"Церковное служение мирян". Светлый вечер с о. Стефаном Домусчи (08.02.2016)

У нас в гостях был заведующий кафедрой православного вероучения Российского Православного Университета св. Иоанна Богослова, доцент, кандидат философских наук, кандидат богословия священник Стефан Домусчи.

Мы говорили о тех направлениях церковного служения, которые могут брать на себя миряне, почему это служение востребовано и где этому можно учиться.

В. Емельянов

— Здравствуйте, вы слушаете «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

— Добрый светлый вечер!

В. Емельянов

— Сегодня мы проводим его вместе со священником, у нас в гостях Стефан Домусчи, заведующий кафедрой православного вероучения Российского Православного Университета святого Иоанна Богослова, доцент, кандидат философских наук и кандидат богословия. Здравствуйте!

о. Стефан Домусчи

— Здравствуйте!

А. Митрофанова

— Евангельское чтение завтра будет у нас, связанное с изгнанием торгующих из храма. Больная тема такая, мы до сих, по-моему, не до конца разобрались, как к этому относиться. Если Господь изгоняет людей, которые продают голубей, необходимых для пожертвования, для богослужения, разгоняют меновщиков денег, потому что в храм этот приходят люди из разных земель и приносят туда свои монеты, а в храме принимаются только монеты одного образца. Казалось бы, всё это необходимые для жизнедеятельности храма вещи. И тем не менее, Господь очень радикально поступает, он переворачивает столы и изгоняет этих людей. Говорит, что «Дом Мой домом молитвы наречется, а вы сделали его вертепом разбойников». Как к этому относиться? Мы же понимаем, что Евангельский текст всегда имеет к нам прямое отношение. У нас сейчас тоже при храмах есть церковные лавки, там есть книги, там есть много что.

В. Емельянов

— Более того, там организуются какие-то концерты, мероприятия, и еще образовательная часто какая-то деятельность, и т.д., и т.д. То есть, нет ли такой опаски, что дом богослужений превращается в некий ДК — дом культуры.

А. Митрофанова

— Клуб по интересам.

о. Стефан Домусчи

— На самом деле христиане призваны не к тому, чтобы убежать от мира, а к тому, чтобы принести мир Божий на землю и воцерковить по возможности всю человеческую жизнь. Поэтому редко христианство к чему-то относится плохо как к самому по себе плохому. Чаще гораздо христианство воспринимает критично неправильное использование чего бы то ни было, что само по себе хорошо и благо. То же самое и с торгующими в храме. Дело не в том, что они торговали, а в том, во что всё это превратилось. Не случайно Христос и сказал, что «вы превратили его в вертеп разбойников» — то есть смотря для чего нечто существует при храме. Если это помогает христианской жизни, если это помогает спасению, если это помогает идти человеку по пути христианина, идти к Богу, то тогда это полезно и хорошо. Но любая деятельность, которая оказывается ценной сама по себе, вне связи со спасением, вне сотериологической перспективы, она оказывается в храме излишней.

А. Митрофанова

— Иными словами, речь идет о смещенных акцентах.

о. Стефан Домусчи

— Да, конечно.

А. Митрофанова

— Там, где на первое место выходят те же самые обмен монет или накопление богатства через голубей, например, или каких-то иных птиц, которые там продаются.

о. Стефан Домусчи

— Любая деятельность, которая не осмысляется в конечном счете как ведущая к спасению. Естественно, что при храме бывает и хозяйственная деятельность — и какой-нибудь завхоз, производя элементарную работу, не думает, что она ведет к спасению. Но всё вместе — все равно он понимает, что это на благо, например. Или это уже нечто лишнее.

В. Емельянов

— А вот то, что при храмах организуются всевозможные кружки, студии, секции для привлечения молодежи. Сейчас мы пока немножечко опустим школы и гимназии. Вот это всё с какой целью делается? Церковь как бы инвестирует в свое собственное будущее, то есть в надежде на то, что вот эта молодежь, они станут со временем верными прихожанами?

о. Стефан Домусчи

— Знаете, я однажды в университете разговорился с однокурсницей. И она говорит: «Я боюсь церкви, потому что для меня церковь всегда связана с покойниками, с отпеванием. Я всего два раза в жизни в ней была и всегда там это происходило». И больше никакого опыта, доброго, светлого, радостного опыта встречи с церковью у нее не было за всю ее жизнь, ей к тому времени было 18 лет. И поэтому очень здорово, когда у человека бывает добрый и радостный опыт встречи с церковью. И он может быть совсем не обязательно богослужебным. Потому что хотя мы знаем, что ребенок достаточно чуткое религиозное и молитвенное существо, но при этом иногда вот эта встреча с церковью, чтобы церковь стала для него своим, чтобы она ассоциировалась для него с чем-то родным, знакомым и радостным, необходимы и вот эти дополнительные формы. Как рассказывал один епископ в Африке, он сам местный, африканец, он говорит, что впервые он познакомился с церковью, когда бегал туда, чтобы ему там дали белого хлеба в качестве антидора. Просто вот ему хотелось хлеба, потому что тогда у них его не было, они бедно жили. И вот таким образом, просто через какие-то добрые впечатления о храме он стал христианином православным, а потом стал вообще епископом православным.

В. Емельянов

— Но ведь не секрет, что бывают такие случаи, когда человек хочет стать церковным человеком, примкнуть к общине, он приходит, а по сути он одинок там. Он конечно не одинок в храме, потому что храм это дом Божий, и конечно, он там с Господом общается. Но, тем не менее, взаимодействия с остальными членами церкви они не всегда сразу складываются. Он действительно себя чувствует скованно, и т.д. Как вот это преодолеть?

о. Стефан Домусчи

— Здесь есть два момента. С одной стороны, неготовность общины его принять.

В. Емельянов

— Вот!

о. Стефан Домусчи

— И тогда можно говорить о проблеме общины. И это один разговор. С другой стороны, речь может идти о том, что именно он ищет в общине и готова ли община ему это дать. И вообще, для этого ли она существует? Потому что если мы посмотрим на людей, которые приходят в церковь, то с достаточной долей условности можно разделить их на четыре категории.

А. Митрофанова

— Интересно. Так?

о. Стефан Домусчи

— Первая — это те люди, которые приходят в церковь для того, для чего она существует. То есть через размышление, через поиск духовный, они ищут спасения и приходят в церковь для спасения. Вторые — это те, кто приходят в церковь для своих каких-то целей, которые в церкви тоже преследуются, но они там занимают второе, третье, десятое какое-нибудь место. Они приходят, ищут в церкви своего, притом, что церковь не для этого. Например… Примеров может быть на самом деле очень много, начиная от патриотизма, который может воспитываться в церкви, но церковь не для патриотизма. И заканчивая каким-нибудь здоровым воспитанием, и чем угодно подобным — что в церкви присутствует, но она не для этого. Третьи приходят в церковь просто ощущая нужду, в беде люди оказались, в горе каком-то — они вообще приходят не знают для чего, просто им нужна помощь. И церковь тогда должна направить их в нужное русло, она должна им показать, для каких целей она существует.

В. Емельянов

— Отец Стефан, очень часто люди приходят в церковь именно в этом состоянии. В состоянии каком-то таком пограничном, в состоянии или беды, или горя, или болезни, печали.

о. Стефан Домусчи

— Несомненно. И вот когда они в этом состоянии приходят, важно им сказать, что их проблема она реальная, она существует, ее можно решать. Но церковь не для того, чтобы решить их проблему, а для того, чтобы показать, дать им правильный взгляд на эту проблему. Вот, например, человек приходит — у него есть враг какой-то. Он не может с ним примириться, он не знает, как с этим быть. И церковь ему показывает, что иногда даже это чувство вражды, или когда наоборот, когда на тебя кто-то нападает — можно с ним работать, и можно добрые плоды из этого получить. Что враг тебе может быть дан для смирения, чтобы, наконец, ты увидел себя, какой ты есть. Все святоотеческие рассуждения даже о пользе того, что против тебя враждуют. Человек приходит с проблемой, а ему показывают — не просто решают проблему, а показывают — как на нее можно по-новому взглянуть. То есть эти люди, это как раз самый плодотворный материал, кроме первых, которые и так уже приходят для нужных целей — которых можно перенаправить, чтобы они тоже церковные цели преследовали.

В. Емельянов

— То есть это вот третий тип людей. А четвертый?

о. Стефан Домусчи

— А четвертые это как раз те, кто приходит за услугой. Я бы сказал, что это люди, которых на самом деле большинство. Хотя вы вот говорите, что чаще всего человек приходит в храм с нуждой. На самом деле, чаще всего человек приходит на услугой. То есть он не преследует ни собственно церковных целей, ни каких-то высоких целей нецерковных, он не в беде, он просто приходит — культурный стереотип какой-то работает, надо иногда заходить свечи ставить, надо кулич освятить, воду взять, и т.д. Человек ходит, исполняя некоторые ритуалы, но он при этом вообще никаких духовных целей не преследует.

В. Емельянов

— То есть это дом быта такой.

о. Стефан Домусчи

— Да. Очень часто. Вот с такими людьми конечно трудно.

А. Митрофанова

— Вы так категорично рассуждаете. Мне кажется, мы же не знаем никогда, в какой момент может в человеке что-то измениться…

о. Стефан Домусчи

— Совершенно верно.

А. Митрофанова

— … проснуться. Поэтому все эти бытовые услуги…

В. Емельянов

— Мы как мужчины всё структурируем, понимаешь.

А. Митрофанова

— Вы как мужчины суровы. Я как женщина за всех заступаюсь.

о. Стефан Домусчи

— Нет-нет, конечно же, я понимаю, что человек может проснуться и пробудиться в любой момент. Это совершенно очевидно. Я поэтому и говорю, что община должна правильно встретить — священник, человек, который сидит в церковной лавке.

В. Емельянов

— Это отдельная категория людей.

о. Стефан Домусчи

— Понимаете, это как раз пограничная зона, самая важная, в которой человека встречают. Он может придти за услугой, он может придти с ложными целями, он может придти в беде — то есть в разных ситуациях. Мы сейчас не надеваем ярлыки на людей. Люди очень разные бывают. Мы скорее структурируем не людей, а те цели, с которым они приходят, разные варианты. И всех их община должна правильно встретить. Но чтобы их правильно встретить, община должна быть. И священник должен осознавать себя как строитель духовного дома, дома Божьего. И люди, которые находятся в храме, в приходе, они должны осознавать себя как участники этого строительства. Не как сотрудники дома быта, а именно как строители Церкви.

В. Емельянов

— Отец Стефан, вы сказали такую фразу, что нужно понимать, для чего существует община. А для чего существует община?

о. Стефан Домусчи

— Для спасения. Дело в том, что христианство с первых дней своего существования мыслилось как общественная религия, как религия, где все вместе идут по пути спасения. Быть христианином значило всегда быть членом общества, быть членом народа Божьего. Когда-то, в 19-м веке, Алексей Хомяков сказал такую фразу, он сказал, что «Мы падаем, погибаем по одиночке, но спасаемся всегда вместе». И гораздо раньше него Макарий Египетский сказал «Мое спасение в моем ближнем». То есть даже люди, которые уходили далеко-далеко в пустыню, они все равно молились за всех. И все равно даже, пусть это крайне редко происходило, но причащались для того, чтобы быть причастными не только к Христу, с одной стороны, а с другой стороны, и всему телу Церкви.

А. Митрофанова

— Здесь вечный вопрос возникает, который, наверное, на протяжении уже скольких лет всё не уходит с повестки дня. Но можно же обойтись без этого, без всего, потому что у меня Бог в душе, и у меня с ним всё хорошо. Мы наладили отношения и спасибо за то, что Он есть в моей жизни. Вот эта организация мне не нужна. Вот эта вся общественная жизнь мне не нужна.

о. Стефан Домусчи

— Здесь как раз есть очень существенный момент. К сожалению, так исторически сложилось, что люди видят частную христианскую жизнь. Вообще христианская жизнь, мы видим из Писания, что она имеет некоторую частную сферу, и сферу общественную, обязательно. Христос с одной стороны, учит нас молиться, и он говорит о частной молитве — «зайди в комнаты, закройся, и молись Отцу своему наедине». А с другой стороны, Он говорит об общественной молитве — «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». И вот таких частных и общественных вещей в христианстве, и в Писании достаточно много указывается. И к сожалению, люди очень хорошо осознают, что значит частная религиозная жизнь — мои отношения с Богом, но почти не осознают важность и необходимость вот этой вот общественной религиозной жизни. А значимость ее как раз и следует из того, что «мое спасение в моем ближнем». Бог существует, он может быть у меня в душе, замечательно, но…

А. Митрофанова

— Ближний вокруг меня, я могу ему оказывать помощь, зачем мне туда ходить?

о. Стефан Домусчи

— Как раз в церковь мы ходим для того, чтобы получить… Исходя из Писания, для двух вещей — чтобы молиться вместе: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». И для того, чтобы причащаться. Совместная молитва и совместное участие в евхаристии — это то, для чего мы приходим в общину верующих и участвуем в богослужении. Но еще и для другого — для того, чтобы то, что мы в ней получили, потом «работало» в нашей жизни. Как раз для тех целей, о которых вы говорите — вот ближний, я могу ему помогать, и т.д. Вся эта религиозная жизнь она должна быть правильно настроена. Я действительно могу помогать ближнему. Но я могу помогать ему с таким чувством собственного достоинства, тщеславия растущего и т.д., что эта помощь не будет мне…

В. Емельянов

— Не в радость, не в пользу.

о. Стефан Домусчи

— Да, совершенно верно. Я могу много других внешне полезных вещей делать, но они должны быть правильно настроены, они должны быть правильно объяснены, мной должны правильно осознаваться. И для этого в том числе и существует Церковь.

А. Митрофанова

— Для того чтобы, как мне кажется — человек осознал, что для того, чтобы этому правильно научиться, нужно идти в церковь, он должен церкви доверять.

о. Стефан Домусчи

— Да, несомненно, несомненно.

А. Митрофанова

— Это сейчас проблема.

о. Стефан Домусчи

— И на самом деле, разговор о церковном служении, об общинной жизни, о церковной жизни, это во многом разговор об ответственности в первую очередь самой Церкви. Потому что люди, как мы уже обсудили, приходят разные, но если их правильно встретить, то большинство из них, подавляющее большинство из них, может остаться в храме.

В. Емельянов

— Священник Стефан Домусчи у нас сегодня в программе «Светлый вечер», заведующий кафедрой православного вероучения Российского Православного Университета святого Иоанна Богослова, доцент, кандидат философских наук, кандидат богословия. Очень мне, не то чтобы нравится, просто вот эта фраза она привлекла мое внимание — община должна правильно встретить. Зачастую бывает не так. Мой хороший товарищ, ребенка которого мы, кстати, совсем скоро будем крестить, так и не смог переступить порог церкви. Потому что в одном храме он встретился в свечной лавке с дамой, которая там работала и которая на его, наверное, в том положении, когда человек еще не вошел в церковь и церковную жизнь, наверное, в ее понимании какие-то глупые вопросы он задал. В другой храм он зашел, встретил точно такой же «горячий» прием. И когда мы с ним говорили на эту тему, я говорю: «Ну слушай, хочешь, вместе пойдем, например». Он говорит: «Знаешь, я пока не готов переступить порог, потому что меня встретили так пару раз. Не то, что я такой особенный, но мне это неприятно, я не хочу приходить в храм и получать негативные эмоции».

о. Стефан Домусчи

— Удивительно, но для любой профессиональной работы, для нас это очевидно, требуется подготовка.

А. Митрофанова

— Профессионал.

о. Стефан Домусчи

— Требуется поработать с человеком, чтобы объяснить ему как он должен делать свою работу, какие есть методические рекомендации. Как именно он должен действовать как профессионал.

В. Емельянов

— Стало быть, это работа неправильная настоятеля.

о. Стефан Домусчи

— Здесь понимаете как — нет осмысления этого на гораздо более высоком уровне, вообще общецерковном. То есть должны, как мне кажется, быть — в городах однозначно — специальные занятия или курсы, краткосрочные или долгосрочные, неважно, для работников таких, которые в храме трудятся. Даже не обязательно по четырем специальностям, о которых сегодня говорится зачастую. Просто для тех людей, которые работают в храме, помогают. Чтобы на этих занятиях, самое важное — им объяснили важность приходящего, важность того, как его встретить. Что от того, как они его встретят, зависит даже просто буквально вечная жизнь этого человека.

А. Митрофанова

— Это, правда, кстати, иногда бывает.

о. Стефан Домусчи

— И их, кстати, жизнь, их жизнь вечная. Потому что от того, оттолкнули они его или не оттолкнули, не только он может погибнуть. Христос говорит: «Кто одного из малых сих научит неправильно жить или смутит, тому лучше жернов на шею повесить и утопить». Ведь они же не понимают не только важности правильной встречи для него, но и важности правильной встречи для самих себя. К сожалению. Так об этом надо говорить, этому надо учить.

А. Митрофанова

— Вы знаете, я видела немало примеров того, как очень хорошо людей в храме встречают. И слушаю вас и думаю — а в чем же секрет? И мне кажется, что секрет этих людей, которые встречают как-то сердечно, тепло, стараются ответить на все вопросы максимально терпеливо, в том, что когда они видят человека с любыми вопросами пришедшего к ним, они пытаются его понять, встать на его место, посмотреть его глазами, насколько это возможно, на ситуацию. Он в состоянии аффекта, он не понимает, что тут происходит. Ему сказали: «Сходи, поможет. Поставишь свечку, поможет». Он не очень понимает, может быть даже, для чего он пришел. Или может быть, наоборот, по какому-то внутреннему очень серьезному такому позыву пришел, но при этом тоже второй, третий раз в жизни. И проводниками, такими вергилиями для этого человека становятся как раз люди, которые пытаются понять его, пытаются на его языке ему объяснить. Может быть, в этот момент человеку поговорить нужно, такое тоже бывает. Может наоборот, ему нужно, чтобы его оставили одного. Эти все вещи надо чувствовать. Но это такая ювелирная работа. И к ней, как мне кажется, нужно иметь определенный талант, подход уметь находить к людям.

о. Стефан Домусчи

— Да, это совершенно верно, что не всякий человек может работать в церковной лавке, например, или даже стоять у подсвечника. Либо это должен быть человек, у которого к этому душа лежит, у которого получается это делать.

А. Митрофанова

— Из которого, знаете, любовь льется. Бывает такое.

о. Стефан Домусчи

— Либо это должен быть человек, которого этому научили через долгие беседы, объяснения, и пр., и пр. Мы в свое время как-то организовывали специальные курсы для работников церковных лавок для того, чтобы просто объяснить им, кого они встречают, для чего они встречают этих людей, что они могли бы делать с этими людьми, какие бы они вещи могли говорить. Это очень полезно оказывается на самом деле. Но здесь еще есть и другой момент. Мы можем очень много говорить об ответственности встречающих, и правда, эта ответственность очень велика, но бывает и люди, которые приходят так и с таким подходом…

В. Емельянов

— Ногами дверь открывают.

о. Стефан Домусчи

— Да. Которых иногда встретить холодно бывает полезнее, чем встретить тепло и радушно.

В. Емельянов

— Я с этим согласен.

о. Стефан Домусчи

— Потому что такие люди они могут задуматься — а что происходит? Почему я прихожу сюда, как к себе домой, а вдруг меня встречают не как родного, не как своего? Я-то думаю, что у меня в моей религиозной жизни всё прекрасно, а оказывается, что есть проблемы. Буквально в прошлую Страстную субботу, перед Пасхой, ко мне в храм пришли две девушки освящать куличи. И я спросил — давно ли они причащались? И оказалось, что они ни разу в жизни не причащались, никогда не исповедовались. И когда я сказал, что освящение куличей и прочие вещи, Пасхальная радость — чтобы ее по-настоящему испытать, пережить, чтобы вообще просто иметь право придти с этими куличами сюда, надо быть членами церкви. А чтобы быть членами церкви, надо причащаться. И одну из них это очень задело — она очень жестко ответила, что на самом деле ничего подобного, надо просто верить в Бога и этого достаточно, и больше ничего не надо делать. И тогда просто на пальцах, исходя из Священного Писания я ей объяснил, что вообще-то, если мы христиане, то мы должны помнить, что Христос заповедал нам причащаться. «Кто не будет есть тела Моего, и не будет пить крови Моей, тот не имеет в себе жизни». Что необходимо молиться, что без молитвы, без нравственной жизни просто невозможно быть христианином — нельзя называть себя верующим, во Христа, по крайней мере. И надо сказать, что она очень жестко отреагировала, она ушла. Она сказала: «Я тебя подожду на улице», она вообще вышла из храма, ей это было очень неприятно. Но вечером они обе пришли, переодетые уже. Ну как переодетые — то они просто с улицы зашли, а тут они оделись, как будто они пришли в церковь, и они всю Пасхальную литургию постарались отстоять. Потому что они задумались — что такое? Они думали, что они в любом своем состоянии…

В. Емельянов

— Что-то не так.

о. Стефан Домусчи

— … могут претендовать на некоторые услуги. Иногда, кстати, что поразительно — вот вы говорите, что надо защищать. Я согласен. Но иногда люди сами даже называют это услугой. Просто приходят и говорят: «Вы мне должны оказать услугу».

А. Митрофанова

— Религиозную.

о. Стефан Домусчи

— И ты себя чувствуешь не священником, а официантом.

В. Емельянов

— А это на ваш взгляд не связано с тем, что — чего тут скрывать-то, — мы превратились в общество потребителей. В том числе и вот таких «услуг». Может быть не совсем корректное сравнение — люди приходят в поликлинику или в какое-то медицинское учреждение, они не приходят за помощью, они не понимают, что они больны. Они не понимают, что нужно делать то, что им предписывает врач, они пришли за услугой. Клиент всегда прав. Ну, просто жизнь моя связана с медициной, вернее не моя, около моя жизнь — моя мама врач, брат мой с медициной связан. И вот эти истории, они периодически всплывают, люди приходят не за помощью, а за услугами. То есть они покупают. Это понятно, медицина платная, я плачу деньги, давайте прыгайте вокруг меня надувными зайцами. Врачи же совершенно иначе к этому относятся — ты никакой не покупатель, ты больной, ты пациент, ты пришел за помощью, а не за услугами. Это вот как раз к обществу потребления.

о. Стефан Домусчи

— Смотрите, на самом деле важно понимать, кто приходит, и куда приходит. Вот вы приходите, допустим, домой, вы же не говорите своим семейным, что они оказывают вам услугу, если они вас ужином кормят, если белье чистое поглаженное и т.д. То есть если внутрисемейные отношения, то люди не говорят друг другу: «Ты мне не должным образом оказал услугу». Вообще эти слова здесь не к месту. А в магазине, когда вы приходите к чужому человеку, и вам просто от него что-то нужно, тогда да, тогда это услуга — в магазине, в ресторане. Так вот, куда человек приходит? Если он приходит домой, если он воспринимает церковь как то место, которое и его место тоже, он никогда не будет требовать услугу, он никогда не будет даже формулировать так запрос. А вот если человек приходит как в организацию, которая просто должна его обслужить, тогда, значит, у него нет правильного понимания церкви.

В. Емельянов

— Где его взять ему?

о. Стефан Домусчи

— Это понимание?

А. Митрофанова

— Да. Кстати, хороший вопрос.

о. Стефан Домусчи

— Об этом и разговор — человек может придти с любым запросом, мы это уже обсудили. Но будучи правильно встречен, он должен будет в конце концов понять, как ему к церкви относиться? Он может придти домой, как блудный сын шел — он шел уже с какими-то своими представлениями, своими целями — он просто наесться хотел, получить крышу над головой, работать просто наемником каким-то. Отец его правильно встретил. И у сына всё сразу встало на свои места. Он сразу понял, как здесь он должен себя ощущать, хотя шел с другими целями.

А. Митрофанова

— Очень важная аналогия, которую вы привели — между домом и магазином. В семье, в доме, как правило, всё устраивается по любви. Но если это здоровая семья и здоровые отношения. В магазине за деньги. И в принципе такое здоровое понимание того, что происходит в церкви — церковь она же всегда про Христа, она вокруг Христа, она о Христе и со Христом. И это значит всегда по любви. Но бывает сложно об этом говорить, когда у человека нет этого опыта личного переживания личной встречи. Как вы словом готовите ваших специалистов, чтобы они о таких сложных вещах говорили с людьми и люди их понимали.

В. Емельянов

— Уважаемые коллеги, я предлагаю нам через минуту буквально вернуться к этому разговору. Напомню вам, уважаемые слушатели, что вы слушаете программу «Светлый вечер», в студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. У нас сегодня в гостях священник Стефан Домусчи, заведующий кафедрой православного вероучения Российского Православного Университета святого Иоанна Богослова, доцент, кандидат философских наук, кандидат богословия.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Владимир Емельянов, я Алла Митрофанова. И в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня священник Стефан Домусчи, заведующий кафедрой православного вероучения Российского Православного Университета святого Иоанна Богослова, кандидат философских наук и кандидат богословия. И мы продолжаем наш разговор о том, как важно, чтобы человека правильно встретили в храме.

В. Емельянов

— Отец Стефан, вот буквально на днях в вашем Российском Православном Университете, где вы преподаете, заведующий кафедрой, начинают свою работу специальные богословские курсы. Это как раз попытка подготовить подобных профессионалов?

о. Стефан Домусчи

— Да, это подготовка специалистов по четырем направлениям — это подготовка катехизаторов, то есть людей, которые готовят ко крещению — взрослых, или родственников младенцев, родителей, крестных. Это подготовка молодежных работников; миссионерских работников; и социальных работников. Вот четыре направления, которые многократно озвучивались Святейшим Патриархом, о которых говорилось на Синодах, и на последнем архиерейском соборе об этом же говорилось — что необходимо, чтобы существовали на приходах специалисты, то есть люди, которые будут организовывать такого рода деятельность. Важно понимать, и прихожане в первую очередь должны это понимать, что эти четыре специалиста, или допустим в маленьких храмах, например два специалиста, которые совмещают, разные бывают ситуации — эти люди организуют деятельность, а не просто только они ею занимаются. То есть опять к тому, о чем мы в начале передачи говорили — служение, общественное служение христианина, это не просто служение отдельного человека на приходе, который просто этим занимается и всё. Это служение всех, в котором участвуют все прихожане — каждый в свою меру и каждый по своим силам в том варианте, в котором это возможно.

В. Емельянов

— А он как бы координирует эти все дела.

о. Стефан Домусчи

— Да. Эти специалисты они координируют эту деятельность. Если говорить о катехизаторах, это от глагола «катехео» — научать. Это люди, которые готовят ко крещению, учат вере, учат нравственной жизни, основам нравственной жизни, воцерковляют человека. Интересно, что у нас сегодня такое представление, что человек сначала крестится, а потом воцерковляется. Но в нормальной ситуации, которая была особенно для древней церкви характерна, человек сначала подходил к порогу церкви, но он уже показывал пример нравственной жизни, он уже показывал пример участия в богослужении. То есть вырабатывал некоторый навык, и потом его крестили. Не случайно, что эта катехизация, или оглашение — эта подготовка к крещению была в течение 2-3-х лет.

В. Емельянов

— Да, годами.

о. Стефан Домусчи

— Да-да, там, в зависимости от ситуации она могла сокращаться, если человек показывал плоды какие-то достойные этой подготовки. Но вот это осознание того, что человек должен не просто получить информацию, а у него должен сформироваться навык нравственной жизни, богослужебной жизни, религиозной жизни, молитвенной жизни — он был в Церкви.

А. Митрофанова

— А когда вы говорите о том, что эти люди могут научить вере и научить нравственной жизни — я сразу задаюсь вопросом, вы уж меня простите за такое мое критическое мышление. А разве этому можно научить на каких-то курсах, которые при храме организуются? Этому же можно научить, мне кажется, только каким-то личным примером. Причем, для того, чтобы иметь возможность свидетельствовать своим личным примером, нужно еще быть авторитетом для этого человека.

о. Стефан Домусчи

— Несомненно. Начнем сначала с веры. Несомненно, что вере можно научить. Другое дело, что многим кажется, что катехизатор это просто человек, который больше чуть-чуть знает, он как-то подробнее изучил свою веру. Все-таки есть методика вот этой самой деятельности, когда мы понимаем, что преподавание пришедшему человеку, который готовится ко крещению, оно не то же самое, что, например в семинарии. И когда людей готовят ко крещению и начинают им преподавать некоторые сложности или историю развития вероучения и т.д., то это лишь загружает человека лишней информацией. Он готов воспринимать на веру то, что ему говорят, и поэтому ему не обязательно расписывать все сложные пути формирования того или иного пункта вероучения.

А. Митрофанова

— Эти испугать можно.

В. Емельянов

— Это всё он прочитает сам, потом узнает.

о. Стефан Домусчи

— В том-то и дело.

В. Емельянов

— То есть нужны именно основы.

о. Стефан Домусчи

— Да, но еще и правильно преподанные. Если мы посмотрим на то, как делал апостол Павел — он приходил и говорил, что он проповедует Христа воскресшего. Он объяснял, что Христос был сыном Божиим и Богом. Но он не говорил — «А теперь давайте введем понятие природа, ипостась, и я вам сейчас объясню догматы Троицы», и т.д. То есть вообще другая форма подачи была. И вот эту форму подачи и должен получить человек, он должен понять, как говорить о вере с человеком, который только-только пришел. Но это то, что мы говорим именно о вероучении. Вот вы говорите о научении нравственности. Первое, с чего начинается научение нравственности для человека, который пришел и желает воцерковиться, или он желает креститься, или он уже в детстве крещен, и он хочет войти в церковную жизнь — это просто с пробуждения совести. С того, что он видит, что в его жизни есть добро и зло, и что он может выбирать между добром и злом. Начинается всё с того, что он просто должен получить навык борьбы с грехом в своей жизни, и навык добрых дел. И этому вполне можно научить. Можно сказать: «Вот смотри, мы открываем Ветхий Завет или Новый Завет, и видим, что некоторые поступки они осмысляются в Писании как грехи, как недолжные, как то, что тебя разрушает. Вот этого ты не должен делать. А вот смотри, есть добрые поступки, которые ты должен делать». И таким образом человек учится, учится размышлять над своими поступками, над своей жизнью, учится прислушиваться к совести. Далеко не все на самом деле умеют прислушиваться к совести. Многие вообще не имеют этого навыка.

В. Емельянов

— Потому что удобнее не прислушиваться.

А. Митрофанова

— Я не знаю, я с трудом себе представляю таких людей. Мне кажется то, что вы говорите, это прекрасно подходит к детям, с которыми можно работать через какие-то бытовые ситуации, через метафоры, сказки и т.д., на ярких примерах пояснять тему выбора между добром и злом. Но если приходит какой-нибудь взрослый состоявшийся человек со своими сложившимися убеждениями. Может быть с искренним интересом к Священному Писанию, к тому, что происходит в церкви, то у него уже свое представление о том, что такое добро и что такое зло. А с ним тут как с маленьким ребенком начинают разговаривать и объяснять — вот нужно совесть пробудить обязательно в себе.

В. Емельянов

— Но, может быть, придя в храм, он и является, он как бы дитя неразумное и есть?

А. Митрофанова

— Дай Бог, чтобы так.

о. Стефан Домусчи

— Однажды как-то женщина подошла ко мне в храме, она была заинтересована в христианском вероучении. Она ничего не знала, и она попросила книгу, чтобы я дал ей почитать книгу. Я ей дал, тогда у меня под рукой была книга «Основы православия» отца Фомы Хопко. Я дал ей эту книгу, и сказал, что я очень ей по-доброму завидую, потому что она… Ну представим себе человека, который думает, что мир плоский и покоится на трех слонах, и вдруг ему дают книжку о том, как устроено мироздание, физический мир как устроен. И перед ним открывается совершенно иная картина. И вот человек живет и не знает, что есть Бог, он не знает кто такой человек, для чего он сотворен. И ему простым достаточно языком всё это рассказывается — для человека открывается целый новый мир. И вот человек, который приходит в храм, он, как вы говорите, сложившийся, со сформировавшимися взглядами,…

А. Митрофанова

— Он знает, как устроен мир, он знает, как устроен человек. Он всё уже знает.

о. Стефан Домусчи

— Он думает, что знает. Но, придя в храм, он получает не просто развитие своего мировоззрения, а он получает христианское мировоззрение. Он должен быть готов его получить. И здесь важно понять, что мы с одной стороны, не можем нарушить свободу человека, это несомненно. Но с другой стороны, не можем нарушить те церковные границы, границы нравственной жизни, которые существуют в церкви. Даже ради хорошего отношения к этому человеку, правильной встречи его. Некоторые вещи должны быть сказаны однозначно. Приходит человек, например, тем более современный человек со сформировавшимися взглядами, и воспринимает как должное нерасписанный, так называемый сегодня гражданский брак. Он считает это нормой некоторой. И ему, пусть как в первом классе, но ему объясняют — это с христианской точки зрения недопустимая форма сожительства. Только расписаться, хорошо бы повенчаться, если вы оба верующие. Если один из супругов неверующий, можете, по крайней мере, так пока жить, но расписанными. Иначе просто невозможно. Ставишь перед человеком выбор — хочет он быть христианином, он должен понять, что вот единственный путь для него переступить и исправить этот грех, поступить правильным образом. Если мы ему скажем: «Ты знаешь, ты можешь быть каким угодно, и при этом быть христианином» — мы ему скажем неправду. Катехизаторы они как раз очень часто демифологизируют — они просто говорят человеку правду о его жизни, о том, какая она должна быть. Дальше человек выбирает естественно.

А. Митрофанова

— То есть они такие пионеры-разоблачители и обличители что ли?

о. Стефан Домусчи

— Нет-нет, ни в коем случае не обличители! Здесь вообще нельзя говорить об обличении. Надо понять, что когда человек приходит, мы не против него, а мы по-настоящему за него, за его лучшую жизнь. Церковь никогда не борется против человека, она всегда борется за него, пусть он даже сам этого не осознает.

В. Емельянов

— Можно сказать, что они просветители?

о. Стефан Домусчи

— Да, они просветители, потому что они просто говорят: «Вот греховная жизнь и она ведет тебя к саморазрушению, и ты по-настоящему никогда не будешь счастлив на этом пути. И вот жизнь христианская, которая даст тебе настоящее счастье, ощущение полноты мира, гармонии, радости в мире с Богом и с ближними».

В. Емельянов

— Так, это первая специальность — катехизация. Теперь вот что касается молодежных работников — это что значит?

о. Стефан Домусчи

— Дело в том, что в церкви мы знаем, при многих храмах есть либо воскресные школы, либо какие-то группы воскресного дня, в которых занимаются с детьми. И мы знаем также проблему ухода из церкви молодежи в определенном возрасте.

В. Емельянов

— Да, это 14-16 лет.

о. Стефан Домусчи

— Да, дети просто берут и бросают церковь, потому что им в другом месте оказывается интереснее. И вот молодежные работники они создают на приходе атмосферу, которая была бы интересна молодежи, здоровую альтернативу тем развлечениям может быть, которые существуют вне церкви.

В. Емельянов

— Что вы имеете в виду?

о. Стефан Домусчи

— Например, речь идет о молодежных клубах туристических, киноклубах, клубах авторской песни, чтения стихов, чего угодно. Я часто говорю, что на самом деле ребенка в воскресную школу надо отдавать не для того, чтобы он чему-то научился. Потому что нормальные родители могут дома ему рассказать о Боге, о Христе, о церковной, нравственной жизни. А для того, чтобы он видел, что он не один, что то, к чему его призывают родители, это в общем-то норма жизни для таких же, как он христиан, для верующих людей. И когда он приходит в воскресную школу, он там даже… То есть ценность воскресной школы не столько в том, что ему там что-то такое важное расскажут — умеющий читать должен уметь и так всё это сам прочитать. А в том, что он будет общаться в обществе тех людей, которые считают такую жизнь, нравственную жизнь, церковную жизнь важной, ценной и интересной.

В. Емельянов

— Знаете, я сейчас о чем подумал — а может быть это нормально, что они в возрасте 14-16-17-ти лет покидают стены храма и становятся вот этими самыми блудными детьми, потому что есть жизнь, она состоит из соблазнов, поиска себя — может быть это нормально? А потом, может быть, а может быть и нет, а может быть они потом вернутся как те самые блудные дети к своему отцу.

о. Стефан Домусчи

— Если мы вспомним, у отца из притчи было двое детей.

А. Митрофанова

— Один никуда не уходил.

о. Стефан Домусчи

— Один никуда не уходил, но то, что он потом неправильно себя повел, не аннулирует его верности, не аннулирует его правильной жизни, не уничтожает и не делает ее менее ценной. То есть когда люди говорят, что не надо опекать детей чрезмерно, чтобы они набивали шишки и получали жизненный опыт. Но кто-нибудь в здравом уме пожелает ребенку, чтобы у него было побольше этих шишек и он стал поопытнее?

А. Митрофанова

— Нет, конечно же. Но есть другая проблема.

о. Стефан Домусчи

— Конечно же мы все хотим, чтобы дети как можно лучше прожили эту жизнь.

А. Митрофанова

— Мне кажется, что встреча со Христом это всегда очень глубокий личный опыт. И человек должен до этого дозреть, этого должно очень сильно захотеться. Вот если этого очень сильно захочется, тогда не испугает никто, не испугают самые радикальные люди, которые будут стоять с пикетами на пороге храма и призывать к каким-нибудь псевдопатриотическим вещам. Не испугают, человек через них прорвется. Он внутрь попадет, он это всё откроет для себя. Но этого ему должно захотеться, вот эта потребность внутри должна созреть. Мне кажется, что сегодня есть такая проблема — что поколение тех людей, которые сами в сознательном возрасте в храм пришли и эту встречу со Христом пережили, от всего сердца пытаются в этом растить своих детей. И получается, что они подносят им на блюдечке с голубой каемочкой то, до чего сами мучительно дорастали, совершали этот выбор. Дети выбора этого не совершают. Они всё уже готовое получили. Мне кажется, есть такие мудрые родители, которые каким-то волшебным образом создают ребенку такие условия, что он и себя чувствует в свободе этого выбора, и при этом осознает, что там внутри что-то очень важное происходит. Но бывает и по-другому. И они поэтому и уходят. Потому что это не их выбор, потому что за них этот выбор уже сделали. Они не приложили к этому труда, это не было их личным завоеванием. А то, где не приложено труда, не ценится.

о. Стефан Домусчи

— Несомненно, что дети верующих родителей очень похожи на детей каких-нибудь богачей, которые всё позволяют своим детям. У них всё есть, у этих детей, и они не ощущают ценности денег заработанных, не ощущают ценности полученной пищи, игрушек, развлечений, еще чего-то. Да, действительно, верующие родители очень часто всё уже сразу дают ребенку и он не испытывает трудностей выбора. Но дело в том, что так человек устроен, что он в любом случае к возрасту 17-18-ти лет придет и к размышлениям о смысле жизни, и к размышлениям о своей вере, и т.д. И здесь, когда я говорю о попытке помочь детям пройти вот этот сложный период, я не говорю о том, чтобы они остались навсегда такими совершенно оторванными от мира существами ангелоподобными, какими они были в 5-6 лет, в первых классах воскресной школы. Нет, конечно. У них должны быть трудности взросления и пр. Но если молодежному работнику, священнику на приходе, его родителям, удастся оградить его, по крайней мере, от смертных грехов — не от трудностей взросления, не от того, что он будет слушать музыку, которая ему нравится, или ходить в походы или что-то другое. От смертных грехов хотя бы — от блуда, от наркотиков, и т.д. Это будет уже очень важно. Дело в том, что смертные грехи они просто таким образом влияют на жизнь человека, что она уже получает некоторую рану, которую очень сложно исцелить, понимаете. Это не то же самое, что временное разочарование с дальнейшим возвращением. Это уже то, через что потом вообще уже очень трудно переступить.

В. Емельянов

— Заведующий кафедрой православного вероучения Российского Православного Университета святого Иоанна Богослова, доцент, кандидат философских наук и кандидат богословия, священник Стефан Домусчи у нас сегодня в гостях. Итак, у нас осталось две специальности, которые мы должны успеть за оставшееся время обсудить. Я напомню, что речь у нас идет во второй части программы, да, в общем-то, и вся передача у нас этому по большому счету посвящена. Просто не сразу мы подошли к этому и не сразу раскрыли все карты. Потому что на днях в Российском Православном Университете, где отец Стефан Домусчи завкафедрой, начинают свою работу специальные богословские курсы. Это вот как раз речь идет о том, что будет возможность подготовить профессионалов по нескольким специальностям. Мы рассмотрели две — катехизацию и молодежные работники. Теперь мы рассмотрим миссионерскую службу — что имеется в виду?

о. Стефан Домусчи

— Дело в том, что если катехизатор это человек, который встречает тех, кто заинтересован в церкви и уже пришел в нее, и хочет войти в нее и стать членом церкви, стать христианином, то миссионер обращается к тем, кто не заинтересован и вообще очень далек от церкви. Но в то же время к тем, кто думает о жизни, кто пытается найти ее смысл, кому жизнь интересна, кто видит ее глубину, к тем, кто задумывается вообще о своем месте в мире. Вот к таким людям может обращаться миссионер, то есть человек, который не зовет сразу в православную церковь со всем ее внутренним сложным миром, а просто пытается в этом мире потребления разбудить человека.

В. Емельянов

— Прошу прощения, а где же он будет будить-то?

А. Митрофанова

— В какой среде? Куда ему нужно для этого пойти?

В. Емельянов

— Вот он получил соответствующие навыки, знания — вы, наверное, какой-то диплом даете, да? Аттестат.

о. Стефан Домусчи

— Да-да.

В. Емельянов

— Вот он вышел из Российского Православного Университета с этой самой специальностью «миссионерская служба». Он куда пошел-то?

о. Стефан Домусчи

— Несомненно, что рядом с храмом зачастую есть какие-то учреждения, в которых могут проводиться открытые встречи, беседы, может быть какие-то занятия, которые напрямую не связаны с вероучением — философские кружки, киноклубы и т.д. То есть это те вещи, где просто встречаются люди не для того, чтобы поверить во Христа, а просто те люди, которым сегодняшний такой бездумный подход к жизни неинтересен, он им просто скучен. И они тогда пытаются в этой жизни увидеть другой более глубокий смысл.

В. Емельянов

— Люди встречаются для того, чтобы вместе думать.

о. Стефан Домусчи

— Да, они встречаются, и они обсуждают какие-то вещи. И миссионер зачастую это не тот, кто встает и говорит: «Вы все здесь не правы, я вам сейчас расскажу как на самом деле». А он просто показывает — ведь миссия бывает как негативная, так и позитивная. То есть с одной стороны, можно указать оппоненту, что он не прав, и показать опасность его пути, например, привести даже какой-то пример. А с другой стороны, можно порадовать его своим опытом, рассказать ему о положительном опыте.

В. Емельянов

— Мне кажется, что пока из трех перечисленных специальностей, вот эта как раз миссионерская служба, она наиболее уязвимая что ли. И мне кажется, что у этих людей должна быть какая-то дополнительная психологическая подготовка, может быть. Потому что не все готовы...

А. Митрофанова

— А у вас психологи кстати преподают?

В. Емельянов

— … к появлению миссионеров в каком-то обществе.

А. Митрофанова

— Зачастую совсем не готовы.

о. Стефан Домусчи

— Дело в том, что у нас в университете очень сильный психологический факультет, и психология преподается на очень высоком уровне. И собственно на этих курсах тоже преподается психология в разных вариантах, для того, чтобы помочь человеку правильно вести себя в рамках своей специальности миссионерской или катехизаторской. Смотрите в чем дело — почему мы сегодня воспринимаем миссионеров как-то странно и даже не знаем, куда бы их пристроить. Церковь очень большой организм, очень медленно все процессы протекают, и вот так просто взять и сразу осознать, что актуально для сегодняшнего дня не всегда оказывается легко. За 25 лет церковь прошла очень большой путь. Но в начале миссионеры были очень важны, очень интересны, очень актуальны, именно миссионерское служение. Потому что люди вообще ничего не знали о церкви. Сегодня, я думаю, что подавляющее большинство людей для себя уже определились, как они относятся к церкви — хорошо или плохо, на каком расстоянии к ней внутренне они существуют. И поэтому нам странно иногда думать, чем может заниматься миссионер. На самом деле миссионер сегодня это тот, кто будит, будит людей от такой вот потребительской спячки. Потом уже двумя-тремя словами, намеком каким-то он может человека привести к Богу. И в этом смысле работа миссионера может быть самая сложная в наших современных условиях.

В. Емельянов

— Я про это и говорю.

о. Стефан Домусчи

— Почему? Не потому, что им не о чем говорить, а именно в силу того, что люди уже выработали свое отношение к церкви. И если миссионер сразу говорит о церкви, то у человека сразу срабатывает его уже выработанный стереотип — либо хорошо, либо плохо, либо «это мы уже пробовали», и т.д. И миссионер, который работает где-то далеко, например, уезжает в какие-то другие страны, или идут…

В. Емельянов

— Да у нас полно регионов.

А. Митрофанова

— Понимаете, дело не только в этом. Наша психика так работает, что когда к нам подходит человек с какой-то целью, которую он сразу не раскрывает, но подспудно имеет ее в виду, он нам транслирует все равно это желание. Мы это считываем. Если нам это не надо, мы скажем «нет, спасибо» в любом случае. Это очень усложняет работу миссионера.

о. Стефан Домусчи

— Несомненно. Если мы посмотрим на жизнь Христа, то многие люди ему тоже говорили: «Нам это не надо». Кто-то говорил «надо» и шел за ним, а кто-то говорил «не надо». И здесь миссионер это не тот, кто берет и спасает всех сразу. Если мы посмотрим на апостола Павла, самый активный миссионер в истории древней церкви, и после проповеди в Афинах у него осталось два человека, все остальные посмеялись и разошлись.

А. Митрофанова

— Это ниже, чем КПД паровоза.

о. Стефан Домусчи

— Но, в конце концов, у него всё получилось.

А. Митрофанова

— Да.

В. Емельянов

— Очень мало времени у нас остается. Отец Стефан, давайте по поводу последней специальности — это социальные работники. С одной стороны, всё понятно, с другой стороны все-таки не очень понятно. Поэтому, если можно, не очень растянуто.

о. Стефан Домусчи

— К сожалению, на самый важный вид и просто реализуемый осталось меньше всего времени.

В. Емельянов

— Вы знаете, это нормально. Нам хронически, когда к нам приходят гости в «Светлый вечер», нам хронически не хватает времени.

А. Митрофанова

— И все время хочется с ними еще чуть-чуть поговорить.

о. Стефан Домусчи

— Дело вот в чем. Если катехизатор, например, на приходе один, ну два-три, плюс помощники. Миссионер он вообще вне прихода по большому счету работает. Молодежный работник работает с молодежью. То социальный работник это тот, кто аккумулирует всю внутреннюю жизнь прихода, социальное служение мирян. То есть что это значит. Конечно же не все могут активно участвовать в социальном служении. Но кто-то зато может, не имея времени, имеет возможность помочь, например, финансово, или какими-то вещами, или еще чем-то. Здесь надо просто понимать, что у церкви очень большой, огромный просто потенциал в социальном служении. Дело даже не в том, что направлений социального служения существует масса — это работа с семьей, с многодетными, с молодыми семьями, это работа…

В. Емельянов

— С неполными семьями.

о. Стефан Домусчи

— Да, с семьями группы риска. Это не только работа со сложными случаями, бездомными, алкоголиками, наркоманами, и прочими зависимостями и т.д. Это и работа с бедными, работа с престарелыми, это работа в самых разных сферах, с больными детьми, с родителями больных детей, например. Или с детьми, которым необходимо инклюзивное образование — дети с синдромом Дауна и т.д. Очень разные есть сферы. Вот, например, есть опыт работы прихожан с детьми из детского хосписа, когда буквально на одну службу детей привозят в храм, а им нужны волонтеры, и вот прихожане участвуют в качестве волонтеров. То есть прихожане могут активно во всем этом участвовать. И здесь есть несколько вариантов. Во-первых, церковь может реализовывать то, что… тех специалистов, которые уже есть в ее среде. Например, врач может устраивать день бесплатного приема среди прихожан. Юрист может устраивать…

В. Емельянов

— Консультации.

о. Стефан Домусчи

— … консультации юридические, и т.д. То есть, есть работа профессионалов, которые каждый в свою меру и в своей форме организует какую-то помощь приходу от себя лично. Вот мы часто говорим и вспоминаем о десятине, например, в древней церкви. Но если сегодня нет денежной десятины, то вполне можно реализовывать десятину времени, десятину своих усилий каких-то. Вот есть у тебя, Бог дал тебе эти силы, ты можешь это реализовывать.

В. Емельянов

— Теперь самая скучная, но самая полезная может быть часть нашей программы, самая завершающая. Давайте мы буквально в двух словах скажем, кто, во-первых, может поступить на эти курсы, для кого и на кого они рассчитаны.

о. Стефан Домусчи

— Это дополнительное образование, поэтому они рассчитаны на людей, у которых уже есть высшее образование, либо среднее профессиональное образование.

В. Емельянов

— Эти курсы платные?

о. Стефан Домусчи

— Да, эти курсы платные, но мы очень надеемся… Во-первых, они не очень дорогие. Во-вторых, мы надеемся, что если человек идет от прихода, то приход, надеясь получить обратно специалиста, будет участвовать в какой-то мере в оплате.

В. Емельянов

— Значит, я насколько понимаю, набор на обучение проводится до 10 февраля текущего года. Но вдруг вот только-только нас услышали — а можно еще после 10-го дать заявление или приехать?

о. Стефан Домусчи

— Я думаю, что можно, я надеюсь, что можно.

В. Емельянов

— Начало обучения после 15 февраля. И срок освоения программы два с половиной года. Форма обучения — очная, вечерняя?

о. Стефан Домусчи

— Здесь вот какая ситуация — один день учебный будет суббота, день до службы. И один день будет будний день вечером в неделю, где-то с 19.10 по всей видимости, будут начинаться занятия. Две, наверное, пары будет.

А. Митрофанова

— То есть вполне можно с работой совмещать.

о. Стефан Домусчи

— Да, конечно, с работой можно совмещать.

В. Емельянов

— Итак, уважаемые слушатели, если вы заинтересовались подготовкой специалистов по специальностям, о которых мы говорили. Обучение проходит в Российском Православном Университете святого Иоанна Богослова. Еще раз напомним, что набор на обучение проводится до 10 февраля, но так и быть, до 12-го, как мы выяснили. Начало обучения после 15 февраля 2016 года. Два с половиной года обучение, форма обучения очная вечерняя, платная, но вот как отец Стефан говорит, не такие большие деньги. А уж тем более, если вас приход направляет, то наверняка приход осилит. Отец Стефан, а есть какой-нибудь телефон? Понятно, сайт есть, в интернет люди зайдут посмотрят, а можно по телефону позвонить?

о. Стефан Домусчи

— Да, можно позвонить по телефону 8-917-588-30-70, Елена. Это зав. учебной частью, которая ответит на все вопросы и подскажет, как дальше действовать, если вы захотели учиться на наших курсах.

В. Емельянов

— Вы вас благодарим за сегодняшнюю встречу. Спасибо вам большое за подробную беседу.

о. Стефан Домусчи

— Спасибо вам большое за возможность.

В. Емельянов

— С вами были Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. Это была программа «Светлый вечер». Мы с вами прощаемся.

А. Митрофанова

— До свидания.

В. Емельянов

— До встречи.