Светлый вечер с Владимиром Легойдой (эфир от 03.07.2015)

Гость программы - Владимир Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата.
Темы беседы: как организована церковная помощь при чрезвычайных ситуациях, таких как наводнение в Сочи, и почему об этом так мало говорится в СМИ; объявленный Синодальным информационным отделом конкурс короткометражных видеороликов.

После разговора с Владимиром Романовичем Елизавета Горская и Алексей Пичугин расскажут о некоторых событиях, в которых принимал участие Предстоятель Русской Православной Церкви.

Ведущие: Владимир Емельянов, Лиза Горская

В. Емельянов

— В студии Владимир Емельянов и Лиза Горская, в эфире программа «Светлый вечер» на радио «Вера».

Л. Горская

— Здравствуйте.

В. Емельянов

— Традиционно по пятницам у нас в гостях Владимир Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата и главный редактор журнала «Фома».

Добрый вечер, Владимир Романович.

В. Легойда

— Здравствуйте.

Наше досье:

Владимир Романович Легойда — председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома», преподаватель МГИМО. Родился в 1973 году в Кустанае, в 1996 году окончил Институт Международных Отношений, а спустя несколько лет защитил диссертацию, кандидат политических наук. С 2007 по 2009 был заведующим кафедрой международной журналистки МГИМО, с этой должности ушел по собственному желанию, в связи с назначением на должность председателя Синодального информационного отдела. Владимир Легойда входит в состав многих церковных советов и комиссий, известен своей общественной деятельностью. Помимо прочего — член совета при Президенте по развитию институтов гражданского общества и правам человека. Женат, трое детей.

В. Емельянов

— Вышел новый номер журнала «Фома»…

В. Легойда

— Ура, начали с хорошего!

В. Емельянов

— На обложке заглавие «Как устроить в семье настоящий патриархат», но поскольку мы не успели его еще просмотреть, он вышел вот-вот, мы предлагаем наш разговор о семейных ценностях…

В. Легойда

— Перенести на следующую пятницу?

В. Емельянов

— Совершенно верно. Ближе к дню почитания Петра и Февронии. А сегодня хотелось поговорить вот о чем, затронуть для начала серьезные темы. Сейчас произошли климатические всякие катаклизмы в районе Краснодарского края, затронуты Карачаево-Черкессия, затронуты районы Сочи. Можно вспомнить, что были чудовищные пожары в 2010 году, в Крымске 2012, и мы хотели бы сегодня поговорить об опыте Церкви по оказанию помощи, содействия по ликвидации последствий, не как спасатели, а какую лепту вносит Церковь в помощь людям.

В. Легойда

— Спасибо большое за эту тему. Давайте поговорим. Здесь важно понимать, вы очень правильно сказали, что Церковь — это же не дублер МЧС. Но Церковь — во-первых, это верующие люди, которые в том числе и в МЧС работают. Кстати сказать, вы знаете, наверное, что у Церкви есть соглашение с министерством, которое предполагает с одной стороны… которое предполагает постоянный контакт и есть священники, которые работают с сотрудниками МЧС в том числе. Это значит, что эти священники проходят определенную подготовку, чтобы иметь нужные навыки, если им придется оказаться в экстремальной ситуации.

В. Емельянов

— Навыки оказания первой помощи?

В. Легойда

— Навыки по нахождению в этих ситуациях. И чтобы эти священники могли оказывать помощь и сотрудникам МЧС… Конечно, не в роли штатных психологов, что иногда в сознании у человека подменяется: раньше были психологи, теперь — священники. Но речь идет о духовной помощи, или — душевной, если говорить церковной помощи. Имеется в виду, не в бытовом смысле душевной, прекраснодушный, а имеется в виду — помощи человеку, который переживает эмоциональный стресс, но вполне может нуждаться в духовной поддержке. Это, может быть, первоочередная задача, но, конечно, дело еще в том, что вы прекрасно знаете и наверняка наши многоуважаемые слушатели знают, много раз об этом говорили, что один их отделов, который существует в структуре современно Русской Православной Церкви — синодальных отделов, то есть церковных министерств — это отдел по церковной благотворительности и социальному служению, который непосредственно занимается помощью в разных сложных ситуациях. Помощи людям, помощи социальным группам. И одно из направлений помощи этого отдела — это как раз участие Церкви в чрезвычайных ситуациях, которые выражаются в совершенно разных вещах. Начиная от того, о чем мы стали с вами говорить, помощи священников и заканчивая просто сбором средств, нужных вещей для людей, которые оказались в чрезвычайной ситуации.

В. Емельянов

— Прихожанин, зайдя в свой храм, может увидеть объявление…

В. Легойда

— Может. Как обычно, скажем, это действует в Москве. Начнем с этого. И в других городах. Обычно, если не дай Бог что-то случается, этот наш отдел организует сбор помощи… Вы упомянули о пожарах, были и другие, скажем, катаклизмы. Просто назывались места, куда можно приходить, либо оказывая помощь, сортируя те предметы первой необходимости, которые приносят люди, желающие помощь. Та страшная ситуация с пожарами, она в каком-то смысле была первой масштабной, в которой Церкви много и системно участвовала, и она многому нас научила. Если помните, тогда даже были какие-то журналистские расследования или просто публикации, связанные с тем, что собирают люди помощь, не в Церкви, а вообще, а потом её находят где-то сваленной в лесу. Это зачастую происходило не от того, что кто-то не хотел куда-то вести, а потому что собирали не то, что нужно. Чему нас научила та ситуация, и что теперь всегда происходит системно, в случае с Церковью, по крайней мере. Когда что-то происходит, некая чрезвычайная ситуация, первое, что делают сотрудники отдела, они выезжают на место и разбираются, что на сегодняшний день является необходимым. Если там нужна вода, значит, это вода, если нужны предметы, связанные с оказанием медицинской помощи, и, скажем, есть понимание по государственной линии, которая, конечно, в первую очередь занимается государство, что где-то может там не хватать… Или, скажем, когда на Дальнем Востоке происходили природные катаклизмы, это было связано с уничтожением жилищ, мест, где люди жили. И тогда была государственная программа оказания помощи. Но вместе с тем там были разные люди, которые по тем или иным причинам не в полной мере эту помощь получили. Вот после изучения вопросы, Церковь собрала деньги, отдел профильный. И когда Патриарх посещал те районы, это было в прошлом году, по-моему, или позапрошлом уже, я запамятовал, Святейший лично вручил ключи от нескольких квартир, деньги на которые были собраны профильным отделом. То есть совершенно разная помощь…

В. Емельянов

— То есть квартиры не только от государства, но и от Церкви.

В. Легойда

— Да. Но там, повторяю, были разные ситуации, потому что государство тоже изучает вопрос, есть критерии, но людям все равно надо жить, даже если они формальным критериям не удовлетворяют. Я сейчас не помню нюансов этой ситуации, это лучше спросить у сотрудников отдела, но я почему это все говорю, на что хочу обратить внимание. На то, что это высококвалифицированная помощь, в том смысле, что помогать тоже надо уметь. И я давно на это обратил внимание, что когда общаешься с людьми, которые занимаются благотворительностью, первый тезис какой? Помогать нужно уметь. И здесь одного желания недостаточно, здесь нужно понимать, какая помощь нужна человеку, как лучше это сделать. В этом смысле мы с вами можем совершенно определенно сказать, что то, что делать Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению, это всегда связано с тем, что действительно человеку нужно.

В. Емельянов

— Но церковные организации сами признавались, опять возвращаясь в 2010, 2012 год, что действовали не вполне профессионально.

В. Легойда

— Да, это был как раз процесс понимания и изучения ситуации, как это нужно делать.

В. Емельянов

— И сейчас дело сдвинулось…

В. Легойда

— Да, но тогда ведь не было… Что-то случилось, мы бросаем клич, начинаем собирать вещи, потом оказывается, что то, что мы собрали, оно не нужно или частично не нужно. Поэтому сейчас сначала изучается ситуация, потом собираются вещи.

Л. Горская

— Потом у людей представление, что если надо пожертвовать вещь, это может быть какая-то изношенная вещь, которая тебе самому не нужна. Люди приносят вещи иногда, которые просто раздавать и дальше передавать в качестве гуманитарной помощи.

В. Легойда

— Тут я бы хотел скзать, что Церковь единственное место, где этому все равно будет найдено применение. Потому что если это государственная или общественная структура, которая собирает в помощь конкретным людям в конкретной ситуации, оказывается, что им это не нужно, они не знают, что с этим делать. А Церковь всегда найдет, что с этим делать. Потому что есть много других программ, одновоременно реализуемых, поэтому все равно нужно. Это не отменяет того факта, что в конкретных ситуациях нужно собирать именно то, что людям нужно, но другое дело, что в Церкви и это не пропадет, потому что есть другие нуждающиеся.

В. Емельянов

— И потом давайте не будем забывать, что ты можешь поезхать в магазин и купить сто футболок, сто тренировочных штанов, сто курточек спортивных, а я не могу этого позволить…

В. Легойда

— Вот видите, какие интересные подробности я о вас узнаю.

Л. Горская

— А я о себе.

В. Емельянов

— К примеру. А я могу, предположим, найти 2-3 старые, но в приличном состоянии куртки. И я от чистого сердца принесу и буду надеяться, что это кому-то поможет.

В. Легойда

— Вы знаете, друзья, я вот еще какую хотел бы сказать для меня очень важную вещь. В первую очередь, что важно и для нашего отдела, о котором мы говорим. Все-таки Церковь — не организация, которая создана для того, чтобы помогать людям в чрезвычайных ситуациях. Ну если не считать чрезвычайной ситуацией сам факт жизни человека на этой земле, который предполагет ответ на самый главный вопрос: а для чего я на этот свет появился? В этом смысле, конечно, единственным МЧС является Церковь. И только Церковь. Но здесь вот, что важно, дело в том, что многие люди и это тоже, если хотите, подтвержденные факты, они свое отношение к вере меняют или в Церковь приходят, включаясь в такую историю. Я почему об этом вспомнил, просто ассоциативно, вы сказали про 100 футболок и прочее. Я вспомнил, как мне коллеги рассказывали из отдела по благотворительности, когда был объявлен сбор. Приезжает человек на автомобиле, говорит: «Вот я купил обувь». Они: «Спасибо». Разгружают. «Давайте я вам помогу, у вас много». Остается. Потом они начинают разговаривать, где-то за чаем, в короткие перерывы. И оказывается, что в Церковь человек особенно не ходит, о жизни в Церкви ничего не знает, живет стереотипами, или даже стереотипов у него. А тут он смотрит, как сказал один мой знакомый, впервые оказавшийся в монастыре, что здесь тоже люди. А дальше он понимает, что не просто люди, а люди, которые очень осмысленно проводят время. И эту жизнь свою не прожигают, а проводят наполнено неким смыслом. Человек начинает по-другому относиться к Церкви, находит новое измерение в своей жизни, просто через движение души, просто потому что он когда-то решил купить эти 20-30 футболок.

В. Емельянов

— Мы напоминаем, что вы слушаете программу «Светлый вечер» на радио «Вера». В студии Владимир Емельянов и Лиза Горская. Традиционно по пятницам у нас встреча с Владимиром Легойдой, председателем Синодального информационного отдела Московского Патриархата и главным редактором журнала «Фома».

Еще такой вопрос, Владимир Романович, а почему эта сторона деятельности Церкви менее освещена, менее на виду, чем разные общественно-политические скандалы и скандальчики?

В. Легойда

— А вы правда не знаете ответ на этот вопрос? Вы правда искренне недоумеваете?

В. Емельянов

— Я подозреваю, но хотел бы из ваших уст услышать.

В. Легойда

— Вы хотели бы, чтобы журналистов ругали не вы, а я. Я не буду никого ругать. Потому что тут дело, конечно, не в журналистах, а в нас с вами, если не считать, что мы, наверное, тоже журналисты, а в тех, кто потребляет информацию. Почему тираж какого-нибудь таблоида или желтой газеты всегда будет выше, чем тираж серьезного издания или издания, посвященного благотворительности. Слава Богу, благотворительные проекты в качественных СМИ, они всегда, поразительно хорошо, всегда находят отклик. Но для меня это совершенно очевидно. И одна задач нашего отдела заключается в том, чтобы как можно людей знало об этой стороне жизни Церкви. Я вообще, вы знаете, считаю, что когда начинают говорить: «Вот. Вы же пиар отдел. Почему вы не отвечаете на разные обвинения и прочее». Во-первых, мы не пиар отдел, а, во-вторых, я не считаю, что все время надо доказывать, что ты не верблюд. Собака лает, караван идет, но караван должен идти. И о том, куда караван идет, что он несет, люди должны знать, это наша задача. Для верующего человека есть некая сложность, потому что он вспоминает о том, что Евангелие нам говорит, что одна рука не должна знать, что делает другая. А тебе не надо, мы расскажем, но люди должны знать. Не для того чтобы они сказали: «Ах, какая хорошая Церковь», а для того чтобы присоединиться. И понимать, чем Церковь живет, что она делает на самом деле. Есть целый ряд причин, почему это не становится номер один и, может быть, к сожалению, никогда не станет. Есть богословское объяснение этому, мы находимся в падшем мире, где человек нередко поддается легче и масштабнее греховным движениям, чем антигреховным. Но с другой стороны, об этом и говорят, и нужно говорить. Бывают, знаете, забавные ситуации, мы много раз обращали внимание на то... скажу совсем общо... федеральные СМИ рассказывают о православной благотворительной программе, хорошо рассказывают, качественно, интересно, кроме одного маленького нюанса, забывают (сейчас делаю пальцами знаки кавычек) сказать о том, что это все организовано православной службой «Милосердие». Ну как-то забывают...

Л. Горская

— Получается, никем?

В. Легойда

— Нет, ну есть такой замечательный дом, в который можно прийти женщинам, оказавшимся в сложной ситуации, они получат помощь, все есть, кроме слов, что это православная организация.

В. Емельянов

— Вы думаете, что это сознательно или это небрежность?

В. Легойда

— Я думаю, что это по-разному бывает. Но с точки зрения, если говорить о профессионализме, то это православный изъян, этого делать нельзя. Если ты рассказываешь, то важно рассказать, чтобы было понятно, кто это сделал.

В. Емельянов

— Классический журналистский, даже это не прием, а обязанность — 10 раз перепроверить, причем в разных источниках.

В. Легойда

— Но тут даже перепроверять ничего не надо. Когда люди делают сюжет о хосписе или детском доме, они же прекрасно понимают, кто его создал, если вы не по пресс-релизу делаете, если вы туда съездили...

Л. Горская

— А в пресс-релизе тем более написано.

В. Легойда

— Да, вы правы. Это, конечно, не главная причина. А главная то, что есть темы, которые всегда будут, к сожалению, более резонансными. Именно поэтому, не хотелось бы уходить в другую тему от заявленной, но именно поэтому эта ситуация дает мне право говорить, что большинство резонансных тем, касающихся Церкви, особенно когда они находятся в треугольнике скандала, интриги, расследования, они к реальной жизни Церкви имеют очень косвенное отношение. Потому что, понимаете, случилось какое-то ДТП и оказалось, что водитель был пьян, а потом оказалось, что водитель — священник... Бывают такие ситуации?

В. Емельянов

— Бывают.

В. Легойда

— Бывают. Но несколько десятков тысяч священников в России, из них больше половины не имеют такого автомобиля, вообще никакого автомобиля. И так далее. Поэтому судить на основании этого сюжета, что так живут все наше духовенство — это просто искажение ситуации. Как говорит один мой замечательный друг: бывает ситуация, когда вроде бы правда, но не истина. И когда правда факта, поданная определенным образом искажает картину. Вроде бы журналист ни в чем не соврал, но картина, которую получил читатель, зритель, слушатель, она совершенно никакого отношения не имеет.

В. Емельянов

— Но это делается сознательно. Потому что они гонятся за рейтингами, им нужно ущучить, и все это раскрутить таким образом, что масса священников ездит на дорогих автомобилях…

Л. Горская

— Ну, Володь, не надо обобщать.

В. Емельянов

— Я могу мысль высказать? Тогда будут яркие заголовки и тиражи будут возрастать.

В. Легойда

— Более того, я могу сказать, что это не связано с Церковью. У нас ведь если взять тему водителей-чиновников, когда мы узнаем, что у чиновника есть персональный автомобиль, когда он проехал двойную сплошную, не остановился, попал в ДТП, водитель оказался пьян, скручивают номера и так далее. Какой посыл? Что делают эти чиновники? Постоянно нарушают правила, что тоже не является полной картиной.

Л. Горская

— А может в этом нет так много плохого? Может, в этом есть положительный, оздоровительный эффект? Кто-то лишний раз задумается о том, как он выглядит со стороны, как ему себя вести, что делать, что не делать на публике, это и чиновников касается.

В. Легойда

— Может быть, я тут не буду с вами спорить. Начнем более жестко. Я не пытаюсь сказать, когда говорю, что священники не живут так, как большинство, это же не значит, что я пытаюсь сказать: ну и что. Не ну и что. Ничего хорошего, что в ДТП оказался виноват пьяный водитель, который является священником, ничего хорошего нет. Но я же о другом пытаюсь сказать, это искажает картину жизни в Церкви.

Мы в свое время проводили Круглый стол такой «Отражение в СМИ жизни религиозных общин». И выступил первый наш спикер, как мы сейчас говорим, с тезисом, который был заострен, но это заострение позволило нам обсудить реальную проблему. Он сказал, что 90% материалов о Церкви в СМИ не имеет к жизни в Церкви вообще никакого отношения. Я не пытаюсь сказать, что у нас жизнь хорошая, её показывают плохой, я хочу сказать другое: реальные церковные проблемы тоже не находят отражения в СМИ. Мы не пытаемся сказать, что у нас все хорошо, мы пытаемся сказать, что у нас не так, как о нас зачастую рассказывают. Вот, что важно. Я всегда задаю вопрос журналистам: «Как вы думаете, кто говорит о каких-то проблемных ситуациях в жизни верующих людей? Патриарх говорит и священноначалие». Проведите контент-анализ выступления Патриарха, где он говорит, что священник не может быть таким, не может быть таким, что в храме должны к людям относиться так, а нельзя относиться так.

В. Емельянов

— Ругает периодически.

В. Легойда

— Может быть, не самый лучший глагол, но можно сказать и — ругает. А вот этот формат… Почему я настаиваю, что тот очистительный эффект, на который вы пытаетесь указать, ну прямо санитары леса, а не журналисты, может быть, он в потенции и имеется, но, на самом деле, давайте не будем из коллег делать самозабвенных борцов за чистоту жизни. Это люди, которые прекрасно понимают, тут я вынужден согласиться, скандалы, интриги, расследования продаются.

В. Емельянов

— Равно так же, как и новости не могут быть хорошими.

Л. Горская

— Это все спорные утверждения.

В. Легойда

— А бесспорных утверждений в жизни очень мало. Но есть факты. И факты, я могу их повторить. Вы сравните тиражи изданий, вы будете мне доказывать, что какая-то желтая пресса, её большой тираж способствует оздоровлению общества? Не поверю никогда.

Л. Горская

— Вот недавно в Германии проходил семинар для СМИ и там обсуждались особенности освещения федеральными СМИ деятельности благотворительных церковных организаций.

В. Легойда

— Я не знаю про семинар в Германии, я знаю семинар, который проводил наш отдел с немцами в Москве, где обсуждалась похожая тема и где как раз участвовали представители отдела по благотворительности. И мы пришли ко многим общим выводам.

Л. Горская

— Каким выводам?

В. Легойда

— То, о чем мы с вами начали уже говорить. О специфике подачи материалов, о неких внутренних сложностях, о том, что не так просто… Я еще могу сказать как издатель, мы в «Фоме», когда подступали к этой теме, мы с чем столкнулись, хотя кто-то считает, что здесь нет проблемы, только профессионализм журналистов… Мне кажется, что не все так просто. Есть какое-то хорошее, про которое ты пишешь, ты искренне, сам, находишь людей, говоришь: «А мы хотим про вас написать». Делаешь материал, все говорят: «А, понятно, рекламная история». Рассказать про что-то хорошее хорошо читателем можно восприниматься как рекламная история. Конечно, это зависит от подачи, конечно, но это какая-то установка сознания. Если напишешь плохо, то правда, если хорошо, сколько вам заплатили? А бывают такие ситуации в жизни, звонят мне или коллегам в «Фому»: «Мы хотим дать у вас рекламу…» Я не знаю чего — гимназии, благотворительной организации. Мы говорим: «Ну, пожалуйста, но реклама есть реклама, к рекламе отношение соответствующее, давайте мы лучше напишем про вас материал». Не в смысле причем за те же деньги, рекламу — пожалуйста, рекламный отдел, тут все, к сожалению или к счастью, все довольно четко, есть свои законы, есть налоговые органы, которые следят — реклама рекламой. Но мы понимаем, что ничего плохого в рекламе нет, но к рекламе определенное отношение. Давайте мы сделаем материал, где расскажем через людей…

В. Емельянов

— Отказываются?

В. Легойда

— Нет, не отказываются, задача в том, чтобы сделать так, чтобы это не смотрелось как приложение к рекламе или та же реклама, по другому поданная. Я для себя это формулирую так: вообще, это наш фомовский общий подход к материалам: материал должен царапать сердце. Не царапает, значит, он не фомовский.

В. Емельянов

— А сделать так, чтобы он царапал сердце, это задача журналиста. И если журналисту не интересна эта тема, не надо, не садись, не пиши. Колбасит тебя от этой темы, тебе хорошо, ты искренне заинтересован, у тебя все получится.

В. Легойда

— И да, и нет. Это вообще базовый принцип журналистики. Если журналисту не интересен собеседник, не интересно дело, про которое он пишет, не интересна история, которую ему поручили, он не сделает интересный материал. Но…

Л. Горская

— Мне кажется, это базовый принцип работы.

В. Легойда

— Не во всем. Если ты носишь кирпичи, то, наверное… Хотя могу ошибаться, потому что у меня меньше опыта просто в этом. Но я просто помню, папа в детстве брал меня всегда помогать на пасеке, я это очень не любил, но работал хорошо, по мнению своего отца (смеется). Но было все равно, как я отношусь к этой центрифуге, которую я качал. Хотя там была, может, другая мотивация. Но в журналистике… Как я всегда подкалываю своих студентов, вы ленивы и не любопытны, это профнепригодность для журналиста. Но, мне кажется, что интерес тоже не является достаточным условием для хорошего материала. Я помню, показательную ситуацию на планерке, когда встает какой-то журналист, говорит: «Вот я вчера была в детском доме», — 7 минут восторженного рассказа, все уже готовы были взять это в план. И у нас был замечательный редактор, он сидел мрачно насупившись в углу комнаты, после таких восторженных речей он всегда говорил: «А в чем тема?» Идет еще более эмоциональный монолог на 8 минут. Он говорит: «Это понятно. А в чем тема?» Если вы не можете сформулировать тему своего материала в одном предложении, не о чем писать. Там люди обижались. Но я этому человеку крайне благодарен, он учил и помогал нам учить, учиться нам самим, как заниматься журналистикой, а не просто писать в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), как ты прекрасно позавтракал, как хороша была яичница.

В. Емельянов

— Мы напоминаем, что вы слушаете программу «Светлый вечер» на радио «Вера».

В. Емельянов

— На радио «Вера» «Светлый вечер». У нас в гостях, поскольку сегодня пятница, Владимир Легойда.

Владимир Романович, вы объявили о конкурсе короткометражных роликов о роли христианских нравственных ценностей в жизни современного общества. Немного подробнее расскажите об этой инициативе.

В. Легойда

— Спасибо, что вы на это обратили внимание. Может быть, немного так официально звучит, но нам бы хотелось, чтобы с помощью этого конкурса, тем, когда кто-то сказал: «Слышу слово нравственность, хватаюсь за пистолет», чтобы это было наполнено живым содержанием, чтобы это царапало сердце, чтобы простимулировать наших коллег в разных епархиях, городах, да не только коллег, а может быть и тех, кто просто что-то там снимает на свой фотоаппарат, телефон, какие-то живые истории, связанные с тем, что принято называть традиционными ценностями, нравственными ценностями, что это как-то появилось в понятном, приемлемом формате. Короткие, до 4 минут ролики… Хотя нас уже завалили письмами: как же, у нас есть прекрасный ролик на 8 минут, а вы нас не возьмете. Но мы исходили из компромиссного тезиса. Но просто мне кажется, что это тоже очень важно. Потому что, знаете, в свое время, я помню, правда, это было уже достаточно давно — около 10 лет назад, но я был на одном таком журналистском семинаре и один из выступавших, известный журналист, главный редактор популярного издания, он задал вопрос, на который сам тут же и ответил. Он спросил: «Какое место вопросы нравственности занимают в повестке дня медийной». И сам на него ответил: «Никакого». Может быть, это тоже был такой полемический прием намеренного заострения проблемы. Но вектор-то обозначен правильно. И для меня тогда, поскольку это было так удачно сформулировано, я всегда пытался и в «Фоме», и в других проектах, в которых мне приходилось принимать участие, и потом, когда был создан наш отдел, отталкиваясь от этого, попытаться этот вектор не то чтобы поменять, но чтобы хотя бы появился и другой. И в данном случае, это работа в этом же направлении. Конкурс — это форма стимулирования появления какого-то журналистского материала, собственно.

В. Емельянов

— А где они будут размещены эти ролики?

В. Легойда

— Они могут быть размещены в самых разных местах, но не совсем неожиданных, конечно, это и интернет-пространство во всем его многообразии, включая социальные сети и прочее, если будет что-то, что будет вписываться в телевизионные форматы, мы готовы с разными телеканалами на эту тему говорить. Но мы подождем результатов.

В. Емельянов

— Кто отсматривает материалы? Это жюри какое-то?

В. Легойда

— Это сотрудники, эксперты, которых мы привлекаем для этой работы.

В. Емельянов

— Все-таки видеоролик — это довольно сжатая форма, для того чтобы снять действительно достойное полотно, нужен не только операторский талант, но и режиссерский — выстроить это все. Потому что может это получиться просто нелепо, комично и так далее. Какого эффекта вы ждете от этого конкурса?

В. Легойда

— Эффекта искренности.

В. Емельянов

— В первую очередь.

В. Легойда

— Да. Потому что мы же не собираемся, мы не организовываем новый кинофестиваль и даже не фестиваль профессиональных роликов. То, о чем вы говорите, как в любой подобного рода работе, есть две составляющих: одна, такая, которая относится к ремесленной части, профессионально-ремесленной, то, о чем вы говорите — правильный кадр, режиссура, а другая — это какая-то такая искра, которая характеризует словом талант, не будем говорить о более обязывающем слове — гениальность. Хотя мы думаем: а вдруг какой-нибудь и гениальный появится ролик. Но это то, что не программируется, а то, что либо есть, либо нет, как бы он не выстраивал, какой бы замечательной не была режиссура, операторская работа. Но это такие общие слова, мы хотим посмотреть, но для нас не первое, не второе важно, а некая искренность. Хотя я, конечно, с вами согласен, что нужно здесь критерий качества вводить, потому что к сожалению эпоха дилетантизма, в которую мы живем, так я её для себя определяю, она нас поглощает. И во всем этот дилетантизм начинает доминировать. Все специалисты по всем вопросам, зайди в социальную сеть тебе все объяснят. Это страшно дезинформирует человека. А с точки зрения видеоконтента это может оказать как минимум отрицательное действие на формирование вкуса. Поэтому мы постараемся то, что сделано против правил и это против правил не дает какого-то неожиданного творческого эффекта, конечно, мы это постараемся отсечь. Условно говоря, антиэстетически сделанный материал, я надеюсь, мы не будем показывать зрителю потенциальному.

В. Емельянов

— А кто может принять участие?

В. Легойда

— Любой.

В. Емельянов

— Куда эти работы надо присылать?

В. Легойда

— А у нас есть вся информация на сайте нашего отдела и на официальном сайте Русской Православной Церкви, там указан адрес, по которому можно это присылать, время пока есть.

В. Емельянов

— Что ожидает победителя?

В. Легойда

— Пусть это будет маленький секрет. Но конфета будет очень сладкой.

В. Емельянов

— Ну что, уважаемые слушатели, может быть, кто-то из вас рискнет попробовать. Только потом расскажите, что за конфета. Я в первую очередь к слушателям обращаюсь. Потому что Владимир Романович может и не рассказать вовсе.

В. Емельянов

— Мы напоминаем, что вы слушаете программу «Светлый вечер» на радио «Вера».

Л. Горская

— Я бы хотела с вашего позволения все-таки подробнее поговорить о том, что может быть положительными новостями в нашей современной жизни и в наших современных СМИ. Мы говорим о том, что СМИ охотнее хватаются за негативные новости, возможно, это так, можно спорить. Но все-таки если это в конструктивное русло это рассуждение направлять, что может формировать положительную повестку дня?

В. Легойда

— Я глубоко убежден, если говорить о журналистике в целом, не только о новостной журналистике, это все-таки специфическая часть. То я глубоко убежден, что эту повестку формирует не что, а кто. И в данном случае это не только журналисты, что совершенно очевидно, а это герои материала. В принципе, журналистика про людей. Я в этом глубоко убежден. У нас, когда об этом говорят, обычно думают, что про людей известных, знаменитых, состоявшихся. Мне же кажется, что в потенциале любой человек интересен, дальнейшее — это мастерство журналиста. Но интересной новостью, понятно, что есть такое понятие «новостной повод», общественная значимость информации, но… и здесь, повторяю, чем уже пространство новости, если короткие новостные сообщения в газете, конечно, там сложно сказать, что господин N просто потому, что он живой человек, будет интересен… Это другая история, здесь понятие новостного повода чрезвычайно важно, объясняю студентам, что если что-то случится с вашей собакой, напишут ли об этом центральные газеты? А вот в каком случае напишут газеты о собаке, о кошке? И мы обсуждаем, что такое информационный повод. Но, в принципе, в центре журналистского интереса находится человек. Причем очень важно, чтобы человек себя узнавал, не в смысле, чтобы писали про него, но это, знаете… В свое время мы говорили, где-то в начале нулевых, как сейчас говорят, мы говорили как раз, объясняя студентам, сравнивали наши газеты с европейскими и говорили, что российские газеты, первая полоса — это всегда бермудский треугольник «Кремль — Дума — Правительство». А, скажем, возьмите рядового москвича, что его интересует? Его бы, наверное, не в последнюю очередь интересовало бы на тот момент, почему те реагенты, которыми посыпают улицы, они разъедают обувь». Можно ли ожидать эту тему, на тот момент, сейчас все-таки ситуация изменилась, может быть, не радикально, но изменилась. Но на тот момент было понятно, что на первой полосе это не появится никогда. А большинство газет европейских, то, что мы называем социально-значимым делом, социалка никогда не будет спрятана, она всегда будет среди важных политических событий впереди.

В. Емельянов

— А на Западе, если посмотреть европейское телевидение вечером в отеле, например, когда с прогулки возвращаешься, то там помимо всех этих плясок, пений, катаний на коньках, все то, что есть у нас, они могут часами сидеть, рассуждать об экологии, об экологии в городе, о том, что надо электромобили… Сидят и два с половиной, три часа, целая передача этому посвящена, это не экологический канал.

В. Легойда

— Я прекрасно понимая. Подхватывая эту тему, могу сказать, что когда я в первой половине 90-х годов прошлого века учился в Калифорнии, я был поражен, когда на каком-то из занятий, даже после занятий, мы сидели моей группой, у меня был второй немецкий язык, и я, чтобы его не забыть окончательно, я взял в качестве одного из предметов немецкий язык. Мы сидели немецкой группой, американцы, и болтали после или перед занятием. И они затронули эту тема Recycle, бросаешь нужные отходы в нужное место. И люди оживились все. Жарко, Калифорния, вяло… Они оживились и с пеной у рта стали спорить, как правильно это делать… Это реальная часть жизни. Другое дело, что нельзя забывать, что экологическая политика, большие экологические движения, это, конечно, связано не всегда с идеалистическим стремлением спасать окружающую среду.

В. Емельянов

— Это же и денежка.

В. Легойда

— За этим стоят и политические интересы, и экономические интересы, тема очень не простая, но то, что она в повестке дня целого ряда стран существует намного сильнее, чем у нас, к сожалению, чем у нас, я думаю, что так и есть.

В. Емельянов

— Уважаемые коллеги, начали с экологии, стихийных проявлений и закончили.

В. Легойда

— Закольцевали.

В. Емельянов

— Ничего не остается, как напомнить, что сегодня пятница, стало быть, короткий день. Просто пора домой. Спасибо, Владимир Романович, что нашли время прийти к нам на очередной эфир.

В. Легойда

— Вам спасибо.

В. Емельянов

— Это была программа «Светлый вечер» на радио «Вера». У нас в гостях был Владимир Легойда. Хороших выходных.

Л. Горская

— Всего доброго.

В. Легойда

— До свидания.