У нас в гостях были супруги, родители 4 детей Николай Бреев, директор издательства «Никея» и Дарья Бреева, врач невролог-остеопат.
Оба наших гостя выросли в семьях священников, и мы говорили о том, как это повлияло на них и на то, как они теперь строят собственную семью и что для наших гостей значит семейное счастье, основанное на православной вере.
Ведущие: Константин Мацан, Анна Леонтьева
А.Леонтьева:
— Добрый светлый вечер!
Сегодня с вами в студии Анна Леонтьева...
К.Мацан:
— и Константин Мацан. Добрый светлый вечер!
А.Леонтьева:
— Сегодня мы, как всегда, говорим о семье. У нас в гостях Дарья и Николай Бреевы. Николай — директор издательства «Никея», Дарья — врач-невролог-остеопат, и, что, как обычно, для нас очень значимо — они родители четырёх детей.
Вы знаете, дорогие, вы не просто родители четырёх детей... я вот просто не удержусь и сразу пойду вабанк — вы ещё и дети двух священников.
Поэтому, разговор у нас очень такой богатый сегодня обещает быть.
Но начнём мы, наверное, всё-таки, с вас и с вашего знакомства. Я знаю, что вы как-то очень-очень много лет назад познакомились, и очень давно друг друга знаете.
Н.Бреев:
— Добрый вечер!
Д.Бреева:
— Добрый вечер!
Н.Бреев:
— Действительно... когда мы с тобой познакомились? По-моему, это было классе в третьем...
Д.Бреева:
— Коля всё время задумывается, когда говорит об этом...
А.Леонтьева:
— Во втором или в третьем?
Д.Бреева:
— Это было со второго класса, да. Я знаю всё точно и чётко!
Это было во втором классе, и со второго класса учились вместе по девятый.
Н.Бреев:
— В общем, такая... один из примеров семья, которая... можно сказать... «они познакомились во втором классе»... Но, на самом деле, познакомились-то познакомились, действительно, учились в одном классе, но общаться стали вот как раз тогда, когда Даша ушла из школы — вот, такой парадокс. До этого мы, вообще... абсолютно не общались. У нас в школе, в принципе, не было, наверное, принято такое вот общение — мальчики и девочки.
А.Леонтьева:
— Да Вы что?
Н.Бреев:
— Да, вот как-то вот...
А.Леонтьева:
— Учились в православной гимназии...
Н.Бреев:
— В православной гимназии — может быть, поэтому.
А.Леонтьева:
— Строго всё было?
Д.Бреева:
— Всё очень строго.
Н.Бреев:
— Строго — да, наверное. Какие-то забавные эпизоды были... Девочки в длинных-длинных юбках с длинными-длинными косами, и среди них — самая, наверное, голосистая, и самая... такая... золотистая — это вот Даша.
К.Мацан:
— Это очень интересно! Я, знаете, вот... пытаюсь себя... не то, чтобы представить на Вашем месте, но я просто вспоминаю себя школьником второго класса, и вижу себя — сегодняшнего. Понимаю, что это просто — два разных человека. И так же вспоминаю какую-нибудь свою... там... одноклассницу или одноклассника. И кажется, что — вот, человек, которого ты знаешь сейчас, уже во взрослом возрасте... или, там, даже в подростковом возрасте — это одно, а вот тот мальчик, или та девочка, которые в этих штанишках и юбочках ходили во второй класс — это что-то несерьёзное, как будто бы.
В вас не возникает какого-то такого... я не знаю... смущения или неловкости вспоминать себя вот таких... совсем... совсем...
А.Леонтьева:
— В длинных юбках и с длинными косами!
К.Мацан:
— ... совсем маленьких детей, и, при этом... а вы сегодня уже вот — родители четырёх детей.
Д.Бреева:
— Нет. Мы часто, кстати, говорим на эту тему. Я говорю: «Здорово, что мы прошли этот путь вместе», — то есть, взросление. Я не считаю, что это как-то неправильно — потому, что... ну... действительно, было много испытаний каких-то, проверок, наверное, чувств, но — интересно пройти этот путь вместе. То есть, нет какого-то «багажа», который нужно... там... разгребать... ну... как-то вот...
Н.Бреев:
— По-отдельности — ты имеешь в виду?
Д.Бреева:
— Да, да... и мне кажется, что...
Н.Бреев:
— Да, то есть — это некий путь взросления совместного...
Д.Бреева:
— ... некий путь взросления... тем более, мы, действительно, со второго класса знакомы, так скажем, но мы совершенно не общались.
То есть, после моего ухода в медицинское училище, после 9 класса, мы начали ухаживать за одним своим одноклассником — там серьёзная жизненная ситуация была — и я подумала, кого бы мне можно было бы попросить в помощь? Потому, что было очень его жалко, и нужна... какая-то ему была помощь — и сразу же, даже не думая, позвонила Коле. Я знала, что он никогда не откажет, что... вот... он в школе такой был у нас — самый добрый, самый открытый...
А.Леонтьева:
— А какой Коля был, да, в школе?
Д.Бреева:
— Коля вот... «нравится — бери»! У него всегда были какие-то там... новые... самые новые ручки, самые новые рюкзаки...
Н.Бреев:
— Жевачки.
Д.Бреева:
— ... жевачки...
Н.Бреев:
— Не самые новые, но, наверное...
Д.Бреева:
— ... и он всегда, всегда всё отдавал! То есть, вот... прям... что-то понравится — даже страшно сказать: он сразу же это отдавал. Можно было подумать: «Вот, здорово!» — но не говорить, потому, что он сразу...
Н.Бреев:
— Сейчас я уже не отдам!
Д.Бреева:
— ... это отдаст!
А.Леонтьева:
— Ни жевачку, ни ручку!
Д.Бреева:
— И я подумала, что этот человек, наверное, мог бы мне помочь, и мы могли бы какую-то пользу оказать этому мальчику.
И вот мы... на свадьбе был, кстати, у нас этот мальчик, и он сказал: «Знаете, мы здесь все собрались, нас столько народу, а это я — причина, вообще, этого брака! Я этих людей свёл». Вот... ну, в общем, так интересно... да, мы долго за ним...
Н.Бреев:
— Бог, на самом деле, как-то... нас, действительно, свёл. Потому, что когда...
А.Леонтьева:
— А так бы вы потерялись, да?
Н.Бреев:
— Ну, да... Промысел, конечно, в всём, да. Когда говорят, что какой-то особый Промысел Божий — на самом деле, Промысел — всегда. То есть, если бы Промысла не было, наша жизнь просто прекратилась бы. То есть... всё — жизни бы не было.
Но, если так говорить, смотреть на свою жизнь — действительно, какие-то важные... такие... вехи... не было бы этого, действительно, наверное, нас... пути бы, скорее всего, разошлись. Потому, что Даша — по медицинской линии пошла, а я... в общем... шёл по другой, но вот... Бог, видимо, всё-таки...
К.Мацан:
— Всё-таки, есть.
Н.Бреев:
— Всё-таки, есть!
А.Леонтьева:
— Какой хороший вывод! Мы можем не продолжать разговор, на самом деле!
Скажите, пожалуйста... вот, вы столько времени вместе... хорошо, даже если вы не со второго класса решили стать мужем и женой, а, например...
Н.Бреев:
— Я в пятом, в шутку, сказал... типа... «будешь моей женой»...
Д.Бреева:
— Записку мне кинул — он сзади сидел — что-то такое, да, «моя жена»... я думаю: «Ничего себе! Какая, вообще, дерзость! Какая наглость...» — но потом мы это вспоминали, действительно, было весело!
Н.Бреев:
— Ну, это прикол, может... вообще... в принципе...
Д.Бреева:
— Нет, не прикол, мне кажется...
Н.Бреев:
— Ну, ладно!
К.Мацан:
— То есть, на уроке, явно, было скушно, и Коля решил подумать о чём-то... в общем-то... серьёзном.
А.Леонтьева:
— Более серьёзном...
Д.Бреева:
— Да.
Н.Бреев:
— Действительно! Планы на будущее же! Заранее...
А.Леонтьева:
— Ну... и вопрос в том, что вот — вы столько времени вместе, вы же, наверное, можете сказать, что вы всё друг о друге знаете, что у вас не секретов друг от друга?
Н.Бреев:
— Ну... смотря, какие секреты!
А.Леонтьева:
— Я пытаюсь себе представить...
Д.Бреева:
— Нет, нам достаточно хорошо, на самом деле...
Н.Бреев:
— Ну, конечно... действительно, каких-то секретов... ну, понимаете, даже и особой нет нужды держать, да? Потому, что, когда ты что-то проживаешь, когда ты, каким-то образом, проходишь свой путь и внутренне взрослеешь... и читаешь Евангелие, что тоже очень немаловажно, то, конечно... понимаешь, что... ну... в принципе, прятать нечего. То есть, когда появляется некая зона неизвестности — ну, зачем она? Что это такое? То есть... мне не совсем понятно.
Ну, бывают какие-то вещи, когда ты не хочешь огорчить человека, и ты что-то просто... там... не договариваешь — что ты, там... переработал, или недоработал, или ещё что-то — но это такие мелочи!
Ну... ещё, знаете, что мне кажется — что даже если ты будешь максимально открытым, всё равно внутреннюю глубину друг друга познать очень сложно. То есть, каждый человек — это неисчерпаемый такой какой-то источник, и каждый человек — это постоянные новые открытия. То есть, он постоянно по-новому открывается.
И, вот, не знаю... может быть, будут у вас вопросы: «Не надоело ли вам?» — может быть, ты это, Аня, хотела спросить? Такая интонация — по-моему, она была, но ты...
А.Леонтьева:
— Я, знаешь, что хотела спросить. Просто для меня... вот... действительно, я стала размышлять на эту тему. Когда люди живут вместе, очень часто у них, всё-таки, есть какие-то свои такие вот... у меня есть приятель — у него, вообще, есть целая квартира для себя, и вот — он туда уходит, и ему это нужно. Да, вот — он там живёт, у него, там... чай, там, пьёт... у него там так симпатично всё, он говорит: «Мне это нужно!» А есть люди, которые внутри себя держат такие комнаты, куда они никак не могут... не уходить.
И вот у вас — вы так много, сплошняком, вместе, и ещё вокруг вот этот народ детский у вас толчётся... вот, как вы думаете, они нужны, допустимы — вот такие островки «для себя», для каких-то тайн, секретов?
Д.Бреева:
— Мой островок — это моя работа. То есть, я, на самом деле, там очень сильно устаю, но, в то же время, я переключаюсь от детей... хотя я принимаю и детей тоже... и... мне кажется, что после даже тяжёлого приёма, я приезжаю домой, вижу детей, и у меня какое-то... новые силы появляются, какое-то... вдохновение. И очень важно — я всем мамам говорю, которые ко мне на приём приходят: обязательно нужно переключаться. Пусть это будет работа, пусть что-то... именно выходить из дома — смена деятельности, чтобы не срывать свою усталость, раздражительность — потому, что дети это совершенно не ценят. То есть, им нужно, по моим наблюдениям... наверное, им не нужна сидящая злая мама, раздражённая. Они прекрасно понимают и ценят, наверное, то, что я работаю — как-то это с уважением принимают, и говорят, что «мама — врач», для них это какая-то... даже гордость, может быть.
Потому, что я долго, конечно, пыталась понять, можно ли это совместить с семьёй, насколько это правильно, много ли я уделяю времени детям — чувство, конечно, такое часто посещает...
А.Леонтьева:
— Чувство вины?
Д.Бреева:
— Чувство вины, да. И поэтому... я вот, по своим детям, вижу, что они понимают, когда я долго задерживаюсь дома — бывают такие случаи — что я не работаю, и... как-то вот... хочется, наоборот, им... чтобы какой-то у нас был разрыв — не знаю, как это правильно сказать...
Н.Бреев:
— Ну... временно, да?
Д.Бреева:
— ... временно, да...
Н.Бреев:
— Некое расстояние, чтобы оценить эту радость пребывания вместе.
А.Леонтьева:
— Николай, а у тебя есть чувство вины? Ты очень много работаешь, я об этом знаю.
Н.Бреев:
— Нет!
А.Леонтьева:
— ... коротко сказал Николай.
Н.Бреев:
— Чувства вины нет! Бессовестный я... Нет, на самом деле... вот, если отвечать на твой вопрос по поводу какого-то места для себя, то я, конечно, наблюдаю нехватку этого места. Это, скорее, может быть, не место... это даже некое... ну... время, когда ты можешь каким-то образом сосредоточиться и побыть немного в тишине. Это крайне важно, мне кажется.
То есть, работа — это тоже способ отвлечься от домашней рутины. Ну... потому, что домашняя рутина есть в плохом смысле — то есть, некие такие вот... дела, которые надо делать постоянно, условно говоря, домашний быт, если мы уже низойдём с высокой ноты любви до кухни и прочего, то... есть некие рутинные вещи, есть общение с детьми, но... и от всего этого, конечно, действительно... я вот, Даша, с тобой согласен, что дети... детям нужен... ну... какой-то целостный родитель, который внутри себя, каким-то образом, состоялся, и, каким-то образом, чувствует себя... полноту какую-то внутри себя.
Для этого, конечно, нужно время, чтобы остановиться, осмыслить, понять... не бежать, не торопиться. И, вообще вот, в принципе, наверное, один из самых главных рецептов... такого вот моего опыта — в некой балансировке, когда дикие вот такие вот... условные «загоны»... там... по работе... там... по семье, ты чередуешь с минутами остановки. Не минутами, а с каким-то... временем остановки.
А.Леонтьева:
— А где ты находишь это время остановки, тишины?
Н.Бреев:
— Ну, ты знаешь... мы просто... вот, сейчас я говорю, что сейчас такой период, что этого не удаётся, но я знаю, что — скоро будет. Да. То есть, конечно, это надо самим просто делать как-то. Дела выстраивать таким образом, что: «Ой, это перебор уже!» — то есть, это слишком много, что-то не так идёт. Просто это надо пространство создавать специально. И это пространство — обязательно единение двух супругов.
У нас как-то были такие опыты, когда мы на пару дней уезжали куда-нибудь... в какой-нибудь, там... Ярославль, сидели на набережной, читали книжки вместе просто, и... ну... в общем...
К.Мацан:
— Вслух?
А.Леонтьева:
— Чаще...
Д.Бреева:
— Каждый — свою!
Н.Бреев:
— Нараспев! Нет, на самом деле...
К.Мацан:
— Я сейчас без иронии спрашиваю.
Д.Бреева:
— Нет, нет... мы — каждый свою, и обсуждали. Было очень интересно! Потому, что никто не мешал, никуда не опаздывали, и какие-то мысли приходят... Обычно нужно ждать, там, чтобы не перебить Колю — у него, там, наверное, совещание, думаю: «На вечер — не забыть бы эту мысль умную...» А здесь просто вот: возникла — делишься, обсуждаем, у него — какая-то интересная цитата: «Как ты думаешь?» — и получился просто интересный такой вариант...
Н.Бреев:
— Ну, да... в общем... такие вот постановки...
Д.Бреева:
— ... постановки, да...
Н.Бреев:
— ... есть... ну... практики таких ретритов, когда люди уединяются, в тишине, и так далее — это, в принципе, один из вариантов ретрита. Это... как... супругам, там, на денёчек, на два — уехать, всё с себя снять — вообще, абсолютно — расслабиться, никакой вины чтобы не было за то, что происходит дома, и вот... поэтому, вот... такой вот баланс какой-то: рывок — остановка.
Потому, что, конечно, хочется всегда пребывать в мире и покое, в гармонии, но это — достаточно сложно.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
К.Мацан:
— У нас сегодня в гостях Дарья и Николай Бреевы. Николай — генеральный директор издательства «Никея», Дарья — врач-невролог-остеопат, вместе они — родители четырёх детей, и сегодня проводят с нами этот светлый вечер.
Меня вот очень зацепили Дашины слова про то, что, поскольку вы знакомы со второго класса, очень большой путь пройден вместе — по сути, вся сознательная жизнь — и нет вот этого прошлого, чужого, которое нужно разгребать.
Я, знаете, что вспоминаю. Помните, у митрополита Антония Сурожского такая мысль встречалась, что и мужчине, и женщине в браке предстоит столкнуться с тем, что обязательно будут у другого сферы, куда тебе хода нет — надо это сразу, изначально признать и принять, что будут знакомства, люди, интересы, которые были, может быть, до тебя, или помимо тебя — и это, вообще, не твоё. Это — только его, и это надо принять изначально. Это учит... там... и смирению, и просто принятию другого целиком.
Вот, учитывая вашу историю, вам эта логика понятна, близка, это резонирует с вами?
Н.Бреев:
— Ну... на самом деле, несмотря на то, что, действительно, мы большую часть времени... как-то... в своей жизни провели вместе, это не исключает того, что есть рабочие моменты у Дарьи, есть рабочие моменты у меня — естественно, наш круг общения часто не пересекается. То есть, он в какой-то части пересекается, но... достаточно... ну... как бы... неглубоко, скажем так. И это нормально, конечно. Это нормально, и просто вопрос, наверное, доверия, в первую очередь. А доверие — оно, собственно, наверное, рождается от веры в другого человека. А вера в другого человека, наверное, рождается... знаете... наверное...
Д.Бреева:
— От любви.
Н.Бреев:
— ... от любви. И здесь, такое... мне кажется... вот... мы приходим к той истине, что любовь — главное. То есть, что бы я ни умел, как бы я ни работал с собой, как бы я ни пытался... там... понять, принять и так далее человека, если это делать без любви, то это, скорее всего, будут какие-то вынужденные... вынужденное насилие над собой. Потому, что, конечно... я не смогу объяснить, что такое любовь, описать её — как она достигается, что это — но вот, когда ты чувствуешь, что вот есть эта полнота любви между людьми, тогда всё остальное как-то выстраивается на свои места.
А.Леонтьева:
— Слушайте, мужчины, вас опять унесло ввысь! Я хочу задать такой, приземляющий, вопрос: а бывают у вас какие-то баталии, у вас есть какие-то такие... районы, где вы сталкиваетесь?
Д.Бреева:
— Ой, достаточно часто!
А.Леонтьева:
— Ура! Вы не совсем идиллические. А то кажется, что...
Д.Бреева:
— У нас очень эмоциональная семья, и даже...
Н.Бреев:
— Да. У нас итальянская семья!
Д.Бреева:
— ... что говорить про животных, которые чувствительные... То есть, у нас — самые спокойные породы собак, самые спокойные породы кошек, но они, буквально, держатся своей породы неделю — и потом это вот включается в наш бешеный ритм работы, общения...
Н.Бреев:
— ... эмоций...
А.Леонтьева:
— Кошки?
Д.Бреева:
— Да... они становятся... когда звонишь заводчикам, и говоришь: «Что? Почему? Почему, там... писает на кровать, или почему носится?» — они говорят: «Слушайте, первый раз такое слышу! Работаю уже с этими собаками 20 лет — в принципе, это невозможно...
А.Леонтьева:
— Должна лежать!
Д.Бреева:
— Да... может быть, это у вас в семье что-то? Может, у вас там слишком много детей? Или у вас слишком много там эмоций?» — то есть, даже животные...
Н.Бреев:
— Может, это в консерватории что-то не так!
Д.Бреева:
— ... входят в этот ритм, и... как бы... резонируют наше состояние.
Поэтому, мы достаточно эмоционально можем всё обсуждать. И, тоже, для себя, мы выработали такую концепцию с Колей, что после бурного обсуждения, иногда и споров, и, может быть, даже и ссор, мы стараемся при детях, если они были свидетелями этому, мириться. Чтобы они видели, что мы... да, мы ссоримся...
Н.Бреев:
— Ну, даже не чтобы они видели... на самом деле, это...
Д.Бреева:
— Чтобы они понимали, что...
Н.Бреев:
— Ну, я имею в виду, что это происходит естественно!
Д.Бреева:
— ... естественным путём, да.
Н.Бреев:
— Не для того, чтобы они это видели.
А.Леонтьева:
— Вы не собираете детей специально, да: «А теперь смотрим, как родители мирятся!»
Д.Бреева:
— Нет-нет-нет-нет-нет! Это тоже важно, мне кажется... как это...
Н.Бреев:
— Да-да-да-да-да! Нет, на самом деле, просто... давай вспомним... по-моему, мы с тобой не могли дуться друг на друга больше, чем часа два, наверное...
Д.Бреева:
— Нет! Ну, чтоб там... да, некоторые, там, неделями...
А.Леонтьева:
— Часа два, максимум, да?
Д.Бреева:
— Ну, видимо, просто терпения не хватает — это тоже недостаток!
А.Леонтьева:
— Ну, а темы? Вот, какие темы для битв?
Н.Бреев:
— Ну... какие хотите! Не знаю...
А.Леонтьева:
— Какие хотите...
Д.Бреева:
— Ну, воспитание детей...
А.Леонтьева:
— Наследие протопопа Аввакума, или это — воспитание детей?
Д.Бреева:
— Нет... ну, какие-то, наверное... насущные...
Н.Бреев:
— Отца Александра Шмемана, скорее! Шучу.
Д.Бреева:
— Даже сейчас, прям, так, припомнить...
Н.Бреев:
— Нет, ну разные темы! На самом деле... бывает, просто, знаете... Есть вот... не знаю... сначала у меня была концепция переливающихся сосудов. Ну, то есть, условно говоря, что я имею в виду?
Очень часто мы приходим домой — или Даша, или я — в таком... погашенном эмоциональном состоянии, уставшие, выгоревшие, и внутреннее такое — детское — состояние хочет, чтобы на тебя обратили внимание, утешили и так далее. Если другой супруг находится в полноте, в избытке — он, как бы, вот, начинает изливать и утешать. Временная такая модель родитель-ребёнок, и она может меняться — то я так делаю, то Даша.
Когда мы оба выгоревшие, тогда получается — два таких вот... недовольных маленьких человека, которые начинают царапаться друг с другом.
Но последняя концепция — та, которая тоже... ну... как-то приходит, наверное, с опытом, и с каким-то... новым прочтением Евангелия — потому, что читаешь, и всегда как-то по-новому звучат слова — и для меня заповедь «возлюби ближнего своего, как самого себя», она по-новому зазвучала. Потому, что я понял, на самом деле, что если каждый из нас, действительно, в первую очередь, полюбит себя — полюбит не в том эгоистичном смысле, как мы часто, там... люби себя — это означает, позволь себе всё, там... расслабься... да наплюй на всех, там... и так далее — не в этом смысле, а любовь к себе как внутреннее благоговение перед тайной жизни, которая внутри тебя есть, благодарность за жизнь, которая тебе дана. То есть, вот эта любовь к себе как к Духу Божию, который Бог вдохнул в тебя, если мы...
А.Леонтьева:
— Ну, здорово...
Н.Бреев:
— И вот эта вот, как бы, полнота ощущения — к этому надо идти. То есть, иногда такие состояния, когда они бывают — вот, улавливаешь их, и ты понимаешь, что такое состояние мирности... и тогда, на самом деле, не важно, кто рядом с тобой. Не в том смысле, что не важно... там... наоборот, ты начинаешь просто не замечать недостатков, ты видишь красоту человека, даже если, допустим, в какой-то момент он пришёл расстроенный, или, наоборот, он... там... в другом каком-то состоянии... ну, то есть... вот, у нас такие вот... постепенные эволюции наших концепций.
Конечно, мы это обсуждаем с Дашей тоже — как мы это чувствуем. Вечером, да, мы достаточно часто с тобой...
Д.Бреева:
— ... идём в магазин!
Н.Бреев:
— Идём в магазин! В очереди, с авоськой...
Д.Бреева:
— Нам, кстати, знакомые сказали, что... духовник им посоветовал, что каждый день нужно уделять время друг другу. «Если даже его вообще нету, — он говорит, — сходите вместе вечером прогуляйтесь в магазин, когда детей уложите». Нам очень понравилась эта затея, и мы теперь...
Н.Бреев:
— Да, мы как бы...
А.Леонтьева:
— Ещё один лайфхак! Читать и ходить в магазин.
Д.Бреева:
— Да, мы теперь ходим и обсуждаем какие-то наболевшие темы за день.
А.Леонтьева:
— Слушайте, а сколько сейчас лет вашим детям? От и до.
Д.Бреева:
— Ну, вот, получается... Тихон... от 14 до 2-х.
А.Леонтьева:
— То есть, вы уже, приблизительно, знаете, что такое подросток...
Д.Бреева:
— Ой, да! Тихон достаточно рано, мне кажется, вошёл в этот возраст. Но, может быть, это просто нам так показалось — мы всё ждали, что это будет лет в 15... мне кажется, что лет в 10 уже...
Н.Бреев:
— Нет, ну не в 10... в 12, мне кажется.
Д.Бреева:
— ... проснулся другим человеком — в 10, в 11... уже какие-то пошли противоречия.
А.Леонтьева:
— Мы просто... вот... знаете, часто вот разговариваем здесь о том, что у нету такого понятного, внятного наследия, как воспитывать детей — ну, в частности, подростков, да и, вообще, детей. Начиная с того, как кормить их грудью по часам, и кончая тем, что этому подростку говорить, когда он тебе дерзит.
У вас — есть такое наследие от ваших семей, или вы тоже идёте вслепую... как бы... вот, такие первооткрыватели?
Н.Бреев:
— Ну, наследия, наверное, нет — то есть, как некоего такого списка правил и догм. Вообще, наверное, нашим семьям, нашим родителям... в общем, это — не наш стиль, видимо... знаете, когда... прям вот... там... отец наставляет сына, что — вот так, так, так, так.
Скорее, это такое — обучение жизнью, как и что. И, действительно, мы идём, скорее, по своему опыту, советуясь, смотря на то, что происходит вокруг, что-то почитывая иногда. Но, честно говоря, по большей части, знаете... в попытки слушания и в попытке услышать... то есть, отойти немножко на расстояние, посмотреть вот, что у нас происходит в семье — немножко со стороны.
То есть, вот... Даша сказала, что у нас эмоциональная семья. Но, с другой стороны, мы... как бы... иногда включаем такое «слышание» и «слушание».
И... не знаю... наш, наверное, рецепт — это то, что... опять, мы проходим какое-то вот, наверное, эволюционирование наших отношений. То есть, мы смотрим, как это на детей действует.
То есть, когда были дети маленькие, старшие наши, тогда... я, например, считаю, что был... там... в какой-то степени, черезчур, может быть, жёсток в воспитании, и, может быть, я свои эмоции ещё тоже не очень хорошо мог сдерживать — ну, есть какие-то вещи, которые я сейчас вспоминаю, и думаю, что, конечно, это было неправильно, в какой-то степени.
Ну... сейчас вот, постепенно, открываются какие-то новые озарения, новые открытия — очень интересные, и дети сами показывают...
Ну, вот, последнее — это то, что... у нас, действительно, очень разные дети, очень разные, вообще — по своему внутреннему настрою, и, вообще... не только даже по настрою, а вот... устроению своему. Один — активный, другой — более... такой...
Д.Бреева:
— В себе, да...
Н.Бреев:
— ... закрытый, один — душа нараспашку, другой — в себе, и мы поняли, что, ни в коем случае, нельзя их сравнивать — каждый из них прекрасен и уникален.
И вот... один ленивый, а другой — усердный, но вот открытие в том, чтобы не пинать ленивого за лень, а хвалить его за хорошие качества. Потому, что... а у усердного — да, у него другие есть недостатки. То есть, высматривать не недостатки и их, как бы, подтягивать вверх...
У Выготского есть такая концепция «зона ближайшего развития». Он, как раз говорит о том, что надо вытягивать сильные стороны — тогда у человека появляется мотивация.
Вот, то же самое мы сейчас видим на старшем. Потому, что... ну... он — любитель иногда полежать, поспать... там... что-то оставить на «потом», и мы, какое-то время, его пинали — и очень было дискомфортно в семье, был дискомфорт у него. И потом мы оставили эту историю, и стали его сильные стороны — его коммуникабельность, общительность, открытость, доброту, искренность — вот эту линию просто поддерживать, и мы прямо реально увидели изменения! У него мотивация возникла — то есть, у него какая-то радость, открытость стала развиваться. А лень — ну, да, она остаётся при нём.
Ну, это вот какие-то вот такие вот моменты. Но это, опять же, всё...
К.Мацан:
— Дарья, добавьте что-нибудь!
Д.Бреева:
— Нет, мне как-то сейчас... даже боюсь говорить... действительно, какое-то сейчас... дона комфорта со старшими, и я просто удивляюсь, как, в какой-то момент, когда нужно переждать, не высказать всё, что у тебя там наболело, и сейчас хочется это ему всё сказать... когда кажется вопиющим его поступок, или его слово — вот, именно в этот момент промолчать, или обнять... вот, у меня один способ есть! Посадить его, хоть он уже на две головы выше меня, и его крепко обнять.
То есть, в момент раздражения, он весь сжат, он весь у тебя такой... напряжённый, и, если ты его сажаешь и обнимаешь крепко, ничего не говоря, он — как масло, тает в руках. И он сам понимает, что он неправ, он начинает говорить то, что хотел сказать ты. То есть, вот это вот... расслабление идёт мышечное, и, в последующем, он понимает, что нужно сделать по-другому. Даже не нужно ничего говорить, не нужно, там... давать выход эмоциям. То есть, он понимает всё сам. И я рада, что это приходит, да... может быть, как Николай сказал, не сразу — сколько мы на них собак спустили! — но, в то же время, сейчас это очень работает — выждать, как говорят, «утро вечера мудренее». Лечь спать, а утром — вот, он так не делает, он принял решение поступить, как мы думали. И так радостно, что... ну, как-то, вот это, может быть, пришло, всё-таки, да...
К.Мацан:
— Вот эта тема меня, как молодого родителя, в два раза менее опытного, чем вы, если не в три, очень, на самом деле, волнует в личном плане.
Часто... вот, ты сказала, что «сколько собак мы на них спустили», и очень легко подумать, в принципе — даже мне уже подумать, у меня сыну старшему 6 лет — уже даже сейчас есть опыт «вот тогда то не надо было делать, говорить, так себя вести», а следующий шаг, логически, в моей голове: «Ну, всё — испортил ребёнка! Вот этого — уже не вернуть! Вот, уже всё — накосячил так, что дальше — только расхлёбывать...»
С другой стороны, многие... даже собственные наблюдения показывают, что дети — живучи. Они как-то, от Бога... у них есть какой-то механизм защиты от родительских ошибок — особенно у первых. Господь их такими создаёт, что они, как будто, более защищены.
Д.Бреева:
— Броня толще.
К.Мацан:
— Вы меня можете успокоить, что если даже ты когда-то тогда накосячил, ещё не всё потеряно дальше?
Н.Бреев:
— На самом деле, я хотел тоже тебе сказать, что абсолютно такие же чувства были и у меня, правда, вот, наверное, может быть, лет 6-7 назад, что очень много чего я сделал такого, что уже не исправить. Но реально жизнь... я тебя успокаиваю, короче!
К.Мацан:
— Слава Богу!
Н.Бреев:
— Господь милостив, и, действительно... главное, просто развивать, наверное, область любви, и область принятия и радости в своей семье — тогда будет исправляться. Если, конечно, идти по пути ожесточения, какой-то вот такой...
Д.Бреева:
— Контроля постоянного...
Н.Бреев:
— ... контроля постоянного и так далее... Это не означает, что — бесконтрольная история, это не об этом, это — именно вот о духе. Поэтому, вот...
К.Мацан:
— Спасибо огромное!
Дарья и Николай Бреевы, напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Николай — генеральный директор издательства «Никея», Дарья — врач-невролог-остеопат, вместе они — родители четырёх детей.
В студии моя коллега Анна Леонтьева, я — Константин Мацан. Мы прервёмся, и вернёмся к вам, буквально, через минуту.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Леонтьева:
— Сегодня, у нас в гостях, разговаривают с нами о семье Дарья и Николай Бреевы. Николай — генеральный директор издательства «Никея», Дарья — врач-невролог-остеопат, вместе они — родители четырёх детей.
Дорогие, вот вы — отцы — вы друг друга успокоили на предмет того, что когда вот ты допускаешь какие-то ошибки — в юности детей, — то потом не поздно их исправить. То есть, это — не фатально.
А я очень много общалась с психологами, и они, вообще, такую мне прекрасную вещь сказали, что ни в каком возрасте не поздно начинать — как здоровый образ жизни. Вот, ты вот сейчас понял, что надо бросить курить, и вот, прям — go, что называется. Ты сейчас понял, что твой 40-летний ребёнок — он был травмирован тобой в детстве — и ты идёшь ему навстречу, и начинаешь налаживать отношения вот прям ровно с этой минуты. Во как!
Н.Бреев:
— Согласен!
Д.Бреева:
— Да, да, совершенно точно.
А.Леонтьева:
— Скажите, пожалуйста... вы сами — из семей священников. Вот, в ваших семьях... можно вас по очереди, прямо, спросить — вот как это всё происходило? Что такое — дети из семей священников? Вас-то самих воспитывали строго, строили на молитву, или, наоборот, всё было очень по-доброму? Вот, очень хочу у вас, по очереди, у обоих спросить.
Д.Бреева:
— Да, у нас совершенно, получается, разные семьи. Потому, что Коля... там... наверное, не помнит себя вне священнической семьи, а я прекрасно помню, что в семь лет только я крестилась, и папа... резко так всё поменял и пришёл к вере — этот момент я прекрасно помню.
К.Мацан:
— Давайте, напомним, из каких вы священнических семей — тем, кто не знает.
Д.Бреева:
— Папа у меня — отец Алексей Гомонов, служит в храме Успения Пресвятой Богородицы в Путинках. И папа достаточно строго нас, в плане молитвы, воспитывал, подготовки к Причастию. Я помню, что всё утреннее и вечернее правило обязательно должно быть прочитано — он следил за этим — мы всей семьёй его прочитывали. Так же — подготовка к Причастию, все каноны... и... такая была некоторая строгость.
А.Леонтьева:
— Да. Я бы вот послушала, что ты хочешь сказать про то, что... вот, как у вас такая молитва идёт в семье?
Д.Бреева:
— Но, спустя какое-то время, конечно, немножко этот контроль стал менее... ярким...
Н.Бреев:
— В общем, Дарье неудобно сказать...
Д.Бреева:
— ... что я перестала молиться!
Н.Бреев:
— ... что, на самом деле, ты... нет... ну, не перестала, конечно, ты молиться — уж ладно тут скромничать!
Д.Бреева:
— Ну, на самом деле, нелегко расти в священнической семье. Потому, что папы, по сути, не бывает дома. Он служил... там... до часу, до двух ночи — его храм находится в центре, и у нас большинство прихода в храме — это люди, которые... там... вечером проходили со своими проблемами, и увидели свет в окошке, и зашли в храм. Как раз, большинство прихожан именно таких — которые, там...
К.Мацан:
— Причём, свет в окошке — и в прямом, и в переносном смысле!
Д.Бреева:
— Да, да... и потом делились, что, действительно, не знают, как они пережили бы эту ночь с проблемами, а здесь вот оказался батюшка, который ещё и...
А.Леонтьева:
— Ничего себе!
Д.Бреева:
— ... исповедь... да... продолжается, и можно с ним поделиться, и он даст совет, который, может быть, там... да... приведёт и к Богу.
А.Леонтьева:
— Потрясающе...
Н.Бреев:
— Очень важно... у одного моего знакомого идея, мне кажется, замечательная: чтобы был какой-то храм, в каждом большом мегаполисе, который ночью...
А.Леонтьева:
— Круглосуточный?
Н.Бреев:
— ... да, правда... Во-первых, ночная Литургия и исповедь — вы знаете, сколько людей...
А.Леонтьева:
— Есть такой храм...
Н.Бреев:
— ... кто находится в экстренной, кризисной ситуации — вот именно душевной какой-то, и просто некуда пойти! Куда? Вот, вышел из дома — какой-то скандал, там, не знаю... что-то... ну... всякое бывает в семье — куда ты пойдёшь? Ну, я... так... условно, но интересная идея.
Д.Бреева:
— Было интересно, что, получается, всё воспитание на мамины плечи легло, но всё время было чувство, что папа... ну... как-то даже несмотря на то, что он отсутствует, мы его видим, может быть, редко, но он всё время был включён во все проблемы, и, порой, разговор с ним был наиболее продуктивным, и каким-то важным для нас.
До сих пор я вспоминаю некоторые разговоры, нежели... там... мамин контроль каждый день. То есть, папа мог сказать какие-то такие вещи, которые решали сразу все внутри какие-то сомнения, проблемы. То есть, он, каким-то удивительным образом, знал всё про нас.
Ну, он, конечно, молится — он такой молитвенник у нас очень большой, и даже в момент нашей свадьбы — тоже было удивительно, что он какие-то вещи сказал, которые не оставляли никаких сомнений. То есть, я знала, что это — мой человек, и что... ну... мы должны быть вместе.
А.Леонтьева:
— Даша, а что он сказал?
Д.Бреева:
— Ну, я это... как бы... такое... тайное и личное... Ну, какие-то вещи, которые для меня были очень важными. Потому, что, конечно, мы знали друг друга давно, и, честно сказать, прям так не спешили — у меня тяжёлая учёба была, институт, но... как-то... папины слова — они тоже были какими-то такими важными для принятия такого важного решения.
Поэтому, наверное, такая роль отца-священника — она особенная. Потому, что папа — молится, и Господь ему открывает вещи, которые он, в принципе, не мог знать — некоторые вещи, и они вот помогали на определённых этапах сложных жизни. До сих пор, кстати, так. Мы очень... я считаю, мало общаемся — из-за нехватки его времени — редко его видим, но он, когда эти встречи случаются, он говорит — и я понимаю, что он в курсе всего, что происходит со мной, и ему, наверное, не нужны эти слова, он просто... как-то... в молитве, там... я не знаю... за нас, ежедневной, с нами... сопричастен.
К.Мацан:
— Потрясающе...
А.Леонтьева:
— Потрясающе, да... особенно, когда ты сказала про вот эту... свет в храме...
К.Мацан:
— Свет в окошке...
Д.Бреева:
— Так и есть. Кто знает этот храм, они именно... понимают, о чём речь. Потому, что папа такой у нас... ночной житель! Исповедник.
А.Леонтьева:
— Ночной страж душ.
Д.Бреева:
— Да.
Н.Бреев:
— Ну... на самом деле... тоже абсолютно присоединяюсь к тому, что в большинстве священнических семей дети могут сказать о таком постоянном перманентном отсутствии, наверное, отцов — практически. Потому, что если это город, если много прихожан, если там ещё храм строится или восстанавливается, то — столько дел, столько забот, что у батюшки, ну, просто реально не хватает времени на семью. То есть, если так вот говорить — языком обычным, житейским — реально не хватает времени на семью.
Понятно, что это, в принципе, не исключение. Достаточно часто, когда кто-то идёт по карьере, или кто-то там бизнесом занимается — то же самое, времени часто — просто по минимуму. Но, на самом деле, тоже вот у меня такое же ощущение, что... как бы... отца не было, но он всегда был.
То есть, условно говоря, он был 1-2 раза в неделю — ну, так вот, хорошо, он мог бы с тобою поговорить, но вот это вот... какое-то присутствие постоянное — наверное, всё-таки, действительно, молитвы создают некий такой вот... фон, контекст, и так далее. Да, я думаю, это... с нами согласятся...
Д.Бреева:
— Потому, что отец Георгий...
Н.Бреев:
— ... с нами согласятся, я думаю, практически, все дети священников.
Д.Бреева:
— Отец Георгий, на тот момент, был настоятелем двух крупных приходов — поэтому, мне кажется, что... конечно... был занят.
А.Леонтьева:
— Отец Георгий... представь отца Георгия...
Н.Бреев:
— Да... протоиерей Георгий Бреев, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском. До этого он был настоятелем ещё храма Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыно.
А.Леонтьева:
— Когда отец Георгий выходит уже со службы, то, как правило, вокруг него образуется такой круг людей, которые хотят вот... хотя бы... хотя бы задать какой-то вопрос...
Д.Бреева:
— Да-да-да!
К.Мацан:
— Нет, ну это один из просто старейших священников Москвы, и — самых уважаемых. И долгое время... насколько я знаю, он был духовником священства Москвы.
Н.Бреев:
— Ну, да...
К.Мацан:
— Все священники исповедовались просто вот как... как... как правило.
Н.Бреев:
— Ну, на эту тему нам сложно говорить. Потому, что, действительно... ну... когда... наверное, это не только в священнических семьях, но везде, где...
Ну, священник — это, в какой-то степени, публичное лицо. Это, может быть, не глобально, но, всё равно, в рамках... там... своего прихода и так далее — всё равно, это человек, которого все знают на некоей ступени общественного служения. И, конечно, когда о них говорят родственники, или дети, это история взгляда с другой стороны.
Но вот внутри священнических семей, как ни странно, вот, с кем я ни общаюсь, священник — очень цельная фигура. Ну, вот, на самом деле, наверное, так и должно быть.
То есть, в принципе, как его видит паства — примерно так же видит и семья. Вот, это — в идеале, на самом деле. Тогда у тебя нет дисконнекта, ты можешь... как бы... тебе не о чем рассказывать, знаете, как любят... «наверное, есть какие-то, там, тёмные стороны, какие-то тёмные истории». Наверное, всякое бывает, но... Господь миловал, что, действительно, как-то... в наших семьях... Господь послал нам таких отцов, которых мы видим цельно — то есть, и тут, и тут.
К.Мацан:
— А вот есть возможность экстраполировать опыт ваших отцов на вашу семейную жизнь, и именно — в смысле отсутствия... там... папы или мамы, которые работают, дома?
Вот, меня тоже, как папу, это волнует! Потому, что не только священники...
А.Леонтьева:
— Ты ищешь оправдания... я смотрю, Костя хочет решить все свои проблемы сегодня!
К.Мацан:
— ... весь вечер ищу оправданий, да! За этим здесь и работаю, и сижу, да!
Я думаю, что у многих пап, которые много работают и мало бывают дома, есть чувство вины, и есть вопрос, как эту проблему решать, помимо того, чтобы отовсюду уволиться.
Но вот Вы сказали, что Вы чувствовали, что всё равно — папа есть. А как этого добиться в своей семье?
А.Леонтьева:
— Как это создать в своей семье?
К.Мацан:
— Вот, что делать, Коля, чтобы дети чувствовали, что, хотя я... там... на работе, но я — есть? Мне кажется, должны быть какие-то простые советы, лайфхаки...
Н.Бреев:
— У меня небольшой есть советик.
К.Мацан:
— Так.
Д,Бреева:
— Нет, это, действительно... Коля недавно мне сказал, что очень важно, если ты там... ну... час, условно говоря, в день можешь уделить ребёнку — чтоб ты не был, при этом, в телефоне, не готовил, там, обед, а вот именно с ним...
Н.Бреев:
— И не был в другом ребёнке ещё — тоже важно.
Д.Бреева:
— Да. То есть, ты должен сесть — и быть именно с ним.
Н.Бреев:
— 10 минут.
Д.Бреева:
— Пусть это будет 10 минут, пусть это будет 5 минут — ты будешь именно с ним. Ты поговоришь — и этого будет достаточно, у него будет вот это чувство... как бы...
Н.Бреев:
— ... вовлечённости, что он — интересен...
Д.Бреева:
— ... вовлечённости, да... что именно с ним.
Н.Бреев:
— ... что ты его слышишь, что ты его видишь, что ты не просто: «А? Что тебе? А... ну, всё понятно... да, о’кей...» — ну, и ты находишься... Я это... я просто сейчас... сценка из своей жизни — как себе укор. Это — часто очень... но, действительно, когда удаётся сконцентрироваться и быть в моменте — вот, здесь и сейчас перед тобой живая душа, и он на тебя смотрит, он тебя спрашивает, он ждёт твоего отклика, он ждёт твоей эмоции, вовлечённости — когда это происходит, то это — какие-то мгновения, которые — вот, вот, всё! Он здесь, ты с ним был. Потому, что время — оно не имеет, на самом деле, никаких... внутри мы не откладываем, что вот здесь мы были счастливы час, а вот здесь мы были счастливы — неделю. Просто, может быть такое, что...
Д.Бреева:
— Общее ощущение счастья есть.
Н.Бреев:
— ... родители месяц сидят с детьми, и месяц — это несчастливое, там... «Слава Богу, мы ушли от них! Слава Богу, мы сбежали от них!» Мне кажется, что...
Д.Бреева:
— Закончились каникулы!
Н.Бреев:
— ... А, вот... эмоциональность, да? ... Где мой стакан? Хочу плеснуть водой.
К.Мацан:
— Спасибо за этот ответ.
Н.Бреев:
— Нет-нет-нет... я тебя не успокаиваю! Просто... на самом деле... это очень тяжёлый труд...
К.Мацан:
— Ты меня вдохновляешь, а не успокаиваешь. Ты меня вдохновляешь! Спасибо за это.
«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»
А.Леонтьева:
— Сегодня у нас в гостях Дарья и Николай Бреевы. Николай — генеральный директор издательства «Никея», Дарья — врач-невролог-остеопат, вместе они — родители четырёх детей. Горячо с нами дискутируют, и вот, даже хотели водой плеснуть друг в друга на эмоциональной почве.
Скажите, пожалуйста... вопрос Даше. Вот, ты сказала, ты обнимаешь ребёнка — и он расслабляется, и в тебе — зазвучали какие-то нотки врача-остеопата. Вот, то, что ты врач-остеопат, тебе как-то помогает в семейной жизни?
Д.Бреева:
— Конечно, конечно! На самом деле, вот этот опыт — про расслабление — я на собственном... как бы...
К.Мацан:
— Из практики...
Д.Бреева:
— ... из практики переняла. Потому, что, подчас, люди приходят с различными проблемами ко мне, и, при этом, их эмоции сопровождаются достаточно сильным напряжением... ну... совершенно разной локализации, и я с этими эмоциями работаю через расслабление человека.
И я стала наблюдать, что ребёнок тоже в момент эмоции такой, яркой, напряжён, и вот это вот... просто... объятие вот это вот наше... какое-то... такая... близость — она помогает ему расслабиться...
Н.Бреев:
— Снять эмоцию, да, то есть...
Д.Бреева:
— ... снять напряжение, да. Остеопатия много в чём помогает — и понять, и... может быть, не всегда, там, они о чём-то говорят... Я часто держу руки на спящих детях, и тоже много о них какой-то информации получаю. Потому, что, конечно, очень интересная, вообще, такая специальность, которая учит понимать руками — много всего, чего, может быть, даже человек не договаривает.
Очень часто бывает, что приходят пациенты — вроде, всё, там, расспросили, про анамнез собрали всё, но понимаешь, что до конца не получается поработать с той или иной системой. И бывает, на сеансе 3-м, или под конец сеанса оказывается, что у человека было серьёзное ДТП, авария, или серьёзный развод, или смерть близкого. То есть, вот эта эмоция — она держит данную область в напряжении, и ты не можешь с ней справиться. То есть, это говорит о неотъемлемой связи психической части и физической. Поэтому, я честно говорю, что: «Знаете, я не могу разрешить вашу проблему, и обязательно нужно подключить специалиста в другой области, чтобы был...
А.Леонтьева:
— Психолога?
Д.Бреева:
— ... да... ну, и... бывает, и гомеопата, и психолога». Потому, что человек... как бы... может быть, не считает нужным это сделать, но...
Н.Бреев:
— Может быть, и священника иногда?
Д.Бреева:
— Может быть, и священника, да. Но не всем я могу об этом сказать — далеко не все знают, что я — дочка священника, мало, кто знает.
Н.Бреев:
— Ну, я хочу тоже... такой комментарий сказать, что может кому-то показаться, что речь идёт о каких-то энергетических полях — тут вообще об этом речь не идёт. Потому, что остеопатия говорит о том, что есть взаимосвязь... ну... то есть, эмоция порождает физические зажимы.
В принципе, христианство тоже говорит о том, что человек — целостное существо: дух, душа и тело. Но просто вот на остеопатии, когда Даша стала этим заниматься... и я просто вот почувствовал здесь наглядную картинку, каким образом всё это взаимосвязано.
В остеопатии есть исследования — научные, подтверждённые — которые показывают, каким образом эмоция через химические реакции внутри... я, честно говоря, совсем не специалист в этом... превращается просто в конкретную проблему, локализованную в конкретном месте. То есть, это, конечно, удивительно, и — вот, собственно, такой вот мой комментарий.
А.Леонтьева:
— Дорогие гости, вы перед передачей сказали, что вы каждый вечер перед... ну... вот, во сколько бы вы ни пришли с работы, и, как бы вы ни устали, вы обсуждаете вопросы воспитания детей.
Д.Бреева:
— Да.
Н.Бреев:
— Не только — вообще, в целом.
А.Леонтьева:
— Вообще, в целом, вопросы жизненные, да? Пока в магазин идёте?
Н.Бреев:
— По-разному...
Д.Бреева:
— Теперь у нас собака появилась — мы можем гулять с собакой и обсуждать, не обязательно в магазин идти.
А.Леонтьева:
— Вот, с этой собакой, которая ведёт себя ненормально для своей породы, да?
Д.Бреева:
— Да, да...
А.Леонтьева:
— Начинает бегать и лаять, когда должна сидеть... заряжается от вас.
Д.Бреева:
— Да...
А.Леонтьева:
— Вот, как это выглядит в практическом плане? Вы, прямо, садитесь за чашкой чая... хочу себе представить... у вас есть какие-то вот традиции семейные, когда вы что-то вот специально делаете потому, что — вот, такая традиция?
Н.Бреев:
— Ну, вы знаете, какие-то маленькие традиции есть, но глобально мы пришли к тому, что нужно следовать за каким-то ритмом жизни — как жизнь себя проявляет.
То есть, с одной стороны... ну... какие-то... там... традиции в выходные, когда мы вместе обязательно утренние молитвы...
Д.Бреева:
— Совместная трапеза...
Н.Бреев:
— ... совместная еда — да, это обязательно!
А.Леонтьева:
— Каждый день?
Д.Бреева:
— Да, мы каждый день стараемся...
Н.Бреев:
— Всегда свечку обязательно зажигаем...
Д.Бреева:
— Да, огонь чтоб был на столе...
Н.Бреев:
— Ну, какие-то вот такие вещи, что, вы понимаете... символизировать нечто очень важное. Крайне важно выделять пространство, которое для семьи является сакральным пространством — это очень важно.
Но это не жёсткий какой-то каркас... знаете, там... типа, вот: «В 7 утра — все встали — и на молитву!» — и так далее.
К.Мацан:
— Я, как раз, хотел спросить: вы детей... как-то... на молитву ставите, или, условно говоря, вы сами начинаете молиться, а они, если подтянутся, то — подтянутся, нет — так нет?
Н.Бреев:
— Ну, у нас был и такой, и такой период. То есть, у нас был период, когда мы читали, и прям вот... так... вот...
А.Леонтьева:
— Стоять!
Н.Бреев:
— Да, стоять... Потом был период, когда как-то совсем... вот так вот... да. Потом был период каких-то вот... когда укороченное правило, и так далее.
Но тоже абсолютно понятно, что дети учатся молитве, только наблюдая. То есть, молитве нельзя обучить теоретически.
Д.Бреева:
— С кафедры.
Н.Бреев:
— С кафедры, да. Это можно только посмотреть. И если у ребёнка какое-то вот чувство и желание внутри, то он это сделает уже как молитву. Потому, что молитва — это не заклинание, это не камлание какое-то, ни в коем случае.
И, в этом плане, просто надо внутри стремиться иметь диалог с Богом, и иметь внутри желание... знаете... такое понимание слова как слова животворящего. Потому, что мы с вами говорим очень часто... обыденная речь — она... такая... утилитарная очень, практичная... но Бог сотворил мир словом, и слово — вот, оно действует сакрально ещё. То есть, оно создаёт пространство вокруг нас.
Если мы говорим, что всё плохо, плохо, плохо — то мы создаём это вокруг себя. Мы каким-то образом передаём это... эту силу этих слов... в этом всё... ну... есть, конечно.
И, в этом смысле, молитва — это слово, которое животворит Божественное пространство.
Ну, вот... это всё так красиво опять расписано, но вот если к нам, к нашей практике, то сейчас... такая шутка была про... или не шутка, или какая-то история реальная, когда один батюшка...
Д.Бреева:
— Когда папа у меня служил ещё в Подмосковье, у него за стенкой жил монах. И я говорю: «Пап, почему мы всё время так долго молимся, а у него уже свет выключен, и он спит — он же монах! Почему нам нужно вычитывать все эти молитвы, а он уже вот так рано спать ложится?» И он сразу же постучал в стенку, и говорит: «Отец Авраамий, Даша спрашивает, почему ты не молишься?» А он говорит: «Скажи Даше, что я делаю один большой поклон за вас всех!»
Н.Бреев:
— Во весь рост!
Д.Бреева:
— То есть, на самом деле, сейчас мы тоже все продолжаем мысль Николая. В какой-то момент мы пришли к такому общему заключению, что, наверное, не обязательно ежедневно вычитывать, несмотря ни на что, правило. Можно — у нас был опыт — своими словами... какие-то отдельные молитвы из правила брать, чтоб каждый... там... прочитывал ребёнок, и в конце мы молимся за всех близких, за родных — перечисляем, и...
Н.Бреев:
— И очень важно — своими словами...
Д.Бреева:
— Да, своими словами... и дети вот это помнят, и даже когда у нас маленькая...
Н.Бреев:
— ... потому, что Феофан Затворник говорил, что правило — это подпорки. То есть, конечно, правило — это очень важно, важно научиться этому языку — иначе, как ты будешь общаться, в принципе? И его не надо оставлять — потому, что, конечно, это тоже какая-то штука... но дальше — надо пытаться и своими словами тоже детей учить. Поэтому, основные молитвы мы не трогаем, а молитвы о родных, о близких — мы своими словами пытаемся выразить как-то...
Д.Бреева:
— У нас даже маленькая Саша сейчас, когда болели наши близкие... тяжело болели... она встала на колени перед иконой, и стала — ну, она, в принципе, говорит неплохо — начала повторять наши слова...
А.Леонтьева:
— Двухлетняя, да?
Д.Бреева:
— Да... «Господи, — как-то она по-другому... — помоги деде Гоге, помоги бабушке...» — удивительно! То есть, она это тоже уловила. Не молитвы, которые мы берём из правила, а вот именно какие-то такие вот... своими словами... и обращалась она к Богу... как бы... как мы делаем... стояла перед иконами. То есть, она понимает, что и как. Удивительно, конечно... интересно.
Н.Бреев:
— Знаете... ещё такая история, связанная с тем, что — побольше молитв благодарения и молитв радости! Это — очень важно!
То есть, молитвы покаяния, конечно — они должны иметь место, но покаяние — это процесс интимный очень. И, условно говоря, там... совместный покаянный плач — он редко когда получается. Это надо какое-то особое пространство — может быть, Великий Пост, когда вот вместе... но вот искать какие-то молитвы, которые позволяют передать дух радости и благодарности Богу — мне кажется, это очень важно. Потому, что детям покаяние не столь свойственно. То есть, это нечто, чему мы уже учим, исходя из опыта своих падений и грехов. Но так же важно... очень часто просто мы не умеем благодарить. А у детей тут как-то есть врождённое... и, каким-то образом, мы сами пока не знаем, как... есть молитвы и в утреннем правиле, есть те, которые... вот... вдохновение о предстоящем дне, благодарность за то, что ночь прошла, и вот — новый день перед нами предстоит, день, полный возможностей и... да... там... вот, какую-то вот эту эмоцию, мне кажется, тоже очень важно детям передавать.
К.Мацан:
— Вот, ты сказал о радости и благодарении. Протоиерей Игорь Фомин, хорошо нашим слушателям знакомый, любит повторять, что любовь можно разложить на три составляющие. Это радость, благодарность и жертвенность.
Вот, как раз, радость и благодарность — то, о чём ты говоришь.
А.Леонтьева:
— Слушайте, а мне так отрадно, что вот перед нами сидят молодые красивые родители, оба из семей священников, и они нам не говорят: «Вычитывать правила! Читайте Евангелие каждый день детям!...»
Н.Бреев:
— Нет, мы говорим... Евангелие читайте обязательно каждый день!
Д.Бреева:
— Да, там ответы, на самом деле, на все вопросы!
А.Леонтьева:
— ... и какие-то дают... такие... простые советы... там... сходить в магазин вместе, погулять с собакой... вместе покушать...
К.Мацан:
— А потом, когда вернётесь домой — там правило и Евангелие!
А.Леонтьева:
— Ну, правда... это вот как-то меня очень утешает. А как вы Евангелие читаете?
Д.Бреева:
— По отдельности.
Н.Бреев:
— По отдельности.
Н.Бреев:
— Я, обычно, в том момент, когда у меня есть время сосредоточиться и быть только в тексте.
А.Леонтьева:
— На светофоре.
Н.Бреев:
— На светофоре — не получается.
К.Мацан:
— Ну, за рулём опасно просто.
Н.Бреев:
— Да. Во-первых, опасно, во-вторых, духовно опасно — в общем, по-всякому.
А так, когда есть какое-то... или, там, в метро едешь, или где-то перерыв в работе, и очень важно просто Евангелие...
А.Леонтьева:
— То есть, даже в метро можно?
Н.Бреев:
— Ну, а что мешает?
А.Леонтьева:
— Ага...
Н.Бреев:
— Ну... нет... на самом деле, ведь... если мы имеем в виду целование Евангелия, так... знаете, шутка у протестантов, да? Что «мы читаем Библию, а православные — целуют». Ну, она, конечно, грубоватая, и не совсем правда... ну... в общем... но, по большому счёту, конечно, это — священная книга, и, конечно, есть зона сакрального, есть церковная служба и так далее, но там наша духовная жизнь не заканчивается.
То есть, выходя из храма, мы не превращаемся в бездуховные существа, у которых теперь только памперсы, только... хотя отец Андрей Конанос тоже в замечательных своих книжках говорит, что памперсы — это тоже духовный акт. То есть, занимаясь обыденными, мелкими вещами — это тоже твой... если ты это с благодарностью делаешь Богу, то это — твой гимн благодарности. Пусть он маленький, пусть он такой вот... кажется тебе — какая-то ерунда, какая-то бытовуха, но это — твой гимн благодарности!
И вот, Евангелие тоже, мне кажется, оно — должно выходить. Есть сакральное чтение, но есть некое... это важное... есть то, что — твоё осмысление здесь и сейчас. То есть, как оно раскрывается, как оно отзывается в твоём сердце. Это не толкование, это не то, что есть — сейчас возьму и напишу своё толкование на Евангелие, а это слушание — как священные слова внутри тебя, из опыта твоей жизни, отзываются, и какие-то рождаются образы, которые потом помогают — в воспитании детей, в работе, в отношениях с коллегами, к самому себе вот что-то...
Вот, мне кажется, что это какая-то очень важная практика, которая важна именно своей повседневностью.
А.Леонтьева:
— Можно, я немножко порекламирую издательство «Никея»? Потому, что я хочу поблагодарить его за книжки Андрея Конаноса. Они настолько... несут то, чего нам очень не хватает в Православии — вот этой очень большой радости!
Н.Бреев:
— В Православии это есть! Этого не хватает нам с вами!
А.Леонтьева:
— Да-да-да, скажем так: не хватает нашему православию. Вот, моему, там... не знаю...
Н.Бреев:
— Да-да, лично моему!
А.Леонтьева:
— Я начала их распространять — они, действительно, очень... такие... классные!
Н.Бреев:
— Просто, знаете... когда читаешь святых отцов, ты понимаешь, что у них есть и глубокий плач о грехах, и — величайшая радость, просто, величайший свет!
Но, так как мы, зачастую, чувствуем внутри себя одну тьму, и настолько погрязли в этом, то нам очень часто в зону света выбраться очень сложно. Но это всё есть в Православии — то, о чём ты говоришь, Аня. И, конечно...
А.Леонтьева:
— Нам просто нужно напоминать об этом, да?
Н.Бреев:
— ... в первую очередь... это и ответственность, это и духовное трезвение... но это, в первую очередь, радость! Если нет радости, то тогда это получается, что... какая-то определённая дополнительная нагрузка к, и без того, очень сложной жизни. То есть, мы и так тяжело с вами живём, и тут — Христос пришёл, принёс радостную весть, но она нас так нагрузила, что мы стали жить ещё тяжелей, ещё хуже, и всё хуже, хуже, и хуже... согласитесь, это какая-то...
А.Леонтьева:
— Нестыковочка!
Н.Бреев:
— ... нехристианский взгляд, на самом деле, на вещи.
Понятно, что это не значит, что теперь будет lite такой — ты спасён, и так далее — но вот эта вот радость динамики жизни, встречи со сложностями, с вызовами, но видение в этом того, как Бог тебя ведёт, помогает тебе возрастать — падая, поднимаясь, преодолевая — вот, мне кажется, это и есть Православие.
А.Леонтьева:
— Слушайте...
К.Мацан:
— Ну, вот, наши сегодняшние гости, как раз, нам напомнили о радости!
А.Леонтьева:
— Напомнили о радости...
Н.Бреев:
— А мы и сами себе ещё — тоже напомнили!
К.Мацан:
— Спасибо огромное за эту беседу! Да, на этой оптимистической, радостной ноте нам пора прощаться, хотя очень не хочется. Но, давайте, вы к нам ещё раз придёте — потому, что не всё ещё вы сказали, мне кажется, что мы хотели у вас спросить.
А.Леонтьева:
— Мы ещё пользы... мы ещё пользы хотим! Спасибо вам большое!
Н.Бреев:
— Спасибо вам, спасибо вам большое!
А.Леонтьева:
— Спасибо большое, да.
К.Мацан:
— Дарья и Николай Бреевы — Николай — генеральный директор издательства «Никея», Дарья — врач-невролог-остеопат, вместе они — родители четырёх детей — сегодня провели с нами светлый вечер.
В студии была моя коллега Анна Леонтьева, я — Константин Мацан. До свидания!
А.Леонтьева:
— До свидания!
Д.Бреева:
— До свидания!
Борис Кустодиев. «Портрет Фёдора Ивановича Шаляпина»
— Спасибо вам за экскурсию, Маргарита Константиновна! Очень интересно и познавательно!
— Рада, что тебе понравилось, Ванечка. Жаль, что у нас было мало времени. Экспозиция в Русском музее весьма обширная, я рассказала лишь о некоторых картинах.
— Да, музей богатый! Я бывал здесь много раз, и не наскучило. В первый раз мама привела меня в Русский музей лет в семь. Я тогда, помню, увидел портрет Фёдора Шаляпина, и подумал, что это Гулливер в стране лилипутов — только что прочитал эту книгу.
— Ты про картину Борису Кустодиева говоришь?
— Да, про неё.
— Давай-ка тогда вернёмся взглянуть на неё, она в соседнем зале. Мне интересна твоя детская ассоциация. Надо же, Шаляпин — Гулливер!
— А разве не похоже? Вот, смотрите — герой картины изображён в полный рост, его фигура занимает весь холст. За спиной Шаляпина — панорама заснеженного города, ярмарочные шатры, торговые палатки. Люди что-то празднуют, наверное, масленицу — катаются на лошадях, играют на гармони.
— И при этом все фигурки в толпе по сравнению с главным героем микроскопические! Точно, как в книге Джонатана Свифта!
— Мама мне тогда рассказала, что это прославленный русский певец, который жил в конце девятнадцатого, начале двадцатого века. Дома она включала мне записи, я слушал удивительный Шаляпинский бас. Но картина эта до сих пор остаётся для меня загадкой. Почему Борис Кустодиев представил певца великаном?
— По законам перспективы удалённые объекты выглядят меньше, чем приближенные. А здесь художник преувеличил эту разницу, сыграл на контрасте. Думаю, так он подчеркнул масштаб личности Фёдора Ивановича.
— Как певца?
— Не только. Шаляпин и в самом деле обладал недюжинным талантом и смог его развить. Но ещё он был цельным человеком с милостивым сердцем, много занимался благотворительностью. Собственно, и к Борису Кустодиеву его привело желание помочь.
— Помочь?
— Да. Художник тяжело болел, перенёс несколько операций на позвоночнике, после которых передвигался на инвалидной коляске. Чтобы поддержать живописца, Шаляпин предложил ему поработать над декорациями в Мариинском театре — это было в 1919 году. Тогда же Кустодиев приступил к портрету певца. Закончил он картину в 1921-ом, уже будучи прикованным к постели.
— Как же он писал?
— Полулёжа. Полотно наклоняли с помощью специального устройства, и художник по частям наносил изображение. Фрагменты, как мозаика, сложились в произведение, которое можно назвать документальным. Здесь узнаваемы дочери Шаляпина в толпе на заднем плане, французский бульдог Ройка у ног артиста.
— Полулежа создать такой большой холст! Потрясающе!
— Я тебя ещё удивлю. Перед нами копия, и она уменьшенная — восемьдесят сантиметров на метр. А оригинал в высоту больше двух метров! Шаляпин забрал его с собой, когда эмигрировал из Советской России во Францию в 1922 году. И Кустодиев продублировал своё произведение.
— Сейчас оригинал где-то за границей?
— Нет, в России. В 1968 году дочь Шаляпина, Марина Фёдоровна, вернула картину Бориса Кустодиева на родину. Полотно хранится здесь, в Санкт-Петербурге, в доме-музее артиста.
— А давайте сходим туда завтра? Хочется сравнить два авторских варианта одной картины!
— И ещё раз прикоснуться к истории наших незаурядных соотечественников, певца и художника, Фёдора Шаляпина и Бориса Кустодиева. Обязательно сходим, Ваня!
Улыбка Мадонны. Татьяна Любомирская
«Улыбнется или нет? Да или нет?» — такими мыслями я терзалась, стоя в длинной очереди в пещерном храме Успения Божьей Матери в Гефсимании.
Мы с коллегой были в паломничестве по Святой Земле, и нынешней точкой нашего путешествия была Гробница Богородицы, где Ее пречистое тело пребывало три дня перед вознесением на небо.
Тот, кто бывал в этом храме, помнит узкие врата, пройти сквозь которые можно низко склонив голову, глухой пещерный свод и небольшую подземную церковь. Там, позади гроба Богородицы располагается каменный кивот с чудотворным образом Иерусалимской Божьей Матери. Этот образ ‒ списан с древней иконы, написанной по преданию святым Евангелистом Лукой. И в связи с этой иконой существует одно народное поверье.
— Знаете, паломники стали замечать, что кому-то Божья Матерь, как будто, улыбается, а на кого-то глядит очень строго, — неспешно рассказывала монахиня — экскурсовод, когда мы стояли в огромной очереди к святыне.
Толпа заволновалась. Несмотря на то, что священники осторожно относятся к разным знакам и приметам и большинство из них советуют не принимать всерьез, люди продолжают искать «голос Бога» во всём, что им думается или кажется.
Это происходит непроизвольно, как часть того мысленного диалога, что каждый из нас ведет со своей совестью. Вот и я, стоя в конце очереди, отчаянно вглядывалась в лик Богородицы. Мне очень хотелось увидеть Ее улыбку.
Удивительно, но в какой-то момент действительно показалось, что Божья Матерь улыбается мне. И не просто улыбается, а радостно смеется! Но когда, окрыленная этим видением, я сумела подойти ближе, то увидела на иконе очень серьезное и сосредоточенное лицо. Богородица пристально смотрела на меня, словно хотела спросить: «Что ты ищешь в моей улыбке? Ты хочешь верить, что у тебя какие-то особенные отношения с Богом? И ты права, у тебя действительно особенные отношения с Ним, также как у многодетных родителей свое особенное отношение к каждому ребенку. Ты веришь, что мою улыбку могут увидеть только хорошие люди, и ты хочешь считать себя хорошей. Но ведь твоя жизнь и твои поступки далеко не совершенны, и ты это знаешь. Так что не ищи внешних подтверждений своей, так называемой, "праведности". Я буду улыбаться тебе, как буду улыбаться всем, кто приходит к моему Образу с верой и горячей молитвой. Эту улыбку не обязательно искать на иконе. Ты увидишь ее в своей душе, если совесть твоя чиста, мысли светлые, а сердце наполнено любовью к Богу и людям».
Я прижалась к иконе лбом и молилась о заступничестве Богородицы на моем жизненном пути. А когда этот путь оборвется и начнется другая, неземная жизнь, как было бы прекрасно, если бы при встрече с Божьей Матерью я могла радостно, не пряча глаза и не отворачиваясь от стыда, улыбнуться Ей как самому лучшему другу!
И увидеть ответную улыбку.
Автор: Татьяна Любомирская
Все выпуски программы Частное мнение
28 марта. О почитании родителей
В 6-й главе Книги Притчей Соломоновых есть слова: «Храни заповедь отца твоего и не отвергай наставления матери твоей».
О почитании родителей, — священник Иоанн Мазурчук.