«Дети и жестокость». Светлый вечер со священником Дмитрием Березиным и Анной Межовой (06.04.2019)

У нас в гостях были настоятель Казанского храма села Молоково, руководитель интернет-журнала для пап «Батя» священник Дмитрий Березин и директор фонда «Сохраняя жизнь» Анна Межова.

Мы говорили о том, почему сегодня дети становятся часто объектами жестокого обращения, как со стороны сверстников, так и в собственной семье, какие духовные причины приводят к этому, и как помочь ребенку преодолеть последствия душевных травм.

---

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

А. Ананьев

– Добрый вечер, дорогие друзья. В студии ведущая Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

– Александр Ананьев.

А. Ананьев

– Это «Семейный час». Каждую неделю в одно и то же время мы собираемся здесь за семейным столом в студии радио «Вера» и обсуждаем самые актуальные, самые насущные, самые острые и иногда самые непростые темы. И вот сегодня как раз тот случай, когда тема у нас очень непростая, но тем она актуальнее, тем она острее и об этом надо говорить. Сегодня мы приветствуем в гостях президента фонда «Сохраняя жизнь», Анну Межову. Анна, добрый вечер.

А. Межова

– Здравствуйте.

А. Ананьев

– Здравствуйте. И разрешите представить вам, дорогие друзья, священника Дмитрия Березина, руководителя журнала «Батя».

Иерей Дмитрий

– Добрый вечер.

А. Ананьев

– Начнем с журнала «Батя». Что это за журнал? Давайте в двух словах расскажем нашим слушателям о круге тем этого журнала, кто его читает и для кого он создается.

Иерей Дмитрий

– Ну журнал «Батя» создавался и собственно продолжает свою жизнь, свое плавание для пап, да, и основная задача этого журнала как была в 2007 году, когда он появился, так и до сих пор – это говорить об отцовстве, о том как быть отцом, какие бывают отцы. Потому что когда он появился, на самом деле существовал, ну можно сказать, вакуум в информационном пространстве, да и вообще вот даже вот в школьном пространстве, вообще отцы это были какие-то такие изгои. Когда говорили «воспитание детей» – это было вот что-то такое вот, мама, да, а папа где-то там.

А. Ананьев

– Я был на школьных собраниях, на собраниях родителей в школе. Обычно это было 29 мам и я, и мы обсуждали цвет носочков детей на физкультуре. И мне было там непросто, это правда.

Иерей Дмитрий

– Да, я вот в этом смысле тоже всегда каюсь: я один раз, по-моему, был на собрании родительском у всех своих четырех детей и больше туда не ходил.

А. Ананьев

– Прекрасно вас понимаю.

Иерей Дмитрий

– Ну вот тем не менее есть другие проявления отцовства. И мы как раз и обсуждаем то, как в наше время в нашем мире быть хорошим папой. Потому что вот если есть в семье хороший мужчина, папа, тогда все остальные процессы выстраиваются очень хорошо. Тогда и дети чувствуют защищенность, и супруга, и тогда, в общем-то, то что мы говорим, то что называем крепкой семьей, оно складывается.

А. Митрофанова

– Какой актуальный журнал.

Иерей Дмитрий

– Да, он вот, видите, как. А когда исчезает это звено, то к сожалению, возникает очень много проблем. Естественно, и с папами тоже бывают проблемы, и мы тоже этому уделяем внимание.

А. Ананьев

– Вспоминается песня: «А про папу до этой песни песен не было ни одной».

Иерей Дмитрий

– Кстати да, это реально не было ни одной песни. Значит, и еще некоторое количество лет, вот когда мы выпускали журнал, мы не могли ничего найти. Но сейчас у нас на портале, по-моему, порядка двадцати песен, современных в основном, посвященных папам.

А. Ананьев

– Да ладно.

Иерей Дмитрий

– Да. В том числе очень и очень замечательных.

А. Митрофанова

– А вот интересно, с чем связано такая дискриминация, можно сказать, такой ну явный перекос в сторону песен, которые посвящены мамам – их множество, и причем на любом языке мира. А песни, которые посвящены папе, действительно так можно сосчитать-то довольно просто. Хотя если литературу брать, то «Отцы и дети».

А. Ананьев

– Все очень просто: песни пишут мужчины, поэтому большинство песен посвящено мамам. Анна Межова, президент фонда «Сохраняя жизнь», у нас также в гостях. Мне хочется, Анна, чтобы в двух словах вы также рассказали о работе вашего фонда.

А. Межова

– Ну наш фонд региональный, он работает в Оренбургской области, и мы помогаем детям – детям-сиротам, детям жертвам преступлений, детям, попавшим в сложные жизненные ситуации. И вот в том числе реабилитация насилия и тяжелых психологических травм у детей.

А. Ананьев

– И вот сейчас мы переходим к непростой теме. Теме, которая актуальна и для отцов, теме, которая актуальна и для тех, кто пытается оградить детей от насилия.

А. Митрофанова

– И для мам тоже она очень актуальна.

А. Ананьев

– Для мам в первую очередь, как всегда. Не так давно я обратил внимание и не мог не обратить внимания на то, что на заседании Высшего церковного совета Святейший Патриарх Кирилл уделил отдельное внимание школьной травле, которая благодаря английскому языку у нас теперь называется буллинг. Кстати, слово мне не нравится. Вам нравится слово «буллинг»? Почему слово «травля» заменили словом «буллинг»?

А. Межова

– Мне больше нравятся русские слова. Я не люблю, когда заменяют.

А. Митрофанова

– Более понятно что ли это.

А. Ананьев

– Да, давайте тогда мы не будем оперировать словом «буллинг», мы расставили все точки над i в этом слове, тем не менее. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл призвал отвечающих за работу с молодежью священников не молчать и начать борьбу с насилием и травлей между детьми в школах. Он заметил, что буллинг, простите меня, огромный пастырский вызов Церкви и огромный нравственный вызов обществу. Отец Дмитрий, скажите, чем было вызвано вот такое обращение внимания на эту проблему: насилие детей над детьми в школе?

Иерей Дмитрий

– Ну насколько я могу судить по событиям последние несколько лет, ну наверное, во многом это связано с тем, что средства массовой информации очень доступно и широко освещают различные проблемы, и очень быстро информация расходится. Раньше, мне кажется, эта проблема существовала также – например, вспомним фильм «Чучело», да. Но просто, может быть, о ней мало говорили, поэтому она была очень локальной. А сейчас многие такие, особенно яркие, вопиющие вещи, они выходят наружу, ну почему – сами дети снимают ролики, и те, кто смотрят это, а смотрят, аудитория там сотни и десятки тысяч людей, да, может быть, они приходят в ужас: как мы докатились до этого. Плюс какие-то бывают очень резонансные события, когда уже жертвы этой травли приходят в школы, да, – вот то что опять же называется некрасивым словом «скулшутинг» – они уже приходят и начинают мстить. Ну приходят там с оружием, там кто с ножами, и среди этих людей тоже во многом жертвы того или иного насилия в школе. И вот эти случаи, они всплывают, и конечно, на уровне уже и федеральном необходимо этому вопросу уделять гораздо больше внимания.

А. Ананьев

– Отец Дмитрий, вы меня пугаете. Неужели то явление чудовищное, когда дети приходят в школу с оружием, а такое, к огромному сожалению, случается все чаще – это связано как раз вот с этим детским насилием в школе?

Иерей Дмитрий

– Ну я не скажу, что на сто процентов, но несколько случаев, которые были вот в недавнем времени, насколько удалось восстановить события, они во многом зависели от этого.

А. Митрофанова

– Я пытаюсь понять. Все-таки мы живем не в идеальном мире, и мы не тепличные растения, когда мы были маленькими, у нас тоже в жизни всякое случалось – и бойкот объявляли, и, наверное, травля какая-то имела место. Мне кажется, что вот такой острой реакции это все-таки не вызывало, проходило мягче что ли. Изменилась детская психика? Вот сейчас, в XXI веке, обостренно, более обостренно дети что-то воспринимают?

А. Межова

– Вообще если смотреть по тем людям, которые обращаются к нам и рассказывают свои истории, уже взрослые, и тем детям, которых мы наблюдаем, во-первых, я вижу что роль семьи уходит на второй план. И если раньше ребенок получал поддержку в семье, то сейчас очень часто родители уткнулись в свои телефоны или работают на трех работах, и, в общем-то, не дают этой поддержки ребенку, ребенок оказывается фактически один на один со своей проблемой. И плюс социальные сети, конечно, то есть как бы он ищет поддержку там. И вот, соответственно, как бы что он там может найти, и куда его приведут вот эти вот желания выйти из такой проблемной ситуации, как бы вот это вот уже здесь большой вопрос. Да, дети, которые становятся жертвами травли, у них заниженная самооценка, то есть как бы они, в зависимости от их типа психологического состояния, то есть они могут быть либо агрессивными, либо они, наоборот, становятся подавленными, да. И вот сейчас, к сожалению, вот эти все острые состояния могут привести либо к суициду, с одной стороны, да, то есть если ребенка затравили. Либо как бы к очень агрессивному поведению, и соответственно как бы ребенок может начать мстить своим обидчикам. Ну и плюс, мне тоже еще кажется, с одной стороны, дети сейчас стали как-то проще относиться к жизни, точнее к самой ценности жизни.

А. Ананьев

– Легкомысленнее, вы хотите сказать?

А. Межова

– Да, то есть как бы они, нет такого ощущения вот именно ценности собственной человеческой жизни.

А. Ананьев

– А почему?

А. Межова

– Ну знаете, я не знаю. Возможно, это связано как-то с играми, то есть как бы что дети...

А. Митрофанова

– Компьютерные игры вы имеете в виду, где десять жизней и сто вариантов?

А. Межова

– Да. С другой стороны, возможно, это недоработка семьи. Когда, знаете, мы проводили опрос среди школьников, и подавляющее большинство сказало, что родители не говорят о том, что они их любят. Вот просто подавляющее большинство, за редким исключением. Ну это были старшеклассники, конечно. И вот мы понимаем с коллегами как бы, что изменилось у нас общество, изменилось у нас то, как воспитывают детей, и дети соответственно стали другими, да.

А. Ананьев

– Отец Димитрий, вы как пастырь, у вас должен быть ответ на вопрос очень острый, я вот на него сейчас обратил внимание: дети стали гораздо более легкомысленно относится к жизни – это действительно так? А если так, то почему? Вот вопрос к духовнику, определенно.

Иерей Дмитрий

– Ну я вот сейчас размышляю, опять же да, это скорее будут такие мазки некоторые, какие-то обобщения делать не стоит. Но один из факторов, наверное, заключается в том, что мы живем в очень комфортных условиях. То есть например, почему ребенок не боится смерти – ну он, например, ни разу не ломал ногу, ему не было по-настоящему больно. Потому что если он сломает ногу, он поймет, что все-таки жизнь, она стоит того, чтобы жить, да, что смерть это не красивая картинка. А как раз вот социальные сети, они показывают очень часто да, вот эти красивые картинки, что это вот если, ну мы берем там группы смерти, это вообще романтика такая, да, вот очень жуткая. И еще второй момент тоже – это все-таки ну некие шаблоны, это героизация. То есть если взять там, ну не знаю, какое-то пионерское детство, там были пионеры-герои – то есть был какой-то пример, каким должен быть вот некий такой вот, лучшие проявления да, детской деятельности. То сейчас, по-моему, насколько я могу судить, героев для детей практически нет. Это либо как-то мультяшные персонажи, там да, анимешные, которые ну явно не являются достойным примером. И тогда возникают вот эти «герои». А вот, пожалуйста, он пришел с ружьем – про него все написали. Вот он да, вот он там или там спрыгнул откуда-то – и про него все говорят, это же звезда. И вот такие «звезды», к сожалению...

А. Митрофанова

– Синдром Вертера такой.

Иерей Дмитрий

– Да, да, и они вот, может быть, во многом формируют человеческое поведение, детское поведение.

А. Ананьев

– И вот этот наш с тобой, Алла Сергеевна, вчерашний разговор после просмотра очередного фильма про Гарри Поттера возвращает нас опять же к этой теме. Мы решили с супругой пересмотреть всего Гарри Поттера на досуге. И выяснили, что там трагедия, там же все умерли. И отсюда, наверное, отчасти и происходит вот это вот жуткая романтизация смерти среди детей.

А. Ананьев

– Вы слушаете «Семейный час» на светлом радио. Меня зовут Александр Ананьев. Со мной вместе «Семейный час» ведет Алла Митрофанова. И мы продолжаем разговор о насилии в детской среде, насилии детей над детьми в первую очередь, конечно. С президентом фонда «Сохраняя жизнь» Анной Межовой и священником Дмитрием Березиным, руководителем журнала «Батя». В ряде стран провели исследования, в том числе и в России, исследования на тему, как много детей подвергается насилию, травле в школе. И результаты были ошеломляющие, причем я сейчас приведу результат 16-го года, сейчас уже 19-й: 65% девочек и 62% мальчиков сообщили о случаях травли и запугивания в школе над ними лично. И эти данные показывают, что в странах, где запугивание в особенности распространено, девочки подвержены этому в гораздо большей степени, чем мальчики. Чем это вызвано? Может быть, речь идет просто об обостренном отношении к самому себе? То есть насилием, запугиваем и травлей воспринимается просто нелюбовь к себе класса, просто какое-то место, которое человек занимает в обществе, в классе? Или же действительно уровень агрессии так сильно возрос?

А. Межова

– Ну мне сложно прокомментировать, именно почему среди девочек это сильнее, да. Но вообще скорее что девочки больше придают значения отношениям, а мальчики, они больше придают значения действиям что ли, да. То есть как бы пошли, подрались там и как бы все, вот выплеснули свои эмоции выразили, кто прав, кто виноват, нашли это. А девочки, вот они в основном как бы обсуждают отношения, выясняют что-то, придумывают, разговаривают, как бы вот там дружат друг против друга, создают какие-то группки. То есть может быть, вот только с этим это связано. Но надо сказать, по-нашему вот, так сказать...

А. Ананьев

– Вопросу.

А. Межова

– Нельзя сказать, что это статистика или опрос, но вот просто наше видение, что на самом деле как-то в равной степени примерно дети. И всегда все-таки мне не хочется говорить о том, что это вот только дети и между собой. Это все происходит, как правило, ну на глазах у взрослых и при таком безмолвном попустительстве взрослых – это в лучшем случае. А к сожалению, мы очень часто видим, что и родители и учителя тоже становятся вот как бы участниками всего этого процесса. Потому что ну вот те случаи травли, которые мы разбирали, с которым мы работали, там не просто учитель это не останавливал, а всячески просто поощрял и, соответственно, родители. То есть травля становится действительно такой серьезной травлей, ну а не просто какими-то небольшими там разборками ситуативными, да, когда уже вот именно родители и взрослые, зная об этой проблеме, не останавливают детей. Очень часто травят детей неудобных, да, то есть, например, каких-то детей с неким вызывающим поведением. То есть как бы и учитель ничего не делает, потому что ему тоже неприятно работать с этим ребенком, да. То есть как бы, например, когда семья малообеспеченная, вот мы просто очень часто наблюдаем такие случаи, когда малообеспеченная семья, и они, например, там не сдают на какие-то там подарки, да, то есть как бы вот мама не хочет что-то лишний раз делать, потому что она работает там на трех работах еще или у нее еще там много детей, и она просто не успевает, да, то есть как бы...

А. Митрофанова

– Но это значит, что ее ребенок еще больше нуждается во внимании.

А. Межова

– Да, конечно. Но вот, к сожалению, очень часто бывает, что ребенок плохо учится, ребенок плохо себя ведет. И вместо помощи как раз таки вот он становится неудобным в классе, и его стараются как-то изжить из класса, то есть начинают травить, начинают стараться как-то вот, чтобы они куда-то ушли. И вот, собственно говоря, вот такие самые тяжелые случаи, когда мы подключаемся, когда мы начинаем разбирать. И вот в этой ситуации мы выступаем как некие медиаторы между вот всеми участниками данных событий. Надо сказать, что здесь очень мы нашли большую поддержку именно в нашем городском отделе образования. И в частности вот начальник отдела под личный контроль взяла все эти случаи. И мы сейчас стараемся...

А. Митрофанова

– Это у вас в регионе?

А. Межова

– Да, в Оренбурге. И мы сейчас стараемся, чтобы вот такая работа велась везде. И именно вот то, что мы видим, все-таки ситуация начинает улучшаться.

А. Митрофанова

– Из того что вы сказали, я поняла, что есть принципиальная разница между той травлей, которая, например, была там 20, 30, может быть, там 40 лет назад. Когда скажем, в классе ну есть вот группа хулиганов или в школе есть группа хулиганов, и они могли взять под свой контроль там какую-то еще группу детей и могли их запугивать, могли вытирать о них ноги. Но вот сейчас люди, которые уже взрослые, они делятся вот этими своими воспоминаниями, как они через это проходили, как приходилось выяснять отношения. Особенно мальчишек это, конечно, касалось. Сейчас ситуация другая, сейчас объект травли это, например, ребенок из неблагополучной семьи, а не тот, который чем-то насолил этим хулиганам или просто попался под горячую руку. И соответственно те люди, которые выступают агрессорами, это уже не уличные хулиганы, а дети, может быть, из вполне благополучных семей.

А. Ананьев

– Я тебе больше скажу. Недавно прочитал любопытную статью, в которой в частности утверждалось, заведующий научной лабораторией социологии образования и науки НИУ Высшей школы экономики в Питере, профессор Даниил Александров заметил, что агрессивность переместилась из неблагополучной среды в благополучную. То есть в хороших школах агрессии стало гораздо больше, чем в плохих школах. И это такой процесс...

Иерей Дмитрий

– Ну на самом деле я абсолютно согласен с этим. И мне кажется, здесь надо два момента отметить. С одной стороны, что вот то, что мы называем травлей в школе, оно может иметь совершенно ну внешне невинные формы. Ну раскидали тетрадки, да, и учитель, ну что он, ну дети балуются, да. Часто учителя, они не видят системы. То есть травля это все-таки не когда кто-то друг с другом повздорил. Травля – это системный такой процесс, который длится очень долгое время. И часто учителя, особенно в средней школе, да, и в старшей, они видят фрагментарно, только на своих уроках. Ну мало ли, кто-то кому-то в тетрадке нарисовал что-то, порвал – это же не тот повод, чтобы нужно было разбираться. И вот мне кажется, что полная-то картина складывается в голове того, кого травят, чаще всего. Это один такой аспект очень важный. И мне кажется, тут действительно отчасти это и есть определенное такое становление в социуме. То есть, может быть, не нужно прямо вот, когда это не переходит какие-то радикальные, ну такие серьезные рамки, может быть, не делать из этого трагедию. Это определенный процесс взросления, и люди, которые через это проходили, не обязательно будет забитыми там и так далее, они вполне могут повзрослеть через это, как-то переосмыслить себя в том числе. То есть здесь, может быть, найти какую-то грань, где травля, а где вот такие...

А. Митрофанова

– А где не стоит носиться с собственным «я».

А. Ананьев

– Да. Отец Димитрий, но вот сейчас и для меня и для наших слушателей очень важно понять: а где проходит граница между все нормально, это естественный процесс, сами разберутся, все дети такие и вот это уже трагедия, и с этим надо разбираться, это уже большая проблема? Ведь по большому счету, в корне любой по-настоящему серьезной трагедии лежит вот это вот: никакая это не трагедия, это естественный процесс, сами разберутся. На что обращать внимание родителям?

Иерей Дмитрий

– Мне кажется, ну вот опять же я не скажу, что я специалист, да, вот если сходу попытаться ответить на этот вопрос, это серьезные изменения в поведении и в характере ребенка. То есть когда ребенок впадает в апатию, в депрессию, то есть это говорит о том, что у него вот эти, может быть, которые со стороны процессы не очень то страшные, а для него это трагедия. То есть тогда вот однозначно нужно на это очень и очень сильно обращать внимание. Ну вот, наверное, так. Просто если говорить о травле, которая переходит уже в формат снятия видеороликов, когда там человека избивают – это совершенно другое, это все-таки явно такая антисоциальная вещь. А здесь, ну вот мне кажется, когда личность ребенка не выдерживает. Она может не выдержать почему: либо нет стрежня какого-то внутреннего. Все-таки здесь еще какой момент. Вот ну если взять воспитание, допустим, там советского периода, были определенные императивы нравственные, то есть правила, даже когда дрались, да, там стенка на стенку, там дрались до первой крови. То есть были определенные вещи, которые не переступали. Были законы, и все их придерживались.

А. Ананьев

– Лежачих не бьют.

Иерей Дмитрий

– Лежачих не бьют, да. Сейчас вот с неким размытием, в том числе и нравственности, как бы мы ни пытались, да, там духовные ценности проповедовать и так далее, иногда эти духовно-нравственные ценности, они беззубые в детской среде, в подростковой среде. То есть подростки, они более ну в этом смысле жесткие, радикальные, и не все готовы прямо быть такими милыми и пушистыми.

А. Митрофанова

– Хороший вопрос, кстати, почему они беззубые. Может быть, потому что они воспринимаются как нечто абстрактное, спустившееся с потолка, что вот мне сказали, надо жить так, а жизнью это не подтверждается?

Иерей Дмитрий

– Ну отчасти, наверное, да.

А. Ананьев

– Прежде чем мы прервемся на минуту, я хочу сформулировать основные ошибки взрослых, столкнувшихся с проблемой травли собственных детей. Или, может быть, их дети занимаются травлей в школе. И я вот сформулировал для себя две ошибки. Анна, если вы дополните этот короткий список, будет здорово. Ошибка первая – ждать, что само пройдет, и дети сами разберутся. И ошибка вторая – оправдывать происходящее и объяснять происходящее. Есть ли еще что-то, что ни в коем случае нельзя делать?

А. Межова

– Мы говорим про родителей?

А. Ананьев

– Да, мы говорим про родителей, в первую очередь.

А. Межова

– Ну я скорее все-таки сторонник смотреть на ситуацию и разбирать ее именно конкретно, да, то есть я не люблю таких вот, ну я скорее говорю, что надо делать. Поэтому, например, главное поддержать своего ребенка. То есть вот это вот просто самое главное, что должен сделать родитель в этой ситуации.

А. Митрофанова

– В случае, если его травят.

А. Ананьев

– Да, не лениться обращать внимание на ребенка. Потому что часто мы просто ленимся. Мы вернемся в студию ровно через минуту.

А. Ананьев

– Вы слушаете «Семейный час» на светлом радио. В студии ведущая Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

– Александр Ананьев.

А. Ананьев

– И мы продолжаем разговор об агрессии, насилии и жертвах, агрессии и насилии, в первую очередь о наших детях, с президентом фонда «Сохраняя жизнь», Анной Межовой. Анна, добрый вечер еще раз.

А. Межова

– Еще раз здравствуйте.

А. Ананьев

– И со священником Дмитрием Березиным, руководителем журнала «Батя». Добрый вечер.

Иерей Дмитрий

– Добрый вечер.

А. Ананьев

– Разговаривая о травле детей в школе, мы, так или иначе, обсудили причины, процесс, что нужно делать родителям в этой ситуации. Но насколько я знаю, нет, по крайней мере, не встречал в интернете и уж точно в жизни каких-то памяток на предмет того, как вести себя в случае с проявлением такого рода агрессии. Или я ошибаюсь, или они есть? Анна, вы не встречали ничего такого?

А. Межова

– Да нет, на самом деле памятки есть, их выпускают фонды благотворительные, на самом деле с этим много работают психологи – то есть алгоритм действий определенный есть. Ну и вот я уже говорила, и давайте, еще раз повторюсь: главное поддерживать своего ребенка, рассматривать его ситуацию, да. Он, конечно, может быть неправ, то есть вот ну объективно не все мы всегда бываем правы, но ребенок в семье должен чувствовать эту поддержку, эту защиту и любовь и принятие его вот со всеми его бедами, проблемами, вот с тем, что с ним происходит.

А. Митрофанова

– А прошу прощения, вы сейчас все-таки говорите про детей, которых травят или про детей, которые травят, принимают участие в травле?

А. Межова

– Я сейчас говорю про ребенка, которого травят.

А. Митрофанова

– Которого травят. А если родитель замечает, что его ребенок, сын или дочь, принимают участие вот в такой вот травле? Коллективное бессознательное или, не знаю как, подростковое, не знаю, как это назвать. Для подростков очень важно, наверное, соотносить себя с какой-то группой социальной. Оказаться на обочине это все равно что, ну не знаю, быть изгоем это вообще конец света. И поэтому зачастую в этой травле дети принимают участие, чтобы от коллектива, простите, не отделяться. И как здесь тогда быть? Вот когда родители замечают подобное поведение в своем ребенке.

А. Межова

– Ну тоже садиться, разговаривать с ребенком, выяснять, почему он это делает. Выяснять, как он относится к этому. То есть как бы на самом деле дети, которые именно как члены стаи, да, назовем их так, тоже принимают участие в травле, они тоже находятся многие в очень некомфортном состоянии. То есть если ребенку заложены правильные семейные ценности, правильное воспитание у ребенка, но он действительно попал в подростковую среду, где он не может поступить иначе, ребенок тоже будет страдать как бы. И конечно здесь тоже с ним надо разговаривать, обсуждать ситуацию, как можно выйти из этой ситуации, да, как бы не став изгоем и тоже чтобы тебя не травили. И в любом случае, взрослые должны здесь помогать детям и устранять эту ситуацию.

А. Митрофанова

– Как? Вот как помочь? Отец Димитрий, может быть, к вам как пастырю вопрос. Если ребенок принимает участие в травле – это значит, что с ним что-то пошло не так вот, и ну там родители не досмотрели. На что обратить особое внимание в этих дестко-родительских отношениях? И вот как, я не знаю, кто-то в руки ремень возьмет, а кто-то попытается действительно понять, откуда ноги растут. По вашей пастырской практике, откуда ноги могут расти?

Иерей Дмитрий

– Ну во-первых, наверное, в этих, назовем их стаях, есть разные роли. То есть часто это один или два таких самых ярких инициатора – это одна ситуация, когда человек сам начинает инициировать. Дальше его ближний круг, наверное, и дальше, наверное, вот некие такие сопутствующие, вот те, кто даже просто иногда молчит и смотрит. И здесь если говорить о детях, и вообще о воспитании, то ну это сложно говорить, что ребенку нужно привить чувство собственного достоинства. Потому что это ну это вещь, которая формируется все-таки, характер, по мере взросления. Но говорить о том, что сильный человек, он защищает слабого – ну я говорю, конечно, в первую очередь о мальчиках, но и о девочках тоже, – что проявление силы это не есть быть со всеми, да, обязательно, вот какие бы они ни были. А проявление силы это если ты видишь, кого-то обижают, это его защитить. И вот как раз в ситуациях с травлей, если кто-то возьмет, не побоится, встанет на сторону того, кого травят, просто рядом даже встать, не смотреть это со стороны – это уже будет очень сильный ход. Это будет очень сильный поступок для ребенка. И вот если родители об этом говорят с ребенком, можно в том числе это и обсудить, что бывают такие ситуации. Я на самом деле спрашивал детей своих, и они говорят, что у них такого нет. Я не знаю, насколько это так или нет. Это опять же вопрос, а как заметить, то есть кто может заметить, то что вот в школе или в классе есть травля? Это же неочевидные вещи совершенно. И дети не всегда будут рассказывать родителям, даже более того, они вряд ли будут рассказывать об этом.

А. Ананьев

– Вот я тоже сейчас задумался об этом, отец Димитрий. У меня в голове бьется мысль: но ведь ребенок из-за православной, воцерковленной семьи не будет этим заниматься? Или я ошибаюсь? Все возможно?

Иерей Дмитрий

– Ну я думаю, что возможно все. Потому что ребенок это человек, который ищет себя. И он, в том числе может, ему может симпатизировать там ну какая-то группа людей, одноклассников, совершенно по другим причинам и может быть несимпатичен тот человек, которого травят. И даже если он просто не является инициатором, а просто стоит и молча это одобряет – это уже такое как бы участие, да, в этом. Но если спросить его, а действительно ли ты там в этом участвуешь – скажет: нет. И даже, может быть, скажет, что у нас в принципе ничего такого нет, потому что ну там да, есть какие-то нестыковки, кто-то там кому-то что-то сделал. Но вот вопрос.

А. Ананьев

– Как сказал кто-то из великих, не ручаюсь за точность цитаты: если ребенок псих – лечить надо его родителей. Если ребенок агрессивный – разбираться надо в первую очередь с его родителями. Потому что обижать учат взрослые, обижая детей. И таким образом мы переходим к следующей главе нашего обсуждения – о насилии над детьми в семье. Не так давно фонд «Сохраняя жизнь», президентом которого является наша собеседница, Анна Межова, выпустил памятку, которая помогает предотвратить, избежать случаев насилия над детьми в семье и помочь жертвам. Анна, расскажите, пожалуйста, об этой памятке.

А. Межова

– Ну к сожалению, многие люди представляют, что с их ребенком не может случиться таких страшных вещей. И как раз в этой памятке мы написали, что случиться это может с каждым, да, то есть как бы это не какие-то люди, которые вот где-то далеко, непонятно, страшные, да, то есть как бы...

А. Ананьев

– Какие-то ужасные люди на черных машинах, которые заманивают конфетами. И с моим-то уж точно ничего не случится – мы же ему все объяснили.

А. Межова

– Да, вот. На самом деле это, как правило, люди из ближнего круга ребенка – то есть это могут быть какие-то отчимы, дяди, те люди, с которыми ребенок может общаться где-то в секции, в кружке, еще где-то. И главное, я не хочу рассказывать в такой чудесной передаче страшные вещи, да, но вот главное, что должны знать все люди, все родители, которые переживают за своих детей. Это если ты общаешься со своим ребенком, если ребенок тебе доверяет и у вас выстроены доверительные отношения, то обратите внимание на то, что ребенок рассказывает. То есть вы должны каждый день общаться с ребенком и не в формате там: привет, как дела, все хорошо...

А. Митрофанова

– Уроки сделал?

А. Межова

– Уроки сделал, да. А именно вы должны знать о событиях его дня, о людях которые были, общались с ним в течение дня и о том, о чем они беседовали, какие у них как бы отношения – то есть вы должны все это представлять примерно. И стоит напрячься, да, то есть если вы видите, что ваш ребенок с кем-то сильно сближается. Потому что как раз таки люди, которые хотят сделать какое-то зло ребенку, они очень часто начинают издалека. То есть они дарят подарки детям, они начинают провоцировать ребенка, чтобы он проводил как можно больше времени с ними. Причем это бывает очень весело, интересно, то есть какие-то походы, не знаю, в кино, в зоопарк, еще куда-то, да, какие-то мероприятия. И вот здесь вы просто ну будьте внимательны. То есть вот такие какие-то моменты...

А. Митрофанова

– Конфетно-букетный период для ребенка – это ненормально.

А. Межова

– Да, то есть ну как бы вы же должны понимать, что есть определенная грань между как бы вот тренером спортивной секции, который как бы с вашим ребенком занимается, да, и вы чувствуете как бы, как взрослый, да, где она уже начинает быть слишком близкой. И вот именно здесь вот еще очень важно говорить с ребенком про его личные границы, да, то есть что допустимо, что недопустимо. То есть с очень многими детьми, как выясняется, родители про личные границы не говорят, потому что нам всем кажется, что это само собой разумеющимся. А для ребенка на самом деле как бы это непонятно. Он только начинает жизнь, он только начинает как раз таки, да, искать себя. И как бы вот если другой человек, который ему доверяет, и которому вы доверяете, и ребенок видит это доверие, то есть вы же его отпускаете с ним проводить время. И когда этот взрослый говорит, что вот это, эти вещи это хорошо, ребенок может это принять на веру. Если вы это не обсуждали с ним, если он не знает, что это как бы нехорошо.

А. Ананьев

– Отец Димитрий, правильно ли я понимаю, что в жизни ребенка учить расставлять полосатые столбы в жизни, расставлять пограничников и обматывать эти столбы колючей проволокой, не позволять никому заступать за эту границу, должен в первую очередь отец?

Иерей Дмитрий

– Ну как минимум, объяснить, что такое хорошо, что такое плохо – да. Потому что если мы обмотаемся колючей проволокой, то у нас, наверное, тогда не будет дружбы и любви в жизни. То есть это и есть как раз преодоление этой колючей проволоки.

А. Ананьев

– Ой, вы знаете, на самом деле для меня это лично болезненный вопрос. Вот пока Анна говорила, я вдруг осознал, что для меня это проблема. Потому что я жалуюсь своему знакомому психологу на то, что ой, у меня ощущение, что мне постоянно переходят границы моего личного пространства, постоянно. Он говорит: слушай, а ты границу-то хоть как-то отметил?

А. Митрофанова

– Начертил?

А. Ананьев

– Начертил, ты пограничников поставил? И я понимаю, что я этого не сделал. Может быть, меня этому не научили. И может быть, этому надо учиться. А может быть, уже в 41 и поздно учиться столбы-то вкапывать по своей границе.

Иерей Дмитрий

– Да, ну здесь на самом деле, вот когда спросили про отца, и вообще про насилие в семье, и в том числе про агрессоров, да, которые проявляют агрессию в школе, на самом деле очень большая проблема современных мужчин это гнев. Неумение вообще управлять своим собственным гневом. И это проявляется в семье как шаблон поведения. Ведь если папа допускает там грубые слова там, да, какие-то, обижает маму, детей и так далее, то есть для ребенка, для мальчика нормой поведения становится.

А. Митрофанова

– Сигнал, что так можно.

Иерей Дмитрий

– Да, значит, так можно, это нормально. И он начинает это проявлять иногда в семье в ответ, да, часто в школе. И вот эта вот неконтролируемая агрессия, неконтролируемый гнев, он, к сожалению, в том числе и потом, когда этот ребенок вырастает, провоцирует то же самое в его семье.

А. Ананьев

– И опять мы возвращаемся к той моей любимой мудрости: не стоит воспитывать детей, они все равно все будут повторять за вами, воспитывайте самих себя.

Иерей Дмитрий

– Абсолютно точно.

А. Митрофанова

– А я пытаюсь понять. Если в жизни семьи есть то, что мы называем духовным измерением, есть вот та система смыслов, в которой есть иерархия: Господь Бог, дальше мама, папа, дальше дети, как внутри вот такой семьи или если эта система действительно есть, как она может помочь защитить ребенка и от того, чтобы он стал участником травли и от того, чтобы он стал жертвой? Ведь психология жертвы это же тоже, наверное, ну это не со всяким случается.

Иерей Дмитрий

– Ну знаете, здесь есть очень одна из важнейших роль отца – это защита. То есть это роль защитника. И если папа, ну мы говорим пока о полных семьях, мы говорим о нормальных семьях, таких, к сожалению, не так много.

А. Митрофанова

– Говорят что 3%.

Иерей Дмитрий

– Ну я надеюсь, чуть больше.

А. Митрофанова

– Я тоже.

Иерей Дмитрий

– Но то что 30% неполных, это уже статистика. Но тем не менее, ну давайте говорить о неких идеальных, да, составляющих. То тогда для мальчика папа-защитник является образцом, и он, в том числе и в школе, может быть защитником. Да, защитник должен быть сильным, как минимум, и внутренне и внешне, и он тогда будет защищать того, кого ну слабого. Также и для дочки: если она чувствует защиту в папе, то и формат мужского поведения для нее будет такой, что если это хороший человек, который является защитником, надежный, то ему стоит доверять, с ним стоит дружить. И вот соответственно, мне кажется, эта роль защитника, она выстраивает и внутренние отношения не агрессора. Вот как раз роль папы-агрессора это обратная ситуация.

А. Ананьев

– «Мой папа твоего папу обязательно победит», – говорили мы в школе в начальных классах. Мы же не говорили: «А у моего папы духовная планка выше, чем у твоего».

А. Митрофанова

– Нет, естественно. Нет, я не про это, я про то что, может быть, я не знаю просто, во сколько, в каком возрасте с детьми о таких вещах можно говорить. Мне-то кажется, что с самого начала мы допускам вот эту тему образа и подобия. Божиего в каждом человеке. Образ, который может в какой-то момент перейти в подобие. И то что Господь Бог в человека верит зачастую гораздо сильнее, чем сам человек верит в себя, и одно это уже дает нам основание для того, чтобы не только свою греховность сознавать, но и свое собственное достоинство. Если внутри тебя есть такое достоинство, значит, оно есть у каждого, вот кого бы ни травили. Мне кажется, что если с детьми об этом говорить, то это заблуждение, что там дети могут не понимать, что это слишком рано и так далее. Мне кажется, все они прекрасно понимают. Уже там в определенном возрасте, у каждого родителя свой какой-то порог, но мы чувствуем, когда с детьми...

А. Ананьев

– Ох, Алла Сергеевна...

А. Митрофанова

– Что?

А. Ананьев

– Да если бы взрослые все понимали, было бы уж все гораздо проще с детьми. Но даже взрослые далеко не всегда все понимают всегда. Это, к сожалению, так.

А. Митрофанова

– Ну да, ты прав, как всегда.

А. Ананьев

– Идеалистка.

Иерей Дмитрий

– Здесь, может быть, вопрос, знаете как, я бы так сформулировал, что ребенку надо пощупать, да, это все, то есть ему надо ощутить. А вот это вот образ, подобие – с одной стороны, естественно, да, ребенок это может понять. Но вот ощутить вот в ближнем своем этот образ и подобие очень трудно бывает. То есть увидеть какую-то внутреннюю красоту, да, для этого нужно иметь свою внутреннюю красоту. И вот особенно в современных детях, мне кажется, там другой немножко язык. Но вот что можно было бы сделать. Вот если мы говорим, например, о либо жертвах травли, либо, наоборот, об агрессорах, ну об агрессорах в меньшей степени, конечно, – дать какой-то стержень. Вот стержень здесь – это действительно показать, что ты являешься личностью, что ты это образ Божий. И что бы, какие бы ветры вокруг не были – все люди разные, все люди там страдают своими тараканами, – но при этом показать, что у тебя есть фундамент, вот это, мне кажется, очень важный фактор.

А. Ананьев

– Мы продолжаем разговор о том, как помочь нашим детям не стать жертвами насилия и агрессии в школе, дома и за его пределами. У нас в гостях в студии президент фонда «Сохраняя жизнь», Анна Межова. И священник Дмитрий Березин, руководитель журнала «Батя». И одним из ключевых пунктов той памятки, которую выпустил фонд «Сохраняя жизнь», как только что рассказала Анна, было обращать внимание на поведение детей, обращать внимание на изменения в поведении детей. И обращать внимание на круг общения детей: с кем он общается, как он общается, куда он идет, о чем они разговаривают. В этой связи у меня очень практичный вопрос. У каждого ребенка сейчас есть свои социальные сети, там, там, здесь – редко кто ограничивает ребенка в этом. Стоит ли родителям современным, учитывая то что у нас есть социальные сети, а толком пользоваться ими мы не учились, стоит ли родителям быть частью социальных сетей своего ребенка? То есть если у него есть аккаунт ВКонтакте, значит, у родителей должен быть пароль, возможность прочитать все его диалоги, в Одноклассниках или там где-то еще.

А. Митрофанова

– Или это будет тем самым вмешательством в границы?

А. Ананьев

– И нарушением его личных границ.

А. Межова

– Ну нет, читать страницу ребенка совершенно неподобающе. Но родитель должен быть частью, да, то есть он должен быть добавлен в друзья как минимум, он должен просматривать, что ребенок публикует на своей странице. И родитель должен обсуждать те моменты, во-первых, кто в друзьях, во-вторых, с кем ребенок общается. То есть как бы если у вас доверительные отношения, вы можете, вам ребенок сам может показать, с кем он общается. То есть вы не тайком как бы пароли посмотрели, а именно вам ребенок дает, в его присутствии показать может, что он пишет, то есть, может быть, он расскажет вам какие-то ситуации, да, что это за человек, что они обсуждают. То есть обязательно надо объяснять ребенку, что в друзья можно добавлять только тех людей, которых ты знаешь физически – то есть ну одноклассников, да, и как бы ну каких-то учителей и тех, с кем ты общаешься в реальности. То есть не надо добавлять каких-то людей, которые просто пишут тебе, и непонятно, типа давай дружить, и ты его не знаешь. Очень часто в памятках сейчас пишут, что ребенок не должен указывать свои как бы личные данные, да. Но на самом деле я вот с этим, во-первых, не согласна, здесь есть очень так сложный момент. То есть когда ребенок пишет, что он там Ваня Иванов, то родители знают, вот как бы: он вот он мой Ваня Иванов, вот как бы я с ним это обсуждаю. А когда ребенок вдруг и еще если и втайне от родителей пишет, что он какой-то там «лорд» непонятно какой, и вдруг...

А. Митрофанова

– Волан-де-Морт. Кто угодно испугается.

А. Межова

– И понимаете, то есть во-первых, родителям это сложнее, они очень, то есть вот дети, с которыми случилась беда, очень часто не знали, они даже не то что не знали, они были уверены, что страницы в социальных сетях у ребенка нет. А ребенок, да, под вымышленным именем там создавал страницу. И еще такие вот ситуации, когда, допустим, у нас была просто ситуация, когда девочка под вымышленным именем написала, что всё, она хочет свести счеты с жизнью. И мы просто не могли найти этого ребенка, чтобы экстренно оказать ему помощь. Да, в социальных сетях не надо указывать там школу, класс там, город. Но родители должны знать, может быть, лучше даже создать это вместе с ребенком эту страницу, обсудить вот эти все сетевые правила пользования. Объяснить ему, какие люди бывают в интернете, что они могут хотеть от ребенка. То есть сесть с ним, хорошо поговорить, чтобы вот именно в пользовании интернетом тоже было как бы большое доверие. И плюс еще ну есть такой момент: наши дети очень много верят тому, что написано в интернете. Начиная с этих цитат...

А. Ананьев

– Почему же дети-то только? Уверяю вас, и взрослые подвержены.

А. Митрофанова

– Кстати, да, мы наследники в этом смысле XX века, вообще нашей культуре свойственно верить печатному слову. Раньше верили газете «Правда», а теперь...

А. Ананьев

– Фейсбуку (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).

А. Митрофанова

– Да.

А. Межова

– И это тоже надо обсудить, что не все написанное в интернете это правда. Потому что ну сколько сейчас пишут всяких странных вещей в интернете, и ребенок, конечно, это все смотрит, читает, видит.

А. Ананьев

– Отец Димитрий, у меня к вам вопрос. Социальные сети, которых не было еще лет 15 назад и в помине, являются, как мы выяснили, источником агрессии в школе, источником объединения детей в какие-то непонятные и плохо мотивированные группы, источником сомнительных знакомств тех самых странных мужчин с непонятными намерениями или, к сожалению, с очень понятными. Может быть, с точки зрения пастыря стоит не пускать ребенка в интернет? Или пускать, но с определенного возраста? Или пускать, но с определенными правилами?

Иерей Дмитрий

– Ну я слышал версии, что вот не давать, да там, не покупать телефоны. Я, конечно, тоже долгое время был противником покупки телефона, потому что телефон это окно, да, компьютер это не настолько окно в интернет, да, а телефон это уже все, это личная собственная дырка в это пространство. Но, с другой стороны, ну это в той или иной степени неизбежность. Дети, особенно подростки, это существа общительные, для них общение это ну вот жизненная потребность обязательная. И поэтому, вот я насколько могу судить, то во многом интернет используется для общения со своими знакомыми. И поэтому бояться его и блокировать, тем более здесь, это будет неправильно. Но провести уроки кибербезопасности, объяснить, что вот это, вот это плохо, вот это может быть так-то, а это так-то. А если вот это, вот это, надо действовать таким-то образом. А если тебя что-то смущает, просто обратись ко мне, я тебе подскажу. Или если тебе кто-то мешается, заблокируй его, а если кто-то к тебе пристает, вот зайди на этот сайт и этот аккаунт сбрось туда, его проверят и, так сказать, надают, если это надо будет. То есть вот эти все вещи надо проговаривать, естественно, объяснять правила. Ну как мы на улицу выходим – вот светофор зеленый, красный; вот на зеленый можно переходить, но все равно посмотри направо, налево. Также в социальных сетях. Но плюс еще чем бы должны родители заниматься, это давать, показывать положительный контент. То есть сказать, что слушай, вот социальные сети, а посмотри, какой отличный есть портал про вот это, вот это, там особенно если это ребенку созвучно, если это соответствует его интересам. То есть открывать окно вот в какие-то такие хорошие, там же огромное количество замечательной информации есть. Тот же самый Ютуб. Вот сейчас на самом деле все пугают ВКонтактами, но дети почти все вопросы ищут не в Яндексе, а в Ютубе все ответы на свои вопросы. Это еще одно направление.

А. Митрофанова

– Они уже визуалы.

Иерей Дмитрий

– Да, они уже визуалы, и это уже вот по-другому работает. И нам даже не всегда понять их можно. Вот я думаю, что здесь как раз вот эта прививка некоего такого внутреннего стрежня, вкуса, самоуважения, в конце концов, да, она даст человеку возможность, ребенку посмотреть, я там в юношестве столько прослушал музыки, там разные в то время были группы, разные стили. Сейчас я понимаю, что они неправильные, поют неправильные вещи. Но вроде нормально как-то их переварил и не стал делать то, что они там поют. Я думаю, что вот и сейчас тоже дети эту негативную информацию, они должны переварить и там то, что не надо, выплюнуть просто.

А. Ананьев

– Если попытаться коротко сформулировать мораль вот этой вот часовой беседы с нашими дорогими гостями, я бы ее сформулировал так: научитесь и не ленитесь слышать своих детей, чувствовать своих детей и понимать своих детей. Это не так сложно. Для этого нужно всего лишь желание и немножко усилий. А в остальном вам всегда помогут люди, готовые помочь, в частности фонд «Сохраняя жизнь». Анна, где можно найти ту памятку, о которой мы сегодня говорили?

А. Межова

– В социальных сетях и на сайте фонда «сохраняяжизнь.рф».

А. Ананьев

– Обязательно зайдите, почитайте, это действительно важно.

А. Межова

– Огромное спасибо вам.

А. Ананьев

– Вам большое спасибо. Сегодня в «Семейном часе» мы беседовали о том, как помочь детям не стать жертвами насилия, с президентом фонда «Сохраняя жизнь», Анной Межовой. Всего доброго, Анна, спасибо большое. И со священником Дмитрием Березиным, руководителем журнала «Батя». Кстати, есть в интернете представительство журнала «Батя», какой у него адрес? Мне стало любопытно.

Иерей Дмитрий

– https://rusbatya.ru/

А. Ананьев

– Детям можно показывать?

Иерей Дмитрий

– Обязательно. Нужно.

А. Ананьев

– Нужно. Спасибо вам.

А. Митрофанова

– А женам?

Иерей Дмитрий

– А у нас почти вся аудитория это женщины.

А. Ананьев

– Ну вот, понятно. Опять мужчинам читать нечего в интернете. Только Ютуб и остался.

А. Митрофанова

– Александр Ананьев...

А. Ананьев

– И Алла Сергеевна Митрофанова. Спасибо, всего доброго.

А. Межова

– До свидания.