В 1946 году, то есть ровно 70 лет назад поэтесса, человек очень трудной судьбы Ольга Берггольц написала стихотворение. Там были такие строки:
А в доме, где жила я много лет,
откуда я ушла зимой блокадной,
по вечерам опять в окошках свет.
Он розоватый, праздничный, нарядный.
Само стихотворение очень длинное. Это воспоминание о ленинградской квартире, в которую поэтессе больше нет возврата.
Нет, я не знаю, кто живет теперь
в тех комнатах, где жили мы с тобою,
кто вечером стучится в ту же дверь,
кто синеватых не сменил обоев -
тех самых, выбранных давным-давно...
Я их узнала с улицы в окно.
Найдите это стихотворение, оно наполнено такой искренней тоской, которой невозможно не верить. Ольга Берггольц, кстати, посвятила его, судя по всему, своему мужу, который погиб от голода во время блокады.
Недавно я прочитал статью, в которой рассказывалось о том, кто живёт в Петербургских квартирах известных поэтов сегодня, спустя почти сто лет. Там даже были маленькие интервью с жильцами квартир, или комнат Маяковского, Ахматовой, Хармса, Мандельштама и Чуковского. Как ни прискорбно, особых поклонников творчества своих предшественников по дому не обнаружилось, некоторым фамилии бывших жильцов и вовсе ничего не сказали, а кто-то даже признался, что не любит своего соседа столетней давности. Это выборка, поэтических адресов в стране и за её пределами гораздо больше. Наверняка, в каких-то квартирах и сейчас живут преданные поклонники творчества своих именитых предшественников. Сама же Ольга Берггольц в конце стихотворения пишет о том, что, если ей станет невыносимо без той квартиры, то она поднимется, постучит в дверь, попросит воды, или хотя бы спросит – который час? Чтобы одним взглядом вернуться хоть на минуту в своё счастье. Я не уверен, что нынешние жильцы тех квартир открыли бывшим владельцам дверь. Время, знаете ли такое.
Я иногда думаю, что есть в Петербурге адрес Осипа Мандельштама, есть и его московский адрес, а есть ещё один – адрес его вдовы Надежды Яковлевны. Последние годы она жила в совершенно типовой панельной многоэтажке на Большой Черёмушкинской улице. Дом этот ничем не выделяется из многих таких же точно, стоящих по соседству. Кажется, адрес Большая Черёмушкинская, 14. Я не знаю, что в этой квартире на первом этаже сейчас, есть ли на доме мемориальная табличка. Но, я точно знаю, что дом этот такой типовой и такой привычный для спального района столицы – мостик между нашим временем и совершенно другим, например Петербургом Серебряного века, где совсем другая жизнь, где ещё нет Первой Мировой и до революции далеко, или даже, не Петербургом, а Киевом, потому что Надежда Яковлевна, родившись в Саратове, провела детство и юность в Киеве.
А есть ещё один адрес милый моему сердцу. Для меня он тоже - своеобразный мостик. Маленький домик, который спрятался во дворах Трёхсвятительского переулка. Здесь жил художник Левитан и здесь же в 1900 году он умер. Символично, что ученик Саврасова, по стечению обстоятельств, поселился близ Хитровки – самого неблагополучного района старой Москвы, где и сгинул в 1897 году сам Саврасов. Интересно, что прошло уже почти 120 лет со дня смерти Исаака Левитана, но до сей поры в этом домике в самом центре Москвы располагаются мастерские художников. Всякий раз, когда меня просят показать, что-нибудь интересное в Москве, я привожу человека сюда в этот маленький дворик, который полностью скрыт от любой суеты, обступившего его со всех сторон огромного города. Что нам даёт знание этих адресов? Мне кажется, что даёт немало, например, ощущение своей страны, культуры, или просто города. Если такого ощущения нет, то возникнет сиротство, оно может совершенно не ощущаться самим человеком, но оно будет явно заметно, если это произойдёт в масштабах целого народа.
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца»
Старец Силуан провёл всю жизнь на Афоне. В записках он вспоминает, как на протяжении четырнадцати лет молился о том, чтобы Бог дал ему почувствовать Своё присутствие. И наступил момент, когда отчаяние пересилило веру. Тогда во время очередной многочасовой молитвы монах воскликнул Богу: «Ты неумолим!..» И в это мгновение он вдруг ощутил присутствие Христа. Инок почувствовал такую любовь, такое сострадание, что понял — можно прожить всю жизнь ради Господа. Впоследствии, утешая отчаявшихся братьев, старец Силуан Афонский рассказывал о том, каким ему открылся Бог:
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца и говорит: „Ах, какой у нас Господь!“. Грешная душа, которая не знает Господа, боится смерти, думает, что Господь не простит ей грехов её. Но это потому, что душа не знает Господа и как много Он нас любит. А если бы знали люди, то ни один человек не отчаялся бы. Господь Сам есть одна Любовь».
Все выпуски программы Слова Святых
«Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал»
Монах Анастасий Синаит жил во второй половине VII века. Он нёс иноческий подвиг в Синайском монастыре великомученицы Екатерины в Египте. Его духовным руководителем был настоятель монастыря Иоанн Лествичник, прославленный православной Церковью в чине преподобных. После кончины учителя, монах Анастасий занял его место — стал игуменом, возглавил обитель. Всю свою жизнь он провёл в молитвах и подвижнических трудах. Сохранилось большое количество творений синайского игумена Анастасия, также прославленного Церковью в чине преподобных. В них он призывает человека быть очень внимательным к своим словам и мыслям. Обличая тяжкий грех памятозлобия, преподобный пишет:
«Многие, не раз согрешившие явно, тайно горячо покаялись, а мы видим, как они грешат, но не знаем ничего об их покаянии и обращении. Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал».
Все выпуски программы Слова Святых
Взгляд с иконы. Наталья Сазонова
Как-то я проводила урок в воскресной школе. Подросток лет 15-16-ти спросил:
«А как вы пришли к Богу»?
Стала рассказывать.
В то время мне тоже было 16. Росла я в самой обыкновенной советской семье. Крещённых среди нас не было. Однажды мама сказала нам с сестрой: «Девочки, надо креститься. В выходные мы поедем загород. На разговор к одному батюшке». Вот это было неожиданно!
«А ты же сама не крещённая. Ты что, в Бога веришь?» — спросили мы маму. И тут выяснилось, что мама уже год, как крестилась, верит в Бога и ходит в храм. Она была строгая, а мы послушные. Да и что, я-подросток, могла сказать против? Разве только: «Почему, если Бог есть, то не защищал крестьян от помещиков?» Очень я переживала об этом. Сейчас уже не помню, что ответила мне тогда мама. Но через неделю мы отправились в далёкий от Москвы приход. В то время, в середине 80-х крещение в Москве было нежелательным. Могли начаться проблемы с органами.
Итак, все вместе, поехали на встречу с батюшкой. Дорога длинная. Времени подумать много. Окончательного согласия креститься я ещё не дала. В электричке всё переживала: «А кто такой этот батюшка и что мне ему говорить? А как всё будет проходить и зачем я вообще согласилась поехать? Да ещё в такую даль! А точно Бог есть? И наконец: А верю ли я в Него? И честно самой себе: Я не знаю, есть ли Он, чтобы верить в Него. Нет! Я не верю». Но что-то подсказывало мне сделать этот шаг. Шаг навстречу...
И вот мы на месте. Тот вечер помню хорошо. Батюшка ждал нас в своей сторожке. Звали его отец Дмитрий Дудко. Это потом я узнала, что жил он в Москве, а служил очень далеко от дома. Так и ездил по 4 часа в один конец. За проповеди власти перевели его на приход подальше от Столицы. Проповедовать священнику в советское время строго запрещалась.
Тогда я увидела перед собой человека небольшого роста. К шестидесяти, совсем седого. Он встретил нас приветливо, как будто знал давно. Усадил с собой за стол поужинать. Стали знакомиться. После ужина, с каждой из нас по отдельности беседовал в своем кабинете.
Подошла моя очередь. Вошла. Волнуюсь. Первое, что вижу — икона. Большая, в старинном киоте. Теперь уже знаю, это был Спас Нерукотворный. Перед иконой горят свечи. В комнате пахнет воском. Батюшкин голос: «Наташенька, ты уже взрослая. А взрослые люди перед крещением должны покаяться в своих грехах перед Богом». Сказал и посмотрел на ту икону. Я тоже посмотрела на Того, Кто на ней изображён, потом на батюшку... и вдруг увидела один и тот же взгляд! Взгляд полный любви. Этот взгляд располагал к доверию. «Покаяться в грехах»- прозвучало в голове. И я вдруг впервые осознала, что хочу доверить всё, что было на совести, Богу.
Батюшка выслушал мою исповедь. Первую, искреннюю. На следующий день мы с сестрой крестились.
Когда ехали домой, я уже не спрашивала себя, верю ли в Бога? Я точно знала, что верю. знала, что Он есть.
А на вопрос: как пришла к Богу, отвечаю просто. Это не я пришла к Нему. Это Бог пришёл ко мне! Просто надо сделать самому шаг навстречу.
Автор: Наталья Сазонова
Все выпуски программы Частное мнение