Светлый вечер с Владимиром Легойдой (эфир от 21.11.2014)

Гостем программы "Светлый вечер" был председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимир Легойда.
Главной темой беседы стал прошедший в Москве Международный съезд православной молодежи, а также выступление Патриарха Кирилла на этом съезде. Кроме того, наш гость говорил о миссионерской деятельности Церкви в современном мире, о том, как православным людям проявлять свою гражданскую позицию и как защищать свою веру и Церковь. Также Владимир Романович рассказал о визите Патриарха Кирилла в Сербию.

Е. Горская

— Здравствуйте! В эфире программа «Светлый вечер», в студии Лиза Горская, и сегодня у нас с вами традиционная пятничная встреча. В студии руководитель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО Владимир Романович Легойда.

Наше досье:

Владимир Романович Легойда. Председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома», преподаватель МГИМО. Родился в 1973 году в Кустанае. В 96 окончил Институт международных отношений, а спустя несколько лет защитил диссертацию. Кандидат политических наук. С 2007 по 2009 был заведующим кафедрой международной журналистики МГИМО. С этой должности ушел по собственному желанию в связи с назначением на должность председателя Синодального информационного отдела. Владимир Легойда входит в состав многих церковных советов и комиссий. Известен своей общественной деятельностью. Помимо прочего — член Совета при Президенте по развитию институтов гражданского общества и правам человека. Женат, трое детей.

Е. Горская

— Здравствуйте, Владимир Романович!

В. Легойда

— Добрый вечер! Добрый светлый вечер!

Е. Горская

— Да. Владимир Романович, недавно Святейший Патриарх ездил в Сербию, насколько я знаю, вы ездили вместе с ним.

В. Легойда

— Да, сопровождал Святейшего.

Е. Горская

— Как поездка, как там братья-сербы?

В. Легойда

— Братья-сербы хорошо, но не просто при этом. Это был так называемый «мирный визит». Так называются визиты, которые совершает Предстоятель одной Церкви в пределы другой. По сложившейся традиции, о чем мы уже имели возможность говорить на вашей замечательной радиостанции, избранный Предстоятель Православной Церкви посещает с мирными визитами, то есть с такими визитами, братскими визитами любви другие Поместные Православные Церкви, другие самостоятельные Церкви. И в рамках этих мирных визитов Святейший посетил Сербию. Хотя в прошлом году он уже там был, но это касалось 1700-летия Миланского Эдикта, в рамках посещения, когда было посещение Белграда. Но сейчас это был отдельный визит, трехдневный.

Е. Горская

— У нас евхаристическое общение с Сербской Поместной Церковью. Что это значит?

В. Легойда

— Евхаристическое общение значит, что все Православные Церкви, существующие в мире, их 15 самостоятельных Православных Церквей, они находятся в литургическом евхаристическом общении. То есть священники разных рангов могут служить вместе, миряне и священники могут причащаться вместе. Если мирянин Русской Православной Церкви едет в Сербию, он может причащаться, исповедоваться там.

Е. Горская

— То есть просто так пойти в храм, не беспокоясь ни о чем?

В. Легойда

— Да-да-да. Мы не находимся в состоянии раскола. Это полное признание каноничности собрата.

Е. Горская

— Как поездка прошла? Как Сербы относятся?

В. Легойда

— Сербы относятся замечательно. Правда, это такие слова, в которые не вложишь эмоцию, которую ты там видишь и чувствуешь. Так тепло, как принимали Святейшего Патриарха в Сербии, сложно вспомнить, где еще. В принципе, я вообще не помню холодного приема за эти почти 6 лет, мы посетили много разных стран и разные Церкви. Но здесь это особый прием. Сейчас это было связано во многом не только с отношением к Русской Православной Церкви, но и с отношением к России, которая оказалась в непростой международной ситуации. И эта постоянная демонстрация братского отношения не только к... В первую очередь, к Церкви, понятно, но и к людям, к народу и к стране подчеркивалось. Несмотря на то, что это был визит в пределах Церкви, были встречи и с президентом, и с премьер-министром, и там говорилось об отношениях между государствами тоже.

Е. Горская

— Сербы нас всегда любили. И царя-страстотерпца они особенно почитают.

В. Легойда

— Да. В рамках визита был открыт памятник, в воскресенье, в самом центре Белграда. Если сравнивать с Москвой, это, условно говоря, если бы на Красной площади поставили. Памятник царю Николаю II, памятник работы скульптора Ковальчука. Он сделан на деньги военно-исторического общества и при участии нашего министерства культуры. Поэтому там и министр культуры российский присутствовал на открытии этого памятника, присутствовал президент Сербии, что тоже показывает отношение, статусность мероприятия. И все это делалось в рамках того, что мы вспоминаем столетие начала Первой мировой войны. Понятно, что особое отношение у России и Сербии в связи с этой датой, как в свое время, подчеркивалось во всех встречах этого трехдневного визита, как русский царь поставил на первое место братские отношения, может быть, пренебрегая общей политической конъюнктурой того времени, решил помочь братьям-сербам в тяжелое очень время. Поэтому там и конференции проходили на полях визита.

Е. Горская

— Какого рода конференции?

В. Легойда

— Проходили научные конференции... Научная конференция, которая была организована фондом Натальи Нарочницкой, которая возглавляет. И там принимали участие сербские и российские ученые. Она была связана с началом Первой мировой войны, с личностью государя-императора, там были доклады, посвященные Николаю II.

Е. Горская

— Владимир Романович, говоря о событиях уходящей недели, одним из ньюсмейкеров, как сейчас принято говорить, стал Святейший Патриарх Кирилл. Я с вашего позволения зачитаю заголовки. «РПЦ встала на путь омоложения», «Верующие должны прибегать к мирным протестам против кощунства»... Как я понимаю, эти заявления были сделаны на встрече Патриарха с молодежью, и я бы хотела уточнить, не вырваны ли эти цитаты из контекста?

В. Легойда

— Любая цитата вырвана из контекста. Когда она приводится как цитата, она, так или иначе, выдергивается из контекста. Я бы не называл это заявлениями, потому что, когда мы называем это заявлениями, предполагается, что в нем есть элемент неожиданности, чего-то, что раньше не говорилось. Здесь речь идет о том, что Святейший Патриарх несколько дней назад выступил перед очень большой молодежной аудиторией, 18 и 19 ноября в Москве прошел Международный съезд православной молодежи. И в первый день работы съезда Святейший Патриарх в одном из павильонов ВДНХ встретился... там было около 10 тысяч молодых людей. Это православный актив.

Е. Горская

— А какова география?

В. Легойда

— Поскольку это был международный съезд география соответствующая. И там была возможность задать вопросы. И люди, которые задавали вопросы, представлялись, были и из Германии, и из Канады, из самых разных уголков земного шара. В начале Патриарх обратился к собравшимся со Словом, как всегда, очень ярким и наполненным глубоким содержанием. Мне понравилось то, что Святейший максимально пытался уйти от формальных разговоров. Потому что это съезд, молодежный актив, можно было перейти к каким-то...

Е. Горская

— Назиданиям.

В. Легойда

— Не то, что назиданиям, а именно там не было формальных вещей. Я, кстати, не вижу ничего плохого в назидании. Когда Патриарх встречается с верными чадами Церкви, почему бы ему ни назидать? Это, извините, одна из его задач — говорить назидательные слова. Он же не вопросы должен задавать. Но, что интересно, Патриарх, обращаясь во вступительном слове, сказал: мы собрали вас, чтобы вас послушать, чтобы узнать, что вас волнует, что вас беспокоит, что вам непонятно, с чем вы не согласны. Это сам Патриарх сказал, обращаясь к молодежи. А потом были его слова. И, понимаете, очень важно, о чем говорил Патриарх. Что было центром его послания. Мне показалось принципиально важным, что на встрече с молодежным активом, на встрече с православной молодежью Патриарх говорил о том, что нет христианства без подвига крестоношения, нет христианства без Христа и без креста. И мне кажется, это важнейшая вещь, что Патриарх счел необходимым именно об этом говорить с молодежью. Именно это напомнить тем, кто себя относит, раз они туда пришли, к православному активу. Он говорил о том, что вся наша жизнь современная, она предлагает лозунги: «Ты этого достоин», должен расслабиться и получать все возможные наслаждения, стремиться к комфорту и прочее...

Е. Горская

— Комфорт — это разве плохо?

В. Легойда

— Патриарх не говорил, кстати, он ответил на ваше вопрошание, он сказал, что, понятно, нет ничего плохого в комфортном обеспечении своего рабочего места, еще чего-то. Но он говорил о том, что если Христос говорит: тот, кто не берет крест и не следует за мной, тот меня не достоин. Это Господь сказал, и Он сказал, Он мог этого не говорить, но раз сказал, то странно, будучи христианином, эти слова игнорировать. И Патриарх четко и однозначно сказал, что этот призыв Христа диссонирует с призывом, который сегодняшний мир обращает к человеку. И я думаю, что... Мы ведь в каком-то смысле поколение, нынешние молодые, я себя, по привычке, к ним отношу, хотя там были люди гораздо младше меня, но, так или иначе — это поколение убаюканное комфортом. В том числе и в церковной жизни. Гонения, мы знаем по рассказам, даже последние гонения Советского Союза последних лет, которые я там еще застал, не гонения, а определенное отношение к Церкви, которое я помню, оно уже, в общем-то, в более мягких формах проходило, но это было неприятие, невозможность говорить, цитировать.

С чего Патриарх, кстати, начал свое выступление, он сказал, что сложно было представить, пару десятилетий, десятилетие назад такой форум, который проходит при поддержке Правительства Москвы. Но и в этом смысле тоже это убаюканные комфортом. И Патриарх не стал, не продолжил «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», как в песне одной поется. А он сказал, что нужно понимать, что христианство это крест, это любовь, это жертва. И я думаю, что это важнейшая тема, раз ее поднимает Патриарх. И очень здорово, что люди это услышали.

Е. Горская

— Как отреагировала молодежь?

В. Легойда

— Молодежь слушала. И я смотрел запись этой встречи, которая в этот же день вечером по каналу «Россия 24» транслировалась. Поскольку там была профессиональная хорошая съемка, показывали зал, разные уголки этого зала, мне очень понравилась картинка, которая была: Патриарх говорил, тоже примечательно, это в новостях разошлось, что христианство это не дресс-код особый, а состояние сердца и души, не нужно себя ограничивать непременным внешним видом. И этот зал показывал, что так и есть. Показанный зал очень сочетался со словами Патриарха. Это были по-разному одетые люди, без стремления рядиться в какие-то непременные внешние атрибуты, XIX и XX века, что было так недавно популярно. В этом нет ничего плохого, как хочет человек, так и одевается...

Е. Горская

— А на вопрос Святейшего, с чем не согласны? Кто-нибудь ответил, с чем не согласны?

В. Легойда

— Там диалог состоял в большей степени из вопросов обращенных к Патриарху. Но сам съезд продолжил работу. И там много было разных у них мероприятий, круглых столов и, я думаю, что организаторы сейчас и займутся тем, что, как Святейший и сказал: я думаю, что результатом этих встреч, этих двух дней будет очень серьезное осмысление ситуации, принятие каких-то решений, предложений. Подождем.

Е. Горская

— Будет какой-то итоговый документ?

В. Легойда

— Я не уверен, что будет документ непременно, но, думаю, что будет и не один. Думаю, здесь нет задач какого-то итогового документа, скорее, есть задача разговора.

Кстати сказать, сегодня пятница, а в воскресенье в три часа начнет свою работу в Храме Христа Спасителя Миссионерский съезд Русской Православной Церкви. И очень хорошо, что они проходят через небольшой промежуток времени.

Е. Горская

— Миссионерский отдел организует?

В. Легойда

— Да. Это такая волна встреч. В каком-то смысле, одна перетекает в другую. Это очень важно. Миссия и молодежное служение — это очень близко стоящие сферы.

Е. Горская

— А миссия в современном мире — это что?

В. Легойда

— Патриарх об этом тоже говорил именно потому, что они близкостоящие. Он сказал, что мы не можем как сектанты, мы не ходим по улицам, не хватаем людей за руки, не просим их прийти на христианское собрание. Но мы находимся в привилегированном положении, люди приходят к нам сами, люди приходят в храм сами. Поэтому мы не имеем право не проявить к ним подлинное христианское отношение: внимание, любовь, расположение. Человек приходит в храм сам, если он там не встречает настоящего христианского к себе отношения, то, конечно, что-то не так. И раз Патриарх об этом говорил, сегодняшнюю ситуацию сложно назвать вполне удовлетворительный. Каждый из нас знает, что нередко попадаешь в ситуации, когда не встречаешь в Церкви того, что, казалось бы, именно в Церкви должно быть на первом месте: любви, внимания, доброжелательности.

Е. Горская

— Напоминаю, в эфире программа «Светлый вечер» и у нас в гостях снова руководитель Синодального информационного отдела Московского Патриархата.

Владимир Романович, встреча Патриарха с молодежью — 10 тысяч делегатов.

В. Легойда

— Да, около 10 тысяч.

Е. Горская

— Они откуда взялись? Как проходит механизм отбора?

В. Легойда

— Думаю, что никакого механизма отбора не было. Ребята узнали, что будет такая встреча, такой съезд.

Е. Горская

— Каждый желающий мог поехать?

В. Легойда

— Была система сбора, она была связана с приходами, епархиями, приглашения, как я уже сказал, были ребята, которые приехали из других стран, Зарубежная Церковь была представлена на этом съезде. Обычно, когда заблаговременно оповещаются о том, что будет такой форум. И желающие... Дальше организовываются. И те, кто отвечают за проведение такого форума, они придумывают, предлагают варианты логистические. Из разных стран и из всех епархий Русской Православной Церкви.

Е. Горская

— Они с интересом слушали?

В. Легойда

— Я надеюсь, что да. У меня не было возможности со всеми 10 тысячами поговорить. Поскольку в силу служебной необходимости я сидел в первом ряду, то я повторяю, что я видел лица потом в записи. Но меня эта картинка вдохновила, я равнодушных лиц там не видел, они были сосредоточенные, в глазах была реакция на то, что они слушают, там не было людей скучающих, которые думали: «Ах, когда это все закончится...»

Е. Горская

— С этим срывом концертом, тоже обсуждалось, что там было?

В. Легойда

— Там был вопрос девушки, по-моему, из Новосибирска, которая сказала, что она принимала участие в гражданском протесте против...

Е. Горская

— Концерта Мерлина Мэнсона.

В. Легойда

— Наверное, она, по-моему, не называла, но речь шла о каком-то рок-концерте, связанном то ли с сатанизмом, то ли с чем-то таким не очень веселым.

И Патриарх определенно ответил, что мне кажется важным подчеркнуть: православные могут и должны в общественном поле выражать свою позицию, если они не согласны с какими-то явлениями в общественной жизни, в культурной жизни, то, находясь, это тоже было подчеркнуто несколько раз, в рамках правового поля и мирных протестов, не агрессивных, не нарушающих закона, не срывающих что-либо таким образом, что это нарушает право и прочее. Но скрывать свое отношение — это не является христианской добродетелью. И если мы посмотрим историю Церкви, посмотрим, как христиане встречали такие вещи, мы увидим, что это всегда было важно. Более того, что та трагедия, которая произошла в нашей стране, нашем народе, правильнее сказать, потому что этот народ живет в нынешней ситуации в разных странах уже, она во многом связана с тем, что во время икс, если позволительно так сказать, наши деды и прадеды не защитили Церковь, не защитили страну.

Е. Горская

— Может, это смирение было и несение креста?

В. Легойда

— Смирение перед дьяволом?

Е. Горская

— Иногда сложно понять. Как понять?

В. Легойда

— Если мы возьмем с вами события начала XX века в России, то при всей сложности понимания, там вполне был определенный вектор, что там говорить. И это вина, и на верующих людях ответственность в первую очередь. Когда они, видя очевидное зло, позволили ему совершиться. Мы же знаем и другие ситуации, когда наши предки не позволяли совершаться очевидному злу. Уходящий год — это год празднования 700-летия рождения преподобного Сергия Радонежского. Который во многом, не только в церковную, но и общественную историю Руси вошел тем, что он проявил вполне определенную позицию вовне. Он тоже мог сидеть и молиться в келье, не выходить ни к какому князю Димитрию Донскому, никуда никого не благословлять, не призывать князей, то есть правителей, к миру. Сидел бы и молился, пусть они себе дерутся, мирятся без меня, что, кстати, было характерно для монашества русского до преподобного. В этом смысле преподобный Сергий некое движение жизни монастырской, монашеской на Руси, он очень сильно изменил.

Е. Горская

— Но много ли таких людей, как преподобный Сергий?

В. Легойда

— Немного, но на них всегда жизнь и стоит, на таких людях. Потому мы о нем сегодня и говорим.

Понимаете, наше время, мы еще некоторое время назад не знали, не думали об этом, оно показывает, что про Сергия то, что мы читаем, то, что мы читали про начало XX века, в нашем обществе, это не просто страницы истории. Это история, которая нам с вами важна тем, что она может не то, чтобы повториться, история не повторяется, но в нашей жизни тоже может произойти что-то, когда мы будем поставлены перед выбором, когда наше малодушие, наша трусость, наши какие-то неверные представления, наше дистанцирование в практической жизни от Евангелия, они приведут к серьезным негативным изменениям в личной нашей жизни и в жизни нашего общества. Нужно понимать, что вера — это то, что требует свидетельства, а свидетельство может в себя включать и защиту, и защиту святынь, людей.

Е. Горская

— Вы советуете историю, жития воспринимать очень лично и применительно к себе?

В. Легойда

— Я не то чтобы советую, я считаю, что у нас, христиан, нет иного выбора. Если мы внимательно прочитаем Евангелие, то мы увидим, что оно все об этом и говорит. Невозможно быть исключительно внутренним христианином никогда, не соотнося внутреннюю жизнь своей души, с тем, что происходит вовне, когда ты ходишь на работу, реализуешь свое общественное... Что я еще раз хочу подчеркнуть, в библеистике существует такой термин «общественное служение», Христос после поста, после подготовки известной, того, что описано в Евангелии, он выходит на общественное служение. Три года, о которых мы читаем, о которых нам повествует Евангелие, три года служения Иисуса Христа — это общественное служение. Он говорит с людьми, он говорит с ними об их жизни, странно было бы, если бы сейчас это было не так.

Е. Горская

— Спасибо. Владимир Романович, месяц подходит к концу и, наверное, уже на подходе новый номер журнала «Фома», главным редактором которого вы являетесь.

В. Легойда

— Да, на подходе. В типографии.

Е. Горская

— Может быть, откроете нашим радиослушателям, какая тема номера?

В. Легойда

— Как мы для себя определяем, у нас декабрь и январь такие рождественские номера, когда мы пытаемся в данном случае не к острым каким-то темам... Хотя, может быть, они вполне волнующие многих. Но темам все-таки связанным с тем, что принято считать традициями. Декабрьский номер, мы, когда обсуждали тему, кто-то из коллег предложил такую вещь: «Давайте посмотрим, какие мы потеряли, семейные традиции». И мы пытались, проведя опросы с помощью социальных сетей, спасибо Интернету, мы провели опросы, о каких утерянных традициях мы жалеем. Самых разных. И результат такого мини-исследования он представлен... Но опять же мы говорим по-фомовски: через личные свидетельства, личные рассказы, истории, мы говорим о том, какие традиции мы потеряли, почему жаль, что мы их потеряли, или как они восстанавливаются. Я с вашего позволения не буду все секреты выдавать.

Е. Горская

— Жаль.

В. Легойда

— Но почему же? Они тогда перестанут быть секретами. Но мне кажется, что получилось очень интересная и близка современному человеку тема.

Е. Горская

— Вы проводили опрос, а как люди реагировали — активно, с интересом?

В. Легойда

— С большим интересом. Люди охотно вспоминали: «А мы в детстве всегда ходили, вот у нас папа или мама всегда делали...» Вообще, все, что касается, жизни человека непосредственно. Когда задается прямой вопрос, всегда находится живой отклик.

Е. Горская

— Не выдавая секрет ваших читателей, может быть, скажете, какой ваш личный топ-5 традиций, которые не хотелось бы потерять ни за что, никогда?

В. Легойда

— Вы знаете, пять не скажу. Что, так или иначе, у нас в теме отражено, то, над чем я думаю, что у нас принципиально изменилась традиция гости. Как раньше собирались, как сейчас. Сейчас много возможностей внешних. Я могу сказать, что меня, не могу сказать, огорчает, но я всегда это странно воспринимаю, когда идет личный праздник, день рождения, еще что-то, понятно, много людей бывает, мне на таких приходилось бывать, но его ведет приглашенный человек.

Е. Горская

— Посторонний.

В. Легойда

— Если возможности именинника позволяют, то это известный человек, что особо ценится, если возможности именинника более скромные, то это неизвестный человек. Это не так принципиально, но это приглашенный человек, который большинство людей видит в первый и, может быть, в последний раз в своей жизни. Мне это кажется вывертом, вывихом нормального течения жизни. Когда у нас еще была возможность, сейчас в силу разных причин, мы давно этого не делали, но в течение пяти лет одно время проводили вечера друзей «Фомы». Мы понимали, что вечера друзей «Фомы» мы вести можем только сами. Я был одним из ведущих. Как-то странно, мы проводим вечер друзей и приглашаем стороннего человека: вот тебе денежка, проведи нам вечер, потому что ты мастер разговорного жанра. Дело же не в жанре, а в том, зачем вы собираетесь. Поэтому мне непонятно, как можно на свой день рождения можно позвать совершенно чужого человека, пусть даже известного и попросить его ловко провести эти два часа. Мне лично кажется это странным.

Е. Горская

— А вы как свой день рождения отмечаете?

В. Легойда

— Я его отмечаю более-менее сдержанно. Когда круглая дата была, было большое количество народа, но я вел сам этот вечер. Я другой формат не очень понимаю.

Е. Горская

— Напоминаю, в эфире программа «Светлый вечер», в студии — Владимир Легойда, оставайтесь с нами, вернемся через минуту.

Е. Горская

— Здравствуйте! В эфире программа «Светлый вечер», в студии Лиза Горская и сегодня у нас с вами встреча с руководителем Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главным редактором журнала «Фома», профессором МГИМО — Владимиром Романовичем Легойдой.

Владимир Романович, мы столько всего перечислили, а при этом мы знаем, что вы еще и семьянин, отец троих детей.

В. Легойда

— От вас никуда не скроешься, вы все про меня знаете...

Е. Горская

— Остается время на семью? Как вы все успеваете?

В. Легойда

— На такие вопросы принято отвечать «ой, я ничего не успеваю, ой, если бы в сутках было...» И так далее. Семья — это то, что во многом тебе позволяет оставаться на плаву. Хотя недавно попытался кому-то пожаловаться, что очередной месяц без выходных. И думал, обычно люди говорят: «Да, вот какой у тебя график, как тебе тяжело...» А на меня этот человек очень серьезно посмотрел и сказал: «Ты благодари Бога, что ты нужен кому-то». Что если ты все время занят, ты пока, наверное, кому-то нужен. Простые слова, но меня заставили остановиться, перестать рассказывать всем, как мало времени и прочее. Слава Богу, что удается видеть семью, детей, что кому-то нужен, радио «Вера» продолжает каждую пятницу приглашать. Ну да, это, конечно, не то, что «помогает», не знаю, как правильно сказать, не то, что семья помогает, семья — это жизнь, на которой все и строится, такое фундаментальное. Если мы говорим, что это Малая Церковь, как можно тут функционал определить? Это самое главное, в чем ты находишься, живешь.

Е. Горская

— Семья все-таки на первом месте, работа — на втором?

В. Легойда

— Она не на первом и не на втором, она на своем месте. Все на своем месте. Я помню, в детстве мы с сестрой, был период, когда мы маму допрашивали, не сильно всерьез, по-моему, но: а кого-то ты больше любишь? И мама все время отвечала неизменно, что какой пальчик не порежь, он болит одинаково. Но при этом есть же разные назначения и у пальцев, и у частей тела. Здесь тоже все на своем месте, все соединяется в человеке. Мне кажется, христианин так должен смотреть на жизнь. Ранжировать это, наверное, не очень правильно. Понятно, что есть какие-то там вещи, которые что-то более важное, что-то менее важное, безусловно. Но так взвешивать и сравнивать семью, работу, я, по крайней мере, никогда бы не разрывал. Я так понимаю, что это есть, но у меня, к счастью, это тоже, наверное, милость Божья, что работа — это место, где ты определенное время проводишь, зарабатываешь деньги, чтобы что-то: накормить семью, съездить в отпуск. У меня никогда так не было, я не занимался, понимаю, что это особая милость Божия, но я никогда не занимался тем, что мне совершенно неинтересно, не нравится. И никогда не рассматривал ни одну из своих работ, их, правда, немного было, никогда не рассматривал как время, вычеркнутое из жизни, для того чтобы заработать на хлеб. Это всегда было в той или иной степени, то, что меня воспитывали так, я воспринимал это как служение. Как служение воспринимаю свою педагогическую деятельность, как служение воспринимал выпуск «Фомы» и тем более, когда меня позвали на церковное послушание, как говорят в Церкви, как я иначе это мог воспринять. Это же не карьерный рост, когда меня пригласили и сказали: «Будет так. Хотите помочь развитию информационного служения Церкви?» У меня даже вариантов не было других вариантов ответа.

Е. Горская

— Но вы знаете, что вы скорее исключение. Потому что по статистике большинство людей воспринимают свою работу как нечто необходимое, но не приносящее удовольствия. В связи с этим у меня вопрос, с христианской точки зрения, человеку должна приносить удовольствие работа или это крест?

В. Легойда

— У меня есть близкий друг, который в свое время создал и сейчас руководит Интернет-ресурсом большим, кадровым. У них есть такой девиз «Работа должна приносить удовольствие». Мне кажется, это очень правильным. Странно, если человек занимается тем... Понятно, что в жизни так случается, но если мы ориентируемся на нечто должное и правильное, я думаю, что христианин, в принципе, с благодарностью к любому труду, но в том числе и к тому, чем он сам занимается. Это исполнение заповеди библейской. И за исключением тех вещей, которые не подобают христианину, кто-то занимается, что продает наркотики, это недопустимо, понятно. А так... Мне кажется, это самоочевидно, заставлять себя через силу приходить на работу, молиться «Господи, помоги мне до конца добыть этот восьмичасовой рабочий день». Бывают разные ситуации, но желательно, чтобы этого не было.

Е. Горская

— Возвращаясь к предыдущему вопросу. Как вы проводите свой досуг с семьей, если он у вас есть?

В. Легойда

— Обычно провожу. Я читаю детям то, что читаю, я, по-моему, уже говорил в этой студии, сейчас, поскольку я Пушкин-мэн, так сказать, я считаю, что есть Пушкин и еще несколько человек, я читаю детям Пушкина. Мне самому это нравится, им вроде бы... Ваша тезка, моя старшая дочь, она очень любит стихотворение «Пророк», я думаю, что в шесть лет, она мало что там понимает, но эта музыка пушкинских строф её завораживает, и папа вроде неплохо читает, скромно скажу. Сказки, разные совершенно, иногда, правда, задумаешься... Начитались они «Волшебника изумрудного города» и всего, что к этому прилагается. И как-то меня средняя дочь спросила: «Папа, ты все знаешь...» Мне, конечно, приятно было такое слышать, но я, как скромный человек, сказал: «Да нет, доченька, конечно, не все...» На что она удивленно на меня посмотрела и сказала: «У тебя что, мозгов меньше, чем у Страшилы?» Поэтому я подумал, может, и не надо читать «Волшебника изумрудного города».

Но если серьезно говорить, то гуляем, играем, пытаемся... Опять же дети объясняют какие-то простые понятные вещи. Я тут пытался старшую заставить, предложить ей почистить зубы. А она:

«Ты же старший, старший должен подавать пример, ты пойдешь, и я пойду». Понятно. Только так можно воспитывать — собственным примером. Вот так мы проводим минуты досуга.

Е. Горская

— На выставке «Рюриковичи» были?

В. Легойда

— Дети?

Е. Горская

— Вы с детьми ходили?

В. Легойда

— Дети мои не были пока. Но они просто слишком маленькие для этой выставки. Рома совсем маленький. Ему будет весело, но непонятно. А я был, конечно.

Е. Горская

— Мы неоднократно о ней на нашей радиостанции говорили, и, в частности, говорили, что она не будет продлеваться.

В. Легойда

— Продлили. Человек предполагает, а Бог располагает. Не предполагалось продление выставки, поскольку там есть свой график выставок в Манеже. И есть понимание того, что с Божьей помощью в сентябре в одном из павильонов ВДНХ откроется и эта выставка, и Романовы прошлогодняя, вместе. Но, тем не менее, по многочисленным заявкам радиослушателей, выставка продлена до 23 ноября.

Е. Горская

— Вы ходили без детей?

В. Легойда

— Да, я был на открытии и потом несколько раз был.

Е. Горская

— Что вас впечатлило и пошли бы второй раз на нее?

В. Легойда

— Я второй и третий раз ходил. Мне трудно говорить, потому что я имею отношение, не прямое, но все-таки, к организации, обсуждению концепции и прочее. Но, я об этом говорил, когда мы проводили предваряющую пресс-конференцию, это... Мы очень много говорим об истории, как относиться к истории, как осознать себя в настоящем, кто мы, откуда мы пришли, каково наше будущее? И это вопросы, на которые ты постоянно ищешь ответы. Выставка, этот формат, который удается Церкви и Патриаршему совету по культуре, как непосредственному исполнителю, отцу Тихону (Шевкунову), который многое лично придумал для этой выставки. Это нахождение ответов на эти труднейшие вопросы и языка, на котором можно говорить про это. Я об этом уже спорил и повторю еще раз, что я не согласен с тем, что это выставка, как учебник, или лучше, чем учебник. Учебник — это учебник. У него свои способы реализации, учебник должен быть дидактичным, он должен научать. А здесь ты погружаешься в атмосферу, здесь очень много эмоционального. Это моя история. Это может быть хорошей помощью учебнику, учителю, но это в каком-то смысле больше, чем учебник. Я вообще думаю, что это не очень корректно сравнивать. Это погружение. Ты понимаешь, что это живые люди, что они страдали, мучались, переживали, воевали, мирились. Мне это кажется, самым главным, самым интересным — погружение и нахождение в прошлом своей страны, своих предков точки опоры, для того чтобы двигаться дальше.

Е. Горская

— Есть статистика, сколько народу уже посетило выставку?

В. Легойда

— Безусловно. Боюсь ошибиться, но это, по-моему, больше 10 тысяч человек каждый день. Даже 12-15 доходило.

Е. Горская

— А идет она три недели?

В. Легойда

— С 4 по 23 ноября в итоге получается.

Е. Горская

— Напоминаю, что в эфире программа «Светлый вечер», а у нас в студии руководитель Синодального информационного отдела Московского Патриархата Владимир Романович Легойда.

Владимир Романович, вы сказали пару слов о том, что намечается Миссионерский съезд, который, как я понимаю, будет организован другим Миссионерским отделом Московского Патриархата...

В. Легойда

— Почему другим?

Е. Горская

— Другим отделом Московского Патриархата — Миссионерским отделом. Что такое миссионер в современном мире — это вопрос. Если раньше было понятно. Человек шел, садился в лодку, бросал весла, уплывал к другим берегам, кругом были язычники, он шел и начинал проповедовать. Сейчас существуют такие понятия как прозелитизм, все очень переживают за свою личную свободу, в чем разница и что такое современный миссионер. Вы говорили, что Патриарх этого касался, я бы хотела коснуться шире, может, даже с примерами.

В. Легойда

— Вы сказали, что раньше было понятно, а сейчас — по-другому, видимо. Я думаю, и раньше было по-разному, кто-то садился в лодку, кто-то не садился. Когда раньше? Апостол Павел — это одно время, русские миссионеры 19 века — другое время. Яркие очень примеры. Феофан Затворник, который никуда не садился, а потому и именуется затворником, потому что сидел в келье в монастыре в Выше, и оттуда переписывался с половиной страны, сказать, что он не был миссионером, тоже, наверное, очень странно. Поэтому миссионер, я думаю, это человек, который находится в каком-то смысле на острие проповеди христианской, это все апостольские служения. Священник — это апостольское служение, священник, так или иначе, тоже миссионер. Мы сегодня уже говорил о том, что Святейший Патриарх обращал внимание на Молодежном съезде, что мы сегодня находимся в положении, когда к нам приходят люди, не обязательно воцерковленные, а просто интересующиеся, мимо храма шедшие и в храм зашедшие по велению души, поддавшись мгновенному движению души. Может, он впервые в жизни зашел, и от тебя, того миссионера, который его на пороге встречает, зависит, зайдет он в храм еще раз или не зайдет. Миссионер, на мой взгляд, это человек, который идет по минному полю. Это высочайшая ответственность, потому что ты обязан искать язык, а значит экспериментировать, но твой эксперимент может привести к тому, что ты, как сапер, подорвешься где-то. Это очень непросто. Миссионер не может быть непонятным. В чем его специфика, он не может заставлять аудиторию выходить на его язык. В храме человек приходит, у нас есть язык богослужения, мы говорим: хотите понимать богослужение, освойте язык, это нормально, мы же осваиваем другие языки, язык вождения, язык компьютеров, а почему мы считаем, что самый важный язык, язык разговора с Богом, мы не должны осваивать. А миссионер, в этом его отличие от любого другого служения в Церкви, он не может на этом настаивать. Он приходит, он должен освоить язык аудитории.

Е. Горская

— Он приходит или к нему приходят?

В. Легойда

— Он приходит, не в смысле на улицу, а в университетскую аудиторию, в школьную, в компанию. Наше поколение, которое на волне празднования Тысячелетия Крещения Руси пришел в Церковь, мы все были естественными миссионерами, в том смысле, что мы этим жили, горели и все время со своими сверстниками, первокурсниками, одноклассниками общались. Это миссия прямого действия, потому что всегда эти вопросы вставали. И, я помню, на лекциях с однокурсниками, на совместных трапезах в общежитии, все это обсуждалось всегда. Мы этим жили и невольно обсуждали с теми, кто был рядом. И миссионер не может требовать языка, изучения, он наоборот — он должен знать и уметь говорить с той аудиторией, компанией, с которой он сейчас встречается, но таким образом, чтобы не профанировать то, о чем он сейчас говорит. Это самый большой вызов, самая сложная вещь.

Е. Горская

— А как вообще соотносится, сочетается — миссия и свобода личности, свобода выбора?

В. Легойда

— Естественным образом. А как? А в чем проблема?

Е. Горская

— Многие видят в этом навязывание.

В. Легойда

— Если человек ничего не знает... Что значит навязывание? Ему просто рассказывают, миссионер — это тот, кто рассказывает, а не тот, кто навязывает. Миссионер должен помнить замечательную русскую поговорку «невольник — не богомольник». Веру невозможно навязать.

Е. Горская

— То есть он катехизатор?

В. Легойда

— Нет, катехизатор — это человек, к которому приходят и говорят: я хочу креститься, я прочитал Евангелие, увидел святость в глазах другого человека, еще что-то, хочу больше узнать о вашей вере. Это катехизация. Человеку рассказывают о вере. Миссионер — тот, кто приходит и говорит: «Посмотрите, вы живете в своем черно-белом мире, а мир, на самом деле, цветной. Хотите узнать, что такое цветной мир, я вам расскажу, не хотите — я вас все равно расскажу» (смеется).

Е. Горская

— Для чего будет съезд Миссионерский приходить?

В. Легойда

— Обсуждать проблемы, обмен опытом на таких съездах происходит, понимание ситуации. Мир меняется, какие-то запросы сохраняются, какие-то меняются. Скажем, специфика миссии в социальных сетях, не было такого пять лет назад, мне кажется, социальных сетей не было или такого их распространения не было. Святейший Патриарх привел пример на Съезде молодежи. Сидят подростки в одной комнате, но общаются не друг с другом, или, если друг с другом, то через гаджеты и с помощью социальных сетей. Это тоже вызов, как с этим быть? Любой человек, живущий в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), ВКонтакте или в других социальных сетях, знает, сколько там разных гадостей. Но что это значит? Что нам не нужно там присутствовать? Нужно. И Патриарх об этом говорил. Но понимать, что это особый тип общения, который не заменяет личного общения, который исключает из общения очень важный, личностный момент, непосредственного человеческого контакта. Это специфический контакт. Интернет, социальные сети — они дают очень много возможностей, глупо ими не пользоваться. Но важно понимать, что цена этих возможностей — отсутствие личного контакта. Он не возможен. Он личный, но он не прямой. Я думаю, вы со мной согласитесь, особенно если с малознакомым человеком, или даже неважно, ты с ним переписываешься, а потом встречаешься, и у вас идет другой разговор. Он другой. Это другой тип общения. Как смс-ками ты обмениваешься, это другой пласт, там все другое.

Е. Горская

— По-разному бывает...

В. Легойда

— Сколько раз мы в жизни говорили, я не могу это обсуждать по телефону, мне надо видеть ваши глаза. Простая вещь. Так же и здесь, за все надо платить, с помощью Фейсбука (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) ты можешь по секрету всему свету что-то рассказать, но глаза своих слушателей ты не увидишь. Эти вещи не альтернативны, нельзя одно подменять другим.

Е. Горская

— Наверное, личное человеческое общение — это тоже одна из тех традиций, которые хотелось бы сохранить.

В. Легойда

— Я думаю, что это не традиции, что это условие выживание. Когда мой друг и собрат Владимир Александрович Гурболиков в «Фоме» написал, что человеку нужен человек. Не общение в соцсети, а человек. В тех же соцсетях кто-то радостно пишет, наконец, мы развиртуализировались с Васей, с Петей или еще с кем-то. Ты понимаешь, что ты перешел на другой уровень. Ты получил еще один уровень общения. Человеку нужен человек, а не общение с ним в смс-ках, поэтому это условие выживания.

Е. Горская

— Спасибо, Владимир Романович, на этом наша программа заканчивается, я напоминаю вам, что в эфире была программа «Светлый вечер», с вами в студии — Лиза Горская и у нас в гостях Владимир Романович Легойда, руководитель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО и человек.

В. Легойда

— Я очень на это надеюсь. Спасибо.

Е. Горская

— Я предлагаю послушать фрагмент речи Патриарха, о которой мы сегодня столько говорили в нашей программе. Всего доброго.

 

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

Мы живем в ту эпоху, когда информация, и об этом говорят все, кто только затрагивает эту тему, во многом определяет мироощущение и даже мировоззрение людей. Потому что информация является доминирующим фактором в современном обществе. Почему это общество мы называем информационным? Потому что информационный фактор является решающим. Если средства массовой информации замалчивают то или иное явление, то его как бы и не существует, и нужно прикладывать неимоверные усилия, чтобы пробиться через толщу этого молчания.

Мы знаем, как иногда молчание задевает потребителя информации за живое, особенно когда молчат тогда и там, где льется кровь, где люди сталкиваются с несправедливостью, где страдания тысяч и тысяч людей остаются в тени, а страдания единиц или десятков невероятным образом представляются как трагедия планетарного масштаба. И все это происходит не потому что люди такие бесчувственные, а потому что информация является, в том числе орудием политического и мировоззренческого воздействия на человека.

Вот почему, открывая планшет или садясь у компьютера, не нужно быть прекраснодушным человеком и считать, что мы сейчас узнаем правду. В большинстве случаев мы, к сожалению, не видим правды, особенно там, где правда жизненно необходима.

Поэтому, говоря о современной жизни, в первую очередь хотел бы призвать нашу молодежь уметь различать духов (см. 1 Кор. 12:10). Это очень непросто, но без этого нельзя, потому что диавол рядится в одежду ангела светлого, и трудно различить этого диавола. Он мимикрирует, имитируя стремление к правде, к благородству, особенно — к свободе, к тем идеям, которые близки человеческому сердцу. В самом деле, ну кто против свободы? Спросите любого человека на улице: ты за свободу? За свободу! Но если под видом свободы, в обертке свободы вам подается сильно отравленный продукт, то, будучи привлеченным этой оберткой, можно с легкостью этот продукт проглотить и отравиться. Смертельно опасная отрава. Поэтому критическое отношение к информации, соотношение и оценка информации с точки зрения того, как она влияет в первую очередь и на ваши души, должны быть некими способами защиты от того негатива, который несет сегодня информационный поток.

Что происходит, если мы виртуальным общением подменяем реальное общение? Мы вычеркиваем из своей жизни невероятно важный аспект — личный опыт общения с живым человеком. Ничто не дает нам такого опыта, как личное общение с людьми. Мы знаем, что иногда этого опыта не хватает в решении вопросов, связанных с устройством семейной жизни. Что греха таить — часто мы связываем свою жизнь с теми людьми, с которыми, может быть, не стоило ее связывать. Делаем это по неопытности, по незнанию — нет опыта общения, не умеем видеть, что в глазах человека. Ведь личное общение несет не только рациональный посыл, но также эмоциональный и духовный.

Иногда, заглянув в глаза человека, видишь светлый, мирный взгляд, чистую душу, а иногда — бесовский огонь. Но разве эту чистую душу почувствуешь в Интернете, даже если там твой собеседник очень красиво рассуждает о чистоте души? А разве дьявольский огонь увидишь, если перед тобой только фотографии или текст?

Я не призываю вас полностью оставить социальные сети, но скажу следующее: ни в коем случае нельзя погружаться в них так, чтобы социальные сети закрывали вам другие возможности видеть мир, это будет опасно для человеческой личности.

В связи с этим хотел бы несколько слов сказать о церковной жизни. Что такое приход? Что такое храм, богослужение? Это ведь не только молитва людей к Богу, но и духовная коммуникация друг с другом. Я помню, как в послевоенном Ленинграде, когда так было мало церквей и в храм набивались тысячи и тысячи людей, помню себя мальчишкой еще дошкольного, а потом и школьного возраста, когда стоишь долгую Литургию, зажатый со всех сторон, почти ничего не видишь, потому что ростом еще мал, и только воспринимаешь эту теплоту человеческих тел, какую-то особую атмосферу. И особое впечатление всегда на меня производил момент, когда вдруг это множество стесненных в силу обстоятельств людей и одновременно объединенных силой своей веры начинала петь Символ веры. Это было потрясающе. У меня до сих пор в ушах это пение тысяч и тысяч людей в ленинградских храмах послевоенного времени. Да, люди расходились по домам и не общались друг с другом по разным причинам, как, собственно говоря, мы и сейчас делаем: иногда приходим в храм, уходим и не общаемся друг с другом. Но даже это участие в молитве имеет не только вертикальное измерение — я и Бог,  но и горизонтальное — я и тот, кто рядом со мной.

Есть такое понятие — сейчас все понимают по-английски, я по-английски скажу, потому что оно стало уже своего рода международным сленгом — relax and enjoy — отдыхай и получай удовольствие. По-русски это иногда иначе звучит: «не напрягайся», «смотри проще на вещи» или «что, тебе больше всех надо? — отдыхай». Для достижения этого состояния расслабленности употребляются огромные усилия, ведь для этого же нужны деньги. И когда деньги появляются, на что их тратить? На достижение самых главных для человека целей. Если его главная цель — комфорт, он и будет тратить на это свои деньги.

Как все это входит в невероятное противоречие с христианским посланием: кто не берет креста своего и не идет за Мной, Меня не достоин (см. Мф. 10:38). А как же «не напрягайся»? Забудь о христианстве! А что такое крест? Это что, инструмент отягощения человеческой жизни, это что, орудие мучения? Вовсе нет. Господь не принес нам орудие мучения, Он взошел на орудие мучения, чтобы нам дать свободу и призвать нас к иной жизни, оторвать нас от этой бренной земли и поднять к небу…

Если кто-то попадал в ситуации, когда от луча света зависит твоя жизнь, поймет, о чем я говорю. Я попадал в такие ситуации, в физическом смысле, когда свет спасает — маленький огонек где-то вдалеке. Не увидел бы огонька, погиб бы. В каком-то смысле эти огоньки заповедей нас спасают, потому что при самом ярком, в том числе искусственном свете человек может оставаться в потемках, может не различать ценности, путать идеалы, может сбиваться с жизненного пути.

И здесь я хотел бы перейти к этой очень важной теме для молодых людей. Церковь не приемлет того, что называется гражданским браком или просто сожительством. Почему? Бог так не велел жить, вот и всё. Над этим можно смеяться сколько угодно, а можно поразмыслить. Давайте поразмыслим.

Почему люди вступают в эти отношения до брака и часто несколько раз? Ответ обычно такой: лучше жить с одной или с одним, чем болтаться. Другой ответ: ну, надо же все-таки как-то изучить человека. Но ведь что чаще всего происходит? Пожил с одним или с одной, и не получилось изучения. Со вторым пожил или с другой — снова не получилось. Ведь как часто молодые люди, как теперь принято говорить, меняют партнеров. А теперь давайте вдумаемся в самое главное и основное: в основе брака лежит любовь. Если нет любви — нет брака. А можно ли назвать любовью те отношения, которые не предполагают взаимной ответственности? Вот начали молодые люди, допустим, жить друг с другом и чувствуют: да, у них настоящая любовь, совершенно ясно. А почему не вступают в брак? Потому что есть скрытая от другого человека, как теперь говорят, от партнера, своя повестка дня, которая иногда начинается со слов: «А вдруг… А я подожду, у меня свои мысли».

Мне нередко приходится слышать трагические рассказы о том, как страдает один из партнеров (плохое слово, но употребляю его, потому что всем понятно), когда вдруг его бросает другой. Но ведь неслучайно бросает, потому что сам характер отношений без всяких обязательств и предполагает смену. И ведь иногда человек думает, что чем больше такого опыта, тем лучше. Это можно сравнить с тем, как многие считают, что очень хорошо как можно чаще стирать свою одежду. Но можно так ее застирать, в конце концов, что она потеряет всякий вид. А нравственное состояние человека, нравственное чувство — очень хрупкое. И его разрушение смертельно опасно для человеческой личности.

Отдаю себе отчет в том, насколько многим из вас трудно, может быть, это воспринимать сейчас. Но, по крайней мере, задумайтесь об этих словах, соотнесите ваше поведение со словом Божиим, с доверием отнеситесь к удивительным словам Спасителя: иго Мое благо и бремя Мое легко есть (Мф. 11:30). И, может быть, в короткий отрезок времени — пять, десять, пятнадцать, двадцать лет — это трудно понять, но когда человек проживает жизнь, он начинает понимать гораздо больше. Ведь мы всё поймем, когда перед нами откроются врата вечности. И тогда все эти слова станут убедительными и понятными, только время нам дается здесь для того, чтобы в вечности встретить Господа.

Думаю, что очень важным является умение радоваться и благодарить Бога. Христианство — это не безрадостная и не скорбящая религия. Это не система табу, которая зажимает человека и мешает ему жить. Христианство дает огромную энергию, оно действительно раскрепощает человеческий дух, поднимает человека над сиюминутными обстоятельствами времени, открывает грандиозную перспективу. Ее можно увидеть только тогда, когда ты используешь Божественный критерий в определении того, что есть твоя жизнь и жизнь других людей. И это состояние радости и благодарения Богу проистекает от доверия Господу. Недаром самое главное таинство Церкви — Евхаристия — в переводе означает благодарение. Мы собираемся все вместе как Церковь, чтобы благодарить Бога, потому что слова «спасибо», «благодарю» являются самым правильными словами, которые человек обращает к Богу. А все остальное вторично — наши просьбы, и даже наши слезы. Потому что Бог проводит нас через жизнь так, чтобы максимально помочь нам обрести жизнь вечную.

На молодых Церковь возлагает надежду в связи с многими обстоятельствами. Я сейчас скажу неожиданную вещь. И я бы не сказал это еще пять или десять, тем более двадцать лет тому назад. Но чем больше я наблюдаю жизнь современных православных молодых людей, тем больше понимаю, что именно с молодым поколением нужно связывать формирование нового здорового православного образа жизни. Мы говорим об этом образе жизни давно. Я стал писать об этом еще в конце 1990-х годов, но до конца даже сам не понимал, что должен означать этот новый образ жизни. А теперь, взирая на вас, я понимаю, что у вас есть потенциал создать этот новый образ жизни. Не обязательно одеваться в костюмы XIX и ХХ века, чтобы демонстрировать этот образ жизни. Не нужно принимать никаких дресс-кодов, потому что дресс-код — это форма. Но наш внешний вид, то, как мы обустраиваем жилище, то, чем мы интересуемся, куда мы устремляемся, как мы воспитываем детей, насколько, будучи современными людьми, получающими хорошее образование, мы одновременно актуализируем свою веру в жизнь, — всё это определяет наш образ жизни. И думаю, что эту модель современного христианского образа жизни призваны создать вы.