Светлый вечер с Владимиром Легойдой (эфир от 15.05.2015) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

Светлый вечер с Владимиром Легойдой (эфир от 15.05.2015)

* Поделиться

Легойда - офицальн2Гость программы - Владимир Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата.
Темы беседы: Первая Международная конференция «Электронные СМИ и православное пастырское душепопечение» в Афинах; Может ли человек спрятаться в интернете от своей совести; Присутствие Православной Церкви в Интернете; День памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, пострадавших на Бутовском полигоне.

Ведущие: Алексей Пичугин, Алла Митрофанова

А. Пичугин

— Друзья, здравствуйте! Я — Алексей Пичугин, здесь также Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Добрый светлый вечер.

А. Пичугин

— И сегодня пятница, как всегда в этот день в «Светлом вечере» мы приветствуем главного редактора журнала «Фома», руководителя Синодального информационного отдела Московского Патриархата, профессора МГИМО Владимира Легойду. Здравствуйте.

В. Легойда

— Здравствуйте.

Наше досье:

Владимир Романович Легойда — председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома», преподаватель МГИМО. Родился в 1973 году в Кустанае, в 1996 году окончил Институт Международных Отношений, а спустя несколько лет защитил диссертацию, кандидат политических наук. С 2007 по 2009 был заведующим кафедрой международной журналистки МГИМО, с этой должности ушел по собственному желанию, в связи с назначением на должность председателя Синодального информационного отдела. Владимир Легойда входит в состав многих церковных советов и комиссий, известен своей общественной деятельностью. Помимо прочего — член совета при Президенте по развитию институтов гражданского общества и правам человека. Женат, трое детей.
А. Пичугин

— Впервые, после майских праздников мы встречаемся здесь таким составом. У Аллы Сергеевны я точно знаю, что праздники удались, прошли на славу, несмотря на кризис, она побывала в Италии.

А. Митрофанова

— Какой интересный заход, коллега. А вы это к чему?

А. Пичугин

— К тому, что я сегодня целый день слушаю рассказы об Италии, про посещение Туринской плащаницы и впечатление от фресок Леонардо да Винчи.

А. Митрофанова

— Я думала, что мы Владимиру Романовичу будем вопросы задавать...

В. Легойда

— Я потихонечку пойду, пожалуй.

А. Пичугин

— Вопросы у Аллы были к вам.

А. Митрофанова

— Я вообще, честно говоря, мы же с вами неоднократно в этой студии разговаривали на тему христианского искусства, и вы упоминали эту фреску — «Тайная вечеря» — и говорили о том, что это было своеобразным водоразделом в восприятии человека эпизода именно этого евангельского. Вы знаете, мне так повезло в жизни, я её уже вижу второй раз. И если первый раз меня поражало... Знаете, у вас такое восприятие, у меня оно совсем другое. Первый раз, когда я увидела, меня поразило ощущение присутствия. Понятно, пространство выписано очень хорошо, перспектива, такое ощущение, что это объемное изображение, ты являешься участником этого действа, что, по-моему, с богословской точки зрения... Я, конечно, не богослов, я вообще женщина, женщины, как правило, в таких ситуациях должны держать свое мнение при себе, но, тем не менее, ощущение присутствия от него никуда не денешься. А то, что поразило меня в этот раз, вы знаете, я думаю, что наши слушатели помнят эту мизансцену, как она выглядит, даже если не видели в оригинале, это известное изображение. Это длинный стол, за которым сидит Христос и сидят его ученики, и они все развернуты от него, даже если их головы смотрят на Спасителя, они все равно заняты своими делами, это совершенно четко видно: выясняют отношения, чего-то там кричат, друг у друга спрашивают, спорят, я или не я буду сидеть по правую, по левую руку и прочее, не я ли тебя предам, спорят о том, кто предаст, Фома изображен с воздетым перстом. И посреди этого всего сидит Спаситель, вы знаете, с абсолютно таким... у Него лик, такое ощущение, что Он просто источает любовь и при этом ощущение, что Он абсолютно один. Он окружен людьми, их там двенадцать человек, но при этом Он абсолютно один. И это очень сильное впечатление. Мне кажется, я, конечно, не знаю, может, с точки зрения истории искусств гораздо важнее, что Леонардо таким образом перевернул этот сюжет, но мне кажется, что это точное настроение и переживание пойманное им, неужели это неправильно? Мне кажется, что одиночество Бога, который оказался в Гефсиманском саду совершенно один на один со своими страданиями.

В. Легойда

— Я не говорил, что это неправильно, я говорил, что это новое слово в изобразительном искусстве. Но при этом понятно, что это отход от традиций иконописи.

А. Митрофанова

— А нельзя?

В. Легойда

— Я не говорил, что нельзя, просто это другая традиция. В данном случае, я не думаю, что это вопрос — можно или нельзя, это вопрос понимания... Я вам приведу аналогию, в присущей мне традиции ухода от прямых ответов, я просто вам в качестве ответа хочу аналогию провести. Может быть, мы даже с вами об этом говорили, но в свое время меня поразило начало романа «Подросток» Достоевского, в котором написано, что нужно быть слишком подло влюбленным в самого себя, чтобы без стыда писать о самом себе. И меня поразила точность этого, хотя я сам был подростком и вряд ли до конца мог понимать все это. Но был сражен этим. Потом я прочел книгу одного известного на тот момент советского спортсмена, у себя в дневнике записал, что Достоевский писал, что нельзя писать без стыда о себе, а этому человеку это легко удалось. Автора не буду называть, но книга называлась «Безлимитный поединок», а потом...

А. Митрофанова

— Спасибо за наводку.

В. Легойда

— А потом несколько лет спустя я прочитал «Исповедь» Августина. Был потрясен ею. И стал читать литературу об «Исповеди». И один исследователь, на мой взгляд, замечательно формулирует в своей большой книге об «Исповеди», анализируя, он пишет такую фразу: «Августин пишет о себе, но не о себе он пишет». А разве нельзя так, как Достоевский? Почему нельзя? Можно. Но это совершенно разные вещи. Напряженный психологизм Федора Михайловича, правда жизни и прочее. И иконичность, иконописность, если хотите, текста «Исповеди» Августина. Вот и все. Я не готов их взвешивать — можно, нельзя, даже лучше или хуже. Но это разные описания. Преклонение перед гением любимого Федора Михайловича Достоевского, я понимаю, что гений Августина и христианская душа мятущаяся в «Исповеди» — это все равно немного другой, если хотите, другой уровень. Потому что есть потрясающие живописцы, то, что вы говорите «эффект присутствия», а есть окно в другой мир, есть икона, которая изображает неизобразимое.

А. Пичугин

— Я вот не очень понимаю, почему мы говорим в контексте «можно-нельзя», ведь у каждого человека свой опыт есть созерцания.

В. Легойда

— Мне кажется, что, может, Алла Сергеевна имела в виду, что иконопись как традиция Восточной Церкви, живопись как имеющая отношение к западной культуре, это тоже так, это тоже характеризует. Просто я хочу сказать, что это, конечно, в каком-то смысле, с точки зрения напряженности духовного поиска здесь, конечно, есть разница. Здесь не «можно-нельзя» и даже, может быть, не «лучше-хуже», но разное. И это разное. Все живописцы, они ж, причем, не все были Леонардо, посмотрите сюжет Тайной Вечери, как он развивался после Леонардо в картинах менее талантливых живописцев. Там, чтобы создать этот эффект присутствия, не обладая, может быть, таким талантом или просто развивая, не будешь же копировать, там появляются яства, апостолы и Христос начинают есть так, как ели бюргеры в Германии в то время, когда создавались эти картины и так далее. Это все человеческое слишком человеческое по Ницше, оно, создавая эффект присутствия, все дальше уводит... А иконопись это другая традиция.

А. Пичугин

— А если зайти в православные храмы, где иконопись-живопись XVIII-XIX — это же тоже картины. Здесь действительно вопрос создания. Сельский мастер талантливо расписал эту церковь, он просто эмоцию не стал выражать, не хотел, не мог, не понимал ту эмоцию, которую вкладывал Леонардо, то, про что Алла говорит: одиночество Бога.

В. Легойда

— Понимаете, это замечательно, гениальный Леонардо и все, но это ли для нас самое главное. Для нас самое главное в Тайной Вечери то, что в этот момент устанавливается Таинство Причастия. Это же Тайная Вечеря. В этом и отличие между Августином и Достоевским, между иконописью, иконой, которая нам говорит о нашем спасении, и замечательном, потрясающем, гениальном произведением искусства Леонардо, который нам указывает на нюансы человеческих эмоций апостолов, одиночество Бога, которое само по себе является парадоксом. Потому что одиночество Бога — это парадокс, исходя из того, во что мы верим.

А. Пичугин

— Мы с вами обсуждали проявление человечности в Христе.

А. Митрофанова

— Вы знаете, я сижу, думаю про окно в другой мир, реплику, которую вы нам озвучили. Мне кажется, все-таки для разных людей таким окном, в зависимости от самого человека могут стать совершенно разные вещи. И я помню, как однажды журналистка очень хорошая писала о том, что для нее в стихах Пастернака из цикла «Доктор Живаго»

«Я в гроб сойду и в третий день восстану, И, как сплавляют по реке плоты, Ко мне на суд, как баржи каравана. Столетья поплывут из темноты» не меньше религиозного чувства, чем...

В. Легойда

— Хорошие стихи после плохого романа... Это, простите, другая ветка...

А. Митрофанова

— Это как посмотреть.

В. Легойда

— Для каждого, как говорила великая Марина Андреевна Журинская, факт биографии этого человека. А мы говорим о разности художественных традиций. И этот факт биографии, и факт того, что многих людей задуматься о Христе заставила рок-опера «Иисус Христос — суперзвезда», не делает её равной Евангелию. Или одинаково ценной... Человек может прочитать Евангелие, ничего не понять, а потом прочитать «Мастер и Маргариту», обратиться к христианству и на каком-то этапе дойти до Евангелия, но это не ставит на один уровень...

А. Пичугин

— Никто даже и не ставит на один уровень.

В. Легойда

— А я ведь и говорил. В этом смысле для меня как для христианина, принадлежащего к Восточной Православной Церкви, конечно, существует разница между иконописью и любой даже самой гениальной живописью. Именно это я так долго и так дипломатично пытался вам сказать, не прямо.

А. Митрофанова

— Видимо, слишком дипломатично для наших не вполне тонких душ и умов.

А. Пичугин

— Владимир Легойда вместе с нами, как всегда по пятницам, проводит этот «Светлый вечер».

А. Митрофанова

— Владимир Романович, от высокой дипломатии и высокого искусства я предлагаю перейти...

В. Легойда

— К низким истинам...

А. Митрофанова

— К земным вещам, например, к Интернету. У вас сейчас была конференция, которая посвящена проповеди в Интернете...

В. Легойда

— Две даже было.

А. Митрофанова

— Одна была в Греции, а вторая?

В. Легойда

— В Москве.

А. Митрофанова

— С этого момента, пожалуйста, поподробнее. Там много всяких интересных вещей прозвучало, мы читали с Лешей статьи, мониторинги докладов, выступлений...

В. Легойда

— Это трехдневная конференция, которая проходила в Афинах, которая была организована и инициирована насельниками Ватопедского монастыря на Афоне, известный...

А. Митрофанова

— Монахи на Афоне, они что, извините, что перебиваю, они ходят в Интернет?

В. Легойда

— Там вообще-то в целом нет Интернета, хотя есть несколько специально мест, где он просто необходим как часть поддержки жизнеобеспечения на современном уровне, взаимодействие по электронной почте, видимо, не знаю, никогда не вникал в эти тонкости. Я имею в виду, что они при этом, как всегда монахи, заботящиеся о мире, понимают, что есть такая вселенная Интернета, надо как-то над этим задумываться и поэтому отец Ефрем, известный не только в Греции, не только на Афоне, во всем православном мире хорошо известный, в России известный, монах из Ватопедского монастыря, который привозил Пояс Богородицы к нам сюда, он присутствовал на торжественном открытии конференции и говорил слово. Вообще, там много было участников-иерархов, поскольку конференция была про Интернет, то много было включений прямых с теми, кто не смог приехать, но по видеосвязи, мы слушали одного архиерея из США. Но, к сожалению, как всегда бывает, когда такая насыщенная программа и необходимо какие-то встречи провести, мне не удалось заслушать все доклады, но я могу сказать, что представители Русской Православной Церкви очень достойно смотрелись среди тех докладчиков, которых мне удалось послушать так же. К сожалению, опять же не всех услышал, поскольку раньше вынужден был уехать, я не все три дня мог присутствовать, я фактически полтора дня там был. Но я бы хотел отметить доклад Сергея Сергеевича Хоружего, который... Меня вдвойне заинтересовала эта тема, поскольку сейчас мы в рамках комиссии Межсоборного присутствия готовим документ об антропологических последствиях, скажем так, взаимодействия человека с сетью Интернет. Условно говоря, а как меняется человек, присутствуя в виртуальном мире. Сергей Сергеевич...

А. Митрофанова

— А меняется человек?

В. Легойда

— Человек меняется, я думаю, это уже такое общее место. Достаточно забыть дома телефон, чтобы понять, как мы изменились, потому что от этого ты приходишь в ужас. Потому что даже эта фраза «забыть дома телефон», еще 20 лет назад не очень была понятна. У Хоружего там было много интересного, я, может быть, не буду с вашего позволения пересказывать его выступление, обращу только внимание на один момент, который мне врезался в память, кажется очень интересным. Доклад Сергея Сергеевича, как и другие, опубликован или сейчас публикуется, Хоружего точно опубликован полный текст на сайте http://bogoslov.ru, с ним можно ознакомиться, я бы всячески призвал, получите удовольствие, в том числе и от строгости научной мысли. Но там вот что было для меня интересно, неожиданно. Сергей Сергеич процитировал Достоевского «Сон смешного человека», где герой говорит: «А вот интересно, если бы (я сейчас, конечно, не цитирую, но близко к тексту передаю) я оказался на Луне и совершил бы там какой-нибудь срамной поступок, ужасный, но потом бы переехал на Землю, где никто бы не знал, что я совершил, было бы мне стыдно за это или нет?» И Хоружий делает вывод, чем это не тип человека, делающего гадости под ником, когда никто не знает, кто под этим ником в Интернете скрывается. И Хоружий делает вывод, что и в этом вопросе Достоевский оказался пророком. Если не бесспорная, то бесспорно интересная аналогия. И там и другие глубокие рассуждения в его выступлении содержались. Понимаете, что планка была достаточно высокая. Хотя я бы не сказал, что там все, скажем, выступления соответствовали, были и более такие популярные. Даже, как отметил кто-то из нашей делегации, кажется, отец Павел Великанов, что некоторые были похожи, что называется, на игру на публику, шоу. Если у Хоружего было богословское, философское осмысление, то, скажем, выступал тоже из русских, из тех, кто представлял нашу Церковь, Олег Покровский на тему краудфандинга в Интернете — короткая, почти все выходили за рамки регламента, 15-минутного, Олег уложился в 10 или 12 минут, сказал очень много, очень плотный текст, при этом он был такой не просто содержательный, но в каком-то смысле привлекательный, можно даже сказать, веселый, не скучный совершенно точно, но очень по делу, очень жесткий, с жесткими оценками, без всяких там благоглупостей, афористично, что нет крауда, нет фандинга, например, нет трафика, не может быть поиска средств на поддержку ресурса. Очень интересные были моменты.

А. Митрофанова

— Давайте в эфир его позовем, кстати.

В. Легойда

— Если бы вы могли бы пригласить ребят, которые там были, наших представителей, там интереснейшее было выступление архимандрита Симеона (Томачинского), который так же был один раз гостем в вашей студии, ректора Курской семинарии, который говорил о добродетели интернетовоздержания. И он это говорил без иронии, поскольку в православной аскетике существует... Я, правда, знаком только с текстом, я как раз уехал, не смог присутствовать на его докладе, но он говорил о понятии воздержания в православной аскетике и как это соотносится с тем, насколько оно применимо для нашего присутствия в Интернете. Ну много других...

А. Пичугин

— Меня очень как раз заинтересовал доклад Анны Даниловой, которая рассуждает на тему, как говорить церковным людям с нецерковной аудиторией, в первую очередь церковным СМИ.

В. Легойда

— Я был в тот день, когда выступала Анна Александровна, но я, к сожалению, застал только концовку её выступления, могу сказать, что это был хороший английский язык, она выступала на английском языке, там было три рабочих языка — русский, английский, греческий.

А. Митрофанова

— Вы сказали про поведение человека на Луне. Процитировали Достоевского.

В. Легойда

— Можно отвлечься на пять минут? Мы как-то с вами говорили о качестве современной журналистики...

А. Митрофанова

— Я так и знала, Владимир Романович...

В. Легойда

— Я не про вас, Алла Сергеевна, что вы, у вас высокое качество журналистики, у вас были хорошие учителя в институт международных отношений... (Смеются.)

А. Митрофанова

— От них же первый...

В. Легойда

— Есть Юрий Павлович Вяземский. Когда я был... Я вам сказал, что был еще один форум, что называется с корабля на бал, у нас во вторник, на этой неделе был форум Лиги безопасного Интернета. Там не было составляющей, связанной с Церковью, но темы пересекающиеся. И поскольку меня там попросили выступить, я являюсь одним из членов Попечительского совета Лиги. И на открытии первого пленарного заседания я выступал, и я как раз начал с этого примера Хоружего. Поскольку мы, так или иначе, воспитаны в культуре научных ссылок и прочего, я сказал, что вот была конференция, и Сергей Сергеевич Хоружий выступая, обратил внимание на такую цитату Достоевского, я её привел. И потом была какая-то пресса, естественно, люди пишут, но мало того, что нигде не сказано, что я сослался на Хоружего, что, конечно, журналист... наивно предполагать, что они это сделают, но при этом искажены мои слова и даже Достоевского. Притом, что я все цитировал. Вообще забавно, что меня удивляет в наш век, когда нет никакой технической сложности в фиксации слов, существуют диктофоны и видео, что угодно, журналисты умудряются перевирать цитаты.

А. Митрофанова

— Владимир Романович, вы упомянули пример, который привел Сергей Сергеевич Хоружий, процитировав роман Федора Михайловича Достоевского...

В. Легойда

— Браво!

А. Митрофанова

— «Подросток»...

В. Легойда

— Не «Подросток» (смеется). «Подросток», это я приводил чуть раньше сегодня...

А. Митрофанова

— ...который привел пример из Достоевского, и там речь идет о чувстве стыда, свойственное  или не свойственное человеку, если он совершает какой-то плохой поступок на Луне, где его никто не будет видеть. А вы как считаете, будет человек стыд испытывать, если совершит чего-то такое, под каким-то ником?

В. Легойда

— Понятно, что люди разные...

А. Митрофанова

— Вот вы, например, вы бы испытывали чувство стыда, если совершили что-то такое и никто бы этого не видел...

В. Легойда

— Эфир потихоньку превращался в исповедь... Нужно поменять ведущих на священников. Знаете, я здесь вижу два момента, если серьезно говорить. Простите за самоцитирование, я об этом, кстати, говорил на форуме безопасного Интернета. Я сказал, что если человек идет по улице, видит, совершается правонарушение или преступление, он по тем или иным причинам не вмешивается, проходит мимо, совесть его, может быть, и заест, но вряд ли его привлекут к ответственности в правовом поле. Это в реальной жизни мы имеем такие факты, такую ситуацию, а в виртуальной реальности десятки, сотни, сотни тысяч людей, которые ежедневно сознательно, не проходят мимо, а сознательно выискивают какие-то непотребства в Интернете, видео или инсценировки преступлений, правонарушений и с удовольствием это смотрят, видимо, питая иллюзию, что они не являются соучастниками. Безусловно, человек должен понимать, что он является соучастником в этот момент, когда он наблюдает сцены насилия, специально снятые для кого-то. Он является соучастником с нравственной точки зрения. И эта иллюзия, что ты не просто прячешься от других за ником, но и от себя, и от своей совести, если она присутствует, то, с моей точки зрения, она для человека разрушительна, саморазрушительна. И, кстати говоря, Хоружий об этом говорил, он говорил о разных... Видите, я сказал, что не буду пересказывать, но у него интереснейшая идея в докладе. Он говорит о том, что если в христианстве, которая ставит обожение человека, то есть стремление к Богу в любви, этот путь рассматривается в качестве лестницы восхождения снизу вверх, то в ситуации... это означает, говоря философским языком, все большую актуализацию, полноту бытия человека. Чем ближе человек к Богу, тем больше он живет, тем больше он есть. То виртуальность, если я правильно понял Хоружего, она означает уменьшение бытия. Виртуализация — это отсутствие актуального, то есть собственно бытия. И он говорит, здесь есть разные степени, то, над чем мы сейчас думаем, где граница, где кончается безобидная виртуализация и начинается опасность для человека.

А. Пичугин

— Я думаю, тут есть, о чем поговорить, чуть подробнее остановимся во второй части нашей программы. Буквально на полминуты мы прервемся.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый вечер, дорогие слушатели, Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова, это программа «Светлый вечер» и как всегда по пятницам у нас здесь в студии Владимир Легойда.

А. Пичугин

— По следам двух конференций, на которых присутствовал и участвовал Владимир Легойда, мы обсуждаем виртуальную реальность, так скажем, насколько человек может участвовать, насколько личная жизнь человека отличается от его виртуального Альтер-эго. Получается, если я правильно вас понимаю, постановка вопроса такая: есть жизнь у человека внутри всемирной паутины, зачастую человек очень сильно разграничивает то, что происходит в его реальной жизни, он ходит по улице, он с кем-то общается, видится, и то, что происходит в компьютере. И в чем здесь, собственно, проблематика?

В. Легойда

— Возвращаясь к тому, о чем мы говорили, отвечая на ваш вопрос, я вот на что хотел бы обратить внимание. Действительно на конференции, рассуждая о присутствии человека в Интернет, приходишь к выводу о том, что... Скажем, есть... С христианской точки зрения пытаясь осмыслить ситуацию, может быть, даже с богословской какой-то, что сейчас крайне необходимо, на мой взгляд. Мы понимаем, что богообщение, к которому человек призван, оно предполагает полноту участия человека. Человеческая личность как некая полнота участвует, стремиться к Богу. В этом смысле природа сама виртуальности, виртуальные отношения в той же сети Интернет, социальных сетях, ты участвуешь в них с некой маской. Причем она может быть как маска, если это ник, маска в пределе, когда ты просто конструируешь себе, даже не имя... Мы же по системе не работаем, как актеры, мы не придумываем себе, не продумываем логику поступков героя, не придумываем себе жизнь. А просто называешься какой-нибудь — Зеленый попугай, одно какое-то придумаешь и после каждой фразы пишешь что-нибудь такое, что там попугай говорит. Вопрос в чем, и об этом, кстати, Хоружий говорил, на которого я сегодня многократно ссылался. Сергей Сергеевич говорил, что когда человек присутствует и много присутствует под ником или без в виртуальном пространстве, когда он выходит из этого и сталкивается с реальностью, не возникает ли здесь проблемы? По его мнению, возникает. Потому что человек сталкивается с совершенно другой реальностью, которая требует полноты его участия, насколько он к ней готов и так далее. Поэтому вряд ли мы можем говорить, что это совершенно безобидные вещи для человека. С другой стороны, на конференции в Афинах в своем выступлении, я ставил такой вопрос: возможно ли, условно говоря, влияние человека на технику, простите, не на технику, а на среду? То есть, условно говоря, возможно ли одушевление, одухотворение этой среды? Можем ли мы туда привнести что-то, что позволит нам минимизировать эти риски? И я вспоминаю слова Святейшего Патриарха, который не так давно, открывая заседание Высшего церковного совета, говорил о том, что если сегодня столько людей пользуется социальными сетями, то мы не можем это игнорировать, мы должны быть там, где есть наша паства и, тем более, самая активная, может быть, часть паствы. Так говорил об этом Патриарх. Понятно, что... Но быть не просто для того, чтобы быть. Мы тоже здесь. Это тоже предполагает определенное присутствие Церкви, каким оно должно быть, что значит это присутствие Церкви. После этих слов Патриарха все стали говорить: «Вот, Церковь противоречит своей же позиции, год назад Патриарх говорил, что монахам Интернет не нужен...» Почему противоречит? Патриарх же не сказал, что все монахи должны уйти в Интернет.

А. Пичугин

— Ну я, кстати говоря, буквально в тот же день или спустя пару дней в эфире одной из радиостанций услышал обсуждение речи Патриарха, где... Из этого обсуждения я сделал вывод (радиостанция абсолютно светская, информационная), что там с трудом себе представляют, что Церковь как-то представлена во Всемирной паутине. Там обсуждали, что есть блоги у католиков, у протестантов, но из того, что говорили ведущие, из смс-ок, звонков в эфир, я просто сделал вывод, что люди в принципе не представляют, что Русская Православная Церковь каким-то образом хотя бы действует в сети.

В. Легойда

— Вы знаете, у нас довольно успешный, на мой взгляд, если уместно это слово здесь, официальная страница патриарха Кирилла в сети Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации). Если все будет в порядке, то в мае, в конце мая появится Официальная страница Святейшего Патриарха в сети ВКонтакте. Конечно, это будет информационная страница, которую будет вести наш отдел, речь не идет о том, что Патриарх будет лично присутствовать или отвечать, что-то писать, как делают некоторые общественные деятели или политики. Но при этом это важно. Потому что ВКонтакте находится несколько десятков, если не сотен, мне говорили, таких акаунтов, которые названы как бы от имени Патриарха. Я не хочу говорить... Они, в принципе, все фейковые, есть те, где люди прямо пишут, что страница посвящена Патриарху, а есть те, где намеренно искажается, пишутся какие-то глупости. И одно это заставляет задуматься о необходимости официальной страницы, где будет официальная информация. Понятно, что это будет источник информации некой, но ведь у нас сегодня и социальные сети стали источником информации. Я сам могу сказать, что посмотрел ленту, в принципе, можно на Яндекс.Новости не заходить, да простит меня Яндекс, но в течение 5-10 минут все основные новости выскочат. Но и на Яндекс я тоже захожу.

А. Митрофанова

— Вы прекрасно все успеваете, Владимир Романович. У меня, знаете, другая тема. Здесь в связи с присутствием Церкви в социальных сетях и вообще в Интернете, вы почему-то больше про информационное поле говорите, а мне кажется, что в Интернете многие ищут общения просто. И в этом смысле, мне гораздо более интересно, вы уж меня простите, чем официальные сообщения какие-то о церковной жизни, о церковной политике, гораздо больше интересно смотреть, что пишет священник Сергий Круглов или священник Константин Камышанов. Их размышления о жизни через призму Евангелия, их размышления, причем они тоже это делают в социальных сетях. Для меня вот это — присутствие Церкви.

В. Легойда

— Почему и зачем делать эти присутствия альтернативными?  Они не альтернативны: мы не обязаны выбирать — либо так, либо так. Нет. И то должно быть, и другое. Я совершенно с вами согласен, но человек такое существо ему может быть интересно и то, и другое, пятое и десятое. Интересно по-разному. Конечно, я, честно вам скажу, мне гораздо интереснее смотреть хороший художественный фильм, чем читать газету. Но это не значит, что я должен перестать читать газету. Правда? Поэтому... Здесь есть информация. Если говорить об Официальной странице Патриарха, то пусть тут не пугает слово «официальная», мы же понимаем законы жанра, там нет никаких длинных текстов, полной публикации проповеди. Там может быть ссылка, это понятно, это вполне себе в рамках. Я всячески призываю пользователей того же Фейсбука (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) обратить внимание на Официальную страницу Святейшего Патриарха, потому что там как раз таки есть всегда из последних выступлений или проповедей Патриарха мысли короткие, взятые из полного текста, при отсылке при желании можно перейти на полный текст, но посмотреть какие-то афористичные фразы, которые произнес Святейший Патриарх. Мы же не говорим, что если вы читаете кого-то из священников, то не надо читать... Это же не альтернативная вещь.

А. Митрофанова

— Я с вами согласна, но для меня присутствие Церкви, о котором вы говорите...

В. Легойда

— А присутствие Церкви — это и то, и другое. И я так скажу, может быть, дерзновенно, что и наши с вами страницы в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) — это  тоже присутствие Церкви в каком-то смысле, Церкви как собрания людей. Потому что приходят люди и видят, что мы не скрываем своей православной, простите за выражение, идентичности. Если они видят, что мы, в общем, не используем нецензурную брань в своих постах, доброжелательно относимся к людям даже критически настроенным, они уже смотрят: вот какие у нас люди, какая Церковь... Это все присутствие Церкви.

А. Пичугин

— Владимир Легойда, как всегда, по пятницам у нас в программе «Светлый вечер». Давайте другую тему...

А. Митрофанова

— Давайте к реальной жизни перейдем, хватит говорить про Интернет. Ближайшая суббота, знаменательный у нас будет день, потому что это день памяти тех, кто пострадал на Бутовском полигоне в годы репрессий, в 30-е годы. Люди, которые были там расстреляны, в том числе, многие были там расстреляны именно за веру, за то, что они исповедали Христа. И более тысячи человек причислено Церковью к лику новомучеников и исповедников Российских. Насколько я знаю, Патриарх будет служить там...

В. Легойда

— Традиционно. Он всегда совершает Литургию на Бутовском полигоне в сослужении большого количества священников.

А. Митрофанова

— Все это будет уже завтра. Может быть, расскажете, что это за событие такое. Я знаю, что туда приезжают люди, но, общаясь со своими студентами, я убеждаюсь, что об этих событиях очень мало известно.

А. Пичугин

— Я бы тоже уточнил этот вопрос. В связи с днем победы, значения которого мы не умаляем, никогда мы не узнаем всей правды о войне, но достаточно много о ней знаем, люди совершенно разных поколений вплоть до подростков нынешних. Как-то все Великую Отечественную все представляют, все, что её обрамляло, все, что ей предшествовало, все это белый лист. Как мы должны себя вести, люди, имеющие отношение к Церкви, люди, которые как-то задумываются о своей истории, как должны себя вести, чтобы рассказать другим о подвиге новомучеников, о репрессиях, о том, что происходило, о том, чтобы эти ошибки не повторялись.

В. Легойда

— Вы знаете, во-первых, спасибо большое, что вы в очередной раз обращаетесь к этой теме. Мы уже неоднократно говорили об её важности, в нашем журнале «Фома» мы уже много-много лет публикуем материалы о новомучениках, в каждом номере. Я не очень люблю говорить в категориях долженствования: кто что должен, человек может сам для себя решать. Я хотел бы подчеркнуть и память о великой победе в страшной войне. На мой взгляд, очень достойно мы постарались встретить этот день, несмотря на разного рода сложности, мне кажется, это колоссальное впечатление произвело на всех тех, кто праздновал, смотрел со стороны. На уровне даже ощущений и чувств что-то такое сильное и светлое, вот у меня, по крайне мере, от празднования 9 мая. И достойное, все было сделано достойно. И даже та критика, которую я встречал, у меня такое ощущение, что люди спорят сами с собой, они критикуют то, что они ожидали увидеть, но этого на самом деле не было. Но поскольку им очень хотелось, они стараются сказать, что это там было. Ну да Бог с ними.

А что касается темы новомучеников и Бутовского полигона, который называют Русской Голгофой, то, конечно, это страницы памяти, которые нельзя игнорировать. В свое время один священник, кажется, я не помню точно, кто это сказал, но мысль заключалась в том, что можно не соглашаться с христианством, спорить, но невозможно игнорировать Христа. С тем, что христианство привнесло в мир, ты не можешь это игнорировать. Ты можешь с этим не соглашаться, ты можешь пытаться с этим спорить, но игнорировать это невозможно при сознательном отношении к жизни. В этом плане, чем больше человек подражает Христу, пытается идти за Христа, тем сложнее игнорировать то, что было сделано этим Человеком. И в том числе и факты мученичества. И ранние христианские мученики пострадавшие, и на нашей земле менее ста лет — это свидетели, в первую очередь, свидетели о Христе. Что они запечатывали своей кровью? Факт приверженности к Христу и к тому самому главному, что определяло их жизнь. И это невозможно игнорировать.

А. Пичугин

— А забыть?

В. Легойда

— Это разрушительные вещи. В каждой культуре есть вещи, которые для культуры считаются неприемлемыми. В каждом времени, в каждой эпохе. Скажем, древние греки периода афинской демократии, Перикл, что-нибудь вокруг этого, они считали, что полис, поскольку полис современным языком говоря культурообразующий феномен, человеком делало, а не просто гражданином, делало присутствие, членство в общине. И человек, который думал, что он может прожить вне общины, скорее всего, не соблюдая правила полисного общежития, греки называли очень просто — идиот. Почему? Потому что это было действительно разрушительно для того строя, как он складывался — с почитанием богов, с участием в ритуалах, насколько мы это можем себе представлять, реконструировать.

А. Митрофанова

— То есть идиот — это человек вне социума?

В. Легойда

— Ну... да. Который думает, что он может прожить... Есть всегда вещи, которые разрушительны. В этом смысле, конечно, христианство является безусловным фактом и все то, что христианство привносит в мир, ты можешь игнорировать, пытаться это забыть, но последствия совершенно очевидны. И вся история России XX века, Советского Союза, она об этом именно и говорит. Я могу лишь призвать к сохранению памяти, которая для нас есть условие сохранения жизни. Тот сам факт, когда прошлое становится залогом будущего.

А. Пичугин

— Спасибо. Это был Владимир Легойда, главный редактор журнала «Фома», руководитель Синодального информационного отдела Русского Патриархата, профессор МГИМО. Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Я хочу напомнить, что Литургия на Бутовском полигоне, которая пройдет завтра, она начинается, если память мне не изменяет, около 9, 9:30 утра и туда, как правило, бывают организованы автобусы, поэтому даже те, кто не имеет собственного транспорта, могут туда при желании добраться. У кого есть возможность, я думаю, имеет смысл съездить.

В. Легойда

— Литургия в 9:30 начнется, но лучше, конечно, приехать до 9. Богослужение в 9 начнется. Поскольку народу будет много. Часы начнутся...

А. Митрофанова

— Там открытое пространство, поскольку на поле служится... Места хватит всем, но, конечно, лучше пораньше. Спасибо за разговор.

А. Пичугин

— Всего доброго.

В. Легойда

— До свидания.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем