Светлый вечер с Юрием Грымовым (06.03.2017) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер с Юрием Грымовым (06.03.2017)

* Поделиться

У нас в гостях был известный режиссер, сценарист, продюсер Юрий Грымов.

Разговор шел о кино и театре, а также о назначении художественным руководителем театра "Модерн".

 

 

 

 

 

 

 


В. Емельянов

— Здравствуйте. Это программа «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов...

А. Пичугин

— ...Алексей Пичугин, здравствуйте.

В. Емельянов

— Не так давно в театральной жизни Москвы, а точнее если быть, в одном из театров Москвы произошли кардинальные перемены — была уволена с не очень хорошими формулировками главный режиссер театра «Модерн» Светлана Врагова, и на ее место буквально в конце декабря прошлого года был приглашен Юрий Грымов — российский режиссер театра и кино, сценарист, продюсер. Все Вы его прекрасно знаете. Многие из Вас видели его фильмы, прекрасно помнят, люди, скажем, нашего с Лешей поколения, и его музыкальные клипы, и рекламные ролики, и фильм «Му-му», и кому-то повезло, кто-то попал на спектакль в Театр Вахтангова, и так далее. Мы приветствуем нашего сегодняшнего собеседника Юрия Грымова. Здравствуйте, Юрий.

Ю. Грымов

— Добрый вечер.

А. Пичугин

— Здравствуйте.

В. Емельянов

— Я прочел в Интернете, что для Вас это было полной неожиданностью — назначение Вас художественным руководителем Театра «Модерн». И, честно говоря, не очень поверил в это. Потому что ну просто так не бывает... Я, например, на радио, в общей сложности, с 1993 года работаю. Мне вот просто так из Радиокомитета не звонят и не говорят: «Владимир, а Вы не хотели бы возглавить какую-нибудь радиостанцию?»

А. Пичугин

— «Что-нибудь FM».

В. Емельянов

— Да.

Ю. Грымов

— Да. Я понимаю. На самом деле, когда я говорю «неожиданно», я говорю именно про Театр «Модерн». Потому что если Вы посмотрите на хронологию событий, то как раз получилось, что, по-моему, за две недели или, может быть, за месяц уволили Врагову, которая была художественным руководителем, и в конце декабря министр меня назначил на должность художественного руководителя театра «Модерн». Конечно, со мной велись переговоры относительно театров — ну, театра, да? То есть того, что мне близко и сейчас интересно. Потому что мне кино стало совсем неинтересно, к сожалению.

В. Емельянов

— Об этом мы еще поговорим.

Ю. Грымов

— Да-да. Поэтому я говорю в контексте именно названия театра. И прийти в театр, который существует, по-моему, не ошибусь, около 30 лет, этот театр, он довольно-таки древний. Поэтому говорю — именно в предложении «Модерна».

А. Пичугин

— Тут надо еще, наверное, уточнить, что это за театральная площадка. Потому что долгое время театр «Модерн»... Ну, я вот, например, его знаю, потому что у меня его видно с общего балкона. Я много лет выхожу и смотрю на него, и с детства как-то я выучил, что это театр «Модерн». Ну, вернее, он еще не был тогда театром «Модерн».

В. Емельянов

— Я думаю, у тебя есть шанс у Юрия просто выписать годовой абонемент и ходить спокойно в театр.

А. Пичугин

— Давайте определимся с тем, где он находится. Ну, потому что долгое время, я еще раз повторю, это была не самая известная московская театральная площадка.

Ю. Грымов

— Ну, Вы же сказали — это находится напротив Вашего балкона. Я думаю, что для многих это уже понятно.

А. Пичугин

— Ну да.

В. Емельянов

— Это Спартаковская площадь.

Ю. Грымов

— Спартаковская площадь, да. Это район — ну, если так, более обширно — район Бауманской. И это здание, историческое здание, памятник архитектуры, выходит на Третье кольцо. Если люди проезжают по Третьему кольцу, его видно. Оно довольно-таки крупное, большое, такого серого цвета.

В. Емельянов

— Да.

А. Пичугин

— Театральное здание — это видно, что это театр.

Ю. Грымов

— Да.

В. Емельянов

— Ну, у Вас там еще и соседи есть. Есть там Московский театр кукол — не Образцовский, а тоже театр кукол.

Ю. Грымов

— Да.

В. Емельянов

— Кстати, у меня в связи с этим вопрос. Смотрите: ну, мы привыкли, что наиболее посещаемые театры, значимые, такие, как МХТ в Камергерском переулке, «Ленком» на Малой Дмитровке, «Современник» на Чистых Прудах, на Арбате Театр Вахтангова, ну, и так далее, можно до бесконечности перечислять, пока мы не перечислим все театры, которые находятся в центре Москвы... Однако есть театры, которые находятся не в Центре. Среди них — театр, который теперь возглавляете Вы, среди них Московский губернский театр, который возглавляет Сергей Безруков, среди них Новый Драматический театр, который не помню кто возглавляет, но там служит до сих пор мой товарищ. И вот с посещаемостью таких вот отдаленных театральных мест не очень-то, прямо скажем.

Ю. Грымов

— Ну, на самом деле, здесь же, я думаю, не надо привязываться к территории и к расстояниям. Потому что если в театре есть жизнь (то есть, есть жизнь — это очень важный момент), то люди приезжают и дальше едут. Поэтому мне кажется, что тому пример — совсем небольшой Театр на Юго-Западной, который практически всегда...

В. Емельянов

— Валерия Беляковича, да.

А. Пичугин

— ...полон, да.

Ю. Грымов

— Да. И мне кажется, что это не важно. Так же, как и здание — когда говорят вот там: «Памятник архитектуры» и так далее... Театр — это не здание, театр — это люди. Люди, которые там работают, люди, которые туда приходят. Все. Тогда есть жизнь. Если жизнь уходит, то это «уважаемый памятник архитектуры», это «наше наследие». Ну, понимаете — включается то, что я называю таким глянцем. Понимаете, глянцем. Театр все-таки — это зрители, и театр должен стремиться к успеху. То есть что такое успех? Это, с одной стороны, некоммерческая вещь, без этого театр не может существовать.

А. Пичугин

— Ну конечно.

Ю. Грымов

— Сегодня сделали, на мой взгляд, очень прозрачную и хорошую реформу театра — Департамент культуры Москвы, это правда. И я был, когда был совет худруков и всех, собирали и презентовали, Департамент культуры, эту схему, она прекрасна. И все — Вы поверите? — все худруки разного возраста, то есть очень известные, уважаемые люди — все и публично, и в кулуарах говорят: «Это хорошо! Это интересно, это прозрачно». Потому что не забывайте, что то, что мы говорим — «репертуарный театр», и все отсюда — плюсы его и минусы, это же пережитки советского периода. Согласны? Советского периода. И вдруг стали говорить о том, что надо реформировать, надо привести это все к какому-то здравому смыслу.

А. Пичугин

— А в чем реформа заключалась? Просто, может быть, многие не знают.

Ю. Грымов

— Ну, реформа еще не закончена — она только началась. И мудрость, опять, Департамента в чем? Они сказали, что та программа, которую они объявили, не конечная. Два года ее тестируют. И потом опять будут собирать всех худруков и говорить, что получается, что не получается. Там нет прямой зависимости от того, что Вы, там, большой зал или малый у Вас. Театры разные. Но там очень сильно поощряется успех театра. То есть если театр активно работает, в него ходят зрители (то, что называется «внебюджетное финансирование», ну, касса), и очень важно — эта вся касса остается в театре.

В. Емельянов

— В театре.

Ю. Грымов

— Это важно. То есть Вам дает государство деньги на постановки — невеликие, это не так много, и есть сложности. Но деньги остаются внутри театра, и Вы можете ставить новый спектакль, Вы можете поощрять артистов, ну, и так далее, и тому подобное. Придя в этот театр сразу после Нового года, я был удивлен, что за 15 лет не куплено ни одной лампочки — я имею в виду, на сцене. Ну, как я могу, если человек...

В. Емельянов

— Мне тоже в это верится с трудом, ну потому что софиты имеют все-таки...

А. Пичугин

— ...свойство перегорать.

В. Емельянов

— Перегорать...

Ю. Грымов

— Да, но есть технологии. Приходят новые технологии. И Вы знаете, что многие театры сегодня оснащены очень неплохо — я имею в виду, по звуку и по свету, это правда.

В. Емельянов

— Ну, и машинерия.

Ю. Грымов

— Да, это все происходит. И это все идет финансирование от Департамента. То есть от налогоплательщиков. Ну, государство платит, оно инвестирует. В этом театре этого нету, потому что мне кажется, что никто не собирался это делать. Я был удивлен тому, что зал, в который зритель-то приходит, он белого цвета. Белые стены.

В. Емельянов

— Ну, странно, да.

Ю. Грымов

— Ну, это очень странно с точки зрения технической. Вот радиослушатели должны понимать, да? То есть нельзя сделать...

В. Емельянов

— ...темноту.

Ю. Грымов

— ...полное затемнение. Все равно есть рефлексы от стен. Ну, и так далее. И поэтому меня это сильно удивило. Но тут очень важно сказать, что та же госпожа Врагова, в плюс ей — она этот театр создала. Это не театральная площадка, это не как Большой театр, который построили под проект, а это бывшая Биржа зерна и два банка там были до революции. А когда-то там была масонская ложа — ну, по слухам, по слухам.

В. Емельянов

— А-а!

А. Пичугин

— Перед эфиром Вы говорили, что там еще остались какие-то следы...

Ю. Грымов

— Да, барельефы остались, какие есть, каменщиков. То есть — ну понятно. То есть, есть такой отсыл... Оттуда Ленин, кстати, уезжал на Курский вокзал. Такое непростое здание. Оно непростое с точки зрения своей истории.

А. Пичугин

— Оно даже сейчас выбивается из ряда близстоящих.

Ю. Грымов

— Там вплотную построены такие...

А. Пичугин

— ...многоэтажки жилые.

Ю. Грымов

— ...многоэтажки, и он так странно смотрится. Но мы пытаемся сейчас как бы оживить эту историю. Оживить.

А. Пичугин

— Как Вас приняла труппа? Все-таки театр действительно авторский, Светлана Врагова — основатель, и — сколько? — 27, если не ошибаюсь, лет она возглавляла...

В. Емельянов

— ...с 1988 года!

А. Пичугин

— 30 лет, фактически, она его возглавляла.

Ю. Грымов

— Ну, Вы знаете, труппа меня приняла радостно. Потому что нерадостно — нет смысла. Понимаете, да? Не может быть нерадостно.

А. Пичугин

— Ну, мы помним историю с «Гоголь-центром», который там реформировался (нрзб.).

В. Емельянов

— Нет, подождите, истории бывают разные — и радостные, и не очень радостные. Приходят новые люди в театр после главных режиссеров. Там мы помним историю с Театром Маяковского — все очень непросто складывалось. Мы помним, с Театром Пушкина тоже все очень непросто складывалось. И так далее, примеров очень много. Я так понимаю, что просто актеры труппы были... ну, и вообще, скажем так, штат театра «Модерн» был готов к этим переменам внутренне, да?

Ю. Грымов

— Мне кажется, что он очень мечтал об этом.

В. Емельянов

— Ждал просто?

Ю. Грымов

— Он ждал, потому что актеры не должны быть растренированы, понимаете, да? Они должны быть тренированными актерами. То есть и моя концепция в том, что артист не должен сидеть в театре. Он не должен сидеть в театре — он должен работать. А если у него нету... если нет каких-то постановок, идите, снимайтесь в сериалах, в кино, в других театрах играйте.

В. Емельянов

— Понимаете, Юрий, «идите, снимайтесь!» — а если не зовут? А если это пожилой артист?

Ю. Грымов

— Вот, вот! А это уже другой разговор. Мы говорим о профпригодности. И я сказал, что в театре, так же, как и я, и так и актеры, никто не будут просиживать и получать маленькую зарплату. Цель — чтобы артисты и все зарабатывали деньги и работали, а не «получали». Это мое жизненное кредо. Вы должны деньги зарабатывать, а не «получать».

В. Емельянов

— А если кто-то из пожилых артистов, не приведи Господь, заболеет у Вас? Вы что, прямо вот так вот?..

Ю. Грымов

— Ну, как? Бюллетень...

А. Пичугин

— Мы с Владимиром недавно общались с одним довольно уважаемым актером из одного очень известного московского театра. Он после перенесенной болезни не может выходить на сцену, но он этому театру отдал всю жизнь. Он туда пришел в 50-е годы. Сейчас он просто не может выходить на сцену, но главный режиссер, тоже очень известный человек, его держит, платит ему зарплату просто за боевые заслуги, потому что...

Ю. Грымов

— Это решение... Смотрите, это решение театра. Безусловно, это решение художественного руководителя и дирекции, конечно, да? Но Вы никогда не думали перекинуть подобную ситуацию на какую-нибудь фабрику?

А. Пичугин

— Я понимаю, о чем Вы говорите.

В. Емельянов

— Театр — не фабрика.

Ю. Грымов

— Нет, а смотрите — там работают такие же люди, такие же граждане.

В. Емельянов

— Это все правильно. Это все правильно, но есть еще просто... ну... такие понятия, как человечность, сострадание, сочувствие.

Ю. Грымов

— Скажите, пожалуйста, какая человечность могла бы быть, когда мой отец, ведущий конструктор завода АЗЛК, где собирали машины... и завод уничтожили... И в одночасье все эти люди, которые отдали по 30-40 лет, оказались на улице.

А. Пичугин

— Так это трагедия.

Ю. Грымов

— Да! Вот я и говорю — это трагедия. Поэтому мне кажется, что когда мы говорим про труппу театра, она должна быть, эта труппа театра, рабочая. Я Вам приведу пример. Когда Эфрос был... Уволили его по просьбе артистов — писали артисты письма, и уволили Эфроса с формулировкой: «Почему Эфрос работает не со всей труппой театра — там, 60 человек, — а только с двенадцатью?» Вы знаете, что на самом деле было потом? Другой худрук приходил — и он тоже работал только с двенадцатью актерами.

А. Пичугин

— С теми же самыми?

Ю. Грымов

— С теми же самыми. Почему это происходит? Потому что любой режиссер хочет работать с хорошим актером.

В. Емельянов

— Понятно. Вспомните, чем закончилась... Со своим еще, что важно.

Ю. Грымов

— Ну, со своим — это вещь очень относительная. Это прекрасно, когда у Вас есть свои, которые Вас чувствуют, Вас понимают. Но моя задача сегодня — попытаться не сохранить труппу, а попытаться все-таки задействовать ее. Понимаете, задействовать. Я расстался с четырьмя людьми, я расстался!

А. Пичугин

— Большая труппа?

Ю. Грымов

— Сейчас 35 человек.

А. Пичугин

— Я насчитал 15 спектаклей, которые в репертуаре театра значатся на старом сайте.

Ю. Грымов

— Да, но некоторые спектакли я сейчас снял.

В. Емельянов

— У нас в гостях сегодня Юрий Грымов, российский режиссер театра и кино, сценарист и продюсер и назначенный художественным руководителем театра «Модерн», что на Спартаковской площади.

Ваша труппа — я тоже пролистал фотографии театра «Модерн», — по большому счету, довольно молодые люди, скажем так. Но просто там есть, конечно, люди, кто уже ближе к 50 и за 50, но, что меня удивило, — в общем-то, лица не узнаваемые.

Ю. Грымов

— Да.

В. Емельянов

— То есть люди не снимаются в кино. Там есть фотографии, скажем, таких людей, как Вера Кузьминична Васильева, Алена Яковлева...

Ю. Грымов

— Это приглашенные...

В. Емельянов

— Юрий Васильев — это все Театр Сатиры, и там еще несколько человек, тоже приглашенные, я тоже знаю. В одном из интервью, которое я тоже прочел в Интернете, Вы сказали, что Вы собираетесь продолжать эту традицию и будете приглашать артистов из других театров.

Ю. Грымов

— Ну вот смотрите, конечно. Потому что должно быть большое разнообразие — ну, для режиссеров. Не только я собираюсь ставить. Я считаю, что режиссер вправе приводить своих актеров под задачу. И вот это понятие «контрактный театр» — я считаю, что это нормальное понятие, «контрактный театр». И сейчас два, на мой взгляд, актера (одна актриса и один актер) приходят в театр, великие.

В. Емельянов

— Вы можете назвать?

Ю. Грымов

— Да, я могу назвать. Первая — это Анна Каменькова, звезда Эфроса. И Игорь Яцко.

В. Емельянов

— Да!

Ю. Грымов

— Это художественный руководитель Театра Васильева, помните, да? Они тоже у меня сейчас будут играть. Мы начинаем репетировать.

А. Пичугин

— А вот контрактно приглашенные (нрзб.)?

Ю. Грымов

— Конечно. У нас, смотрите, чтобы Вы понимали, все артисты театра «Модерн» — контрактные. Все. Мы потихонечку всех переводим, уже практически 90%, даже чуть больше, 95% уже переведены на контрактные схемы. Потому что вот балласт и сидение в театре, и незадействование — это съедание бюджета.

А. Пичугин

— А вот объясните, пожалуйста, такую вещь. Я просто не очень хорошо представляю, наверное, театральное закулисье. Когда человек сидит, он не задействован в спектакле — сидит, получает в театре зарплату, трудовая книжка у него лежит, но он же, наверное, не бездействует? Он где-то должен быть занят. Вряд ли его удовлетворяет такая ситуация. Все-таки актеры-то обычно люди амбициозные?

Ю. Грымов

— Совершенно верно. И актеры, которые амбициозные и хорошие, они востребованы. Но есть категория актеров — не только в театре «Модерн»...

А. Пичугин

— Нет, я в принципе... Это вопрос общий.

Ю. Грымов

— ...которые просто сидят в театре и устраивают какие-то забастовки, и пишут неприятные письма в Департамент, что их, там, притесняют или хотят уволить. Такие факты есть, давайте будем честны. И такого, я считаю, не должно быть. Люди должны работать в театре. Работать. Причем, разного возраста — ну, и взрослые, и молодые, и так далее. Поэтому я сейчас знакомлюсь с труппой, мы репетируем. Да, есть актеры, которые мне интересны. Я их не видел раньше, но в них что-то есть, и мы начинаем, начинаем. Не забывайте все-таки, что художественный руководитель или режиссер, приходящий в театр, это очень субъективно. Это самое важное. Это то, что мы называем «лицо театра». Это субъективно. Там нет объективности. А все то, что Вы говорите по поводу увольнения, — абсолютно все в рамках закона Российской Федерации. Говорю без иронии.

В. Емельянов

— Нет, то, что касается увольнений, это вообще Ваше личное дело. Вы, фактически, хозяин театра, Вам и решать.

Ю. Грымов

— Товстоногов уволил... Да, конечно, конечно. Мне работать.

В. Емельянов

— Карабас-Барабас такой.

Ю. Грымов

— Это же, может быть, это цинично звучит, но артист — это инструмент. Понимаете, инструмент. И скрипачка мечтает играть, допустим, на Страдивари. Ну, почему? Не то, что там что-то написано, и она — дорогая скрипка. Возможности, диапазон этой скрипки, да? Я, например, люблю больше скрипку Амати. Ну, для меня. Потому мне Амати нравится... Ну, потому что она для меня более тонкая. Страдивари — такой, знаете, «рок». Она... ну, она более жесткая скрипка. Амати мне очень нравится. Поэтому для чего-то нужна скрипка Амати, для чего-то — Страдивари, согласны?

А. Пичугин

— Ну, безусловно.

Ю. Грымов

— Поэтому вот эта надуманность историй и конфликтность театра, которая существует, и до сих пор есть театры, где существует конфликтность, я скажу — с этим не столкнулся. Не столкнулся.

В. Емельянов

— Пока.

Ю. Грымов

— Ну, я не думаю, что это может произойти. Мы разговариваем. Я считаю, что очень важно — этот диалог. Мы садимся и разговариваем.

А. Пичугин

— Ну, у Ваших соседей это произошло.

Ю. Грымов

— Да?

А. Пичугин

— Географических — я имею в виду «Гоголь-центр».

Ю. Грымов

— Произошло. Но Вы знаете при этом, что некоторые театры... Некоторые, извините... Это произошло. но некоторые актеры из старой труппы Театра Гоголя остались.

А. Пичугин

— Да, конечно.

Ю. Грымов

— И они работают, и очень много. поэтому вопрос, знаете, такой...

А. Пичугин

— Ну, и вполне возможно, что ушедшие от Вас потом станут ведущими, быть может, актерами в каком-нибудь другом театре.

Ю. Грымов

— Прекрасно» Просто будем за них молиться и радоваться. Потому что — да, значит, кто-то не разглядел. Или они просто нужны для другого. Ну просто для другого. Ну согласитесь, если я хочу ставить постановку, где мне нужно энное количество очень взрослых актеров, а у меня — то, что Вы сами видели, — много молодежи, что мне делать? Понимаете?

В. Емельянов

— Приглашать.

Ю. Грымов

— И превращать старых актеров... молодых актеров в бабушек? Они будут кряхтеть... Это самое ужасное в театре, что я видел.

В. Емельянов

— Ну, Вы знаете, иногда бывают такие перевоплощения что и не поймешь, молодой актер или пожилой. Я имею в виду актеров старой формации уже.

Ю. Грымов

— Да, но это... Это...

В. Емельянов

— Многих нет в живых, и это, наверное, случаи единичные, но они есть. Это история театра, и как бы... Ну, хорошо. Вот Вы говорите, что Вы задумываете, предположим, какой-то спектакль, аналогичный — ну, я не знаю, тема пожилых... «Дальше — тишина» был такой спектакль в свое время, да? А у Вас нет пожилых актеров. Стало быть, Вы будете их приглашать из каких-то других... А где гарантия, что режиссеры или художественные руководители тех театров, Государственной Думы они служат, отпустят их к Вам? Потому что все-таки ревностно относятся к своей труппе.

Ю. Грымов

— Я согласен, но это переговоры с актером. Решение принимает актер.

В. Емельянов

— Ну, ему приходится... Режиссер говорит: «Иван Иванович, вот тут у меня Юрий Вячеславович Грымов позвал — как Вы на это смотрите?» Он говорит: «Нет. Ну, Вы что, как?..»

Ю. Грымов

— Ну, мы же не можем обсуждать решения тех людей, которых сейчас нет за столом.

В. Емельянов

— Да-да.

Ю. Грымов

— Мы не знаем. Но вот сейчас тоже там Яцко, который даже возглавляет театр, возглавляет, как художественный руководитель театра, он пришел ко мне. Он пришел ко мне, и мы сейчас уже репетируем.

В. Емельянов

— Ну, это уже... Если он возглавляет театр, он сам себе хозяин.

Ю. Грымов

— Но у него есть директор. И на нем ответственность по театру. Он играет как актер, он ставит, как режиссер. У него тоже есть ответственность , но как-то договариваются актеры.

В. Емельянов

— Кстати, о менеджменте. Вы сами будете этим заниматься, или будет директор театра?

Ю. Грымов

— Нет, естьт директор театра, он молодой — Алексей Черепнев. Он проработал последние меньше даже года с Враговой. Причем, из новых людей. Конечно. он работает, потому что это большая работа. Также я укрепляю своими людьми, которые понимают, что такое, извиняюсь, маркетинг и так далее. Мы это делаем сейчас, мы переделываем фирменный стиль сайта. Мы переделываем... Ну, я говорю о том, каков будет репертуар театра, о концепции театра, что это за театр, каких актеров, я уже сказал, пригласили двоих (там еще и с некоторыми ведутся переговоры). Но мы берем этих актеров под проекты.

В. Емельянов

— Вот само по себе название «модерн», по большому счету, ко многому обязывает, потому что целое направление ведь в искусстве и в живописании, и в кинематографе, и и в музыке, и так далее. У Вас есть какие-то собственные театральные методы? Или Вы сейчас в поисках штудируете, что называется, возможно, читаете труды, я не знаю, Стрейлера, с Антониной(?) Арто — так называемый «театр жестокостей». Режиссер, который известен тем, что не поставил ни одной пьесы, но зато удивительная концепция театра, удивительное вообще просто видение театра. Может быть, это Михаил Чехов, может быть, это Питер Брук. Все то, что дал нам ХХ век, именно современный театр.

Ю. Грымов

— Ну, согласитесь, Было бы крайне странно, что меня назначили худруком театра. Я дожил до 50 лет, и вдруг я начал судорожно все это читать и перечитывать.

В. Емельянов

— Нет, не судорожно, но просто...

Ю. Грымов

— Ну, понимаете, да? То есть я начал: «Ой! Надо изобретать!»

В. Емельянов

— Нет-нет, я вот про что толкую. Есть же разные метóды. Вам какая ближе?

Ю. Грымов

— Моя личная.

В. Емельянов

— То есть она у Вас есть собственная? Какие-то наработки?

Ю. Грымов

— Ну, я считаю, что я сформировался как режиссер, и мое отношение к тому, как я делаю, как я выстраиваю отношения с актерами, как я репетирую, как я рассказываю историю и в кино... Вот в этом году выйдут «Анна Каренина» и «Три сестры» по Чехову, два фильма. И спектакль, который до сих пор идет, «Цветы для Элджернона», четвертый год уже с большим успехом в РАМТе идет... Я думаю, что я сформировался. И я никогда не переступал через себя. То есть — да, я развиваюсь, да, я меняюсь, да, я немножко переоцениваю какие-то вещи — я же не идиот какой-то, ну, столб такой упертый. Но именно мое отношение к рассказу, к пересказу, который я пересказываю для Вас, для зрителей, я думаю, что это сформировалось. Конечно, я нахожусь в каком-то таком постоянном самообразовании, для меня это важно. Но сейчас хвататься за книги и думать: «А вот куда мы двигаемся?» — нет. Я знаю совершенно четко, что мы — театр света. Потому что есть театры тьмы. Ну, даже то, что сейчас Вы перечисляли, какие-то... То есть я считаю, что человеку нужно давать надежду, то есть оставлять надежду. Это не значит, что это радостно, благостно и постоянный хэппи-энд. Нет.

В. Емельянов

— Ну да, да, патока такая.

Ю. Грымов

— Нет. Да, человек может идти через боль, через страдания, но куда-то выходить. Это театр для людей, это театр, скажем так, который я хочу сделать, он с некими распростертыми объятьями. То есть мы готовы встречаться, мы готовы общаться, потому что мы одинаковые. Мы, люди на сцене, Вы, люди, сидящие в зале, — мы равные. Понимаете? Мы равные. И мы рассказываем актуальные истории про людей. Нету для меня ничего интереснее, чем человек. Все мои фильмы, если посмотреть, у меня в главу угла ставится все-таки не какое-то межгалактическое событие ради события, а человек. «Казус Кукоцкого» по Улицкой — человек, семья, отношение это. Запутанность человека, раскаяние человека. Вот это для меня очень важно.

В. Емельянов

— Исследование человека.

Ю. Грымов

— Исследование человека, да. То есть, ну, себя, человека. Это тоже очень важный момент — что в моей концепции театра, если так уж говорить про цифры, 70% на 30%: 70% — это современная драматургия, с приоритетом русской, ну, советской... ой, извините, российской...

А. Пичугин

— Постсоветской уже.

Ю. Грымов

— Ну да, да. И 30% классической... Ну, 70% на 30%. Баланс понятен. Понятно, чтто это не аптека — ну, может быть, больше, чуть меньше, но баланс понятен. Когда Вы говорите о слове «модерн», то в логотипе и в театре в этом здании последняя буковка была...

А. Пичугин

— ...твердый знак.

Ю. Грымов

— Твердый знак. Мы ее убираем. Потому что мы — модерн. Я не имею отношения и театр не имеет отношения к Серебряному веку. Мы не имеем отношения к ар-деко и к ар-нуво, ни в коем случае. Мы — не памятник архитектуры. Мы — современный, то есть осмысливающий современного человека сегодня...

В. Емельянов

— Театр сегодняшнего дня?

Ю. Грымов

— Да. Вот очень важный момент...

В. Емельянов

— У Вас есть шанс повторить, продолжить, так сказать, такую не то, что славу...

А. Пичугин

— ...Таганки.

В. Емельянов

— Даже, я бы сказал, «Современника».

А. Пичугин

— А, ну, «Современника», да...

Ю. Грымов

— Меня это интересует очень. Потому что театр — сегодня. У меня даже проект один есть, который мы вот презентуем сейчас. У меня называется проект — в «Модерне» будет — «Приходите сегодня». Не «Приходите завтра». Я это слышал неоднократно, собираясь снимать кино, ставить спектакли: «Завтра приходите». Никогда, значит. Сегодня приходите в театр «Модерн»! Сегодня предлагайте постановки свои. Сегодня!

Но мы профессиональный театр. Мы на сайте опубликуем вот этот проект «Приходите сегодня», где написано: «Заполните анкету, дайте синопсис, ну, пьесу. Хотите Вы пригласить своих актеров или использовать труппу театра? Есть ли у Вас финансирование, или Вы рассчитываете на финансирование театра?» То есть прозрачная схема. Не может быть кто-то не услышан.

А. Пичугин

— Вы таким образом кому-то предлагаете сотрудничество?

Ю. Грымов

— Всем!

А. Пичугин

— Ну, вот я имею в виду, я могу зайти с улицы и предложить Вам что-то, и Вы это рассмотрите?

Ю. Грымов

— А проект — Вы отвечаете на все поставленные вопросы театру. Потом художественный совет театра определяет — нам интересен Ваш проект? Мы начинаем слушания, мы посвящаем этому целую неделю. И начинаются слушания. Вы приходите с двух до трех, Вы приходите с трех до четырех — презентация, расскажите. Потому что я сталкивался с такими вещами, когда люди приходят и говорят: «Я очень хочу!»

А. Пичугин

— Пожалуйста.

Ю. Грымов

— Я говорю: «Пожалуйста». И человек не может ничего предложить.

А. Пичугин

— Давайте продолжим этот разговор через минуту. Напомним, что это «Светлый вечер» на Светлом радио. Здесь сегодня режиссер, сценарист, продюсер и с недавних пор художественный руководитель театра «Модерн» Юрий Грымов. Алексей Пичугин...

В. Емельянов

— ...и Владимир Емельянов. Вернемся через минуту.

Мы продолжаем наш «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов...

А. Пичугин

— ...Алексей Пичугин.

В. Емельянов

— И наш сегодняшний гость, собеседник — Юрий Грымов, режиссер театра и кино, сценарист и продюсер и с недавнего времени — художественный руководитель театра «Модерн», что на Спартаковской площади. Многие его знают. Мы теперь надеемся, что мы узнаем театр «Модерн» в новом виде, потому что Юрий был, скажем так, приглашен или назначен, я не знаю, как лучше сказать... ну, не важно.

Ю. Грымов

— Юридически — назначен.

В. Емельянов

— Назначен приказом Министерства соответствующего профиля буквально месяц назад. Вот сейчас он вплотную приступил к работе в этом театре. Кстати ведь, а Вы готовы вообще жить в этом театре?

Ю. Грымов

— А я живу. Я вот просто сейчас отвлекся и приехал к Вам. Вы меня отвлекли.

В. Емельянов

— У Вас там, то есть, есть комната отдыха?

Ю. Грымов

— Нет, у меня нет даже кабинета.

В. Емельянов

— А, это интересно.

А. Пичугин

— Как это? А бывший, старый кабинет?

В. Емельянов

— А куда Вам будут?

Ю. Грымов

— А мне не надо. Зачем?..

А. Пичугин

— А Вам не нужен кабинет?

Ю. Грымов

— У меня есть репетиционный зал, где просто я поставил себе стол. Ну, в репетиционном зале у меня стоит стол. И чего мне? Мне кабинет для приема, что ли?

А. Пичугин

— Мы очень интересную тему тут подняли минуту назад, до перерыва, о том, что любой человек может прийти и предложить свой проект.

Ю. Грымов

— Профессиональный, адекватный, открытый.

В. Емельянов

— А я хотел бы... Вот Вы сказали — современный... ну, у Вас будет соотношение 70% на 30%, я напомню нашим слушателям... Юрий собирается в 70% спектаклей задействовать современную, постсоветскую драматургию и в 30% — классическую. Ну, или, там, 60% и 40%, как получится, но понятное дело, что коли театр «Модерн», то и, конечно, речь, в первую очередь, идет о современных пьесах.

А. Пичугин

— А Вы не боитесь утонуть в проектах из «желтого дома»? Ну, то есть психиатрическая клиника, которая очень любит откликаться вот на такие предложения?

В. Емельянов

— Я, правда, вел к другому...

А. Пичугин

— Нет, ну вот просто интересно...

Ю. Грымов

— Вы про что сейчас? Про какой «желтый»?..

А. Пичугин

— Про психиатрическую клинику, которая постоянно, когда людям предлагают поучаствовать... Вы же понимаете, что 89%, если не 95% — это будут неадекватные предложения? А Вы не боитесь в них утонуть?

Ю. Грымов

— Правильно! Но мы же не будем... Нет, не боимся. Мы не боимся утонуть. Потому что меня интересует 1 процент талантливых людей, у которых должен быть шанс. Я в своей жизни этот шанс... ну, не выгрызал — неправильно, да? — но это непросто. Вы понимаете, это непросто. Когда Вы говорите, что помните меня, когда я занимался клипами и рекламой, это не просто переход из одной среды в другую. Вы думаете, что все радостно начали хлопать в ладошки, когда я сделал дебютную картину? И благодаря Клоду Лелюшу, когда я получил «Лучший дебют Европы» как-то это случилось!

А. Пичугин

— Ну, я помню, сколько было публикаций тогда, когда это вдруг неожиданно Юрий Грымов начал снимать кино.

Ю. Грымов

— Это непросто!

В. Емельянов

— Нет, понятно, что это путь.

Ю. Грымов

— Да! Это непросто! Потом я начал заниматься театром, не бросая параллельно кино. Мне это интересно. Но я хочу, чтобы среда, в которой оказываются люди, приходящие люди, была не то, что благостной — неправильно... Она должна быть раскрыта, интересна! Как Вы думаете, почему сегодня российский кинематограф исчез как таковой? Он полностью исчез. Я на цифрах докажу, что это он полностью исчез. Почему? Перестал быть поезд талантливых, необычных, интересных людей, понимаете? Закончилось это лет 20 назад.

В. Емельянов

— Вот я к этому и подводил свой вопрос. Мы от него ушли, но я к нему вернусь. Вот и говорят, что касается кино, что кризис сценариев, и что касается театра, — что художественный кризис современной драматургии. Нет хороших пьес, мало хороших сценариев. Вот Вы говорите, что Вы будете ставить 70%... Где Вы возьмете-то это все?

Ю. Грымов

— Ну, Вы знаете, скажу Вам честно, что это непросто, но это есть. Вы знаете, это есть. У меня сейчас есть две пьесы, которые я собираюсь ставить, молодых авторов.

В. Емельянов

— Наших, отечественных?

Ю. Грымов

— Наших, русских, отечественных людей. Одна пьеса называется «Матрешки на округлости Земли» — очень трогательная пьеса о... Наверное, не надо рассказывать? Неправильно.

В. Емельянов

— Ну Вы хотя бы назовите фамилию автора.

Ю. Грымов

— Катя Нарши. Драматург. Это псевдоним.

В. Емельянов

— О чем — не надо, конечно. Будет неинтересно смотреть.

Ю. Грымов

— Да, это псевдоним. И вторая пьеса меня прямо поразила, я даже сто раз пересмотрел, думаю — кто же это написал? Оказалось, написала молодая девушка. Я, к сожалению, не могу вспомнить ее фамилию. Пьеса называется «Глаза Моцарта», про войну. Это молодая девушка сегодня написала пьесу про войну, про то, как в 1941 году фашисты прошли быстро до Москвы — знаете, да? — прошли, и некоторые даже не поняли — ну, вот в деревнях, — что такое случилось. Они еще не подстроились, понимаете? Непонятно, что происходит. И у них колоссальное желание вернуть своих мужиков домой. Очень трогательная честная пьеса о любви женщины к своему мужу, мужа — к своей жене и детям. Это написал сегодняшний автор, и я это буду ставить. И я это буду ставить.

В. Емельянов

— Что касается детских спектаклей?

Ю. Грымов

— Тоже будем... Я надеюсь, у меня идет спектакль «Затерянный мир» вот уже третий год по Конан Дойлю — это с динозаврами... Мы сейчас ведем переговоры с теми продюсерами, которые меня приглашали. Я хочу немножко его адаптировать и показывать в театре «Модерн», потому что очень хорошая постановка, яркая — в том плане, что и большой бюджет был у этой постановки, и дети радуются. Уже сыграли страшно сказать, сколько спектаклей, потому что мы каждый год в новогодние каникулы играем по 30-40 спектаклей. Это очень сложно.

А. Пичугин

— Я, может быть, не очень хорошо, опять же, представляю, как сейчас выглядит детский театр. Но, насколько я понимаю, на площадке ТЮЗа в основном идут спектакли приглашенных режиссеров, и они вполне взрослые. Другие театральные детские площадки...

Ю. Грымов

— Я не смог в ТЮЗе поставить! Мне сказали: «Приходите завтра».

В. Емельянов

— Генриетта Яновская?

Ю. Грымов

— Да. Ну, я обратился. Могу даже сказать, что я хотел поставить.

А. Пичугин

— То есть я помню, что в моем детстве детских...

В. Емельянов

— Что же?

Ю. Грымов

— Я хотел поставить «Войну и мир». У меня написана очень хорошая пьеса. И я хочу поставить «Войну и мир», потому что я считаю, что это — для молодого поколения.

В. Емельянов

— Теперь будете у себя пробовать?

Ю. Грымов

— Пока не могу себе это позволить. Финансово...

А. Пичугин

— Так вот, я помню, что в моем детстве — опять же, извините за тавтологию, — детских театров, спектаклей было очень много. Меня постоянно на них водили в разные театры. Насколько это... насколько сейчас, в 2017 году, эта история востребована?

Ю. Грымов

— Ну, я скажу, более того, я же как бы надеюсь, что я соображаю, и я открываю детскую театральную студию при театре «Модерн», где мы будем образовывать нашего потенциального зрителя, что такое театр. Детишки будут приходить маленькие, и мы будем говорить, чем отличается японский театр от греческого, а чем отличается московский, допустим, от европейского. Мы в оригинальной форме будем объяснять детям. Поверьте, мне кажется, иногда нужно будет и взрослых пригласить, чтобы люди проходили такой ликбез. Почему?

В. Емельянов

— Ну, это интересно, да.

Ю. Грымов

— Нужно инвестировать, нужно инвестировать в зрителя. Мы должны абсолютно заниматься собой. Мы живем все вместе, да? Надо не скупиться тратить деньги в образование. Инвестировать нужно в себя. Если мы не будем готовить себе новых зрителей — ну, молодых, я имею в виду, то их просто будет гораздо меньше.

В. Емельянов

— Кстати, что касается готовить новых зрителей, — а что касается того, чтобы готовить новых актеров, у Вас по приходе в театр не возникло мысли — а может быть, собственно, набрать курс и потом из этих мальчиков и девочек?..

Ю. Грымов

— Отдельная работа. Это колоссальная, большая работа...

В. Емельянов

— Ну совмещают же Захаров, Табаков...

Ю. Грымов

— Я знаю, да, они совмещают. Я 12 лет преподавал. Скажу честно, что это очень сложно, и скажу, что это совсем другое.

В. Емельянов

— Речь идет о «Школе кино и телевидения», да?

Ю. Грымов

— Да-да. Это совсем другая... Надо погружаться в это полностью. Я сейчас живу в театре, и для меня шок, что я никогда так много не говорил даже. Просто не говорил. Я сейчас говорю примерно 6-7 часов не переставая. Говорю. Но почему? Потому что мне сейчас надо перезапуститься. Понимаете, перезапустить театр. Я должен найти лицо этого театра. Я должен решить вопросы с администрацией.

В. Емельянов

— Ну, то есть не до этого?

Ю. Грымов

— Просто не до этого вообще. Потому что это будет нечестно, если я буду приходить раз в месяц как педагог, мастер, показывать свое лицо, делать пассы руками — и, типа, «это моя школа». Это неправильно, это нечестно. Я знаю такие школы. Поэтому мы приглашаем актеров, чтобы театр быстро запустился. И будет официально объявлен кастинг. Но, опять-таки, пользуясь случаем (наверное, это вызовет возмущение, ну вот я сейчас скажу), он будет платным.

В. Емельянов

— Платный — что?

Ю. Грымов

— Кастинг. Вот Вы захотите попробоваться как артист...

В. Емельянов

— Я не захочу.

Ю. Грымов

— Да, ну, значит...

В. Емельянов

— И не потому, что Вы. Я просто не хочу этим заниматься.

Ю. Грымов

— Да-да. Все правильно.

В. Емельянов

— Хотя по образованию... Кстати, у меня есть актерское образование.

Ю. Грымов

— Ну вот, видите? Поэтому Вы его закопали. А на самом деле, если хочешь прийти, попробоваться в театр, он должен брать деньги за анкету, как это происходит во всех странах мира. Потому что на кастинге, на отборе сидят люди, стоит камера, проходят педагоги. Мы серьезно относимся...

В. Емельянов

— То есть люди тратят время! Оно стоит денег.

Ю. Грымов

— Время, свет, электричество и время. Поэтому мне кажется, что это важно. Потому что когда я говорил, что любой человек может прийти в театр и предложить свой проект, он должен быть услышан. Понимаете? Услышан. Это вот, кстати, проблемы нашего государства, когда нас не всех слышно. А нужно изобретать механизмы, чтобы нас слышали. Мы живем все-таки, я считаю, в гражданском обществе. Я бы очень хотел так думать. Потому что я гражданин.

В. Емельянов

— Вы — да, и мы тоже. Но насчет гражданского общества вопрос остается открытый пока.

Ю. Грымов

— Абсолютно согласнее. Он открытый. Но он не закрытый.

В. Емельянов

— Слава Богу!

Ю. Грымов

— Если мы не будем говорить, он закроется. А он сейчас открытый.

В. Емельянов

— Давайте поговорим немного о кино. Значит, я сразу скажу, что я в кино гость нечастый и по нескольким причинам: я тоже мало что вижу из того, что меня просто может заинтересовать.

А. Пичугин

— Даже на уровне трейлера?

В. Емельянов

— Даже на уровне трейлера. Это первое. Второе: очень громко все. Я это... У меня работа связана с тем, что я в наушниках работаю, и вот эти децибелы у меня головной мозг просто не выдерживает — он сразу в эклер сворачивается, и я уже мало что воспринимаю. Но вот я с удовольствием посмотрел две картины, совершенно разные. Первая картина — картина Андрея Сергеевича Кончаловского под названием «Рай». Я ушел с этого фильма — долго думал, что называется. И как бы мне ни общаться не хотелось, ни разговаривать... Не потому, что тема такая, а потому что снято так. И тема тоже. Второй фильм — буквально на следующий день я посмотрел фильм Федора Бондарчука «Притяжение». Я его посмотрел в 3D, в хорошем кинотеатре, в хорошем качестве. М-м... Хорошая картина. Она, как, собственно говоря, яркий представитель массового искусства. И люди просто выходят оттуда — счастливы, что они посмотрели этот фильм. Узнаваемые места — это тоже очень манкая тема. Московский район, история любви, там, и все сделано как бы... И я так еще подумал, выходя оттуда: «Ну, вот, вроде, как бы уже почти и американское кино научились снимать».

Ю. Грымов

— А Вы хотите, чтобы мы снимали американское кино?

В. Емельянов

— Нет, ну если мы говорим о том, что это кассовый фильм...

Ю. Грымов

— Не согласен с Вами вообще.

В. Емельянов

— Фильм «Рай» не может же быть кассовым!

Ю. Грымов

— Смотрите, смотрите...

В. Емельянов

— Фильм «Землетрясение», которому уже год почти — да, Леш?..

А. Пичугин

— Ну, примерно год, мы обсуждали это...

В. Емельянов

— ...он же не может быть кассовым. Хотя на премьере в октябре собралась вся армянская диаспора в Москве.

Ю. Грымов

— Скажите, пожалуйста, а может быть кассовым «Летят журавли»?

В. Емельянов

— Э-э...

А. Пичугин

— Фильм другого времени.

В. Емельянов

— Сегодня — нет.

Ю. Грымов

— Нет-нет. Тогда-то — был?

В. Емельянов

— Конечно.

Ю. Грымов

— Да. Может быть кассовым, если Вы говорите про американское кино, сложное кино, сложное кино, тяжелое, прекрасное кино — «Апокалипсис» Копполы? Оно может быть кассовым?

В. Емельянов

— Не думаю.

Ю. Грымов

— Оно очень кассовое. Оно, когда вышло, оно было очень кассовое.

В. Емельянов

— Прекрасный фильм «Крамер против Крамера» с потрясающими артистами не стал кассовым. А фильм гениальный!

Ю. Грымов

— Да, но при этом выходит недавно относительно французский фильм «Один плюс один», который собрал при 8 миллионах долларах бюджета 290 миллионов — милая лирическая комедия. Так вот, возвращаясь к Вашим... ну, то, что Вы сказали про фильмы... Я, к сожалению, эти две картины не смотрел, поэтому я не могу их комментировать.

В. Емельянов

— Я и не прошу Ваших комментариев. Я просто сказал о том, что я нечастый гость в кинотеатре, но вот, однако, посмотрел. Вы какой-то ставите неутешительный диагноз отечественному кинематографу.

Ю. Грымов

— Отсутствие полностью. Когда даже Вы сейчас сказали, что «вот наконец-то мы догнали Америку», да?

В. Емельянов

— Нет, я не сказал. Я говорю: «Вроде как, научились снимать почти американское кино», вот что я сказал.

Ю. Грымов

— Для меня не является это абсолютным авторитетом.

В. Емельянов

— Нет, конечно.

Ю. Грымов

— Объясню, почему. Потому что я поклонник советского кино.

В. Емельянов

— Я тоже.

Ю. Грымов

— То есть если мы говорим о кинематографе нашем, то оно набрало силу и вот эту плоть в период советской власти. Ну, советское кино. Мы можем сейчас долго перечислять фамилии — от Тарковского, Митты, Мотыля... Ну, понятно, да?

В. Емельянов

— Да.

Ю. Грымов

— Даже я Балаяна сюда обязательно сказал бы. Но мне кажется, что вот в этом была проблема — что в какой-то период времени... Я знаю, это большой разговор о кино, я написал большую заметку в «Известия», и в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) можно ее прочитать — о том, почему не ходят зрители. Все усреднилось. Американцы, к сожалению, победили. Они посадили всех вперед на американское кино, своего зрителя, а потом расширили аудиторию, понимаете, да? Они...

А. Пичугин

— Мне кажется, мы о разных вещах говорим.

Ю. Грымов

— Как? Это одни и те же...

А. Пичугин

— Ну просто дело в том, что если мы берем...

Ю. Грымов

— О каких вещах? Если сегодня молодой человек, и даже Вы говорите, что наконец-то мы догоняем... ну, не догоняем — почти как американцы, это говорит о том, что есть желание аудитории зрительской, абсолютно искреннее, быть «как у них». Я считаю, что это комплекс.

В. Емельянов

— Не-не-не, я...

А. Пичугин

— Но это общемировое желание.

Ю. Грымов

— Какое?

А. Пичугин

— Общемировое желание массы.

Ю. Грымов

— Нет, я с Вами не согласен.

В. Емельянов

— Друзья, коллеги! Одну секунду!..

Ю. Грымов

— Сейчас во Франции... Единственная страна в мире, которая сохранила свой национальный кинематограф...

В. Емельянов

— Да, это правда, да, потому что у них есть закон, и так далее, все мы как раз знаем об этом. Я сейчас не пою оду американскому кино. И когда я сказал, что мы почти догнали американское кино, Вы... Надо просто было прямым текстом сказать... Я думал, что Вы как-то так услышите второй или третий план, что называется... Зрелищное кино — вот что я имел в виду. Потому что по сравнению с тем, что мы видели на экранах, в основном, в 90-е годы, пока еще там были хоть какие-то кинотеатры, но, в основном, мы покупали все это на видеокассетах, это было просто ниже плинтуса совсем, вообще! Наконец-то я вот... Я просто про то, что зрелищное кино мы, вроде, научились снимать. Это разве плохо? Это хорошо.

Ю. Грымов

— Хорошо. Скажите, пожалуйста, если бы восторги...

В. Емельянов

— Вот Вы говорите, «Летят журавли — кассовый фильм тех лет.

Ю. Грымов

— Да.

В. Емельянов

— Есть такой кассовый фильм тех лет, который называется «Блондинка за углом». Вот тупая абсолютно комедия! Артисты хорошие, правда.

Ю. Грымов

— Да.

В. Емельянов

— Но ломились люди! Ломились! Очереди в кинотеатрах стояли!

Ю. Грымов

— Конечно. Ну конечно. Но смотрите, я сейчас объясню. Если мы говорим о зрелищном кино, что наконец-то оно появляется и много... Мы же не можем целый день есть десерт, согласны? Не можем. Ну, это неправильно. Это будет передоз по сахару и так далее. Так же и с этим кино. Я считаю, что должен быть спектр фильмов. Ну, широкий спектр. Вы находите себя вот в этой категории.

В. Емельянов

— Я себя нахожу в категории как раз фильма «Рай», как зритель.

Ю. Грымов

— Вот, ну, не важно. Я говорю — вот в какой-то Вы себя нашли. Кто-то себя нашел там. Невозможно сводить идею российского — ну, любого — национального кино к одной теории. Мы — продюсерское кино (мы в России говорим: мы — продюсерское кино), 15 лет продюсерское кино себя полностью дискредитировало. Объясняю. Когда продюсер говорит: «Мы работаем ради денег», правильно? Значит, мы на калькуляторе должны посчитать прибыли. Так вот за весь этот период только 2-3% имели успех. Значит, продюсерское кино себя изжило. Я — за полный спектр, от детского кино до мейнстрима, от артхауса до настоящего авторского кино. Под словом «авторское»...

В. Емельянов

— Вы идеальную картину рисуете сейчас.

Ю. Грымов

— А как — не идеальную? Мы должны двигаться к идеальной картине. А если мы будем говорить, что «давайте мы будем учиться, как американцы, снимать», я... Есть прекрасная книга Калатозова — «Путешествие по Голливуду». Прекрасная, очень тоненькая книжечка, купил я ее рублей за 50 где-то на развалах. Тоненькая книжечка. И прочитал ее. И я читал, ну, скажем так... Даже так: я бы хотел экранизировать эти путешествия Калатозова. В 1942 году, во время войны его отправляют в Америку, в Голливуд, чтобы посмотреть, что делается. Потому что росло уже антифашистское движение с 1942 года. И он рассказывает то, чего не могло быть в российском кино — ну, в советском кино, а теперь это сплошь и рядом. Он говорит об одном. «Вы знаете, — он пишет в своей книге, — что странно здесь, в Америке? Любой продюсер, да, скажем так, и режиссер, увидев какую-то работу, успешную кассово или со стороны критиков, пытается ее повторить. Это не может быть в советском кино», — пишет Калатозов. Понимаете, про что я говорю? Авторское начало — вот что важно.

А. Пичугин

— Юрий Грымов — российский режиссер, сценарист, продюсер и недавно назначенный художественный руководитель театра «Модерн» здесь, в студии радио «Вера». Смотрите, все-таки если мы говорим наружной рекламе совсем об идеальной картине мира, картине кинематографического мира, а о той, которая есть сейчас... Ну, есть фестивальное кино. Мы все постоянно слышим, смотрим репортажи со всевозможных международных кинофестивалей. Но эти картины не дойдут до широкого зрителя, а если дойдут, то провалятся обязательно. Но просто люди не готовы массово идти на тот же фильм «Рай» Кончаловского. Я думаю, что не готовы. Зато готовы идти на те самые американские голливудские довольно недорогие — Голливуд же производит разные фильмы — недорогие по качеству и художественной ценности. Но люди-то ведь идут именно на них, в первую очередь. А Голливуд снимает такое количество хорошего кино, которое обязательно провалится в прокате в любой стране мира.

Ю. Грымов

— Вопрос? В чем вопрос?

А. Пичугин

— Ну, вопрос заключается в том, что... Согласны ли Вы с тем, что до нас просто не дойдет никогда то кино, о котором мы только слышим в новостных репортажах?

Ю. Грымов

— Ну, я хочу Вас удивить, что до нас вообще не доходит никакое кино. Потому что если Вы посмотрите на то, что происходит сегодня в прокате, Вы поймете, что так называемое «пакетное размещение»... Ну, пакетное размещение...

В. Емельянов

— Что это значит?

Ю. Грымов

— Смотрите. У Вас есть сеть кинотеатров. Я — менеджер, большая компания, производящая фильмы. «Universal», «Sony» и так далее. И я говорю Вашей сети: «Вы хотите фильм вот такой?»

В. Емельянов

— Все, я понял! Да.

Ю. Грымов

— А он говорит: «Да, хочу. Вот только за это Вы получите еще 30...»

В. Емельянов

— ...в нагрузку.

Ю. Грымов

— В нагрузку. И никуда Вы не денетесь. И вот когда начинает говорить кто-то, что у нас все хорошо, я скажу: у нас все плохо, потому что российское кино несистемно выходит, ну, его мало по количеству, объективно это случилось. Встать в прокат практически не реально. Я Вам расскажу — я специально сделал очень важные для себя картины, это «Анна Каренина» и «Три сестры». Это совершенно два разных фильма. Но я скажу честно, что я переживаю — знаете, за что? Я считаю, что фильм не может быть без эксперимента — ну, в моем понимании, в моем. Ну, в монтаже, в драматургии, в подборе актеров...

В. Емельянов

— Да как вообще любая творческая работа.

Ю. Грымов

— Он не может, он обречен. Он обречен на повтор. И вот то, что я говорю сейчас про Калатозова — повтор... Мы копируем американский боевик — ну, кому-то нравится, мне это — неинтересно. Ну, мне неинтересно самому. Поэтому я ценю, когда я вижу, когда происходит какой-то эксперимент. Так вот у меня очень неожиданная Анна Каренина. Никто так не делал до меня кино вообще. Кино. Не то, что я говорю, что это прекрасно. Я переживаю. Все отвыкли от эксперимента. Я снял сейчас и сейчас озвучиваю «Три сестры» Чехова, но я тоже пошел по другому пути. Я взял Чехова, сохранил Чехова, как он есть. Если у Чехова девушкам, героиням и героям, 20-25, а у меня по 60. По 60 лет. Это другой разговор о любви! Понимаете, да? Другой разговор о любви! У меня играют великие актеры! Игорь Ясулович, Анна Каменькова, Людмила Полякова, Мазуркевич, Балуев, Суханов! Это не 20-летние ребята! Это 50, 60, 70 лет! Носик еще, Владимир Носик, забыл. Пашутин играет. Понимаете? Это совсем другое. Так вот я начинаю переживать. Но если все привыкли к стандарту — ну, к стандарту: «ну, так» или как у них», ну, то есть они рефлексы... понимаете... они хотят то же самое получить, так я переживаю! Зачем мой эксперимент? Поэтому я в театре. В театре почему аншлаги? И я рад, я благодарен своему зрителю, который приходит на мои спектакли уже столько лет и большие деньги платит в театре за билеты. Потому что они хотят экспериментов, они хотят новое.

В. Емельянов

— Юрий, а давайте вспомним еще раз — так, чтобы забетонировалось, — когда премьера Ваших фильмов, и «Трех сестер», и «Анны Карениной»?

Ю. Грымов

— Ну, это связано тоже напрямую с прокатом.

В. Емельянов

— Безусловно.

Ю. Грымов

— Непростая история. Я не хочу жаловаться, ни в коем случае. Но планируем мы, наверное... «Анна Каренина» пока в планах стоит с прокатной компанией в мае, и в октябре — «Три сестры».

В. Емельянов

— Прокатная история — я так понимаю, что Вам же еще, помимо своих сложностей и подводных камней, Вам бы надо как-то не угодить одновременно в премьеру какую-нибудь, да? Вот, скажем, того же американского кино...

Ю. Грымов

— Нет. Объясняю: всегда угодите. Всегда угодите. Я могу ошибиться в цифрах, но Вы порядок цифр поймете. Я могу точно... Ну, не помню точные цифры, но смысл в том — по-моему, порядка 380 премьер в год в России. Представляете, что это такое?

В. Емельянов

— Импортных фильмов?

Ю. Грымов

— Да. 380.

В. Емельянов

— То есть каждый день?

Ю. Грымов

— Каждый день, каждый день. Эта мясорубка и происходит. Потому что неправильно сделан прокат, неправильно сделано распределение средств с проката.

В. Емельянов

— Вы знаете, я хотел бы Вам вот какую штуку предложить. Сейчас мы просто будем заканчивать уже, более-менее двигаться к завершению нашего разговора.

Ю. Грымов

— Да, давайте.

В. Емельянов

— Давайте мы отдельно как-нибудь встретимся, соберемся и поговорим про кино. Я понимаю, что сейчас Вы уже какое-то время, наверное, не будете этим заниматься, если Вас просто какая-то история, ну, реально как-то, извините, не «воткнет», что прямо...

Ю. Грымов

— Да нет, много чего меня интересует в кино! Но я как бы реалист, я понимаю реально, что сегодня происходит.

В. Емельянов

— И было бы интересно с Вами поговорить о состоянии сегодняшнего кино, о состоянии сегодняшнего телевидения, особо памятуя вот эту историю...

Ю. Грымов

— Это... Тогда это две разные передачи! Про телевидение — это отдельная история...

В. Емельянов

— А мы попробуем пополам поделить!

Ю. Грымов

— Да, а потом... То есть, на самом деле, это требует серьезного, большого разговора, причем, очень интересного. Очень интересного. Потому что...

В. Емельянов

— Поэтому мы и зовем Вас снова.

Ю. Грымов

— ...сегодня происходит страшная вещь. Сегодня происходит ограничение аудиторий, Что это такое? Когда телевидение и кинематограф — ну, коммерческий — на самом деле, кажется, что он расширяет аудиторию, а он ее сужает. А зритель все равно никуда не уходит — он ищет что-то другое. Почему сегодня в театрах много людей? Ну, почему?

В. Емельянов

— Или ломятся на выставки.

Ю. Грымов

— На выставки. Понимаете ответ? Люди-то никуда не делись — интерес, все... Но телевидение сказало: спасибо, Вы нам не нужны.

В. Емельянов

— Люди сказали телевидению?

Ю. Грымов

— И телевидение сказало им.

В. Емельянов

— И вот, кстати, очень, конечно, интересное это письмо этого парня из Ростова, Манукяна, который Эрнсту написал письмо по поводу всяких разных...

А. Пичугин

— Ну ты поясни — может быть, не все знают.

Ю. Грымов

— «Огонька» (нрзб.)...

В. Емельянов

— По поводу новогоднего «Огонька» было написано...

А. Пичугин

— Но я-то помню...

В. Емельянов

— Да, человек из Ростова-на-Дону — не помню, к сожалению, его имени, фамилию запомнил — Манукян...

А. Пичугин

— Ну, что зрители уже не хотят, вкратце, на это смотреть.

В. Емельянов

— Уже не могут — не то, что не хотят, а просто не могут смотреть на все это...

Ю. Грымов

— Смотрите, смотрите, это совершенно верно, это мнение. Но... Приведу пример. Всегда надо опираться на собственные колени. Я полтора года был генеральным продюсером телеканала «Дождь». Я понимаю, что нужно делать современное телевидение — это очень важно. Новые формы, новые люди, новые идеи и так далее. И мне казалось, что в контексте даже «Дождя», когда люди переживают все, что происходит, правды и так далее, я за эти полтора года пытался запустить передачу о религии. Я не смог это сделать.

А. Пичугин

— Ну потому что особняком стоит все-таки современное телевидение.

Ю. Грымов

— Не важно! Подождите! Часть... Послушайте! Это же очень интересный разговор! Это же очень интересный разговор, в котором есть градус — правильно, да?

В. Емельянов

— Ну, конечно.

Ю. Грымов

— В котором есть историческая правда — ну, того, как было, или рассуждение, как будет. Это вообще очень интересно. Но это же не надо! Почему это не надо? Ну, не надо! Поэтому телевидение — это вещь очень сложная.

В. Емельянов

— И опасная.

Ю. Грымов

— Это такая, знаете, большая пушка. Она поражает даже не в смысле снарядом, да, а вот газом — знаете, вввух! То есть она больше проникает и дольше существует. Но я считаю, что это прошлое телевидения. Современное телевидение, как некоторая перспектива, это все-таки телевидение образовательное. Пусть это звучит очень пафосно, да? Но Вы должны что-то получать — не только информацию ангажированную или неангажированную, или случайную информацию, а Вы должны что-то приобретать. Вот то, что Вы приобретаете в театре, — Вы приобретаете знания о себе.

А. Пичугин

— Так есть же такое телевидение! Мы оставим за скобками общедоступные 20 каналов и получим сотни подписных...

В. Емельянов

— Все то, что дальше.

А. Пичугин

— ...кабельных и прочих, где есть это.

Ю. Грымов

— Абсолютно. А Вы знаете, почему успех и такое большое внимание к прекрасным сериалам американским и английским? Знаете, почему?

А. Пичугин

— Почему?

Ю. Грымов

— Потому что возникло доверие между телеканалом — ну, в частности, эш-би-о(?) и так далее, и зрителями. Зритель говорит: «Мы доверяем Вашему руководству. Вы как-то вместе с нами... Мы равные, мы чувствуем». И Вы платите. То есть платный телеканал — он получает деньги от кого? От Вас, от подписчиков. И на эти деньги свободно, понимаете, да? — инвестирует в те сериалы, которые интересны зрителю. И вдруг это стало выходить за пределы этого канала. Ну, оно стало продаваться, это стал коммерческий бизнес. Это называется сво-бо-да. Свобода. Поэтому если зритель доверяет — он платит деньги в театре, он доверяет — он должен платить телеканалу. Вот что перспектива. Мы должны быть в контакте. Кому-то нужны эти вакханалии с «Голубым огоньком»? Наверняка! Ну, согласны? Ну кому-то...

В. Емельянов

— Ну да, конечно.

А. Пичугин

— Две трети страны мечтают и ждут.

Ю. Грымов

— Пожалуйста! Это вот Вы включили телеканал, и там вдруг увидели того же Борю Моисеева, как он бегает, орет. Ну, скажите: «Извините, я ошибся». Прикрыли, ну, переключили канал — и туда, куда Вам надо. Кто-то находит успокоение в литературе...

В. Емельянов

— А кто-то в (нрзб.) программах...

А. Пичугин

— Кто-то канал «Культура» будет смотреть в Новый год и слушать классическую музыку.

Ю. Грымов

— Да, да! Поэтому модель телевидения «для всех обо всем» не работает. Поэтому посмотрите на рейтинги — каждый год падение и падение. Сегодня, в этом году новогоднее телесмотрение очень низкое. Но зрители-то никуда не ушли, понимаете? Они перешли. Включили Интернет...

В. Емельянов

— Да!

Ю. Грымов

— ...или стали смотреть друг другу в глаза, объясняться в любви. Согласны?

В. Емельянов

— Разговаривать!

Ю. Грымов

— Разговаривать! Все! Посмотрите на потребление алкоголя, что сегодня происходит, да? Учитывая, что тема меня тоже интересует, потому что я выпускаю свое вино в Испании и так далее. Что происходит? Умирают всевозможные винные бутики.

В. Емельянов

— Что делают?

Ю. Грымов

— Умирают.

В. Емельянов

— Умирают?

А. Пичугин

— Умирают.

Ю. Грымов

— Бутики, магазины.

А. Пичугин

— В Интернет все уходит?

Ю. Грымов

— Да! Потому что люди стали общаться! И они покупают в Интернете, допустим, себе бутылку вина или чего-то — и в разговорах... Ну, не просто пьют и превращаются в свиней. Это не так! Это не так! У нас по-другому сейчас немножко стало. Поэтому мне кажется, что телевидение ухитрилось как-то изгнать людей от экранов. Включаешь телевизор — «Уйди, уходи от экрана, уходи! Мы тут... другое показываем...»

В. Емельянов

— Хорошее дело делает телевидение!

Ю. Грымов

— Да! Благое! «Уходите! Занимайтесь семьей! Идите, идите в поле, копайте! Выращивайте! Читайте книги! Идите, идите, идите!» Поэтому у них миссия, я считаю.

А. Пичугин

— Ну, кстати, вот эту деградацию можно было в этот Новый год проследить. Потому что на одном из каких-то ностальгических кабельных каналов показывали новогодний «Огонек» начала, середины 90-х. Можно было сравнить с нынешним — в общем, вот это вот падение вниз...

Ю. Грымов

— Ну я скажу одну вещь... Вот опять мы вспомнили Францию — про мудрость государства, сохраняющего национальный кинематограф. Вы знаете, какой есть закон во Франции?

А. Пичугин

— Какой?

Ю. Грымов

— Канал ТФ-1 или частный канал, ну, любые каналы подходят под некую такую... Ну, это закон, некий закон. Не может телеканал работать с одним и тем же производителем — ну, сериалов, передач. Знаете, почему? Ну, кажется — зачем? А понятно, что коррупция. Один и тот же производит. Второе: рабочие места.

В. Емельянов

— Ну да.

Ю. Грымов

— И поощрение независимых студий. А у нас вот деградация еще почему — одни и те же производители.

В. Емельянов

— Одни и те же производители, одни и те же лица...

Ю. Грымов

— А все это... Естественно, одни и те же деньги, одни и те же карманы... Все то же самое.

В. Емельянов

— Юрий, спасибо Вам большое, что Вы нашли время, и мы Вас... Извините, что мы Вас оторвали от театра «Модерн», из которого Вы приехали и в который, я понимаю, Вы сейчас возвращаетесь снова. А у нас сегодня в гостях был Юрий Грымов, российский режиссер театра и кино, сценарист и продюсер, а теперь и художественный роль театра «Модерн». Он был назначен на эту должность совсем недавно, месяц назад. И все-таки мы ждем Вас еще для...

А. Пичугин

— Про телевидение мне было бы лично очень интересно...

В. Емельянов

— ...для разговора про кино и про театр.

Ю. Грымов

— Ну, Вы звоните. С большим энтузиазмом я приду, поговорю, потому что мне кажется, что... Вот у Вас радиостанция называется «Вера». Я воспринимаю это гораздо шире. Ну, то есть вера — вера в то, что ты здесь и сейчас, ты веришь в людей, ты веришь в себя, ты веришь в идеи, понимаете? Поэтому когда мы рассуждаем, мы и находим веру.

В. Емельянов

— В студии были Владимир Емельянов...

А. Пичугин

— ...Алексей Пичугин. Спасибо!

В. Емельянов

— Спасибо! До новых встреч! До свидания!

А. Пичугин

— Счастливо!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем