Сейчас в эфире

Ваш браузер не поддерживает HTML5 audio

«Как сохранить мир в семье?» Анна Ромашко

У нас в гостях была жена священника, писатель, журналист, мама девятерых детей Анна Ромашко.

Наша гостья поделилась своим опытом, как в непростой период сохранить мир и покой в семье, как стать опорой для детей, перестать за них тревожиться и не потерять доверительные взаимоотношения, а также что ей помогает в борьбе с унынием в кризисных ситуациях.

Ведущая: Анна Леонтьева

А. Леонтьева

— Добрый светлый вечер. Сегодня с вами Анна Леонтьева. Мы, как всегда по понедельникам, говорим о семье. У нас в гостях Анна Ромашко, мама девятерых детей, попадья, писатель, журналист, блогер. Добрый вечер, матушка.

А. Ромашко

— Здравствуйте, Анна, приветствую всех дорогих неравнодушных, внимательных радиослушателей. Рада провести этот вечер с вами.

А. Леонтьева

— А я напомню, что матушка Анна Ромашко полюбилась нашей редакции и радиослушателям, поэтому мы беседуем уже четвертый раз. А в первой нашей беседе матушка была вместе с отцом Андреем Ромашко, клириком Казанской иконы Божией Матери в пригороде Новосибирска. И потом мы еще два раза встречались с матушкой, так сказать, в эфире и говорили об очень важных темах. Я просто напомню, если кто-то захочет послушать: о том, как родители должны защищать детей и о рождении особого ребенка. Девятый ребенок в семье Анны и отца Андрея Ромашко родился с синдромом Дауна — это солнечная Анна, Аннушка — очень много Аннушек у нас сегодня в программе. И мы говорили о том, как принять и как стать счастливым с особым ребенком. А сегодня хотелось бы тоже поговорить о продолжении истории с Анечкой и не только. Сегодня я хочу воспользоваться своим служебным положением и задать другие волнующие, действительно сильно волнующие меня вопросы, меня и моих близких, о семье. Но начнем, наверное, с Анечки. Матушка Анна, вот мы остановились на том, что Анечка была принята, но я знаю, что много еще этапов вы прошли, было лечение, вы ездили в Москву. Вот можете немного рассказать про Аннушку, солнечную Аннушку.

А. Ромашко

— Да, я поняла. Значит, волею Божией мы оказались на бесплатной реабилитации в клинике «Логомед Прогноз» — это такая столичная клиника, куда съезжаются пациенты с детками с особенностями развития, там в том числе РАС — спектр аутических отклонений, с синдромом Дауна, с ДЦП, — прямо со всей территории бывшего Союза и, конечно же, из наших российских просторов. И для меня это удивительный жизненный опыт. Я, в общем, мама таких обыкновенных ребятишек восьми, и до сего времени я не сталкивалась ни с родителями особых детей, ни с реабилитацией. И вот благодаря Ане я просто открываю для себя вот этот мир и каждый раз это невероятный опыт. Это, знаете, это первое мое открытие, да, что вот во всем, даже в самых неприятных ситуациях, казалось бы, есть совершенно ошеломляющие плюсы и приобретения. И это наша третья уже реабилитация. Ну и с самого начала было понятно, что Анечка довольно перспективный, так, говоря на шершавом языке специалистов, ребенок. Она откликается, усидчива и ей интересно, что немаловажно, то есть сам ребенок задействован в собственной реабилитации, он ее не игнорирует. Несмотря на то, что мы приехали, когда Анечке не было еще двух лет. И мы там встретились с неравнодушными, очень теплыми людьми. И я не могу не поблагодарить Наталью Москвитину — вы все знаете, ведущая телеканала «Спас».

А. Леонтьева

— Да, мы все знаем Наташу.

А. Ромашко

— И, в общем-то, ее фонд «Женщины за жизнь» выступил как раз таки спонсором Анечкиной реабилитации двухлетней. И тоже это было стечение обстоятельств. Короче говоря, с тех пор как у нас родилась Аня, мы с отцом Андреем и с детьми вообще все ходим под Богом, и это хождение нас очень удивляет, вот в хорошем смысле. Ну вот после третьей реабилитации можем что сказать? Что появились звукоподражание. Для родителей таких детишек, как наши, это очень вожделенное и желанное слово. Потому что это на самом деле сложно, вытащить из ребенка это самое звукоподражание.

А. Леонтьева

— А что такое, что значит звукоподражание?

А. Ромашко

— Это значит, что ребенок по заказу произносит те звуки, которые от него хотят услышать, и обычно с трудом это все происходит. Или детки уже попадают в запущенном достаточно, во взрослом, как говорят, речевые подростки, и тогда очень сложно ребенка именно вот речь организовать. Они могут там ходить со служебными какими-то словами, но, собственно, речь так уже и не возникнет. В общем, наша задача — вот следовать, как говорится, Божиему промыслу и делать то, что мы можем. А как выясняется, мы можем многое. Потому что у меня есть армия моих подписчиков, которые меня очень поддерживают во всем, что связано с Анечкой. И вот на этого ребенка находится все, что нужно, находятся средства. Вот есть такой блогер — Яночка Капаева, «Будни православной христианки» называется ее блог, она по собственному почину сбор устроила, например. И вот одна из реабилитацией промежуточных, которая могла бы не состояться, платная, там раз в три месяца они все-таки нужны, а не раз в полгода, вот она на нее собрала средства, понимаете. То есть я только подчиняюсь, я совершенно ведомый человек. Аня меня взяла за руку и просто ведет за собой, своим путем.

А. Леонтьева

— Прекрасное выражение какое. Я хотела еще вклиниться и добавить, что Аня настолько открытый ребенок, как вы говорите, перспективный, говоря шершавым языком специалистов, но ведь вокруг нее также армия братьев и сестер, которые, я видела вот ваш Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), как все носят на руках, как все радуются, как она всем радуется — это же вот все только усиленное, помноженное на восемь, на девять.

А. Ромашко

— В этом плюс и минус. Потому что, конечно, есть шанс очень большой избаловать и сделать пупом земли.

А. Леонтьева

— Ага...

А. Ромашко

— Потому что, как и всякий ребенок, она, конечно же, прекрасно соображает, что она уникальная личность вообще. И тут надо уже сейчас воспитывать, я это вижу очень отчетливо, что есть уже упущения в воспитании. Поэтому мы не забываем о том, что перед нами прежде всего человек, который нуждается вот именно в таком попечении. То есть аскетику уже с молодых когтей никто не отменял. Может быть, словосочетание выбрала не самое лучшее, но тем не менее. С детского возраста мы знаем, что ребенок не только в конфетках и поблажках нуждается, но и в определенных границах. Вот сейчас мы это устанавливаем уже, наши границы. Вот я хотела сказать, что есть еще папа, который очень нас поддерживает. Потому что я, уезжая, оставляю на него половину семьи с детьми, школами, там большим достаточно таким, ну вы понимаете, дом большой семьи — это, хоть даже и квартира пусть, но это сложно, все это хозяйство. И отец Андрей следит очень внимательно за нашими занятиями, он просит присылать ему видео. И потом, когда мы приезжаем, у нас главный реабилитолог — это он, папа.

А. Леонтьева

— Ничего себе.

А. Ромашко

— Когда он приходит домой, он не может ничего с собой сделать, он прямо становится перед ней сразу на коленки или на корточки садится, чтобы быть на ее уровне, или тащит ее на руки, вот прямо с порога. И так, как она говорит слово «па-па», она не говорит никакое другое слово, вот с таким придыханием. Вот то что «мама», выглядит так: «мама!»

А. Леонтьева

— Это командный тон, да?

А. Ромашко

— Я — «к ноге» вот, да, а папа у нас совершенно, совсем, да, другого ряда человек, особенный. У особенной Ани есть и особенный папа. Поэтому, конечно, я хотела вообще сказать, что перед моими глазами проходят семьи с особенными детками. Мамы-одиночки бывают. Бывают удивительные отцы, перед которыми я просто готова каждый раз снять шляпу, не вписывающиеся ни в какие стереотипы, да, отцов «особиков» — таких вот детишек проблемных. И всякий раз я поражаюсь, насколько на самом деле, если мужчина готов принять вот такого ребенка, насколько потрясающий ресурс он может в себе открыть. То есть то, как любят своих особых детей особые папы — вот нам, женщинам, до этого не дотянуться никогда, вот до этой всепроникающей любви в каждую щелочку. И насколько ребенок чувствует себя защищенным вот с таким настоящим папой. И просто за это особая моя благодарность и вера в человечество, что прекрасные отцы есть, их много, которые не бросают свою семью в тяжелую минуту.

А. Леонтьева

— Да, это очень хорошая информация.

А. Ромашко

— Да уж. Да, потому что бывают, конечно, и другие ситуации, но о них я просто не хочу говорить, мы будем говорить о хорошем.

А. Леонтьева

— Ну вот вы говорите про доверие к Богу, о том, что мы ходим под Богом, вы сказали. И я помню, что в предыдущих наших программах мы тоже много говорили о доверии к Богу, о значении мечты и надежды, да, и об их различии, что такое мечта, что такое надежда — если хотите к этому вернуться, послушайте предыдущие программы. А мне хотелось сказать, что сейчас вообще не только в мире, но и в каждой семье, я думаю, что вот это доверие к Богу не просто, как сказать, это не просто роскошь, это, в общем-то, сейчас средство нашего выживания. Для многих и многих из нас.

А. Леонтьева

— Я напомню нашим радиослушателям, что с нами матушка Анна Ромашко, мама девятерых детей, попадья, писатель, журналист, блогер, — чтобы уже не прерывать вашу мысль, я напоминаю об этом нашим радиослушателям. И я хотела привести тут одну из вас цитату: «Нельзя прекратить испытывать боль, но можно научиться принимать обезболивающие мысли. Самая главная из них — благодарность Богу за жизнь». Это вот я просто на самом деле, это не вопрос, я просто привела вашу цитату. И хочу продолжить вот чем. Ходить под Богом. Помните, мы говорили о том, как защищать наших детей. Вот в нашей ситуации что родители могут, должны? Мы говорили в прошлой программе о очень важной теме — защите наших детей. Вот в настоящей ситуации, такой сложной и такой неоднозначной, когда мы получаем отовсюду очень много противоречивой информации и так далее, вот как должны, как могут родители защищать своих детей? Вот какие-то ваши простые мысли, если можно, на эту тему.

А. Ромашко

— По какой-то опять же, наверное, свыше благоустроенной причине у нас некоторые социальные сети отвалились, да. Поэтому я бы, например, предпочла, чтобы моих детей не было программы VPN, которая позволяет все-таки заходить в Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), в Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации). Я бы ограничила смотрение Ютуба также. Потому что мне не нравится тот информационный поток, который оттуда можно приобрести. Ну то есть на самом деле просто те люди, которые контролируют информацию в данной ситуации, дозируют ее для себя и контролируют ее для детей, они несомненно правы. И, конечно, дома бы я не муссировала политические темы с детьми. Либо только опять же дозированно, отвечая на вопросы. Потому что любая внутрисемейная пропаганда, вот как бы преувеличенная, я называю пропагандой преувеличенные сведения с изрядной долей нажима там или чего-то, только нездоровый интерес породит. Поэтому мы как-то ограничились просто рамками вот сейчас существующей ситуации извне. Ну, например, в школе проводилась какая-то акция, связанная с нынешней, да, военной операцией — мы туда пошли, то есть то, что проводится, причем это проводилось родителями. То есть как-то мы принимаем участие в Бессмертном полку, вот у нас была чудесная Свеча памяти — вот какие-то вещи, которые мы делали всегда, мы продолжаем делать сейчас, то есть ничего нового мы не предпринимаем. И детям нужна вот эта стабильность. И мне кажется, каждая семья внутри себя имеет свой уклад. И не время сейчас изменять этому укладу, наоборот за него держаться, продолжать жить так, как мы жили всегда. Единственное, в чем у нас произошли изменения — мы стали по-другому молиться. Мы прибавили к правилу вечернему вот то, что Святейший нам Патриарх благословил...

А. Леонтьева

— А что вы прибавили, матушка? Я прошу прощения, что перебиваю.

А. Ромашко

— Ну у нас есть молитва, которую мы читаем за вечерним правилом, о благополучии наших народов. И все что нужно детям услышать, они слышат в этих словах. Они жизнеутверждающие, они, как вам сказать, вообще любая молитва, она каким-то чудесным совершенно, Божественным образом напитывает душу, избавляет ее от ненужных вопросов, и лучшее оружие против тревоги это.

А. Леонтьева

— Которой много сейчас и очень много.

А. Ромашко

— Да, это молитва. И, конечно, не мне об этом говорить, это люди опытным путем, я думаю, каждый на своем месте приобретает это знание довольно быстро. Ну вот, понимаете, у меня супруг очень давно занимается патриотической работой — он инструктор детско-юношеского туризма, и был молодежный лидер у нас епархиальный. Потом подростковый клуб «Ковчег» у него, у которого есть несколько секций — там детская, подростковая, юношеская — это молодежная уже. И в рамках вот этой своей молодежной работы, он занимался всегда просветительской деятельностью исторической, там в том числе историческая реконструкция, проведение викторин и так далее. То есть чтобы дети как бы получали проверенную, нужную, вот ту информацию, которую предлагает нам наша история российская, а не какие-то случайные, странные там в интернете порталы. Они, конечно, все неслучайные. Ну, в общем, мы, короче говоря, всегда мы занимаем активную позицию, не такую пассивную, что вот, нам что-то сделали, мы там от чего-то пострадали — вот таких вот слов мы никогда не употребляем в семье. Мы только понимаем, что все, что с нами происходит, это в руках Божиих. И детям стараемся это передать: что что бы ни происходило с нами извне, вот есть у нас какая-то реальность такая или иная — все равно за этим стоит Господь, и Он знает, куда мы идем. Нам надо доверять, с одной стороны, а с другой — быть бдительными, чтобы ни в какие сети не попасть.

А. Леонтьева

— Ну я, кстати, вот к вашим словам о том, что дома лучше не говорить так много о политике. Ну во-первых, у меня следующий вопрос. Если какие-то из членов — вот мы не берем вашу семью, я просто спрашиваю вашего совета. Если какие-то из членов семьи не разделяют, то есть у них другая точка зрения, как бы у вас одна, а у них другая, как в этом случае поступать? Просто вообще не говорить о политике и не говорить о том, что происходит?

А. Ромашко

— Ну вы знаете, это всегда очень сложно сделать. То есть вот это как, опять же вот нельзя остановить боль, да. Мы можем выслушать. Мы можем выслушать, ну посочувствовать — это какое-то грубое в этой ситуации, очень уплощенное слово. Мы должны, сочувствуя — этот человек же страдает, ему же больно, когда он начинает это выплескивать эту информацию, то есть скорее всего это именно должно переболеть. Поэтому общаться, я считаю, нужно. Но все-таки, может быть, на берегу договориться о том, что мы семья, и у нас свой единый фронт. Вот у нас есть свой личный фронт — это наша семейная вот лодка, которая утонуть не должна из-за того, что произойдет какой-то бунт, раскол там, вот чтобы наша лодка не дала течь. Поэтому как, чем болеет человек, он в семье всегда должен иметь возможность высказаться, и иметь возможность хотя бы быть услышанным, да. Если его не поддержат, но хотя бы чтобы его выслушали. Доверие, оно очень дорого. И бывают ситуации, когда люди действительно не просто как бы страдают абстрактно, да, а есть какие-то реальные ситуации — вот, например, часть семьи может жить в другом государстве, которое сейчас у нас находится в сложной ситуации.

А. Леонтьева

— Да.

А. Ромашко

— И тут только обнять, что называется, поддержать и помочь — то есть переключать себя из теории в практику, находить возможности помощи. Потому что ведь у нас первое желание — осудить, да, то есть это легче всего на самом деле сделать. Произвести суд вместо того, что найти возможности как-то чем-то пожертвовать ради вот проблем других людей. И вот у меня есть моя очень хорошая подруга, которая занимается, просто она всю семью переориентировала. То есть у них были локальные войны, и вместо того, чтобы воевать, они все занялись собиранием гуманитарной помощи. Понимаете, это действительно то, что нужно. Очень многие люди нуждаются. Почему бы себя не целенаправить в какое-то русло. И потом я вот тоже поняла, что человека нужно переключить. Вот когда начинаются вот такие разговоры острые — так, давайте переключаться на дела, чем мы можем помочь? Вот, туда не ходят переводы — начинается вот вся вот эта вот, знаете, тема тяжелая. А потом выясняется, что все-таки можно помочь, что можно с кем-то что-то передать, как-то организовать. Там вплоть до того, что начинают, оказывается, такие вот точечные какие-то поддерживающие меры там каким-то животным, кошкам. То есть каждый человек, оказывается, может что-то сделать. И когда у нас это получается, это очень большая самому себе в первую очередь поддержка: что я не просто расплескиваю вот этот гнев, свое там какое-то несогласие или что-то, а я реальными делами занимаюсь. Ну это, конечно, целое искусство, так-то говоря. Как это, блаженны миротворцы, да, поэтому сынами Божиими нарекутся — то есть ни больше ни меньше. Вот ради этого стоит потрудиться. Ну это этапы, как-то к этому приходим мы, да, все равно рано или поздно, я думаю, потому что ситуация туда выруливает. Но как к этому прийти — это надо именно проболеть там, проплакать. Вот меня, например, две недели просто, не переставая, тошнило, вот физически, мне до такой степени тяжело и плохо. Хотя, когда я пыталась допустить до себя мысль о целесообразности тех или иных страданий — то есть, понимаете, попытки объяснить себе страдания, ведь они никогда не приводят ни к какому результату. Вот это извечный вопрос, чем виноваты...

А. Леонтьева

— Да, это извечный вопрос.

А. Ромашко

— Ничего нового мы не привносим в эту ситуацию своими переживаниями. Это всегда. И люди, которые не согласны с Богом, ну так будем говорить — там вера в душе и все такое, всегда задают этот вопрос: почему гибнут там дети от рака? Вот чем они провинились? Ну а чем отличается эта ситуация сейчас? Это та же самая война, только как бы которую ведут медики с детскими вот такими тяжелейшими болезнями. И очень многие люди находят в себе силы помочь. Не бросаться вот такими обвинениями в сторону Господа, да, а что-то сделать.

А. Леонтьева

— Ну а вот такой уход от... как бы вовлечение, да, не очень я правильно сказала по-русски: уход — это вовлечение. Такая невовлекаемость эмоционально глубоко в ситуацию — вот часто задают этот вопрос: не вызывает ли чувство вины? Вот как бы ты берешь чашечку утреннего кофе, и семья с тобой, и ты как бы равнодушен получаешься к каким-то вещам, которые творятся вне твоего семейного мирка. Как вот на это ответить?

А. Ромашко

— Да, вы знаете, самое главное, что всегда собеседник будет именно на эмоции, конечно же, раскручивать. Потому что ваше кажущееся вот это спокойствие никого не устроит. И все равно любые разговоры, они вынуждают быть искренним, да, и невозможно промолчать в некоторых ситуациях. Но все равно какую-то позицию надо вырабатывать, такую или иную. У каждого человека она своя, и каждый имеет право на нее, я считаю. Но это можно всегда очертить просто, что это мое личное дело, это моя душа, это мои чувства. И у меня сейчас нет потребности, скажем, этим делиться. Или есть у меня такая потребность, я могу высказаться вот так и вот так, почему. Но вот знаете, у нас был такой старейший клирик, Царствие Небесное — это первая жертва ковида была, протоиерей Василий Мезенцев. И он всегда учил своих духовных чад, что вы противостойте злу, если вы можете. А если не можете, вы молчите, лучше молчите. Ничего не говорите. Лучше уж пейте этот свой утренний кофе. Лучше, чем, как говорится, сотрясать воздух и просто портить его. Поэтому нужно выработать собственную доминанту.

А. Леонтьева

— Это да, это как вариант ответа. Я напомню, что сегодня с вами Анна Леонтьева. Мы говорим о семье с Анной Ромашко, мамой девятерых детей, попадьей, писателем, журналистом, блогером. Не уходите от нас, мы вернемся ровно через минуту.

А. Леонтьева

— Сегодня с вами Анна Леонтьева. У нас в гостях матушка Анна Ромашко, мама девятерых детей, в том числе девятой — солнечной Анечки. Попадья, писатель, журналист, блогер. Матушка Анна, ну я вам должна сказать, что, наверное, самое главное, чего я сейчас ожидаю от наших бесед о семье на радио ВЕРА, это, наверное, сохранения мира в семье в это непростое время, какое-то утешение и утишение, в том числе и для меня лично. И я хотела вас спросить. Вот я недавно слышала беседу, одна молодая девушка сказала (ну за ней ухаживает там, соответственно, молодой человек), она сказала: в это время я не собираюсь заводить детей. И мне стало как-то немножко тревожно. Вот как можно ответить молодому человеку, как вы думаете, если вот эта как бы жизнь поставлена на паузу: нельзя жениться, нельзя рожать детей, хотя мы знаем, что это происходит все равно. Но вот как сказать молодой девушке, что...

А. Ромашко

— Мне кажется, это, если коротко, это малодушие. Потому что нельзя никогда отвергать жизнь. То есть перестраховаться, сказать: на всякий случай лучше пусть я побуду одна — ну это такая форма эгоизма, если коротко. Вот я просто об этом вот прицельно разговаривала с очень уважаемой мной матушкой благочинной Николо-Угринского монастыря — это духовное чадо матушки Сепфоры. И она, этот вопрос именно я ей задавала, потому что есть такая часть нашего даже духовенства, которая говорит: сейчас такие тяжелые времена, зачем же заводить детей. Монашествующего духовенства больше всего. И меня так это удивило, и я с ней об этом поговорила. Она говорит, совершенно эта мысль в корне неправильна. Потому что как бы душу свою сохранивши, вы ее можете потерять. И можно в этом зайти очень далеко, вот в этом сохранении себя от бед, тревог и так далее. Вот это в Евангелии совершенно четко сказано, что до последних времен люди будут жениться, выходить замуж, и жизнь будет продолжаться, и нет там никаких оценочных суждений, плохо это или хорошо. Как этот процесс этот можно остановить? Знаете, вот у нас есть такая писательница замечательная, Юлия Вознесенская, Царствие Небесное.

А. Леонтьева

— Да, мы ее с радостью читали с детьми, такое православное фэнтези.

А. Ромашко

— Конечно. Да, такая простодушная проза, которая тем не менее очень глубокая. И вот у нее, так как она тоже такой духовный человек, и подвизалась в монастыре одно время, у нее есть вот эта мысль, да, о том, что на фоне всеобщего апокалипсиса люди влюбляются и это ведет их к Богу. Это один из путей к Богу, так же, как и монашество.

А. Леонтьева

— Потрясающе, да, вот, кстати, действительно, я сейчас вспоминаю ее произведения, как мы с удовольствием читали их с детьми, и здорово, что вы про нее вспомнили. Мне кажется, что родители, дети у которых еще не очень большие, не такие как у меня, они могут почитать Юлия Вознесенскую. Потому что очень простодушная какая-то проза такая, прекрасная, что ты погружаешься вот в этот иной мир и выныриваешь каким-то другим человеком, хотя все очень по-детски. Да, матушка, я вас прервала.

А. Ромашко

— Вы знаете, а ведь за этим стоит вообще невероятно тяжелая работа, которую Юлия Николаевна вела вот в своей жизни, не связанная с писательством. Я, к сожалению, сейчас не вспомню, как называется этот портал, который помогал людям выходить из тяжелых ситуаций. В частности, это были волонтеры, которые отговаривали от суицида, которые разговаривали с терминальными больными, например. И среди них, вот среди этих волонтеров, была Юлия Николаевна Вознесенская, автор вот этой простодушной чудесной прозы. И так, как она умела это делать, не умел делать никто.

А. Леонтьева

— Потрясающе. Не знала такой подробности ее биографии.

А. Ромашко

— Сейчас я, к сожалению, не могу вспомнить имя человека — это у нас знаменитый такой правовед, юрист православный, который, собственно, организовал этот портал. И он очень много с ней сотрудничал, и был большим почитателем талантов Юлии Николаевны, вот, и в частности, вот этой ее жизненной силы и человеколюбия. Хотя она сама скончалась от рака. Так что все такое простодушное, доброе и прекрасное достигается большими, тяжелыми трудами и подвигами, скажем так.

А. Леонтьева

— У меня, матушка, такое соображение и вопрос. Во-первых, очень многие люди в жизни пережили какие-то личные катастрофы, и можно сказать, даже личные какие-то войны. Я в 2014 году пережила подобную катастрофу — не стало моего любимого мужа, который погиб в аварии, и старший сын потерял руку. Это был такой удар для меня, что я не сразу смогла встать. И при этом ну как, привычка проявлять героизм, да, у нас есть какое-то вот такое в национальном характере что ли или, может быть, такое какое-то неправильное направление — о том что, когда с тобой что-то случилось, ты должен непременно проявлять какой-то героизм. Но проявлять героизм не получалось. И в то же время через какое-то время пришло понимание, что я крайний человек в нашей семье, и что если крайний человек не будет опорой, то посыплется вся семья. А сейчас я смотрю вот на множество молодых людей, которые раздерганы множеством противоречивой, как я уже говорила, информации из разных источников — ну от этого действительно можно сойти с ума и более крепким и мудрым людям. Но при этом, видимо, быть стабилизатором, как говорил наш доктор Рыжов, стабилизатором пространства все-таки необходимо. Вот как родителям в этой ситуации стать опорой, стабилизатором вот семейного пространства, как оставаться спокойными и сильными?

А. Ромашко

— Ответ на этот вопрос озвучил Святейший Патриарх Кирилл. Он советует причащаться каждое воскресенье и ежедневно читать канон молебный ко Пресвятой Богородице. И на первый взгляд может показаться, что эти рекомендации вроде как сухие и к жизни не привязаны. Но если еще немножко порассуждать, то окажется, что в критической ситуации мы, собственно, ничего больше сделать и не можем для того, чтобы самих себя укрепить. Потому что кроме как на Бога опираться не на кого. И что мы должны делать? Мы должны оставаться спокойными, взвешенными, должны оставаться надежными в глазах наших детей, не раздваиваться, не терять свою обыкновенность, идентичность. Что нужно для ребенка, чтобы он не впадал в панику? Чтобы родители были такими, какими они для него привычны. Потому что если вдруг человек хватает себя, своего ребенка и бежит куда-то в панике, да, то, естественно, это передастся самым незащищенным членам семьи. Поэтому кажущиеся духовные высоты, они на самом деле очень привязаны к жизни. Хотя, разумеется, рассуждая на эти темы, я себя чувствую крайне неуютно, потому что я не духовный наставник, у меня царство кастрюль. Ну и отчасти я всего лишь понимаю, что простое семейное счастье — это, ну скажем так, непростая вещь. В нашей семье была такая история. У моей близкой родственницы умер папа, и она осталась старшей сестрой при двух братиках, и безутешная мама. И она вот в разговоре поделилась со мной, что помогло им выжить. Помогло то, что они сохранили семейный уклад. Они держались за него зубами буквально, продолжая делать то, что они делают всегда, жить так, как если бы с ними был их папа. Они старались друг друга беречь. Сама вот мать этого семейства, покойная уже, говорила, что я не плакала перед детьми. Я представляю себе, что это означает для... когда ты теряешь любимого человека, просто элементарно не плакать — то есть это такая работа, ежедневная и ежеминутная, необходимая. Испытываю ли я тревогу за будущее детей...

А. Леонтьева

— На самом деле вот очень хорошо, что вы сказали про семейный уклад. Это очень важная мысль, вот этот внешний весь — ну внешний, это такое слово неправильное, — сохранять жизнь семьи так, как она была. Это, правда, очень хороший совет для тех, кто потерял, потому что сейчас таких людей довольно много. И я еще хочу сказать, что я, когда вам задавала этот вопрос, я не имела в виду какую-то вот духовную, ну чтобы вы вот очень высоко брали планку. Я имела в виду именно вот что-то такое вот семейное, да, то есть как брать силы для того, чтобы быть спокойным. И я вам сейчас расскажу, значит, в начале всей военной операции, всей этой истории, моя дочь, которая долго лечилась от депрессии и очень успешно и, слава Богу, она сейчас в довольно стабильном состоянии, но тут она словила паническую атаку. И я прямо почувствовала. Я была в другом городе, и я позвонила ей и включила — сейчас я вам покажу свой терапевтический голос. Я сказала... Ну ладно, я не буду показывать. Просто я, как говорится, включила терапевта, и собрала так все свои силы, и поговорила с ней просто спокойным голосом. И она сказала: мам, какое счастье, что просто ты мне позвонила, потому что вот все рассосалось. Конечно, после этого я пошла немедленно — я сейчас нахожусь на озере, — вот пошла на набережную смотреть на воду, звонить подруге-психологу, чтобы с ней поговорить и восполнить тот запас спокойствия, который я передала. Вот, собственно, об этой опоре и шла речь.

А. Леонтьева

— Я напомню радиослушателям, что с нами матушка Анна Ромашко, мама девятерых детей, попадья, писатель, журналист, блогер. Матушка Анна, вот скажите, а вот в вашей семье все-таки детей очень много. Ну как, ну даже вот в семьях, где не так много детей, родители часто испытывают тревогу за будущее своих чад. Вот девять человек. Испытываете ли вы что-то подобное? И как вы с этим себя ведете? Как вы с этим боретесь?

А. Ромашко

— Подруга, наш семейный доктор, невролог высшей квалификационной категории, закаленный человек — у нее один ребенок, у меня девять, она знает нас уже очень давно, наверное, 24 года, мы известны ей во всех подробностях нашей жизни, потому что она лечит наших ребятишек. И однажды в разговоре со мной она поделилась своими мыслями на мой счет. Она говорит: знаешь, Анна, я представляю себе, как ты встаешь утром, как ты начинаешь готовить завтрак. Ты не испытываешь паники, когда ты готовишь завтрак? Вы знаете, она до такой степени прочувствовала мое состояние. Да, действительно, это со мной происходит. Потому что среди моих детей обязательно находится недовольный моей стряпней человек. И я немножко пребываю, да, в таком как бы стрессе, что как же так сделать, чтобы все были довольны, чтобы всех ублаготворить. Ну иногда просто вопрос, а что же приготовить, он вызывает панику. Ну в силу многих причин. Иногда там безденежья — ну не такого критического, что не из чего приготовить, а просто что-то сделать такое особенное, вкусное, чтобы всех порадовать, при небольших ресурсах и определенной уже усталости кулинарной, да. Поэтому вот вы спрашиваете, как сохранять себя спокойным. Вот у меня очень много таких вот маленьких препятствий, да, на пути — то есть то, что помогает мне находиться, что называется, в моменте, то есть здесь и сейчас. То есть не осматривать этот свой большой пирог свысока, с высоты, думая ежемоментно о каждом из ребятишек и переживая о них. Да, у меня есть постоянные дела, вот между делом, из которых эта жизнь и состоит. Ну а как охватить всех ребятишек сразу? Просто сказать: Господи, благослови моих детей. Всё. И я оказываюсь высоко, я парю и мне не страшно. Вот еще такая мысль по поводу опоры для детей. Дети потихонечку вырастают. Вот у нас девять, как вы справедливо заметили, и часть из них уже взрослые люди. Вот у нас есть уже опыт выпархивания ребятишек, птенцов из гнезда, уже трое таких выпорхнуло. И, например, вот старшая дочь — взрослый, сформировавшийся человек, со своими убеждениями, взглядами, спокойным, трезвым отношением к жизни, православным. И очень многие вещи она иногда транслирует детям, так же, наравне со мной. То есть мои отношения с ней не подразумевают там подружки, все равно свои проблемы на ребенка я вешать не стану. Но она мне всегда союзник, помощник и такой единомышленник, то есть такой уже плод воспитания зрелый. И это происходит в семьях, что, к счастью, подростковый период, он не навсегда, он периодически избывается — то есть ребенок вырос, потом следующий ребенок вырос. И этот тоже жизненный опыт очень помогает сохранить себя в таком крепком, здоровом психологически состоянии. Я вам хочу сказать, что, конечно, рутина поглощает значительно больше, чем какие-то глобальные проблемы. Вот с таким количеством детей рутинные вопросы выходят на передний план, и это отчасти вообще спасительно, да, чтобы не думать о вышних и не ломать себе голову глобально, как жить. Нужно просто сготовить завтрак, подойти к обеду и закончить это свое мероприятие ужином, сохранить порядок — ну и есть такие микропланы, макропланы. Вот передо мной вот эта вот дорога лежит: вот как перейти из весны в лето, из лета в осень, из осени в зиму. И как переходить изо дня в день, имея разновозрастных школьников, то есть просто как бороться с унынием. Святые отцы говорили: хирургия — то бишь... трудиться, понимаете, ручками что-то делать. И вот, собственно, это очень мне помогает — то, что у меня много забот. и я за них, за каждую из этих забот, и за все вместе я Господу благодарна.

А. Леонтьева

— Матушка, я вас слушаю, и я хочу сказать, что на самом деле я сказала про девять детей, да, и тревогу за них. А ведь именно мамы, у которых много детей, просто вынуждены доверять в какой-то момент своих детей Богу, потому что такой количество людей просто физически не охватишь такой всеобъемлющей материнской заботой. И действительно кому-то, уже кто-то отделяется, и тогда только вот помолиться за них и остается — что сделал, то сделал.

А. Ромашко

— Сложно, честно скажу. Потому что у меня одно время было, что я три минуты могла воспринимать информацию, потом вырубалась и отключалась. Но, к счастью, нас двое. У нас есть еще папа, у которого уши устроены значительно лучше, чем у меня, и они слушают бесконечно. И этот ресурс тоже у нас задействован. Но мне кажется, что всегда в семьях всегда есть какое-то разделение между родителями, да, вот друг другу перекладывают из рук в руки работу — один такую, другой другую выполняет. Поэтому, конечно, нас двое. И потом же, вы знаете, старшие дети, они тоже становятся взрослыми. Они становятся более-менее гармоничными личностями. Например, переходят вот этот рубикон становления себя, и даже самые сложные подростки постепенно вырастают. Поэтому этот процесс, он, то есть мы, да, люди постепенно меняются, и дети перестают быть детьми. И это плохо и хорошо, да, для нас, родителей. То есть мы на самом деле не всегда оказываемся прямо-таки готовы к этому, что твой ребенок в тебе перестает нуждаться вот так же, как раньше, его надо отпустить. Поэтому теперь нас больше. Вот у меня есть, например, старшая дочь — совершенно зрелый, спокойный, такой православный человек. И я, конечно, никогда не забываю, что мы с ней не подружки, и я не должна на нее вешать свои проблемы. Но тем не менее рядом со мной взрослый человек. Еще один взрослый. Поэтому ну вот единственно, что еще хочу сказать, что не воевать с подростками, сохранить дружбу — это такой мой главный опыт. То есть насколько, вот если вы совсем прямо противоположны у вас точки зрения, все равно дружить. Не обижаться на подростков. Мы же, родители, обижаемся иногда. И понятно, что у человека очень много эмоций, он не может с ними сладить, справиться. Но мы-то уже выросли, у нас это должно быть уже поменьше. И в какой-то момент промолчать — достаточно для того, чтобы не вспыхнул вот этот раздор, и чтобы вот еще несформированный человек не страдал. То есть у родителей должна все равно быть цель большая: воспитание ребенка, чтобы он сформировался, дать ему эту возможность. Не раздрызгивать, не спорить, не доказывать свое — иногда это бесполезно. А вот все равно сохранять всеми путями это тепло, любовь, оставаться мамой и папой. Вот так.

А. Леонтьева

— Вы знаете, я тут очень-очень вас поддержу. И если я сама на самом деле вот с болью вспоминаю какие-то моменты, да, подростков, когда вот они ну такое вытворяли, чтобы уже прямо вот хотелось их приструнить. И если нас слушают какие-то родители подростков, то это как раз очень такая отдельная и очень большая тема о том, что сохранять вот эти дружеские, любовные, спокойные отношения с подростками — это вообще высший пилотаж родительства, но за это воздастся. И так же, если вы будете следовать своим эмоциям, то ну ребенку в любом случае будет что рассказать психотерапевту, как мы знаем, да. Но тут — да, все равно вот я, например, пожинаю какие-то плоды своих ошибок, очень на самом деле, написала даже книгу об этом. «Я верю, что тебе больно» называется эта книга, о всяких депрессиях подростков. И вот прямо призываю очень прислушиваться и, может быть, даже обращаться к психологу в каких-то случаях. Так неожиданно повернула тема на подростков. Но для меня эта тема тоже очень важная, ко мне очень много обращаются на эту тему. А очень многие вещи можно было предотвратить.

А. Ромашко

— Это одна из самых болезненных сейчас тем. Я хочу сказать еще, что искать точки соприкосновения, а не точки какого-то там разрыва. И иногда, может быть, проводить время за кажущимися бессмысленными занятиями. Там разжигание костра и жарка шашлыков значительно лучше, чем политический спор, в любом случае. Совместный труд. У нас общая цель — мы, вот у нас дом, который мы должны вести. И дети вырастают и начинают это понимать, что они тоже здесь соработники, не просто квартиранты, скажем так. Ну и, конечно, самое главное, самый высший пилотаж для меня — это у нас миссия-то какая семейная: не вырастить хорошего айтишника, или хорошего специалиста по языкам, или хорошего медика, или даже хорошего семьянина — это не самая главная цель. А цель — чтобы человек вот не потерял веру, которую мы ему хотим передать, да, а чтобы он остался с приобретением, чтобы Бога он приобрел. И вот за этой целью, собственно, мы все и идем всю нашу жизнь.

А. Леонтьева

— Да, матушка Анна, я очень благодарю вас за эту беседу. Напомню, что с вами Анна Леонтьева. И у нас в гостях была Анна Ромашко, мама девятерых детей, и в том числе солнечной девочки Анюты. Попадья, писатель, журналист, блогер. Мы говорили о том, как в это непростое время сохранить мир и, по возможности, покой в семье. Спасибо огромное.

А. Ромашко

— Благодарю за внимание.

А. Леонтьева

— Всего доброго, матушка.

Все выпуски программы Светлый вечер

tolpekina