"Священник и его семья". Светлый вечер с супругами протоереем Андреем и Ольгой Юревичами (27.12.2016) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

"Священник и его семья". Светлый вечер с супругами протоереем Андреем и Ольгой Юревичами (27.12.2016)

* Поделиться

прот. Андрей Юревич и матушка Ольга 4У нас в гостях были настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской Богадельне протоиерей Андрей Юревич и его супруга Ольга.

Мы говорили о том, как строятся отношения священника и его семьи, почему жену священника называют матушкой, и распространяется ли пастырские обязанности священнослужителя на его домочадцев.

 


В. Емельянов

— Здравствуйте. Это программа «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

— Добрый светлый вечер.

В. Емельянов

— Наши сегодняшние собеседники — замечательная семья: протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве, и его супруга матушка Ольга. Здравствуйте, добрый вечер!

Протоиерей А. Юревич

— Здравствуйте, добрый вечер!

Матушка Ольга

— Добрый вечер!

В. Емельянов

— Радостно Вас видеть! Меня не было на прошлой программе, но зато была Алла, поэтому, наверное, ей будет проще вернуться к тому моменту, на котором Вы предыдущую программу закончили. И я знаю, что возникла у Вас идея сделать отдельную программу, вот ту программу, вот эту, которую мы сейчас будем вместе делать. Напомните, пожалуйста, вкратце, на чем Вы остановились.

А. Митрофанова

— Да. Дело в том, что мы пригласили отца Андрея, нашего сегодняшнего гостя протоиерея Андрея Юревича, для того, чтобы поговорить о том, кто такой священник и что такое его паства, то есть прихожане и какие-то люди, которые приходят к нему за советами, и так далее. Какую роль в их жизни должен играть он и какую по факту иногда играет в силу каких-то... ну, неправильного понимания того, кто такой священник в жизни нас, простых смертных мирян. И кто такой священник на приходе, чего от него стоит ожидать, чего не стоит ожидать. И так далее. И, в общем-то, суть нашего разговора сводилась к тому, что если приход и паства священника — это такая одна большая семья, то священник — это человек, который несет за нее ответственность, и по факту этого он, в общем-то, является главой этой семьи. Ну, в таком, как сказать... может быть, не совсем в прямом смысле, но в некотором смысле — безусловно, да. И когда закончилась наша программа, отец Андрей сидит и говорит: «Вы знаете, а ведь у священника и своя семья дома тоже есть. И это так бывает... Это такая отдельная большая тема»... И тут мы поняли, что нужно обязательно сюда матушку пригласить для того, чтобы поговорить о том, а какова же другая сторона жизни священника. Когда Вы приходите домой — а зачастую священники приходят домой очень поздно, особенно когда суббота, день накануне воскресенья, люди выстраиваются на исповедь, и всем нужно поговорить. Или когда идет пост и людей в храмах особенно много. Или когда у священника еще сто пятьсот других дел, когда он входит в разные комиссии, комитеты и так далее, или если он строит храм, он иногда приходит домой, как мне кажется, в состоянии — знаете как? — «держится на ногах». И все.

Матушка Ольга

— А иногда не держится.

А. Митрофанова

— А иногда не держится. Ну вот да, такое тоже бывает. А ведь дома дети, а ведь дома жена, и всем нужно уделить внимание. И все вполне вправе на это внимание рассчитывать. Ведь дети, наверное, могут подойти и сказать: «Папа, а ты где был вообще? А почему мы тебя не видим, папа?» И как тогда быть?

Как Вы выходите из таких положений? Если они, конечно, встречаются в Вашей жизни. А мне кажется, что это бывает у Вас нередко.

Протоиерей А. Юревич

— Ну вот Алла уже проницательно многие из этих проблем как бы так прозрела, увидела и произнесла. Да, действительно... Ну вот перед тем, как дать слово моей замечательной жене, замечательной матушке, чтобы она сказала, как с их стороны, со стороны домочадцев это видится и как они это се воспринимают, я бы сразу хотел сказать, продолжая действительно тему пасторского служения нашей предыдущей встречи, — сказать о том, что семья та, родная, кровная, домашняя (жена, дети) — это же тоже паства любого семейного священника. И батюшки очень часто об этом забывают. Они служат людям, считая, что исполняют свое предназначение, свое служение, называя все это «овцами Божьими», «овцами Христовыми», забывая о том, что дома — кто? Дома — сыновья, дочери, внуки иногда, жена — это же тоже овцы Божьи, тоже овцы Христовы. И я тоже очень часто... то есть священник является их пастырем.

В «Песне Песней» Соломона, в Книге Ветхого Завета есть такие слова, произнесенные Суламитой (в том числе их и так можно воспринимать): «Поставили меня братья стеречь их виноградники, своего виноградника я не стерегла». Вот получается так, что мы окормляем любые другие виноградники, свой виноградник остается в запустении. Это очень важно, потому что при поставлении степени священства даже Писание, Новый Завет, пасторские послания апостольские говорят о том, что поставлять надо того, кто хорошо управляет домом своим — детей воспитывает в благочестии и так далее. То есть надо уметь хорошо управлять домом своим. Если дом совершенно брошен на какой-то произвол, то священник не исполняет своих обязанностей совершенно.

А. Митрофанова

— А «поставляют» — Вы имеете в виду, это значит, из общины выбирают того человека, который может стать священником, правильно я поняла Вас?

Протоиерей А. Юревич

— Аллочка, вообще, у тебя представления такие очень идеальные об устроении общины — семья, выборы священника.

А. Митрофанова

— Нет, просто слово «поставляют» — оно что значит?

Протоиерей А. Юревич

— Это символ древности.

А. Митрофанова

— Так мы про древность же, я так понимаю. И Вы сейчас из древности пример какой-то привели. Поставляют того, кого...

Протоиерей А. Юревич

— Новый Завет — это не древность. Новый Завет — и древний, и сегодняшний, и живой всегда. То есть он вечный, он для всегда. Поставлять — имеется в виду, что... Ну, образ поставления уже какой угодно там может быть. Сначала был один, потом другой. То есть посвящать. Священноначалие посвящает... Вот был мирянин — стал дьякон. Дьякона рукополагают священники, назначают его куда-то там на приход. Я это имею в виду, вот это поставление.

В. Емельянов

— А вот в связи с тем, что Вы сказали относительно паствы большой и паствы родной, кровной (имеется в виду семья священника)... Может быть, он покажется провокационным, а может быть, вообще никаким не покажется, и мы в итоге выясним, что вообще нельзя в таком разрезе помыслить. Что первичнее — своя, родная кровная паства или паства в более широком смысле — вот прихожане, их нужды и заботы, их требы, их жажда литургии, или сначала дом, семья, здесь все как бы вот правильно, и дальше уже как бы все остальные? Ну, то есть не потому, что кто-то хуже, кто-то лучше, а все-таки вот основа?

Протоиерей А. Юревич

— Ну, если по минимуму, то хотя бы на уровне том же самом. То есть заботиться о своих домочадцах хотя бы не менее, чем о всех остальных, потому что это тоже такая же точно паства.

Но если говорить о некоей, скажем, такой теории концентрических колец, то есть, есть все-таки центр, есть ядро, есть то, что ближе к ядру, и так далее. Есть Бульварное кольцо, есть Садовое кольцо, Третье, МКАД и прочее. Все, что дальше, оно немножко дальше. Так и здесь. То есть то, что дома — это же твое ядро. От этого же твоя жизнь зависит. Это же твое все. Это твоя протоплазма в клетке. То есть без этого ты будешь совершенно никто. Это то, что обеспечивает твою жизнедеятельность — любого семейного священника. Если об этом не заботиться, это значит о себе самом не заботиться. И это те ближние... Мы всегда почему-то стремимся спасать весь мир. То есть в разговоре о ближнем — хоть в притче Христовой «Кто есть ближний мой» Он и привел пример о милосердном самарянине, который был и по религии, и по этносу, и по территории проживания дальше, но оказался по жизни ближе, но все-таки по нашей жизни реально ближе те, кто живут под одним кровом со мной, те, кто мои родные — жена, дети. Вот в первую очередь с ними надо все уладить, а потом уже со всеми остальными. Если с дальними, а этих забыть, то это как-то все переворачивается кверху ногами.

В. Емельянов

Матушка Ольга, а у меня вот к Вам вопрос. Вот Вы говорите, что иногда и ноги не держат — такой возвращается домой, и в десять, и в одиннадцать вечера. Ну вот смотрите, прямо вот конкретный пример Вашей семьи. Ваша семья многодетная. Я, к сожалению, не помню, сколько у Вас детишек.

Матушка Ольга

— Семь.

В. Емельянов

— Семь. Семь уже взрослых людей. Но не всегда они были взрослыми. И вот пока Ваш супруг отец Андрей спасал мир, как он говорит, и людей в этом мире, и вот за ним закрывается дверь, и вот я понимаю, что они все семь — не сразу как бы одновременно, да? Там все-таки какое-то время между ними было. И вот семь детей, и дом, и плюс еще какие-то обязанности, наверное, которые полагается матушке нести в общине... Я плохо знаю общинную жизнь. Как Вы вот с этим справляетесь, когда действительно отец Андрей может приходить домой — у него единственная мысль не выслушать всех и поговорить с каждым, а «Господи, как же я устал, дайте мне немножко покоя просто посидеть в тишине полчаса»?

Протоиерей А. Юревич

— Владимир, дорогой, я сейчас, упредив матушкин ответ, хочу сказать, что я по жизни как-то менялся. И если сейчас матушка начнет рассказывать, какой я был молодой священник, когда все дети рождались, я полезу под стол! (Смеется.)

А. Митрофанова

— Такой адвокатский...

В. Емельянов

— Это сигнал: «Матушка, не сдавай меня!»

Протоиерей А. Юревич

— (Смеется.) Мне станет стыдно, потому что там по неофитству священническому было много того, в чем сейчас я, может быть даже, и раскаиваюсь, и как я сейчас уже бы не поступил, и молодым священникам я уже советую, учу поступать немножко по-другому.

Матушка Ольга

— Ну, мы это выдержали, да.

Протоиерей А. Юревич

— Ну мы это выдержали, сказала матушка, так очень многозначительно.

А. Митрофанова

— А «мы Вас услышали», как сейчас принято говорить. (Смеется.) Мы поняли. Мы Вас услышали!

Протоиерей А. Юревич

— Да-да. Ну, а впрочем, она может говорить что хочет.

Матушка Ольга

— Мне, знаете, хотелось бы вообще с другого даже ракурса посмотреть на эту проблему. Вы всегда говорите так, как будто есть община, есть домашняя малая церковь, и как-то вот противопоставление там: туда идешь — это забрасываешь, это начинаешь как-то окормлять — и забрасываешь общину. Но, мне кажется, здесь... Как я считаю — как должно быть и как мы жили все эти... сколько уже... 25 лет батюшкиного священства... Мы тоже служили. И мне кажется, что семья священника так вот и живет. То есть это было наше служение. Папа — священник, муж — священник, а мы все в этой службе находились. И если так вот воспринимать жизнь свою, не противопоставляя его служение Богу и свои заботы какие-то там и проблемы, тогда все решается по-другому. То есть приходит муж со службы — ну, вообще-то, и даже, в идеале, и просто не священник, а просто муж со службы, вообще-то, приходит уставший...

В. Емельянов

— С работы.

Матушка Ольга

— С работы, да. Ну, ушел на работу, да.

А. Митрофанова

— Из офиса приезжает, через пробки пробравшись.

Матушка Ольга

— Да. Все равно же это муж, это глава семьи, это наш любимый, самый главный человек в семье. Не дети, а именно вот муж. И к нему и отношение такое бережное очень и трогательное. А уж, тем более, священник приходит.

Хотя, конечно, это было довольно смешно — у нас из семерых детей вторая дочка такая самая, может быть, смелая и озорная. Вот ее всегда выпускали навстречу папе. Потому что у нас такой маленький домик был и коридорчик вместо прихожей. И вот ее толкали и говорили: «Ася! Выйди к папе и посмотри на его лицо!» Ася выбегала, смотрела внимательно на папино лицо, возвращалась и говорила: «Так! Всем тихо!» И все забивались в свои какие-то расщелки...

А. Митрофанова

— (Смеется.) То есть разведку провела!

Матушка Ольга

— (Смеется.) Да, то есть это было видно — что папа истощен вообще до крайности и лучше на рожон не лезть и как-то поберечь его.

Или она приходила и говорила: «Ну, ребята, все нормально. Давайте!» И тут уже все выбегали: «Папа!», «Папунёк!», кто как на шею кидался, кто как. То есть с ним можно было поиграть и подергать его и, может быть, какие-то свои проблемы порешать.

Но мы считали, что наша семья также служит Богу и в этом смысле, и, вообще-то, и в приходе. Не то, что у нас были какие-то обязанности. Обязанностей, в принципе, у матушки нету. Ну, если она не работает регентом или бухгалтером, или я не знаю, кем...

Протоиерей А. Юревич

— Бухгалтером лучше не надо.

Матушка Ольга

— Я никогда не работала в храме, но я служила именно так, как вот считала... как Господь меня призывает. То есть я, если уж называюсь матушкой, если здесь отец Андрей, батюшка, а меня все зовут матушкой (даже старенькие люди ко мне подходят и уважительно называют матушкой), то есть они меня считают своей, ну, мамой...

В. Емельянов

— Они обращаются к Вам за советом?

Матушка Ольга

— Не то слово!

В. Емельянов

— А вот... Сейчас, прошу прощения, отец Андрей, а Вы посылаете к матушке за советом? Кто-то там, предположим, к Вам пришел, исповедался, а Вы говорите ему... ну, то есть заканчиваете исповедь определенным образом, всем известным, а в конце говорите: «А ты знаешь, я тебе вот советую: ты сходит вот с матушкой Ольгой поговори на эту тему лучше!»?

Протоиерей А. Юревич

— Вот если я кого-то куда-то и посылаю по жизни, то только к матушке Ольге.

(Смеются.)

В. Емельянов

— Ну, то есть бывает такое, да?

Протоиерей А. Юревич

— Конечно! Да потому что она на многие вопросы может лучше меня ответить.

Матушка Ольга

— Да я же не ответить даже, я просто выслушать могу. Батюшке не всегда хватает времени выслушать. А особенно женщинам надо, в первую очередь, выслушать.

Протоиерей А. Юревич

— Она, как замечательный помощник, берет очень многие вещи на себя. Вот у ответственных каких-то работников... Вот есть, например, глава администрации у президента, да? Есть просто какой-то главврач больницы, у него есть помощник по всяким разным там связям — с тем-сем, пятым-десятым. Так и здесь — вот матушка помощник.

А. Митрофанова

— А это наименование — «матушка» — оно Вас не смущает? Потому что, действительно, к Вам подходят порой люди, которые гораздо старше Вас по возрасту, называют Вас «матушка», и Вы себя таким образом начинаете по отношению к ним ощущать. Не к своим детям, а к тем людям, которые... Ну, может быть, Вы их вообще впервые в жизни видите, но так принято говорить, поэтому они так к Вам обращаются.

Матушка Ольга

— Это, конечно, понятно, что люди, которые первый раз меня видят и называют «матушкой», я понимаю, что это просто традиция. Но...

Протоиерей А. Юревич

— В этой традиции ведь, матушка, тоже есть очень много глубинного. Потому что никакого рукоположения, таинства над женами священников не совершается. А почему их называют «матушками»? Потому что жена батюшки имеет некое все-таки наименование — «матушка». Ее не просто называют «Ольга Леонидовна», хотя некоторые и так делают. Матушка — это потому что она вместе с рукоположением батюшки получает нечто.

А. Митрофанова

— А что Вы получили?

Протоиерей А. Юревич

— И в плане обязанностей, я думаю, что тоже, хоть матушка и сказала «нет».

Матушка Ольга

— Я получила служение по жизни быть матушкой. То есть если я служу, если на самом деле стараюсь отдавать всю себя для этого служения, то меня это не смущает — что меня называют матушкой. Я правда стараюсь очень сильно служить матушкой. Я знаю, что это, в общем-то, спорный вопрос. Многие матушки, наверное, даже большинство матушек себя так позиционируют — немножко в сторонке, но из лучших побуждений, чтобы на самом деле не выпячиваться, не лезть во все дыры и все проблемы и не управлять, в общем-то, приходом. Но тут я стараюсь держаться как раз подальше от всех таких управленческих вопросов, а тем более, от денежных. Я вообще никогда не знаю даже ни бюджета, ни куда, что это... Вот я категорически уши себе затыкаю, если что-то слышу случайно. А вот в смысле служения — мне кажется, что это очень важно. Другие матушки говорят: «Ну, это жена священника. Я вот так вот буду». Ну, это их выбор. В общем, я понимаю, что у них там, может быть, реализация какая-то... Я не знаю, там, стихи пишут или в офисе работают...

Протоиерей А. Юревич

— Кстати, некоторые священники убеждены в том, что их жены абсолютно не должны участвовать в жизни прихода. Некоторые приходы вообще даже и не знают в глаза матушек священников, даже настоятелей.

Матушка Ольга

— Матушка чаще даже ходит в другой храм.

В. Емельянов

— А что думает вообще об этом Церковь и Вы лично, например? Это в порядке вещей?

Протоиерей А. Юревич

— Ну, я еще не Церковь все-таки.

В. Емельянов

— Нет, я понимаю. Но просто, может быть?..

А. Митрофанова

— А мне кажется, все очень индивидуально. Ну какие могут быть общие правила?

Матушка Ольга

— Ну конечно. Это свободный выбор каждого, каждой семьи, наверное.

Протоиерей А. Юревич

— Ну, скорее всего, да, это, во-первых, свободный выбор, во-вторых, все семьи по-разному устроены. Но вот у нас получилось так как-то — я даже сам не знаю, почему так получилось. Но так вот получилось, что вся семья интегрирована. У нас все чем-то занимаются. Дети все с самого рождения и пели, и сын прислуживал — но это как раз традиционно. Потом, сейчас вот, например, многие девочки — одна ведет воскресную школу, другая у меня — помощник-секретарь, третья занимается музеем, четвертая ведет изостудию, пятая еще что-то, молодежную группу. И все чем-то занимаются, вся семья. Матушка сама ведет... до сих пор она у нас молодежный лидер, например. Ну, такая молодая матушка. Она у нас ведет семейный клуб. И, конечно же, человеческие вот эти все проблемы очень многие — они начинаются от нее. То есть первый круг разговоров каких-то — выслушать, выспросить, какая проблема, — это все через нее. Потом она мне уже рассказывает какие-то тонкости и какие-то острые моменты.

А. Митрофанова

— То есть это такой агент влияния на отца, священника, настоятеля?

Матушка Ольга

— Нет, это не влияние. Это просто осуществление каких-то связей. Агент влияния только один — если мне звонят и говорят: «Мы не можем добраться до отца Андрея, а это срочно! Матушка, помогите!» Тут я бегаю, значит, по этажам, нахожу все-таки батюшку и говорю: «Батюшка, там что-то срочное, там что-то случилось, подключайся, если можешь». Только в этом смысле. Никакого влияния, я надеюсь, я на батюшку не оказываю.

Протоиерей А. Юревич

— Она действительно помощник. Дело в том, что матушка еще многие проблемы, разговоры с людьми пропускает через себя в силу женских качеств. Потому что священник же мужчина, и он воспринимает все по-мужски. Но очень многим вещам, особенно если это касается женщин, женских проблем, требуется какое-то женское участие. Потому что женщина женщину порой поймет гораздо лучше. Ну, мы понимаем о том, что женщина и мужчина — это совершенно разные существа.

А. Митрофанова

— Это правда. Разные вселенные.

Протоиерей А. Юревич

— Да. Они — компьютеры, а мы всего лишь навсего молотки, кувалды и плоскогубцы — совершенно простые инструменты такие...

Матушка Ольга

— Печатные машинки обычные. «Зингер»!

Протоиерей А. Юревич

— Ну вот печатная машинка. А тут суперкомпьютер такой вот. И очень сложно бывает разобраться. И матушка может мне потом рассказать о каком-то разговоре уже со своими какими-то комментариями, какими-то своими впечатлениями, выводами. И это для меня бывает очень большая польза, большое подспорье.

А. Митрофанова

— Протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве, и матушка Ольга, супруга отца Андрея, сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Мы говорим о том, что такое быть семьей священника, что такое быть женой священника и как священнику находить время на то, чтобы и прихожане его, и те люди, которые к нему приходят за советами, и которые называют себя его духовными чадами, считали себя, так сказать, пребывали в полноте общения с этим важным человеком в их жизни. Но чтобы при этом у этого важного человека еще и дома тоже находились силы на то, чтобы заботиться о своих близких — о жене и о детях. Вы очень верную, на мой взгляд, мысль сказали, но, может быть, для кого-то прозвучавшую парадоксально. Вы сказали о том, что для женщины главное — это не дети, а муж. Я с Вами абсолютно согласна. Но нас с Вами таких, как мне кажется, в наше вот это детоцентричное время не так много. Вы могли бы пояснить, почему это так?

Матушка Ольга

— Ну, это так, потому что так устроил Господь Бог. Вот Он создал человека, то есть Адама, как главу семьи. И дал ему определенные обязанности, и дал для этого определенные дары, чтобы у него это получалось. А глава семьи — это все-таки глава. И он должен в жизни, в семье быть этой вот главой со своими обязанностями, со своими вот этими дарами, и исполнять то, что ему Господь поручил. А женщина, созданная Богом как помощница, она в чем помощница? В том, чтобы осуществилась эта главенствующая роль в семье мужчины. Это самое главное. А дети — это уже плоды любви, и там свои вопросы по воспитанию, там свои наказы в Библии есть. То есть это уже другая статья такая. Первые отношения, Богом данные, — это муж и жена, глава и помощник.

Протоиерей А. Юревич

— Представляете, что матушка сейчас сказала? Что жена — это некая такая вот лакмусовая бумажка, что ли. То есть муж сам по себе — некая бесцветная жидкость, и только через жену он приобретает цвет.

Матушка Ольга

— Нет, я этого не сказала! (Смеется.)

А. Митрофанова

— Она такого не говорила! (Смеется.)

А. Пичугин

— Ох, и фантазер Вы, отец Андрей!

Протоиерей А. Юревич

— Да-да-да! Вот проявляет себя. Да нет! Я ж согласен с этим! Действительно, так и есть! Действительно, так и есть!

А. Митрофанова

— Мне нравится, как у Вас выстроена иерархия — не только, ну как сказать... по значению, в Вашей семье — что муж это глава семьи, супруга это помощница, но и по тому, как Вы, отец Андрей, для себя осмысляете, кто бы Вы были, если бы такой помощницы не было рядом с Вами. Ведь этого же дорогого стоит!

Протоиерей А. Юревич

— Она вдохновитель! Если бы она меня не вдохновляла, я бы вообще ничего не создавал!

А. Митрофанова

— Она — Ваша муза?

Протоиерей А. Юревич

— Ну... Муза! Как хотите! Муза, да.

А. Митрофанова

— Вы знали об этом, матушка, что Вы — муза?

Матушка Ольга

— Мне батюшка постоянно это говорит. Я даже его немножко осаживаю, потому что иногда, когда батюшка уж очень развеселится, он людям сообщает, причем, людям таким — типа какого-то правительства или еще что-то — он вдруг сообщает: «Да если б не матушка, я бы давно в тюрьме сидел!» Я все время говорю: «Батюшка, ну не шути так!» Потому что... (Смеется.)

Протоиерей А. Юревич

— Не ты первая, конечно.

Матушка Ольга

— Да! Потому что они примут это вот как...

В. Емельянов

— ...за чистую монету!

Матушка Ольга

— ...за чистую монету. На самом деле, это шутка. Но я думаю, что это...

В. Емельянов

— Что матушка — это оффшор такой. (Смеется.)

Матушка Ольга

— Ничего удивительного в этом нету. Потому что ведь правда Господь создал человека вот таким вот. И завершение, полноценное завершение мужчины — это женщина. И если женщина, ну, извините, не справляется и не хочет этого исполнять, то мужчина и недо... недо... Как это? Я не знаю даже, как...

Протоиерей А. Юревич

— Ну, чего-то «недо...»

Матушка Ольга

— Что-то «недо...», да! (Смеется.)

Протоиерей А. Юревич

— Причем, не обязательно священник и его жена, а вообще всякий мужчина и всякая его жена.

А. Митрофанова

— Безусловно, так и есть, конечно. Я просто думаю про то, что это же рассказано не только про мужа-священника и его супругу, — это сказано вообще про нормальное, здоровое устроение в семье. И, как мне кажется, сложно бывает в тех семьях, где все силы супруги сосредоточены на детях, а муж — он как-то сам по себе, деньги в дом приносит — и слава Богу.

В. Емельянов

— Очень скучная такая семья, мне кажется.

Протоиерей А. Юревич

— И иметь заботы...

А. Митрофанова

— Когда он пашет с утра до ночи, а она с детьми с утра до ночи...

Протоиерей А. Юревич

— И по остаточному принципу как бы, получается, да?

А. Митрофанова

— И по остаточному принципу они общаются друг с другом, а она всю себя посвятила детям, легла на амбразуру вот этого...

Матушка Ольга

— А можно мне сейчас использовать эфир для того, чтобы женщинам сказать одну хитрость?

А. Митрофанова

— Легко!

Матушка Ольга

— Да. Вот я хочу это сказать, правда, всем женщинам, которые услышат меня. Если между мужем и женой есть настоящая любовь, дети будут прекрасно расти в этой семье. Даже если у Вас не хватит сил, не хватит времени, нервов — я не знаю, что там еще...

В. Емельянов

— Средств.

Матушка Ольга

— ...средств, да, не хватит на то, чтобы сделать то, что Вы считаете нужным, и эти дети будут счастливы, радостны и благодарны за любовь, которая царит в семье. Если Вы, наоборот, посвящаете все детям — все свое, а муж — по остаточному принципу, то сколько бы Вы ни давали детям, им этого категорически не хватает. Потому что им не хватает главного, в чем они должны вырасти, вот этой питательной среды — им не хватает любви.

Протоиерей А. Юревич

— Папы и мамы.

Матушка Ольга

— Папы и мамы.

А. Митрофанова

— Абсолютно с Вами согласна.

Матушка Ольга

— Поэтому все силы должны обратиться именно на любовь — любовь супругов. И тогда дети правда будут счастливы и вырастут хорошими, здоровыми и счастливыми людьми.

А. Митрофанова

— Я бы, Вы знаете, только что позволила бы себе дополнить к этим замечательным словам, к этой «хитрости», как Вы ее назвали, — как мне кажется, норме вообще человеческих отношений... Любовь-то поддерживать нужно. Она же...

В. Емельянов

— Хорошо прозвучало: «Хитрость — норма человеческих отношений».

(Смеются.)

А. Митрофанова

— А, да! Нет, потому что порой норма человеческих отношений сегодня выглядит как такой, знаете, уже... как лайфхак. Потому что мы забыли, какими были эти нормы. А то, что любовь нужно еще уметь поддерживать, это тоже великое женское искусство. Потому что это же не лотерейный билет счастливый — кому-то повезло, кому-то не повезло, кто-то встретил своего человека, кто-то не встретил, кто-то встретил своего, но потом любовь прошла, завяли помидоры. Если их поливать, они же на завянут.

Матушка Ольга

— Но я даже думаю, может быть, не то слово — «поддерживать». Любовь — это такое чувство, над которым надо трудиться. Прямо трудиться бесконечно, до самой смерти. И любовь — вот она растет в этом труде. И то, что мы называем любовью, вот влюбленность — она кончается через два года. И начинается труд по взращиванию этой любви. Не поддерживать, а именно ее растить — ну, как дерево мы растим. Вот саженец маленький, вот подкормка, вот, там, что-то. И оно вырастает, вырастает. Где оно, там, вырастет? Оно еще, может быть, после нашей смерти расти будет, это великое дерево.

А. Митрофанова

— И такие примеры в истории есть.

Протоиерей А. Юревич

— Володя, вот матушка рассказала историю о том, как я приходил домой, и выпускалась от детей, значит, Ася, чтобы смотреть. То есть там была рассказана реакция детей. Нужно рассказать о некоей реакции самой вот матушки, самой жены тоже. Ну, понятно, священник — такое особо как бы тяжелое, затратное, по крайней мере, на износ очень часто служение, такой труд. Но это действительно так. Потому что ведь люди же приходят и все время людям нужно питье и пища. Они получаются от священника. Священника можно в этом смысле сравнить с колодцем с водой. Приходят — ведро черпанули, следующий — ведро, следующий — ведро. Ведро за ведром, ведро за ведром — глядь, а колодец-то пустой. Уже последний там шкрябает ведром по дну, а там песок один — воды нет, вода кончилась. Что надо сделать с таким колодцем? Нужно крышечку закрыть, он должен некоторое время постоять, закрытый, водоносный слой еще воды подпитает, вода наберется — приходите опять, черпайте сколько угодно.

Человек — точно такой же, не бездонный совершенно колодец. Черпают, черпают, черпают — кончается, все. То есть надо закрыть этот колодец и побыть немножко одному. То есть это для священника, допустим, это уползти в пещеру в какую-то на какое-то небольшое время.

В. Емельянов

— А для женатого священника?

Протоиерей А. Юревич

— А для женатого священника пещера — это как раз дом, это семья.

А. Митрофанова

— В крепость?

Протоиерей А. Юревич

— Ну, в крепость — да. Крепость — это защита от врагов все-таки.

В. Емельянов

— Но в то же время он не может побыть один в этой крепости?

Протоиерей А. Юревич

— Иногда он должен вообще побыть один. В таких случаях, например, я просто говорю детям — ну, имею где-то возможность в какую-то все-таки комнатушку закрыться. Я говорю: «Так, ребятки, мне надо побыть одному некоторое время хотя бы». Я закрываюсь — и все. Или просто я уезжаю куда-нибудь в лес побродить, чтобы совсем побыть одному, никто не трогал. Какой-нибудь, там, если есть возможность, день или полдня. Или несколько часов.

В. Емельянов

— А, например, поехать к своему приятелю? Вдруг настоятель монастыря есть хороший товарищ? И у него пожить одно время?

Протоиерей А. Юревич

— Ну, бывает и так. Но уж если одному, то одному.

В. Емельянов

— Ну, да, да.

Протоиерей А. Юревич

— Вот я наедине с Богом. Господь — источник этой питательной воды совершенно. То есть я должен от Него что-то получить. Почитать, подумать, помолиться, просто посидеть.

В. Емельянов

— Медитация.

Протоиерей А. Юревич

— Да. Но все равно вот это место, вот это место, куда ты уходишь, затвор, закрываешься, очень часто это семья. И некоторое время даже в семье надо, чтобы тебя как-то вот немножко не трогали. Я прихожу и говорю детям, матушке: «Вот сейчас я чуть-чуть приду в себя — и дальше я с Вами. Дальше я с Вами, дальше я уже хороший папа, хороший муж». Матушка без слов совершенно это чувствует и понимает. Вот как Ася, сказали, смотрела на лицо и говорила: «Так, все уползайте!» Когда открывается дверь, я захожу, матушка сразу видит интуитивно, чувствует духом — и мгновенно создает какую-то атмосферу. Вот как первые слова, как она меня встречает, ее жесты, ее взгляд, ее тон даже — он меня сразу вот так вот обволакивает и не дает возможности выйти какому-то, может быть, во мне негативу, который мне самому трудно бывает сдержать. И погружает вот в эту атмосферу любви, заботы. И как-то сразу все куда-то уходит, уходит, уходит, уходит, уходит, уходит... И вот некоторое время я в такой реабилитации нахожусь, и потом у нас потихонечку уже начинается полноценное общение.

В. Емельянов

— Идиллия какая-то получается! Давайте поподробнее буквально через минуту продолжим разговор на эту тему!

Протоиерей А. Юревич

— (Смеется.)

В. Емельянов

— А то чего-то мне и не верится, что и в Вашей семье, отец Андрей, не случается какого-нибудь, понимаете ли, недопонимания и даже, может быть, каких-то повышенных нот.

Протоиерей А. Юревич

— Да всяко случается, конечно!

В. Емельянов

— Вот. Давайте через минуту продолжим! Я напомню нашим слушателям, что наши сегодняшние собеседники — прекрасная пара: протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве, и его супруга — матушка Ольга.

В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Владимир Емельянов, я — Алла Митрофанова, и в гостях у нас сегодня настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве протоиерей Андрей Юревич и его супруга матушка Ольга. Мы говорим о том, как устроена эта семья, и то, что нам сказал в конце первой части нашего разговора отец Андрей, он нам просто описал какую-то идеальную жену и идеальную картину. А мне было хотелось у Вашей супруги теперь спросить: а если, к примеру, Вы дома одна, отец Андрей на службе, на каких-то своих, там, я не знаю... У него же огромное количество всяких обязанностей, забот и так далее... И, допустим, случается какой-то конфликт с ребенком... Ну, вот сейчас они у Вас уже выросли, но когда они были маленькими... На них, там, переходный возраст, например. И Вы понимаете, что в этой ситуации с ними должен поговорить отец — а его нет. А его нет, потому что он занят. И если он придет домой, у него может не быть на это сил.

В. Емельянов

— Или ребенок будет спать уже.

А. Митрофанова

— Или ребенок будет уже спать, потому что ему завтра в школу. И как быть в таких ситуациях? Как Вы выходили из положения?

Протоиерей А. Юревич

— Теперь-то я уже сплю, а ребенки там где-то чего-то делают...

А. Митрофанова

— (Смеется.) А ребенки еще бегают по потолку. Или как?

Матушка Ольга

— Ну, Вы правы. Конечно, не так все просто в жизни. И у нас тоже было не так все просто. И мы учились этой любви, до сих пор учимся. Я очень рада, что чего-то вот сейчас уже достигаем потихонечку, плоды какие-то видим. Но все равно, если, знаете, вот такая платформа служения Богу и в семье, и в храме есть, и служение друг другу, как мужа и жены, все равно чего-то вот это основное должно быть. Да, есть срывы, да, есть падения даже. Есть, знаете, какие-то совершенно нападения буквально, когда вдруг взрывается в семье все, не знаешь, откуда пришло и куда оно потом уйдет-то. Но потом приходится эти раны зализывать, залечивать иногда годами. Вот. Это все было. Но в таких вот кризисных ситуациях, которые Вы описали, я, в общем, все равно, конечно, обращалась сразу к батюшке. У нас были такие ситуации — не переходный даже возраст, а просто какие-то такие ситуации, когда я, уже несмотря ни на что, говорила: «Батюшка, вот прямо тут край какой-то. Я вижу, что ты устал, но... но надо спасать, вот надо что-то делать». Ну, если есть любовь в семье, конечно, это все... Отдохнем потом. Я иногда спрашивала батюшку: «Когда ж отдохнуть-то?», он говорил: «На том свете отдохнем, матушка». Ну, вот мы все время так вот...

А. Митрофанова

— Очень ободряюще.

Матушка Ольга

— (Смеется.) Да.

А. Митрофанова

— (Смеется.) И жизнеутверждающе.

Матушка Ольга

— Да, батюшка умел ободрить. (Смеется.)

Протоиерей А. Юревич

— Да, даже был такой казус, когда вот у нас детишки так рождались один за другим, и это все бессонные ночи, и матушка говорила: «Я больше не могу, я хочу спать, все время  спать»... И как-то она так себе помыслила, что, ну, раз уж про тот Свет, что «там вот высплюсь...»...

Матушка Ольга

— Нет, это я батюшке рассказала... Прости, батюшка...

Протоиерей А. Юревич

— А, что мечтает об этом, да?

Матушка Ольга

— Да, что... Нет, не мечтает... Я сказала: «Знаешь, если я все-таки окажусь, дай Бог, в Раю, то мне кажется, что Рай устроен вот так: большая-большая кровать — там, двадцать на двадцать метров, вокруг — зеленая лужайка, и я сплю — десять лет, двадцать, может быть, сто, но пока не высплюсь, я сплю».

А. Митрофанова

— (Смеется.)

Протоиерей А. Юревич

— И вдруг я, немножко подумав, говорю...

Матушка Ольга

— А батюшка — да...

Протоиерей А. Юревич

— «Матушка, а ведь там же не спят!»

А. Митрофанова

— (Смеется.)

Матушка Ольга

— Ну, и знаете, я сколько плакала?

Протоиерей А. Юревич

— И тут я увидел лицо ребенка, которого обидели.

Матушка Ольга

— (Смеется.) Какое лицо? Я плакала всю ночь! (Смеется.)

Протоиерей А. Юревич

— Она... Да... Она заплакала и сказала: «Ты отнял у меня мою мечту!»

В. Емельянов

— (Смеется.)

Матушка Ольга

— Я подумала, что если и там еще не спать, то я уже не выдержу. (Смеется.)

А. Митрофанова

— Ну, смех смехом, но вообще, когда и мама в семье на пределе человеческих сил работает, и то, что Вы рассказываете, — вот так вот не высыпаться, — это же, ну, я не знаю... Это можно сорваться... Это можно... Ну, в конце концов, знаете, когда... В таких ситуациях мы, женщины, бываем склонны вообще забывать о себе. Ничего хорошего в этом нет. Ничего хорошего. Вы постоянно говорите о том, что у Вас есть служение, что Вы помощница мужа, что вот дети и, там, да — и дома, и все на свете, и еще на приходе... А как же Вы сами? Вот Вы сами — Вы, как самостоятельная личность, отдельная от отца Андрея? Как Вы в этом смысле себя чувствуете? Или Вы себя в этом смысле вообще не чувствуете?

Матушка Ольга

— Ну почему же не чувствую? Меня Господь правда создал самостоятельной личностью. Если бы я не была личностью, я думаю, что батюшке было бы совсем неинтересно со мной жить. (Смеется.) А так, вроде, интересно. Вы знаете, все-таки когда ну вот так вот живешь, тогда чувствуешь себя как бы... Как будто Господь положил меня на жертвенник. Вот я там и в Его руках. И чтобы, как бы не было трудно, как бы не было вообще безумно трудно, и часто в физическом даже смысле, все равно вот в доверии Богу находишь какие-то силы, и радость находишь жить дальше. Это на самом деле было очень трудно — когда у нас каждые два года, полтора, там, три, как получится, рождалось по ребенку, а мы в Сибири, без родителей, без тетушек, там, и каких-то особых помощников, и возможности никакой няню здесь нанять, ничего. Вот... И откуда эти силы брались? Я даже вот сейчас вспоминаю, как это все происходило, — я не могу поверить, что все это я выдержала.

А. Митрофанова

— Это когда Вы еще в Лесосибирске жили?

Матушка Ольга

— Да, да. И, знаете, у меня даже есть такая боль, которая сохранилась с тех времен: я когда узнавала, что я опять беременная, я вставала перед Богом и говорила: «Господи, Ты не видишь, как я устала?» И мне вот сейчас вот больно это вспоминать. Потому что тогда мне казалось, что я больше не выдержу. Ну, правда — было очень тяжело. Наверное, все-таки физически больше всего тяжело было. Хотя и так тоже. Но сейчас, когда вот дети выросли сначала — сначала кончились, потом выросли, — я смотрю назад и думаю: что случилось? Вот они, дети, прекрасные дети. Это удивительно совершенно — семь детей. Вот мы с батюшкой, наша любовь. Вот наша семья. Я жива-здорова. Все как-то вот... И ничего не случилось! И мне так сейчас вот страшно, что а вдруг Господь меня слушал тогда! Вдруг мне нужно было бы двенадцать детей родить, пятнадцать, а Он меня слушал и говорил: «Ну и ладно! Вот тебе вот всего семь!» И у меня до сих пор вот болит... Я без смеха говорю... Вот у меня до сих пор болит душа о том, что я так говорила.

Протоиерей А. Юревич

— Ситуация примерно похожа на замечательный фильм «Однажды двадцать лет спустя», где там она тоже взывает, эта мама, эта мать Круглова, что «я больше так не могу». А муж ее, которого играет Проскурин...

В. Емельянов

— ...Проскурин, Виктор Проскурин...

Протоиерей А. Юревич

— ...он говорит: «Ну, ладно, ну, все, ну что ж, потерпи... Не будет у нас Машки...»

Матушка Ольга

— «Не будет Машки»...

Протоиерей А. Юревич

— И вдруг она вся совершенно меняется: «Как?! Машки не будет?! Ну, ты дурачок, ну, ты сказал!» То есть вся сразу мгновенно собирается и устремляется вот туда — чтобы была Машка. То есть здесь вот то же самое. Вот либо ты устала — теперь и Машки не будет, одно из двух.

А. Митрофанова

— Да, это... сильно.

В. Емельянов

— Но семеро детей — это для нашего времени...

Протоиерей А. Юревич

— Да это ничего особенного, в общем-то... Что такого? — семеро детей.

В. Емельянов

— Вы понимаете, да...

Протоиерей А. Юревич

— Средняя семья.

В. Емельянов

— ...если находиться в ситуации изнутри, то да, ничего особенного. Вот у нас семеро детей. Ничего особенного! Для понимания как бы основной массы нашего населения, семеро детей — это, конечно, уже через край.

Протоиерей А. Юревич

— Вон у одного батюшки в Ростове восемнадцать детей.

В. Емельянов

— Восемнадцать... Сейчас уже...

Протоиерей А. Юревич

— И они замечательно цветут!

В. Емельянов

— ...сейчас в принципе даже просто, ну, думаю: «Ну, двух, ну, трех — хорошо, ладно». Семь... Ну, то есть для современного городского человека это головой понять ну почти невозможно, а уж, там, почувствовать и как-то посочувствовать, в том смысле, что посопереживать каким-то вещам — и того подавно.

А. Митрофанова

— Отец Андрей, а как Вы разрешаете ситуации, вопросы, когда Вы чувствуете, что Вашим детям Вас не хватает? Или, может быть, не сейчас, когда они уже взрослые, своей жизнью живут, а вот когда они росли, и Вы все были друг от друга... Ну, во всяком случае, они от Вас в большей степени зависели. Как Вы для себя находили какие-то ходы, лазейки? Я почему об этом спрашиваю? Нас сейчас, наверняка, слушают люди — вот сейчас едут с работы домой за рулем — такие же папы, которые приедут сейчас уставшие после работы...

В. Емельянов

— И такие же мамы.

А. Митрофанова

— Такие же мамы, да. А там еще вот детеныш, который очень в тебе нуждается. Где силы на это взять? Поделитесь, пожалуйста, как Вы для себя такие решали вопросы?

В. Емельянов

— Причем, Алла говорит об одном ребенке.

Протоиерей А. Юревич

— Вот я как раз хотел об этом сказать.

А. Митрофанова

— Да, пожалуйста, может быть, и трое.

Протоиерей А. Юревич

— Да-да-да... Что вот Владимир сказал, что в сознании человека — один-два, а тут вот семеро... Конечно, если это семья с одним ребенком, то здесь ребенок просто по определению — пусть меня простят эти ребенки и эти семьи, — но создается уже ситуация, в которой он поневоле, в какой-то степени, эгоист. Ну потому что он один. И все, что должно предназначаться детям от родителей, получать будет только он.

Матушка Ольга

— Не только в материальном, а, в основном, даже... Во внимании.

Протоиерей А. Юревич

— Больше никого нет. Братьев-сестер-то нет. Все к детям — это персонально только к нему. И поэтому он понимает, что если недодают что-то детям, это недодают именно ему. А если недодают ему, значит, папа и мама не уделяют внимания детям. Подспудно такие философские моменты даже с детства самого уже у них подсознательно закладываются. Но если это семья многодетная, в ней растут дети, то дети прекрасно понимают, что лично мне — вот кто-нибудь из братьев и сестер, — в принципе, не может достаться все внимание родителей, потому что рядом со мной братья и сестры, им тоже это нужно. И здесь уже все совсем по-другому. Со стороны родителей какая-то определенная доза, скажем, внимания... И она же распределяется на всех. Если она даже меньше, чем они могли бы дать, то ребенок, в любом случае, уже готов к тому, что он получает не так много. Хотя бы потому, что у него есть братья и сестры. Поняли мое рассуждение, такое сложное, да, математическое?

А. Митрофанова

— Я поняла Ваше рассуждение... Я... Я сижу... Да?

Протоиерей А. Юревич

— Но это вот одно. Второе — то, о чем Алла сказала: вот как находить это все...

А. Митрофанова

— Находить силы.

Протоиерей А. Юревич

— (Вздыхает.) Ну, когда они, конечно, уже подросли, и с ними можно (начну с конца) говорить как с друзьями, как с соратниками (это даже старшеклассники уже такие), они прекрасно понимают, вовлеченные, интегрированные в жизнь прихода, вот как у нас, в нашей семье... Я говорю: «Детки, Лизочка, я сейчас вот хотел с тобой поговорить, уделить тебе время, но, прости, дяде Пете или тете Ире очень плохо сейчас, я должен им уделить внимание». — «Папа, конечно. Тетя Ира прекрасный человек. Ей сейчас так тяжело!» Еще что-нибудь расскажет. «Иди к ней, я подожду». То есть они прекрасно это понимают. И они жертвуют своим временем, нашим общением, ради того, чтобы с кем-то. Но когда они маленькие, они, может быть, этого не очень понимают. И здесь, конечно, огромная ответственность на родителей, чтобы, ну вот, как я рассказывал в тот раз, в том самом госпитале понять, кто ранен больше, кто сейчас нуждается в заботе больше — вот этот, который легко ранен и потерпит, или вот этот тяжелораненый. Это огромная ответственность — решать, принимать такие решения. Но их приходится принимать, потому что одновременно невозможно заниматься всеми. И тогда я понимаю... Или матушка здесь как раз, на переднем крае находящаяся, возле постели вот этих детей, она приходит и говорит: «Вот это, вот это, вот там вот какой-то затык». Тогда, ну, два пути. Либо я как-то пытался, или мы вместе пытались собирать детей и что-то делать — например, выезд на природу, где ты сумеешь всей команде уделить внимание, и они очень ценят это и радуются). Либо, если где-то у кого-то личный кризис, тогда этого «личного» на какое-то личное общение. Вот сейчас, когда они подросли — пример с девочками, — я смотрю: вот у кого-то проблемы. Я говорю с этой девочкой: там, «Анечка, пойдем с тобой сходим...»

Матушка Ольга

— Что ты сразу — «Анечка»! У нее нет проблем. (Смеется.)

Протоиерей А. Юревич

— Я к примеру говорю!

Матушка Ольга

— Да, к примеру! Ну она просто может послушать! (Смеется.)

В. Емельянов

— А девочкам сколько лет уже?

Протоиерей А. Юревич

— Ну, младшей — восемнадцать, и так далее: двадцать, двадцать три, двадцать пять — вот так.

В. Емельянов

— Угу. Вы берете Анечку и говорите что? Куда пойдем?

А. Митрофанова

— Ну, или не Анечку, а другого.

Протоиерей А. Юревич

— Или Манечку, там, Танечку... Вот. Я говорю: «Пойдем, сходим в кафе с тобой, поговорим? Я хочу с тобой побыть одной». Это потрясающе. Ей хватает на несколько месяцев этого общения. Она потом этим живет. Потому что папа не только среди всех своих дел, посреди семерых детей уделил внимание именно ей.

А. Митрофанова

— Отец Андрей...

Протоиерей А. Юревич

— И это очень много. А потом еще с кем-то. Потом с сыном поехал, только с ним персонально, на лыжах...

В. Емельянов

— На рыбалку, там, да? Или на лыжах?

Протоиерей А. Юревич

— Да, и с ним вместе провел какой-то разговор о его семейной жизни или еще что-то. Я до сих пор помню, например, как в детстве отец уделял мне внимание — нас было двое всего в семье, — когда мы ездили на зимние каникулы кататься на лыжах. Это так зримо передо мной стоит до сих пор! Вот прошло уже сорок с лишним лет.

А. Митрофанова

— Протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве, и его супруга матушка Ольга сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Отец Андрей, я Вас слушаю и думаю о том, что, знаете, сейчас часто говорят про недолюбленность, ощущение недолюбленности, которое есть у современных детей и нас, уже взрослых людей. Ну, там, не знаю, говорят, у многих есть это ощущение, которое... То есть то, что в детстве родители были слишком заняты работой, были слишком заняты решением... ну, не знаю, кому-то выживать приходилось, потому что, там, это были 90-е или что-то еще, и так далее. В результате дети чувствуют себя недолюбленными, и из-за этой недолюбленности множество комплексов, проблем ощущения, ну, какой-то неполноты бытия. А в Вашей семье при такой занятости папы, при... ну, правда, мама всегда при детях, вот это... Но вот этого ощущения не возникает у детей? Вы не пробовали их на эту тему так как-то, ну, не то, что расспросить — вряд ли человек это осознает, это ему со стороны могут указать на то, что «у тебя есть вот такая и такая сложность»... Но Вы сами не ощущаете, что есть такая вот особенность, нет?

Протоиерей А. Юревич

— Я бы, конечно, сейчас побоялся взять на себя, так сказать, смелость за них говорить: «Да нет, нет, что Вы! Никакой недолюбленности! Дети замечательно, комфортно себя чувствуют!» Хотелось бы, чтобы они сами ответили на эти вопросы — так очень искренне. Может быть, даже выйдя бы за пределы студии, они бы тут начали что-нибудь отвечать. Но я могу, например, судить по тем, скажем, поздравительным каким-то открыточкам. У нас есть такая традиция семейная — к каким-то моим или матушкиным датам все пишут (каждый, причем, персонально), каждый пишет от себя какую-то открыточку поздравительную. Совершенно потрясающие вещи, которые нам они пишут. Я вообще редко когда встречал такую степень искренности, откровенности, такой... такой накал чувств. Понимаете, они просто вот рвут на себе, что называется, рубаху и высказывают все, что там у них в глубине души есть. И, судя по ним, это очень глубокие отношения, это очень глубокая любовь, признательность. Я иногда даже, так скажем, почти плачу и думаю: «Господи, за что такая любовь?!»

В. Емельянов

— Если вот такая любовь, такая признательность, такое уважение, у меня такой вопрос: а они исповедоваться к Вам ходят? Вообще, вся семья Ваша — она у Вас

Протоиерей А. Юревич

— Кто как.

В. Емельянов

— А, все-таки...

Протоиерей А. Юревич

— Да. Начинается... в детстве начиналось... Матушка — да. В детстве начиналось у детей тоже как-то с папы, потому что папа всегда мыслился отцом во всех смыслах.

В. Емельянов

— Я ничего, что спрашиваю Вас об этом?

Протоиерей А. Юревич

— Да-да, пожалуйста. И духовник, и все-все-все. Потом у разных бывало по-разному. Какие-то дети, приходя в возраст, говорили: «Папа, прости, вот мне становится так трудновато»... Или, например, выходят замуж, и вместе с мужем появляется у них какой-то общий духовник — пожалуйста. То есть я как-то не претендую на это — отпускаю и благословляю, и говорю: «Так хорошо. Но можно я оставлю за собой родительское право каких-то откровенных не исповедей, а просто разговоров, советов и так далее?» — «Да, конечно». А кто-то — нет, кто-то, наоборот, говорит: «Я не мыслю и сейчас никого своим духовником, кроме папы. Это бывает по-разному.

В. Емельянов

— Вот Вам проще как бы жить в связи с этим? Или сложнее?

Протоиерей А. Юревич

— С тем, что они мне исповедуются?

В. Емельянов

— Да. Потому что Вы узнаете вещи, которые, может быть, другой родитель и не узнал бы.

Протоиерей А. Юревич

— Ну, и то, и другое, конечно. Проще — в плане того, что как бы получается такое комплексное окормление, что я и родной отец, который имеет свои обязанности и должен советовать, и одновременно я могу как-то посоветовать что-то на исповеди. Сложнее в том плане, что я иногда чувствую, что они, может быть, немножко стесняются или... Или я даже не знаю, что. Ну вот, например, момент — это же всегда так: если у них со мной, как с отцом, произошел какой-то разлад, они мне, как духовнику, должны прийти и возле меня исповедаться: «Господи, прости, что я со своим отцом то-то и то-то» или «Я к своему отцу то-то и то-то». Это немножко такая, казалось бы, нелепая ситуация, да?

А. Митрофанова

— А если Вы неправы были по отношению к ним?

В. Емельянов

— А как они преодолевают эту нелепость?

Протоиерей А. Юревич

— Если я был неправ, я стараюсь все-таки это осознать и просить прощения. Иногда, кстати, это осознание приходит во время как раз их исповеди. А для священника исповедь своих духовных чад, кто бы они ни были — родные дети, другие, — это очень важный момент, потому что это нам самим очень часто указывает на наших недостатки, на наши грехи. Я постоянно себя ловлю на том: когда мне в чем-то исповедуются, вдруг передо мной открывается мой собственный грех, о котором сейчас мне напоминает вот человек, который исповедуется в своем грехе. Я думаю: «Господи, а я-то вот — так, так и так». В том числе, кстати, и родные дети — если они что-то говорят, передо мной открываются в их исповеди какие-то стороны, в которых я оказываюсь неправ».

А. Митрофанова

— Матушка, Вам, ну, судя по тому, что мы сегодня слышим в течение программы, удалось построить некий, знаете, можно сказать, идеальный такой дом — можно сказать, нормальный от слова «норма». Вот так должно быть. А... Ну, просто и в силу того, что мы живем сейчас в немножко сумасшедшее время, такая норма — она не всегда у нас получается. У Вас получилось, и мне бы очень хотелось, чтобы Вы... Вы уже одним секретом поделились, одной хитростью... Может быть, есть какие-то еще моменты, очень важные, на Ваш взгляд, которые необходимо учитывать для того, чтобы в семье взращивалась вот эта любовь, от которой мы говорим. Любовь, которая, если ее не поддерживать... Если... Вот, знаете, это такой трюизм — что женщина хранительница очага, но он абсолютно справедливый. Если не поддерживать этот огонь, он погаснет, семья развалится. Какие бы Вы могли дать здесь еще подсказки, «подглядки», ходы какие-то, чтобы... На что обращать внимание, с Вашей точки зрения, необходимо для того, чтобы поддерживать этот огонь?

Матушка Ольга

— Ну, вот я уже одно сказала — что главное это отношения между мужем и женой. А женщине, которая особенно вот все-таки занимается детьми, семьей и домом... То есть я не ходила на работу, я не знаю, как вот это может быть для тех женщин, которые работают...

Протоиерей А. Юревич

— Ну когда-то, в юности ходила.

Матушка Ольга

— Ну, когда-то, да. Это было так давно, что я уже забыла.

А. Митрофанова

— Ходить на работу — это особая, отдельная совершенно задача.

Матушка Ольга

— Да.

А. Митрофанова

— Очень непростая.

Матушка Ольга

— А женщине, знаете, расставить приоритеты. То есть главное — это вот я уже сказала — это любовь к мужу и мужа к тебе. Потом — что главное уже в отношении детей. Самое главное — это чтобы твои дети оказались верующими, посвятившими свою жизнь Богу. Это самое главное. Все остальное — это уже служебные какие-то проблемы. И если вот так расставить приоритеты, тут уже дальше, в силу способностей или в силу увлеченности какой-то, женщина каждая может что-то для себя найти. Вот я решила, что мне очень важно с батюшкой вот вместе, вкупе довести детей до того состояния, когда они осознанно станут пред Богом и скажут: «Я посвящаю Тебе свою жизнь, Боже. Вот я, вот Ты — и больше никого. Ни папа-духовник, ни мама, никто. А вот просто один на один». И мы все время это детям говорили — что «вот этот момент должен у тебя наступить в жизни. То, что ты в Церкви все время, то, что ты в верующей атмосфере и то, что ты исполняешь все, что нужно — и посты, и заодно... и все, — это все хорошо. Исповедуешься, причащаешься, там, все — это все хорошо. Молишься. Но самое главное — когда ты осознанно посвятишь себя Богу. И вот до этого надо дойти, дорасти. И я старалась им всячески в этом помочь. Ну, вот я могу сказать о том, как у нас в семье это было построено. Я решила, что детей к вере надо интересом очень привлекать. Потому что часто у нас... Ну, Вы, наверное, знаете, что часто очень вообще все вопросы веры для них скучны кажутся. Даже в воскресных школах очень часто им скучно. В школе учатся, в воскресной школе учатся — там дневник, здесь дневник, там отметки, здесь экзамены — вот все то же самое. То есть везде должно быть — ну, как для детей — игра, радость, вот для них самое важное. Тогда они будут с радостью учиться. И я хотела, чтобы наши дети узнали, что вера — это радость. Вот. Ну, и все для этого мы делали. То есть мы проводили викторины постоянные, конкурсы, концерты. Ну, что-то вот такое мы делали все время. Кстати, насчет занятости — батюшка был всю неделю занят, но воскресенье, каждое воскресенье, если мы дома, у нас был вечером семейный вечер. Какой угодно. Мы устраивали, например, концерт — просто семейный концерт. Все дети учатся в воскресной... не в воскресной... в музыкальной школе. То есть все что-то сыграли, что сейчас разучили. Я перед этим пробежалась по магазинам, за три рубля купила каждому подарок. Весело объявили номер, сыграл кто-то, запинаясь, мы похлопали, потом раздали призы — за самое медленное исполнение, за самое чистое исполнение, за самое азартное исполнение — ну, что-нибудь такое, да? Но мы все вместе были. И батюшка, значит, с нами был всегда. То есть каждое воскресенье батюшка, если в городе, он обязательно с нами был. Или викторина. Библейские викторины — это вообще чудо. Это такая любовь для наших детей была! А ведь это библейская викторина. Мы Библию изучали по этим викторинам!

А. Митрофанова

— Вы их сами придумывали, эти викторины?

Матушка Ольга

— Да. Я всю неделю, кстати, придумывала. Иногда у меня супа не было. Знали, что мама сидит и викторину эту выбирает. Потому что у нас старшие тогда уже начали разъезжаться — в Москву учиться. Ну, там, хотя бы пять детей, каждому хотя бы по пять вопросов — 25 вопросов. Это уже много. А еще батюшке задавали вопросы, самые сложные такие, с подвохом. Это, значит, шестой блок вопросов. И самое потрясающее — они этого не понимали, но слушать-то все надо было 25 ответов. Ну, и в конце призы какие-то. Или мы у нас постановки делали — всегда на какую-то библейскую тему постановки очень такие радостные и интересные для всех. И вот таким образом они приходили, потихонечку делали вот эти шаги к вере, зная, что они еще какие-то недоверующие, хотя... живя в Церкви и служа уже даже, практически, в своем детском таком служении, служа уже в Церкви. Вот.

В. Емельянов

— Спасибо Вам большое и спасибо за участие в нашей сегодняшней передаче! Опять, к сожалению...

Протоиерей А. Юревич

— ...не хватило времени! (Смеется.)

В. Емельянов

— Не хватило времени, да. Бывают такие, когда особенно разговор хорошо складывается — и душевно, и по существу. Действительно, времени уже не хватает. Вообще, отец Андрей, Вы очень хорошую мысль высказали по поводу того, что надо всех Вас вдевятером собрать...

Матушка Ольга

— Но это невозможно.

Протоиерей А. Юревич

— Как же мы будем беседовать? Это ж не телевидение!

В. Емельянов

— Как-нибудь, как-нибудь! И, кстати, между прочим, это даже хорошо, что это не телевидение, а радио. В завершение хотелось бы еще раз поздравить Вас все-таки с 25-летием Вашего священничества...

Протоиерей А. Юревич

— Спасибо!

В. Емельянов

— В этом году 25 лет исполняется, да. Зная Вашу историю и вообще как все это начиналось, и куда Вас после этого унесло вообще — в Сибирь, в леса глухие, дикие и так далее...

Протоиерей А. Юревич

— Унесло до этого! (Смеется.)

В. Емельянов

— Да. Ну, а всем, кто заинтересовался ответами матушки Ольги, я рекомендую от себя книжку, которая называется «Матушкины цветочки». Совершенно потрясающая книга... Я всем своим...

Протоиерей А. Юревич

— Лучше второе издание. Там вот эти игры и викторины у матушки уже приложены.

В. Емельянов

— Я всем своим... из нашей компании всем своим приятельницам, у кого сейчас дети, вот уже год прошел, всем подарил по этой книжке — все в полном восторге. Так что Вам, уважаемые слушатели, тоже советую.

Итак, в гостях у нас были протоиерей Андрей Юревич, настоятель храма Живоначальной Троицы при Черкасской богадельне в Москве, и его супруга матушка Ольга. Программу провели для Вас Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. Прощаемся...

А. Митрофанова

— До свидания!

Протоиерей А. Юревич

— Всего доброго! До новых встреч!

Матушка Ольга

— До свиданья! С Богом!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем