно, мы приближаемся сейчас к этой теме, тоже важной, как мне кажется, в нашем разговоре. Мы начали об этом говорить сегодня в журнале с шести до семи, и часть аудитории нашей, часть наших слушателей, наверное, в курсе. Но кто не слышал, я повторю: речь идет о том, что ведь в истории христианства достаточно примеров того, как ради любви ко Христу, из любви ко Христу, понимая ее по-своему, люди брали в руки оружие и с шашкой наголо и с головой в рожь устраивали крестовые походы или устраивали какие-то иные войны.

Д.Кувырталов

— Костры инквизиции, да тут?

А.Митрофанова

— Костры инквизиции или даже, если смотреть и на нашу часть истории тоже, православной церкви, - пожалуйста, у нас тоже сжигали людей, у нас тоже есть история раскола, и у нас тоже есть ежедневные истории причинения боли друг другу.

А.Пичугин

— Как пела одна современная певица – не будем ее называть: «И мы врагов догоним и порубим, Господа хваля».

А.Митрофанова

— Например? И что это тогда? И что это за противерие такое?

Д.Кувырталов

— Есть пафос такой, к сожалению. Присутствует он в любом человеческом обществе. Вот с правдой, действительно, можно свернуть и отсечь любые головы, и действительно, не останавливаться ни перед чем, и реки крови, они только будут спасительны тебе и тем самым заколотым, зарубленным и так далее, потому что дело правое. Мне кажется, что время вот этого лихолетья, когда под какую-то идею выбрасываются из жизни огромные тысячи, миллионы человеческих судеб и жизней, оно прошло, миновало это время – мне очень хочется надеяться. Хотя человечество почти не меняется, и я думаю, что вот эти грядущие времена Антихриста, о которых тоже в церкви так много и часто говорят, они как раз вернут человека к самым диким, к самым каким-то примитивным, вот этим стадным эмоциям, стадным инстинктам. Это, к сожалению, так проще. И когда кто-то поднимает рядом с тобой знамя и с этим знаменем идет куда-то – а почему я не рядом с этим человеком, как Жанна д'Арк какая-нибудь новая, которая готова на любые подвиги, потому что она осенена какой-то идеей или каким-то благой ревностью. На самом деле чаще всего это состояние одержимости, никакого отношения к духовной жизни и к Евангелию не имеющее, и надо вот тут понимать, что одно дело – общественное явление: война ли, революция, реформа в стране, а другое дело – Евангелие. И Господь пришел не нарушить, но исполнить закон, разрушая устоявшиеся в Его время отношения. Это бесконечное обличение фарисеев, это всегдашний парадокс явления и разговора с апостолами, это разные события, которые всегда – удивительно, как чудо перетряхивает человека, делает его всегда, неожиданно в новых условиях ставит, и Господь хочет достучаться до собственного человеческого нутра. Где твое сердце, ты чей, ты кто есть на самом деле? Не куда ты сейчас пойдешь и под каким знаменем будешь там головы рубить, а ты сам личность, ты – человек, ты Богу друг или Богу враг? Вот этот вопрос самый главный, когда человек начинает себе задавать, он вдруг понимает, что в мире всегда будет несовершенство и совершать подвиги, шашкой или танками, или ядерным оружием кого-то ковровыми бомбардировками исправлять – это явное не евангельский путь.

А.Митрофанова

— Ну как же? Если человек, например, рассуждает: я Богу друг – пойду возьму меч и убью того, кто Богу враг, и таким образом отстою имя Христа. Например, вот так.

Д.Кувырталов

— Вот именно благодаря таким сорвиголовам имя Христово хулится до сегодняшнего дня в истории, в мире, везде, поэтому невозможно злом победить зло. Зло побеждается только добром. Добро и кротость, и мирность сердца – это единственная сила, которая побеждает мир. «Мир Мой даю вам».

А.Митрофанова

— Отец Димитрий, а Вы знаете какие-то примеры из Вашей жизни или которые Вам приходилось наблюдать, где бы этот принцип работал: когда зло побеждается добром, когда человек, который ведет себя кротко, неагрессивно, оказывается в выигрыше каком-то по сравнению с теми людьми, которые против него агрессию проявили?

Д.Кувырталов

— Семейная ситуация. Сын что-то там набедокурил. Ну, всяко бывает: подростки в каждой семье. Мать возмущена, кричит и всячески старается его урезонить. Естественно, подросток начинает на повышенных тонах объяснять, что она не все знает и все было иначе. Естественно, мать, пытаясь перекричать, кричит, что: «Мне неинтересно, как все было. Мне вот только это ты нервы мне треплешь». Но если находится рядом благоразумное существо – старший брат или отец, но лучше всего, кто-то из мужчин – он старается одного из спорящих отвести в сторонку и потом поговорить с тем же сыном: «Хорошо, объясни ситуацию». Он объясняет. «Так. Ты понимаешь, что она вышла из твоего контроля и что ты…». – Да, понимаю. Что нужно? «Нужно смирение. Необходимо». – То есть просто смириться и все? «Да. Просто смириться и все». – Так, когда к духовнику можно поехать? «Через два дня». Собрался, поехал, поисповедовался – проблема решена. Просто в какой-то момент надо на полтона ниже разговаривать, в какой-то момент нужно чуточку-чуточку как бы обнять человека интонацией, и не одного, а максимальное количество. Анекдот такой старый, еврейский, они сами про себя рассказывают – очень любят. Спорящие – и третий их разнимает. Говорит: «Ты прав. И ты прав». – Ну как, так не может быть, раввин. «И ты прав». Бывает, действительно ситуация, когда просто надо человека обнять, утешить и потом совершенно спокойно разбираться уже в той или иной ситуации. Но это такой, бытовой, пример. Конечно, всегда кротость и вот эта мирность сердца она всегда побеждает. В этом, к сожалению, может убедиться любой человек. К сожалению – потому что этим никто не пользуется почему-то. Все пытаются перекричать друг друга, все пытаются на дороге кого-то подрезать, что-то выругаться и так далее. Не надо ругаться, надо остановиться, сказать: «Помоги тебе Господи, ангел-хранитель в дорогу».

А.Митрофанова

— Кстати говоря, про кротость. В том Евангелии, о котором мы сегодня говорим, есть слова: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди». А в заповедях блаженства есть и та, которая говорит о кротости: «Блаженны кроткие, потому что они наследуют землю». Правильно?

Д.Кувырталов

— Так.

А.Митрофанова

— А какая связь между кротостью и наследием земли? Это что такое? Как это? Получается – им такой дополнительный бонус, что ли? Им будут отписаны несметные земельные богатства и сокровища?

А.Пичугин

— Вот они кроткие Крестовые походы.

А.Митрофанова

— Не говори.

Д.Кувырталов

— Видели, как Византия, Константинополь живет?

А.Митрофанова

— Расшифруйте, пожалуйста, эту заповедь. Что это такое?

Д.Кувырталов

— Кротость, конечно, она всепобедительна, но вот евангельская кротость – это, мне кажется, настолько, опять же, тихое и мирное чувство, которое невозможно втиснуть в какие-то рамки даже общечеловеческого нашего, скажем, общежития. Мы привыкли всегда выставлять некий регламент, некие правила друг для друга, и эти правила часто становятся для нас вот этими кольями, частоколом друг от друга, как ни парадоксально. А кротость готова, так скажем, примирить. Вот замечательный пример кроткого человека – это князь Даниил Московский, который собрал земли вокруг Москвы, и не только земли собрал вокруг Москвы, но и Москва стала центром нового государства, совершенно нового. При этом он замирял братьев, уступал тем, кто к нему с претензиями приходил, старался как-то быть действительно кротким и молитвенным, и в итоге собрал всю страну, все Отечество вот под покров потом уже будущего Княже Владимирского Данилового монастыря в городе Москве – как первый монастырь, как первая святыня. Это такой княжеский пример, исторический.

А.Пичугин

— Но это вот с Вами не согласятся многие, наверное, вспоминая Ивана Калиту, который подавил тверское восстание, потом насильно стал собирать дань, и в итоге, в общем, земли-то вокруг Москвы не так уж бескровно объединялись.

Д.Кувырталов

— Понятно, что мы говорим об одном.

А.Пичугин

— У нас даже святой есть – Михаил Тверской.

Д.Кувырталов

— Есть, да. Замечательный очень исповедник. Мы говорим об одном князе – князе Данииле, как действительно, как примере кротости, но все остальные князья, не говорю, что они были не кроткими, просто в той или иной ситуации они вынуждены были реагировать очень, я бы сказал, резко. Опять же, не оправдывая это ни Евангелием, ни их личными поступками, благочестием, что они ради Святой Руси собирали эти земли. Это Бог судья в данном случае и история судит. Но мы помним, во-первых, пример преподобного Сергия Радонежского, который ходил в Новгород и запирал церкви, потому что новгородские князья не хотели платить и прилагаться к московским землям, и в конце концов они смирились, видя, что они просто отлучены от причастия авторитетом преподобного Сергия Радонежского, и приложились в итоге к Москве. Также пример преподобного Сергия: на битву с Мамаем Дмитрия Донского, когда благословил – тоже как бы пример, с одной стороны и решимости защищать до смерти и биться с врагом, и умереть, действительно, пример такой великой мудрости государственной и кротости. На днях буквально читал про последнюю чеченскую войну, точнее первую чеченскую, как она началась. И оказывается, там очень много вещей, о которых мы просто не знаем: и что война сама была развязана, во-первых, теоретически можно было бы избежать, но не избежали, потому что она была необходима или выгодна некоторым личностям, которые всячески эту войну развязывали, провоцировали. И эти личности были и в Москве, и в Грозном. Потом уже один из авторов этой статьи, очень такой достаточно интересный, о Дудаеве говорил, что не развалился бы Союз, Дудаев был бы образцовым советским офицером.

А.Пичугин

— Да. Это, кстати, очень распространенное мнение. И не только Дудаев, и еще ряд там чеченских полевых командиров.

Д.Кувырталов

— Конечно. Поэтому мы говорим об историческом надломе, в котором иногда оказываются наши князья – ответственные люди за свое окружение, за свой быт, за тех людей, которые вверились им. Поэтому судить вот так исторически, что он пошел на Тверь или куда-то еще… Князь Андрей Боголюбский пошел на Киев и разорил его до основания.

А.Митрофанова

— Мне кажется, что такие надломы, они тоже ведь, - это момент испытания для человека и это не снимает с нас ответственности – то, как мы себя в этих надломах ведем.

Д.Кувырталов

— Безусловно. Человек остается свободен даже в самых крайних стесненных обстоятельствах, и я часто говорю, что христианин даже на войне должен вести себя по-христиански.

А.Пичугин

— Давайте продолжим буквально через минуту. Напомню, что здесь в нашей студии протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма архангела Михаила в Летове, Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин.

 

А.Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Алексей Пичугин и я, Алла Митрофанова, и «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Здесь в нашей студии протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма архангела Михаила в Летове. Мы говорим сегодня о евангельском фрагменте, который читается завтра. Несколько строк буквально напомню: «И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне. Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю», - говорит Христос своим ученикам, - «Если любите меня, соблюдите Мои заповеди». Это Евангелие от Иоанна, читается оно в субботу, конкретно завтра прозвучит в храмах. Отец Дмитрий, мне бы хотелось еще обратить внимание на эти слова. Господь говорит, если что попросите во имя Мое, Я то сделаю. Есть такая практика, насколько мне приходилось слышать и даже видеть, наблюдать и принимать в этом участие – называется это молитва по соглашению. Я не очень понимаю, как это работает. Может быть, Вы сейчас объясните? Несколько людей договариваются, что они, исходя из, в том числе, этой евангельской фразы, договариваются между собой, что они будут в определенное время вместе, находясь, может быть, в разных точках пространства в этот момент, но в одно время, они договариваются о том, что читают молитву, молятся о чем-то об одном, чтобы так друг за друга. Как-то так они просят. Что это такое? Как это работает и что вообще – я не знаю, люди, может быть, каким-то методом самоубеждения договариваются о том, что да, действительно, мы вот так вот сейчас соберемся и что-то происходит?

Д.Кувырталов

— В данном случае к евангельскому тексту это имеет очень далекое отношение, опосредованное я бы сказал. Если говорить проще, то слышали звон, да не знают, где он. Господь, конечно, собирал людей всех вместе и для молитвы, в том числе. Но молитва – это не столько акт верующего сердца, сколько сама жизнь. Молитва – это богообщение, и в этом смысле собираться в какое-то место или в какое-то время для того, чтобы одними словами произносить какую-то одну и ту же просьбу к Богу, мне кажется, что для христианина это естественно, потому что каждый из нас прекрасно помнит самые вдохновенные минуты в храме, когда все поют «Отче наш» или «Символ веры» - это тоже молитва по соглашению, по сути своей.

А.Митрофанова

— Кстати говоря, да, действительно.

Д.Кувырталов

— Мы просто распространяем этот опыт на бытовую сторону нашей жизни. Нам хочется, например, чтобы устроились наши дети или какая-то болезнь от кого-то отступила. Я, честно говоря, знаю случаи и реальной помощи и результата этой молитвы, знаю и конкретные случаи абсолютной немоты небес, то есть Бог не отвечает на них.

А.Митрофанова

— А почему? От чего это зависит?

Д.Кувырталов

— Потому что Бога нельзя уговорить, упросить. Бога нельзя, так скажем, заставить что-то сделать. Бог абсолютно свободное существо, более свободное, чем мы. Его можно расположить это сделать, Его можно умолить в самом таком искреннем, кротком смысле слова. Надо стать, расплавиться перед Богом, может быть даже до такой степени, просто перестать быть и перестать настаивать на своем. Вот это мое «Я» - это препятствие Богу войти в нашу жизнь.

А.Пичугин

— Просто молитва, мне кажется, это такая вещь вневременная и поэтому это не так важно: в час дня ты молишься о том, о чем ты хочешь молиться или в двенадцать или в какое-то удобное для тебя время, вечером. Вот здесь я как раз не вижу просто особой важности того, чтобы это происходило в одно и то же время.

Д.Кувырталов

— Самое поразительное, что эта важность существует. Есть такой момент, когда вот этот внешний регламент, он, во-первых, дисциплинирует самого человека, как устав. То есть вот мы с вами соглашаемся в такое-то время определенное читать – я жертвую своими делами, своим расписанием, своим общением, своими интересами, и это время посвящаю только для того, чтобы исполнить чью-то просьбу – это, в общем-то, жертва любви некоторая. Она имеет смысл, имеет вес перед Богом. В этом тоже сила этой молитвы по соглашению. Но сказать, опять же, давайте будем молиться по соглашению и тогда мы будем иметь результат, вот я бы здесь опасался. Потом, все вот эти временные сроки, Господь говорит: Я установил их в своей власти. Литургия начинается приблизительно в одно и то же время. Вечерние и утренние молитвы мы стараемся читать в одно и то же время. Если брать монашеский устав – там вообще настолько все строго регламентировано и там настолько все жестко и по времени.

А.Пичугин

— Это все-таки, в утренних молитвах много говорится о сне, в вечерних тоже. Один человек встал в семь утра, другой – к часу дня только пытается проснуться.

А.Митрофанова

— Мечта, мечта.

Д.Кувырталов

— Это все не по-честному, потому что утренние молитвы читаются до восхода солнца.

А.Пичугин

— А если мы проснулись в час дня?

Д.Кувырталов

— Уже можно читать вечерние молитвы.

А.Митрофанова

— Ах вот как.

Д.Кувырталов

— Вечерние молитвы читаются после шести вечера, то есть когда начинается новый день, наступает ночь. Формально прочитываются к этому времени Повечерие уже.

А.Пичугин

— Но мы-то утреню служим в шесть вечера, поэтому.

Д.Кувырталов

— Церковный день начинается с вечером. Да и вообще день начинается с вечера, поэтому очень важно, как мы вечером помолились – это залог следующего дня.

А.Митрофанова

— Понедельник начинается…

Д.Кувырталов

— В воскресенье вечером.

А.Митрофанова

— А воскресенье начинается в субботу?

Д.Кувырталов

— В субботу вечером, да. В этом смысле церковь на полшага вперед. Я думаю, что здесь есть такая материнская забота о нас: так или иначе церковь праздник всегда начинает праздновать чуть-чуть раньше, чем само событие произошло. Например, чтение Страстных евангелий накануне Пасхи, двенадцать евангелий, там прочитываются подробно и постепенно все вот эти моменты, все пошагово прямо, страдания Спасителя Христа. А на следующий день мы хороним Христа, но хороним его вечером, точнее кладем во гроб, но во гробе он лежит только с пятницы ночи, суббота – только один день. Получается, мы всегда как бы на два-три часа церковный устав, он раньше самих событий, чтобы нас подготовить к этим событиям, чтобы мы их пережили в храме или по исходе из храма в ближайшее время после богослужения. То же самое с молитвами. Поэтому, конечно, лучше чуть-чуть раньше помолиться и спокойно уже лечь спать, а утром встать пораньше.

А.Митрофанова

— Вы сейчас рассказываете о том, насколько относительно утро, вечер, а я вспоминаю одну фреску, которую видела в церкви Хора или Карийе, как ее по-разному называют, в Стамбуле. Помните ли, хоры еще, да, действительно, можно по-разному переводить. Там ангел сворачивает время в рулончик.

А.Пичугин

— Да, я тоже видел.

Д.Кувырталов

— В свиток.

А.Митрофанова

— В свиток такой, похожий на улитку даже отчасти. Он все, потому что, как знаете, как декорацию свернули.

Д.Кувырталов

— Сдернуты покровы.

А.Митрофанова

— Времени больше нет, пространства больше нет – оно уже больше не нужно, его свернули – куда-нибудь в уголочек отнесли, потому что дальше уже начинается какое-то совсем другое измерение.

Д.Кувырталов

— У меня друг есть, мой одноклассник, поступил биолог, потом стал таким, с именем с хорошим, сейчас, по-моему, работает в Америке. Он очень интересно рассказывал о своем обращении ко Христу. Я уже был священником, а он просто пришел в храм, зовут его Сергий, говорит: «И стоял я, будучи некрещеным, возле иконы преподобного Сергия и долго думал: как мне вот – нужно ли целовать эту икону, не нужно? Зачем вообще целовать иконы? Ну, Сергий – ну, и я Сергий. Ну и что? Нет. Ну что, я стою уже пятнадцать минут и мучаюсь: поцеловать – не поцеловать». Все-таки, в итоге приложился он к иконе еще будучи некрещеным. Говорит: «У меня такое ощущение, что кто-то погладил по голове – так мне хорошо стало. А ночью приснился сон, как небо свивается, как свиток, и как все апокалиптические события, о которых он только в книжке читал, он является их зрителем». И когда утром проснулся, он понял, что у Бога ни одно слово не остается без исполнения.

А.Пичугин

— Мне почему-то вспоминается история. Один замечательный совершенно священник рассказывал на проповеди своим прихожанам о том, что у него очень сложные отношения были со святителем Николаем – он не вдавался в подробности, но объяснял, что они были сложные и он никак не мог принять его до тех пор, пока его не назначили в Никольский храм. Он говорит: «Ну, что – ну, назначили меня в Никольский храм. Ну, приехал я в Никольский храм. Ну, думаю, ну иконочка будет – потерплю я как-нибудь. Я захожу – а там с пола до потолка он весь расписан сценами из жития». Я, говорит, посмотрел и сказал: «Ну вот пойми меня – что-то у нас не складывается, но уж ты вот эту мою откровенность дурацкую прими». И вот с тех пор все стало хорошо.

А.Митрофанова

— Отношения со святителем Николаем наладились.

Д.Кувырталов

— У моей супруги тоже. Она все время возмущалась, потому что у нее всегда полный подсвечник свечей, а у других святых почти нет, и она возмущалась до тех пор, пока вазу не разбила у святителя Николая случайно совершенно. И она поняла, что лучше не шутить и не возмущаться. Но всегда цветы приносила к святителю Николаю лично уже в течение долгого времени, пока была прихожанка одного храма.

А.Митрофанова

— Отец Дмитрий, а скажите, Вы сейчас сделали акцент на том, что у Бога ни одно слово не остается неуслышанным, но а почему тогда бывает так, что люди молятся-молятся – вот молитвы по соглашению читают или какой-то личный подвиг совершают: ездят в святые места, довольно много времени тратят и средств, ничего не жалеют, им хочется потрудиться для того, чтобы как-то их Бог услышал, а ничего не происходит, а Бог не слышит. И сказано же: «Что попросите у Меня, то дам вам». Но не дает. А просят – а не дает.

Д.Кувырталов

— Евангельский текст – мы немножко ушли от него: «Да прославится Отец в Сыне». То есть прославление Сына здесь на земле – это, в общем-то, и есть цель прихода Спасителя Христа. Сын прославляется в каждом человеческом сердце, как у Аввы Дорофея замечательная фраза есть, что «Благодать ищет себе сердце, в котором бы ему успокоиться. И когда находит это сердце – входит в него, поселяется там, и успокаивается. И успокаивает это сердце, и успокаивая это сердце, прославляет его, и сама прославляется через него». То есть благодать прославляется через человеческое сердце, причем с огромным трудом ей же самой найденное. В этом смысле Господь настолько таинственно, за руку, как мать, сотни, тысячи, миллионы раз кроче и любовнее заботится о нас – мы даже этого не понимаем, и когда мы чего-то просим у Бога – в данном случае мы, скажем, входим в его планы о нас. Нет, Господи, не так, но надо вот так. И Господь, конечно, до какой-то степени может уступить нам, не то, чтобы побороться с нами, но дать нам возможность побороться с Ним: ты так считаешь – ну, попробуй так. А иногда Он говорит: ни в коем случае так тебе не надо. И вот услышать этот ответ Божий, мы очень часто и много просим Бога: в утренней, вечерней молитве – чего-то тра-та-та, тра-та-та – прочитали, сошли с молитвы, и тут же какие-то дела, книжки, новости, у кого интернет, у кого-то детвора, у кого готовка – мы забыли остаться и послушать, что нам Бог ответил на все наши просьбы.

А.Митрофанова

— А он что-то отвечает? Вы уверены в том, что это каждый раз может происходить?

Д.Кувырталов

— Более того, мне кажется, что мы не всегда даже помним, что были какие-то просьбы, когда мы читаем эти утренние, вечерние молитвы. Мне кажется, что мы просто их вычитали, потому что их положено вычитывать, а то, что мы на каждом предложении чего-то у Бога просили, если вдуматься в то, что мы просим у Бога – любую взять фразу: «Господи, ниспосли благодать Духа Твоего Святого». Это вся вселенная. Если мы стоим перед Богом и обращаемся к нему, надо просить чего-то самого важного, то, без чего никак нам вечность невозможно прожить. Надо просить у Бога самого Бога, то есть: «Господи, приди».

А.Митрофанова

— То есть о жилье, например, нельзя просить или о том, чтобы дети поступили в институт, нельзя просить?

Д.Кувырталов

— Можно. И даже нужно. В этом смысле человеку дана абсолютная свобода: мы как бы маленькие творцы, но это просьба всегда должна сопровождаться вот этой кроткой, как предложением «Не моя, Господи, воля, но Твоя да будет». Как в Гефсиманском саду Спаситель молился: «Да мимо идет, пронеси, Господи, чашу эту смертную от меня». Но случилось, все-таки, не по-Христову, получается, а по-Отцову, как Отец судил, так и стало. И не потому что Он безропотно потом принял этот крест и пошел – нет, Он просто, опять же, согласился с Богом – вот это согласие человеческой воли с Божественной волей – это на самом деле главное чудо вообще человеческой истории. «Матерь Божия первая, се раба Господни, будем и по глаголу Твоему» - и все святые в древности: Авраам – встал и пошел, потому что Господь сказал: «Встань и выйди из дома отца своего и принеси в жертву сына» - и пошел, и принес. И везде послушание становится первою причиною вхождения Бога в сердце данного человека. Послушание.

 

А.Пичугин

— Протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма архангела Михаила в Летове сегодня у нас в гостях, вместе с нами проводит этот «Светлый вечер».

А.Митрофанова

— Вы говорите о послушании, а мне приходит на ум слово доверие. Ведь это же тоже такое – это как прыжок с парашютом. Если особенно первый раз. Ты понимаешь: он может не раскрыться. Ты можешь дернуть не за ту веревочку, но ты прыгаешь в этот момент, доверяясь что ли, все-таки надеясь, что это произойдет.

Д.Кувырталов

— Очень страшное.

А.Митрофанова

— Да. Отпустить ветку в пропасть и кинуться, если тебе Бог говорит: «Отпускай ветку и Я тебя поймаю». Как тут?

Д.Кувырталов

— Матери это сделать сложнее. Отцу чуточку проще, потому что мать никогда не воспитает воина. Есть, конечно, исключения у нас в истории из правил, но в основном, материнская забота очень тесная, она очень на коротком-коротком поводке таком – не дальше, чем на вытянутой руке. А вот как-то мужчине ему проще как-то: «Ну, давай, сынок. С Богом!». И оно как-то и прыгается с парашюта, и все, но вера, конечно, это настолько сокровенное, мистическое инобытие, то есть совершенно иное мироощущение, мировоззрение, и поэтому верующих людей очень мало: в церкви, среди священников, архиереев, среди монашествующих – верующих очень мало.

А.Пичугин

— Вы сейчас парадоксальные вещи говорите.

Д.Кувырталов

— Мне кажется, что вообще все христианство парадоксально, и вообще, Евангелие парадоксально. Если мы открываем, мы каждый раз – вот в данном случае у меня такой опыт – как вот первый раз читаю, потому что вдруг, оказывается, эта вот фраза ко мне обращена, и она напрямую ко мне обращена Христом, и Христос сейчас – вот мы стоим разговариваем – и о какой молитве по соглашению мне в данном случае помышлять и о чем просить еще у Бога, если у меня уже все есть, по сути своей. Но тут есть некий сокровенный путь все-таки – действительно, христианство оно предоставляет универсальное для всех пространство: у каждого есть своя мера, и один восходит на совершенную высоту, как Серафим Саровский, как Сергий Радонежский, как святые, которые вошли в этот сакральный, сокровенный мир: еще здесь, при жизни, уже пребывали в раю. А есть люди, которые трудятся всю жизнь, бьются головой о стенку, пытаются что-то сажать – у них неурожайный год, война, кочевники или какие-то еще бедствия, оспа, язва – все, что угодно – и никак, и ничего. Вроде, все правильно, а никак не получается. Но в конце концов у человека возникает некая зрелость вот этого самоотречения, трудолюбия бесконечного. Он стоит перед Богом, и Господь скажет: «Ты всю жизнь трудился и ни разу не возроптал, ни разу ни вознегодовал, и ни разу ни сказал хульного слова ни на меня, ни на своих близких, поэтому войди в радость Господа твоего». У Бога найдется для всех место, как Иов, который все имел, потом все потерял, потом снова все приобрел. Это непостижимые судьбы Божии, которых испытывать нам совершенно не полезно. Поэтому говорят, как же вот, нужно ли молиться – молитесь. Но Господь прежде вашей молитвы уже знает вашу просьбу. А как молиться? Молитесь так: «Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое…» и так далее, и так далее.

А.Митрофанова

— Простите, есть некий сценарий о каждом человеке и каждый человек, так сказать, уже его путь предопределен до конца? Бог уже все решил и от нас ничего не зависит?

Д.Кувырталов

— Поэтому некоторые из Отцов древних и мудрецов считали, что все предрасположены ко спасению, потому что невозможно представить Бога наказывающего или отвергающего от Себя свое же собственное творение. Но в этом и ужас, и драма всей истории человеческой, что у человека остается этот последний выбор за ним. Бог все тебе написал, все сделал, все устроил в твоей жизни, а я не хочу.

А.Пичугин

— Мне кажется, он не решил за всех, а он просто знает, как мы поступим. У нас-то есть свобода выбора, а он все равно знает, как мы ее используем и какой поступок мы совершим в дальнейшем. У него же наша жизнь на таком отрезке.

Д.Кувырталов

— Да. Знание Бога в нашей жизни оно никак не понуждает нас поступать только так, а никак иначе. Просто это знание Божие оно не насилует нашу волю, а наша воля – это единственный дар свыше свободы. Ни у одного творения, кроме ангелов, нет этого дара, и Отцы также учат, чем мы отличаемся от ангелов. Тем, что ангелы раз упав, больше не могут встать – природа ангельская неизменяема. А природа человеческая легко изменяема.

А.Пичугин

— Но ведь мы тоже не можем об этом говорить с уверенность на 100%, потому что мы не знаем о падении ангелов и не знаем… Вернее, о падении ангелов мы знаем только вот ту самую известную историю о Деннице, и мы не знаем финал этой истории, потому что его нет.

Д.Кувырталов

— Финал… Прописан и финал. «Ей гряди Господи Иисусе» - то есть второе пришествие, когда будет открыт сын погибели, сын греха или Антихрист, непосредственно – в этом смысле ангельский мир, при своем разделении – во всяком случае, об этом утверждают некоторые Отцы, и это учение церковь приняла, как свое – ангельское воинство, отпавшее, никогда не вернется на свое место. На их место встанут святые.

А.Пичугин

— Но ведь для них тоже нужен какой-то финал, конец.

Д.Кувырталов

— Безусловно. Огненное озеро, бездна.

А.Пичугин

— Но это уже тема для другого разговора, который может, тоже на час – на два растянуться.

А.Митрофанова

— Давайте мы сейчас…

Д.Кувырталов

— Но очень интересная тема, потому что я уж так закончу. Человек выгодно от ангельской природы отличается именно удобоизменяемостью. Мы падаем – мы не можем устоять в добре, но мы можем встать и подняться, и покаяться, чего не могут ангелы. И одни нам завидуют, а другие восхищаются премудростью Божию.

А.Митрофанова

— А можно вернуться к этому моменту доверия в отношениях между человеком и Богом? Нам, людям, очень часто этого доверия по отношению к Богу, как мне кажется, не хватает. Мы лучше знаем, как нам устроить свою жизнь, что у нас должно быть, чего не должно: «А вот дай мне то, а вот дай мне это» - далее со всеми остановками. Но почему-то принято при этом считать, что Бог человеку доверяет. А как это возможно? Отец Дмитрий, как это возможно, если Адам и Ева нарушили одну единственную запретительную заповедь, которая им была дана. Потом Бог заключает договор с еврейским народом, и он свою часть договора все время выполняет, а народ все время нарушает. И дальше уже, потом, в истории Нового Завета, мы видим подобные истории, да и в жизни каждого из нас постоянно есть вот этот кредит доверия со стороны Бога, и каждый раз мы каким-то образом умудряемся.

Д.Кувырталов

— Слезы. Тут только слезы и все. Вот как мы умудряемся – я не могу понять, но я сам лично умудряюсь ежеминутно, ежечасно, даже помыслами своими отступая от Бога, мы все равно фактически отворачиваемся от Него, становимся мрачными и угрюмыми, и себялюбивыми, и своенравными. Эгоизм. Просто такой нравственный, духовный эгоизм и, в конце концов, просто человеческая распущенность, когда мы привыкли самоугождать. Вот самоугождение – это главный наш враг, и главная пружина, и главный рычаг всей нашей жизни. Чуть-чуть кто-то поспорит – и у меня уже какое-то неприятное чувство в сердце – я начинаю возмущаться, негодовать, спорить, обосновывать свое: «Да нет, вы меня не поняли. Да нет, вот так-то и так-то». Да успокойся ты. Кому-то не понравилась твоя фраза – бывает такое. Ничего в этом, катастрофа не случилась.

А.Митрофанова

— Интересно, а как Бог при этом при все в человека продолжает верить? Принципиальный же такой момент.

Д.Кувырталов

— Вот Антоний Сурожский говорил: «Вы верите в Бога? А я, говорит, часто спрашиваю: «А Бог верит в вас?». – Говорит: «Верит, доверяет мне мою собственную жизнь». То есть фактически мое счастье, моя вечность, мой рай просто вручен мне в мои руки. Вот такие неуклюжие, корявые, все время спотыкающиеся, вот это в грязь все время этот самый драгоценный дар – собственную жизнь – ввергая, но Господь все равно говорит: «Ладно-ладно, вставай. Мы тебе это дело поправим, лишь бы ты не отчаивался». Да, «претерпевший до конца – тот спасется» и поэтому Господь до последнего будет бороться за нас, Он верит в нас до последнего, потому что мы его любимое творение, Он свой Дух вдохнул в наше сердце, Он своими руками из глины нас слепил, и нет другого существа, как маленький Бог, как маленький Христос, кроме человека, который всю Вселенную может привести к Богу.

А.Митрофанова

— Вот это любовь! Вот это, я понимаю!

Д.Кувырталов

— Поэтому несравнимо ничего с тем откровением, которое мы имеем в Евангелие. Нет другой книжки, с которой мы могли бы черпать и черпать, и удивляться, и ужасаться, и снова имея силы для себя, вставать и идти, возрастать.

А.Пичугин

— Тем более эту книгу продолжают изучать, исследовать, публикуются новые комментарии, публикуются новые – то есть это бесконечный процесс. Спасибо большое, отец Дмитрий, за этот разговор. Напомним, что протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма архангела Михаила в Летове, сегодня был у нас в гостях. Алла Митрофанова.

А.Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А.Пичугин

— Будьте здоровы!

А.Митрофанова

— До свидания.

Д.Кувырталов

— И всем вам доброго и светлого вечера. Многая лета.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем