Поделиться
В девятнадцатом веке газеты Енисейской губернии, границы которой сегодня практически повторяет Красноярский край, как правило, печатали последние новости из далёкой столицы, острые рецензии на театральные постановки и литературные новинки, сведения о погоде и объявления. А еще каждый год на страницах местной прессы известный купец Иван Герасимович Гадалов публиковал свои отчёты о том, сколько он заработал и чем приумножил свои капиталы.
Хотя декларация о доходах в то время совершенно не вменялась предпринимателям в обязанность, Иван Герасимович считал своим долгом показать, что дела он ведёт честно, никого не обманывает, на чужом несчастье не наживается. Впрочем, читатели газет это и так прекрасно знали. В Красноярске, Томске, Енисейске и других окрестных городах был повод поговорить о Гадаловском милосердии.
Иван Герасимович - выходец из бедного крестьянства. Его отец был крепостным. Получив волю, Гадаловы приписались к купечеству. А вскоре отец Ивана прослышал о том, что на берегах Енисея открыто золотое месторождение. Недолго думая, он вручил тринадцатилетнему Ване холщёвую котомку с провизией, кое-каким мелким товаром на случай нехватки денег, и… отправил мальчика в Сибирь.
Но золотопромышленником Иван Гадалов не стал. Вместо этого он открыл в Енисейске и Канске пятнадцать бакалейных и мануфактурных магазинов, и уже вскоре был известен как один из самых успешных сибирских купцов. К двадцати пяти годам молодого предпринимателя заметили местные власти. В городе Канске Иван Гадалов был избран на должность словесного судьи – так раньше именовались представители закона, разбирающие торговые и финансовые тяжбы.
Публичная должность дала Ивану Герасимовичу возможность увидеть, как много людей вокруг нуждается в помощи. И он решил не копить официальные прошения в ящике своего письменного стола, а действовать, используя для этого собственные возможности и материальные ресурсы.
Как раз в это время под угрозой остановки оказалось строительство мужской гимназии в Красноярске: у земства не хватало средств. Гадалов внёс недостающую сумму – пятьдесят тысяч рублей, и взял на себя обязательства по дальнейшему содержанию учебного заведения. Ровно двадцать лет Иван Герасимович был попечителем Красноярской мужской гимназии, ежегодно выделяя на её нужды по тысяче рублей.
Иван Герасимович проявлял по-настоящему отеческую заботу к сиротам. Он был попечителем Канского приюта для детей осуждённых, который содержал на собственные деньги. Много жертвовал он и приютам в других городах Сибири. А когда в Красноярске из-за нехватки строительных материалов вдруг приостановилось строительство земского сиротского приюта, Гадалов незамедлительно купил и отправил на стройку полторы тысячи пудов извести.
В январе тысяча восемьсот девяносто шестого года в газете «Енисейск» появилась скромная заметка о том, что купец Иван Герасимович Гадалов в день коронации Их Императорских Величеств Николая Второго и Александры Фёдоровны, пожертвовал пятнадцать тысяч рублей Томскому приюту для слепых, и столько же – на прочие нужды города.
Но далеко не все дела милосердия Ивана Герасимовича попадали в прессу. Да и сам Гадалов вряд ли желал, чтобы его благотворительность становилась достоянием общественности. Он просто помогал всюду, где только мог: заботился о раненых солдатах, возвращавшихся с Русско-Японской войны – специально для этого он содержал духовой оркестр, игравший по выходным в Томском городском саду, а все доходы с этих концертов направлял на помощь больницам, военным госпиталям и семьям погибших и раненых солдат.
Иван Герасимович много и щедро помогал Церкви. На его полном попечительстве находились домовые храмы Канской мужской гимназии и Томского университета. Когда в Томске началось строительство Троицкого собора, Иван Гадалов вошёл в состав строительного комитета и оказывал финансовую помощь на всех этапах грандиозной стройки. Но особенным вниманием купца пользовался Спасский собор в Канске – там покоился отец Ивана Герасимовича. За неустанную заботу о нуждах собора Иван Гадалов был удостоен письменной благодарности Святейшего Синода.
Конечно, добрые дела Иван Герасимович совершал совсем не ради почестей. И хотя его благотворительная деятельность была отмечена самыми почётными наградами Российской Империи: орденами Святого Станислава, Святой Анны и Святого Владимира, он до конца жизни считал, что помощь ближнему – не заслуга, а долг каждого человека.
Не унывай, на вопросы отвечай
Поделиться
Пандемия коронавируса 2020 года принесла человечеству немало страданий. Но приметой этого тревожного времени стали не только статистические сводки заражений, но и рассказы о доброте, взаимовыручке и поддержке. Так, французский комический актёр Ноам Картозо во время карантина организовал весёлую викторину для своих пожилых соседей. Утешительное развлечение ежедневно транслировались в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).
В дни самоизоляции парижане установили традицию каждый вечер в восемь часов выходить на балконы, чтобы поаплодировать врачам, борющимся с коронавирусом. Не стали исключением и жители маленькой улочки Сен-Бернар, где проживает Наом Картозо. Участвуя в акции солидарности с медиками, актёр заметил, что его пожилые соседи день ото дня становятся всё грустнее. Молодой человек попытался ободрить приунывших — он включал музыку и приглашал всех потанцевать. Инициативу вежливо отклонили.
Комик не отступился от своей идеи поддержать людей. Он объявил конкурс на звание самого сообразительного во дворе, и на этот раз соседи откликнулись. Ноам задавал непростые вопросы, кто отвечал первым — получал баллы. Набравшим наибольшее количество очков доставались призы — туалетная бумага, которая на какое-то время попала в разряд дефицита, и вермишель как символ запасливости. С каждым днём участников викторины становилось всё больше. Форму конкурса пришлось менять по ходу — из индивидуального соревнование стало коллективным. Команды двух домов, стоящих друг напротив друга, увлечённо отвечали на вопросы Ноама Картозо.
Опыт показался соседям настолько увлекательным, что они решили им поделиться. Эрудиты создали блог в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), где ежедневно выкладывали видеозапись своей интеллектуальной игры. Страница моментально собрала десятки тысяч подписчиков. Признаюсь, что я тоже подписалась. Мой французский не позволял в полной мере оценить искромётные шутки и оригинальные ответы участников викторины. Но то, что весёлая затея Ноама Картозо сплотила соседей и помогла прогнать уныние, понятно было и без слов.
Все выпуски программы Живут такие люди
Тишина. Наталия Лангаммер
Поделиться
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
Поделиться
Фото: PxHere
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
