Александр Сопровский. «О Книге Иова»

Поделиться

Александр Сопровский

Это кажется мне почти чудом, что не публикуемый в советской печати 28-летний московский поэт Александр Сопровский, в «глухом» 1981-м году, взялся писать (кому? куда? — для себя самого, и далее в «самиздат», конечно) — большую работу под названием «О книге Иова».

Он закончил её весной 1985-го, и погиб через пять лет под колесами ночного автомобильного лихача. И его стихи (мы читали их в «Рифмах жизни») и его поразительный труд о важнейшей книге Ветхого Завета, о святом праведном Иове — остались в духовном и культурном пространстве России, думаю, навсегда.

«Сам вопрос: есть ли Бог, — перед Иовом не встает. Но, сколь бы ни казалось это сегодня противоречивым, равно не встает перед ним и другой вопрос: „принять“ или „не принять“ незаслуженную беду. Только на второй этот вопрос Иов заведомо ответит отрицательно. <...> Для Иова бытие Бога никак не сопряжено с приятием зла. А для нас тут тайна за семью печатями.

Иов — живой, исключительно чуткий человек. Жизнь же требует мужественного напряжения сил — не отвлеченного раскидыванья умом. Иов соответственно принимает и Господа, и себя самого — всерьез. Можно ли разорвать живого человека надвое, на Иова долготерпеливого и Иова дерзающего? Как не заметить целого, основного: Иова верующего?..»

Из работы Сопровского о Праведном Иове Многострадальном читал друг и сомышленник Александра — поэт Юрий Кублановский.

«...У московских ребят / прилетевшие с севера книги / и покрытая патиной соль соловецкой вериги, / а крещённые в тридцать — повесили крестик на грудь. / Так давайте скорей / собираться в таинственный путь...»

Это из стихов Юрия Михайловича памяти друга.

Путь христианина и поэта Сопровского был путём ответственным.

«Спор об Иове на небесах был затеян по праву Творца. „Творческое доказательство“ заключено не в каком-то суждении или отрывке книги: вся книга Иова целиком есть такое доказательство. Поэтому вся обстановка и все „точки зрения“ в книге — поэзия. Сухим жаром дышит она в „утешениях“ мудрецов, а в „возвышенных речах“ Иова — свежей горечью. Метафорами, в которых то страшно, то трогательно дают о себе знать заботы дня и движение природы... Головокружительный обзор мироздания в речи Творца выдвигает эту многоярусную поэтическую постройку в пределы вселенной...»

Мне особенно хочется поделиться трудом Сопровского с теми творческими, деятельными людьми, — кто пришёл и приходит к вере в том самом, ещё очень молодом возрасте, когда очерк «О книге Иова» был закончен и читался переходя из рук в руки. Для меня, как и многих, это чтение оказалось жизненно важным.

...С вами был Павел Крючков и давайте послушаем ещё один фрагмент из очерка, — который в конце прошлого века был напечатан журналом «Новый мир» — внутри большой архивной публикации, поминающей поэта, публициста, философа, и нашего современника Александра Сопровского. Царствие ему Небесное.

«...Иову так и не было дано примириться с утратой. Ему было дано другое. Был открыт источник — откуда черпать силы. „Принимать“ или „не принимать“ — это всего только две стороны мертво-страдательного отношения к жизни, которому чужда вся иудео-христианская традиция.

Искать новой жизни —другое, творческое измерение. В конечном счете — религиозно-творческое. <...>

Богобоязненность Иова не была „нравственностью“... Нравственность — беспочвенна, общеобязательна для всех, безлична. Бунт безбожен. Страх же Иова, как и его дерзание, есть интимное отношение к личному Богу».