Светлый вечер с Юрием Куклачевым (22.07.2015) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер с Юрием Куклачевым (22.07.2015)

* Поделиться

Куклачев Юрий 1У нас в гостях был известный клоун, руководитель Театра кошек Юрий Куклачев.
Юрий Дмитриевич говорил о своей семье, о своем жизненном пути, о том, как решил стать клоуном и как в его жизни появились кошки; рассказал, что ему дает вера в Бога, и о своих "уроках доброты".

Ведущие: Алла Митрофанова, Алексей Пичугин

А. Пичугин

—  Уважаемые слушатели, здравствуйте! Меня зовут Алексей Пичугин. Здесь Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

—  Добрый светлый вечер!

А. Пичугин

—  И с удовольствием представляем нашего сегодняшнего гостя. Вместе с нами этот вечер проведет Юрий Куклачев. Юрий Дмитриевич, приветствуем Вас!

Ю. Куклачев

—  Здравствуйте!

Наше досье:

Юрий Куклачев, народный артист России. Родился в 1949 году. В 1971 году окончил Государственное училище циркового и эстрадного искусства. В 1990 году создал в Москве Театр кошек, который до сегодняшнего дня остается единственным в мире театром подобного рода. В 2012 году основал Международную ассоциацию «Школы доброты», которая ведет активную работу со школами и иными детскими учреждениями.

А. Митрофанова

—  Очень приятно Вас здесь видеть — не на сцене, а вот так, за одним столом. Вы знаете, есть стереотип определенный восприятия. Вы служите в цирке клоуном уже очень много лет. Вас привычно видеть с улыбкой на лице, Вы и сейчас сидите, улыбаетесь. А все-таки это часть сценического образа, или в жизни Вы тоже всегда с улыбкой? Есть же такой стереотип, что клоун может плакать, например.

Ю. Куклачев

—  Вы знаете, дело в том, что профессия «клоун» — это не профессия, это смысл жизни. Дело в том, что я вот очень рано определился со своей профессией. У меня так сложилась жизнь, что когда мне было семь лет, к нам пришел дядя Вася, и он сказал: «Юра, скажи, для чего ты пришел в этот мир?» Я на него посмотрел, как на больного: «Как — для чего, дядя Вася? Чтобы жить!»

А. Митрофанова

—  Действительно.

Ю. Куклачев

—  «Хорошо. А что такое — жить?» Я думаю: «Ну, еще глупей вопрос. Ну, это как же — чтобы жить? Я дышу...» — «Молодец, это правильно, дышишь. Без воздуха умрешь сразу. Кушаешь —  так, хорошо. Что еще?» — «Радуюсь, сплю!» Он говорит: «Сынок, ты так всю жизнь будешь радоваться, кушать, спать, в туалет ходить — чтоб вся жизнь?..» Я говорю: «Нет». — «Ну, а что дальше еще — жить?» — «Ну, учиться». — «Так, а для чего учиться?» — «Ну, как — для чего? Чтобы грамотным быть!» — «Ну, а для чего тебе грамотным быть?» — «Хм! Ну, как — для чего? Чтобы умным быть!» — «Ну, а для чего тебе умным быть?» Я говорю: «Дядь Вась, такие вопросы, я уж не знаю! Как —  для чего умным? Чтобы работать уметь!» — «О! Вот! Самое главное! Кем ты хочешь стать?» Я говорю: «Ну, я еще не думал, я не знаю». — «Ты куда идешь сегодня?» Я говорю: «Иду спать». — «Вот ты сегодня ночью не спи. Ты сегодня думай, кем ты в жизни станешь».

А. Пичугин

—  И всю ночь думали?

Ю. Куклачев

—  И я помню эту ночь... Вы знаете, не...

А. Митрофанова

—  Вам десять лет?

Ю. Куклачев

—  Семь лет!

А. Митрофанова

—  Семь лет?

Ю. Куклачев

—  Семь лет мальчик! Только в первый класс пошел! И я помню этот ночь как кошмарный сон! И он сказал одни очень важные слова! Он сказал: «Сынок! Если ты сегодня не начнешь думать о завтрашнем дне, у тебя завтра будет пустота. И ты, так же, как твоя мама, будешь безработный бегать из угла в угол и искать, где тебе больше заплатят! Хочешь быть Бобиком?» Я говорю: «Не хочу». — «Вот если не хочешь — думай». И я представил себя Бобиком, который вот так бегает и ищет, где заплатят! И я подумал, мысленно прокрутил профессии и решил стать летчиком. Летчиком! Все, летать самолетом! И я так начал сразу книги читать, готовиться к этой профессии! Но вышел как-то во двор, покачался на качелях, меня замутило, и я понял, что к летчику моя профессия не подходит!

А. Пичугин

—  Хорошо, сами поняли! А то потом на медкомиссии сказали!

А. Митрофанова

—  Не срослось!

Ю. Куклачев

—  Вестибулярный аппарат! Это самое главное! Надо уметь по... Мало, что ты хочешь! Еще надо, чтобы твой организм... Я понял тогда, что нужно, чтобы тебе еще, кроме твоего желания, еще твой организм — твои... Подходит ли твой организм для этой профессии. И я тогда... А я уже запустил внутрь, в поиск себя: «Кто я, кто я?» И вдруг отец приносит маленький телевизор, «КВН». Показывали. Выступал Чарли Чаплин. Я так смеялся! Вскочил и, как он, начал прыгать. И вдруг услышал смех. А! И я понял: «О! Я тоже могу рассмешить человека! И я закричал: «Бабушка! Я нашел!» Говорит: «Ты что нашел?» — «Себя нашел!» Если бы Вы видели ее лицо в тот момент! (Смеется.) У нее такое — перекосило: «Как это — себя нашел?» И я понял, что я стану клоуном! Это была тайная мечта! Мне исполнилось уже восемь лет. И я... Но я не просто захотел стать клоуном...

А. Митрофанова

—  Самое время, да! (Смеется.)

Ю. Куклачев

—  А знаете — сегодня многие: «Я хочу это...» Мало того, что захотеть! Я сказал, почему это так. Вот ребенок маленький сказал себе: «Что я могу делать в эту секунду, вот сейчас, чтобы начать осуществлять свою мечту?» Никаких данных, никакой возможности. Жили мы очень тяжело. Мы же после войны, там разруха. Отец, мама... Папу чуть не расстреляли. Мама без работы. Все, это ужас! Тяжело! Я вспоминаю эти дни... Кушать хотелось. Как-то мы друг с другом шли, яблоко увидели — валялось яблочко, схватили и вдвоем его съели. И такую радость получили от яблочка! (Смеется.) Подобрали яблоко на улице! Понимаете, так кушать иногда... В памяти осталось — кушать хочется, вот понимаете? И я сказал: «Я стану клоуном». Но что мне для этого надо? Я подумал и решил: завтра пойду заниматься балетом! (Смеется.)

А. Митрофанова

—  Почему — балетом?

Ю. Куклачев

—  Почему балетом, спрашиваете?

А. Пичугин

—  Движение!

Ю. Куклачев

—  А потому что Чарли Чаплин прекрасно владел своим телом!

А. Митрофанова

—  Ах, точно! Да.

Ю. Куклачев

—  Он танцевал! Он для меня был учитель. Я смотрел —  он танцует, он играет, он мимикой... (Нрзб.) в зеркало, я начал работать с лицом — все, понимаете, над улыбкой, все — пластику... Сам начал готовить себя к этой профессии. Данных не было никаких...

А. Пичугин

—  Сколько Вам лет было?

Ю. Куклачев

—  Восемь!

А. Митрофанова

—  Восемь. Восемь лет.

А. Пичугин

—  А, уже только через год (нрзб.)...

А. Митрофанова

—  А уже серьезный... Да. Серьезный взрослый человек.

Ю. Куклачев

—  Я точно, четко очень... Я пять лет занимался балетом. (Смеется.)

А. Митрофанова

—  Ничего себе!

Ю. Куклачев

—  Потом я понял: мне нужно еще здоровье. Болел все. Хватит болеть! Пошел заниматься спортом: коньки, лыжи, баскетбол, волейбол, гимнастика. Мне надо на руках стоять, все. Понимаете? Я готовил себя к этой профессии. И после четвертого класса я начал поступать в цирковое училище. Попасть в цирк клоуном не было возможности так мне со стороны. Я же не родился в цирке. Мне можно было только через цирковое училище.

А. Пичугин

—  А в цирк-то ходили?

Ю. Куклачев

—  Да, ходил в цирк.

А. Пичугин

—  На представления?

Ю. Куклачев

—  Олега Попова смотрел. Мы даже пошли с папой... с отцом в цирк, он говорит: «Я тебя познакомлю с Олегом Поповым». Вот закончилось представление: «Пойдем, сынок!» И мы пошли за кулисы. И вот сейчас, когда я в Германии...

А. Митрофанова

—  А они были знакомы?

Ю. Куклачев

—  Нет, они не были знакомы! Но папаня: «Ты клоуном же хочешь быть? И ты станешь им! Пойдем, я тебя познакомлю!» Он такой у меня был. И мы пошли за кулисы. И нас никто не остановил. Мы прошли, ходили, на второй этаж поднялись, искали-искали. «Олег Попов где-то там, где-то там»... Пришли — а он уже ушел. И так мы его на нашли. Но я, когда ходил за кулисами, забрели на конюшню. Этот запах конюшни — это все. Я понял, я пропитался всем этим запахом и понял, что отсюда меня уже никто не вырвет, я здесь остался! И вот я начал поступать в цирковое училище — четвертый класс — сам.

А. Пичугин

—  Простите, а с Поповым познакомились потом все-таки?

Ю. Куклачев

—  Нет. Нет, это уже когда...

А. Пичугин

—  Нет? В Германии?

Ю. Куклачев

—  В Германии сейчас мы с ним встретились — друзья, все. Короче говоря, я четвертый класс поднимаю — не принимают, пятого... А в училище цирковое — как в хореографическое, цирковое — после четвертого класса принимают. Пятый, шестой, седьмой, восьмой класс — не принимают! Говорят: «У Вас данных нет, Вы что! У Вас — Вы посмотрите на себя в зеркало! Вот видите — Никулин? Только одно лицо — уже смешно. А Вы посмотрите на себя — ничего смешного нет!»

А. Митрофанова

—  Надо же!

Ю. Куклачев

—  Я смотрю в зеркало: правда, смешного нет! Я говорю: «Но у меня зато вот кипит все внутри!» И я после восьмого, когда они меня не приняли, это прямо как удар в сердце! Уже взрослый, четырнадцать лет, уже все! Я пришел с документами домой, и такое состояние было отрешенное — все, обрубили! Мне уже как-то вот все... отрезали, знаете вот? Преграда, все, уже нет возможности. И вдруг приходит отец, спрашивает: «Ну, как, сынок, приняли?» Я говорю: «Папа, в меня никто не верит. Никто!» Он говорит: «Сынок, ты неправ. Я знаю человека, который верит в тебя». Я говорю: «Кто?» — «Я, твой отец». Вот это... Эти два слова — это во мне такую силу подняли внутреннюю. Я сказал: «Папа! Нет больше силы, которая пересилит меня! Я всем докажу, что я клоун!» И я настолько, понимаете, внутренне... Я: «Господи! Помоги мне осуществить мою мечту! Ничего мне не надо — ни денег... Только мечту мою осуществить! Помоги!» И, Вы знаете, два дня — встречаю девочку в троллейбусе, она едет, разговорились — она говорит: «А я работаю в цирке». Я говорю: «В каком цирке? На Цветном бульваре?» Она говорит: «Да нет, в Народном цирке». А-а! «Где это?» И она меня приводит в Народный цирк! Художественная самодеятельность! Я думаю: «Какой я глупый! Сколько времени потерял! Я балетом занимался, там танцы, все, а здесь же цирк тоже есть!»

А. Пичугин

—  И клоуны, и все на свете.

Ю. Куклачев

—  И я начинаю заниматься усиленно. Там прекрасный педагог — Михаил Михайлович Зингер. Он еще сейчас живет, мы с ним дружим, я его так люблю. И вот он начинает мне помогать, он видит мою энергию, он загорается. Педагог тоже вскипает, загорается, когда видит желание, когда человек хочет! И мы начинаем работать! Два года каждый день репетиции! И я через два года — Всесоюзный конкурс, Советский Союз тогда был... Всесоюзный конкурс художественной самодеятельности. И я становлюсь первым клоуном Советского Союза! В 16 лет я победил! Представляете? И мне разрешили выступать в Цирке на Цветном бульваре даже! Был отчетный концерт! И я — клоун! И все увидели — о-о! «Оказывается, он не лицом смешит, а он душой, сердцем! У него клоун в сердце спрятан! Вы знаете, он выходит и энергия захватывает всех!» Я был клоун-пародист, я акробат, жонглер, эквилибрист. Я все это — и на катушках, летал в воздухе, и на лошадях. Клоун-пародист — это очень сложно. Но вот я это освоил. Так и выпустился из училища — клоун-коверный, акробат.

А. Митрофанова

—  Клоун-коверный, акробат — это такое наименование?

А. Пичугин

—  В дипломе написано?

Ю. Куклачев

—  Да, в дипломе написано: «Коверный, акробат», да.

А. Митрофанова

—  Интересно!

Ю. Куклачев

—  Вы понимаете, вот так я прошел вот это все. Это очень хорошо, что они меня... препятствия были. Потому что это воспитывало во мне характер, это воспитывало во мне внутреннюю силу, дух такой. Вера, меня двигала только вера.

А. Митрофанова

—  Какая вера?

Ю. Куклачев

—  Вера вот в успех, что все будет так, как мысль я поставил, все осуществится. У каждого человека есть свое предназначение. Вот сейчас я занимаюсь — «уроки доброты», «Школа доброты», создал целую программу. Она основана на том, что у каждого человека, у каждого заложен в хромосоме его природный дар. Надо уметь понять его в себе, почувствовать, развить его, и тогда ты начинаешь не просто работать или…, а ты начинаешь творить, и ты начинаешь... Вот еще больше пользы. Дело в том, что ты начинаешь отдавать — столько отдавать, что люди тебе отвечают... Оказывается, я понял: чем больше отдаешь, тем больше получаешь. Я выхожу на сцену — вот любой актер, если он отдал с сердцем, с любовью все в своей работе — и тут же аплодисментами зритель: «А!», захватил, все... Если человек вышел хладнокровно, не отдал — ну, значит, и тебя так...

А. Пичугин

—  Вот это ощущение для Вас стало Вашей «Школой доброты», да? То есть Вы поняли, что Вы получаете от зрителей «в обратку»...

Ю. Куклачев

—  Дело в том, что это в любой профессии надо. Вот любой врач — Вы пришли к врачу... Если врач с любовью относится к своей работе, если он с любовью, значит, он какие-то, кроме того, что в книжке написано, он еще какие-то другие нюансы... Он может встретить Вас. Такой врач может прикоснуться к Вам, сказать два-три слова — и все, и Вас не надо лечить, никаких таблеток! С любовью когда ты относишься к своей работе... Ты — плотник, ты с любовью делаешь свой шкаф. Что ты сделал, поставил всем — о-о! Вот это да! Это кто сделал? Или крышу вот мне покрыли ребята-таджики — ну, хорошо сделали, понимаете? С любовью сделали! Я их так под... Они такие... Знаете, чем, почему таджики мне понравились? Потому что украинцы были, молдаване — я их выгнал — пьют! Я говорю: «Ребята, нет, у меня пить не годится». А эти — молятся. Знаете, вот коврик стелют и молятся. Я говорю: «Во, хорошо!» И я с ними разговор, беседу, так сказать. И все, через это они с любовью сделали. Крыша не течет! Понимаете? И я их передал в другие руки — из рук в руки, передаю и говорю: «Вот, ребята сделают на совесть». Называется, от души, на совесть. И в любой профессии. Понимаете?

А. Митрофанова

—  Ну это если человек занимается своим делом, если он понимает, что он на своем месте, да, и действительно какое-то свое предназначение выполняет.

Ю. Куклачев

—  А если Вы не на своем месте...

А. Митрофанова

—  Далеко не всякий человек...

Ю. Куклачев

—  ...это же катастрофа! И Вы смотрите на часы и думаете: обуза у Вас, Вас тянет, тяготит, Вам как тяжело смотреть, когда же еще... «Еще два часа осталось — ой!» И думаешь, мечтаешь уже... Живешь не работой своей, не приносишь пользу, на которой ты работе, а живешь другим! Зачем ты занимаешь время? Поэтому я создал эту «Школу доброты», чтобы открыть природные способности ребенка. Чтобы помочь ему, подсказать, найти себя и сохранить самый главный природный инструмент, который дает Творец каждому человеку от рождения. Господь дает каждому — это совесть.

А. Митрофанова

—  Юрий Куклачев, народный артист России, сегодня в студии в программе «Светлый вечер» на «Радио «Вера». Что это за «Школа доброты» такая?

А. Пичугин

—  Это какое-то физическое явление? У нее есть здание, помещение, туда приходят люди?

А. Митрофанова

—  Занятия, уроки? Или как это выглядит?

Ю. Куклачев

—  Значит, я хочу сказать Вам такую вещь. Когда... Это случилось в 1984 году...

А. Пичугин

—  Тридцать лет.

Ю. Куклачев

—  ...во время гастролей в Париже. И у меня был большой успех. Я же все-таки лауреат в Монте-Карло, меня признали лучшим клоуном мира в свое время. И я выступал в Париже, весь Париж в афишах, и на телевидение часто приглашали. И вот меня спросили: «А Ваша мечта? Что Вы хотите осуществить?» Я говорю: «Я хочу провести «уроки доброты». Они говорят: «О-о! А что это такое?» Я говорю: «Понимаете, через любовь к животным я нахожу путь к сердцу ребенка». Вот я протягиваю кошку любому человеку, и у него сразу улыбка на лице, нежность. Все, злой он — все, он становится сразу добрым, и он гладит животных, понимаете? И все! И это у меня рычаги воздействия очень сильные, мощные. Ни у кого, ни у одного педагога — ни у кого нет, а вот у меня получилось, сложилось так — есть. И — «ну, давайте тогда, — мне сказали, — проведите у нас». И я в 1984 году в Париже, в Порто-де-Версай, Дворец спорта, 7 тысяч народу, собрали... Министерство образования — собрали всех, на автобусах привезли 7 тысяч детей.

А. Митрофанова

—  Ого!

Ю. Куклачев

—  Что я сделал? Мне дали микрофон. Посольство подключилось. Дали мне синхронного переводчика. И я рассказывал, как я воспитываю кошек. Что каждый из Вас может прийти домой и сделать то же самое — это очень просто. Надо только уметь наблюдать. Надо любить это животное и уметь играть. И показывал, как у меня случилось с кастрюлей, там, все трюки. И тут же рассказывал и показывал, демонстрировал. Час с лишним урок прошел. Успех был феноменальный. Меня пять лет подряд приглашали на эти уроки. Я приехал весь...

А. Пичугин

—  Не только во Францию уже, видимо?

Ю. Куклачев

—  Только во Франции!

А. Пичугин

—  А, только во Францию?

Ю. Куклачев

—  Во Францию на два-три дня приглашают, я приезжаю, там... И меня, значит... Я пришел в Министерство образования, помню, тогда и говорю: «Вы знаете, я вот провожу в Париже «уроки доброты». Давайте в Советском Союзе!» Мне говорят: «Юрий Дмитриевич, ну Вы что? Доброта — это для детского сада. У нас сейчас космос, высокие технологии! Нет, занимайтесь своим делом»... Ну, я так говорю...

А. Митрофанова

—  «Мы решаем глобальные проблемы!» (Смеется.)

Ю. Куклачев

—  Ну, я так... Да! И я, знаете, как-то... И успокоился, и делал свое дело. И вдруг наступил 1990-й год. Вы хорошо этот год помните. Открыли окна демократии. Мы решили — вот Европа, Америка, будем сейчас дышать воздухом свободы! И вся грязь, которая собралась на планете, вся кинулась к нам сюда! И ужас! И вдруг мне звонит мой близкий друг по цирку и говорит: «Юра! У меня несчастье!» Я говорю: «Что такое?» — «Сын умер». — «Как?» — «От передозировки наркотиков». — А-а! 1991-й год. Кошмар! Они родились вместе с моим Димочкой! Мы их в опилке(?) носили! Красивый, богатый — ну, все есть! И вот тебе — нет человека! И я так воспринял, как будто это мой ребенок ушел из жизни! Я говорю: «Господи! чем я могу помочь детям? Что я могу сделать?» И в это время мы поехали с супругой... Получилось так, что открыли как-то свободу, можно было выехать, 1992-й год, и мы выехали в Иерусалим. И я решил, узнал о том, что в то время даже не слышали, что Священный огонь нисходит. И мы на Пасху приехали. Просидели с ней, стульчики, как все там бабушки со стульчиками такими пришли, сели. Просидели 24 часа, ждали.

А. Митрофанова

—  Ого!

Ю. Куклачев

—  И вот... Это было очень трудно. Сидишь, уже плечи затекли, все ноги... И уже внутри говорит: «Да ладно, чего ты глупости... Уходи, ну что ты сидишь уже? Выйди! Ну, это же спичками зажигается! Ну, как бы ты что, в ерунду веришь? Это все...» И они... А я посмотрю на людей — сидят все... Думаю: «Люди сидят, а я что — хуже?» И я... И мы высидели! И вот, оказывается, над Гробом Господним появляется сияние! Патриарх подносит свечу — она вспыхивает, и он выносит ее! А-а! И я сидел рядом, и я прямо — раз! — и умылся. И вот когда я умылся, через меня вот так прошла благодать. Знаете, я, в общем-то, чтобы прийти туда, надо было готовиться — не кушать, не пить, не есть. Потому что там же в туалет вышел — твое место уже заняли. Надо было просидеть до конца. Там 10 тысяч народу! И вот мы высидели... Я, когда умылся, в меня прошла благодать, такая сладость. Я сказал: «Господи, чем я могу помочь детям?» И внутри такой голос: «Пиши». — «Что «пиши»?» — «Пиши. Почему-то вот — о своей жизни. Поделись, расскажи. Почему, как ты не стал пьяницей и наркоманом. Ведь у тебя же было все! Смотри, вспомни!» И я стал вспоминать. Я играл на гитаре — ребята в подъездах «По тундре», пели эти блатные песни! Знаете, модно было! «По железной дороге!» Все… Почему-то в подъездах все это было. И мне: «Давай, Юра, согреемся!», все. А я говорю: «Да нет!» А у меня была цель — я бежал заниматься или спортом, или еще куда-то, что-то. У меня была цель. И я понял, что цель... Вот когда есть цель... Вот сегодня уже, работая с книгами учеными, я вдруг узнал: Иван Петрович Павлов еще в 1895 году обратился к учителям, психологам, преподавателям, родителям — ко всем, и сказал: «Развивайте у детей рефлекс цели! Рефлекс цели ребенку дает устремление в жизни! А вот устремление воспитывайте, чтоб был идеальным! Потому что взять чужое — тоже может быть устремление!» Это было когда сказано! И в 1990-м году совершились страшные преступления! Из образовательного процесса убрали слово «воспитание». А что такое сегодня... К счастью, сегодня появилась стратегия воспитания, целая уже... Поняли, опомнились еще через 25 лет, почти поколение потеряли! Вспомнили слова Менделеева: «Образование без воспитание — то же самое, что меч в руках сумасшедшего». И Коменский в свое время говорил: «Пренебрегать воспитанием — это смерть духовная человека, страны, нации». Ни в коем случае! И все сейчас начали заниматься... А я с 1990 года, с 1993 года сам для себя открыл культурно-воспитательное движение «Добрая Россия».

А. Митрофанова

—  Вот расскажите, что в основе этого движения, и что Вы, собственно, делаете с детьми, как Вы им показываете, какие могут быть цели.

Ю. Куклачев

—  В основе движения... Сейчас я Вам рассказываю... Понимаете, это не то, что все... Движение — это никакого... к политике никакого отношения не имеет. Я сижу один, беру книги и пишу. Я пишу: первая книга, первая — «Рефлекс цели». Я детям рассказываю, как. Я даю наводящие вопросы, даю упражнения, подсказываю детям, как в себе искать этот дар. Для этого надо научиться прислушиваться к своему сердцу. Потому что если ребенка не научить слушать свое сердце, он начинает прислушиваться к другим сердцам. А другое сердце может быть злое, бессердечное, оно может увести в болото. И когда потом время пройдет — «Ой, чем я... Какой глупый! Кого я слушал! Надо...» А свое сердечко вот я всегда слушал. В любой ситуации я спрашивал: как это? Но, понимаете, надо иметь в виду, что сердце не всегда говорит, как выгодно. Оно говорит, как честно и по совести. Да, это невыгодно. Но зато по совести! И тебе никогда не будет стыдно! Делай так, как говорит сердце! И я всегда в своей жизни делал, как сердце. Да, мне было тяжело, я очень прошел сложный, за счет этого много получал, так сказать, со стороны со всех — и руководства, и все... Потому что я поступал по совести и честно. Но зато у меня — видите... Я смотрю всем честно в глаза. Я все заработал честно, ни у кого ни у кого не взял. Не пошел ни с кем на сговор. Для меня вот была та точка на планете — маленькая точечка, вот где я родился, здесь я и пригодился. Вот эта точка в 1990-м году, когда, смотрите, все ведущие клоуны, актеры ведущие, популярные — все уехали туда, а я остался здесь. Я пришел и сказал: «Дайте мне театр!» Говорят: «Зачем?» — «Я хочу театр здесь!» И мне дали помещение. Я ушел из цирка и создал театр. Сегодня 25 лет, в этом году, театру! Театр такую радость дает, такое веселье! Туда можно прийти с бабушкой, с дедушкой, взять даже трехгодовалого ребенка, любого интеллекта, возраста, любого вероисповедания! К нам очень многие приходят — Арабские Эмираты сидят, понимаете? Они вот кошек любят! Через животных у нас идет разговор на языке чувств. Это очень важно, где язык чувств. А кошки такие, знаете, животные, которые не признают никакого насилия! Только свобода, только независимость! Только... Это самые гордое животное в мире! Оно не терпит никакого, чтобы над ней что-то плохое! Только любовь! И вот на этом, понимаете, я вот все это создал, все сделал для того, чтобы вот радовать. Так вот, моя «Школа доброты» — первая книга. Вторая книга... Третья книга — «Мы говорим о любви». Почему о любви? Потому что я включил телевидение, а там — и несут, Вы знаете, «любовь — это я страдаю, я мечтаю, я вся переживаю, он ушел, а я его люблю, а я все...» Вообще к любви никакого отношения не имеет! Я побежал на телевидение, говорю: «Чем Вы занимаетесь? Вы на всю страну... Любовь — это совершенно... Вы смешиваете секс и любовь. Это два разных! Это — инстинкт, а это — чувство! Вы не смешивайте эти вещи! У ребенка может это перемешаться в голове! Пока он разберет, что это такое!» Понимаете? Это совершенно разные... Вот смотрю, мальчик сидит. Я говорю: «Мальчик, вот всем дядям и тетям, которые здесь, на телевидении, скажи: ты умеешь любить? Ты любишь?» Он говорит: «Люблю». — «Вот скажи, кого ты больше всех любишь?» Он говорит: «Маму». Я говорю: «Вы слышите, что Вам истина говорит? Маму! А Вы здесь — «секс», «любовь»... Это несовместимые вещи! Вот материнская любовь, вот эта энергия — самая мощная, самая сильная! Вот моей мамы уже нет давно в живых, а я закрываю глаза, и вот в области сердца я чувствую ее прикосновения, ее нежность. Я чувствую ее дыхание, ее энергию, чтобы... У нее только одно — чтобы я был здоров и все у меня было хорошо. Ничего маме не надо от тебя — только чтобы ты был здоров. Чтобы ты был сыт, чтобы у тебя все было хорошо! Понимаете? «Мама» — это самое великое слово во Вселенной. И поэтому я веду с детьми... У меня целая программа расписана. Я написал книги, учебники для своей программы «Школа доброты». Затем, я вижу учебники — никто не знает, как по учебникам надо уметь работать. Пришел, педагогам дал — они заняты, не может никто сообразить. К психологам приходил... Все, разозлился, пошел, написал для них методичку. Они говорят: «Нужна методичка, как работать по учебникам». Сейчас я понял, что я все-таки художник, я не ученый. Я...»

А. Митрофанова

—  Но Вы же при этом заслуженный педагог России. У Вас есть такое звание.

Ю. Куклачев

—  Да, народный... Да...

А. Митрофанова

—  Это за эти книги, кстати говоря?

Ю. Куклачев

—  Да, за книги мне дали звание народного учителя России...

А. Митрофанова

—  А, прошу прощения, да.

Ю. Куклачев

—  А за работу с молодежью, которую я провожу, мне дали звание профессора, между прочим. (Смеется.) Звание Белорусского и Московского университетов культуры.

А. Пичугин

—  Юрий Дмитриевич, давайте сейчас как раз ненадолго прервемся именно на уроки доброты. Вы принесли с собой диск. Вот давайте...

Ю. Куклачев

—  Да, вот мы даже... Дима Дунаев написал песню, прекрасную песню — «Гимн доброте».

А. Пичугин

—  Вот его мы сейчас и послушаем, да, я думаю?

Ю. Куклачев

—  Да.

А. Пичугин

—  Отлично! Итак, «уроки доброты» от Юрия Куклачева — «Гимн доброты» на «Радио «Вера».

(Звучит песня «Гимн доброты».)

А. Пичугин

—  И я напомню, друзья, что в гостях у нас сегодня Юрий Куклачев. И буквально через несколько мгновений мы продолжим эту замечательную беседу, вернее, рассказ Юрия Дмитриевича.

А. Митрофанова

—  Еще раз добрый вечер, дорогие слушатели! Это программа «Светлый вечер». Здесь Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова. У нас в студии в гостях на «Радио «Вера» народный артист России Юрий Куклачев, и мы продолжаем разговор об «уроках доброты» и о принципах работы и жизни, я так понимаю...

А. Пичугин

—  А Вас приглашают...

А. Митрофанова

—  Да, принципы жизни определенные! Те, которые...

А. Пичугин

—  Вас приглашают в школы, правильно я понимаю, да? В вузы, наверняка, тоже.

Ю. Куклачев

—  Меня приглашать не надо.

А. Митрофанова

—  Вы сами приходите? (Смеется.)

Ю. Куклачев

—  Я сам иду. Но дело в том, что...

А. Пичугин

—  А как, как Вы?..

Ю. Куклачев

—  Все пытаются меня пригласить, как свадебного генерала. «О, в нашу школу Куклачев пришел!»

А. Митрофанова

—  А Вы как приходите?

Ю. Куклачев

—  Я так больше не хожу. Я хожу в те...

А. Пичугин

—  А я даже помню, в нашу школу Вы приходили, когда я был маленький.

Ю. Куклачев

—  Я хожу в те школы... Да, в те школы, где... Сначала я просто по школам ходил-ходил и понял, что смысла  нет — здесь нужно работать с учителями. И я для педагогов специально написал книгу «Духовная кулинария». Почему? Потому что, ну представляете, 25 лет не было воспитания в образовательном процессе. Значит, не только среди студентов и школьников — не было и среди педагогического совета с воспитанием! Там главное — это знания, ЕГЭ, грамотность, все, чтобы знал технологии и все!.. Друзья мои, а без воспитания это мы можем... Представляете, он может быть отличник, сдать ЕГЭ прекрасно, великолепно разбираться, и отличные оценки брать, но быть бездушным человеком, бессердечным, хладнокровным... Это катастрофа! Это жить в таком государстве, бессердечном и бездушном, я не хочу! И поэтому я начал работать с учителями. Эта моя «Духовная кулинария» помогает развить органы чувств — какие? — внутренние. Ведь мы с Вами видим, у нас, считаем, органы чувств — зрение, обоняние, осязание — и все. Ничего подобного!

А. Митрофанова

—  Но есть еще шестое чувство.

Ю. Куклачев

—  Еще, еще... Огромное количество еще... Вот я Вам говорю, есть еще видение, внутреннее видение. Я Вам говорю: «Вы знаете, мы встретимся на Красной площади», и Вы сразу представляете мавзолей, около мавзолея... И Вы сразу внутренне представляете...

А. Митрофанова

—  Я туда не хочу, к мавзолею я не хочу! (Смеется.)

Ю. Куклачев

—  Ну, я примерно Вам говорю ориентир. Давайте — у Москва-реки. И Вы представляете себе это, у Вас внутреннее видение, или, кроме слуха, Вы еще можете внутри сами себе услышать эту мелодию — «Та-да-там, та-да-там, та-да-та-да»... (напевает тему из 40-й симфонии Моцарта). И Вы представляете себе, это у Вас внутреннее  видение, или, кроме слуха, Вы еще можете внутри сами себе услышать эту мелодию — «Та-да-там, та-да-там, та-да-та-да»... Понимаете? Это внутренний еще тебе огромный потенциал своих внутренних... Поэтому я учителям даю возможность такой психофизический тренинг наш, который мы используем уже больше ста лет в театральных учебных заведениях. Это психофизический тренинг, который помогает актеру проникнуть в образ. Но для того, чтобы проникнуть в образ, он должен понять самого себя. Как он это сделает? Ощутит себя через себя! Поэтому я, понимая о том, что учитель не должен играть Наполеона, все, он должен... просто ему надо помочь — что? — создать свой образ, отталкиваясь от своих индивидуальностей. И я подобрал такие этюды — простые этюды, просто метод физического действия. То, что Константин Сергеевич предлагает. Разработал целую концепцию начиная с простого, элементарного, с простых, так сказать... то, что самое вообще... самое простое можно делать. И уже до совершенства, так сказать, уже подход уже к созданию крупного... Уже чувствовать, уметь ощущать, чувствовать. Очень многие ощущения потеряли, ощущения. Мы же пришли (нрзб.)...

А. Митрофанова

—  Да, это правда. Потому что ритм жизни не позволяет.

Ю. Куклачев

—  Это, понимаете... Вот у меня... Это долго Вам рассказывать, это отдельный у меня урок. Просто я создал это и считаю... У меня вчера была хорошая встреча в Комитете образования... Методический Комитет Москвы... Я хотел с Калиной встретиться. А меня туда: «Поговорите, расскажите, что там. Может быть, там стоит нам вообще то, что Вы предлагаете?» Я, когда рассказал, показал, увидел, что люди зажглись, потому что молодежи много. Молодые глаза загорелись. Хотят, чтобы страна изменилась. Представляете себе, по всей стране начнется «урок доброты»! Все учителя! Это не отдельный урок — это нравственное воспитание в целом. Вот сейчас у меня уже разработана концепция, вот сейчас уже стратегия появилась по воспитанию! Наконец-то, может быть, меня услышат! А все... Дело в том, что я, самое страшное, боюсь, что стратегия появилась, и сейчас что начнут делать? Перед президентом отписывать, значит, конференции, слеты, совещания, и все уйдет в бумаги. А доброта, все, что связано с воспитанием, — это питание — духовное, это не физическое.

А. Пичугин

—  Вообще, это страшно, когда такие вещи уходят в бумагу.

Ю. Куклачев

—  Это духовное питание, понимаете? А духовное питание, основа вообще духовного мира — это доброта. А доброта передается от человека к человеку, из глаз в глаза. Если ее нет, так ее нет. И доброта — это... Понимаете, говорит: «Вот тьмы столько много! С ней надо бороться...» Не надо с тьмой бороться. Потому что ее нет, тьмы! Тьма — там, где нет света! Поэтому — свети! И все! И вот моя...

А. Пичугин

—  Скажите, а вот вера в Вашей системе ценностей вот в этой какое место занимает? Я имею в виду «уроки доброты».

Ю. Куклачев

—  Дело в том, что лично я родился под иконами, я православный. И поэтому для меня, когда меня спрашивают: «Верите Вы или не верите?», такой у меня позиции... У меня нет такого — верю я или не верю.

А. Пичугин

—  Нет-нет-нет, я не...

Ю. Куклачев

—  Я живу. Понимаете, вот я живу в этом, понимаете? Я воспринимаю православие — это как вот... Как медицинская наука, которая... Вот молитва — она очищает меня изнутри. Если я не прочитал на ночь или утром молитву, я где-то что-то потерял, нет у меня того напора, нет какой-то жизни, у меня где-то что-то застряло, какая-то там мелочь, жизненная суета меня оттягивает от главного предназначения. Поэтому для меня вера — это главная сила.

А. Пичугин

—  Для Вас. А в уроках, в Ваших уроках?

Ю. Куклачев

—  Так это самое главное у меня! Первое!

А. Пичугин

—  Вы говорите с детьми о Боге?

Ю. Куклачев

—  Да. Я с ними аккуратно говорю. Вот я очень хорошо... Моя программа прекрасно работает в колониях, Вы знаете. Дело в том, что в колониях — там же... Я проехал 26 колоний.

А. Митрофанова

—  Ого! А Вы там выступали, да?

Ю. Куклачев

—  И... И когда Вы... Это не... Знаете, вот Вы так... Вы все стандартно: «Выступали?» Я не выступаю. Я прихожу и веду беседу задушевную. Сажусь и три с половиной часа... Как-то я попробовал в два часа уложиться — где-то спешил — не получается! Нужно три с половиной часа! Я приезжаю иногда уставший, после двух представлений, еду в эту колонию, прихожу. И, Вы знаете, я получаю такое... Когда я вхожу в нее, это как в погреб, знаете? Сидят вот 60, 70, 100 человек — лысенькие такие все, в наколках там многие, сидят, такие — глаза колючие: «Ну, чего ты нас научишь? Чего ты сейчас будешь нам втыкать свои, там: «Надо быть добрым, надо хорошим!»? Ну, давай, давай!» Знаете, такое пренебрежение. А я сажусь и просто с ними разговариваю — по-человечески. Я раскрываю им свое сердце. И они это начинают чувствовать. И за три с половиной часа дети изменяются. За три с половиной часа у них психика начинает меняться! Они вдруг что-то понимают! И я с ними говорю... Понимаете, я даже слово «Бог» так не говорю им впрямую. Я говорю, что он «Творец».

А. Митрофанова

—  Ну, может быть, и хорошо, кстати.

Ю. Куклачев

—  Потому что, понимаете, там есть церковь, приходит батюшка, он с ними говорит, все. Но не доходит до их сердца, до их, понимаете... Потому что дело в том, что с ними разговаривают на языке церковном, они... Это как радиоволна. Там другая волна. Вот, знаете, вот сидите — приемник, чуть-чуть повернул — раз, у тебя — слушаешь «Радио «Веру». Раз, повернул — слушаешь другой какой-нибудь — слушаешь другой какой-нибудь, «Бизнес-канал». Потом чуть повернул — поп-музыка, «металл» — «А-а-а!» И вот у них «металл» в голове! Чуть-чуть надо повернуть волну! Надо же настроиться на их волну и их настроить на свою! И тогда повести вот это... И тогда они становятся так... И когда уезжаешь от них: «Дядя Юра, а когда ты приедешь к нам снова?» И начинают...

А. Пичугин

—  А у Вас есть с ними обратная связь? Они письма пишут?

Ю. Куклачев

—  Да, они пишут письма... Я Вам дам эти письма — это заплакать можно, что пишут дети. Это... Мало этого, я уже начал сейчас разрабатывать концепцию — помощь Министерству юстиции. Потому что там есть... Можно детей... Можно помогать и можно их спасать. Можно... Мне одни ученые говорят: «Да, Юра, куда ты едешь, чего ты ерундой занимаешься? Да там психика нарушена, психически больные дети! Там же в хромосоме у них заложено: папа алкоголик, мама, там, непонятно кто». А там уже, в основном, конечно, 80% — такие дети, которые из неблагополучных семей. Я говорю: «Ребята, ну, я попробую все-таки». Есть такое пластичное... Есть вот... Конечно, когда я вхожу, я через молитву прохожу, говорю: «Господи, помоги мне все-таки, чтобы они меня услышали!» Это очень важно. Я не прошу ничего, только чтобы они меня услышали. И они меня слышат! Вы понимаете, они меня слышат! И это самое главное! И я вижу — у них глаза другие, изменяются. Мы даже на видео засняли, как ребенок входит, а потом они... у них глаза поднимаются... Те, которые... Там такие бандиты сидят, вот с 14 лет такое натворили! И они вдруг понимают свои ошибки, они начинают изменяться! Только любить. Только... Другие вот эти слова — «толерантность», все — это хорошие слова, все. Но я его, это слово, понимаете... Дело в том, что...

А. Митрофанова

—  Ну, они наполнены должны быть чем-то, эти слова.

Ю. Куклачев

—  Я терплю... Терпеть можно, толерантность — хорошо. Но — только любить. А любовь — это открытое такое все. И, Вы знаете, это действует. Энергию надо не просто... Можно говорить красивые слова, научиться говорить. Этого мало, надо еще иметь способность вот к ним, чтобы идти...

А. Митрофанова

—  Надо отдавать. Это та же самая способность отдавать, в общем-то.

Ю. Куклачев

—  И Вы видите, наша программа, она — смотрите — колонии. Вот сейчас я доказал, что «Школа доброты» прекрасно работает в колониях. Поэтому... А там больные, в общем, психически немножко дети уже с огромным нарушением! А почему же в школе, в простой советской... российской школе это не поставить? Но для этого надо с учителями работать. И мы сейчас начинаем работать. Да, меня вчера поддержали. Я увидел в нашей Москве, что захотели уже, в общем-то. Еще Стратегия только появилась, а уже работаю, уже почти 20 лет, учебники написал, все. Понимаете, у меня уже такой багаж огромный! Мало этого, я еще, когда меня начинали ученые, там, царапать — «ну, что Вы здесь?», я бежал в библиотеку и находил подтверждение у ученых — у Сеченова, у Павлова. Притом, почему забыли Сухомлинского? Ушинский! Почему это все? А после Макаренко мало кто вообще колониями занимался!

А. Митрофанова

—  Это правда.

Ю. Куклачев

—  Это вообще моя, так сказать, тема. Я сейчас очень... Я считаю, это моя такая гражданская позиция — помочь вот именно здесь. Потому что сегодня... Что такое воспитание? Сегодня 25 лет разрушали, чтобы все собрать! Нужно начать действовать сразу со всех сторон! Нужно и книги, и телевидение подключать, и радио! Все в комплекте должны начать работать — и школа, и всякие клубы, кружки — все вместе! И с родителями надо работать! Потому что у родителей своя позиция на правду, свой взгляд на жизнь! У них — они обижены, озлоблены! Понимаете, все это! Здесь видите, что творится? Все кризисы, все — знаете, как...

А. Митрофанова

—  Но еще очень часто родители и учителя говорят: «Не учите нас жить. Не учите, мы сами со своими детьми как-нибудь разберемся».

Ю. Куклачев

—  Но чтобы улыбнуться, уделите время своим, родители. Папочки! Я к Вам обращаюсь, если Вы меня слышите! Ну найдите время, часочек! У Вас сын, дочь — это Ваше родное! Мамочки! Ну сядьте, читайте им книги! Вы не думайте, что они пошли в школу — и уже сами пусть читают! Нет, это огромная ошибка! Это не я придумал! Иван Петрович Павлов сказал, что читать в семье нужно до 14 лет детям вслух обязательно! Во-первых, это и Вам будет польза! И потом, мало, что прочитали — еще и обсуждать, рассуждать. Это объединяет семью. Это Вы... Сегодня Ваши дети — немножко второй, третий, четвертый, пятый — они уже чужие для Вас, потому что они ушли в другую сторону — компьютер, все. Они живут в другом мире, а Вы — в другом. А чтобы объединить, надо ж детям читать! И чтение Вас будет объединять. И вот здесь Вы будете вот все... И где-то и в жизни все — приходить... И у Вас будет один, единая семья... Хотите единства в семье — читайте детям!

А. Митрофанова

—  Юрий Дмитриевич, а вот Вы уже не раз упоминали, что молились и как-то пытаетесь свою жизнь соотносить с православной верой, и живете в православии. Как Вы впервые себя почувствовали верующим человеком? Вот помните этот момент, когда осознали себя верующим? Как это произошло? Вот момент встречи с Богом — это же важно. Интересно.

Ю. Куклачев

—  Ну, Вы знаете, дело в том, что у меня это... такого не было, что осознал что-то, придумал. Я, когда родился —  вот я в деревне в Чехове приезжал, там стоит церковь Спас на берегу реки Нара. И церковь в 1954-1956, 1957, что ли, ну, в каком-то году решили под склад. А иконы — сказали: «Бабушки, разнесите иконы по домам». И к нам принесли... У нас иконостас стоял. И у нас икона Божьей Матери стояла. А мне тогда было... я маленький. И получилось, что я спал под иконами. Эта лампадка... Я открою глазки — и смотрю. Они приходят и молятся. Ну, октябрята — ладно, Вас... Они нас, так сказать... бабушки...

А. Митрофанова

—  А, то есть Вы в школе уже учились в это время?

Ю. Куклачев

—  Ну, вот и в школе, да, и до школы, еще и школа... Ну, все это вместе. Иконы стояли долго у нас. Понимаете...

А. Пичугин

—  Самое интересное, что это вот Ближнее Подмосковье, практически.

Ю. Куклачев

—  И для меня, для меня какой-то позиции, что Бога нет, не было. Я как-то ощущал вот в себе... Для меня это — как-то я смотрел на это... Нет такого, что нету — есть! Я просто еще не определил для себя, как, насколько это, что это! Это сегодня уже, когда у меня родился третий сын, когда у меня третий ребенок, когда у меня вот сейчас седьмой внук родится...

А. Митрофанова

—  Седьмой внук!

Ю. Куклачев

—  ...я уже понимаю, что папа с мамой — это только вот посредники, через кого это происходит, а главный выбор-то происходит Высшей силой, высшим творением! Только Творец выбирает! Потому что папа выпускает на улицу 22 миллиона таких же, как я! Выпустил — и все хотели жить, все хотели увидеть солнце, свет, дышать воздухом. Все! Но из всех выбрали меня, Вас, Вас. Мы с Вами, те, которые меня слышат, — Вас выбрали! Кто? По какому принципу? Ученые видят, как происходит сам процесс! Входят, там, все, видят, как это происходит. А по какому принципу этого отбор происходит, никто не может сказать. Творец дал тебе возможности и дает тебе все возможности развиваться. Развивайся, ищи! И вот работай над собой, только работай! Нужны только упражнения! Другого ничего невозможно придумать. Везде, что бы Вы ни думали, везде нужны упражнения! Так же, как у пианиста — д-р-р-р! — играет, так же, как и в любом деле, нужны упражнения. Если ты упражнения не делаешь, которые не только специфические, а еще конкретные, твой аппарат, который для твоей профессии нужен, то тогда ты не добьешься совершенства, не добьешься таких больших высот в своей профессии. Поэтому я даю упражнения учителям, я даю сейчас упражнения детям. Упражнения, вот мои психофизические тренинги — они очень просты, это этюды. Этюды, которые в театральных учебных заведениях. Понимаете, и через этюды, через метод физического действия мы подходим к главному — к внутреннему состоянию. Самая главная моя задача — помочь ребенку раскрыть в себе свои природные способности и сохранить при этом главный природный инструмент, который Господь дал каждому человеку — совесть. Сегодня очень многие, Вы видите, потеряли ее. Сегодня отодвинули совесть: «Да зачем она мне нужна? Да без нее так хорошо! Можно вообще и бюджетные денежки в карман положить, можно вообще творить что хочешь», понимаете? Это... Люди забывают о том, что Щепкин в свое время сказал: «Друзья мои, Вы бойтесь не ревизора, который стоит за дверью и стучит в Вашу дверь, а бойтесь ревизора, который придет к Вашей гробовой доске, возьмет тебя за горло и спросит: «Ну, как ты прожил без меня?» И здесь я вижу недавно — один олигарх в Англии так лежит, все хитрил — умный, сообразительный, все, награбил, нахапал, миллиарды — и куда? С собой ничего не унес, все здесь! Совесть пришла и сказала: «Вот ты сгнил, тебя червяк съел!» Понимаете? Это люди не могут сообразить, понять для себя, что с собой делать. Как пришел голенький, так ты туда и уйдешь. Поэтому я пытаюсь вот развить, помочь ребенку сохранить этот природный инструмент. Если ты идешь согласно своей совести, можно всего добиться. С верой, четко и точно работая... Вот видите, я Вам пример... Я всегда беру примеры. Я не кого-то — себя. Вот тружусь, видите? Уже седьмой десяток, а у меня мозоли. Я тружусь, вкалываю вовсю, работаю, все, развиваю... И читаю, и продолжаю дальше развиваться, учиться. Но я, например, для того, чтобы «уроки доброты», пришел к тому, что написал для учителей, и я скажу, что я ребенок из Советского Союза, и мне очень нравились такие организации, как октябрята, пионеры, комсомольцы. Я же сам был лауреат Премии Ленинского Комсомола. И в комсомол вступил не для того, чтобы по партийной линии там куда-то продвинуться. Я уже был заслуженный артист, все. Я вступил, потому что это у меня был энтузиазм. Я такой горел, я ездил на БАМ, везде, понимаете? В деревне шефские концерты... Для меня не было там, сколько заплатят. Для меня было вот — отдал и получил удовольствие, все! И поэтому я решил все-таки... Сегодня нет концепции, не знаю, что делать. Есть слова хорошие, есть желание. И я предложил, я уже начал работать. Что я сделал? У меня счастье мое — семья моя, так сказать, вся... Вот дочь Катя закончила Академию художественную. Значит, все книги оформляет Катя. Жена моя — тоже театроведческий, ГИТИС, театроведческий факультет. Она у меня редактор литературный... (Смеется.)

А. Митрофанова

—  Хорошо Вы устроились! У Вас такой семейный подряд!

Ю. Куклачев

—  Мы открыли свою типографию «Планеты Доброты». Понимаете? И мы предлагаем создать детские клубы. Детский, юношеский, молодежный клуб.

А. Пичугин

—  Друзья, напомню, что в гостях сегодня у нас этот «Светлый вечер» проводит вместе с нами Юрий Куклачев. Юрий Дмитриевич, скажите, Вам часто приходится выступать с «уроками доброты». А какая, на Ваш взгляд, самая благодарная аудитория, возраст у детей?

А. Митрофанова

—  В каком возрасте, да, надо начинать, условно говоря?

Ю. Куклачев

—  Вот, понимаете, вот сегодня очень много начали говорить о патриотизме. Все дело в том, что патриотизм надо воспитывать с детского садика. И это не просто воспитывать. Как воспитывается патриотизм? Надо, чтобы ребенку было уютно. Чтобы вот то место, где он... Импринтинг, вот знаете? Первые впечатления у него появились, и ему было радостно. Он увидел, открыл — и радостно, и хорошо! И тогда он будет любить эту точку на планете. Вот у меня так получилось — я открыл глазки, вот увидел иконы, все, меня любили, я в любви был! Понимаете, что очень важно? Мое детство прошло в любви — вот маленький, до школы. И это осталось у меня навсегда. И поэтому у меня огромная любовь к этой точке, к этой вот... На всей планете... Огромный Земной шар, а вот мне — эта точка, где я родился! Вот это, я люблю это! Поэтому все, что есть во мне, я должен отдать! Что надо — жизнь, жизнь возьмите, все! Нет позиции... Понимаете? Поэтому слово... эти слова — патриотизм, там, все — это слова. Здесь через ощущения. Поэтому мое мнение — что с детьми... Вот именно нужно создать им такие условия, чтобы им в школе было интересно, чтобы им было... Единые... Почему детский клуб я? Что такое... Или молодежный клуб, юношеский клуб? Кто вступает в наш клуб, «Школа доброты», детский клуб «Планета Доброты» дает... Это что такое? Дает священное слово — не клятву, а священное слово. Перед кем? Не перед Родиной, не перед партией, как эти организации все были. Они исчезли, потому что как, перед какой партией, сегодня непонятно. Перед Родиной? Родину развалили. Понимаете? Поэтому дают перед тем, кто с тобой всегда. Дают перед своей совестью.

А. Пичугин

—  А как вступить?

Ю. Куклачев

—  И смотрите: «Обещаю перед своей совестью быть честным»... И Десять заповедей. Но своими словами, мы по-другому это. Вступить очень просто. Мы сейчас... Я уже разработал концепцию, даже написал книгу «Планета Доброты». Знаете, как в свое время Чернышевский «Что делать?» написал, и по этому принципу сейчас кибуцы в Израиле живут и работают, и все. Кому-то нравится, кому-то не нравится — а они живут и работают. Поэтому...

А. Пичугин

—  А где Вас искать? Вот послушал...

Ю. Куклачев

—  Меня искать... Наш центр — это Театр кошек. Мы там проводим сейчас... даже начали проводить «уроки доброты» в нашем центре. Так что вот так вот.

А. Митрофанова

—  Юрий Дмитриевич, а Вы много рассказываете о том, что жили в любви в детстве. И я слышала, как Вы однажды в одном из интервью говорили о своем отце... Вы могли бы несколько слов сказать об этом человеке? Вот он... Вы сказали, что он дважды был едва не расстрелян...

А. Пичугин

—  Едва не расстрелян, да.

А. Митрофанова

—  Но как, что там было?

Ю. Куклачев

—  Вы понимаете, жизнь моего отца сложилась очень сложно. И... Ну, вот такое вот... Вот так вот у него судьба. Но это был очень добрый... Очень такой... Знаете, не то что сказать — добрый. Это такое слово, трудно... Он был такой человечный... Вот у меня... Он никогда на меня палец не поднял! Какой палец? Слова никогда громко не сказал. Вот я вспоминаю — за всю жизнь, с детства! Я же хулиганил, чего-то бил, все — он никогда... Я вспоминаю вот такой случай: сплю, так сладко-сладко спится, и вдруг слышу голос: «Сынок!» — так слышу, так нежно-нежно! — «Сынок!» Открываю — отец! Я говорю: «Пап, ты чего?» — «Уже урок начался!» Я: «А-а-а! Ты что меня не разбудил?» — «Ну ты так сладко спал!» Вот он — «сынок», вот в этом слове «сынок» такая любовь, такая... У меня отец был безумно грамотный человек. Он закончил четыре класса, он был где-то третьим... у них восемь человек в семье. Третий... Ему пошли... Закончил четыре класса: «Иди, Димка, работай! Хватит тебе — школа! Не обязательно! Работать!» И кузнецом работать его отправили, представляете? И вот он... Но он безумно сам самовоспитанием занимался. Он читал очень много.

А. Митрофанова

—  Вот у Вас откуда это, понятно.

Ю. Куклачев

—  У нас была огромная библиотека. Он наизусть знал «Евгения Онегина». Представляете? Наизусть! Он начинал читать. И когда он мне читал, он садился и начинал читать, и очень его... Понимаете... «Мцыри»! Я не знаю... Вот все! Он все это наизусть помнил! И меня это вдохновляло, я тоже старался читать, как папа! Хотел, за ним тянулся. У него «Библия» была, книжка лежала, толстая такая. В то время как-то это считалось...

А. Митрофанова

—  Это же запрещено было. Как у него могла «Библия» лежать?

Ю. Куклачев

—  Запрещено... Ну, у него лежала она. И у нас была огромная библиотека! И когда вот отца, можно сказать... Он на работе рассказал анекдот, сказали: «Про Сталина», и сказали: «Под домашним арестом сиди», но это, слава Богу, был 1954 год... Под домашний арест.

А. Пичугин

—  Но до ХХ съезда.

Ю. Куклачев

—  Да. И меня быстро увезли в деревню, спрятали у нас, все. И я, когда увезли, и я приехал, через три года только приехал. Было трудно, почему отца никуда не могли взять — не брали на работу. У него в трудовой книжке был такой написан... написали, что его никто не брал на работу! Как враг народа, понимаете? И я смотрю — голые стены. Я говорю: «Мама! А где книги?» Она говорит: «Сынок, я их относила, мы на них жили». Все книги продали. И остался Пушкин, «Библия» и Лермонтов — вот три книжки остались. Все остальное — огромные книги. Потому что отец ездил на машине по типографиям и возил книги. А в типографию заходят, книги загрузили — целую машину. «А мне можно ту?» — «Да, (нрзб.)! В типографию зайди вон там». И книжки... Они, единственное, не так, может быть, были... Не так обрезаны... Необрезанные...

А. Митрофанова

—  Ну, списанные, да? Те, которые неформат.

Ю. Куклачев

—  Как брак. И, ну, такие... Но главное — внутри-то был не брак! Там же были все мощные книги! И огромная... у нас четыре метра потолок был в комнате — вся была в полках, вся в книгах была! И читали. И он мне всегда привозил сказки... И это меня... понимаете... Он мне читал сказки — грузинские, очень интересные, латышские, литовские. Ну, все. Понимаете, все народы мира! И всегда, если куда-то поедет, обязательно привозит. Я поэтому родителей: читайте детям книги! Вот они учатся в школе — а Вы им читайте. Это очень и Вам полезно будет, это развивает речь Вашу, и мышление, и общение. И будете... Я не знаю просто... Это — ну, необходимо. Я прошел через это и Вам советую.

А. Митрофанова

—  А Вы своим детям читали книжки.

Ю. Куклачев

—  Да, я и сейчас читаю. Приезжаю... Первое, когда я приезжаю к внукам, первое — читаю, начинаю читать.

А. Митрофанова

—  А что Вы им читаете?

А. Пичугин

—  Что читаете, да?

Ю. Куклачев

—  Ну, вот если... Сейчас моих детей вот как-то мы спросили: Катя, все... Моя жизнь была сложной тоже. Я артист. Мы... Нам надо было жить. Меня, так сказать... Я артист, которого передавали из рук в руки. Вот я уехал в Америку, из Америки приеду на 10 дней в Москву — меня передавали во Францию; приеду на 20 дней в Москву — меня передавали в Японию. Я был как бы валютный, ну, единственный в мире клоун с кошками, и меня... мной торговали. Я был валютный, так сказать, привозил валюту. Нам 25 долларов платили, и мы были счастливы. А мы редко были дома. Поэтому нашими детьми, конечно, занимались бабушки и дедушки. К счастью, они помогали. Но момент, когда мы собирались вместе, — я читал. Вот я как-то... Поехали мы, все собрались — я взял Толстого, «Хаджи-Мурата», там дети все помнят! Я им всю толстую книжку — рассказы Севастопольские... Понимаете, надо читать! Надо читать, и это очень важно.

А. Митрофанова

—  Юрий Дмитриевич, скажите, а правда, что у Вас дома есть собака?

Ю. Куклачев

—  Не, у меня не только дома — у нас в театре пять собак.

А. Пичугин

—  А дома?

А. Митрофанова

—  А дома?

Ю. Куклачев

—  И дома у меня...

А. Митрофанова

—  Да?

Ю. Куклачев

—  Да. Я... Собака — она организует. Собака... Дело в том, что вот так спишь, спишь — и можешь до девяти проспать. Уже возраст, все, конечно, хочется поспать. А собачка — нет, в полвосьмого вставай, иди, гуляй! Она же: «У-у-у!» (Смеется.)

А. Митрофанова

—  То есть это Ваш будильник такой, домашний штатный будильник?

Ю. Куклачев

—  Да! Он молча садится так и сидит, и смотрит. Знаете... И как вот... И ты чувствуешь, что кто-то на тебя смотрит: «А, да, все! Я встаю, встаю!» (Смеется.) «Все, время пришло! Папа, давай! Время пришло! Я уже хочу!» Ну, и вот, это очень важно, это дисциплинирует, это организует. И собаки очень любят кошек, и у нас очень дружно живут.

А. Митрофанова

—  То есть это миф, что между ними нет... что между ними вражда, да?

Ю. Куклачев

—  Да это люди придумали — «живут как кошка с собакой». Это они сами между собой так. А кошки с собаками очень дружно живут.

А. Пичугин

—  Спасибо большое, Юрий Дмитриевич, за этот чудесный разговор, вернее, Ваш рассказ — я бы так, скорее, это назвал.

А. Митрофанова

—  Да, в присутствии... (Смеется.)

А. Пичугин

—  Час пролетел совершенно незаметно. Юрий Куклачев вместе с нами — с Аллой Митрофановой и мной, Алексеем Пичугиным, и Вами провел этот «Светлый вечер». Спасибо огромное!

Ю. Куклачев

—  А я хочу, пользуясь случаем, пригласить в наш театр. Потому что «уроки доброты» — каждое выступление — это «урок доброты». Любой человек видит, что силой добра и любви можно творить чудеса. А то, что мы делаем, представляете, 45 лет никто не может повторить. Сто лет существовал цирк — сто лет в цирке никто с кошками не работал. Я появился — вот уже 45 лет я работаю! Никто не может повторить нашу работу!

А. Митрофанова

—  Вот я хочу! Я у Вас, сознаюсь, в театре не была.

Ю. Куклачев

—  Придете — порадуетесь.

А. Митрофанова

—  Да, спасибо за приглашение!

А. Пичугин

—  Спасибо! Всего хорошего!

А. Митрофанова

—  До свидания!

 

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем