"Встреча с Богом". Светлый вечер с о. Сергием Старокадомским (28.03.2017) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

"Встреча с Богом". Светлый вечер с о. Сергием Старокадомским (28.03.2017)

* Поделиться

У нас в гостях был настоятель храма Смоленской иконы Божией Матери в деревне Подолино Солнечногорского района священник Сергий Старокадомский.

Накануне дня, когда в храмах читается житие преподобной Марии Египетской, мы говорили о том, что такое встрече с Богом и как такая встреча может изменить жизнь.

 


А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели! Меня зовут Алексей Пичугин.

В. Емельянов

— А меня — Владимир Емельянов.

А. Пичугин

— У нас сегодня в гостях священник Сергий Старокадомский — настоятель храма Смоленской иконы Божией Матери в деревне Подолино Солнечногорского района Московской области. Здравствуйте, отец Сергий!

Священник Сергий Старокадомский

— Добрый вечер!

А. Пичугин

— Мы выходим в эфир накануне того дня, довольно уникального в череде богослужебной Великого поста, когда в среду вечером (кое-где в четверг утром, но по правилам в среду вечером) прочитывается, во-первых, полностью Великий покаянный канон Андрея Критского. Очень многие люди церковные и находящиеся в начале своего церковного пути ходят в первую неделю Великого поста четыре дня и присутствуют на чтении Канона, который разделён на четыре части. А вот завтра он будет прочитан полностью. И в этот же день будет читаться житие Марии Египетской. Очень длинная служба, которая длится от трёх с половиной (это если очень постараться) до шести часов (если это священник, который любит послужить).

В. Емельянов

— Вообще, чем ближе к Святому Воскресению, тем службы становятся более насыщенными по содержанию, по смыслу. Давайте мы для начала вспомним о фигуре Марии Египетской — чем эта фигура важна, вспомним о её жизни, о её очень непростых искушениях, которые она претерпела в пустыне. Но, наверное, стоит начать с того, что, конечно, с самых ранних лет эта девушка Мария... жизнь её была, с одной стороны, сладкой, с другой стороны, как мы понимаем, это, конечно, пропасть, вообще, бездонная.

Священник Сергий Старокадомский

— Да, безусловно. И то, что мы знаем о ней, оно очень созвучно теме, о которой мы сегодня хотели говорить — о теме прихода к Богу. Потому что для Марии её приход к Богу был, в общем-то, неожиданностью, так как на то судно, которое отправлялось с паломниками на Святую Землю, она на него попала не для того, чтобы поплыть в паломничество, а по своей основной специальности — по её первой специальности. То есть она вполне себе пришла на это судно и для того, чтобы заработать денег своим ремеслом. Как мы помним, она была женщиной с пониженной социальной ответственностью.

В. Емельянов

— Как сейчас говорится политкорректно. Она была великая блудница.

Священник Сергий Старокадомский

— Да. У нас сейчас есть термин такой замечательный — «с пониженной социальной ответственностью».

В. Емельянов

— Но надо заметить, что это ещё до отплытия всё началось — прям буквально с молодых ногтей.

Священник Сергий Старокадомский

— Да, конечно, с молодых ногтей. И на судне её жизнь вот так и продолжалась. И для неё первым даже не звонком, а колоколом было то, что когда они оказались вместе со своими спутниками в Святом городе, то она не смогла войти в храм. И это для неё был поворотный момент в её жизни. Тут стоит уделить вот этому месту, мне кажется, некоторое особое внимание. Потому что какие-то вещи в нашей жизни происходят, и мы не обращаем на них никакого внимания. Я не раз размышлял над тем, вот как это физически происходило, вот как она не могла войти. Мы же обычно представляем себе какую-то картину такую: железной двери, невидимого стекла. Но по практике, скорее всего это было как-то очень просто.

В. Емельянов

— Ноги не идут просто, и всё. Не в физическом смысле.

Священник Сергий Старокадомский

— Может быть, ноги не идут в физическом смысле. А может быть, навстречу постоянно идёт какая-то группа людей, выходящая из храма. И тебя, как волной, от него относит. Если вы были в храме Воскресения Христова, который у нас любят называть храмом Гроба Господня, что, в общем, конечно, не очень правильно, потому что храм не может быть «гроба» — храм называется Воскресения Христова. Если вы там были, скажем, часов в одиннадцать дня, то туда действительно очень сложно войти. Потому что если ты один и если это май, когда очень много народу, вот если ты в какую-нибудь группу влился, ты можешь войти. А если ты один пытаешься зайти, тебя постоянно либо одна волна туда затаскивает, либо ты попадаешь в противоволну, и она тебя туда не пускает.

А. Пичугин

— Я, кстати, единожды был в Иерусалиме. Вернее, был несколько раз, но за одну поездку в Израиль в 2009 году. Это было как раз в мае. И по-моему, в первый раз и в последующие это было около одиннадцати часов дня как раз. Но у меня почему-то, по моим воспоминаниям, довольно свободно... Может быть, вот так мне повезло, конечно.

Священник Сергий Старокадомский

— Это вам повезло. То есть это время, когда приходит больше всего автобусов с самыми такими рьяными паломниками, когда они большими группами бегут, им надо всё успеть. Но вернёмся к Марии Египетской. Произошло некое событие, которое со стороны могло показаться ординарным, которое со стороны... Скажем, даже если не идут ноги, можно себе спокойно представить, что отсидела, отстояла, отлежала, перетрудилась по дороге. Те же паломники, идущие постоянно навстречу, на них можно хорошенько выругаться.

А. Пичугин

— Ещё климат вспомнить.

Священник Сергий Старокадомский

— Климат вспомнить. Всё что угодно можно вспомнить. Но для неё вот в этом вот наступает встреча с Богом — вот в этом событии для неё наступает озарение. И она через вот это вот событие в жизни вдруг, безусловно, Божьим чудом, безусловно, Божьей силой, но и своим каким-то зацепившимся вниманием встречается с Ним и видит свою жизнь как совершенно непотребную. Я очень часто задаю себе вопрос: сколько вещей я в жизни просмотрел? Сколько вот подобных знаков в моей жизни было, сколько мне подобных знаков давал Господь, и каждому из нас давал Господь. Когда у нас что-то долго не получается, когда у нас, наоборот, что-то очень быстро получается... Да куча, куча просто. Когда мы бежим и точно знаем, что нам нужно. Мы точно знаем, что у нас хорошие, ясные, понятные твёрдые цели. А остановиться, чтобы услышать Божий голос или то, что эту стену не надо проламывать головой, а нужно развернуться и уйти в пустыню — вот это вот то, что для нас недоступно. Нет, необязательно как Мария уходить в физическую пустыню.

В. Емельянов

— Вот я как раз хотел спросить: как это современный человек может себе представить?

Священник Сергий Старокадомский

— Необязательно как Мария уходить в физическую пустыню. Это был её какой-то совершенно личный путь, так же, как и встреча с Богом и обращение к Богу, это всегда личный путь. И самое неприятное и самое опасное, что мы можем сделать — это попытаться повторить чей-то путь. Не искать свой, не спрашивать Бога о тех путях, которые Он приготовил для нас, а пытаться скопировать чью-то дорогу. Пустыня... у нас место для пустыни огромно, у нас возможность уйти во внутреннюю пустыню огромна. Для этого ничего не нужно.

А. Пичугин

— Потом, это же нужно быть Марией Египетской, наверное, чтобы не умереть в этой пустыни как минимум от одиночества. Мы же знаем по себе прекрасно: нас вытащи из социума, в котором мы живём, помести хоть в тайгу, да хоть в дальнее село Московской области переведи. И мы через десять дней уже не будем находить себе места и умирать от того, что вокруг никого нет.

Священник Сергий Старокадомский

— Да, конечно. Вопрос того, что мы ужасно боимся открыть пустоту нашей собственной жизни, пустоту и заполненность её какой-то мишурой. Это так. Вы знаете, в этом отношении пост — замечательное совершенно время. Вот в принципе вообще пост. Кстати, удивительная вещь, этим постом я сформулировал, может быть для кого-то покажется она смешной, но для меня показалась очень такой верной вещью. Я понял, что в наших условиях один из самых пригодных постом видов еды — это банан.

А. Пичугин

— Кстати, я тоже! Я для себя бананы этим постом открыл! Надо мной уже коллега Алла Митрофанова смеётся.

Священник Сергий Старокадомский

— Да, это банан.

В. Емельянов

— Вещь сытная, надо заметить. Всё в ней есть.

Священник Сергий Старокадомский

— В ней всё есть.

В. Емельянов

— Крахмал есть, сахар есть.

Священник Сергий Старокадомский

— Да, в общем, весь набор, ну за исключением, конечно, белка, можно получить и не схватить тяжёлых последствий для пищеварения от овощей. Но самое главное, что с помощью этого замечательного русского национального продукта экономится огромное количество времени на то, на что постом время тратить и надо. Конечно, есть замечательные совершенно описания шмелёвские...

А. Пичугин

— Шмелёвские бананы?

Священник Сергий Старокадомский

— Да, постовых блюд, на которые тратится огромное количество времени.

В. Емельянов

— И которые по сути перестают быть таковыми.

Священник Сергий Старокадомский

— Но который вообще перестаёт быть постом, в принципе постом. А если у тебя есть на день твои пять-шесть бананов, которые лежат рядом на сидении автомобиля, ты периодически их ешь, и тебе не надо на это время тратить вообще никакого, то вдруг оказывается, что времени остаётся больше. Силы на то, чтобы думать о том что бы поесть, у тебя не уходят. И ты понимаешь, что — опаньки — образовался маленький-маленький кусочек времени. Смотришь на него — он пустой. Думаешь: «Ага, давайте посмотрим чуть-чуть в сторону — может, есть ещё какие-то куски». Раз — выключили «Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)». Ба! Да тут вообще пропасть. И пусть это такое время, когда мы можем расчистить по времени свою жизнь и понять, насколько в ней много пустоты. Насколько много в ней пустоты, которая ничем не заполнена, кроме иллюзии, иллюзии иллюзий, наших представлений об активности, о прочих вещах. Ну и дальше возникает вопрос: что со всем этим делать?

В. Емельянов

— Наш сегодняшний собеседник — настоятель храма Смоленской иконы Божией Матери деревни Подолино Солнечногорского района Московской области иерей Сергий Старокадомский. Очень хорошая, конечно, фраза прозвучала. Я тоже об этом Великим постом раздумываю. Но у меня не получается так. Речь даже сейчас не о «Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», а есть такая профессиональная даже не зависимость, а необходимость. По роду деятельности своей я не могу выпасть из информационного поля. Это не значит, что я читаю какие-то комментарии к новостям и так далее. Есть ряд новостных лент, которым я доверяю, которые заслуживают доверия. Это такие новости одной строкой — просто понимать, что происходит в мире вообще. А с другой стороны, мне очень хочется отказаться от этого, но я, как журналист, просто не имею права выпадать из информационного поля. И конечно, я очень радуюсь за людей, которые имеют возможность действительно на время отключить новости, действительно перестать смотреть всякие пропагандистские передачи, включая телевидение и так далее. Что касается «Фейсбука (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», здесь для меня немножко такой не то чтобы тёмный лес — я прекрасно понимаю, о чём идёт речь, но я во всей этой жизни не участвую просто. В пост, не в пост — ну просто не участвую. Что касается бананов, я тоже, наверное, соглашусь. Действительно, сытная и удобная штука, но давайте всё-таки будем разумными людьми, и конечно, бананы не могут составлять рацион — только бананы. Как минимум нужна ещё вода. Поскольку мы начали с Марии Египетской, давайте мы вернёмся к её фигуре. Мы часто видим, что христиане, которые вот только-только начинают свой путь, они читают всю эту историю и приходят просто в дикий ужас: вообще, зачем нам всё это нужно, зачем это знать всё? И как это, вообще, могло произойти потом так, что человек 17 лет (или сколько она в пустыне, получается, прожила?)... и смогла она... и чуть ли не в истлевшей одежде была, когда её старец Зосима повстречал. И вот эти все подробности, которые она рассказывает. Вот неокрепшему уму зачем это всё нужно? Чтобы сравнивать это со своей греховной жизнью? Ведь старец Зосима не просто... не просто она ему как-то так, параграфами рассказывает. Он прямым текстом говорит о том, что давай мне подробно рассказывай это всё, обо всём. И она подробно ему рассказывает про вот эти срамные песни, которые она хочет петь, и как её, выражаясь современным языком, просто корёжило от того, что вот она хочет петь, вот это у неё искушение такое. Она вынуждена просто была лежать на земле день, два, три, пять, пока какое-то светлое облако её не накрывало, её не отпускало. Вот люди, про которых я говорю, что они, когда только начинают свой и сталкиваются с жизнеописанием Марии Египетской, они нередко в ужас просто приходят.

Священник Сергий Старокадомский

— Обратите внимание на такую интересную вещь, мне она только что в голову пришла: Мария Египетская празднуется как раз таки после Иоанна Лествичника. И я думаю, что не случайно. Иоанн Лествичник — совершенно потрясающий автор. Многие говорят, и в общем справедливо говорят, что «Лествица» написана для монахов. И это такой монашеский подвиг. Но если на неё посмотреть немножко повнимательней, можно увидеть, что Иоанн Лествичник удивительным образом говорит о радости покаяния. Он говорит о радости... Вот в том, что он говорит, есть вот эта вот нота радости покаяния и плача о грехе. И когда ты на это смотришь, ты понимаешь, что в том, что он говорит, есть что-то большее, чем просто правильное выполнение дисциплинарной нормы. Покаяние — как правильное выполнение дисциплинарной нормы, наверное, штука, с какой-то точки зрения, хорошая. Но ровным счётом не имеющая никакого отношения к христианству, потому что для христианства покаяние и плач о грехе — это всегда встреча с Возлюбленным. Это всегда возможность увидеть себя в свете этой встречи с Возлюбленным, увидеть, насколько я несовершенен, нечестен, насколько я не в состоянии сейчас соответствовать Его взгляду на меня. И при этом это меня не уничтожает, а я понимаю, что вот этим плачем о себе, вот этим правильным видением себя я, наоборот, приближаюсь к Тому, Кого Церковь называет своим Возлюбленным. Безусловно, невозможно просто так представить себе вот это вот лежание на песке с плачем...

В. Емельянов

— Питание тремя хлебами 17 лет.

Священник Сергий Старокадомский

— Питание тремя хлебами 17 лет, безусловно. Это можно себе представить только в одном случае: когда твой взгляд направлен не на тебя и на эти хлеба, а когда ты смотришь на Источник жизни. Ты видишь и осознаёшь Его любовь к тебе, ты осознаешь всё то, что Он тебе уже дал, уже подарил, и то, каким Он тебя задумал и хочет тебя видеть, и даёт тебе возможность пройти этот путь вместе с Ним. Как он Сам говорит через пророков — то, что Я Сам в тебе буду исповедовать, Я сам тебя научу. И вот тогда, когда вот эта встреча с Ним происходит и происходит вот это вот очищение покаянием, там время уже отсутствует как факт. Там есть реальность Его присутствия. И когда встречаются два влюблённых человека (я имею в виду старца Зосиму и Марию), они сразу понимают друг друга. И конечно же важно, потому что речь идёт об Одном Возлюбленном, о Возлюбленном всегда говорить радостно. И я всегда интересно, что произошло в жизни человека, который идёт с тобой одной дорогой. Знаете, я немножко вернусь к тому, о чём вы говорили по поводу новостных лент. Силуан Афонский сказал, что «молиться — что кровь проливать». Казалось бы, о чём это? А также он сказал, что если монах в келье не молится за весь мир, то непонятно, что он в этой келье делает. У него много таких вот интересных вещей по поводу того, что человеку, который молится, ему, в общем-то, газеты не нужны, потому что он и так в молитве озирает весь мир. Дело в том, что если мы смотрим на новостную ленту и в нашем сердце возникает чувство сострадания, то это для нас, безусловно, позитивный опыт. А если мы смотрим новости, а под это дело жуём свой ужин и нас это не трогает, то я не знаю, что больше разрушает, чем новости.

В. Емельянов

— Сейчас такие новости, под которые особенно и не потрапезничаешь, надо заметить.

Священник Сергий Старокадомский

— Трапезничают, к сожалению.

А. Пичугин

— Да, я вот, кстати, грешен — да, бывает. С другой стороны, вы приводите пример Силуана Афонского, пример старца Зосимы (уж коль скоро мы говорим о Марии Египетской) — люди, которые один жил очень много веков назад в Палестине, в условиях монашества и людей, которые целенаправленно покидали города и уходили в пустыню, потому что им там было лучше, они с трудом принимали такой городской образ христианства. Или мы говорим о монашестве, как вообще об иной форме христианства. Но у нас часто очень приводят пример монахов людям, которые живут в городских условиях, людям, которые живут среди нас. И насколько вообще этот опыт можно экстраполировать на условия большого города, на христианскую жизнь в большом городе, которая со своими особенностями. Спросишь иного монаха, он скажет, что в городе гораздо сложнее. А спросишь человека из города, он скажет, что там, в пустыне, всё правильнее и сложней.

Священник Сергий Старокадомский

— Да разве есть какие-то рецепты? Нам, по-моему, двадцатый век подарил такой замечательный монашеский опыт в миру, как, например, та же мать Мария (Скобцова) — Кузьмина-Караева которая...

А. Пичугин

— (Перебивая.) Но это уникальный пример уникального человека, который не вмещался ни в одном обществе, в котором она жила. Она же фактически сменила три разных эпохи. Вот они уместились у неё в несколько десятилетий, но это и Серебряный век, в котором она была хоть и ярко заметна, но всё равно в конце концов она оттуда ушла.

Священник Сергий Старокадомский

— Да, безусловно.

А. Пичугин

— Большевизм, который она поначалу...

Священник Сергий Старокадомский

— Не большевизм. В революцию, но не в большевизм...

А. Пичугин

— Да, согласен, извините. Но революция, которую она сначала с воодушевлением приняла, а потом отвергла.

Священник Сергий Старокадомский

— Даже была революционным мэром Ялты.

А. Пичугин

— Да-да. И в итоге этот приют. И венец её жизни — лагерь.

Священник Сергий Старокадомский

— Лагерь Равенсбрюк.

А. Пичугин

— Да. Она — уникальный пример, мне кажется.

Священник Сергий Старокадомский

— Уникальный пример, конечно. А вам не кажется, что она — уникальный пример потому, что мы про неё знаем?

А. Пичугин

— Нам бы знать о ней больше.

Священник Сергий Старокадомский

— Нам бы знать о ней больше, конечно.

А. Пичугин

— Не так она популярна, к сожалению, хотя это для меня лично — образ подлинного христианина в двадцатом веке. Сложно сказать, что на него надо равняться, просто потому, что, дай Бог, чтобы на нашу долю не выпали те испытания, которые выпали на неё. Но это настолько цельный образ человека.

Священник Сергий Старокадомский

— Давайте начнём с того, что, безусловно, незаслуженно забытый образ — тот, который бы сейчас мог очень многих вдохновить. Потому что просто взять её труды, её очерки, её заметки тридцатых годов, в которых она практически пророчествует о том, что будет происходить и с коммунистической властью и с Церковью после коммунистов. Практически всё дословно происходит так, как она говорила. Но дело ведь ещё в том, что многие из нас даже не знают, что это прославленная святая.

А. Пичугин

— Да, её канонизировали в 2004-м, по-моему, году.

Священник Сергий Старокадомский

— Её канонизировала Константинопольская Церковь.

А. Пичугин

— А значит, все остальные Поместные Церкви её тоже почитают.

Священник Сергий Старокадомский

— Безусловно.

А. Пичугин

— И там же её, кстати говоря, признали католики святой. И там же её признали «праведником мира» иудеи. Такая всеобщая, всемирная уже получается...

Священник Сергий Старокадомский

— Да, просто когда возникает вопрос о том, что если Константинопольская Церковь канонизировала, то это к нам может не иметь никакого отношения, всегда хочется привести в пример святителя Николая Мирликийского, которого Русская Православная Церковь никогда не канонизировала. А он был канонизирован Константинопольской Церковью. И никому в голову не придёт сказать, что нам нужно повторять процесс канонизации.

А. Пичугин

— Давайте продолжим... У нас сейчас небольшой перерыв, мы продолжим буквально через минуту. Напомню, что в гостях у нас сегодня настоятель храма Смоленской иконы Божией Матери в деревне Подолино Солнечногорского района Московской области священник отец Сергий Старокадомский. Алексей Пичугин.

В. Емельянов

— И Владимир Емельянов. Мы вернёмся буквально через минуту.

А. Пичугин

— Напомню, дорогие слушатели, что в гостях у нас сегодня священник Сергий Старокадомский — настоятель храма Смоленской иконы Божией Матери в деревне Подолино. Алексей Пичугин...

В. Емельянов

— И Владимир Емельянов здесь.

А. Пичугин

— Мы перед перерывом вспоминали мать Марию (Скобцову). Кстати, вот спасибо — очень верно, наверное, после примера Марии Египетской. У меня вдруг почему-то во время этого перерыва пришла в голову мысль. Мы читаем житие Марии Египетской, у нас есть для этого установленный день. Но это пример из Древней Церкви, который укоренился в нашей богослужебной практике. Понятно, что у нас сложно что-то менять, никто тем более не призывает — хорошо, что есть день, когда мы её вспоминаем. А вот был бы какой-нибудь такой день, когда читалось бы житие той же самой матери Марии (Скобцовой), как пример гораздо более близкий. Мы часто вспоминаем о Великой Отечественной войне, о Второй мировой...

В. Емельянов

— Может быть, это дело будущего?

А. Пичугин

— Может быть, это дело будущего, но у нас до сих пор живы ветераны, до сих пор для нас 9 мая один из главных праздников в стране. Но мы ничего не знаем о тех героях этой войны, простите за этот пафос, о таких людях, как мать Мария, которая также вот погибла, да, в годы Второй мировой, за несколько дней до победы, за несколько дней до освобождения этого Равенсбрюка Красной армией. И мы ничего об этом не знаем. И она канонизирована, её житие можно читать с амвона.

Священник Сергий Старокадомский

— Может быть, я ошибусь, я бы очень хотел ошибиться, но по-моему, вот из тех церквей, где я был, единственная церковь, где я видел икону матери Марии, это была Никольская церковь в селе Никольское в Рузском районе.

А. Пичугин

— Я искал в своё время её икону. Причём я очень хотел, чтобы икона была: мать Мария, отец Дмитрий Клепинин, который погиб вместе с ней, и простите, сейчас опять же... Сын ведь её Юрий тоже канонизирован... Сейчас просто вылетело из головы — четвёртый, прославленный вместе с ними человек, который незадолго до этого, кстати, принял крещение.

Священник Сергий Старокадомский

— То есть всем собором. Но я такую икону... Я даже о написании такой иконы не знаю.

А. Пичугин

— Она есть. Если посмотреть в «Яндекс-картинках», она есть, выдаёт.

Священник Сергий Старокадомский

— Ну, наверное. Дело в том, что мы лет, наверное, 10 назад делали в Центре духовного развития молодёжи Патриаршем при Даниловом монастыре вечер памяти матери Марии. И тогда выпустили достаточно большой тираж икон. Я для вас посмотрю.

А. Пичугин

— Спасибо, я буду очень признателен!

Священник Сергий Старокадомский

— Они есть, они есть даже в распечатках. И есть и тропарь, и кондак.

А. Пичугин

— Илья Фондаминский.

В. Емельянов

— Это вот четвёртый человек, о котором шла речь?

А. Пичугин

— Да.

Священник Сергий Старокадомский

— Мы с вами, действительно, очень много говорим сейчас о матери Марии, а для многих это вообще неизвестный персонаж. Может быть, вы тогда, уж коли у вас её биография прямо вот на экране, может быть, вы немножко биографически просто пройдёте?..

А. Пичугин

— Я могу адресовать просто наших слушателей — у нас была целая подробная программа «Светлый вечер» часовая о матери Марии (Скобцовой) с отцом Александром Абрамовым.

Священник Сергий Старокадомский

— А, да, замечательно совершенно!

А. Пичугин

— И там в подробности мы всю её биографию, всё житие разбирали.

Священник Сергий Старокадомский

— То есть это можно на сайте посмотреть?

А. Пичугин

— Это у нас есть на сайте радио «Вера». Просто мы адресуем наших слушателей к этой программе.

Священник Сергий Старокадомский

— Послушайте, пожалуйста, потому что это, безусловно, очень может быть важным персонажем для вообще всей Церкви и для личной духовной жизни. Кстати, тоже очень интересный вопрос её собственного прихода к Богу, её собственного обращения. Такого обращения девочки, которая была любимая маленькая девочка, внучка обер-прокурора Священного Синода. Ну, внучка условно — у них были такие с Победоносцевым отеческие отношения.

А. Пичугин

— Переписка даже была.

Священник Сергий Старокадомский

— Да, переписка была. А потом вихрь Серебряного века, сумасшедшая влюблённость в Блока и... и монашество. И это всё, действительно, в одной жизни.

А. Пичугин

— Очень, кстати говоря, короткой, по нашим нынешним меркам — 53 года, с 1891 по март 45-го — 31 марта 45-го года Равенсбрюк.

Священник Сергий Старокадомский

— Да. Её добровольная кончина. Она добровольно пошла на смерть.

А. Пичугин

— Ну, коль скоро мать Мария (Скобцова), у нас есть ещё и наши, прославленные здесь, в Русской Церкви, новомученики, которые тоже... Вот мне всегда казалось, что это странно, когда мы их вспоминаем, совершаем богослужение в День памяти новомучеников и исповедников российских, и не говорим во всех подробностях о них. Мне кажется, это тот день, когда можно во всех подробностях говорить о поломанных пальцах, о допросах, об избиениях, о выбитых зубах, о расстрелах. Вот донести до всех до нас и для себя, может быть, в первую очередь, что это люди, от которых нас отделяет одно поколение, а по факту тысячи их сверстников ещё живы. Может быть, тоже это важно делать Великим постом? Коль скоро мы вспоминаем Марию Египетскую, от которой нас отделяет много веков, то почему бы нам вот так не вспомнить людей, от которых нас отделяет половина двадцатого века всего лишь? Сколько людей ещё стоят в храме — белые платочки, бабушки, — для которых это живая история, для которых это просто вот их личное воспоминание.

Священник Сергий Старокадомский

— Думаю, что, к сожалению, живых и стоящих остались считанные единицы. Потому что всё-таки наши бабушки, которые сейчас стоят в храме, это уже тридцатые годы.

А. Пичугин

— Но какое-то количество всё равно есть этих людей — несколько тысяч.

Священник Сергий Старокадомский

— Хотя, вы знаете, некоторая наша небрежность к истории, в том числе к истории новомучеников, конечно, заставляет задуматься. Потому что, вот если посмотреть на истории святых, которые мы знаем, которые были давно, которые каким-то образом были раскопаны, и то, что мы знаем о новомучениках, здесь не сравнить, конечно. Хотя объём информации о новомучениках у нас, и возможность достать эту информацию, у нас, конечно, гораздо больше.

А. Пичугин

— Но это тоже спорно — потому что архивы закрыты многие.

Священник Сергий Старокадомский

— Мало кто помнит и мало кто знает, что когда начались гонения на Церковь, такие вот активные...

В. Емельянов

— Когда они прекращались?

Священник Сергий Старокадомский

— Хорошо заметили, да. В конце 17-го, в начале восемнадцатого года уже стало всё понятно. И когда Собор Поместный Русской Церкви заканчивался, тогда было принято решение о том, что необходимо вести записи тех людей, которые пострадали от этих властей. И во многих церквах эти записи тщательно велись и из церкви в церковь передавались. Я служил в церкви, где как раз Великим постом доставали эти синодики, которые, собственно говоря, потом и легли в основу процессов о канонизации и начала архивных раскопок. И Великим постом они за каждой службой прочитывались. Это такая важная память. Хотя к нашему маленькому оправданию можно сказать, что с таким колоссальным объёмом справиться, конечно, невозможно. И поэтому я тут вижу только один такой, может быть, местечковый путь, но если мы этот местечковый путь пройдём соборно, то из этого получится очень большой плюс. Вот в нашем благочинии уже утвердилась такая практика, это стоило, в общем, больших трудов и целенаправленной работы нашего благочинного, чтобы у нас на отпустах, то есть на тех местах, которые в богослужении...

А. Пичугин

— В конце службы.

Священник Сергий Старокадомский

— Да. В тех местах, которые в богослужении подразумевают поминания святых дня, чтобы у нас во всех церквах поминались наши новомученики нашего района. Понятно, что поминать новомучеников всей Церкви — это сделать невозможно, это не в состоянии мы сделать. Но поминать тех, кто прославил Христа вот здесь, это вполне возможно. И таким образом реальность их подвига становится вот здесь близко, она становится просто частью нашей жизни. Но это опять-таки требует усилий, то есть вот первые несколько лет это с трудом получалось. И для этого требовались вот такие действительно целенаправленные усилия.

В. Емельянов

— Но это же не усилия одного человека, этим же должна по большому счёту община заниматься. А у насколько часто, предположим... Вот есть приходской храм, вот насколько это тождественные понятия: что есть храм, а есть при нём община православная? А не то что это просто люди отдельные пришли. Они пришли на Литургию, они послужили, они послушали, они помолились, они перед этим исповедовались, они причастились. Ну а потом они расходятся по домам, и всё. Да, есть очень мощные общины при храмах, и мы знаем о таких. Но просто это повсеместное явление или это действительно исключение? Или всё больше и больше?

Священник Сергий Старокадомский

— Давайте сначала по поводу усилий одного человека. Усилия одного человека очень много значат. Вот у нас во всех наших храмах поминают наших солнечногорских новомучеников именно потому, что несколько лет на это положил благочинный. Вот для него это было важно. И усилия, в общем, слава Богу, увенчались тем, что это теперь практика. Это одна часть вопроса. Вторая часть вопроса — насчёт общины... Это то, о чём говорят все, только вот непонятно, что с этим делать. То есть если говорить, строго адресуясь к практике Древней Церкви, то, да — конечно община. Церковный приход должен быть общиной. Что такое граница общины — не очень понятно. Но также я скажу вещь, которая, может быть, для тех, кто является сторонником общины, коим я тоже являюсь, безусловно — я считаю, что храм должен быть общиной, — но с того момента, как Церковь стала имперской, появился, я так понимаю, что новый тип религиозного человека, который можно назвать «прихожанином», который никогда не будет жить в церковной общине, он всегда будет жить где-то рядом. И то, что у него есть возможность прийти и самостоятельно помолиться или просто помолиться со своей семьёй; то, что его никто не трогает и никуда не тащит, в этом есть тоже очень большое благо.

А. Пичугин

— Напомним, дорогие слушатели, что в гостях у нас сегодня священник Сергий Старокадомский — настоятель храма Смоленской иконы Божией Матери в деревне Подолино — это Солнечногорский район Московской области.

В. Емельянов

— Это потому, что он такой вольнодумец — он хочет быть один и он не хочет быть?..

А. Пичугин

— Прихожанин?

В. Емельянов

— Да, прихожанин. Прихожанин хочет быть один, вне общины, вне коммуны, как это говорили немножко другие люди. Вот он сам по себе. Да, он хочет ходить и хочет участвовать в Литургии, он хочет исповедоваться, он хочет причащаться, он хочет праздновать вместе со всеми праздники, но при этом он так вот — по доброй воле он дистанцирован.

Священник Сергий Старокадомский

— Вы знаете, мне очень сложно вот на этот вопрос ответить. Потому что для меня Церковь всегда была общиной. Вот я пришёл в Церковь и сразу попал в такую очень тесную и очень плотную общину. И для меня это всегда было ценностью. И я не очень хорошо сначала видел и понимал людей, которые могут и хотят жить по-другому. Но со временем я стал понимать, что у Бога ведь есть разные пути. И Господь действительно создаёт совершенно разных людей, совершенно на разные вещи направленных. Для кого-то нормален путь монашеский. Если он не является в Церкви и не пропагандируется в Церкви как единственный достойный путь, то сам по себе этот путь замечательный. То есть если мы забываем про Гангрский Собор, который...

А. Пичугин

— А здесь надо пояснить.

Священник Сергий Старокадомский

— Да, Гангрский Собор заявил, что тот, кто учит о преобладании монашеского пути над другим путём, «отлучён да будет», признав таким образом, что нету какого-то однозначно лучшего пути к Богу. Так и приходской путь — путь просто человека, который то ли один, то ли вместе со своей семьёй проживает вот эту вот жизнь, честно проживает. Но вот нет у него какой-то потребности жить общинной жизнью...

В. Емельянов

— Нет ли здесь, предположим, опаски, назовём это так, что вот он со временем придёт к тому, что ему и своя келейная молитва, в общем-то дороже, чем участие в соборной службе? Все прекрасно понимают, что он, может быть, и покается дома, сосредоточится... Но, во-первых, кто ему отпустит, кто прочтёт над ним разрешительную молитву? Сможет ли он дома причаститься? Нет, безусловно. Но вот ему вот этот путь ближе. И вот он себя вот так чувствует хорошо. И тут дело не в том, что комфортно или некомфортно — надо в храм прийти и стоять, предположим, как завтра, 4,5 часа или 6,5 часов, если батюшка любит служить и всё это делается неторопливо. И это правильно, наверное, потому что это серьёзные вещи. А он знает, что может дома, читая, предположим, заупокойные молитвы, он спокойно откроет свой синодик, он не торопясь прочтёт, перелистнёт, каждого вспомнит. И для него, может быть, такое служение важнее, вот такие взаимоотношения с Богом.

Священник Сергий Старокадомский

— Это, безусловно, могут быть взаимоотношения с Богом. Но здесь мы с вами понимаем, что есть некая граница церковности. То есть если человек считает, что может прожить без Церкви и без Таинств, то мы знаем, что он находится не на том пути. Если человек говорит, что для него жизнь в церковной общине заканчивается совместным участием в Таинствах, то тут возможен вопрос о его личном пути. Ведь, понимаете, нас же всегда бросает из крайности в крайность.

В. Емельянов

— Мы уж так устроены.

Священник Сергий Старокадомский

— Да, мы так устроены. И я так понимаю, что вот это возрождение общинности — это относительно новая вещь. Ей в районе где-то там ста лет, а активной форме её — в районе 50 лет.

А. Пичугин

— Причём не в России, а в мире.

Священник Сергий Старокадомский

— В мире, да, конечно. Это тенденция, которая к нам пришла в основном из практики, современной практики, которая была в 60—70—80-е, да и в 90-ые годы.

А. Пичугин

— В католических странах.

Священник Сергий Старокадомский

— В католических странах, да. И во многом это была хорошая практика, и практика, через которую миллионы людей пришли в Церковь. Практика, через которую миллионы людей встретились с Господом нашим Иисусом Христом. Но как только мы начинаем говорить, что это единственная практика возможная, вот тут вот уже происходит что-то не очень правильное. И главное, что неслучайно форма общины жизни, она где-то на границе первого века закончилась: общение имуществами, община жизни — это всё мы проживали уже. И это закончилось, не как принято считать с началом государственной Церкви, после 314—340-х годов, оно заканчивается в конце первого века. То есть мы уже не встречаем, мы в павловских общинах уже не встречаем формы общины жизни.

А. Пичугин

— Но потом бывал ренессанс периодически — всё возрождалось, потом затихало.

Священник Сергий Старокадомский

— Конечно!

А. Пичугин

— Ну да, двадцатый век нам принёс право выбора, именно двадцатый, кстати.

Священник Сергий Старокадомский

— Да.

А. Пичугин

— В девятнадцатом это, пожалуй, в меньшей степени было, а в двадцатом, пожалуйста — общины, совместные поездки, трапезы, совместная такая вот хорошая, насыщенная, в том числе культурная жизнь. Есть соборы — кому-то больше нравятся большие храмы, куда можно прийти в воскресенье, помолиться на службе и пойти по своим делам.

Священник Сергий Старокадомский

— Ведь сама потребность участвовать в Евхаристии, исповедоваться, она говорит о том, что человек находится на правильном, церковном пути. Так что...

А. Пичугин

— Спасибо. Мы напомним, что сегодня мы, в преддверии такого значимого постного дня, с точки зрения богослужения, как в народе это называется, «Мариино стояние» — завтра вечером в среду, в некоторых храмах, как исключение, в четверг, в первой половине дня, будет читаться житие Марии и целиком прочитываться весь Покаянный канон преподобного Андрея Критского, который на первой неделе (на первой седмице, как говорят в Церкви) Великого поста читался четыре дня, разделённый на четыре части.

В. Емельянов

— Но вот завтра он будет читаться целиком.

А. Пичугин

— Да, долгая служба.

В. Емельянов

— Поэтому если вы собираетесь идти на завтрашнюю вечернюю службу, то приготовьтесь, соберитесь. Но это действительно важная служба. Мы благодарим вас: спасибо. Кстати, что касается общины, Алёш... Мы много говорим, но чаще мы всё-таки касаемся темы церковной общины, а вообще надо бы по-хорошему прям целиком передачу этому посвятить.

А. Пичугин

— Вполне возможно это сделать.

Священник Сергий Старокадомский

— Вы знаете, мне кажется, что если посвящать этому передачу, то здесь действительно есть у нас сейчас очень хороший опыт совершенно разных общин и совершенно разных приходов, у которых, в общем, нет общин, вот в том виде, в котором мы могли бы сказать об общине. Но есть просто хорошие, крепкие приходы.

А. Пичугин

— Мне кажется, что община очень часто по интересам объединяет людей. Всё начиналось с того, что некий священник стал настоятелем, клириком того или иного храма. Все же люди разные — все пришли из мира, у всех свои...

В. Емельянов

— (Перебивая.) К какому-то священнику приходит творческая интеллигенция, к какому-то священнику приходят технари.

Священник Сергий Старокадомский

— Техническая интеллигенция.

В. Емельянов

— Да, техническая интеллигенция и так далее.

А. Пичугин

— Разные совершенно люди. Человек пришёл в Церковь, стал священником, а до этого же у него тоже был какой-то багаж, бэкграунд — извините за это слово. И очень часто по этому поводу объединяются люди...

В. Емельянов

— Но нам уже нужно заканчивать нашу сегодняшнюю встречу. Благодарим вас, отец Сергий, что вы нашли время прийти к нам. Мы напоминаем, что нашим сегодняшним собеседником был настоятель храма Смоленской иконы Божией Матери в деревне Подолино Солнечногорского района Московской области иерей Сергий Старокадомский. Программу для вас подготовили и провели: Владимир Емельянов...

А. Пичугин

— Алексей Пичугин. Счастливо!

В. Емельянов

— Прощаемся, до новых встреч!

Священник Сергий Старокадомский

— Всего хорошего!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем