Поделиться
У нас в гостях были представители волонтерского движения "Даниловцы" Юрий Белановский и Анна Гарибян.
Мы говорили об истории "Даниловцев", о проектах этого движения, и о том, как сегодня молодежь вовлекается в благотворительные направления.
А. Пичугин
— «Светлый вечер» на светлом радио. В студии приветствуем вас мы: Лиза Горская —
Л. Горская
— И Алексей Пичугин!
А. Пичугин
— Вместе с нами ближайший час проведут Юрий Белановский — руководитель добровольческого движения «Даниловцы», Анна Гарибян — заместитель руководителя этого движения, координатор волонтерской группы в детском доме-интернате №15. Всё верно?
А. Гарибян
— Да.
Ю. Белановский
— Да, конечно. Здравствуйте!
А. Пичугин
— Здравствуйте!
А. Гарибян
— Добрый вечер!
А. Пичугин
— В первую очередь очень рады вас видеть, слышать в нашей студии! А я правильно понимаю, что движение «Даниловцы» — одно из первых добровольческих молодежных движений в Церкви, в церковной ограде, которое появилось в России?
Ю. Белановский
— Скорее, после добровольческой службы «Милосердие», конечно. Потому что, скажем так, старейшая и, безусловно, крупнейшая такая организация, наверное, одна из самых опытных в России — это, конечно, «Милосердие». Но они не носят молодежного характера, и, как я понимаю, направленность у них больше функциональная. То есть это служба по решению конкретных социальных проблем. У нас же это именно движение, где основной наш интерес, смысл — это именно работа с молодыми людьми, которые хотят сделать что-то доброе.
А. Пичугин
— Когда вы придумали всё это? Это же ещё в 90-е годы, правильно?
Ю. Белановский
— Появились мы формально в 2008 году. Именно зарегистрировали
А. Пичугин
— С 1991-го? А у меня в голове почему-то 1998 год отложился. Может, там какое-то событие произошло, кроме кризиса?
Ю. Белановский
— Нет. 1998-й — это, по-моему, именно год, когда Молодежный центр был официально таким объявлен, получил статус патриаршего. Но, опять же, сама команда людей всё-таки с 1991 года.
А. Пичугин
— А чем вы в первую очередь занимаетесь? С одной стороны, когда открываешь ваш сайт, то видишь, что на главной странице (возможно, это и связано с тем, что это главная страница) здесь помощь нуждающимся, детские дома-интернаты, переписка с заключенными, больные детишки. Но, я так понимаю, что само добровольческое движение гораздо шире, чем помощь тем, кто в ней нуждается?
А. Гарибян
— Я, наверное, подхвачу. Движение «Даниловцы» — это действительно не только помощь. Мы, создавая движение «Даниловцы» фокусировались на том, чтобы это было еще и средой для самих волонтеров, пространством для творчества, самореализации. И наш внутренний слоган движения «Даниловцы»: «Помогаем помогать!» Для нас важно не только оказывать помощь подопечным, но и поддерживать, собственно говоря, самих волонтеров.
А. Пичугин
— Поддерживать волонтеров? Но ведь сейчас существует огромное количество фондов разных, которые помогают тем или иным детям, людям, попавшим в сложную ситуацию. В церковной среде тоже очень много добровольцев, волонтеров. И вы вот говорите, что раньше вас возникла службы помощи «Милосердие», с которой мы тоже очень хорошо здесь на радио «Вера» знакомы. А в чем ваше отличие? Помогать помогающим, что это такое?
А. Гарибян
— Я, наверное, если позволите, начну. Дело в том, что «Даниловцы» — это такая цельная структура, как нам видится и как нам кажется. То есть это то место, где осуществляется полный цикл волонтерской деятельности. Для нас волонтер важен так же, как и наш подопечный. Поэтому мы начинаем нашу работу ровно с того момента, когда потенциальный пока волонтер заходит на наш сайт. Для нас очень важно, чтобы он правильно попал в нужный раздел, чтобы для него все вопросы уже были сняты, даже, скажем так, путешествуя по нашему сайту. Поэтому попадая к нам, мы стараемся волонтера заключить в такую атмосферу какой-то заботы. И дальше, на протяжении всего его волонтерского служения, мы стараемся это пространство любви и таких объятий по отношению к волонтеру сохранять, чтобы в свою очередь волонтер, напитавшись этой заботой от нас, мог пойти и всю эту любовь спустить на того, кто нуждается в ней, на наших подопечных.
Л. Горская
— А пойти куда?
А. Гарибян
— Сейчас у нас 18 волонтерских групп. Юра, поправишь меня?
Ю. Белановский
— Да, 18, конечно.
А. Гарибян
— Это в основном медицинские учреждения и социальные учреждения — это приюты, школы-интернаты, детские дома. И есть несколько уникальных, штучных групп — это группа благотворительны
Ю. Белановский
— Вот вы спрашивали про отличия. Я бы, наверное, так объяснил. Как правило, при фондах, даже самых известных, как «Подари жизнь», «Вера» и других, есть волонтерские группы, которые решают именно внутренние задачи, связанные с помощью той или иной аудитории людей. Фонд «Подари жизнь» — это онкобольные дети, фонд «Вера» — это люди умирающие и т.д. У нашего движения нет какой-то одной ключевой задачи, мы можем помогать на самом деле любой аудитории или, может быть, даже это не аудитория, а в конце концов может появиться экологический проект или помощь животным, лишь бы там была востребована помощь людей. И наша специализация и специфика заключается в том, что мы можем под какую-то проблему, задачу, чужую беду сформировать такую волонтерскую группу, которая будет бесперебойно, несколько лет или много лет решать эту задачу. В качестве примера, начали мы с Института нейрохирургии имени Бурденко. Это институт, где проходит лечение большей частью люди с опухолями ЦНС, это очень тяжелые болезни. И там есть два детских отделения. Собственно, оттуда мы и начали. Это было 9 лет назад. И вот 9 лет каждый понедельник и каждую среду в 7 часов вечера приходит группа людей-волонтеров в два этих отделения. А рядом с лифтом на диванчике дети уже сидят и ждут их. Вот если перевести это в простые слова, то наш смысл — это не обмануть ожиданий подопечных. Мы не приносим им деньги, мы не приносим им какие-то конфеты. Конечно, какое-то угощение под праздник мы можем принести, но это не смысл нашего прихода. Дети ждут друзей — тех, кто это пространство больницы, этой подавленности, может быть, каких-то страхов, тревог, кто хотя бы на 2-3 часа превратит просто в детство, где никто не спрашивает о том, какие у тебя диагнозы и т.д., где просто ребенку говорят: «Хочешь, мы будем с тобой играть». И на 2-3 часа это больничное пространство превращается просто в детскую площадку. И в некотором смысле мы как бы возвращаем этим детям детство. Но наша задача узнать, где мы нужны, где готовы с нами так сотрудничать (потому что далеко не все больницы готовы так сотрудничать) и там организовать такой долгосрочный процесс. То есть мы не решаем какую-то задачу, мне важно это подчеркнуть. Мы помогаем, прежде всего, молодым людям найти себя в таком служении ближним. И чтобы это было надолго, а не просто раз в год прийти поздравить или ещё что-то, а чтобы эта история была долгосрочная и регулярная.
Л. Горская
— А, кстати, вы как-то связаны с появлением храма на территории НИИ им. Бурденко?
Ю. Белановский
— Нет. Мы же общественное движение, мы никак не можем быть связаны.
Л. Горская
— Но вы же можете инициировать…
Ю. Белановский
— Инициировать теоретически можем, но нет.
Л. Горская
— А сколько всего примерно волонтеров в вашей «орбите» находится?
Ю. Белановский
— Даже не примерно, а есть достаточно точная цифра. Сейчас у нас в базе порядка 1500 активных людей, которые реально еженедельно что-то делают в обозримом будущем. Понятно, что и ротация происходит какая-то. Я думаю, что это 350 человек.
А. Пичугин
— А как к вам попадают люди? Кто те молодые ребята, которые к вам приходят? Это церковная среда или это могут быть просто абсолютно светские люди, которые где-то увидели объявление? С другой стороны объявления обычно при храмах вешаются.
А. Гарибян
— У нас самый распространенный способ попадания в наше движение — это сарафанное радио. Потому что из уст в уста передается эта информация, и часто приводят студенты студентов-одноку
Ю. Белановский
— То есть от бумажных объявлений мы отказались уже пять лет как.
А. Пичугин
— То есть ваших объявлений в московских храмах не увидеть?
Ю. Белановский
— Нет.
А. Гарибян
— Где-то, может, ещё остатки есть.
Ю. Белановский
— Где-то, может быть, еще остались. Там, где не меняют доску объявлений. И мы благодарны, безусловно, за такие объявления. Но мы когда-то просто, судя по статистике, поняли, что нам слишком дорого (не в денежном плане) в человеческом плане даются эти объявления. Это нужно прийти, провести переговоры, что-то потом проверить, повесили их или нет. А поток людей по бумажным объявлениям достаточно маленький. Мы поняли, что со временем, как Анна сказала, сарафанное радио и Интернет всё перевесили.
А. Гарибян
— Тем более что наша аудитория всё-таки молодежная, а молодежь сейчас вся в Интернете.
Л. Горская
— На самом деле, если в любом поисковике вбиваешь «Даниловцы», то ваш сайт всегда первым выдается. Так что проблем найти нет. А вот по каким еще запросам можно выйти на ваш сайт?
Ю. Белановский
— На первой странице поисковиков по запросу «стать волонтером» мы выпадаем в списке таких именно топ-профессионал
Л. Горская
— «Стать волонтером». А какие ещё запросы?
Ю. Белановский
— «Волонтерские вакансии». Но вы знаете, если смотреть статистику поисковиков (я когда-то смотрел), честно говоря, на удивление по слову волонтер запросы просто мизерные. То есть за месяц, какое-то время назад так было, это даже не десятки тысяч. То есть, честно говоря, это слово никого не интересует, будем откровенны.
А. Гарибян
— Ну, был определенный интерес после Олимпиады, которая случилась. И здесь она нам сыграла на руку.
Л. Горская
— Как это связано?
А. Гарибян
— Во время проведения Олимпиады было привлечено очень много волонтеров именно к проведению спортивных мероприятий. И на этой волне вообще само слово «волонтер» стало очень популярным. И, скажем так, люди заинтересовавшие
Л. Горская
— Как интересно!
А. Гарибян
— Да. Потому что ведь многие не знают, очень многие.
Л. Горская
— И у вас реально есть люди, которые после Олимпиады, поучаствовав добровольно, пришли и как-то помогали в больнице?
Ю. Белановский
— Уже прошло время, сейчас трудно сказать.
А. Гарибян
— Был определенный интерес. Я сама в нашем движении несколько лет занималась, собственно говоря, набором волонтеров. И это удивительно, но на самом деле люди не знают, где и как они могут помочь. И бывает часто такое, что приходит человек и у него на лице неподдельная радость, и он говорит: «Слава Богу, что я вас нашел. Я так давно хотел и мечтал, но совершенно не знал и не мог понять, как я могу быть полезен, и где я могу себя применить».
А. Пичугин
— Напомню, дорогие слушатели, что в гостях у нас сегодня представители добровольческого движения «Даниловцы» — Юрий Белановский — руководитель этого движения, и его заместитель — Анна Гарибян. Анна также координатор волонтерской группы в детском доме-интернате №15. Во второй раз вас так представляем. Расскажите, что это за детский дом №15, и что за волонтерская группа там работает, которую вы координируете?
А. Гарибян
— Сейчас официальное название этого учреждения изменилось. Некоторое время назад в связи с реформой подобных учреждений в Москве все они переименованы. Сейчас они называются «Центры содействия семейному воспитанию». Вот наш носит название «Кунцевский» по названию района. Он находится на западе, метро «Молодежная». Это одновременно и очень грустное, и очень позитивное учреждение. Грустное, потому что тот мир, который находится внутри за забором, никак не связан с тем миром, который находится снаружи. Это такие две параллельные вселенные, их траектории никак не пересекаются. Люди, которые внутри, ничего не знают о жизни снаружи, и собственно говоря, наоборот. И в то же время это очень позитивное место, потому что, приходя туда, ты, может быть, видишь ребят, которые выглядят иначе, но такого количества искренней, неподдельной, простодушной любви, отношений… Там концентрация их просто зашкаливает. «Даниловцы» занимаются в этом учреждении тем, что помогают осуществлять прогулки тем детям, которые сами не в состоянии этого сделать. Там есть значительная часть детей, которые не могут передвигаться самостоятельно. Они прикованы к инвалидным коляскам с довольно тяжелыми поражениями, и «Даиловцы» как раз берут на себя раз в неделю труд по тому, чтобы позволить этим ребятам побывать на улице, просто подышать воздухом, услышать пение птиц, потрогать листочки или снег. Вот такая вроде бы нехитрая, но на самом деле действенная помощь.
Л. Горская
— Это их на Новый год и на Рождество на карантин закрыли?
А. Гарибян
— А на карантин практически все учреждения закрываются. Да, такая стандартная ситуация.
Ю. Белановский
— Просто в этом году карантин случайно попал как раз на новогодние праздники. Там обычно приходит приказ из департамента и закрывают всё.
А. Гарибян
— И так всё это веерно происходит.
Ю. Белановский
— Я просто хотел добавить про эти учреждения. Действительно, мне очень важно, что Аня это подчеркнула, что это параллельные миры. И будем здесь откровенны, может быть, даже цинично откровенны, у детей в этих учреждения, с точки зрения нашего общества, нет будущего. Их будущее — это психоневрологиче
А. Пичугин
— Только хотел сказать, что ПНД, скорее всего.
Ю. Белановский
— Да. И в этом смысле огромная благодарность руководству Москвы за то, что оно открыло двери этих учреждений для общественников. У этих детей появилось не только окошко в этот мир, но и гости, друзья из этого мира, какой-то шанс на то, чтобы, может быть, чему-то научиться, обрести какие-то интересы, обрести друзей и т.д., которые могут перейти вместе с ними уже в этот старший мир. И так устроена, к сожалению, такая как бы постсоветская система таких людей, которые ни в чем не виноваты, безусловно, но так получилось, что у них есть какие-то болезни. И для волонтеров это, конечно, такой огромный простор для деятельности. Но тоже не знаю, удивитесь ли вы этому или нет, но за четыре года в эти учреждения почти никто не пришел. Четыре года двери открыты и туда пришли, я могу на пальцах двух рук перечислить те общественные организации, которые пришли даже для того, чтобы гулять.
Л. Горская
— Так, может быть, просто не было известно про то, что двери открыты?
Ю. Белановский
— Нет. Уже четыре года, это большой срок. Конечно, известно. Любой человек, который в социальной теме, безусловно, знает об этом.
А. Пичугин
— Вы говорите на пальцах двух рук, но это как минимум около 10 организаций.
Ю. Белановский
— Но таких учреждений семь, и в каждом из них сотни детей. И даже сейчас далеко не каждый день дети могут гулять, например, в колясочках. Некому их выгуливать! А до этого некоторые дети, как бы ужасно это не звучало, могли годами не выходить на улицу.
А. Пичугин
— Они росли, становились подростками, а для них улица была только окошко.
Ю. Белановский
— Да.
Л. Горская
— Вот вы сказали, что система сформировалась на постсоветском пространстве. Это только у нас такая история? Во всем остальном мире иначе?
Ю. Белановский
— Нет. Мне кажется, мир делится на две части. Я здесь не являюсь специалистом, но слышал про страны, в том числе и европейские, где похожая система, и слышал про страны, где система давно реформирована. Здесь мне не хочется обижать представителей социальной сферы, но по сути это маленькая зона: закрытый забор, никого не пускают, двери без ручек, без разрешения или регламента человек ничего не может сделать, в подобных взрослых учреждениях есть даже карцеры. То есть это такая система, которая направлена на то, чтобы изолировать от общества этих людей, или общество от них. Я не знаю. Поэтому я очень надеюсь, что это именно советское наследие, где главное было производство, работа и т.д., а люди, которые не вписывались в этот советский марш, должны были остаться за бортом. Сейчас реформируется эта область, слава Богу. Будущее рисуется светлым.
А. Гарибян
— Да, действительно, ситуация меняется. Пусть это чуть-чуть, пусть по капельке.
А. Пичугин
— То есть идут реформы?
Ю. Белановский
— Да, началась реформа психоневрологиче
А. Пичугин
— Я справедливости ради хочу сказать, что я как-то раз был в психиатрической лечебнице в Израиле, навещал там одного человека. Но разницы особой я не увидел. Не знаю, к сожалению или нет.
Л. Горская
— В нашей ты тоже был?
А. Пичугин
— Бывал, да. И разницы особой не увидел.
Ю. Белановский
— Я и говорю, что мир делится как бы на две части. Есть там, где подходят к таким людям с такой изоляционно-репр
А. Пичугин
— Это замечательно. Потому что та система, которую мы в начале описали, порождает какие-то нечеловеческие страхи у части общества. Я сам недавно с этим столкнулся, когда знакомился у коллег с результатами исследования на тему детей-даунов, детей-аутистов. И для меня было удивительно, мне казалось, что это уже где-то далеко должно было остаться, что такого мало. Но нет, люди действительно говорят: «Оградите нас от этого, уберите, мы не хотим с ними садиться в самолет в общем зале, мы не хотим с ними гулять на одной площадке, мы не хотим с ними ходить по одним улицам». Почему, откуда это? Я не могу понять!
Ю. Белановский
— Я это связываю всё-таки с таким советским прошлым, где эти люди были настолько изолированы. Мы их не видели на улицах, их не было в наших школах, их не было в наших детских садах.
А. Гарибян
— Они были спрятаны.
Ю. Белановский
— И они представлялись как что-то такое пораженное. Но, мне кажется, что сейчас меняется отношение, безусловно.
А. Гарибян
— А я, знаете, хотела бы проиллюстрироват
Ю. Белановский
— Здесь лучше проиллюстрироват
А. Гарибян
— Да-да, именно так. А сейчас у этих детей появляются имена. То есть они становятся Кристинами, Машами, Ксюшами. И это именно со стороны сотрудников. Это огромное достижение!
Ю. Белановский
— Это правда.
А. Пичугин
— Это новая генерация сотрудников? Или это те же люди переучились?
А. Гарибян
— Вы знаете, это те же люди. И это удивительно. Но приходит новое руководство, действительно с другими взглядами, с другими, возможно, ценностями, может быть, личными, а, может быть, спущенными сверху, но мы видим (как люди сторонние, не включенные в систему) как ситуация потихонечку меняется. И даже эти грустные, унылые бирки, которые пришиваются к казенной одежде, на них тоже вместо фамилии появляется, к примеру, уже «Ира К.», а не просто фамилия безличная.
А. Пичугин
— Опять же, это, наверное, такой положительный маркер. Нам-то здесь, людям, которые не соприкасаются с этим не то, что каждый день, а практически никогда, только остается такие свидетельства подмечать. Это классно! Но это же начало пути — то, что стали называть по именам, то, что, может, исчезают карцеры. Но я помню, как здесь сидела Ксения Алферова, которая занимается этой же темой. И они тогда устраивали концерт, о котором мы рассказывали, в честь очередной годовщины создания фонда. Это было так радостно, так тепло, по-доброму, и вдруг этот вопрос: «А дальше что?» — и дальше была такая пауза в несколько секунд и ответ: «А дальше ПНД». И другого выхода у нас все равно пока нет.
Ю. Белановский
— Вот я же говорю, что эти психоневрологиче
А. Пичугин
— Я напомню, что сегодня у нас в гостях Юрий Белановский — руководитель добровольческого движения «Даниловцы», и его заместитель Анна Гарибян, которая так же является координатором волонтерской группы в детском доме-интернате №15, который сейчас по-другому называется. Как, ещё раз напомните?
А. Гарибян
— ЦССВ «Кунцевский».
А. Пичугин
— Лиза Горская, я — Алексей Пичугин. И через минуту мы вернемся.
А. Пичугин
— Мы возвращаемся в нашу студию светлого радио, где сегодня в программе «Светлый вечер» Лиза Горская и Алексей Пичугин. И мы беседуем с представителями добровольческого движения «Даниловцы». Здесь и руководитель этого движения — Юрий Белановский, и его заместитель — Анна Гарибян.
Л. Горская
— Я хотела ещё Анну попросить подробнее рассказать, как меняются сами дети. Потому что мы сказали, как изменяется постепенно обстановка с приходом волонтеров, как меняется персонал. А детям, что это дает?
А. Гарибян
— Знаете, Лиза, наверное, изменения внутри наших детей оценить сложно, потому что детки очень тяжелые. Вот те дети, которых навещаем мы на данный момент, это уже взрослые по сути люди, им по 16-17 лет, но внешне они выглядят как шестилетние малыши. Они не говорят, кто-то не видит, кто-то не слышит. Они, вообще, общаются с этим миром каким-то своим способом. Мы, честно говоря, между собой их называем «ангелами», потому что они что-то чувствуют, но что, мы не понимаем. Поэтому мы только имеем возможность к ним как-то прикоснуться где-то каким-то моментом. Поэтому нам оценить изменения в детях сложно, но это абсолютно точно, что иногда после прогулки, после того, как мы можем подержать их как-то за руку, погладить по голове, просто пошептать на ушко его имя, не фамилию, а имя, сказать ему, какой он замечательный, красивый, сказать: «Ты — умница! Я тебя люблю». Они что-то чувствуют, у них начинает меняться выражение лица. Может быть, если ребенок был до этого в какой-то нервной дрожи, то он успокаивается. То есть такие изменения, мы можем оценить. А говорить о каком-то прогрессе, боюсь, к сожалению, что это невозможно.
А. Пичугин
— Но тут уже работа специалистов, которые с ними на протяжении долгого времени занимаются.
А. Гарибян
— Да. И нам очень отрадно, что эта работа действительно ведется, и мы видим тех профессионалов… И на самом деле низкий поклон тем людям, которые работают с ними там ежедневно, потому что мы приходим только раз в неделю, а те люди, которые там с ними изо дня в день, 24 часа в сутки, им низкий поклон. Я про себя могу сказать, что это выше моих сил, я так бы точно не смогла.
Л. Горская
— А кто ваши волонтеры? Они, кто, как правило? Вот те люди, которые 2-3 часа в день регулярно уделяют этим детям.
А. Гарибян
— Знаете, Лиза, это очень разные люди. У нас среди волонтеров есть актрисы ведущих театров, стюардессы, ведущие на телевидении, даже сотрудники радио. И в то же время это могут быть обычные рядовые люди: студенты, мамы, которые, может быть, устали от декретного отпуска, менеджеры, как москвичи, так и люди приезжие, у которых здесь не сформировалась пока среда общения. Это очень-очень разные люди.
Ю. Белановский
— Да, меня тоже это впечатлило, когда мы стали всё это осмысливать. Нельзя было сказать, что какая-то аудитория больше расположена к волонтерству. Судя по нам, так не скажешь. Это действительно все. Конечно же, больше женщин, около 60-70%. Но это во всех организациях так.
А. Гарибян
— Да. У благотворительно
Ю. Белановский
— И возрастной период, в который люди себя могут этому посвятить, в нашей стране (это тоже объективная реальность) это, конечно, от 20 до 32-35 лет. Дальше, скорее всего, или семья или работа, или ещё что-то. Сейчас начинает формироваться то, что называют «серебряным волонтерством», когда пожилые люди приходят.
А. Пичугин
— Серебряным?
Ю. Белановский
— Волонтеры серебряного возраста или «серебряное волонтерство» или волонтеры 55+, как-то так.
Л. Горская
— Как красиво!
Ю. Белановский
— И вот когда мы это как-то поняли, то мы, на мой взгляд, успокоились в том плане, что нам нечего пытаться выудить каких-то людей откуда-то. Они отовсюду, доброе сердце есть действительно у любого человека. И он может быть совершенно незаменимым помощником.
Л. Горская
— А у них самих, какой запрос? С чем они приходят, как правило? Я понимаю, что все тоже разные, но всё-таки хочется подробнее поговорить.
Ю. Белановский
— Очень разные, и здесь как раз одна из наших установок — мы до конца этот вопрос не дожимаем. Он, безусловно, у нас есть в анкете. Как правило, люди в анкете пишут достаточно общие фразы: «я переживаю за них», «у меня есть свободное время».
А. Гарибян
— «Мне не всё равно», «я хочу помочь».
Ю. Белановский
— В устном разговоре они, может быть, чуть глубже. Но на самом деле (и несколько раз так было) со временем вполне может выясниться, что мотив человека достаточно глубокий, очень личный. Может быть, у него когда-то умерла мама в больнице, и он, видя эти унылые, ужасные стены, для себя решил, что он хочет хоть кому-то эти стены преобразить. А для кого-то это наоборот… У меня были случаи, когда приходил парень с девушкой, и девушка говорила что-то серьезное, а он просто говорил: «А я с ней». И прекрасно, что он с ней! А что такого? И он, может быть, даже и лучше волонтер оказывался, чем она, просто в силу каких-то личных данных он мог быть более каким-то умелым с детьми или ещё что-то такое. То есть мы глубоко в эту сферу не вторгаемся, потому что мы давно поняли… И это, кстати, когда я другим нашим коллегам рассказываю, для них это откровение. Я говорю: «Зачем тратить свои силы на то, чтобы исследовать эту сферу, когда она вам как организаторам ничего не даст? Что будет оттого, что вы узнаете, что у человека когда-то умерла мама в больнице? Или, может быть, он всё свое детство с какой-то хронической болезнью неделями, месяцами тоже сидел в этой больнице, пока не повзрослел и не избавился как-то от этой болезни? Что мне дает эта информация как организатору? Она мне ничего не дает!» Мне дает информацию что-то совершенно другое. Это искренность человека, его действительно желание. У нас есть потрясающая девушка, которая работает с заключенными. Она переписывается с ними и даже ездит в колонию. И начала она ездить туда, когда только-только закончила педагогический техникум. И она небольшого роста, очень симпатичная, и когда я ее спросил: «А почему ты к ним ездишь?», она мне говорит: «Я с детства хочу помогать заключенным. Это моя мечта. А вы единственная организация, я просмотрела весь Интернет, которая дала мне возможность с ними переписываться, а потом у вас ещё открылись поездки в Можайскую колонию». И она, девчонка, не боится! Сейчас уже повзрослее, конечно, но она приезжает, перед ней 30-40 этих парней с бритыми затылками. И она с ними проводит какие-то встречи, занятия, и для нее это какой-то смысл. Вот как-то так.
А. Гарибян
— А я, знаете, хотела рассказать одну такую реальную историю, свидетелем которой я стала. Ко мне на собеседование несколько лет назад, когда я ещё проводила вступительные собеседования в «Даниловцах», пришёл очень симпатичный юноша, студент, родом из Казани. А мы каждому приходящему как раз задаем этот вопрос о мотивации: «Почему он здесь? Что им движет?» И он рассказал про свою историю. Он сказал, что примерно 7 лет назад он был пациентом НИИ нейрохирургии имени Бурденко. В детском возрасте он страдал от серьезного онкозаболевания, и он находился там на очень длительном, болезненном лечении. И единственными, кто навещал его, помимо его мамы, которая была с ним все эти тяжелые дни и недели, были какие-то непонятные «Даниловцы», которых он помнит смутно, но спустя годы, когда он вырос и победил этот тяжелый недуг и стал прекрасным юношей, студентом Московского университета, он вспомнил об этом, это зерно проросло. И он пришел к нам, но уже не в качестве нашего подопечного, а в качестве волонтера. Вот это удивительная история.
Л. Горская
— Правда, удивительно! Просто Юрий обмолвился о каких-то личных качествах молодого человека, которые ему иногда позволяли быть лучшим волонтером, чем его спутница. Вот у меня вопрос. А что это за личные качества такие? И есть ли какие-то необходимые качества для того, чтобы стать волонтером? Или в принципе любой может?
Ю. Белановский
— В этом и есть то достижение, о котором мы с радостью говорим. Может любой! Лишь бы была добрая мечта. И в этом и есть уникальность всей волонтерской системы, которую мы построили, и которая есть у многих наших коллег в том, чтобы помочь человеку осознать, что на нем лежит ответственность только за его встречу с ребенком или пожилым, ровно в тех пределах, которые у него есть лично. Можешь читать сказки — читай сказки, можешь играть в шахматы — играй в шахматы, можешь ещё что-то…
А. Гарибян
— Клеить обои!
Ю. Белановский
— Да. Мне как-то рассказывали наши координаторы и это уже некая такая система, когда, например, вся волонтерская группа готовит что-то цельное и большое. Предположим, они хотят сделать какой-то огромный аквариум из пластилина с разными рыбами, растениями. И всегда приходит какая-нибудь девушка, которая говорит, что она не будет это делать, ей это не интересно. Это именно волонтер, она говорит: «Мне не интересно. Я не люблю рыб, я не люблю пластилин». Ее спрашивают: «А что ты будешь делать?» Она: «Вот тут есть коробка с бисером. Я буду фенечки плести». И всегда среди детей найдется парочка, которые скажут, что они не любят рыб, а хотят вот с этой девушкой посидеть. И они будут два часа сидеть тихо в углу, плести эти фенечки. Но уйдут они счастливые, потому что их в общую конструкцию не встроили, а дали возможность побыть собой. Вот в этом, на мой взгляд, и есть особенность этой организации. Я имею в виду систему работы с волонтерами, когда личные качества бесконечно важны в рамках личного общения, но они не важны для меня как для организатора, для Анны. То есть, какие таланты Господь сулил кому-то, так человек себя и проявляет.
Л. Горская
— Что это за направление «благотворительн
А. Гарибян
— Это одна из наших групп. Она уникальна, потому что, насколько я знаю, подобные работы никто не ведет. Группа недавно отметила пятилетие и все эти 5 лет мы помогаем нуждающимся москвичам в косметическом ремонте жилья. Когда-то это проект реализуется при поддержке нашего партнерского фонда «Предание» (за счет средств фонда закупаются стройматериалы), когда-то, когда такой возможности нет, мы делаем ремонт с помощью тех стройматериалов, которые покупают сами заказчики, которые что-то, может, как-то собирают, скидываются всем миром. Но с нашей стороны это всегда бесплатная волонтерская помощь в какой-то несложной отделке жилья. Это то, что доступно, в принципе, любому человеку. Очень часто люди приходят и говорят: «Вы знаете, я очень хочу помогать, но только я ничего не умею: лепить не умею, петь не умею, а обои клеить и подавно». И мы всегда говорим: «Пожалуйста, не волнуйся! Мы за тебя уже всё продумали. В каждой группе у нас есть координатор, который умеет лепить, клеить обои и т.д. Твоя задача — быть рядом и помогать в этом процессе». Поэтому те ребята, которые приходят в группы ремонтов, тоже во многом не умеют это делать, и кто-то приходит именно для того, чтобы поучиться для себя, как класть плитку, как стелить ламинат. И под руководством координатора Сергея люди приобретают что-то для себя, и в то же время делают доброе дело.
Ю. Белановский
— Да, но здесь очень важно добавить, что это не «халява», в том плане, что очень многие люди нам звонят и говорят: «Пусть они придут». А мы говорим: «А какие у вас есть основания для запроса? Мы не готовы помогать всем, мы хотели бы искренне помочь тем людям, которые оказались в беде по-настоящему».
А. Гарибян
— Да. И это для волонтеров важно, они не готовы просто отрабатывать.
Ю. Белановский
— И ведь очень часто некоторым пожилым людям гораздо проще, например, заказать ремонт у нас, чем позвонить собственному сыну, вполне обеспеченному, и вполне себе состоятельному…
А. Пичугин
— А почему так происходит?
Ю. Белановский
— Видимо в силу каких-то психологических их отношений. У нас были такие случаи, когда мы можем прийти на объект, в эту квартиру, а там какой-то мужик сидит вполне себе хорошо одетый. И мы говорим: «А это, вообще, кто?» — «Да, это мой сын» — «А ваш сын не может вам поклеить обои?» — «Ну, его просить надо»
А. Пичугин
— «А вы уж приехали!»
А. Гарибян
— Да. «А вы же как раз хотите! Вы же это любите!»
Ю. Белановский
— То есть, поэтому у нас, как и у любого фонда достаточно серьезная система требований и проверка этих требований. Одна из первых историй, связанных с группой ремонта, была такая. Наши волонтеры в приюте познакомились с двумя детишками, и они с удивлением узнали, что у них есть живая мама, есть братик или сестричка с каким-то тяжелым заболеванием, и мама живет в коммуналке в одной комнате. А поскольку все силы уходят на этого ребеночка, то она их отдала в приют. И волонтеры как-то приехали погостить, посмотреть, там тоже какая-то дружба завязалась, и они увидели, что жить там невозможно: всё съедено плесенью, пола нет, просто ужас какой-то. И это был один из первых ремонтов, за который ребята взялись. Они переделали всю эту комнату, они как-то проявили активность, смогли как-то по-хитрому подключить им стиральную машину. И сделали достаточно автономной жизнь этой семьи, и эти дети уже на какой-то гораздо больший период времени вернулись домой, то есть не только на выходные, но, по-моему, провели там целые каникулы. И вот, собственно, в таких случаях мы действительно помогаем.
А. Пичугин
— Напомню, что в гостях у нас сегодня Юрий Белановский — руководитель добровольческого движения «Даниловцы», и заместитель руководителя этого движения — Анна Гарибян. Помимо волонтерского движения у вас, я так понимаю, ещё есть довольно много всяких внеклассных занятий. Это и лекторий, и какие-то видимо совместные поездки, и ещё что-то. Расскажите, пожалуйста, об этом.
Ю. Белановский
— Работа с молодежью — это же не только направление на работу…
А. Пичугин
— Идите и сделайте!
Ю. Белановский
— Да. Это же не стройотряды. Это именно, и мы давно это поняли, что нам необходимо было создать целое, скажем так, социальное пространство, где молодые люди могут проявить и свое какое-то творчество, реализовать свою добрую мечту, где они могут чему-то научиться, где они могут вместе общаться, где мы даем им возможность (как сейчас говорит молодежь) в чем-то себя прокачать, или ещё что-то. Плюс у нас есть предложения, которые отслеживает наш постоянный волонтер Василий, какие-то благотворительны
А. Гарибян
— Возможность совместной молитвы. Это тоже важно!
Ю. Белановский
— Да, мы пригласили священника отца Антония Лакирева…
А. Пичугин
— Да, он наш частый гость!
Ю. Белановский
— Который ведет такой лекторий для нашей молодежи и т.д. Это и есть, собственно, наш принцип — мы помогаем людям на самом деле быть единым таким сообществом, где каждый может найти себя в чем-то и другом тоже, не только в труде, но и во взаимной поддержке. Например, и это наша давняя такая особенность, которой мы очень дорожим, конечно, у нас есть группа психологической поддержки для волонтеров, которую ведет постоянный наш сотрудник, то есть это не какие-то приглашенные люди, мол «придите, проведите что-то», а это человек, который в теме, который действительно может помочь и т.д. То есть со всех сторон мы пытаемся это пространство формировать, и таким образом достигаем, на мой взгляд, главного — того, о чем я говорил, чтобы ожидания наших подопечных не были бы обмануты.
А. Гарибян
— Да. Это также, как радио «Вера». Это не только студия, где есть микрофоны и ведущие. На самом деле это большой бэкграунд, чтобы эта студия могла работать. Вот точно также и наше движение. Чтобы волонтеры приходили в эти 18 учреждений, и делали это регулярно, существует такое закулисье, без которого это всё рассыплется. Это большая иллюзия… Я, может быть, забегая вперед, скажу, что нашей организации очень непросто существовать, потому что объяснить людям, что нам нужны средства — это очень сложно, потому что любой человек возразит: «Вы же волонтеры, зачем вам деньги?» Волонтерам деньги не нужны, они делают свою работу бесплатно, но чтобы эта конструкция крутилась, чтобы каждая шестеренка работала без сбоев, чтобы в НИИ имени Бурденко, чтобы в ДДИ-15, чтобы в группе ремонта каждую неделю подопечные получали помощь нужен этот «цемент». И без него на самом деле всё рассыплется. Мы были много раз свидетелями того, что инициативы, которые построены на песке, рассыпаются за считанные месяцы. В нашем ДДИ-15 (по старинке так уж его называю) вместе с нами 3 года назад пришли несколько волонтерских сообществ. Большинство из них были как раз такими просто стихийными собраниями активистов. Они очень резво и очень мощно взялись за дело, но, вы знаете, спустя 2 месяца, ни одного из них не осталось. И только «Даниловцы», имея возможность опереться на тот фундамент, который дает им организация «Даниловцы», продолжают ходить из года в год, и это происходит во всех наших учреждениях.
А. Пичугин
— Вот у вас на сайте http://www.danil
Ю. Белановский
— Здесь всё очень просто. Если у человека есть именно внутреннее созревшее желание… Для нас всё-таки это очень важно, потому что мы не воспитатели в детском саду. И к нам иногда звонят мамы и говорят: «Возьмите моего ребенка, вы его перевоспитаете». Мы говорим: «Простите, но мы всё-таки не готовы». Вот если у человека есть внутреннее желание, пусть даже крохотное, скромное, и несколько часов свободного времени… И первый шаг — это познакомиться на сайте с тем, что мы делаем. Раздел так и называется «Что и где мы делаем?» — и человек увидит, что волонтеры работают в такой-то больнице или в таком-то детском доме, тут делают ремонты и т.д. Если сердце его откликается, то тут уже действительно раздел «Стать волонтером», где можно познакомиться с нашими правилами. Правила для нас — это совершенно обязательно, мы неукоснительно требуем соблюдения определенных правил, и человек должен заранее с ними познакомиться.
Л. Горская
— А какого рода правила?
Ю. Белановский
— Например, с точки зрения больницы, в правила входит безукоснительное соблюдение режима больницы и конкретных требований больницы, какими бы абсурдными они не казались. То есть, если больница скажет всем ходить в чепчиках, то, значит, будут ходить в чепчиках. Соответственно, прийти к завотделением и сказать, что это требование идиотское, нельзя. Или, например, правило общаться с руководителем учреждения, с тем же завотделением, например, может только координатор, потому что волонтер не представляет движение, не является официальным представителем, и может наговорить всё, что угодно, но это никому не нужно. Или, например, волонтер не может советовать больным людям какие-то лекарства, или вообще спрашивать о диагнозах, спрашивать о методах лечения. Это в больницах категорически запрещено. Одно из наших правил, вам оно может показаться удивительным, заключается в том, что мы запрещаем даже нашим волонтерам быть проповедниками нашей веры.
А. Пичугин
— Нам оно не покажется удивительным, а покажется правильным, скорее.
Ю. Белановский
— Мы давно на нём остановились, потому что то, что у человека в голове — это не наше дело проверять, мы — не миссионерская школа, не школа катехизаторов, мы — всё-таки социальное движение. И поэтому, если больной человек или мама ребенка спрашивает о вере, то долг каждого христианина ответить честно и как он считает нужным, но навязывать свою веру, предлагать проповедь — мы это не приветствуем. А дальше нужно заполнить анкету на сайте и прийти на собеседование. Мы настаиваем, чтобы человек очень внимательно отнесся к нашему движению, и чтобы сам заранее приготовил какие-то вопросы, потому что это всегда партнерство, это наш вклад, но и вклад человека. И мы должны доверять друг другу взаимно. Для нас это очень важно.
А. Пичугин
— Я так понимаю, что правила, которые вы сейчас нам обрисовали, продиктованы опытом?
Ю. Белановский
— Да, опытом, как и многие другие правила. Основу мы взяли у фонда «Подари жизнь». Когда мы только начинали, у этого фонда был уже опыт, и мы попросили их «рыбу», и на основании этого проекта мы переписали…
Л. Горская
— «Рыбу», в смысле черновик?
Ю. Белановский
— Да, черновик.
А. Пичугин
— Находитесь вы не в Даниловском монастыре?
Ю. Белановский
— Мы находимся в здании Союза волонтерских организаций и движений, соучредителями которого являемся. И в силу того, что мы фактически неотъемлемая часть этого союза, то мы располагаемся в его здании.
А. Пичугин
— Улица Шухова, 17, корпус 2. Метро «Шаболовская», правильно?
Ю. Белановский
— Да.
А. Пичугин
— И телефон ваш: 8-499-788-73-87.
Ю. Белановский
— Совершенно верно!
А. Пичугин
— Но он не круглосуточный. Хотя я думаю, что вам круглосуточный телефон не так обязателен.
Л. Горская
— А помимо постоянно функционирующих этих 18 групп и каких-то мероприятий для волонтеров, есть ли у вас какие-то разовые мероприятия? Ну, например, рождественская ярмарка? Или когда вы всем миром делаете что-то одно и разово?
Ю. Белановский
— У нас были такие мероприятия. А в этом году в силу технических обстоятельств их не было. У нас, безусловно, были ярмарки, и очень талантливая наша сотрудница, которая была таким бессменным совершенно лидером этой истории, сейчас ушла в декрет, у нее родился второй ребенок, и поэтому у нее просто уже нет сил в этом году, даже в укороченном формате, это делать. То есть именно по таким причинам в этом году не было. Но мы, безусловно, открыты к таким инициативам. Опыт есть и т.д.
А. Пичугин
— Наше время уже подходит к концу. Хотелось бы услышать, может быть, анонсы каких-то мероприятий. У нас сейчас начался Великий пост, но закончится он Пасхой. И наверняка к Пасхе у вас что-то готовится?
Ю. Белановский
— Да, конечно. Для нас пасхальное и рождественское время — это те дни, когда наши подопечные дети очень открыты, очень ждут. И, что самое важное для нас, волонтеры преисполнены тоже каких-то сил, каких-то светлых желаний, чтобы что-то сделать. Поэтому мы будем очень рады любой помощи, любой поддержке. На сайте вывешены какие-то наши запросы, мы собираем и подарки для детей. Мы очень нуждаемся и в финансовой поддержке для этих мероприятий, потому что во всех 18 наших группах пройдут, конечно, поздравительные какие-то встречи для детей.
Л. Горская
— На Пасху, да?
Ю. Белановский
— Да. То есть мы редко приходим просто, как Дед Мороз отдать подарки и уйти. Это чаще всего какие-то творческие мастер-классы, или вместе с детишками расписать пасхальные яйца, которые они подарят своим родителям, или прочитать какую-то книжку на эту тему и что-то обсудить с детьми и т.д. И, собственно, для таких мастер-классов, для таких мероприятий нам и нужна помощь.
А. Пичугин
— Что же, спасибо большое! Напомним, что Юрий Белановский — руководитель добровольческого движения «Даниловцы», Анна Гарибян — заместитель руководителя движения «Даниловцы» были гостями программы «Светлый вечер». Лиза Горская —
Л. Горская
— Алексей Пичугин!
А. Пичугин
— Всего хорошего! Будьте здоровы!
Ю. Белановский
— Спасибо!
А. Гарибян
— До свидания!
Платья из чистого льна. Наталья Разувакина
Поделиться
В Переславле-Залесском есть медово-сувенирная лавочка у дороги, хозяйке которой, моя приятельнице, я помогала в качестве продавца в самый горячий сезон — летом, когда в городе много туристов и торговля идёт особенно бойко. Согласившись на новый опыт из любопытства, я оказалась за прилавком. Несколько дней стажировки с напарницей, и вот, я совсем одна. И так ловко у меня всё получается! Так красочно рассказываю я заезжим покупателям и об изделиях местных мастеров, и о сортах меда, а рыбу-ряпушку кладу на весы так, будто всю жизнь этим и занималась! Чувствую, что мне очень идёт льняной передник с вышитыми подсолнухами. Я тружусь с удовольствием.
А главное — с моим появлением в лавке вдруг стали хорошо раскупаться дорогие платья в народном стиле! Платья из чистого льна. Хозяйка рада и только руками разводит от удивления. Ты, говорит, — живая реклама! А мне приятно, да и процент с выручки идёт хороший.
В один из таких дней зашёл ко мне в лавочку ранним утром покупатель — жизнерадостный белозубый брюнет. Улыбка от уха до уха. Он направлялся из Мурманска в Москву, а к нам заехал по пути — в предвкушении яркого отпуска. Казалось, он готов был скупить всё. Глаза его горели при виде кувшинов из керамики, медных колокольчиков, пакетиков с целебными травами... А я еле успевала упаковывать товары. Мы дружелюбно общались, он делился планами и даже приглашал в гости.
И тут взгляд его упал на те самые платья. Вот бы любимую жену обновкой порадовать! Супруга, кстати, просто не пожелала идти по жаре в лавку, осталась в машине. И по телефону разрешила ему купить платье на свой вкус. А примеряла я. Мужчина смотрел восхищённо, всё повторял, что жена у него такая же высокая и стройная. Мне было приятно — и тщеславие моё расцвело пышным цветом. С трудом выбрав одно из двух приглянувшихся платьев, счастливый отпускник расстался с довольно большой суммой и поспешил к машине, держа по нескольку пакетов в каждой руке.
Я же осталась вполне довольная собой. Да вот ненадолго: обнаружила, что большая керамическая кружка, что так понравилась северянину, стоит забытой на прилавке! Упакованная! Он за неё заплатил... Выскочила на улицу — но его, конечно, и след простыл. Я расстроилась очень и очень. Выручку-то я сделала, да. Но вот настроение доброму человеку в самом начале отпуска наверняка подпортила! Как же я не заметила, не проверила, все ли покупки он забрал? Как же я позволила себе увлечься общением, растаять от комплиментов?
Ничего не оставалось делать — только тихонько молиться. Я просила Господа как-то утешить моего мимолётного знакомого, загладить последствия моего греха. Очень хотелось, чтобы улыбка на лице покупателя не сменилась выражением досады.
А ближе к вечеру он вернулся. Нет, не за кружкой. Её отсутствия он просто не заметил. За вторым платьем для жены! Решил вдруг: надо брать оба! А я обрадовалась ему, как родному. И платье продала, и кружку отдала.
Получила урок надолго: всё, что ты делаешь, нужно делать хорошо. Даже если работа временная и тебя за неё и так хвалят. Не собою любоваться надо, а о людях думать. Казалось бы — азбучные истины, но и их нам Господь напоминает, как детям... И любит нас — чад своих. Ведь и эта история закончилась просто прекрасно.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение
Протоиерей Георгий Бреев и матушка Наталия
Поделиться
Фото: Joe Yates / Unsplash
«Семейная жизнь ‒ это школа любви и духовного возрастания», — говорил протоиерей Георгий Бреев — известный московский священнослужитель и духовник Московской городской епархии. Сам батюшка прожил в браке со своей женой, матушкой Наталией, счастливые 45 лет.
Свою первую встречу супруги называли промыслительной. Произошла она в 1948-м году. Старший брат Вячеслав вывел годовалую Наташу Голикову погулять во двор. Вдруг к ним подошёл незнакомый мальчик. Внимательно посмотрел на малышку и, словно в шутку, сказал: «Ой, какая маленькая, худенькая! Но ты не бойся — я вырасту и на тебе женюсь». Этим мальчиком оказался будущий протоиерей Георгий! Юре — так звали его в детские годы — было тогда 11 лет. Впоследствии батюшка часто с улыбкой рассказывал: «Взглянул я на этот комочек, и у меня в сердце сама собою возникла мысль: вот мне Бог и невесту уготовил!» Этот необыкновенный случай постепенно забылся. И только после свадьбы отец Георгий припомнил удивительный эпизод из детства и рассказал о нём супруге.
Юра Бреев крепко подружился со старшим братом Наташи, Вячеславом. Оказалось, что их семьи живут в соседних переулках. Юра любил бывать у Голиковых. Матушка Наталия вспоминает, как по вечерам мальчишки увлечённо играли у них дома в шахматы. Но главной причиной, по которой будущий священник тянулся к их семье, была вера в Бога. С самого детства мальчик чувствовал в своём сердце желание быть со Христом и Церковью. Однако отец — коммунист и член партии, воспринял воцерковление сына как трагедию. А Наташина мать, брат и она сама были верующими людьми. В доме Голиковых Юра находил то, чего порой ему так не хватало в собственном — понимание и единомыслие.
В течение долго времени Юра и Наташа постоянно были друг у друга на виду. Но, казалось, в жизни их ждут разные пути. Девушка выучилась на швею, устроилась на работу в модное ателье на Кутузовском проспекте. А Юра осуществил свою давнюю мечту — поступил в семинарию, а потом — в Московскую духовную академию в Троице-Сергиевой Лавре. Из Загорска — так в те годы назывался Сергиев Посад — Юра Бреев часто писал Голиковым. И вот однажды Наташина мама получила от него короткую, но настойчивую просьбу: «Прошу Вас приехать в Лавру на Покров». Голиковы решили, что Юра собирается принять монашеский постриг.
Но они ошиблись. Мать уехала, и скоро вернулась... вместе с Юрой. «Георгий сватается к тебе», — сказала она Наталии. Матушка вспоминает, что в тот момент почувствовала себя Наташей Ростовой, к которой сватается князь Андрей Болконский. «Это было так неожиданно, — рассказывает она. — Ведь у нас была разница в 10 лет. Для меня он был взрослым человеком, другом семьи». Георгий это понимал, не торопил с ответом. Наташа и сама очень скоро поняла, что любит его.
Они обвенчались в мае 1967 года. А вскоре Юра принял священный сан. Теперь его называли отцом Георгием, а Наташу — матушкой. Наталия со всей серьёзностью отнеслась к своему новому положению. Матушка — первая поддержка для священника, решила она. И во всём старалась быть опорой мужу. У супругов родились двое детей — дочь Мария и сын Николай. Дети вспоминают, что отношения их родителей были открытыми, искренними, простыми и доверительными, полными веры и любви друг к другу и Богу. Матушка Наталия взяла на себя семейные хлопоты, полностью посвятила себя заботе о муже и детях. И не только о них: по праздникам в трапезной храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском, где служил отец Георгий, накрывали столы с угощением и собирали гостей. Дух радости и умиротворения, исходящий от батюшки и его супруги, передавался всем, кому довелось с ними общаться. А отец Георгий и матушка Наталия Бреевы, глядя друг на друга, говорили: «Какое счастье, что Господь дал нам эту жизнь!»
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Окна на ЗАГС»
Поделиться
Фото: PxHere
Окна моей квартиры выходят на городской ЗАГС. Очень часто, особенно по субботам, я слышу задорные крики «Горько!», сигналы автомобилей и вижу, как участники торжества открывают шампанское. Но сегодня, в утро пятницы, здесь тихо, хотя на парковке стоят несколько автомобилей, украшенных ленточками.
Всё ясно, расписываются. Так оно и есть. Из здания ЗАГСа сначала высыпает толпа весёлых родственников и друзей, а следом выходят счастливые жених с невестой. «Интересно, а где же традиционные крики "Горько" и выстрелы шампанского?», — думаю я. И тут замечаю, как один солидный мужчина, наверное, отец кого-то из молодожёнов, достаточно громко говорит: «Друзья, давайте по машинам, батюшка в церкви уже ждёт нас!»
Так вот оно что, впереди венчание! А после него всё будет, и возгласы «Горько», и поцелуи жениха с невестой, и звон бокалов. Мне становится радостно от того, что в нашем городе образовалась ещё одна семья. И я мысленно желаю молодожёнам счастья, любви и помощи Божией в их совместной жизни.
Все выпуски программы Утро в прозе
