Основные темы выпуска:
- Подработка на каникулах: как помочь подростку устроиться на работу, не нарушая Трудового кодекса?
- Праздник Пятидесятницы, или Троицы: сказано ли о нем в Евангелии?
- Уникальный детский сад: как детей с ДЦП учат общаться с большим миром
- Светлые идеи гуманной революции – или начало анархии: каким был май 1917 года по ощущениям современников событий?
- Итоги 70 Каннского кинофестиваля: какие идеи в этот раз привезли в Канны художники со всего света?
- Книжный фестиваль «Красная площадь» уже в эти выходные: что смотреть, кого слушать, за какими книгами туда приходить?
Живая история.
А. Митрофанова
– В этой рубрике мы в течение года говорим о событиях, которые имели место сто лет назад, в 1917 году, и о людях, руками которых в тот год совершалась история. Если читать дневники современников тех событий за текущую неделю (а числа и дни недели, напомню, сегодня и сто лет назад практически совпадают – если без поправки на новый стиль), то выходит несколько странная картина. С одной стороны, там, в дневниках, восторженные отзывы о характере русской революции: что она не такая, как во Франции, нет у нас рек крови, все мирно и все счастливы. А с другой стороны, снова и снова записи об анархии или вот как, например, у Михаила Пришвина, о речах какого-нибудь волостного оратора. «Изумительно бывает слушать, – пишет Пришвин, – как страстно призывает такой оратор к отказу от захвата вне страны и как страстно к захвату внутри страны. Это понятно, – продолжает Пришвин, – враг наш оказался не внешним, а внутренним, немец и война обращаются внутрь, война гражданская». Попробуем разобраться, как возможны такие полярные отзывы. И на связи с нами Федор Гайда, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета Московского университета и один из постоянных авторов журнала «Живая история». Добрый вечер, Федор Александрович.
Ф. Гайда
– Здравствуйте.
А. Митрофанова
– Что скажете по поводу такой поляризации в оценках происходящего в мае 1917 года?
Ф. Гайда
– Ну, в самом деле, в начале мая мы имеем дело с созданием Коалиционного правительства, с тем, что социалисты, уже не один Керенский, а несколько человек вошли во Временное правительство, вроде как поддержали его со стороны Петроградского совета. Правда, на определенных условиях, потому что было уже заявлено в программе Коалиционного правительства, что оно не претендует ни на какие вот эти вот империалистические захваты, что никакой Константинополь и проливы нам не нужны, что мы ведем войну революционную, с германским милитаризмом и рассчитываем на то, что будет заключен демократический мир без каких-либо аннексий и контрибуций. И после этого восторжествует уже свобода и демократия во всей Европе. И вот именно такую войну, такое наступление, да, в рамках такой войны готовит новый военный министр Керенский. Но это создает определенную проблему, потому что, несмотря на всю подготовку, становится быстро ясно, что эта подготовка идет достаточно неэффективно. В частности, на это обращал внимание главнокомандующий тогдашний российскими войсками генерал Алексеев. В результате как реагирует Керенский? А он берет и отправляет Алексеева в отставку. И назначает, соответственно, Брусилова главнокомандующим. А Брусилов, ну, понятно, конечно – он герой, герой 16-го года, герой вот этого Брусиловского прорыва, но при этом в первую очередь он, конечно, человек, максимально лояльный к Керенскому. То есть, он готов, в общем, планировать любое наступление в любых условиях, как ему скажут. И если мы посмотрим, как, собственно, идет подготовка к наступлению – действительно идет опора на какой-то вот революционный энтузиазм. То есть вот, например, в это время, как раз в эти дни, во второй половине мая, проводится съезд флотских комитетов Балтфлота. И они принимают решение, что, да, конечно, они за войну до победного конца, но при этом действительно без аннексий и контрибуций, а самое главное, они провозглашают своей высшей инстанцией Центробалт. То есть такую организацию, которая, вот только она имеет право отдавать приказы по Балтийскому флоту, и больше они никому не подчиняются. А на Дону, например, тоже проводят съезд, и создается Донское войсковое правительство во главе с генералом Калединым, и тоже они больше никому не подчиняются. А в войсках тоже, так сказать, комитеты в это время активно обсуждают вопрос: будем принимать участие в наступлении или не будем, и это происходит на всех уровнях, начиная с фронта и заканчивая батальонами.
А. Митрофанова
– То есть, по сути, это и есть анархия – когда все подчиняются только самим себе, и нет никакого центрального руководства.
Ф. Гайда
– Да, и в этой ситуации действительно приходилось делать ставку просто на создание таких вот штурмовых частей, которые готовы были выполнить приказ. Они активно в это время тоже формируются. Ну, самая известная такая штурмовая команда – это, собственно, женский «батальон смерти» Бочкаревой знаменитый, но это далеко не единственная такая структура. Но, надо сказать, что при всем при том, что их было достаточно много, в целом-то они не многочисленны. И вот делается ставка на них. Ну, в общем, заведомо было понятно, что, скорее всего, это наступление ничем особенно хорошим не закончится. А одновременно с этим – вот, посмотрите, одновременно с этим революционным оборонничеством таким, революционным патриотизмом, идет и антивоенная линия. Проходит, скажем, 3-й съезд партии эсеров, и она там уже раскалывается на правых и левых, а левые эсеры – против войны. Ну точнее, так: они не говорят о том, что нужно немедленно из войны выйти, но они готовы обсуждать этот вопрос в некой такой перспективе. Проходит конференция партии меньшевиков – она тоже раскалывается в это время на оборонцев и интернационалистов, интернационалисты выступают за сепаратный мир. Или, например, проходит конференция заводских комитетов петроградских, рабочие, да, так они вообще принимают большевистскую резолюцию: немедленное заключение мира, выход из войны. И, в результате, действительно, страна в это время, она бурлит, она движется совершенно в иных направлениях, никакого единства нет, и ни у кого на самом деле нет такого четкого представления о том, как вообще можно такое единство обеспечить. Кроме революционных лозунгов, ничего не происходит.
А. Митрофанова
– Это, действительно, ситуация, которая, фактически, преддверие гражданской войны, если люди внутри страны настолько поляризованы в своих оценках и в своем видении будущего.
Ф. Гайда
– По сути, да. Я бы сказал, что это действительно преддверие гражданской войны, по одной, в общем-то, простой причине. Понимаете, плюрализм мнений, он, конечно, неизбежен, он есть, и, в общем-то, в нем ничего страшного нет…
А. Митрофанова
– Наоборот, это, в общем, даже и хорошо, если здоровая ситуация в стране.
Ф. Гайда
– Конечно, конечно! Но здесь проблема, скорее, в другом. Проблема в том, что эти точки зрения не только полярные и они, кстати говоря, все больше и больше расходятся в своей вот этой полярности. А самое главное это то, что в ситуации, действительно, безвластия приверженцы этих разных точек зрения, они готовы их реализовать здесь и сейчас. И вот это как раз и есть признак гражданской войны.
А. Митрофанова
– Да, есть о чем задуматься… Спасибо вам большое за комментарий.
Ф. Гайда
– Спасибо вам.
А. Митрофанова
– Федор Гайда, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета Московского университета и один из постоянных авторов журнала «Живая история» был с нами на связи.
Когда за дело берётся Господь. Яна Юревич
Часто бывает так: делает что-то человек, усердно делает, из сил выбивается, а результата нет. И требуется какой-то нечеловеческий рывок. Тогда за дело берётся Господь.
Несколько лет назад, в один из выходных дней февраля решили мы семьей куда-нибудь съездить. Жили мы тогда в Подмосковье и была у нас пара любимых мест. Одно из них мы коротко называли «Кладбище». В том месте и правда было кладбище, на его территории стоял красивый старинный храм, всё это располагалось на холме. Если же объехать кладбище и встать за ним, то с этого холма открывался восхитительный вид.
И мы решили провести вечер, любуясь этим видом. По дороге купили пиццу. Доехали до места, съели пиццу, пообщались, собрались ехать домой. А так как мы свернули с нашей дороги в сторону, нужно было развернуться. Сделать это можно было немного съехав с наезженного покрытия, ведущего вниз с холма. Летом в этом не было бы совершенно никакой проблемы. Но вот зимой... Дорога, ведущая вниз была покрыта даже не снегом. Она была покрыта практически голым льдом. И машина, под собственным весом, начала сползать вниз. Колеса прокручивались, им просто не за что было зацепиться. Машина спускалась все ниже и ниже. А внизу — тупик и все заметено снегом. От меня помощи никакой — я на пятом месяце беременности младшим сыном, старшему сыну — полтора года, тоже ничем не поможет, хорошо еще, что просто спал в машине, не плакал. Вокруг были дома, на холме и вокруг него располагалась небольшая деревенька, но все равно было безлюдно. Тем временем начало темнеть. Ситуация складывалась с одной стороны комичная, но с другой — довольно тревожная.
Вдруг внизу откуда-то появились люди. Увидели нас, начали помогать, толкать нашу машину наверх, подкладывать какие-то ветки под колеса, но ничего не помогало — машина была слишком тяжелой и продолжала спускаться все ниже и ниже.
Чуть погодя ровно на то место, где мы стояли вначале, приехал большой джип. Водитель джипа так же увидел нас, предложил прицепить трос к его машине и попробовать вытянуть нашу наверх. Так и сделали, но мощности джипа не хватило, и он сам чуть не присоединился к нам на ледяном склоне. Хорошо еще, водитель джипа вовремя заметил, что еще немного и тоже поползет по льду вниз, и остановился.
Что делать? Только молиться. Так и поступили. В той ситуации мы уже испробовали все. Наших сил явно не хватало. О чем мы и сказали Богу в молитве. И что же?
Буквально через несколько минут, неизвестно откуда приехал трактор. И совершил тот самый рывок, который был необходим, в два счета вытянув нашу тяжеленную машину наверх. Водитель трактора принял нашу благодарность, при этом отказавшись от оплаты своей помощи. Как внезапно появился, так внезапно и уехал. А мы стояли рядом с машиной на вершине холма, с которого началось наше «ледяное» приключение, и благодарили Бога за Его любовь и заботу о нас. Произошло то, что на первый взгляд выглядит совпадением, случайностью. Но у Бога случайностей не бывает.
Автор: Яна Юревич
Все выпуски программы Частное мнение
Схиархимандрит Иоанн (Маслов) и его семья
Крестьяне села Потаповка, что в Сумской области на Украине, расходились по домам. Зимой рабочий день в колхозе заканчивался рано. Бригадир Сергей Федотович Маслов шагал по улице, прислушиваясь к скрипу снега под большими валенками. Было 6-е января 1932-го года. Рождественский сочельник. Маслов думал о том, как вечером пойдёт на праздничную службу: каким-то чудом в разгар очередной советской антирелигиозной кампании их маленький сельский храм оставался открытым. С радостью думал он и о том, что в его семье совсем скоро будет прибавление — супруга Ольга Савельевна ждала ребёнка. На подходе к дому бригадира встретила соседка. «Где ты ходишь, Федотыч, жена твоя рожает!» — сказала она громким шёпотом. Послали за фельдшером, и вскоре избу Масловых огласил крик младенца. Так, накануне великого праздника, появился на свет будущий монах, богослов, духовник и старец — схиархимандрит Иоанн (Маслов).
Мальчика окрестили и назвали Иваном. Он стал третьим ребёнком Сергея Федотовича и Ольги Савельевны. У Вани было две старших сестры, а позже на свет появились двое младших братьев. Масловы верили в Бога и, несмотря на тяжёлое для церкви и верующих время, крепко держались благочестивых христианских традиций. С раннего детства родители брали Ваню с собой в храм. Во время службы мальчик никогда не шалил, не бегал, а тихонько стоял рядом с родителями. А когда наступало время пения молитвы «Отче наш», которую маленький Ваня знал наизусть, он громко и радостно пел её вместе со всеми прихожанами. Одна из сестёр старца Иоанна вспоминала, что мальчик рос добрым, тихим, спокойным. «Мы, старшие, бывало, затеем драку, а Ваня скажет: зачем дерётесь? И нам станет стыдно. Нам часто попадало от матери, а ему — никогда. Он был смиренный, никого не обижал», — рассказывала она.
Наблюдая за сыном, родители вспоминали, как задолго до его рождения, в 1922 году, из закрытого большевиками монастыря в деревню вернулся их родственник — старый монах. Вскоре он скончался, а перед смертью предрёк, что будет ещё монах в семье Масловых. «Уж не о Ване ли нашем он тогда говорил?», — размышляли Ольга Савельевна и Сергей Федотович.
Но Ваня пока не думал о монастыре — в 1941 году началась Великая Отечественная война. Отца забрали на фронт, и девятилетний Иван остался в семье за старшего. Мать старца Иоанна вспоминала, что сын стал для неё настоящей опорой, а для братьев и сестер — руководителем и воспитателем. Дети называли его «батькой» и во всём слушались. Несмотря на юный возраст, Ваня научился делать всё: шить, готовить, пахать и сеять. Днём он работал дома и в поле, а по ночам плёл на всю семью лапти. «Он кормил семью, укреплял всех нас, — говорила Ольга Савельевна. — Когда пришла похоронка на мужа, он один умел меня утешить, а ведь это так дорого стоит», — вспоминала она. Сестра говорила, что, если бы не Иван, они бы просто не выжили. При этом мальчик успевал учиться — ходил в школу за шесть километров в соседнее село.
В 1951 году Ивана призвали в армию. Там молодой человек сильно простудился, болезнь дала осложнения на сердце. Поэтому его демобилизовали раньше срока. Он вернулся домой и зачастил в Глинскую пустынь, которая располагалась неподалёку от их села. Ездил туда в свободное время на велосипеде. Ольга Савельевна чувствовала: скоро её сын примет важное решение. Так и случилось. В 1954 году Иван сказал матери, что хочет стать монахом и поселиться в Пустыни. Как ни готовилась женщина к такому повороту событий, как ни радовалась, что сын избрал для себя духовный путь, отпускать его в монастырь было тяжело. «Когда он уходил, я за ним следом несколько километров бежала, всё плакала», — рассказывала Ольга Савельевна. Со временем, когда остальные дети устроятся в жизни, она тоже примет монашеский постриг. «Матушка свято прожила свою жизнь», — говорил схиархимандрит Иоанн (Маслов). И всегда с любовью вспоминал свою большую и дружную семью.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
29 марта. О свете Христовой веры
В Неделю Торжества Православия Святейший патриарх Московский и всея Руси Кирилл на проповеди говорил о свете Христовой веры: