«Кн. Юрий Данилович» Исторический час с Дмитрием Володихиным. Гость программы — Глеб Елисеев (08.04.2018)

Гость программы: кандидат исторических наук, член Союза писателей России Глеб Елисеев.

Разговор шел о сыне Даниила Московского князе Юрии Даниловиче, жившем в тяжелое время Ордынского ига, о противоречивости личности этого князя и о том, что достоверно известно о нем из истории, а что можно считать скорее мифами, нежели фактами.

---

Д. Володихин

— Христос Воскресе! Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». И в этот светлый день со светом в душе я рад объявить вам, что программа «Исторический час» вновь в эфире. С вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы с вами поговорим об одной личности, которая имела в своей биографии и светлые, и достаточно сложные полосы, о человеке спорном, вызывающем дискуссии в науке, но несомненно ярком, несомненно незаурядной личности, быть может, несколько недооценённой в нашей исторической литературе. Это князь московский и великий князь владимирский Юрий Данилович. Для того, чтобы мы могли поговорить о нём с чувством, с толком, с расстановкой, сегодня я пригласил к нам замечательного специалиста по средневековой русской истории, кандидата исторических наук Глеба Анатольевича Елисеева. Здравствуй, Глеб!

Г. Елисеев

— Добрый день! Христос Воскресе!

Д. Володихин

— Воистину Воскресе! Ну что же, я хотел бы начать с того, с чего мы обычно начинаем биографическую передачу: мне хотелось бы услышать что-то вроде маленькой визитной карточки, принадлежащей человеку, о котором мы говорим. То есть в нескольких словах суть, самая яркая черта этого человека, которая характеризует его в истории.

Г. Елисеев

— Здесь достаточно сложный вопрос. Я, например, хорошо знаю вашу позицию, Дмитрий Михайлович, в этой ситуации, в вашей книге «Рюриковичи» вы сумели обозначить Юрия Даниловича очень конкретным словом, назвав его забиякой.

Д. Володихин

— Но я не настаиваю.

Г. Елисеев

— Да. Например, Антон Анатольевич Горский в своей книге назвал двумя словами, даже тремя: ослушник двух ханов. И это тоже одна из граней его биографии. Но я бы лично отметил другой момент. Я, может быть, тоже использовал одно слово, я бы использовал слово «оклеветанный», потому что Юрий Данилович Московский, старший сын Даниила Александровича Московского, одна из тех фигур, вокруг которой создалось слишком много мифов. Эти мифы лживы и лживы совершенно нарочито. Мы здесь обязаны в первую очередь летописанию его врагов и противников. Та биография, которая у нас укоренилась, которая популяризировалась со времён Николая Михайловича Карамзина, это биография, которая зиждется на тверском летописании.

Д. Володихин

— Слушайте, очень хорошо, что в такой день, в день светлый, пасхальный, мы сможем пролить немного света на биографию человека, о котором писали много скверного. Но не только скверное, но, в частности, его обвиняли во многих политических грехах и, в общем-то, в чрезмерной суровости христианской. Мы в этом разберёмся. И первый мой вопрос будет всё-таки не о начале его биографии, а вопрос, связанный опять-таки с образом этого человека, который бродит по умам, поскольку если какая-то историческая личность попала на перо к крупному писателю, то образ, созданный писателем, будет гораздо прочнее усваиваться массовым историческим сознанием, чем образ, созданный академическим историком. И хорош был Карамзин, да, но он написал о Юрии Даниловиче не так уж много. А очень много написал о нём писатель Балашов — автор знаменитых исторических романов, посвящённых возвышению Москвы. Если я правильно помню, то вот роман «Великий стол» как раз рассказывает, в частности, о политической биографии Юрия Даниловича. Там Юрий Данилович показан как великий гордец, честолюбец, человек, который ни по обычаю, ни по праву возжелал себе великих почестей. И вот именно это засело, по-моему, намертво в умах людей, потому что Балашов был всё-таки незаурядной личностью в литературном плане. Вот в двух словах, потом в тонкостях будем разбираться: до какой степени вот то, что говорил Балашов, правда?

Г. Елисеев

— Очень и очень сомнительно. Портрет, который рисует Дмитрий Балашов, это портрет опять-таки сильно искажённый, и опять-таки в русле всё того же самого мифа, который складывался тверским летописанием. Тот кусок, который был обрисован в повести о Михаиле Тверском, который писал духовник князя Михаила Ярославовича Тверского, естественно, писался с принципиальной неприязнью к московскому князю. Образ, который проистекает из внимательного, непредвзятого рассмотрения как существующих источников, так просто формального рассмотрения событий, не имеет никакого отношения к вот этой идее гордеца, идеи человека, который попытался захватить неположенное ему. На самом деле, сама идея исходит только из одной простой мысли: что не имел права племянник претендовать на то, что должно принадлежать дяде. Но прецеденты там уже были, и в 1248 году, например, Михаил Хоробрит прекрасно сбросил с владимирского престола своего дядю Святослава Всеволодовича, который так и не смог до конца жизни Михаила занять владимирский стол, то есть прецеденты были.

Д. Володихин

— Да, и сам продержался на нём совсем недолго, погибнув в боях с литовцами. Да? Насколько я помню.

Г. Елисеев

— Да. Это была историческая случайность, но прецеденты были. А уж какое количество в предшествующий век было конфликтов между братьями, которые претендовали...

Д. Володихин

— Двоюродными, троюродными, дядьями...

Г. Елисеев

— Да нет... просто вот конфликт между Дмитрием Александровичем и Андреем Александровичем, который залил всю Русь кровью, это близко не лежит к тому, что делал Юрий Данилович. Там была катастрофа: Андрей Александрович с завидным упрямством приводил татарские рати на Русь, с диапазоном где-то в несколько лет. Причём одной из них была Дюденёва рать, которая по своим результатам была чуть ли не страшнее Батыева нашествия.

Д. Володихин

— Возвращаясь к нашим князьям, князья московским, их современникам. Да, в истории Руси были такие страницы, слава Богу, в последствии всё-таки христианское чувство наших князей помогало преодолеть весь этот грех, совершенный ими, но прежде, или их предками — всё-таки они находили возможность помириться, примириться. Но другое дело, что существуют отношения потомков, которые рисуют и перерисовывают эту историю. На мой взгляд, Балашов — поистине великий писатель, который создавал этот образ, он в большей степени любил Русь провинциальную, то есть ему нравился Господин Великий Новгород в сиянии его древней славы и богатства. Ему нравилась Тверь старая, Тверь богатая. Конечно, он должен был очароваться, и он очаровался светлым образом Михаила Тверского — большого русского святого. А Михаил Тверской всё-таки был в тяжелейшем конфликте с Юрием Даниловичем. И на мой взгляд, вот это очарование Великой, не московской, Русью заставляло его находить аргументы против Москвы. Он говорил, что, да — Москва должна была победить, потому что в Москве было чувство объединения, потому что в Москве был Сергий Радонежский, потому что Москва вывела Русь на Куликово поле. То есть с точки зрения вот такой большой картины истории Руси, да — так должно было быть, но обидно.

Г. Елисеев

— При этом даже с чисто формальной точки зрения, вот тот же самый Господин Великий Новгород в ситуации конфликта между Михаилом Ярославовичем Тверским и Юрием Даниловичем Московским: на чьей стороне находится Великая республика? Она строго и упорно находится на стороне Юрия Даниловича: она приглашает его к себе, она воюет за него, она ложится за него костьми во время обороны Торжка в 1315 году, когда напрямую Михаилу Ярославовичу и татарским воинам говорят: ляжем все костьми, но Афанасия Даниловича, брата Юрия Даниловича, и Фёдора Святославовича, князя Ржевского, который обороняет Торжок, не отдадим!

Д. Володихин

— В данный момент я хотел бы напомнить нашим уважаемым радиослушателям, что в эпоху русского Средневековья два современных имени: Юрий и Георгий — были в сущности вариацией одного имени. И в летописях нередко даже давали какую-то среднюю переходную форму: Гюргий. Вот Юрий Данилович, соответственно, был не только Юрий, но и Георгий. И поэтому его тезоименитный святой — это святой Георгий Победоносец. Я думаю, будет правильным, начиная говорить, а мы начали достаточно бурно говорить об этой личности, она задевает эмоционально, всё-таки достаточно яркая, неординарная была личность; так вот, начиная говорить о ней, будет правильным всё же сначала послушать тропарь святому Георгию Победоносцу — небесному покровителю Юрия Даниловича.

(Звучит тропарь святому Георгию Победоносцу.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио. Мы разговариваем с вами в светлый день Пасхи. В студии с вами я — Дмитрий Володихин. В эфире передача «Исторический час», и мы обсуждаем вместе с замечательным историком Глебом Елисеевым одну из крупных личностей русского Средневековья — великого князя Юрия Даниловича. Ну что ж, а теперь, я думаю, стоит перейти всё-таки к корням Юрия Даниловича. Он принадлежит к числу потомков выдающегося политического деятеля — князя Даниила Московского, который вообще основал московский дом князей Рюриковичей и сделал Москву достаточно крупной единицей на политической карте Руси. До него Москва была чем-то малозаметным.

Г. Елисеев

— Да, это именно так. Плюс к тому, естественно, он является внуком Александра Невского, как большинство из великих князей предшествующего периода. Я думаю, что он достойно продолжил дело своего отца. На момент смерти Даниила Александровича в 1304 году князь Юрий (он родился в 1281-м) уже является достаточно заметным политическим и военным деятелем — он является переяславским князем. Немного ни мало, он сидит на важнейшем из столов для Московского княжества.

Д. Володихин

— А когда-то переяславским князем был Александр Невский.

Г. Елисеев

— Да, все это помнят, хотя бы по фильмам. И, например, уже в 1305 году ему пришлось столкнуться с достаточно сложной коллизией по защите Москвы и московских интересов.

Д. Володихин

— Вот здесь уточним: вот умирает Даниил Московский — это 1304 год. Сколько лет в этот момент Юрию Даниловичу?

Г. Елисеев

— Он 1281 года рождения, соответственно, получается 23, 24 года. Он самый старший сын Даниила Александровича.

Д. Володихин

— Вот любопытная вещь: любая политическая деятельность для русского Средневековья, для вообще всей допетровской эпохи, это деятельность семейная. Когда умирает Даниил Московский, он ведь оставляет довольно обширное потомство. И рядом с Юрием Даниловичем должны бы несокрушимой стеной стоять его братья. Кто-то там у него из семьи и насколько они были с ним союзны?

Г. Елисеев

— Практически большинство братьев, в первую очередь Борис и Иван... Иван — будущий Иван Данилович Калита, вот это человек, который всю жизнь был предан своему брату. Он был самый младший, но строго выполнял все его указания и во многом наследовал совершенно справедливо. А в отношении Бориса были трудности в этом плане. Почему? Потому что в период конфликта, который неожиданно возник между великим, в тот момент, князем тверским и владимирским Михаилом, по какой-то причине братья рассорились — рассорились средний брат Александр и Борис. На какое-то время они даже отъехали к тверскому князю. Но Александр быстро умер, а Борис вернулся, и после этого опять-таки остаётся верным, постоянным соратником своего брата. Афанасий, оставшийся брат, был точно таким же верным соратником и оруженосцем, человеком, который мог погибнуть за дела брата во время осады Торжка, в тот момент, когда Юрий Данилович ещё находится в Орде и по сути дела является заложником политики ханов, которые явно ему не благоволят.

Д. Володихин

— Итак, можно констатировать, что братья, сыновья Даниила Московского: Юрий Данилович и его ближайшая родня — это, за некоторыми исключениями, конечно, всё-таки семья дружная. Бывало, ссорились, но в целом стояли друг за друга. Итак, они сталкиваются с тем, что вот папа скончался и надо оборонять его наследие. От кого, почему? Кто покушается на московское княжество, которое после Даниила Александровича действительно стало довольно значительным по территории?

Г. Елисеев

— Охотников оказывается огромное количество со всех сторон. Есть смоленские князья, которые покушаются на, судя по всему присоединённый ещё в 1291 году, Можайск. Князь Святослав Глебович Ржевский Можайск захватывает, но его оттуда выбивают. Можайск после этого отходит наконец к Москве.

Д. Володихин

— Точно, вот так отходит твёрдо, без вопросов.

Г. Елисеев

— Да, после этого уже никаких вопросов не возникало. Рязанские князья: несмотря на то, что в плену находится рязанский князь Константин, но они упорно покушаются на Коломну, которая отходит к Москве, и на самом деле только уже потом, в конфликт с внуком — вот князя Константина, с которым связана одна из таких достаточно мутных историй, которые всегда ставят опять же в укоризну князю Юрию Даниловичу. Он умер, находясь в московском плену. Обычно принято говорить, опять-таки следуя инерции летописания, в первую очередь рязанского и тверского, о том, что князь Константин был убит. Убит он был или умер — никто толком не знает.

Д. Володихин

— То есть рязанцы и тверичи в этот момент в Москве не были, они просто написали худший вариант из всех возможных.

Г. Елисеев

— Да, написали худший вариант из возможных, при условии, что потом Юрий Данилович достаточно спокойно взаимодействует с наследником князя Константина, с рязанскими князьями, подписывает наконец договор, после которого Коломна остаётся за Москвой. Явно бы этого не произошло, если бы там было безусловно такое наглое и откровенное убийство.

Д. Володихин

— То есть, видимо, обвинение в этом преступлении недостаточно основательно. То есть версия, которая делает Юрия Даниловича злодеем из-за того, что он убил своего пленника, под собою, в общем-то, имеет очень зыбкую почву. И, видимо, от этого обвинения стоило бы Юрия Даниловича освободить.

Г. Елисеев

— Скорее всего, хотя... ну опять-таки: в некоторых источниках написано — это навсегда останется такой дискуссионной проблемой, равно как и более поздние ситуации, связанные с якобы виной Юрия Даниловича, когда отдельные историки пишут, что Юрий Данилович чуть ли не самолично убил князя Михаила Ярославовича в Орде, что не позволяли себе писать даже тверские летописцы.

Д. Володихин

— Доберёмся, доберёмся до этого!

Г. Елисеев

— То есть это не более чем такое постоянно усиливающееся эхо клеветы. Вот у любой сплетни есть, к сожалению, такое нехорошее свойство увеличиваться, возрастать, возрастать в геометрической прогрессии. И любые действия князя Юрия Даниловича, благодаря действиям его активных политических противников, были в этой ситуации без конца усиливавшимися такими клеветами, такими слухами.

Д. Володихин

— Ну что ж, мы возвращаемся к ранним годам его правления, когда он держит оборону, держит оборону от Смоленска. В общем, сначала конфликтует с Рязанью, потом всё-таки мир был заключён. Но это не основные противники.

Г. Елисеев

— Да, не основные противники. Ну, Орду не берём — Орда всегда есть Орда. В этой ситуации никто с Ордой реально и напрямую не старался враждовать, потому что понимали принципиальное неравенство сил. С Ордой старались действовать дипломатически, выгадывать, старались подкупать вельмож, старались подольститься к хану, то есть разница в мощи была слишком хорошо заметна, конечно. Это был враг номер один.

Д. Володихин

— В общем, взвод на дивизию не нападает.

Г. Елисеев

— Да. И все прекрасно понимали, кто взвод, а кто дивизия. Был враг номер один. Было Тверское княжество.

Д. Володихин

— К сожалению, была такая междоусобная распря между Тверью и Москвой. Кто её начал и почему?

Г. Елисеев

— Распря была связана с одной простой вещью: Юрий Данилович неожиданно попробовал совершить очень хитрый политический ход. По идее, если бы его отец прожил ещё хотя бы какой-то период времени и пережил предшествующего великого князя владимирского — городецкого князя Андрея Александровича — он, безусловно, стал бы великим князем владимирским, со всеми правами и привилегиями, которые полагались, в том числе с правом сбором дани, выхода в Орду. Однако Даниил Александрович умирает, и Юрий Данилович решает просто нахрапом использовать эту ситуацию: он отправляется в Орду для того, чтобы попытаться получить ярлык на великое княжение. Но в этот момент, ещё при достаточно очень скептически относившемся и жёстко относившемся к своим русским данникам хане Тахте, это не проходит: князем назначают Михаила Ярославовича Тверского, который, ну, по закону должен был быть. Потому что он — дядя, он старший сын великого князя Ярослава Ярославовича, то есть и по отчине и по дедине он, по идее, должен быть великим князем.

Д. Володихин

— Законный наследник.

Г. Елисеев

— Да. Там даже в очереди был ещё и Михаил Андреевич — нижегородский князь, сын предшествующего великого князя Андрея Александровича.

Д. Володихин

— Но он уже в этот спор не вступал.

Г. Елисеев

— Да, он уже в этот спор не вступал. Почему? Потому что все были несколько поражены вот этой выходкой Юрия Даниловича. И в тот момент она не сработала, но лиха беда начало: это заявление прозвучало громко, это было заявление Москвы на лидерство, это было заявление от одного из достаточно успешных и активных русских князей, хотя и молодых.

Д. Володихин

— Вот вопрос: я помню, что одним из поводов для борьбы между Москвой и Тверью был спор из-за Переславль-Залесского. Что первым случилось? Юрий Данилович заявил себя претендентом в великие князья и это не прошло, или всё-таки Тверь сначала напала на Переславль и захотела его поставить под свой контроль?

Г. Елисеев

— Разговор о постановке под контроль Переславль-Залесского был связан с тем, что переславльские земли ещё при Даниле Александровиче оказались, по сути дела, выморочными. При князе Иване Дмитриевиче Переславль остался бесхозным, но в завещании великого князя Андрея было сказано, что, да, Данила Александрович может управлять Переславлем, может сажать туда кого-то из своих сыновей до того момента, пока не проявит свою волю новый великий князь. А новый великий князь Михаил Ярославович сказал, что освободите Переславль.

Д. Володихин

— Вот вы против меня выступили, теперь я у вас Переславль отберу.

Г. Елисеев

— Да. И дело началось — до прямого военного столкновения, во время которого тверское войско понесло достаточно большие потери. Был убит, например, во время битвы у Переславля очень крупный воевода тверской Акинф Великий. И тверичи потерпели достаточно такое чувствительное поражение, которое повлекло за собой целую череду бесконечных военных столкновений, бесконечных военных конфликтов, которые были связаны с тем, что Юрий Данилович де-факто не признал ярлык Михаила Ярославовича на великое княжение.

Д. Володихин

— Ну что ж, хотелось бы несколько отвлечься от череды политических усобиц, в то время сотрясавших Русь, и напомнить, что сегодня у нас светлый день. И я думаю, будет правильным, если сейчас в эфире прозвучит мелодия Николая Андреевича Римского-Корсакова «Светлый праздник».

(Звучит музыка Н.А. Римского-Корсакова.)

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы ненадолго прервём нашу беседу, но буквально через минуту вновь встретимся в эфире.

Д. Володихин

— Дорогие, радиослушатели, это светлое радио — радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я — Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный специалист по истории русского Средневековья, кандидат исторических наук Глеб Анатольевич Елисеев. И мы беседуем с ним о биографии великого князя Юрия Даниловича. И, пожалуй, настало время рассказать о том, как в этой борьбе Москвы и Твери — а изначально перевес был за Тверью, она была богаче, во главе её стоял могучий, весьма опытный и решительный политический лидер Михаил Тверской, и, видимо, она была ещё и войсками обильнее, но тем не менее в этом противоборстве неожиданно наступает перелом, связанный с чрезвычайно остроумным ходом Юрия Даниловича.

Г. Елисеев

— Ситуация, действительно, оказалась очень любопытной. Дело в том, что весь ранний период правления Юрия Даниловича как московского князя — это период, когда его активно давит и прессует Тверь. Со стороны Михаила Ярославовича иногда создаётся впечатление какой-то такой личной ненависти и неприязни к Юрию Даниловичу. Но при этом у князя постоянно есть активные союзники, и главным его союзником является Господин Великий Новгород. И нежелание новгородцев признавать тверского князя в качестве великого князя без конца провоцировало в том числе Юрия Даниловича на необходимость помогать им.

Д. Володихин

— Вот, собственно, хотел сказать следующее: Михаил Ярославович — очень крупная фигура для русского Средневековья, для Русской Православной Церкви. Фактически это человек с характером льва: отважный, могучий, вместе с тем склонный добиваться победы в бою, так сказать повергнув противника мощным ударом лапы. И по тем временам, конечно, эта политика была красивой, но чрезвычайно рискованной. Именно поэтому Новгород, видимо, не очень хотел подчиняться столь властному, столь суровому правителю.

Г. Елисеев

— Мне кажется, что образ Михаила Ярославовича несколько так заиконен и отлакирован. Эта лакировка началась ещё опять же тогда — в четырнадцатом веке. Потому что иначе неприязнь новгородцев к нему, нежелание подчиняться выглядит совершенно иррационально. Потому что, да, Михаил Ярославович — заметная фигура, успешный военачальник, герой ещё Раковорской битвы — с тех времён, будучи достаточно ещё молодым, он проявил себя как известный воин. А вот есть к нему заметная неприязнь. Неприязнь, связанная в том числе, думаю, и с тем, что реально Михаил Ярославович, которого иногда представляют чуть ли не противником и врагом Орды, на самом деле был верным подчинённым татарского хана, верным великим князем, правящим по ярлыку хана. И точно так же он приводил татарские воинства на территорию той же Москвы, на территории новгородские, как и в период предшествующий делали многие великие князи.

Д. Володихин

— То есть проявлял, скажем так, избыток суровости в общении со своими же соседями.

Г. Елисеев

— Избыток суровости и при этом предельную лояльность Золотой Орде. Юрий Данилович оказывался, с одной стороны, в нужных ситуациях достаточно непокорным человеком, а с другой стороны, может быть, более хитрым политически. Он ведь переиграл чисто политически своего главного сторонника, находясь в ситуации, пока Михаил Ярославович в очередной раз, пользуясь своим правом на великое княжение, разоряет и московские земли, и новгородские земли, Юрий Данилович в этот момент находится в Орде, куда он был вынужден приехать по приглашению нового хана Золотой Орды. Хан Тахта скончался, и с 1313 года ханом стал хан Узбек, хорошо известный, и вообще, его правление считается чуть ли не пиком развития золотоордынского государства. И вот там, находясь при дворе хана Узбека, Юрий Данилович неожиданно пришёлся по сердцу новому правителю Золотой Орды. До такой степени по сердцу, что он выдал за него свою сестру Кончаку, при этом будучи достаточно фанатичным мусульманином — Узбек принял ислам в качестве религии, собственно, и в качестве государственной религии стал его навязывать Золотой Орде и в конце концов навязал. Он позволил ей креститься и выйти замуж за князя Юрия Даниловича.

Д. Володихин

— То есть это очень важный факт в судьбе Юрия Даниловича: он, находясь в столице языческого государства, которое принимает ислам, и правитель которого принимает ислам, тем не менее настаивает на том, что его жена будет христианкой.

Г. Елисеев

— Да, совершенно верно: настаивает и получает на это соизволение, то есть хан пошёл даже на такие действия. Настолько Юрий Данилович, видимо, был успешен всё-таки как дипломат в этой ситуации. Не надо в очередной раз изображать его как бессмысленного рубаку, как человека, который мог только ссориться и конфликтовать. Нет, это был человек умный и хитрый, достойный представитель того сонма московских князей, которые создали базу для окончательного освобождения от ордынского ига. И в качестве такого свадебного подарка, на который он, видимо, упорно намекал, он получает ярлык на великое княжение. И это была потрясающая ситуация: впервые в истории раздачи ярлыков на великое княжение при живом великом князе ярлык передаётся другому, при этом ещё обладающему очень такими эфемерными, почти несуществующими правами на это великое княжение.

Д. Володихин

— Вот это сложный вопрос. Некоторые историки говорят, что 1316-17 год, когда Юрий Данилович нашёл себе жену Кончаку, в крещении она получила имя Агафья, ему ещё пока не выдали ярлык на великое княжение, но его обеспечили некими чрезвычайными правами, которые могли быть использованы к тому, чтобы привести к покорности Михаила Ярославовича. Историки спорят: вот когда был получен ярлык на великое княжение. Некоторые говорят, что в 1316-м, некоторые — в 1317-м, некоторые — в 1318-м. Но, в общем-то, сейчас мы можем отмечать то, что Москва, столица России,вот 700 лет назад удостоилась почести стать великокняжеским городом. Значит, ровно 700 лет отделяет нас от этого события, я думаю, событие крупное — стоит его помянуть.

Г. Елисеев

— Да, можно говорить и так. Дело в том, что здесь даже летописные свидетельства достаточно противоречивы, хотя в целом ряде летописей чётко сказано, что Михаил Ярославович смирился и передал великое княжение. Но в итоге всё равно для Михаила Ярославовича дело завершилось достаточно плохо, потому что он, видимо, всё-таки не отказался окончательно от великого княжения и в 1318 году вступил в откровенный конфликт с Юрием Даниловичем и с поддержавшим его ордынским войском.

Д. Володихин

— Вёл его некий чрезвычайный посол Кавгадый, видимо, ордынцев там было немного, но отряд в войске Юрия Даниловича и всей той коалиции русских князей, которая выступила тогда против самовластия Твери, был.

Г. Елисеев

— Да, был. Кавгадый был назван сильным послом, то есть, скорее всего, около пятисот-тысячи воинов с ним шло. Направились они, естественно, в район Тверского княжества. И здесь уже Михаил Ярославович понял, что дело может закончиться совсем плохо, и приходится обороняться, придётся показать зубы так или иначе.

Д. Володихин

— Ну, лев!

Г. Елисеев

— Ну-у... насколько лев. В любом случае, проявил он себя достаточно жёстко, вспомнил о своих военных успехах. Но с другой стороны, может быть, у него были надежды на то, что удастся мобилизовать своих сторонников в Орде. С формальной, юридической точки зрения он оставался в своём праве: с формальной, юридической точки зрения у него прав на великое княжение было, конечно, гораздо больше. Вот в 1317 году, в декабре, в сорока верстах от Твери происходит битва. В районе урочища Бортенево происходит битва между московским войском, которое возглавляет Юрий Данилович, поддерживающим его, но очень слабо, отрядом Кавгадыя и тверским войском. Московское войско оказывается наголову разбито.

Д. Володихин

— Надо сказать, что вместе с Юрием Даниловичем в этом войске ехала ещё его супруга Агафья.

Г. Елисеев

— Да, и его брат Борис — они как раз попадают в плен. В плену оказывается и Кавгадый. Ну как? Он просто не желал сопротивляться. Было сказано, что стяги опустили, и Михаил Ярославович как почётных пленников сопроводил их в Тверь.

Д. Володихин

— Скажем, полупринудительные гости.

Г. Елисеев

— Да. Юрию Даниловичу удалось вырваться из сечи, он отправился в Новгород. Новгород в очередной раз принял беглого князя, которому он прекрасно сочувствовал. Это такая вот постоянная константа новгородской политики — что удивительно. И в этой ситуации опять в очередной раз раскручивается интрига, которая происходит уже не на русских землях, а в Сарае. Интрига, при которой, после того, как был отпущен Кавгадый, он отправляется в Орду и начинает напрямую перед ханом Узбеком обвинять Михаила Ярославовича в мятеже, в утайке дани, в оскорблении посла. А тут ещё происходит совершенно случайная катастрофа: находясь в плену, Агафья-Кончака умирает.

Д. Володихин

— Мы не знаем, это результат несчастного случая, результат случайно полученного в битве ранения, результат чьей-то... скажем так, удара, нанесенного чьей-то задиристой рукой, может быть, и не самого Михаила Ярославовича. Но в любом случае, родственница золотоордынского правителя оказывается мертва, и она же — любимая жена московского князя.

Г. Елисеев

— Да, стойкое представление о том, что Агафью отравили в Твери присутствовало и в летописании, но уже тем более оно присутствовало в тот момент в слухах, которыми стал полниться Сарай.

Д. Володихин

— Мы не знаем, что там было на самом деле, не можем ни до конца обвинить, ни до конца оправдать Михаила Ярославовича. Но всё-таки хочется думать, что человек с его характером царя зверей не стал бы расправляться с женщиной.

Г. Елисеев

— Может быть, не стал. Следствие это шло достаточно долго. Михаила Ярославовича вызвали в Сарай, он туда приехал, говоря, что не желает, чтобы из-за него разорили тверскую землю. Туда же прибыл и Юрий Данилович. И главным обвинителем тверского князя был именно Кавгадый, который, видимо, испытал к нему, как ни странно, такую совершенно иррациональную ненависть. Он организовал постоянное такое давление на хана Узбека, говоря о том, что тверской князь его враг, что он не подчиняется, что он ни во что не ставит царя ордынского. И в конце концов он добился того, что Михаил Ярославович был приговорён к смерти и был убит. Причём опять-таки история о том, что его убил самолично Юрий Данилович — это не более чем клевета.

Д. Володихин

— Как же он принял смерть?

Г. Елисеев

— По всем источникам, в том числе даже «Повести об убиении Михаила Тверского», он, будучи закован в колодках, над ним издевались, его держали на площади, чтобы в него могли плевать проходящие, что он со смирением выносил. На него набросились слуги, в первую очередь Кавгадыя, а также какие-то русские, которые были в тот момент в Орде. Вот говорят, что это, якобы, слуги были Юрия Даниловича, что из источников ни в коем случае не следует. Это такое традиционное представление, которое ниоткуда не истекает. Эти люди забили его до смерти: они вначале долго били его ногами, а потом некто Романец вырезал ему сердце.

Д. Володихин

— Ну что ж, мрачная ситуация.

Г. Елисеев

— Но как поступает в этой ситуации Юрий Данилович?

Д. Володихин

— Мне хотелось бы, прежде чем мы станем обсуждать Юрия Даниловича, сказать несколько слов, помянуть добрым словом Михаила Ярославовича. Смерть его страшна — это так. Но всё же он отдал душу свою за други своя, он положил жизнь за то, чтобы его родная Тверь не пострадала. И поэтому хотелось бы, чтобы помнили не только о том, сколь трагичен был его конец, но и то, что эта смерть купила Твери долгие годы её процветания на будущее — что её не разгромили. Великий был человек, жаль его — трагически умер, проиграв в политической игре. Но с другой стороны, это ещё не повод говорить о том, что его политический противник отъявленный мерзавец и злодей.

Г. Елисеев

— Совершенно верно. Более того: тело Михаила Ярославовича везут московские люди в первую очередь в Москву. И он находится долгое время на территории, будучи похоронен, Спасского монастыря. А уже потом, после того, как прибывает тверская делегация, во главе с сыновьями Михаила Ярославовича, которые в конце концов и сумели погубить Тверь и всё дело своего отца — это ещё один такой любопытный момент...

Д. Володихин

— Отец был лев, а вот дети его, к сожалению, вышли волчатами, как это ни парадоксально.

Г. Елисеев

— Да ещё и неуравновешенными. Вот после этого, да — он совершенно спокойно отдаёт тело для погребения его в Твери. Уже тогда в Твери становится ясной святость Михаила Ярославовича, когда обнаруживают его тело нетленным, открыв гроб, и начинают твориться чудеса уже у его тела. При этом опять же его святость проистекала из каких-то его личных качеств человека, а не вовсе потому, что он был противником, откровенным противником Золотой Орды. Это человек, который проводил политику, вполне сравнимую с политикой Юрия Даниловича и многих других князей: того же Фёдора Ростиславовича Ярославского — то есть по мере возможности сопротивлялся Орде. А когда сила солому ломит — ну что же, будем ждать. «Перемени, Бог, Орду», — как писал Дмитрий Иванович Донской.

Д. Володихин

— В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я — Дмитрий Володихин. И мы с замечательным историком Глебом Елисеевым ведём разговор о фигуре великого князя Юрия Даниловича. Итак, Юрий Данилович становится единоличным великим князем на Руси, никто ему не противостоит. И впервые Москва становится старшей среди всех городов Северной Руси. Так вот, этот период продлился до странности недолго — всего четыре года: 1318-20. Как проявил себя в качестве правителя всея Руси Юрий Данилович и почему он сошёл в могилу так быстро?

Г. Елисеев

— Ситуация, которая возникла в период правления Юрия Даниловича, была связана с тем, что Тверь на какое-то время смиряется, но ненависть никуда не исчезает. На смену Михаилу Ярославовичу приходят его озлобленные дети: Дмитрий Михайлович и Александр Михайлович Ярославский. Дмитрий Михайлович Грозные Очи — крайне неуравновешенный, но одновременно очень хитрый тип, который без конца конфликтует с князем Юрием Даниловичем. И тут возникает достаточно мутная история, связанная с тем, что каким-то образом дань, которую должны были передать тверичи в Орду, должна была передана быть, естественно, через великого князя, и Юрий Данилович эту дань не передаёт. Более того, он с этой данью уезжает в Новгород, видимо, использует эти деньги для организации борьбы с шведским наступлением, которое на новгородцев, на его любимых новгородцев, которые были любимы вторыми после москвичей в этой ситуации.

Д. Володихин

— И удаётся Юрию Даниловичу остановить шведов, он отбил их натиск?

Г. Елисеев

— Да, удаётся. Более того, Дмитрий Михайлович использует эту ситуацию в качестве очень хитрой политической интриги.

Д. Володихин

— До интриги доберёмся. Вот скажите, Юрий Данилович с деньгами, которые, можно сказать, подвесили его жизнь на волоске, которые он должен был передать Орде, отправляется в Новгород. Он сражается со шведами?

Г. Елисеев

— Он сражается со шведами, хотя основные победы происходят несколько позже. Но тем не менее он разбивает целый ряд крупных шведских отрядов. В более поздний период, незадолго до своей смерти, он не только сокрушает шведов, но и закладывает крепость Орешек, которая, по сути дела, является щитом Новгорода на долгий период против шведской агрессии.

Д. Володихин

— То есть хотелось бы, чтобы этот момент из его судьбы запомнился: что Юрий Данилович не только борец за какие-то свои личные права великого князя, он всё-таки защитник Руси, который сражался с её неприятелями и честно стоял на защите её рубежей. А теперь, после этого, на мой взгляд очень важного отступления, вернёмся к тому, как разворачивает против него борьбу отпрыск его прежнего врага, поверженного, отважного, мужественного, страшного. Отпрыск — совсем другого характера человек, но тем не менее сумевший сыграть роковую роль в жизни Юрия Даниловича — Дмитрий Грозные Очи.

Г. Елисеев

— Да, Дмитрий Михайлович отправляется в Орду. И обвинив Юрия Даниловича в желании поднять мятеж... кстати, целый ряд историков, например, очень известный наш отечественный историк Лев Владимрович Черепнин уверял, что это, вполне возможно, так и было, что Юрий Данилович хотел использовать эти деньги в том числе и для противостояния Орде, для возможности выхода из ордынской зависимости хотя бы частично. А, во-вторых, в любом случае, в том, что нельзя было утаить: в том, что дань Юрий Данилович не передал. И разъярённый князь Узбек, у которого уже не было каких-то здесь особых ситуаций щадить своего зятя — он уже, собственно, не зять, сестра умерла, — в ярости передаёт Дмитрию Михайловичу ярлык на великое княжение. Юрий Данилович, как это было и в ситуации с отцом князя Дмитрия, с этим не соглашается. Это очень хорошо заметно по договорам, которые Новгород подписывает со шведами в этот момент: там князь Юрий Данилович именует себя упорно «великим князем».

Д. Володихин

— То есть его в Орде лишили этого звания...

Г. Елисеев

— Но он не признал этого.

Д. Володихин

— Ну что ж, отважный был человек!

Г. Елисеев

— Отважный был человек, но тем не менее давление со стороны Орды всё-таки было достаточно большое. Плюс к тому Юрий Данилович опасался ситуации очередного набега со стороны ордынцев, теперь уже под руководством князя Дмитрия Михайловича Тверского, и на Москву, и на Новгород. И поэтому в 1325 году, причём достаточно таким кружным путём — через Каму, опасаясь, видимо, возможного нападения со стороны твериков, — он отправляется в Орду, вместе с прибывшей туда депутацией из Твери с Дмитрием Михайловичем, для третейского суда.

Д. Володихин

— Да, для окончательного суда. Вот заметьте: Юрий Данилович знал, помнил судьбу Михаила Ярославовича Тверского, знал, что тот князь положил жизнь за свою землю, и понимал, что ему, возможно, в этой ситуации придётся делать то же самое и с тем же результатом. Тем не менее он также едет в Орду и также старается всё-таки в этой тяжбе либо победить, либо, во всяком случае, как-то защитить Москву, закрыть саму перспективу того, что на неё будет отправлена карательная ордынская рать.

Г. Елисеев

— Да, этот момент присутствовал, но кроме того, я думаю, Юрий Данилович ещё надеялся на определённые свои дипломатические способности.

Д. Володихин

— Заболтать.

Г. Елисеев

— Заболтать. Была определённая опора среди союзников: среди старого друга Кавгадыя, например, среди той ситуации, при которой Узбек всё-таки был бывшим зятем, всё-таки какое-то родство. Они, видимо, ещё психологически сходились в определённой степени с ханом Узбеком. То есть Юрий Данилович не шёл на заклание — у него были надежды. И судя по тому, что произошло в Орде, эти надежды, скорее всего, сработали. Почему? Потому что Юрий Данилович был внезапно убит через семь лет после смерти Михаила Ярославовича Тверского Дмитрием Михайловичем Тверским прям на глазах хана Узбека и других монголо-татарских сановников.

Д. Володихин

— Вот вы говорите, что через семь лет, я так понимаю, что это намёк на неприятное для Дмитрия Грозные Очи обстоятельства: уже нельзя говорить о состоянии аффекта, то есть человек пошёл на убийство обдумано, к сожалению.

Г. Елисеев

— Да, видимо, пошёл обдумано, хотя опять же и летописная традиция и историографическая традиция говорит именно о состоянии аффекта, о том, что Дмитрий Михайлович был достаточно ещё молодым человеком, что он был всегда вспыльчивым человеком. Но здесь всё-таки была несколько более ситуация сложная.

Д. Володихин

— Давайте сейчас покроем занавесом скорби эту сцену. Месть не является христианской добродетелью. Решение политических вопросов через насилие не является христианским способом политической деятельности. Мы не можем сказать ничего доброго о том, как скончался Михаил Ярославович. И мы ровно также не можем сказать ничего доброго, как скончался Юрий Данилович. Мы можем говорить об одном: о том, прежде всего, что Русь из этого состояния междукняжеских распрей, озлобленности выйдет — выйдет через объединение её в огромную, общерусскую православную державу. То есть эти времена нехороши и печальны, но воскреснет дух нормального, братского сосуществования на Руси через некоторое время. Всё это небезнадёжная эпоха, страшно чёрная, но небезнадёжная — надежда была.

Г. Елисеев

— Да, надежда была, безусловно. Я думаю, деятельность князя Юрия Даниловича была составной частью вот этого пути к надежде — той составной частью, которую очень успешно продолжил его брат. То, что делал Юрий Данилович, мостило пути к политике Ивана Даниловича Калиты, который был одним из наиболее успешных в четырнадцатом веке московских князей, который сумел и дать передышку Руси от монгольских нашествий, от прихода очередных ратей, и заложить основу для подъёма, для того взлёта могущества Руси, которое мы будем наблюдать в дальнейшем.

Д. Володихин

— То есть, иными словами, если я правильно вас понимаю, это судьба бурная, наполненная сражениями, опасностями, судьба противостояния с людьми, которые принадлежат к тому же народу, мало того, ещё и Рюриковичи, то есть дальние, но родственники. Она научила младшее поколение московского дома Рюриковичей вести дела иначе, более мирно, и в то же время с большею надеждою на то, что Русь избудет вот этот горький опыт и впоследствии жить будет совершенно иначе.

Г. Елисеев

— Я думаю , что Юрий Данилович вёл примерно такую же политику. Другое дело, что ему менее везло в рамках привходящих обстоятельств. То есть сама вот эта вот политическая и военная каша, которая без конца заваривалась в этот момент на территориях русских земель, заставляла его без конца участвовать, мешала ему проводить ту политику, которую удалось успешно проводить его младшему брату. Младшему брату просто больше повезло с точки зрения обстоятельств, тогда как брату старшему, Юрию Даниловичу, в этом плане повезло меньше. Но кто знает, как в дальнейшем шла бы его политика, если бы его судьба трагически не прервалась от предательского удара мечом.

Д. Володихин

— Итак, 1325 год — кончина Юрия Даниловича. И сейчас мне хотелось бы попросить буквально в двух словах, в течение минутки, поскольку время нашей передачи постепенно подходит к концу, завершить эту передачу оправданием Юрия Даниловича. То есть в самом начале вы заявили, что он — человек оклеветанный. И сейчас самое время сказать даже не только то, что он невиновен во многих грехах, которые ему инкриминировали современники и потомки, — стоит сказать хотя бы несколько слов о его позитивных чертах, как правителя.

Г. Елисеев

— Это был человек, безусловно, справедливый. Это человек , который думал о тех землях, которые он готов защищать. Это человек, как показал финал его жизни, который был готов в случае необходимости рискнуть и отдать жизнь за своих поданных. Это человек, который честно всегда отдавал долг всем, кто сражался за него, кто был готов стоять за него. История, при которой он мог легко бросить новгородцев на произвол судьбы в целом ряде эпизодов его царства, его правления, когда можно было просто не входить в конфликт ни с Ордой, ни с великим князем, показывает, что это был человек такой глубокой ответственности.

Д. Володихин

— Но он всё-таки приходил и помогал новгородцам.

Г. Елисеев

— Он приходил и помогал, он действовал так, что это зиждилось не на основании удовлетворения каких-то его личных амбиций, а потому что так требовал долг, требовала его ответственность как правителя, его ответственность перед теми людьми, которые ему доверились.

Д. Володихин

— Ну что ж, я рад, что мы заканчиваем разговор об этом человеке на светлой ноте, ведь у нас сегодня светлый день, и мы находимся на светлом радио. Я думаю, будет правильным, если эту передачу за меня и за Глеба Анатольевича закончит ансамбль «Древнерусский распев» — «Пасха красная». А до того мне хотелось бы поблагодарить нашего гостя за чрезвычайно информативную, на мой взгляд, беседу, поблагодарить вас, дорогие радиослушатели, за внимание и сказать вам: до свидания!

Г. Елисеев

— Всего доброго!

(Звучит песнопение «Пасха красная».)

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Современный русский историк Олег Куц»
• «Взятие Парижа в 1814 году»
• «Карл Густав Маннергейм»