«Церковная жизнь». Светлый вечер с прот. Александром Лыковам

прот. Александр Лыков

У нас в гостях был клирик храма Преображения Господня в Жуковском протоиерей Александр Лыков.

Мы говорили о том как меняется жизнь человека после прихода в Церковь.

Ведущие: Алексей Пичугин, Алла Митрофанова

---

А. Пичугин 

— Здравствуйте, дорогие слушатели! Это «Светлый вечер» на Светлом радио. Здесь приветствуем Вас мы, Алла Митрофанова... 

А. Митрофанова 

— ...Алексей Пичугин.  

А. Пичугин 

— И с удовольствием представляем нашего гостя — постоянного уже гостя. Протоиерей Александр Лыков, клирик храма Преображения Господня в городе Жуковском. Добрый вечер! 

Протоиерей А. Лыков 

— Добрый вечер, добрый вечер. 

А. Митрофанова 

— У нас сегодня тема, конечно, такая всеохватная: что меняется в жизни человека после того, как он приходит в храм? Мне нравится история, ну, такая присказка — о том, что если в семье появляется один неофит, то все остальные становятся мучениками. Но, наверное, немножко не об этом сегодня будем говорить, хотя, наверное, и об этом тоже. Я — та самая семья, в которой есть неофит. Все совершенно по-другому, все прекрасно, замечательно. И, Вы знаете, я спросила у своего мужа: «Вот а что меняется, действительно, в жизни, когда — с тобой это недавно случилось — человек приходит в храм?». И он мне сказал: «Ты знаешь, меняется все. Меняется все — от отношения к жизни до ее ритма. Жизнь, во-первых, наполняется каким-то совершенно другим смыслом и содержанием, а во-вторых, круг праздников, которые есть в Церкви, круг богослужений, круг, когда есть Пост, есть время, когда, фактически, Масленица или Святки, или что-то еще, такое тоже совершенно особое, где нет никаких запретов в пище, — вот абсолютно другой ритм какой-то выстраивается. И человеческая жизнь в соответствии с этим ритмом тоже начинает как-то по-другому пульсировать. Я не знаю, почему так это происходит... Может быть, у кого-то действительно меняется все, у кого-то эти перемены менее заметны, а у кого-то — ну, я не знаю, человек ощущает какой-то прилив радости, а люди вокруг начинают страдать, потому что он не замечает, как всех начинает учить. Я, правда, знаете, по-моему, в своей жизни с такими примерами не сталкивалась сама, но слышала о том, что такой синдром существует. Что скажете Вы, как меняется в действительности жизнь человека после того, как он в храм приходит? Вы же со многими людьми общаетесь, исповедуете, и, наверное, обращаете внимание на такие вещи? 

Протоиерей А. Лыков 

— Да. Ну, я думаю, что здесь большую роль все-таки играют какие-то характерные особенности человека. Вот если мы посмотрим на общину Господа, то мы увидим людей разных. Есть апостолы, о которых практически ничего не известно, то есть они не совершили каких-то таких подвигов, скажем, как Петр или Иоанн Богослов, Иаков, брат Господний, да? 

А. Митрофанова 

— Или Фома, у которого такая яркая история.  

Протоиерей А. Лыков 

— Или Фома, да — «пойдемте и умрем вместе с Ним», да. И в ком-то это очень хорошо заметно... Ну, по крайней мере, сейчас вот у меня сразу, в связи с тем, что Вы говорите, всплывают два эпизода — это когда Петр с Иоанном в лодке, и Петр препоясывается эпендимой, потому что был наг, и бросается — не может ждать, когда гребцы погребут. И он вот...  

А. Митрофанова 

— Бросается навстречу Христу.  

Протоиерей А. Лыков 

— Да, он бросается навстречу Христу. Да, Он при бреге стоит, и тогда Иоанн говорит: «Это Господь». И Петр, ни минуты, ни секунды не медля, бросается в это... (Смеется.) ...в воду и плывет. А остальные, там сказано, в Евангелии, спокойно кораблем пришли, к берегу пристали. И другой момент — когда апостолы получают весть от мироносиц, и вот тут тоже бегут, бегут. Значит, бежит Иоанн и бежит Петр, и Иоанн прибегает первым. А Петр за ним потом. И он тут же входит в эту гробницу. И вот этот вот... А кто-то идет спокойно. Мы видим, как вкрадчиво идут, переговариваясь, жены, хотя тоже могли бы бежать. Они думают, кто отвалит камень. И как-то это очень... Вот когда ты читаешь Евангелие снова, снова и снова, какие-то открываются моменты, на которые раньше просто не обращал внимания, открываются какие-то грани. Ты начинаешь видеть, как разнится взгляд на одно и то же событие у разных евангелистов. Я вот для себя, когда готовился к воскресной школе, у нас как раз была тема «Крещение Господне», и вот четыре евангелиста говорят об этом стабильности. И все говорят совершенно по-разному. И здесь чувствуется характер каждого человека. И вот евангелист Иоанн, как ни странно, он о Крещении вообще говорит, как бы и не о нем, то есть о самом факте, как, например, евангелисты Марк, Матфей и Лука, он не сообщает. А он говорит тоже, что, «крестившись, Господь»... Ну, как об уже сбывшемся стабильности. А евангелист, например, Лука единственный из всех замечает то, что на Господа сошел Дух не в воде, а когда Он вышел из воды. Я вот раньше никогда на это не обращал внимания. И дальше сказано: «И молился». И в этот момент сходит Дух Святый. Ни один евангелист тоже об этом не говорит. И вот я думаю, что вот, опять возвращаясь к вопросу... Простите, меня всегда немножко уносит...  

А. Митрофанова 

— Прекрасные Вы примеры приводите.  

Протоиерей А. Лыков 

— Вот, да. Но дело в том, что да, я думаю, что положение в семье неофита, да, вот человека, который... Вот он жил, скажем, ну, может быть, не вне Христа, а около Христа, и вдруг он захотел пожить «в»... Вот как мы в таинстве Крещения говорим, что мы буквально, хотя это тоже непостижимо, что мы облекаемся во Христа, буквально одеваемся. Вот я до сих пор, ну, как сказать... ну, даже Вам скажу, что я не понимаю, что это значит, вот до конца. Но, наверное, мы к этому идем всю свою жизнь. Потому что всякое таинство — понятно, что это только начало пути, так же, как в браке люди тоже... Это определенный рубеж, к которому тоже нужно подойти. Но дальше, собственно, история только начинается. Так же и к Крещению или воцерковлению человека тоже нужно подойти... И, казалось бы, к сожалению, тут не будем скрывать, что, к сожалению, большинство людей, которые... ну, по-прежнему такая ситуация, боюсь, что она сохраняется... которые принимают крещение или в младенчестве, или в зрелом возрасте, если они не находят в Церкви... вот Церковь как событие, а лучше сказать, Церковь в храме, они, к сожалению, теряются, снова растворяются в том мире, из которого они на время вынырнули, но не имея, как Вы помните в притче о зерне, но не имея корня, или вот это терние, там, или имея какие-то попечения житейские, которые, собственно, на всех ложатся в равной степени — на верующих людей, на неверующих... Но просто верующий человек старается вот эти житейские какие-то проблемы вписать в молитву как-то, то есть он наполняет это содержанием немножко. Поэтому да, я думаю, что здесь дело в характере человека. То есть, есть люди такие ревностные, которые действительно делают мучениками своих... как называются... членов семьи, своих родственников. А есть спокойные. Вот я, наверное, себя отнес бы к спокойным христианам таким. Когда я... Ну, немножко я потом расскажу. Вот Алексей что-то хочет сказать, а то я... 

А. Пичугин 

— А, да нет... Я ни в коем случае не хочу Вас перебить, я жду, когда Вы... 

Протоиерей А. Лыков 

— ...наконец-то... 

А. Пичугин 

— (Смеется.) ...нет, когда Вы договорите. И у меня такой вопрос. Вот Алла уже сказала — во-первых, рассказала свою историю, со своим супругом, во-вторых, уточнила, что когда к Вам приходят люди как к пастырю на исповедь — я даже, наверное, расширю этот вопрос, — Вам достаточно много, наверное, приходится крестить и взрослых людей, которые понимают, что они хотят пойти в Церковь. И вот есть ли... Сколько людей, столько историй. Но есть ли какие-то общие вещи, которые Вы могли подметить у людей, которые все-таки после Крещения начинают вести церковную жизнь? Может быть, какие-то общие черты характера?  

Протоиерей А. Лыков 

— Наверное, да, да. Наверное, об этом можно сказать, действительно. С уверенностью можно сказать, что первое время человека, как правило, не покидает воодушевление. То есть ему интересно, ему хочется что-то узнать, что-то почитать новое. И часто бывает так: когда крестные, будучи не вполне, к сожалению, церковными людьми, которые берут на себя ответственность... Если беседы, скажем, в храмах (а сейчас, слава Богу, беседы проводятся во всех храмах, и, как правило, священник не ограничен одной беседой, как было прежде)... Надо сказать, что... Я без всякого подхалимажа скажу, что, во всяком случае, священники, которых я знаю, мы с большим воодушевлением встретили тогда вот это вот благословение Святейшего и Священного Синода о том, чтобы обязательно проводились беседы, и не одна, перед таинством Крещения. Потому что я помню время — я был рукоположен в 1987 году, — когда люди просто приходили за ящик, записывались. И я помню, как тягостно было для меня — это я, может быть, скажу такую вещь не очень красивую, но я не знаю, как иначе это выразить, — насколько тягостно было для меня совершение вот этих таинств — крещения и венчания. Дело в том, что когда ты видишь глаза, ну, может быть, не мертвые, но недоуменные, крестных, родителей, малыша или даже взрослого человека... То есть совершенно не понимают, что происходит. То есть у человека не было времени как-то вот что-то пощупать, посмотреть, что-то прочитать. И когда я спрашивал у приходящих, прочитано ли Евангелие, есть ли опыт молитвы, и, как правило, ответ был отрицателен. Но я ничего не мог сделать, потому что просто элементарно на меня могли пожаловаться, сказать, что... Ну, в общем, я такой не революционер такой вот... Ну, и я крестил, и я венчал. Но я помню, как это мне давалось тяжело, и с какой радостью, конечно, я это делал, когда это были члены, скажем, прихода, когда у них создавалась семья, они рожали ребенка, его приносили в храм. И здесь, конечно, вопросов никаких не возникало. Или возникали, так вот рождались супружеские пары из верующих людей. Но здесь совершенно другая история. Но, тем не менее, я могу отметить, как вот если на вопрос Алексея ответить, то первое, конечно, что бросается в глаза, это воодушевление, которое действительно, наверное, всем без исключения свойственно. Но хватит ли этого воодушевления, насколько, это большой вопрос. Потому что это как в машине зажигание — вот оно работает... Нет, условно говоря, машина не завелась, то есть не хватило воодушевления запустить двигатель, пришлось нам ехать за аккумулятором, ну, целая история произошла там тоже... И вот у человека точно так же. Вот хватит ли этого завода для того, чтобы человек, пройдя вот этот первый обрыв, первый порыв, все-таки встал на более такие спокойные рельсы и дальше начал уже пытаться этой жизнью дышать, как-то жить этой жизнью? Вот Вы сказали о постовых периодах, о периодах таких радостнотворных, как Святки, как Светлая Седмица. Но для человека только-только приходящего это все очень далеко пока еще. И это вот как ребенок — он радуется погремушечке какой-то там и какой-то там карусельке с музыкой. Вот нечто подобное происходит, наверное, в отношении веры человека, который вот так с ней встречается. А потом — ну, потом начинается, собственно, уже такая самостоятельная жизнь, когда человек сталкивается уже, встречается с действительностью, и она не всегда бывает для него такой радужной. Поэтому это тоже такая большая тема.  

А. Митрофанова 

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня протоиерей Александр Лыков, клирик храма Преображения Господня в городе Жуковском. Мы говорим о том, что меняется в жизни человека, когда он начинает себя осознавать верующим и переступает порог храма. Кто-то, кстати говоря, боится сделать этот шаг, потому что — «ой, вот я буду такой, как вот эти вот фанатики религиозные? — не хочу, не буду, у меня своя голова на плечах есть, еще придется какого-то священника слушаться» и так далее. При этом, когда человек вот этот шаг совершает, вроде как, и ничего страшного. Голова-то своя на плечах остается — главное, не расшибить ее самостоятельно. Почему вот этот барьер существует, как Вы думаете? 

Протоиерей А. Лыков 

— Да. Ну, я думаю так, что этот барьер может существовать в жизни человека в связи с тем, что мы все, приходя к чему-то новому, ищем в этом новом для себя такие созвучные нам вещи. Но в случае с Церковью, конечно, для меня, прежде всего, это люди. Потом уже это, ну, как сказать, какие-то вещи, которые связывают с красотой этого служения. Хотя люди очень по-разному приходят. Я вот сейчас, в данный момент, говорил о себе, что для меня было очень важно встретить людей, жизнь и взгляд которых на жизнь Церкви были бы мне созвучны. Потому что человеку всегда трудно и порой невыносимо находиться в одиночестве. И тут я в связи с этим вспоминаю — помните, у Достоевского Мармеладов говорит, что человеку всегда... всякому человеку нужно, чтобы он куда-то мог прийти. И вот когда это «куда-то» открывается для человека Церковью... Ну, скажем, для начала, храм. Потому что вот я когда со школьниками встречаюсь, я говорю: «Ребята, ну вот какая у Вас ассоциация? Вы вот глаза закройте так, ну, так, чтобы абстрагироваться от внешней реальности, и вот я сейчас скажу слово — какие у Вас ассоциации?». И вот я говорю: «Церковь!». И вот они, значит, говорят: «Свечи, ладан, какие-то песнопения, священник, храм, крест, купол, колокол». Но практически никто не говорит, что это люди. Ну, потом, конечно, я там... 

А. Митрофанова 

— А, кстати говоря, интересное замечание.  

Протоиерей А. Лыков 

— Вот это обязательно. Вот это да, Вы знаете, я думаю, что это ненахождение себя в Церкви связано с тем, что человек не встречает единодушия. Потому что, ну, как сказать, до какого-то времени, скажем, икона — она для человека безмолвствует. Это потом уже, когда человек прочитает Трубецкого, узнает о богословии в красках, тогда для него Троеручица будет не Божья Матерь с тремя руками, когда он узнает, что это, оказывается, благодарность, и она... что это никакая не рука Божьей Матери даже, что это рука совершенно другого человека — что это рука Иоанна Дамаскина... И вот эти открытия человек сделает в Церкви обязательно. Но к этому тоже ведь его должен кто-то... взять за руку. Вообще, в нормальном случае это должен быть крестный или поручитель, который призван ввести человека в эту храмовую жизнь. Но мы знаем, что в лице крестных наши, скажем, крещаемые очень часто не находят таких людей, потому что крестные сами малообразованные в церковном плане. И поэтому человек, оглядевшись, немножко себя чувствует неловко, мало кому интересным. Редко когда кто-то есть... Конечно, я знаю, не буду тут грешить, я скажу, что есть приходы, и в Москве есть приходы, я знаю, и в Подмосковье, в которых обязательно к человеку подойдут люди. Потому что такого человека сразу видно, что он недавно в Церкви, он как-то так себя ведет, может быть, не совсем обычно и не совсем привычно. И если на приходе поставлена вот такая... ну, «работа», наверное, не очень... скажем, лучше — общение с людьми — на такую достаточно хорошую высоту, то такой человек становится интересным. К нему подойдет дежурный, кто-то — не обязательно священник (это может быть мирянин, может быть человек за ящиком, который, собственно, настоятелем настроен на то, что люди очень разные приходят) — и спросит: «Что Вас интересует? Может быть, Вам что-то рассказать, подсказать?». И вот в этом человеке приходящий человек обретает того, кому он интересен. Ну, конечно, настоящим благом является для человека все-таки войти в церковную общину, обрести, ну, лучше, наверное, своих сверстников, которые, может быть, духовно его старше. Вот как было в моей жизни, когда я ходил в Церковь и в этом плане... 

А. Пичугин 

— А какие это годы? Мы с Вами когда-то подробно это обсуждали, но это давно уже, наверное... 

Протоиерей А. Лыков 

— Да, я скажу, вот это у меня как-то очень живо в памяти. Я помню, я уволился из армии, я вернулся в 1988 году, и очень быстро, видимо, как-то вот... Это был год Тысячелетия Крещения Руси, и был общий такой подъем, воодушевление. И я помню, что, ну, наверное, отчасти и на этой волне тоже я как-то вот то семя, которое родители, будучи верующими людьми, заронили в моем детстве, не знакомя нас с сестрой с Церковью как таковой... То есть я не помню, чтобы нас причащали родители. Но я видел молящегося папу, молящуюся маму, благословляющих нас родителей, что было, собственно, до самого их исхода из этой жизни. Но церковной жизни я совершенно не знал, и не представлял себе, что это такое... У меня были, конечно, представления, но они, можно сказать, разрушились. То есть то, что я обрел в Церкви, было, конечно, иным по отношению к тем моим соображениям и мыслям, которые у меня были. И могу сказать, что приход мой — это 1989-1990 годы — тогда, когда я уже задумался о регулярных исповеди и причастии. То есть я понял, что надо либо этой жизнью жить... То есть у меня было два пути: это оставаться в вере... У меня никогда не было сомнений, да я очень надеюсь, что и не будет, но я сделал для себя такое главное открытие — что, оказывается, есть люди, которые веруют, но не живут по вере, и этим человеком был я, и есть люди, которые веруют и живут по вере, то есть их жизнь сообразована... Они пытаются, учатся сообразовывать свою жизнь с Господом. И у меня есть два пути — либо оставаться на прежних позициях, то есть эпизодически посещать храм, при этом оставаясь полностью на таких, скажем, светских позициях, либо все-таки начать как-то вот, что называется, копать вглубь. И вот я все-таки пошел — очень Господу за это благодарен — по второму пути. Тогда еще у меня не было знакомого кого-то, но я имел правило такое — Великим Постом прочитывать четвероевангелие. Я тогда машины не имел, машина уже позже появилась, и поэтому ездил достаточно далеко... Мы жили в то время в Бирюлево, это такой спальный район, многие знают... 

А. Митрофанова 

— Вы по дороге читали Евангелие?  

Протоиерей А. Лыков 

— И по дороге, да. У меня была масса времени — часа полтора, на учебу, на работу, с работы. И у меня появилось тогда небольшое карманное Евангелие, и вот у меня такое было... Я сам для себя определил правило, чтобы Великим Постом прочитать четвероевангелие. И любимым было для меня Евангелие от Иоанна, которое я не совсем понимал, но мне казалось, что-то в нем есть такое необычное, в отличие от других евангелистов. Ну вот, наверное, так.  

А. Пичугин 

— А вообще, если вот так задуматься, вот видите, Ваше воцерковление попало, пришлось на конец 80-х, 90-е годы. Сейчас уже ситуация в Церкви другая. Община выглядит по-другому, прихожане тоже во многом иные, потому что, как мне кажется, костяк любой церковной общины сейчас — это как раз люди, которые воцерковлялись не в 90-е, а уже в 2000-е годы, вот сейчас. И вот процесс такого церковного взросления тогда и сейчас — он изменился? Или вопросы те же, проблемы у людей те же, и вот это становление настоящего христианина — оно происходит так же? Или нет? 

Протоиерей А. Лыков 

— Вот, Вы знаете, я, опять же, немножко издалека зайду, если можно. Вот у нас, когда я учился в Свято-Тихоновском институте, был такой замечательный преподаватель. Я сейчас, к сожалению, не помню, как его имя-отчество было. Он у нас вел церковную археологию. Фамилия его была...  

А. Пичугин 

— Деопик Дега Витальевич, Дмитрий Витальевич, как он сам себя называет.  

Протоиерей А. Лыков 

— Деопик, да. Совершенно потрясающий. Вот это один из преподавателей, у кого я никогда на лекциях не спал — не мог, разумеется.  

А. Пичугин 

— Хорош, хорош.  

Протоиерей А. Лыков 

— Потому что совершенно удивительный человек... 

А. Пичугин 

— Его знают… не знаю... все поколения от послевоенных...  

Протоиерей А. Лыков 

— Да что Вы! Да что Вы! 

А. Пичугин 

— Он преподает с послевоенных времен, с конца 40-х годов, до настоящего времени.  

Протоиерей А. Лыков 

— Вот пользуясь случаем... 

А. Пичугин 

— В нескольких московских вузах — в первую очередь, в Институте стран Азии и Африки, и Свято-Тихоновском, и... 

Протоиерей А. Лыков 

— Да, вот, пользуясь случаем, я... Он, конечно, меня не помнит, наверное, потому что это было... девяносто какой? 1994-й год, 1995-й год... Ну вот, пользуясь случаем, я к нему обращаюсь со словами великой благодарности. Потому что те лекции, которые он читал, у меня память очень плохая, но я очень многие вещи как-то вот положил себе на сердце. Так вот одна из вещей, которая касается вот этого вопроса, который Алексей сейчас задал, она касается того, что он нам говорил о том, что вопросы жизни практически не изменились с шумерских времен, и как люди решали вопросы семьи и брака, вопросы совести, вопросы веры, они практически остались неизменны. Он говорил: да даже одежда не претерпела сильных изменений. (Смеется.) Вот приводил примеры там современные. Ну вот в подрясниках, там... Сейчас, говорит, если кто-то будет в Палестине, увидите, что нечто подобное происходит. То есть в этом плане мало что меняется. То есть вопросы остаются теми же, на самом деле. А вот подход к решению этих вопросов, конечно, меняется в зависимости от, ну, скажем, эпохи. Потому что появляется скепсис. Вот я когда ехал сегодня, читал воспоминания о детстве митрополита Антония. Ну, читал и перечитывал. Я очень люблю вот этого человека, который в свое время очень помог мне войти в Церковь. Потому что я еще читал его самиздатовские беседы, и, пожалуй, это вот повлияло очень сильно на мое внутреннее становление, потому что очень многие вещи мне созвучны. Хотя вот я сегодня прочитал первый раз, что он говорит: «Я совершенно (хотя он по происхождению — у него есть какая-то итальянская кровь) не итальянец, потому что я... И Италия — последняя страна, где бы я захотел бы жить». А я, наоборот, чувствую, что у меня, хотя у меня крови итальянской нет, но какой-то сумбур у меня, видимо, в жизни присутствует, и мне Италия очень близка, тут мы расходимся. Но очень многие вещи, о которых митрополит Антоний говорит, они очень созвучны. Вот он рассказывает о бабушке, по-моему, Нелине, которая... ну, она сама была таким человеком кристальной чистоты и честности, и поэтому, говорит, когда мы делали такой эксперимент, что рассказывали ей всякие небылицы, ну, то есть, совершенно вещи какие-то несовместимые, она очень внимательно слушала, говорила: «Неужели, это правда? Неужели, это может быть?». То есть вот такой вот человек, который сохранил такую вот, как сказать, чистоту и даже помыслить не мог, что его можно обмануть, что кто-то может обманывать. Поэтому эти люди — они всегда были, есть и будут. Но все-таки основное такое течение... Сейчас вот очень многие вещи... Вот у меня у самого взрослые дочери. Слава Богу, что они на сегодняшний день... Я не загадываю никогда ничего — не из-за того, что я, там, верю в приметы, просто знаю, что надо говорить о сегодняшнем дне. Завтра мы не знаем, что и как будет, но на сегодняшний день они в Церкви... Но очень многие вещи, в том числе церковные, они подвергают какому-то скепсису, подвергают анализу, задают вопросы какие-то. И сейчас это возможно благодаря тому, что люди пользуются и Интернетом, ведут какую-то переписку друг с другом. Ну вот я... Правда, надо сказать, я в соцсетях практически не сижу нигде, ничего... 

А. Пичугин 

— Но, тем не менее, критическое мышление — это же очень важная вещь. 

Протоиерей А. Лыков 

— Безусловно. Я о чем и говорю. Да. Но дело в том, что... Безусловно. Я считаю, что это один из таких основных моментов, который является в вере... да, который является ключевым в вере. Потому что если человек просто вот, как та бабушка, все принимает на веру... И хорошо, если человек не сталкивается со всякими там негодяями, подлецами, которые присутствуют в нашей жизни, и у человека тогда такое несколько идиллическое такое представление о жизни Церкви возникает, которое может разбиться и бьется. И я знаю, к сожалению, такие примеры, когда люди разочаровываются в вере просто потому, что они сталкиваются с вещами, к которым внутренне совершенно не готовы. Потому что они думали, что это мир, который совершенно идеален, где нет места, как вот у бабушки, вранью, какой-то неправде, мелочности, интригам. И когда это все, как в человеческом любом обществе, люди видят и говорят: «И это Церковь? И это Церковь? Нет, жизнь в такой Церкви я не понимаю и не разделяю». То есть это получается все равно, что человек к какому-нибудь врачу приходит, и врач ставит неверный диагноз ему, что-то такое. И человек: «Ну все, я к врачам больше не хожу». Примерно так, получается. Но таких... 

А. Пичугин 

— Мы прервемся. Простите, что перебиваю Вас. Прервемся на минуту буквально. Напомню, что клирик Преображенского храма в подмосковном Жуковском протоиерей Александр Лыков сегодня гость программы «Светлый вечер». Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин.  

А. Митрофанова 

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели.  

Протоиерей А. Лыков 

— Добрый вечер, добрый вечер. 

А. Митрофанова 

— Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова. И с нами уже здоровается наш гость — протоиерей Александр Лыков, клирик храма Преображения Господня в городе Жуковском. А мы продолжаем наш разговор, очень интересный. И спасибо, отец Александр, что Вы такие примеры приводите из личного опыта. Вы знаете, я несколько историй слышала и, наверное, пару раз наблюдала своими глазами — что происходит с людьми, которые вот этот новый образ жизни, когда они переступают порог храма, не под себя пытаются адаптировать все, что они видят, слышать и так далее, а наоборот, свою жизнь в соответствии с этим вот новым «форматом» таким пытаются менять. Начинают происходить порой такие очень странные и отчасти даже пугающие вещи. То есть меняется круг общения, меняются какие-то интересы, человек выпадает из тех тусовок, в которых его все уже сто лет знают, к нему привыкли, и... 

Протоиерей А. Лыков 

— Так и есть.  

А. Митрофанова 

— Ну вот действительно начинают его знакомые и друзья крутить у виска и говорить: «Ну все, он ударился в религию. Привет горячий! Все!». 

Протоиерей А. Лыков 

— Да-да-да. Я помню это... Извините, что я перебиваю. Я помню эту фразу, когда вот у меня вот это активное вхождение в Церковь было. И я действительно вынужденно прервал общение со своими друзьями. И, ну, так скажу, чтобы... буду честен... Да, там у меня была девушка знакомая, с которой мы встречались, и так получилось, что я в какой-то момент понял, что мы не сможем с ней построить семью, у нас были вот именно... мы на религиозной почве совершенно расходились. Причем, у нее было такое резко отрицательное отношение к религии, ко всему, скажем, церковному, а для меня это было, конечно, очень больно. И когда я принял такое решение, что мы не будем встречаться, она была, естественно, вхожа в круг общения, которое у меня было тогда, и мне пришлось оставить совершенно всех своих друзей. То есть я оказался в таком... 

А. Митрофанова 

— ...вакууме. 

Протоиерей А. Лыков 

— ...так сказать, вакууме, да. И я помню — вот то, о чем Вы говорите, извините, что я Вас перебиваю, просто это совершенно созвучно тому, что Вы говорите, — и я помню, как мои друзья говорили: «Лыков завернулся на религии! А-а, Лыков завернулся, все понятно!». Хотя у меня никакого «заворачивания» не было. Я в Церковь ходил очень вкрадчиво, постепенно, и никаких резких движений не было. Другое дело, что, конечно, это был такой активный период. Но вот «Лыков завернулся» — я не думаю, что я... что это жизнь моя новая, хотя она еще не  началась, на самом деле, церковная, она была мною противопоставлена вот этой тусовке, о которой Вы говорите. Но это было не совсем так — просто вот этот мой выход из этой тусовки был таким вынужденным. Я думаю, что в другом случае это произошло бы, наверное, плавно. Я думаю, что это все равно бы произошло. Потому что неминуемо, когда ты обретаешь нечто новое... это вот вспоминается притча... Ну, не знаю, наверное, ко мне не очень... Скажут — вот, он на себя такую притчу примеряет! Помните, когда купец находит сокровища в поле, никто об этом не знает, и он все продает и покупает это поле, потому что знает, что этих сокровищ гораздо больше, чем тех денег, которые он потратил на его приобретение. Ну вот да, это неминуемо происходит, наверное, потому что когда человек входит в церковную жизнь, он, помимо того, о чем мы говорим, ну, какие-то внешние ситуации, безусловно, он обретает совершенно дивных людей, которые становятся действительно его опорой. И в какой-то момент, когда приходят какие-то испытания и в семейной жизни, он в лице их обретает такую вот поддержку молитвы. Поэтому тут вот... Извините, продолжите, пожалуйста, мысль, а то я Вас перебил.  

А. Митрофанова 

— Да это вообще даже не проблема, Вы не переживайте. Потому что я с интересом слушаю то, что Вы говорите, и думаю о том, что есть же поговорка «старый друг лучше новых двух». И, на самом деле, речь идет о страшных вещах. Если вот так приход в храм влияет на человека... То есть, по идее, встреча с Богом — она про что? Она про то, что мы в себе какой-то ресурс любви открываем. И вот тут начинают рушиться человеческие связи. А ведь к нам люди могли относиться, Вы знаете, как-то, ну... как сказать... Мы кому-то были нужны. И тут — шарах! — и все. И нас человек потерял. И, конечно, это, ну, как сказать... Это бывает непросто принять, наверное, тем, кто нас потерял. Да и, наверное, нам самим по прошествии определенного времени, вот оглядываюсь назад и глядя на то, что произошло, может быть, порой даже и жаль становится, что так вот почему-то дороги разошлись. Можно ли этого избежать, я не знаю. Леш...  

А. Пичугин 

— Может быть, мы просто не были так уж нужны этим людям? 

А. Митрофанова 

— Может быть, не знаю.  

А. Пичугин 

— Мне так кажется, что если человек действительно нужен, ты его будешь принимать таким, какой он есть. Ну, ударился он в религию, а тебе это неприятно... Или — как Вы выразились? 

А. Митрофанова 

— «Завернулся»... 

А. Пичугин 

— «Завернулся» человек на религии... 

Протоиерей А. Лыков 

— На этой теме, да. 

А. Пичугин 

— ...и если тебе это не нравится — что ж, тут два выбора, мне кажется: что или ты принимаешь своего друга и радуешься за него, ну, или, раз тебе не нравится, не радуешься, но принимаешь его, или прощаешься, но, значит, Вы не были так уж и близки, это была только какая-то такая мимолетная, как иногда говорят, «химия» человеческих отношений.  

А. Митрофанова 

— Не знаю... А бывает, что человек, кстати, и работу теряет. Причем, я была свидетелем. У меня есть старшая подруга, очень мудрая женщина, которая говорит в таких ситуациях, когда человек приходит в храм и у него начинают меняться очень многие обстоятельства жизни, в том числе, например, он расстается с предыдущей работой, она говорит: «Ну, все в порядке, тобой занимаются». Но в тот момент, когда человек находится внутри этой ситуации... 

Протоиерей А. Лыков 

— «Тобой занимаются» — в смысле, Свыше? 

А. Митрофанова 

— Да. Увели оттуда — привели сюда. Бывает, что человек, например, теряет состояние. Бывает, что человек теряет что-то еще. Там, не дай Бог, здоровье. В таких случаях... Я не знаю, чтобы в результате воцерковления такое произошло, но бывает, что... ну как сказать... все привычное, что было в жизни, просто — раз!.. 

А. Пичугин 

— ...рушится.  

А. Митрофанова 

— Да. И что это такое? И как это понять? И как к этому отнестись вообще трезво? 

Протоиерей А. Лыков 

— Да... Ой, ребята, это такая тема вообще, конечно... Вы такие молодцы... Ой... 

А. Пичугин 

— Можно, я даже добавлю? Про то, что можно потерять человека, а вот когда человек сам уходит несколько неправильно, мы с Вами это обсуждали, когда говорили... Мы второй раз уже говорим с Вами о воцерковлении, и когда первый раз говорили, обсуждали, что у всех по-разному ведь случается. Иногда люди сами бросают своих близких, друзей, а это уже трагедия, это уже другая черта. Одно дело — когда от тебя отворачиваются (наверное, ты действительно не был так уж  и нужен), а вот когда ты отворачиваешься — это уже другая история.  

Протоиерей А. Лыков 

— Да... Вы знаете, я думаю, что здесь... Вот я не знаю, смогу ли я сформулировать или нет, но здесь ситуация, наверное, с призванием человека. Дело в том, что Господь знает прекрасно нашу жизнь, наш путь, то, на что мы способны. Естественно, зная наше окружение, и есть совершенно дивные молитвы, которые и в таинстве Крещения она присутствует, эта... что Господь всем хочет спасения, чтобы каждый пришел в познание истины — «и в разум Истины прийти». И поэтому когда Господь в Евангелии говорит, что «враги человеку — домашние его» и «кто не возненавидит отца или мать, или своей жены и детей, свою жизнь, недостоин Меня», мы эти слова ни в коем случае не понимаем как метафору. Мы понимаем, что в какой-то момент действительно это может быть — когда действительно между человеком и Господом что-то или кто-то пытается встать, а человек уже сделал свой выбор. Но надо сказать, что такие вещи — они бывают не так часто, и иногда вот те трагедии, о которых вот сейчас мы пытаемся говорить, происходят потому, что человек пускается в путь, в который его никто не приглашал. То есть Господь не ждет от него этой жертвы. А он ее уже приносит. И, как правило, ведь Господь как говорит, нас учит чему? Чтобы мы... Как понять — правильно, неправильно? Вот действительно, как понять — верный выбор, неверный? А Господь нам говорит: «По плодам. Смотрите по плодам. Какие плоды всего этого?». Каковы плоды твоего прихода к вере? И я знаю массу случаев, когда люди действительно отказываются, вступают в конфронтацию, как Вы говорите, уходят, начинают что-то менять в плане работы, семейной жизни. Сколько семей разрушается иногда на этой почве! Иногда совершенно неоправданно, просто потому, что человек не готов потерпеть свою вторую половину, которая, может быть, еще не пришла, а может быть, и никогда и не придет к тем вопросам, к которым пришел человек. Но вот любовь — она покрывает вот эти, как сказать... недостатки и немощи. Но я думаю, что основная проблема в том, что человек пускается и входит в такие сферы, в которые Бог его еще не приглашал. И вот не так давно было снова чтение про богатого юношу, когда он в плане Ветхого Завета все исполнил. И дальше Господь... Но он еще что-то хочет, да? И вот ему когда Господь говорит — такой вот последний шаг — ты должен сделать, все раздать и следовать за Мной, а он не готов. Но это тот редкий случай, когда Господь от него это попросил. Мы видим, что апостолы сами все оставляют, Господь не говорит: «Оставь все». Они сами оставляют лодку, отца, как братья Завидеевы, и идут. А это вот тот редкий случай, когда... Нет, не редкий случай. Еще есть случай, когда с учеником, помните? «Я пойду с Тобой, Но позволь Мне прежде пойти и погребсти отца моего». Он говорит: «Нет, пусть мертвые хоронят мертвецов, а ты иди и следуй за Мной». Но это редкий случай. В основном, такое призвание бывает нечасто. Поэтому тогда, когда призвание не прозвучало, а человек уже пошел, ну вот его можно спросить: «А кто, собственно, тебя звал на этот подвиг, кто тебя?..» И он, конечно, скажет: «Это вот мне... Ну вот как же так? Написано — «оставь все и иди». И вот тут как раз, вот в этот момент постепенности, поступенности, вот такого вхождения в область веры, тем более, это такая область — она действительно таинственная, наполненная всевозможными, так сказать... Это как такой лабиринт, где человек некоторое время, может быть даже, идет с завязанными... такой, в некоем полумраке, где должен ощупывать, смотреть перед собой — нет ли какой-то рытвины там или, может быть, пропасти, в которую может упасть. То есть это вопрос настолько глобальный и такой интересный, действительно, животрепещущий, что не знаю, меня он тоже очень беспокоит, действительно. Но я думаю, что здесь вот дело в призвании. То есть звал, ждет Господь от человека жертвы или не ждет. Если Господь не ждет жертвы от человека, то и не нужно ее, наверное, приносить пока. А как узнать? 

А. Пичугин 

— Да, это такой дискуссионный весьма вопрос. Ну вот Вы сказали сейчас очень такую тоже дискуссионную фразу. Я подумал, пытался понять, согласен я с ней или нет — что есть какие-то области, куда пока Господь человека не допускает. По мере... Может быть, я Вас неправильно понял... 

Протоиерей А. Лыков 

— Нет-нет... Не «не допускает», а «не призывает»...  

А. Пичугин 

— Не призывает... 

Протоиерей А. Лыков 

— ...потому что видит, что в этой области мы... Это как, знаете что... Тут, на самом деле, все очень просто. Я, может быть, неправильно как-то... 

А. Пичугин 

— Нет, это, видимо, скорее всего, я Вас не совсем правильно понял. 

Протоиерей А. Лыков 

— Это вот момент талантов, когда одному дают один талант, другому, там, пять, третьем десять — в зависимости от... Ну, просто кому дают один талант, давать десять бессмысленно, потому что пока он еще... неизвестно, как он с этим одним распорядится. И мы видим, что он плохо с ним распоряжается, как вот притча нам показывает. И поэтому Господь... Ну, я так думаю, что Господь, когда призывает человека, зная его, собственно, ну, как сказать, мир внутренний его возможностей, Господь каждому человеку, собственно, как заботливый отец... Как мы не будем от ребенка с аутизмом требовать что-то такое... Тут я посмотрел — мне попался на «Ежевечере», по-моему... Там ролик, фильм Охлобыстина...  

А. Пичугин 

— Это надо пояснять уже, что у нас есть такой чат для общения в одном из мессенджеров, где и я есть, и отец Александр есть, и еще много народу... 

Протоиерей А. Лыков 

— Да. Там обсуждался фильм Охлобыстина — сейчас я не знаю, вот он новый или не новый... Когда мальчик там с аутизмом, по-моему... 

А. Пичугин 

— Это полгода назад проходил где-то.  

Протоиерей А. Лыков 

— Действительно, может быть, да. Я этот фильм не видел, но, конечно, я был поражен тому, как там вот все это показано. Я сейчас не готов обсуждать фильм этот, тем более, что я... Но я помню, что сложность ситуации заключается в том, что главный герой там, отец, он от этого мальчика, который не может просто, потому что нет связей мозга и мышечных, они нарушены и разрушены они окончательно... Нельзя от человека требовать того, чтобы он ручку... У него не аутизм, а ДЦП, по-моему, какая-то форма, у героя... 

А. Пичугин 

— Я тоже не смотрел этот фильм. Надо посмотреть — все хвалят.  

Протоиерей А. Лыков 

— Да. Что вот отец требует от сына того, что тот просто физически не может сделать и никогда не сделает, потому что эти связи не восстанавливаются. Можно как-то немножко сгладить ситуацию. Так вот Господь, как Отец и мудрый учитель, Он никогда не будет от человека требовать и ждать какой-то жертвы, которую человек или не может принести, или принесение этой жертвы может тяжелым бременем лечь — вот мы с этого начали передачу — на его домашних. И поэтому здесь я все-таки выступаю за то, чтобы мы входили в область церковных отношений очень постепенно, осторожно и так вкрадчиво и молитвенно.  

А. Пичугин 

— Мы напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня клирик Преображенского храма города Жуковский протоиерей Александр Лыков. Вы, когда к Вам приходят люди, только-только делающие первые шаги в храме, скажем, на так называемые огласительные беседы перед крещением, о которых мы уже говорили, Вы им сразу даете Евангелие, или готовите их к прочтению этой книги, а даете какие-то другие вещи почитать? Или Вы ничего не советуете? Вот как происходит в Вашем случае? Мне кажется, Ваш опыт... Просто зная Вас достаточно давно уже и пастырский опыт Ваш в разных храмах, где всегда были крепкие общины... Мне кажется, что он просто полезен, потому что у Вас всегда очень какие-то вот такие яркие моменты бывают, и люди обычно остаются в храме. Вот поэтому что вот Ваш собственный опыт подсказывает — что читать, что не читать людям, только что пришедшим в Церковь? 

Протоиерей А. Лыков 

— Ну, в силу того, что, видите, время все-таки для этих бесед ограничено, я понимаю, что нет времени, чтобы как-то готовить, что-то такое, знаете, начинать с прелюдий, как в симфонии — там как-то есть развитие темы, или там есть вступление, развитие и эпилог в произведении большом. Вот, как правило, начинаю всегда с Евангелия, сразу с Евангелия. Но не давал я, естественно, Евангелие от Иоанна, которое… все-таки, оно действительно стоит так вот, на особом месте, в отличие от синоптиков. И, как правило, если у человека совсем нет времени и он такой занятый, деловой — ну, крестный, скажем, или родители, у них нет времени, сил, — то это Евангелие от Марка. Но, в лучшем случае, конечно, это Евангелие от Луки, где, собственно, этот самый евангелист — он как раз постепенно вводит человека в мир, который окружает будущее Господа. Там не говорится даже о Рождестве — там говорится сначала об Иоанне Предтече, о его родителях, там вот, и как-то вот Лука очень постепенно подводит человека... Две главы посвящено только периоду, предшествующему Крещению Господню, целых две главы. То есть это Евангелие детства и Евангелие... Ну, там очень кратко говорится, фрагментарно совершенно, о 12-летнем отроке Иисусе, ну, и дальше уже происходит развитие. Поэтому, в принципе, для современного человека, я думаю, и в то время знакомство с Евангелием... Я не думаю, я не сторонник того, чтобы читать что-то такое вот подводящее. Потому что мне кажется, что встреча должна быть все-таки с Господом. Вот возвращаясь опять... Вот митрополит Антоний, которого я очень люблю и вспоминаю его рассказ, к которому он неоднократно возвращается, что когда вот у него возникла мысль о самоубийстве и какое-то он потерпел в подростковом возрасте разочарование в жизни и вере, так, как ему казалось, и вот он, я помню, он решил прочитать Евангелие от Марка (он посмотрел, какое по объему самое короткое), окончательно утвердиться в том, что все ерунда, ничего нет, все пустое, и, собственно, привести в исполнение то, что он задумал. Там уж как он хотел, я не знаю, что там с собой решиться... И вот это я помню, когда он читал Евангелие. И я, говорит, почувствовал на противоположном конце стола, за которым я читал, сидел, я почувствовал, что Сам Господь Иисус, почувствовал. И вот с этой встречи, собственно, началось все. То есть он почувствовал живого Христа благодаря тому, что Его слово звучало со страниц Евангелия от Марка. Вот это для меня — вот я сейчас даже говорю, у меня мурашки бегут, я вспоминаю это...  

А. Митрофанова 

— Я тоже помню этот эпизод, и он меня тоже потряс, потому что... А я еще помню — ведь обстоятельства выбора, когда он посмотрел, действительно, что там меньше по объему, чтобы поскорее для себя закрыть эту книгу, и как он потом там... Я дословно не помню, но что он... Как он «влип». Он сам даже не понял, как он «влип», потому что он открыл самое стремительное, самое решительное, самое такое какое-то вот прямо «звенящее» из всех Евангелий.  

Протоиерей А. Лыков 

— Да. 

А. Митрофанова 

— Потому что есть более лиричные, более описательные, более рассудительные, более метафорические, а этот текст, действительно, он самый стремительный. И для молодого человека, который был в поиске или в отчаянии, именно оно перевернуло всю его жизнь.  

Протоиерей А. Лыков 

— Да. 

А. Митрофанова 

— И, как он говорил, «я могу быть очень плохим человеком, но все, что я говорю о Боге, это правда». Вот точно так же и там он почувствовал, в этом евангельском тексте, что все, что там написано, каждое слово, это правда. И это удивительно совершенно. Я не знаю, наверное, так, опять же, происходит не у всех. Чаще всего какие-то сильные уже не внутренне, а внешне, потрясения в нас... Хотя и внутренние тоже. Вот этот вот поиск экзистенциальный тоже часто становится сейчас причиной, почему люди открывают для себя ту или иную книгу.  

Протоиерей А. Лыков 

— Приходят, да.  

А. Митрофанова 

— Да, и вообще стучатся к Богу. Вот как-то... Но, понимаете, вот опять же, люди могут стучаться к Богу и не слышать ответа. И это так больно, когда вот человек стучится, а кажется, что там пусто, что там ничего нет.  

Протоиерей А. Лыков 

— Да. Вот поэтому каждый из нас, каждый из нас призван быть на своем месте. Чтобы человек, входя в любой храм — в сельский, городской храм, — чтобы он встретил бы... Я не знаю, я думаю, что это сейчас тема такая... Она была всегда, во все времена актуальной... Чтобы человек встретил внимательное отношение. Об этом у нас наш владыка митрополит Ювеналий на каждом собрании говорит, на годовом епархиальном собрании говорит о таких вещах элементарных, которые, к сожалению, не всегда почему-то учитываются. Хотя, казалось, это так просто — быть вежливым, приветливым в храме. И по-прежнему сколько я знаю случаев, когда люди сталкиваются с хамством, грубостью, с совершенно какой-то дичью, которая никак не может... (Смеется.) Понимаете, даже назвать... Даже это нельзя сказать, что это религиозная дичь — это какая-то, не знаю, смесь какого-то оккультизма, там, какого-то там, не знаю. И, конечно, когда это до сих пор присутствует в нашей жизни, то это может обернуться трагедией для человека. Я вот вспоминаю тоже какое-то... ну, это притча какая-то, что там тоже какого-то человека отфутболили, а потом Господь этому «футболисту», значит, говорит: «Я десять лет вел этого человека, чтобы подвести, а ты вот так с ним как-то поступил». Вот мне тоже, помню, это как-то легло на сердце — что Господу порой действительно трудно человека подвести... Но Он с нами ничего не может сделать, Господь, потому что, как вот Вы сказали, что человек может не слышать и искренне  быть уверенным, что он все сделает нормально, что «не пущать», запрещать, «здесь нельзя стоять», «здесь нельзя сидеть», «вот тут нельзя, там, это», «ты что там?»... И вот это по-прежнему... Уже об этом даже, ну, как сказать... стыдно говорить уже. Вон сколько с момента открытия храмов прошло времени — с 1988-1989 годов... И по-прежнему эта тема актуальна, к сожалению, — что человек не находит, не всегда находит себя в Церкви. То есть он рад прийти. И он говорит: «Да, Евангелие — прекрасно, все прекрасно, но люди, какие ж люди! (Смеется.) Какие же противные эти люди!». (Смеется.) А все в людей упирается. Потому что человек и ходит... Ну, как сказать, мы же ведь социализируемся, нам нужно общение. И поэтому обрести верующего друга... Вот Алексей говорит, что нет отбою сейчас вот от этих верующих людей прекрасных. Ну это замечательно. А кто-то испытывает полнейший вакуум. То есть у него нет ни одного человека в окружении. Вот я всегда спрашиваю: «Есть ли у Вас кто-нибудь на работе, или где-то друзья, соседи кто-то?». И очень часто человек бывает одинок.  

А. Митрофанова 

— Ну а что ж тогда делать? Вот где искать? Вот как?.. 

Протоиерей А. Лыков 

— А вот я пытаюсь тоже найти на эти вопросы ответы. И думаю, что каждый человек, конечно, когда он в храм приходит, входит в Церковь, то, наверное, призван чувствовать ответственность свою не только за самого себя, но и как-то немножко смотреть, в хорошем смысле, по сторонам и замечать... Как мы — элементарная вещь — придерживаем в метро дверь вот эту вращающуюся или как-то еще, даем руку девушке или женщине, или уступаем место. Это вещи, которые, ну как сказать... Они  элементарные, нам кажется, что это нормально, хотя тоже не все этому следуют. Поэтому вот элементарная вежливость и доброе отношение — дай Бог, чтобы оно у нас имело место быть.  

А. Пичугин 

— Такие вещи, которые лежат на поверхности, вроде бы, да?.  

Протоиерей А. Лыков 

— На поверхности, абсолютно! 

А. Пичугин 

— А мы этому не следуем. Ну, какой-то вот есть менталитет — не менталитет, не знаю... Мне очень сложно понять, почему так происходит. Это ведь не только (нрзб.) есть выражение «трамвайное хамство». Это ведь не только касается нашей сферы, это касается любой вообще, абсолютно любой сферы. 

Протоиерей А. Лыков 

— Конечно, конечно.  

А. Пичугин 

— Мы с этим хамством сталкиваемся где угодно. Меня, честно говоря, это очень сильно выбивает из колеи, потому что когда я с этим сталкиваюсь... Потому что я никак не могу понять — почему?  

Протоиерей А. Лыков 

— Да. 

А. Митрофанова 

— Хороший вопрос — почему. И, мне кажется, его можно к себе обращать. 

А. Пичугин 

— Да.  

А. Митрофанова 

— Мы за собой, наверное, очень часто не замечаем, как мы «косячим»... 

Протоиерей А. Лыков 

— Прежде всего, конечно! Я об этом и говорю — что каждый на своем месте, каждый человек... Конечно, конечно! Я не говорю о внешних людях, потому что я отвечаю за себя, за свои поступки, за то, как я, каким я являюсь — худым или добрым свидетелем своей веры, которой я учусь. И я думаю, что ни один человек не скажет, даже уже прослуживший многие-многие годы, что «вот теперь я все познал, я всему научился», да? Мы все находимся... Мы все ученики, мы все учимся. И профессора, я знаю... Если профессор настоящий, академик (тут вот рядом Академия наук) — они тоже учатся, продолжают учиться. Как только академик перестал учиться, сказал, что «я все теперь», — ну все, уже перестает быть таковым, хотя может и звания иметь. Поэтому мы все продолжаем быть учениками Господа, учимся, иногда на ошибках своих. 

А. Митрофанова 

— Мне тут пришла в голову мысль... Мы переписывались с одной моей подругой — замечательной, очень тонкой, очень глубокой девушкой, которая при этом... Она почувствовала себя... Она почувствовала, что она совершенно потеряла веру, ее это стало беспокоить и прочее... И она обратилась к своим верующим друзьям, с кем она вместе училась (а таких людей немало). И вот она стала как-то в них вглядываться и заметила такую вещь, что все эти люди... А у нее, понимаете, у нее действительно какое-то вот произошло... Ну, так бывает с человеком — она почувствовала себя очень одинокой, она почувствовала, что ей как-то... Ну, она потеряла интерес и вкус к жизни. Она потеряла то, что было ей дорого. У нее прекрасный муж, замечательный ребенок, все. Но это, как сказать... Ее это перестало вдохновлять, что ли, давать ей силы. И она стала смотреть тогда, вглядываться в своих друзей, которые живут церковной жизнью. И она обратила внимание, что эти люди все кому-то помогают. И она как-то так, посмотрев на это, сделала, на мой взгляд, какой-то удивительный вывод о том, что когда человек помогает другому, у него вот эта дверка любви внутри... 

Протоиерей А. Лыков 

— ...открывается.  

А. Митрофанова 

— ...она начинает сдвигаться, приоткрываться, и оказывается, что это очень действенно.  

А. Пичугин 

— Ну что ж, время... Вот пускай это будет точкой. Время нашей программы подошло к концу. Спасибо! Протоиерей Александр Лыков, клирик Преображенского храма города Жуковский и Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин. До свидания! 

Протоиерей А. Лыков 

— Всего доброго! 

А. Митрофанова 

— До свидания! 

Протоиерей А. Лыков 

— Всего доброго, с Богом!