«Красота великопостных богослужений». Светлый вечер с прот. Дмитрием Кувырталовым (20.02.2018)

У нас в гостях был настоятель храма Архангела Михаила в Летово протоиерей Дмитрий Кувырталов.

Разговор шел о том, какие особенности наполняют богослужения в период Великого поста, в чем их смысл, и как научиться чувствовать и воспринимать их глубину.

---

А. Пичугин

— В студии светлого радио приветствуем вас мы, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— И сегодня вместе с нами и с вами протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма Архангела Михаила в Летово. Здравствуйте.

Протоиерей Дмитрий

— Добрый светлый вечер. С Великим постом.

А. Пичугин

— Спасибо, и вас тоже. Ну у нас второй день Великого поста. Вот как раз сейчас где-то в это время заканчивается в храмах, прочитали уже во многих храмах московских и подмосковных, мне кажется, и подавно, канон Андрея Критского, вторую его часть. Напомним наши слушателям, что канон разделяется на четыре части, и читается по одной первые четыре дня Великого поста. И это такая служба, на которую очень часто даже люди, которые в течение года в церковь ходят ну как-то вот по мере возможности, изредка, стараются на первые четыре дня канона сходить, потому все храмы обычно в это время переполнены. Ну а мы сегодня, наверное, будем говорить о том, что же такое богослужение Великого поста, почему молитвы и сами службы, они такие продолжительные, очень много всего ветхозаветного, какое-то такое центральное место в богослужении занимает Псалтирь. И это вот не сказать, что создает прямо такую радостную атмосферу, с одной стороны. Ну вроде как все темное, длинные, протяжные службы, такое тяжелое пение, печальное. А мы все время говорим, что пост это радостно, давайте поздравлять друг друга. У кого-то это чрез силу получается, знаете, такая натянутая улыбочка: «Поздравляю, пост начался...» А кто-то действительно от этого получает наслаждение, кто-то ждет пост, кто-то очень радуется этому. Вот что вы можете про это сказать, отец Дмитрий?

Протоиерей Дмитрий

— Пост, конечно, является весной души, и на самом деле вот эта печаль, она светлая, и то, что мы переживаем этим Великим постом, жизненно необходимо. Пост как лестница к райским дверям, а на самом деле возвращение к себе самому. Постом человек отрезвляется и отсекает от себя очень много внешней суеты, молвы, шума, причем часто того шума, который для него стал его сутью, его наполнением. Наш обиход жизненный: вечером мы приходим домой, там садимся у телевизора, или там за ужин, или за книжку, новости обязательные, значит, просматриваем — так или иначе все это становится не просто фоном, а содержанием нашей жизни. И просто попытаться вот это вот изменить, свой ритм и вырвать себя из этого такого, так скажем, наслоения дурного, обихода это на самом деле подвиг. Но, с другой стороны, когда это происходит, если человек все-таки справился со своей привычкой все время себя чем-то развлекать внешним, то у него внутри вдруг очищается некий бриллиант, некое удивительно сияние возникает, которое его приводит в чувство и ставит перед Богом. Вдруг он осознает себя самого, вдруг он понимает, что, оказывается, он духовное существо, что он существо для вечности, для радости, для Бога. Поэтому поздравляем с Великим постом друг друга, как с началом дороги к этой самой радости. Это, конечно, мне кажется, праздник и единственная возможность в году для человека проснуться, отрезвиться, стряхнуть с себя вот это внешнее и отыскать что-то внутреннее.

А. Пичугин

— У меня сразу аналогия напрашивается: вот война, там впереди где-то будет день победы. Мы надеемся, что он будет, но пока война. Мы же не поздравляем друг друга с тем, что брат, ну поздравляю тебя, ты на войну идешь, давай. Доживешь там до дня победы, не доживешь — ну кто знает.

Протоиерей Дмитрий

— Вот аналогия, может быть, не очень корректная, потому что ну надо понимать, ведь эта война, она всегдашняя с человеком происходит, а здесь как раз приоткрываются эти двери уже парада победы, вот это пасхальное предощущение. И на самом деле каждый человек, сделав шаг в преодолении себя самого, внутри собрав все свои силы, с’аккамулировав в своем сердце вот это духовное свое начало — он уже победитель, он уже ощущает этот свет, который начинает разливаться у него, согревая его, озаряя его вот это внутреннее состояние. Поэтому службы ведут, именно великопостные службы, к сосредоточенности, поэтому там так мало пения, поэтому очень много такого заунывного или вот такого на одной ноте пения, чтения в течение всей службы. Единственное исключение это канон Андрея Критского, тот, который только что читается, там очень много пения, и оно настолько красивое, оно настолько возвышенное и в то же время располагающее человека вот к этому духовному труду, который начинается с покаянных воздыханий, то есть фактически с примирения с Богом. Это на самом деле такое исключительное начало Великого поста — насыщенное, активное, когда Церковь призывает всех близких, всех людей собраться вот у этого очага и согреться благодатью покаяния. Это, мне кажется, первый шаг ну в принципе во всей человеческой культуре примирения, покаяния, возвращения человека к себе самому и с ближними, вот в эти объятия Отчи, как вот мы неделя о блудном сыне вспоминали вот это возвращение ребенка домой, так же и здесь. Церковь, как чадолюбивая мать, вводит нас в эти объятия Божественной благодати через покаянные воздыхания, через покаянный плач, пение как пеняние — очень активное, очень насыщенное, особенно первую неделю поста. А потом начинается вот эта рутинная работа, вот это вот излечение благодатной руды из собственного сердца — руды добродетели, руды благочестия для того, чтобы человек принес Богу хоть горстку своего усердия. И все это является началом праздника, и это уже праздник, уверяю.

А. Митрофанова

— Отец Дмитрий, а вы верите в то, что люди могут меняться? И если меняться, то не в худшую сторону, а в лучшую?

Протоиерей Дмитрий

— Только покаяние может человека менять. Более того, тут ну как, человек в принципе, как задача, человек еще не, как говорят, звучит гордо, там как один классик выразился. Никак это не звучит, к сожалению.

А. Митрофанова

— А другой классик его поправил: ни капельки не звучит гордо.

Протоиерей Дмитрий

— Пока вообще не звучит — то есть не гордо, ни не гордо. То есть тут, к сожалению, тут только задача эта, постановка некоего потенциала, раскрытия: кем ты станешь. Поэтому человек, конечно, всю жизнь меняется. Да, к сожалению, часто изменение происходит не в лучшую сторону. И единственное существо из всех творений на свете, которое может себя осудить, это человек. Другого существа такого не существует, нет больше на свете, Бог не сотворил. Поэтому человек может трезво посмотреть на себя. И это самоосуждение, и этот трезвый взгляд на себя и есть покаяние. И это то, что человека понуждает, во всяком случае, взглянув на себя, оттолкнуться от себя недолжного: то есть так не надо, надо иначе. А как — иначе? Вот если вслушиваться в церковные песнопения, вчитываться в Священное Писание, вглядываться в свое сердце и даже в глаза ближнего, тот который рядом стоит в храме или тот, кто старается как-то блюсти свой пост, воздержание там где-то на работе, там в офисе. Оказывается, среди там сотен людей там, в школе, например, обязательно оказываются постящиеся, и вдруг самые неожиданные люди эти постящиеся. У меня был случай такой комичный, когда вот учительница постилась и приносила в школу свой обед собственный, там несколько жареных гренок с огурчиками свежими. Так вот это обед расхватывали все другие учителя, потому что так вкусно, говорят, никто никогда не кормил.

А. Митрофанова

— И у нее был пост в полном смысле слова, она ничего не ела.

Протоиерей Дмитрий

— Да, в полном смысле слова. Каждый раз приходила, и все это разлеталось вмиг. Говорят: как, оказывается, ты вкусно постишься, как здорово. И многих она вот даже таким примером заразила. Говорят: в следующий год обязательно буду поститься. Многие начали поститься вот от такого, да, примера замечательного. Много нюансов, когда человек видит вокруг себя добрые примеры. И даже вглядываясь в себя и вокруг, можно себя немножко понудить к этому самому изменению, конечно.

А. Митрофанова

— А вы сейчас сказали про осуждение себя. Отец Димитрий, а как соблюсти все-таки вот эту грань между осуждением себя или, не знаю, критическим взглядом на себя и тем, что ну в современном мире принято называть словом «загоняться». Вот, знаете, мне брат иногда говорит, так смотрит на меня со стороны младший брат мой, замечательный, очень мудрый человек, смотрит нам меня, говорит: «Аль, не загоняйся. Вот что ты начинаешь себя есть?» Вот как соблюсти грань между одним и другим?

Протоиерей Дмитрий

— Ну да, момент самопоедания, конечно, он, скажем, часто встречается. И с одной стороны, он необходим: надо себя покусать, погрызть, немножко так, как тесто, его надо размять или как воск, он должен согреться, потом вот размять уже, что-то из него сделать. Это самоосуждение, конечно, необходимо. Но мне кажется, что это настолько сокровенный труд, настолько внутренне глубокий — и вот как в шахту спускаются там, и непонятно что, выйдут, не выйдут на свет, — вот он никому не должен быть очевиден. Для окружающих не должно быть заметно, что мы что-то внутри там себя как-то там ломаем, или трудимся, или мнем, или что-то из себя производим. А для внешних, наоборот, должно быть абсолютное благодушие, абсолютная расположенность, какое-то такое умение покрывать их немощи, наоборот, радовать даже тем, что у тебя есть. Ты в эту минуту для всех должен стать ангелом.

А. Пичугин

— Как говорил один замечательный священник, пост — так написано же: умасти главу вашу. Оденьте лучшую одежду в храм. Если девушке идет косметика, очень хорошо, пускай с косметикой. Пусть вот просто никто не поймет даже, с одной стороны. С другой стороны, мне последнее время даже кажется, что и среди верующих людей в храме тоже лучше о посте не говорить, потому что тут же начинаются какие-то постные марафоны: кто больше, кто лучше, кто глубже...

А. Митрофанова

— Да ладно!

А. Пичугин

— Да, бывает, бывает.

Протоиерей Дмитрий

— Ну как с Крещением. Вот когда погружались мы в иордань: а ты сколько раз? Я три по три. А я только... А ты с головой или без головы? А я только умылся, покропил водичкой.

А. Митрофанова

— Ну да.

Протоиерей Дмитрий

— А мне батюшка сказал, что можно в ванне теплой.

А. Митрофанова

— Олимпийский забег такой: быстрее, выше, сильнее — кто больше.

Протоиерей Дмитрий

— Да, к сожалению, это свойственно человеку, немножко себя сопоставлять, сравнивать: а как вот у других. Конечно, что касается меры воздержания, она сугубо личная и для каждого человека своя. Мы не можем, есть устав церковный, то есть с другой стороны, правильно, есть требования общие, для каждого и для всей общины. Но при этом есть настолько много таких нюансов и доброго постового усердия, что это не может быть поводом как бы обсуждать за столом ли или при встрече, как ты постишься. Более того, мне кажется, это сокровенное делание и лучше его спрятать, чтобы об этом, не дай Бог, тебя вдруг похвалили: «Ой, какой ты молодец! Ой, какая ты умница! У тебя так все здорово получается, а я вот никак не могу».

А. Митрофанова

— И счет обнуляется тогда.

А. Пичугин

— Но это не значит, что где-то на работе надо при всех есть бургеры или там какие-нибудь бутерброды с колбасой, а потом дома уже...

Протоиерей Дмитрий

— Тут знаете как, мера юродства, то есть у кого на что хватит вот этого внутреннего великодушия. То есть, пожалуйста, можно, да, ночью очень строго воздерживаться, а днем есть бургеры.

А. Пичугин

— Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня настоятель храма Архангела Михаила в Летово, протоиерей Дмитрий Кувырталов. Отец Дмитрий, вот на какую тему мы еще хотели поговорить. Мы в начале программы обозначили, что говорить будем в первую очередь о богослужениях. И вот смотрите, как получается: мы живем в большом городе, в храмах, конечно же, больших городов богослужения Великого поста, я не говорю про первую неделю поста, а про последующие, конечно же, совершаются. И вот настоящую постную службу, наверное, можно увидеть в будние дни. В выходные — ну всенощное бдение, оно не сильно отличается от непостного, литургия Василия Великого, которая обычно служится в воскресенье, так она и вообще, люди, которые не очень хорошо в литургике разбираются...

Протоиерей Дмитрий

— Там просто литургия воскресная.

А. Пичугин

— Они не отличат, скорее всего, от литургии Иоанна Златоустого, ну чуть-чуть длиннее она будет. А вот чтобы увидеть, чтобы присутствовать на настоящем великопостном богослужении — я не очень хорошо представляю, как человек, который постоянно работает, с девяти утра до семи вечера, может это сделать в городе. А в сельских храмах я знаю, что там, где народу не очень много, эти богослужения и не совершаются вовсе. Вот как тут быть?

Протоиерей Дмитрий

— Это современная печаль вот такая церковного благочестия, потому что мы потеряли вот этот ритм духовной жизни, который целиком и полностью формируется именно богослужебным ритмом, богослужебной практикой церковной. Там совершенно особая атмосфера, на этих службах. И конечно, посещать великопостные службы, мне кажется, нужно. Но как быть человеку, который действительно загружен пять дней в неделю. Более того, вот в молитве Ефима Сирина мы читаем: «дух праздности, уныния» — то есть о какой праздности речь идет, там: «не дай мне, Господи», если я не имею вообще покоя, как белка в колесе кручусь вот всю эту неделю, и без продыха там мне одно, другое, пятое, десятое. А я тут стою в храме и молюсь: «Дух праздности, уныния не дай мне». Это действительно, я в храм не успеваю попасть. Это парадоксальное такое противоречие современной жизни, что человек все время находится в духовной праздности, то есть в духовном безделье, духовном бесплодии, но при этом все время чем-то занят. И с одной стороны, как совет, может быть, вопрос приоритетов: хотя бы на одну литургию Преждеосвященных Даров попасть нужно, хотя бы во весь этот сорокаднев постный.

А. Пичугин

— Тем более они вечером кое-где теперь совершаются.

Протоиерей Дмитрий

— Где-то вечером. Ну есть и дни некоторые выходные, там какие-то праздники государственные.

А. Митрофанова

— А кстати говоря, у нас же будет 23 февраля пятница — вот, пожалуйста, это же выходной день.

Протоиерей Дмитрий

— Замечательно.

А. Митрофанова

— И это уже, это первая неделя поста, но ведь служится литургия Преждеосвященных Даров в этот день, да?

Протоиерей Дмитрий

— Служится.

А. Митрофанова

— Объясните, пожалуйста, что значит это словосочетание: литургия Преждеосвященных Даров. Для людей, которые, ну может быть, не первый раз это слышат, но все равно вживую никогда в этом не участвовали, да даже и для тех, кто приходил в храм и, может быть, так наблюдал, пытаясь понять, что происходит, это все равно не до конца очевидно, может быть.

Протоиерей Дмитрий

— Да. Это, скажем, техническое название службы, потому что на этой службе не совершается освящение Даров — вот та привычная нам литургия, когда хор поет, когда читается Евангелие, потом хлеб и вино вносится и износится из алтаря как жертва Самого Христа. Потом священник молится о нисхождении Духа Святого и вся это прелагается в Тело и Кровь Спасителя и выносится уже для причастия всем — вот этого ничего не происходит. Это общее торжество Церкви постом закрыто, потому что постом происходит только тайно вот эта работа в шахте собственного сердца, в собственной душе. И человек полностью сосредоточен на этом внутреннем делании, на этой внутренней молитве, на преображении себя, своего сердца. И приходя в храм, он только слышат чтение Псалтири, там такое тихое пение «Господи, помилуй» или «Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа». И несколько раз, несколько там небольших песнопений, стихир, когда в конце службы, длинной очень службы, перемежающейся земными поклонами, причем очень часто и много, выносится Чаша Причастия. Это та Чаша Причастия, которая была приготовлена заранее — Преждеосвященные Дары, которые освящаются на воскресный день и ждут своего часа, обычно по средам и пятницам, в эти дни, когда самый строгий пост. Эта служба предполагается в вечернее время совершающейся. Во многих храмах для упрощения доступа прихожан она с утра совершается, как прочие службы. Но она, конечно, длиннее, она, конечно, строже. И только в конце службы выносится Чаша, предлагая Причастие всем желающим для подкрепления наших сил. Потому что среда и пятница это самые строгие дни поста, и в эти дни по уставу церковному дни неядения. И вечером, когда уже человек, что называется, на исходе своих физических сил, он причащается Святых Христовых Таин. Благодатную пищу вкушая, подкрепляя свою немощь не только телесную, но уже духовную для будущих свершений, для будущих подвигов. Это как ступенька восхождения к Богу, необходимая для алчущего и жаждущего благодати Божией сердца.

А. Митрофанова

— Вы так сказали, что дни, когда вообще по уставу не положено ничего есть. Сразу хотелось бы поправку на ветер сделать: все-таки, да, мы имеем в виду, что в современном мире мы, люди, которые не отличаемся таким крепким здоровьем, которое, наверное, было свойственно нашим предкам, да. И мне, например, нравится выражение, которое я от одного замечательного священника тоже слышала: смерть от поста приравнивается к самоубийству. То есть чтобы не запоститься до смерти и не запостить окружающих, а то, знаете, тоже там так бывает...

Протоиерей Дмитрий

— Вот это очень важная ремарка, да, чтобы это вся строгость поста относилась только ко мне. Более того, мне кажется, это моя, может быть, и крамольная мысль, но если в семье один человек понимает суть и смысл поста, он его обязан применить в первую очередь только к себе. Если хотя бы один человек в семье постится, ради него Господь принимает пост всей семьи, и он своим усердием, благочестием освящает всех своих домашних. И совершенно не нужно кого бы то ни было вот ставить в строй, и с левой ноги, шагом марш, вместе со мной, значит, по этой лесенке входить. Потому что пост по принуждению — это не пост. Пост может быть только по расположению собственного сердца.

А. Митрофанова

— Если к теме литургии вернуться. Давайте сейчас тогда еще раз расставим точки над «i». Мы поговорили сейчас про литургию Преждеосвященных Даров, которая служится в среду и пятницу, да, особые такие дни. В субботу и воскресенье что происходит? Не пост что ли в субботу и воскресенье, если служится литургия такая, обычная?

Протоиерей Дмитрий

— Ну знаете как, мы сейчас, может быть, обозначаем контуры вот самого поста. Действительно, может быть, всей передачи не хватит. Но все-таки надо вот это ощутить, ритм поста, это очень важно, как музыка, как некая мелодия, которая тоже нас ведет сама по себе, как корабль, вот к этой пристани, Христовым объятиям. И действительно сам пост, он имеет внутренний ритм очень жесткий и очень красивый. Это с понедельника до пятницы очень строгие дни, а суббота, воскресенье вообще не пост. Сохраняются постные дни ради просто вот этой череды воздержания, что просто не оборвать вот эту преемственность...

А. Пичугин

— Вот об этом многие говорят.

Протоиерей Дмитрий

— Как ниточка, вот бусинки на нее нанизываются: вот черные бусинки там с молитовкой Иисусовой — это постные дни пять, а потом два дня совершенно непостных. Полная служба служится, литургия, причастие для всех, всегда послабление в посте, не оставление поста, просто послабление. И с понедельника новые труды, новая ступенька. Более того, каждый воскресный день это как восхождение до середины поста, до Крестопоклонной, а потом нисхождение. Первые дни Великого поста все о славе, первые воскресные дни. Торжество Православия — первый воскресный день будем сейчас отмечать, это действительно слава всего церковного уклада, всей церковной жизни, всего строя церковного благочестия. Торжество Православия — тут всё обнимается: и догматическое, и каноническое, и традиция, и богослужебная сторона жизни Церкви — всё. И вот там действительно понимаешь, что Церковь настолько красива, настолько торжественно там все устроено, и ты принадлежишь этой Церкви просто по какой-то великой милости Божией. Потому что есть, конечно, люди, которые сами выбрали свою принадлежность к Церкви, но большинство из нас просто принадлежит — здесь родились, здесь воспитаны, здесь рядом храм, и они входят в этот храм, где самое красивое, самое торжественное, самое насыщенное богослужение, гимн Богу. И, конечно, Торжество Православия, в древности в этот день отмечался праздник Преображения Господня, это был действительно особый день. И потому что на сороковой день после Преображения Господня была Голгофа, была Пасха. И действительно, если посчитать, это первая неделя поста и до Пасхи остается ровно сорок дней. Ну сейчас ушел этот праздник у нас на летнее время.

А. Пичугин

— В лето.

Протоиерей Дмитрий

— Летом, да, а Торжество Православия осталось. А следующая неделя посвящена памяти того, кто так много говорил о Преображении — Григорий Палама. И снова слава, и снова свет, и снова торжество. А потом Крест — как вершина всего и вся. Он, с одной стороны, как величайшая скорбь, а с другой, как величайшее торжество правды, добра и вот этого Божественного снисхождения к человеку. Да, Господь умирает, но умирает не Сам Он, а все наше, вот эту скверну, весь грех, Господь воскресает из мертвых, препобеждая всю неправду, и всю несправедливость, и всю горечь греха, который человек внес в мир, побеждает и дарит эту победу нам. Вот Крест, он как бы фокусирует всё на себе: весь и ужас человеческого существования, и всю дальнейшую радость человеческого бытия в вечности. А дальше уже снисхождение, как потихонечку нас Церковь уже вводит в исторические события: это Иоанн Лествичник — сугубый, строгий там подвижник, который учит вот этому регламенту духовной жизни; Мария Египетская, которая ушла от всего, чтобы остаться наедине с Богом. И последняя уже вот неделя сорокаднева это Вход Господень в Иерусалим, когда мы как бы географически, исторически собираемся вокруг Христа, входящего в этот город Иерусалим...

А. Пичугин

— Когда мы начинаем Его предавать — всегда такое ощущение.

Протоиерей Дмитрий

— Ощущение именно такое. Вот этот шум и суета вокруг Спасителя Христа очень тревожная, очень как-то внутренне напрягается вот все существо: то есть не к добру это, вот, видимо, что-то должно произойти, только Господь знает, что. И апостолы-то на самом деле растеряны. То есть кричат люди, дети, множество, толпа народа вокруг Христа. Апостолы недоумевают, фарисеи возмущаются: что такое происходит? А те не могут ответить, что происходит, только Господь говорит, что Я иду по-написанному, как сказано, что и ослица там ведет, и Царя должен встретить город. А так-то на самом деле эта растерянность некоторая и действительно вот приземленность всей славы — то, о чем мы говорили в начале поста: это высота, возвышенно там, как раз созерцание вот этой Божественной правды. Сейчас просто житейская такая радость, потом которая уже прелагается в голгофскую боль, в голгофский ужас, в голгофский мрак. Но там дальше идет непостижимое: Пасха, Воскресение. То есть вот этот ритм поста: восхождение, нисхождение, потом снова возношение человека к Богу — это, конечно, удивительное переживание, если человек шаг в шаг идет с церковным календарем, с церковным пониманием вообще этого Великого поста. И тогда сам пост становится настолько радостен, настолько приятен. Потому что не до этого сейчас, чтобы думать о том, что поесть, что попить, как встретить гостей, куда бы сходить в гости, какое кино бы еще посмотреть, какую книжку бы еще прочитать. Все сосредоточено только вот на этом сопереживании этому пути Божию в нашем собственном сердце. Бог ради нас все это делает, весь путь этот прошел, чтобы мы со Христом потихонечку, потихонечку себя отскоблили, шелуху эту всю от себя сбросили и почувствовали себя людьми в полном смысле слова, изменившимся к лучшему.

А. Пичугин

— Давайте мы продолжим разговор с вами через минуту. Напомним, что в гостях у светлого радио сегодня протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма Архангела Михаила в Летово. Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин, также в этой студии.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый «Светлый вечер» вам, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова. И с удовольствием напоминаю, что в гостях у нас протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма Архангела Михаила в Летове. Мы говорим о богослужениях Великого поста. Сегодня вторник уже. Первая неделя, она считается одной из самых строгих. Вот, кстати, наверное, на этом тоже стоит, остановиться, отец Димитрий. Самые строгие недели Великого поста, это какие? И почему они, в каком смысле они строгие?

Протоиерей Дмитрий

— Ну первая неделя, строгость ее обусловлена самым началом, то есть как ощущение вот этой холодной проруби или, наоборот, в баню когда входят, вот обжигает вот этот воздух горячий в парилке, так же и вот этот обжигающий холод проруби, если человек имеет опыт погружения, то же самое. Вот то, что мы говорим о постепенности вхождения — все это было до начала Великого поста, — вошли, всё. И первые дни — это дни самые требовательные к человеческому сердцу. Человек должен максимально себя отрешить от всех забот. По большому счету, заговенье накануне, ну человеку хватит запаса этой прочности на пару-тройку дней легко. Дальше, конечно, начинаются уже в организме некоторые процессы, которые необходимо, так скажем, отследить и очень грамотно так себя вести. Но к концу недели человек просто приходит в себя после всей этой круговерти — вот масленичной недели, там просто невнимательного образа жизни. У меня один замечательный прихожанин пробежал марафон. После операции вот на ноги он решил все-таки, такую задачу себе поставил...

А. Митрофанова

— Ого!

Протоиерей Дмитрий

— Полгода тренировался и первый раз в жизни прошел марафон. И вот он рассказывал, делился своими впечатлениями. Говорит, после 30-го километра начинает бежать не ты, а все, что ты сделал для того, чтобы пробежать: все твои тренировки, все твое усердие.

А. Пичугин

— Но серьезный марафон бежал?

Протоиерей Дмитрий

— Настоящий, то есть это было такое, да. Но самое удивительное, что тут сразу вспоминаешь: тут ты котлетку съел, тут ты, говорит, лишний раз поспал, тут ты тренировку пропустил — и вот все это в тебе так начинает оживать, весь этот ужас, и организм тебе начинает мстить. Но, говорит, когда ты умираешь — а ты действительно умираешь в конце дистанции, — то только поддержка близких, говорит, может тебя вдохновить. И, говорит, когда моя семья бежала рядом вот в последние там несколько сот метров, я конечно, вот умирая, но я летел на крыльях, потому что видел, что меня поддерживают. Вот этот вот опыт марафонской дистанции, кстати, 42 километра — очень близко к дням поста, мне кажется, он очень полезен любому из нас. Пускай не обязательно бежать марафон, но этим постом надо очень внимательно к себе относиться. Потому что пост это духовный марафон — самый хороший, самый плодотворный для человека.

А. Пичугин

— А как, все-таки возвращаясь к службам, как людям объяснять необходимость находиться, даже вот если есть время у человека, работа позволяет, есть возможность прийти в храм, но вы понимаете, вот эти длинные чтения все, протяжное пение на церковнославянском, непонятное. Можно, конечно, сделать усилие, как говорят, что «молиться ногами»: когда ноги уже устают, но тем не менее ты стоишь и вроде как этим совершаешь какой-то там труд. Но ты же ничего не понимаешь. Точно так же можно встать посреди пустой комнаты — стоять, стоять, стоять, ну как-то молиться Богу, например, своими словами. А тут ты приходишь — да, красиво, а может быть, и не очень, если хор так себе. Вот как объяснить человеку необходимость присутствовать на этих малопонятных службах, длинных очень?

Протоиерей Дмитрий

— Ну объяснить всегда сложно. Потому что тут некая мотивация сердца, и человек как-то интуитивно чувствует, что здесь, помимо вот этой длинноты чтения и пения протяжного, какого-то убогого интерьера, потому что все в темных ризах, вся церковь, свет приглушен, затемненная, свет не включается ни в каких частях богослужения. Хор действительно только минимально озвучивает какие-то, значит, переходы от одной молитвы, от одного чтения к другому чтению. И это действительно огромный труд для человека, привыкшего к постоянной смене картинки, к постоянному развлечению, к постоянному шуму вокруг него, что его постоянно должен кто-то развлекать, а тут нет этого. Как бы здесь возникает некий, мне кажется, порог вот этой вечной тишины, некоей внутренней собранности абсолютной. И мне кажется, что каждый человек должен этот опыт приобрести: опыт молитвы и опыт поста. Пост — это ангельское делание, молитва — это делание будущего века, вечность. И воздержание в еде и молитва — это дыхание вечности, и человек фактически стоит на пороге смерти вот именно на этих службах. И этот опыт, конечно, жизненно необходим, его надо понуждать себя приобретать, этот опыт. Но сказать, что вот, рассказать всю службу, как она построена, какие части важны, где можно посидеть, отдохнуть — это, конечно, непросто. Особенно в формате нашей сегодняшней беседы. Для этого нужно....

А. Митрофанова

— Но есть же тексты, сейчас же книжки, все издано.

Протоиерей Дмитрий

— Опыт церковной жизни нужен. И, конечно, нужно ориентироваться в службе благодаря сейчас интернету, благодаря литературе, огромному количеству, изданы и переведены на русский язык, доступны — и все это можно взыскующему, желающему человеку отыскать. Но в принципе сама по себе служба великопостная, она как глоток вот этого воздуха духовного труда, она необходима. Потому что человек, к сожалению, даже на службе церковной вот воскресной, обычной, этого труда почти не знает. Он привык, она короткая служба, там час с небольшим, он приходит для того, чтобы причаститься. Он послушал Евангелие, хорошо, если батюшка сказал талантливую проповедь, хор хорошо исполнил, он причастился, вышел — у него праздник на душе. А чтобы вот из раза в раз вот это ритм чтения там: «Господи помилуй. Господи помилуй. Господи помилуй. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу...» — к сожалению, человеку это очень сложно себя всегда удержать в этих рамках, такой стройности. Мне кажется, что должен человек трудиться. Но понудить его или объяснить — это отдельная совершенно тема и отдельная такая работа с ним. То, что не получается каждую неделю ходить на все службы — в этом страшного ничего нет. Просто опыт вот этого знания того, что сейчас происходит в храме. Я знаю, точнее читал житие одной замечательной монахини — она канонизирована, к лику святых причислена, — она 15 лет не была вообще в храме, на службе. Монахиня в монастыре, у нее было послушание трапезное, она просто все время готовила, готовила, даже Великим постом. Она службу знала наизусть и ориентировалась только по колоколу, который ту или иную часть службы озвучивал — в эту минуту она читала какие-то молитвы, будучи на своем послушании. Схимонахиня Рахиль в Бородинском монастыре у нас, в Можайске, на Бородинском поле, замечательная очень подвижница. Это к тому, что если человек живет ритмом Церкви, неважно, где он находится, какое послушание он несет — в офисе там, в шахте, на заводе, в семье — он просто знает этот ритм Церкви. И желательно просто даже по церковному календарю отследить дни памяти святых, какие Церковь читает сегодня чтения из Священного Писания, Библии или Евангелия, Ветхого Завета или Нового, и достаточно. Прочитать, например, одну кафизму дома. Это будет сопричастность службы гораздо больше, чем та, когда мы стоим, как говорят, «молимся ногами», трудимся, часто не понимая, что происходит в храме. Но даже стояние в храме, ничего не понимая, оно все равно омывает человеческое сердце каким-то непостижимым, вот этой силой благодати. Человек выходит новым из храма, все равно он пропитывается этой службой, этим ритмом, этими словами, этой музыкой, этим удивительным таким благоуханием великопостным. Выходит из храма другим.

А. Митрофанова

— Я должна сказать, что вот вы так упомянули там: кафизму дома прочитает. Ведь кафизма это... Объясните, пожалуйста, что это такое.

Протоиерей Дмитрий

— Слово «кафизма» — мы так легко, да, уже это слово употребляем, оно у нас в обиходе, — это с греческого переводится просто как «сидение». Причем здесь сидение и кафизма? Как ее читать? Кафизма это одна часть Псалтири, Псалтирь — книга, состоящая из 150 псалмов, это удивительная книга и ей наполнено все богослужение. Поэтому Псалтирь читается каждым христианином и вне стен храма, но она для удобства поделена на 20 частей, каждая часть называется кафизма. Потому что когда читается Псалтирь в храме, можно сидеть, поэтому она и называется кафизма.

А. Пичугин

— Везде обычно стоят.

А. Митрофанова

— Ну по-разному бывает.

Протоиерей Дмитрий

— К сожалению, потому что не все знают, что можно сидеть.

А. Митрофанова

— И я, например, с удовольствием сажусь, чтобы передохнуть.

А. Пичугин

— А во время великого повечерия, которое после чтения канона? Там же постоянно читается Псалтирь. Тоже можно сидеть?

Протоиерей Дмитрий

— Можно сидеть. Если только вставать, допустим, если уж так говорить строго, вставать необходимо, когда начинает петь хор. Потому что хор поет те песнопения, те стихиры, те молитвы, которые необходимо внятно читать, услышать и донести до сердца человеческого. Само пение, помимо молитвенного содержания, оно имеет еще такую развлекательную часть, то есть человека надо пробудить немножко, поднять, и действительно дать ему, ну как вот горькую пилюлю дают часто в сладкой оболочке — так же и здесь. То есть очень красивая мелодия, но содержит очень духовные, очень строгие слова часто. И, кстати, некоторые из них христианин читает на утреннем своем правиле молитвенном — вот эти вот Троичны так называемые он читает. А мы не сказали про строгость. Значит, первая неделя поста, она вот обязательна, необходима, как первое вхождение. Центральная, Крестопоклонная — там потому что мы переживаем Крест и снова как бы сосредотачиваем максимально все свои усилия на этом внешнем воздержании, от внешних развлечений и от еды в пище, по возможности для каждого. Но все равно, как говорит один замечательный священник, постные дни должны чем-то отличаться от непостных дней. А строгие постные дни должны чем-то отличаться в лучшую сторону, в строгую сторону от менее строгих постных дней. И последняя неделя — Страстная так называемая, это неделя восхождения на Голгофу вместе со Христом. И она начинается сразу после Вербного, после входа Господня в Иерусалим и до Великой субботы, до уже пасхальных дней. Всего три строгих недели поста. Раньше, в древности, да и сейчас многие принимают так, что, батюшка, я попощусь первую и последнюю неделю. Не забывать тогда еще и центральную неделю. Это тоже принимается, и тоже такое есть в Церкви, такая есть в Церкви традиция. Если кто по немощи, по разным обстоятельствам, пускай хоть немножечко войдет сначала со всей Церковью, вспомним суть, основу всего, вот этот Крест, это восхождение, это необходимость преображения человека, и уже со Христом пройдет последнюю вот эту, финишную.

А. Митрофанова

— Мы заговорили с вами про кафизмы, я собственно что хотела сказать-то там. Вы так говорите: вот, кто не может быть на службе, может дома почитать или кому сложно в храме, дома кафизму почитать. Это же ведь тоже упражнение, такой квест настоящий: ведь открываешь — там вроде бы все русские буквы, все понятно, все хорошо. Но поскольку это, даже если русскими буквами написано, перевод на русский язык церковнославянского текста, просто вот, ну как сказать, транскрибирование такое, тоже попробуй, разберись, что там имеется в виду. И иногда даже бывает, что стоять в храме на вот этих продолжительных службах вместе с текстом богослужения, где у тебя там с левой стороны страницы, где на церковнославянском, а с правой стороны страница, где у тебя перевод на русский. Ну либо в телефоне там, как часто сегодня, да, телефон, планшет открывают — точно такие же там множество сайтов есть, которые такие переводы дает. И люди просто по тексту следят за тем, что в храме происходит. Как-то, знаете, когда вместе, то, пожалуй, и полегче даже.

Протоиерей Дмитрий

— В том-то и суть соборного церковного богослужения, что ты не один, что вместе с нами молятся еще множество других людей, так же усердно вознамерившихся пройти этот путь.

А. Пичугин

— Такая проблема с переводом, что мы периодически в студии обсуждаем с библеистами здесь, приходящими к нам, трудности перевода Священного Писания. И получается, что даже перевод, привычный нам перевод Евангелия на русский уже не очень понятен, написан другим языком. Поэтому возникает проблема необходимости создания нового перевода, она уже там возникла, на современный русский язык лет 30 назад, да, когда сделали попытки первые перевода. Так вот мне кажется, то же самое и с богослужебными текстами, которые...

Протоиерей Дмитрий

— С богослужебными еще сложнее, там много нюансов. Но мне кажется, что вообще проблемы перевода это проблемы культуры. Не проблемы филологические и лингвистические, это проблемы именно культурного состояния общества. Если язык Пушкина мы почему-то вдруг перестали понимать — а это действительно, есть факт, многие дети, говорят, уже Пушкина не понимают и надо им переводить.

А. Митрофанова

— Да, это классический пример, знаете: «Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая...» — про что тут сказано?

Протоиерей Дмитрий

— Прекрасно. Что там, кто взрывает.

А. Митрофанова

— Птица какая-то...

Протоиерей Дмитрий

— И там даже веселые, тут: «Заправлены в планшеты космические карты» — слово «планшет», надо было говорить не «заправлено», а «загружено» в планшет.

А. Митрофанова

— Ну да.

Протоиерей Дмитрий

— То есть для современного человека это, конечно, режет слух уже. Хотя мы, слава Богу, еще понимаем этот язык. Но все-таки надо понимать, что сама Церковь и тем более богослужение церковное, оно вытягивает человека к Богу, к вечности, оно его дисциплинирует, собирает его. И в этом смысле язык один — ангельский. То есть человек в вечности будет говорить на каком-то ином языке, вот не на том, на котором мы сейчас разговариваем — нам требуются, действительно, планшеты, нам требуются переводчики, нам требуются комментаторы, нам кто угодно, даже самый понятый язык жестов, потому что он как-то выражает это подсознательное желание что-то сказать. Вот в вечности язык жестов, он сам по себе отпадет, но вот будет это мысленное общение человека с человеком. И вот ужас в том, что эта мысль наша засорена сейчас эгоизмом, корыстью, там всем чем угодно — и в раю не будет места этим страстям нашим. Поэтому наша задача сейчас их очистить, чтобы в вечности мы могли действительно беспрепятственно общаться с близкими, и с ангелами, и с Богом — вот в простоте сердца, в ясности ума, в чистоте сердца, и в такой вот благорасположенности ко всем. И этому тоже учит пост, это время такого внутреннего передела. Как один батюшка очень такой веселый, раньше шутка была, на самом деле она о трудностях перевода. Один батюшка очень часто был в тюрьмах и разговаривал с уголовниками и с людьми, значит, осужденными по разным причинам, и рецидивистами, и так вот располагал, всегда очень по-доброму к ним относился. Но уже в храме, когда говорил о Великом посте, вот надо было сказать несколько слов таких, он запнулся, говорит: «Великий пост, — говорит, — и покаяние это великий шмон в душе». И конечно, люди оторопели, но это так было понятно...

А. Митрофанова

— Ну прав, конечно.

Протоиерей Дмитрий

— Доносить простыми словами до своей аудитории. Так вот вопрос перевода, конечно, он актуален. Но все-таки, мне кажется, сердце, оно более понятливо, чем ум. Ум часто перегружен разной информацией, и мы не знаем, что с ней делать, сердце не может разобраться. А если так отпустить вот эту ситуацию, то сердце, очищаясь, само становится понятливым, оно многие вещи воспринимает в чистоте, и в такой искренности, и простоте, никогда не перегружаясь вот этим вот требованием какой-то логики и так далее. Там этой логики пруд пруди. Там столько возвышенных вещей, там сверхлогичные вещи в богослужебных текстах. И все они о примирении человека с Богом, о возвращении человека к Богу, о преображении человека.

А. Митрофанова

— Напомню, что протоиерей Дмитрий Кувырталов, настоятель храма Архангела Михаила в Летове сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». И мы говорим о богослужениях Великого поста, об их особенностях и о том, как правильно к ним подготовиться, как настроиться и так далее. Отец Димитрий, вы знаете, мне бы еще хотелось остановиться на той неделе, которая посвящена Марии Египетской. Ведь есть такое богослужение, тоже очень длинное, при этом невероятно красивое и очень наполненное своей внутренней драматургией, которое называется Мариино стояние.

А. Пичугин

— А уж как там поклоны делают в некоторых храмах!

А. Митрофанова

— Да. Вот я думаю, что мы ближе к этому, ближе к Марииному стоянию и к этой неделе еще вернемся к этому разговору и обязательно поговорим. Но вы могли бы рассказать, что это за такой важный момент. Ведь это тоже вот с точки зрения движения поста один из важных, острых таких моментов, да?

Протоиерей Дмитрий

— Да. Это еще одна такая вершина. Вот как Синай, это Хорив там еще названа в одном священном тексте, пророк Илия, это целый горный хребет. Вот мы как бы идем по вершинам этого хребта, и одна из вершин это стояние Марии Египетской, которое совершается фактически в самом конце Великого поста. Это пятая седмица поста, это четверг, в канун четверга, когда не просто читается житие Марии Египетской — очень трогательное, очень пронзительное, очень возвышенное и в то же время покаянно глубокое. Часто фразы даже вот, ее первая часть этого жития, как непонятно даже читать с амвона подобного рода вещи. Она боялась рассказать Зосиме свою первую часть своей жизни, и только вторая часть говорит о каком-то неимоверном преображении этого человека. Но в этот день еще читается канон Андрея Критского великий покаянный, тот, который сейчас мы читаем четыре дня, а тут он читается один раз сполна весь сразу. И это, конечно, является основной такой, содержательной частью богослужения. Житие Марии Египетской и канон Андрея Критского читается фактически в канун еще одного праздника, этим завершается вот это самое восхождение Великого поста — суббота называется Похвала Пресвятой Богородице. Когда как бы весь подвиг человеческий как бы сосредоточен в одном человеке, в одной личности — Божией Матери, Богородице. И в канун Богородичного славления, буквально за день до этого мы вспоминаем Марию Египетскую. Как бы два полюса человеческой жизни: совершенной святости с самого младенства и совершенный ужас греха и бездны с самого младенства, вот эта Мария Египетская.

А. Пичугин

— Есть храмы, где вот то, о чем я начал говорить, совершаются поклоны на каждое «помилуй мя, Боже, помилуй мя» земные. А у старообрядцев так это по три поклона на каждое «помилуй мя, Боже, помилуй мя».

Протоиерей Дмитрий

— Это называется метания.

А. Пичугин

— Метания, да. Не метания человека там туда-сюда...

Протоиерей Дмитрий

— По храму, да. Или в сердце там метания. Нет, это метания это как поклоны, но эти метания отличаются от поклонов даже чисто физиологически. Я пытался это сделать, мы даже с батюшками с благочестивыми это пытались, скажем, воспроизвести — это не так просто. Это поклон, когда ты коленями не касаешься пола, а только головой и руками, то есть это действительно сложная там физическая нагрузка.

А. Митрофанова

— Ого!

А. Пичугин

— А, даже так?

А. Митрофанова

— Так это тренироваться надо специально.

Протоиерей Дмитрий

— Надо тренироваться — раз, и это в буквальном смысле метания, то есть надо несколько таких метаний сделать в течение там одной минуты, когда читается там один тропарь канона.

А. Пичугин

— Вот вам и весь спортивный зал.

Протоиерей Дмитрий

— Всё. Я даже так, не знаю, насколько это уместно, сейчас такой пример. Но земные поклоны одно из самых эффективных физических упражнений. Но если оно наполнено вот тем смыслом, и тем стоянием, и тем горением, я бы сказал, пламенением сердца, которое происходит во время службы, во время вот этого чтения, вслушивания в эти слова, сочувствия этому пению — пенянию такому, плачу постоянному, хору, который: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя», — это конечно, оно производит неимоверное действие в сердце человеческом. Оно действительно его согревает. И Паисий Святогорец говорил, что необходимо перед молитвенным правилом всегда сделать несколько земных поклонов, оно согревает сердце. Как двигатель у машины согреваем прежде, чем тронуть с места, то же самое перед молитвенным правилом необходимо поклониться. В Церкви поклоны совершаются только Великим постом. И это настолько трогательно, когда весь храм падает ниц и весь храм встает. Единственное, конечно, когда пожилые люди или грузные женщины, им тяжело встать, вот это вот кряхтение, там кто на палочку опирается. Мне кажется, это, с одной стороны, очень трогательно, а с другой стороны, всегда повод кому-то подержать друг друга. А с другой стороны, повод еще ревностнее совершать эти поклоны и этот труд поста, потому что видишь, сколько людей как стараются, чтобы хоть немножечко приблизиться к Богу, очистив свое сердце от греха, от страстей, от эгоизма.

А. Пичугин

— Я один раз видел такую картину в маленьком деревенском храме, где от предыдущего настоятеля осталась традиция совершать вот эти вот земные поклоны, эти метания на каждое «помилуй мя, Боже, помилуй мя». Но уже с приходом нового настоятеля как-то она через несколько лет куда-то ушла в прошлое, ну как бы все стояли без поклонов. И только одна женщина, которая на тот момент уже она из старожилов прихода была. Она совсем старенькая и ходить могла с трудом. Она едва-едва добиралась там с несколькими палками до храма, то есть человек вот уже практически не ходил. Но она единственная из всех делала по поклону на каждое «помилуй мя, Боже, помилуй мя» земному.

Протоиерей Дмитрий

— Ну вот поразительно. Это всегда обличение собственной своей: вот ну ладно, я потом, ну ладно, я вот на один поклончик меньше. Я этот поясной сделаю, а тот вот дома уже. Дома, понятно, их не доделаешь, потому что там свои поклоны. Но отцы советуют так духовные, что если ты остался без молитвы или без поклонов по какой-то причине, не оставайся без сокрушения. Хотя бы воздохни, хотя бы попереживай — и этого воздыхания как сердечного поклона бывает достаточно. Как Феофан Затворник говорил, один вздох: «Господи, согрешил, не буду», — но этот вздох должен пройти небеса. Вот этого воздыхания — настоящего, духовного, глубокого нам в житейской суете не хватает. А Великим постом и во время церковного богослужения великопостного его, что называется, так много, что, может быть, и хватит еще на год вперед. Поэтому надо запастись этим елеем покаяния и елеем благодати, чтобы нам, приобретя навык этот добрый, искрений, в течение года всего не разориться, не растранжирить свою внутреннюю силу и свою веру, а наоборот, еще на одну ступеньку подняться. Пост очень короткий.

А. Митрофанова

— О, это правда. Я, кстати, вот сейчас как раз думаю о том, что хочу у вас спросить про молитву Ефрема Сирина. И поскольку мысли сразу начинают бежать вперед, я вспоминаю, каждый год вот тот момент, когда предупреждают в храмах, что и вот на этой неделе последний раз уже прозвучит молитва Ефрема Сирина. И тут в этот момент ты понимаешь, что пост опять пролетел. И опять совершенно внезапно. Куда делось все это время? Как вот настраивались, как казалось, что это бесконечно долго, да, это весна души, все замечательно, хорошо, но это же вот все эти продолжительные службы. А потом — раз, раз, и вот...

Протоиерей Дмитрий

— Да, действительно. И душа начинает скучать по этой удивительной мелодии поста — вот этой тишине, по этой кротости, по этой сосредоточенности, собранности. Как один подвижник встретил потом своего собрата, встретились они, по-моему, даже в пустыню к нему пришел. И этот собрат говорит: ну и что ты здесь достиг в пустыне? Пока, говорит, они там стояли, он воду набрал, в стаканчике стояла. Говорит: я там в городе построил больницу, школу организовал, там с этим встретился, этих людей обратил ко Христу, эти крестились. А ты в пустыне один живешь, и чего, говорит, ты тут достиг? Пока они говорили, говорит, стакан мутной воды, просто осел осадок, вода стала прозрачной. Он показал: вот этого, говорит, я достиг в пустыне — то есть я стал прозрачным для Бога, для благодати. Этого, к сожалению, нам не хватает в житейской нашей суете. И, конечно, поэтому мы и скучаем по посту, что это единственное время, когда человек может встряхнуть себя, и потом этот осадок чтобы отошел, и стал прозрачным перед Богом.

А. Митрофанова

— А почему молитва Ефрема Сирина все-таки так настойчиво повторяется из раза в раз на разных богослужениях Великого поста?

Протоиерей Дмитрий

— Ну да, во дни печальные Великого поста, да.

А. Митрофанова

— Как Пушкин ее, опять же перевел, понимаете, с русского на русский.

Протоиерей Дмитрий

— Замечательно. Перевел, да, возникла необходимость такого поэтического переложения. Ну потому что сердце поет и, конечно, оно требует вот этого ритма, этой рифмы замечательной. Молитва Ефрема Сирина уникальное явление вообще в Церкви. Потому что опять же только днями Великого поста она произносится вот так речитативом, вдруг неожиданно, в центре батюшка стоит и на каждое, значит, предложение кладет земной поклон. Потом двенадцать поясных малых поклонов и в конце молитва еще раз целиком и один великий поклон. И вся церковь вместе с ним вздыхает, и такие ясные, простые слова: «Господи Владыко живота моего, дух праздности уныния...» Вот, кстати, на греческом языке «праздности и уныния» это «многоделание и безделье» — вот это как бы две крайности. То есть не надо впасть ни в многоделание, ни в безделье, надо соблюсти эту серединку: все надо делать, но при этом без суеты. Надо постараться быть в храме, но опять же, это не самоцель и не панацея от всех наших болячек и проблем. «Не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй мне, рабу Твоему». И дальше уже мы, последняя вот эта просьба замечательная: «Ей, Господи Царю, — Ты Царь, да, —даруй мне зрети моя прегрешения и не осуждать своего брата. Потому что Ты благословен во веки веков. Ты сотворил все, Ты знаешь про всех все, Ты терпишь всех и меня, окаянного, поэтому, Господи, дай мне просто зреть Тебя перед собою всегда». Молитва изумительная и, конечно, она человека каждый раз вот как бы вычерпывает из этой суеты. Берет как вот на руки из этой, как цветок какой-то вот срывается и преподносится Богу, наше сердечное воздыхание. Она изумительная, и мне кажется, что, конечно, каждый день хорошо бы ее читать. Но вот к вопросу о том, что люди не все могут попасть на службы великопостные — пусть дома читают эту молитву — утром, вечером, днем, ночью — когда угодно. Чем чаще, тем лучше, прямо по церковному уставу. И Псалтирь, если кафизму они прочитают в день, и Евангелие. И вообще многим я такое, ну не задание даю, наверное, уславливаемся с ними, что мы за пост прочитаем все Евангелие — это тоже как некое духовное задание.

А. Митрофанова

— Вы с прихожанами, да?

Протоиерей Дмитрий

— Да. Вот кто-то не может, допустим, строгость поста соблюсти. Кто-то поездки, командировки, там болезни, больницы, санатории — все что угодно, — дети школьники. Хорошо. Мы просто прочитаем все Евангелие за этот пост. Удивительно, но многие, во-первых, не успевают, хотя как, что там не успеть. И для них это становится действительно такой ну проблемой: как, мне надо Евангелие... Плохо то, что часто становится формальностью такой, что вот надо успеть прочитать все Евангелие, а не вникнуть вот в суть, сопереживать Христу. Но опять же, это вопрос внутренней работы духовной.

А. Пичугин

— Спасибо вам большое. Будем заканчивать программу. Мы сегодня говорили о посте, о смысле, о богослужениях Великого поста, который вчера начался, мы надеемся, как-то хорошо так пройдет в ближайшие недели. Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Всего хорошего.

Протоиерей Дмитрий

— Всем светлого и доброго усердия, поста и добрых свершений, добрых таких восхождений.

А. Пичугин

— Отец Дмитрий Кувырталов, протоиерей, настоятель храма Архангела Михаила в Летово.