- 22 июня 1941 года: знало ли руководство страны о готовящемся нападении?
- Не заботьтесь, что вам есть и что пить, — сказано в Евангелии. Стоит ли понимать буквально эти слова?
- Если мы жертвуем на дела милосердия 50, 100 или 200 рулей, то как эти деньги могут спасти чью-то жизнь?
- Деникин — командующий армиями Западного фронта, Колчак — больше не руководит Черноморским флотом... Во что вылились кадровые перестановки в армии 1917 года?
- Выпускные у школьников: как помочь уже взрослым людям пережить переход в новую жизнь и не застрять в вечном детстве?
- Интеллигенция и революция: новый курс лекций в Академии «Фомы»
Живая история.
А. Митрофанова
В этой рубрике мы в течение года говорим о событиях, которые имели место сто лет назад, в 1917 году, и о людях, чьими руками тогда делалась история. В июне 17-го года стояла густая жара, города плавились под солнцем. Хотя кипели они не только поэтому – революционные настроения в Петрограде, Москве и других крупных и малых городах не то что не стихали, а наоборот, набирали обороты. Большевистская риторика при этом становилась все более популярной. И все это происходило на фоне Первой мировой войны, в которой Россия по-прежнему принимала участие. Примерно в это время в армии произошли важные кадровые перестановки. Командующим западным фронтом был назначен Антон Деникин, а Александра Васильевича Колчака сняли с командования флотом. Что это значило и к чему привело? Узнаем у эксперта. И на связи с нами Василий Цветков, доктор исторических наук, профессор Московского педагогического государственного университета и один из постоянных авторов журнала «Живая история». Добрый вечер, Василий Жанович.
В. Цветков
– Здравствуйте.
А. Митрофанова
– Что происходит, объясните, пожалуйста, в 17-м году в российской армии. И с чем связаны такие кадровые перестановки: адмирал Колчак больше не командующий черноморским флотом, а Антон Деникин, напротив, стал командующим армиями на Западном флоте.
В. Цветков
– Ну в общем и целом это уже остаточные явления так называемой первой волны чисток в армии. Первая волна, она началась еще в марте – в апреле и была связана уже с такими сугубо политическими причинами, прежде всего с степенью лояльности революционным преобразованиям, демократизацией армии. Поскольку как раз отставка Колчака была связана с событиями мая 17-го года в Севастополе, это знаменитый бунт, во время которого Александр Васильевич демонстративно выбросил свое наградное оружие с борта корабля в море, чтобы оно не досталось матросам. Это жест такой достаточно известный, знаменитый даже в чем-то. Ну и не сойдясь, таким образом, с демократическими матросами Черноморского флота, он отправляется в отставку. Но хотя отставкой это, может быть, в полном смысле назвать нельзя, потому что следующий за этим шаг как раз это отправка его в Соединенные Штаты Америки, в командировке с делегацией как раз офицеров, в том числе известный тоже сын адмирала Макарова, для консультации по вопросам проведения операции той самой, которую собственно сам Колчак и мечтал, и готовил ее. Поэтому, наверное, в чистом виде отставкой полной считать это не стоит. А вот что касается Деникина, то здесь несколько сложнее. Дело в том, что со стороны действительно, может быть, покажется, что назначение на должность главкома армиями Западного фронта это некий служебный рост. А на самом же деле нужно учитывать просто то, что Деникин до этого занимал должность начальника штаба верховного главнокомандующего, то есть это второе, по сути, лицо служебной иерархии, а верховным главнокомандующим в апреле – мае был генерал Алексеев. И как раз вот эта вот алексеевская команда, собственно Деникин стал, наверное, самым таким близким доверенным лицом генералу Алексееву. И отставка генерала Алексеева, которая тоже была связана с тем, что он не сумел договориться с Временным правительством в данном случае, ну и естественно, и с армейскими комитетами в том числе, и отставка Деникина, вернее ну как сказать, перевод вот его на должность строевую, то есть уже на командующего Западного фронтом – по сути это не столько усиление, сколько ослабление армии. И связано это вот, как я уже сказал, именно с политическими причинами. А вторая чистка, вторая волна, она еще будет впереди, это будет уже как раз связано с корниловским выступлением. И вот обе эти чистки по политическим мотивам, и апрельско-майская, и будущая августовско-сентябрьская, они окончательно добьют командный состав армии и, по сути, расколют русскую армию на две противоборствующие части, позднее уже ставшие «красными» и «белыми» в эту гражданскую войну.
А. Митрофанова
– Невероятно больно сейчас, конечно, это все осознать, потому что понимаешь, как иначе могла бы история повернуться, если бы эти люди, возможно, остались на своих местах и возможно, если бы им удалось предотвратить ту анархию или удержать в своих руках бразды правления, Колчаку на флоте, а Деникину соответственно в ставке. Это была бы другая война, другой итог войны. Возможно, другой итог войны гражданской.
В. Цветков
– Возможно, да. Потому что вообще оба они – и Деникин, и Колчак – это молодой генералитет, молодой, энергичный генералитет, это выдвиженцы, по сути, не столько революции, вот иногда их считают революционными выдвиженцами, а по большому счету это выдвиженцы еще вот тех событий, тех боевых операций, которые проводила русская армия в 16-м году. Это были периоды побед, это были периоды успехов. Неслучайно с Колчаком сам государь император связывал надежду на успех операции по присоединению к России Босфор и Дарданеллы, по взятие Константинополя, Стамбула. То есть это люди, которые имели таланты, безусловно, имели военные способности и имели, наверное, очень большое желание быть полезными нашему Отечеству, нашей родине, но вот они оказались невостребованными в такой ситуации. Но это еще не самое страшное, потому что самое страшное будет впереди, когда Колчак вообще окажется ненужным, за границей, а Деникин, как известно, окажется под следствием, заключенным в Быховской тюрьме по знаменитому делу Корнилова.
А. Митрофанова
– Ну что же, спасибо вам за комментарий.
В. Цветков
– Да, спасибо вам.
А. Митрофанова
– Василий Цветков, доктор исторических наук, профессор Московского педагогического государственного университета и один из постоянных автором журнала «Живая история» был с нами на связи. До свидания.
Тишина. Наталия Лангаммер
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Люди как деревья»
Золотая осень. Субботним утром я иду по дорожке парка, усыпанной листвой, и любуюсь деревьями, «одетыми в багрянец и золото». Вот пронзительно красные рябины. Вот дубы со светло-коричневыми листьями. Вот жёлто-золотистые берёзки. А вот сверкают на солнце ярко-зелёные иголки соснЫ. Небольшой ветерок, слегка колыхающий кроны деревьев, создаёт приятный шум. Деревья словно разговаривают друг с другом и обращаются к проходящим мимо людям.
А людей этим утром немного. Вот улыбаясь идёт девушка. Её длинные волосы оттенка мёда и платины будто сливаются с золотой листвой берёз. Да и сама девушка стройна, как берёзка. Навстречу девушке идёт юноша с ярко-красными волосами. В наушниках у него играет музыка, и он покачивается ей в такт. Юноша похож на рябину, такой же рубиновый, и качается как это дерево, только рябинка от ветра, а он под звуки музыки. Немного поодаль вышагивает крепкий широкоплечий мужчина. Невольно я сравниваю его с массивной сосной, мимо которой он проходит. Мужчина излучает уверенность и надёжность, он такой же сильный, как это дерево.
Я подумал, что люди, как деревья, разных цветов и оттенков. Они не похожи друг на друга, но в целом образуют красоту и гармонию. Как же прекрасен этот мир, созданный Богом!
Все выпуски программы Утро в прозе