Кирилл и Мефодий
В начале девятого века, в городе Солуни, в семье военачальника, один за другим родились семь сыновей. Двое из них - самый старший и самый младший, стали известны далеко за пределами родины.
Старшему, Михаилу, прочили карьеру военного, и она ему удалась. В возрасте около тридцати лет он уже был воеводой славянского княжества Славинии. Младшего, Константина, родители чаяли видеть ученым, и он превзошел все ожидания. Константин постигал науки под руководством лучших учителей своего времени, в столице столиц - Константинополе, удостоился звания хранителя библиотеки при соборе Святой Софии, что в наше время можно приравнять к званию академика. Он так блестяще проводил диспуты по сложным богословским проблемам, что его стали называть Константин Философ. Кроме того, он был вхож во дворец императора.
Оба брата могли и дальше продвигаться по карьерной лестнице, приобретать богатства, выгодно жениться и жить, не зная никаких проблем. Но такая жизнь их не устраивала! Сначала старший брат принял монашество с именем Мефодий, а затем и младший оставил мир ради спасения души.
Император сразу же стал использовать таланты братьев на государственном поприще - отправил их с проповедью христианской веры в хазарский каганат. К сожалению, поездка оказалась бесплодной. Зато, возвращаясь домой, у берегов Херсонеса Мефодий и Константин обрели мощи священномученика Климента, четвертого папы римского, одного из 70-ти апостолов Христа, который принял мученическую кончину в первом веке. Часть мощей братья увезли с собой в Константинополь, часть оставили для поклонения в Херсонесе.
Почти одновременно с братьями в Константинополь прибыло посольство Великой Моравии - крупнейшего славянского государства Европы:
<<Народ наш исповедует христианскую веру, но у нас нет учителей, которые могли бы объяснить нам догматы христианства на нашем родном языке. Пришлите нам таких учителей>>.
На следующий год святые братья привезли с собой в Моравию славянский алфавит и две важнейшие для христианского богослужения книги: Евангелие и Псалтырь, переведенные на славянский язык. Мефодий и Константин открывали школы, обучали письму, проповедовали, многих людей крестили. Они отстаивали право совершать богослужения на славянском языке. В то время была распространена «триязыкая ересь», которая утверждала, что богослужения можно проводить только на трех языках, на которых Понтий Пилат написал табличку на кресте над головой Иисуса Христа: еврейском, латыни и греческом. Братья доказали несостоятельность этой ереси.
Папа римский Адриан второй пригласил братьев в Рим для разъяснения их деятельности. Благочестивые братья откликнулись на приглашение и привезли с собой мощи святого Климента, которые были обретены ими в Херсонесе. Папа и римские священники высшего сана встретили мощи торжественно, далеко за границами города. Некоторые считают, что именно этот дипломатический шаг святых братьев решил судьбу славянской письменности. Так или иначе, Папа Римский утвердил богослужение на славянском языке.
В Риме Константин тяжело заболел, принял схиму и новое монашеское имя Кирилл, с которым вошел в историю. Скончался Кирилл 14 февраля 869 года – эта дата высечена на его надгробном камне. Он был похоронен в Риме в церкви Святого Климента, где и теперь пребывают его мощи. Перед смертью Кирилл сказал Мефодию: «Мы с тобой, как два вола; от тяжёлой ноши один упал, другой должен продолжать путь». Еще 16 лет после смерти своего брата трудился святой Мефодий, переводя книги Священного писания на славянский язык.
Пока горят лампады в христианских церквях, православные славяне будут поминать Святых равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия – «учителей словенских».
Тишина. Наталия Лангаммер
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Люди как деревья»
Золотая осень. Субботним утром я иду по дорожке парка, усыпанной листвой, и любуюсь деревьями, «одетыми в багрянец и золото». Вот пронзительно красные рябины. Вот дубы со светло-коричневыми листьями. Вот жёлто-золотистые берёзки. А вот сверкают на солнце ярко-зелёные иголки соснЫ. Небольшой ветерок, слегка колыхающий кроны деревьев, создаёт приятный шум. Деревья словно разговаривают друг с другом и обращаются к проходящим мимо людям.
А людей этим утром немного. Вот улыбаясь идёт девушка. Её длинные волосы оттенка мёда и платины будто сливаются с золотой листвой берёз. Да и сама девушка стройна, как берёзка. Навстречу девушке идёт юноша с ярко-красными волосами. В наушниках у него играет музыка, и он покачивается ей в такт. Юноша похож на рябину, такой же рубиновый, и качается как это дерево, только рябинка от ветра, а он под звуки музыки. Немного поодаль вышагивает крепкий широкоплечий мужчина. Невольно я сравниваю его с массивной сосной, мимо которой он проходит. Мужчина излучает уверенность и надёжность, он такой же сильный, как это дерево.
Я подумал, что люди, как деревья, разных цветов и оттенков. Они не похожи друг на друга, но в целом образуют красоту и гармонию. Как же прекрасен этот мир, созданный Богом!
Все выпуски программы Утро в прозе